Текст книги "История одного вампира: Покаяние (СИ)"
Автор книги: Кристофер Лотос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)
РАЗБОР ПОЛЁТОВ
Всё что происходило после того как мы вошли в квартиру напоминало мне дешевый цирк. Давида словно подменили. Не успели мы пройти в комнату как он заглянув мне в глаза, заботливо произнёс:
– Умывайся, мой руки, будем ужинать.
Хладнокровный, расчётливый, тот кого я называл «мистер безупречность», заговорил как домохозяйка? Эта перемена обеспокоила меня не меньше чем ночное приключение. Тем не менее Давид был прав, помыться мне не помешало бы…
Выйдя из душа я сразу почувствовал сладость ягод. Аромат малины, клубники и ежевики дурманили. Давид уже переодевшись сидел в кресле в своём вишнёвом халате. На столе стояла пара чашек, пузатый чайник и ваза с конфетами.
– Как самочувствие? – поинтересовался вампир.
Это была последняя капля. «Чего с ним такое?» – недоумевал я.
– Тебя что-то беспокоит? – вновь неестественно любезно спросил Давид.
Его поведение кардинально расходилось с тем привычными ему манерами. Он казался милым и заботливым. Уж в это чепуху никак не верилось. Отбросив подальше дурные мысли я присев на диван и пригубил чая. Аромат ничуть не уступал вкусу.
– Класс, – выдохнул паром я.
– Рад что тебе понравилось, – улыбнулся вампир.
Он рад? И главное, ни какого сарказма, на какой иронии в голосе… может он и правда рад? Ну уж нет! Тут мне в голову пришла очень странная, но вполне логичная мысль. Мои действия, скорее всего не сильно обрадовали Давида – это факт. Я несколько раз слетел с катушек – это неоспоримо. Моё поведение можно сравнить только с поведением бешеного пса… а что принято делать с неуправляемыми зверушками которые бросаются на хозяев?… От этой мысли у меня мороз пробежал по коже. Значит ли это, что он тихонько удавит меня когда я усну? Возможно. Значит спать я сегодня не буду или… Мой взор остановился на чашке с ароматным чаем, в ушах чётко прозвучало: «Рад что тебе понравилось»… Пальцы мои моментально разжались.
– Что-то не так? – встрепенулся Давид.
Я не знал через сколько и как должен подействовать яд, но воображение уже рисовало как моё тело начинают сводить предсмертные судороги, как я кричу корчась на полу в агонии…
– Эй!
Давид одним движением усадил меня обратно в кресло:
– Неужели ты подумал, что я хочу тебя отравить?!
Ну и как тут ответить? Вернее всего будет отвечать честно. Так что, посмотрев на Давида, я одобрительно кивнул. Если вампир не желал меня травить тогда чем мотивированно его столь странное поведение? Однако Давид сам расставил все точки над «Ё»:
– Видимо роль заботливого учителя не по мне, – рассмеялся он.
– Для чего вообще понадобилось вживаться в какую-то роль? – немного переведя дух.
– Из-за тебя, – коротко ответил вампир. – Проявленная тобой сегодня агрессия выходит за рамки простого человеческого мышления. Количество и сила приступов заставили меня задуматься над своим поведением. Проанализировав ситуацию я понял, что они возникали исключительно в моменты сильного душевного волнения, вот я и решил быть с тобой… помягче. Сам видишь что из этого вышло…
С трудом вырвавшись из пучины захлестнувших меня размышлений я взглянул на вампира. Он рассматривал моё лицо с неподдельным интересом:
– О чём задумался? – не отрывая взора поинтересовался он.
– Что было в твоей фляге?
– Лекарство, – коротко бросил Давид.
Этот холодный дерзкий тон вампира мне нравился гораздо больше чем наигранная забота и опекунство. Теперь я с трудом мог представить, что совсем недавно меня пугала его манера разговора.
– Как называется? – шутливо спросил я.
– Разве у него обязательно должно быть название?
Отвечать вопросом на вопрос и для меня вполне естественно, но только у Давида получалось незаметно перевести тему разговора в любое удобное для него русло. В общении с ним я поражался насколько легко он лавирует в потоке мыслей, так например он с лёгкостью мог с помощью трёх предложений перейти от вопроса «Как Вас зовут?» к «Почему же вы решили работать на FBI?» Разумеется я утрирую, но могу с уверенностью сказать что любая попытка узнать у Давида что-либо о чём он не желает говорить заведомо обречена на провал. Уже тогда я это понимал. Так что основной моей задачей было не дать вампиру развести полемику о фармацевтике. «Надо давить интеллектом!», – мне и самому стало смешно от глупости этой мысли.
– У запатентованных – да, – давя идиотскую лыбу ответил я.
– К сожалению, на получения патента у меня не хватает времени, – поддержал мою шутку Давид.
– Что, даже «рабочего» названия нет?
– А для чего оно мне?
– Как для чего оно? – удивился я. – Препарат ведь надо как-то называть…
– Лекарство, – развёл руками Давид. – Хорошее название.
– А самое главное понятное, – хохотнул я.
– В точку!
Этот разговор мог продолжаться бесконечно, но Давид сам легко начал сдаваться.
– А от чего оно?
– От всего, – пожал плечами вампир.
– Даже от геморроя?
– Даже от геморроя, – в тон повторил Давид.
– А из чего оно?
– Только натуральные компоненты, никакой химии.
– А крови?
– Это уже секрет, – засмеялся вампир. – Вот будет патент всё и узнаешь прочитав буклет.
Всё понятно. Я выпросил только ту часть знаний которую Давид позволил мне у него вымолить. Больше он не скажет ни слова разве что:
– А СПИД, рак, диабет, от этого тоже можно излечиться?
– Вполне, – кивнул Давид. – Разве ты не здоров?
«Как можно иронизировать когда в твоих руках находится ключ к спасению миллионов жизней?» От этой мысли меня передёрнуло.
– Значит при помощи тво… нашей крови можно лечить людей?!
Фантазия унесла меня далеко, за деньгами и властью, могуществом и славой, но всё это мелочи по сравнению с мыслью, что больше не будет болезней и наконец-то на Земле воцариться мир…
– Только теоретически, – поправил вампир, напрочь рубанув все мои грёзы.
– Теоретически?
– Чтобы исцелять подобные болезни лекарство нужно будет вводить внутривенно, – пояснил Давид. – При этом эффект будет максимальным при полном совпадении группы и резуса… лишь для лёгких болезней и открытых ран это не имеет особого значения.
– Но тем у кого наша группа…
– Думаешь укольчик и всё? – округлил глаза вампир. – Неужели если бы всё было так просо я… Всё, забудь…
– Но… – не обращая внимания на отмашку Давида, продолжил я, – Люди они…
– На испытания подгузника тратят годы…
– Но ты же исполь…
– Использую, – перебил меня вампир. – А знаешь сколько времени прошло от открытия до испытания?
Я хотел было ещё что-то сказать, но Давид опередил меня:
– Молчание золото, помни это. Придёт время, сам всё поймёшь.
Судя по тону собеседника диалог стоило прервать немедленно. Для того чтобы перестать быть идеализирующим жизнь альтруистом требуется гораздо больше времени чем может показаться. Давид смог убедить меня в том, что жизнь жестока, он и сейчас меня в этом убеждает хотя с нашей последней встречи прошло почти три года.
Он поднялся с кресла:
– Если честно меня утомил этот бессмысленный разговор.
– Но мы не договорили! – встрепенулся я.
– Не договорили о чём? – удивился вампир.
– О том что произошло. Разве это не стоит обсудить?
– Не вижу ничего стоящего, – усмехнулся Давид.
– Но я ведь всё сделал не так, – констатировал я, надеясь услышать нечто вроде «Все не так уж плохо», но…
– И что?
– Как?! – удивился я. – Я же… э-э-э… ну…
– Ты ведь знаешь, что именно ты сделал неправильно? – спросил Давид и не дождавшись ответа добавил. – Так что не вижу смысла читать тебе нравоучения, верно?
– Верно, – как-то само вырвалось у меня.
– На этом разбор полётов можно считать оконченным, – подвёл итог нашей беседы вампир.
После чего пожелав мне приятных сновидений Давид скрылся за дверью своей комнаты.
Беседа оставила довольно смешанные чувства, особенно эта его глупая фраза «разбор полётов». Вот и полетали. То что Давид лечил своих жертв после нападения для меня было открытием. С другой стороны два трупа в нескольких минутах ходьбы от дома ни к чему. А так всё естественно, два собутыльника чего-то не поделили и покалечили друг друга по пьяной лавочке. Концы в воду.
– Ха… «концы в воду», – произнёс я. – Звучит не лучше чем «разбор полётов».
Из комнаты Давида донеслась великолепная мелодия, исполнителя невозможно было не узнать. Пел Фрэнк Синатра – голос покоривший миллионы, сводивший с ума целое поколение и сейчас спустя столько лет он продолжает волновать и будоражить сердца слушателей. Наслаждаясь великолепием мелодии я сам не заметил как уснул. Не знаю сколько прошло времени, но когда проснулся в квартире была тишина. Продрав глаза я поднялся с кресла и направился в комнату. Не знаю но мне почему-то очень интересно стало как дела у того мужичка, который вчера так щедро «пожертвовал» мне своей крови? Пришёл ли он в себя? Добрался ли он до дома? Не нашёл ли ещё приключений на свою пробитую башку? Но стоило мне добраться до кровати, как в голове роем зажужжали самые разные мысли, первой из которых была: «Что за дурацкая фраза «разбор полётов»?
ПЕРЕЗАГРУЗКА
Утром проснулся со странным ощущением в организме. Сколько не думал так и не нашёл с чем его сравнить. Наверное более всего оно схоже с чувством когда простужаешься и кости начинает неприятно ломить. Ощущение вовсе не болезненное, просто испытываешь дискомфорт. Поначалу я даже не предал этому особого значения…
У мужчин такое частенько бывает. Болит что-то, но стыдно признаться, что тебя это беспокоит? (Я ж не эмо!) Приходится смириться, говоря себе: «Терпи казак, гетманом будешь!». Рано или поздно всё проходит, но какой ценой? Конечно, все болячки полученные в молодости отзываются в старости. Может подобные речи принято слышать из уст старых маразматиков, но стоит признать, что это, то немногое в чём они на сто процентов правы. О здоровье начинаешь задумываться только, когда его теряешь, когда организм твой начинает медленно умирать. В моём случае всё наоборот. Я начал задумываться о старости только когда пришло осознание того что я вряд ли когда-нибудь постарею. Наверное, это кажется странным? Зря, ведь размышлять начинаешь только тогда, когда на это есть время. Когда ты молод и полон сил его на это просто не хватает. Почему? Потому что ты можешь! Чего уже не важно, главное МОЧЬ! Бить головы в подворотне, обожравшись экстези тусить до рассвета в клубах, бухать теряя счет дням?! Только это мы и МОЖЕМ, только это мы и УМЕЕМ! Для самопознания нужно смирение, а приходит оно как правило в болезни, а не в здравии. Как же всё просто. Когда человек болен и немощен он становится смиренен. Да Винчи утверждал, что гениальность нуждается в ограничении, поэтому работал он в тесной и душной комнатёнке. «Это чтобы масштабные мысли не разбредались», – говаривал гений. Ограничь человека и он начнёт думать. Поставь перед человеком стену, он через время придумает, как с ней можно взаимодействовать. Поставь рядом со стеной телевизор. Всё! Гений не двинется с места. Когда по телевизору шли только съезды ЦК КПСС люди читали книги. Так что возможно с совковым прошлом не всё было так плохо? Опять я начинаю ворчать…
А вывод совершенно прост! Сколько бы не твердили нам родители, учителя, наставники, лишь единицам удаётся совладать с соблазнами.
Долгими летними днями, когда солнце властвует на небе по пятнадцать часов, а на сон тратишь в лучшем случае семь. Чем заняться запертому в квартире? Можно провести это время пялясь в телевизор, но что по нему смотреть? «Счастливы вместе» или какой-нибудь другой бесконечно-глупый сериал? Что-то не хочется. Мой мозг мне ещё дорог.
В то утро я с трудом поднялся с кровати. К моему удивлению в зале было пусто. Добравшись до туалета я умылся и прополоскал горло. Внутренности выворачивало наизнанку. Желудок своим устройством напоминал бетономешалку. Я по-прежнему старался убедить себя, что всё в норме, но когда (простите за подробность) помочился чёрной жидкостью, у меня наступила лёгкая паника. Надо было срочно будить Давида. Пулей выскочив в коридор, я вдруг почувствовал как мгновенно обледеневшие ноги треснули под тяжестью тела. Как подкошенный рухнул на пол и от сильного удара моментально потерял сознание. Когда очнулся, понял, что самостоятельно подняться уже не смогу. Руки будто плети волочились по полу. Скажу Вам зрелище довольно жуткое. С ногами было немногим лучше, их вообще не чувствовал, и вскоре потерял всякую надежду на то, что в ближайшее время мне суждено будет подняться. К моему удивлению случайно залетевший в квартиру сквозняк подхватил меня и понёс в зал. Разумеется это был Давид. Правда ощущение было действительно очень схожее с ветром, ведь прикосновений тело не чувствовало. Вампир небрежно швырнул меня на диван, а сам как всегда устроился в кресле.
– День добрый, – кивнул мне Давид.
Я натянуто улыбнулся:
– Добрый… только не спрашивай: «Как самочувствие?»
Говорить было вовсе не трудно, сделать к примеру глубокий вдох было гораздо сложнее.
– Приятно видеть тебя в хорошем расположении духа.
– И в отличной физической форме… Это тоже часть перемены?
– В какой-то мере «да», – кивнул вампир.
– В какой-то мере? – переспросил я.
– Очень похоже на последнюю стадию пробуждения.
Смысл последнего слова остался для меня загадкой:
– Я что сплю?
– Вообще-то должен, – кивнул вампир.
Понемногу начал приходить в себя, по крайней мере пальцы на руках уже шевелились. Прям Стивен Хокинг.
– Я в замешательстве не меньше твоего, – продолжал Давид.
– То есть я лунатик, бродящий во сне?
– Не исключено, – рассмеялся вампир. – По крайней мере нет причин для волнения. Скорее всего твоё нынешнее состояние всего лишь последствие раннего пробуждения. Ничего страшного.
– Утешил.
– Даже не пытался, – усмехнулся Давид. – Ты ведь и сам чувствуешь, что постепенно приходишь в норму.
Если честно я к тому времени настолько привык к разного рода неприятным сюрпризам, что паралич, неожиданно разбивший меня воспринял как небольшой дискомфорт.
– А какие ещё существуют стадии пробуждения?
Решение воспользоваться своим жалким положением пришло не осознанно, ведь если бы я чуть-чуть задумался, то понял, Давида подобным не проймёшь. Однако он довольно живо начал лекцию:
– После того как перемена вступает в активную стадию тело впадает в некий анабиоз, говоря проще наступает «спячка». Все процессы в организме с этого момента начинают протекать медленнее. Первые сутки человек фактически является трупом, лишь под конец дня может появиться едва заметное сердцебиение. На второй-третий день тело постоянно сводят судороги, это происходит из-за перемены внутренних органов, после окончания этой стадии сердце начинает жить в новом ритме…
– В каком? – удивился я и прислушиваясь к его ударам.
– Ты опять не понял, – усмехнулся Давид. – Ритм остался в пределах шестидесяти ударов в минуту, но изменилась структура импульса. Теперь всё тело стало жить по-другому. Оно приспосабливается к твоему мышлению и пока тебе не понадобятся его возможности, оно их не откроет. Пойми же наконец, у плоти тоже есть разум…
– А разве раньше его не было?
– Он был всегда, в точности как он всегда был у тракториста из села «Краснознаменского» и у лауреата Нобелевской премии. Они оба разумны, они оба могут назвать себя homo sapiens…
– Я понял…
– Я рад, – сделав небольшую паузу Давид. – Одним словом всё человеческое естество меняется на корню становясь…
– Нечеловеческим, – еле слышно произнёс я.
– Разумеется, – улыбаясь кивнул вампир. – На день четвёртый меняется мозг и нервные окончания…
– Как мозг…?
– Мысль материальна, – пояснил Давид. – Но к этому осознанию ты придёшь самостоятельно… так вот, на пятый день, когда организм по большей части сформировывается, наступает нечто вроде клинической смерти. Тело выключается, на некоторое время полностью прекращая свою жизнедеятельность, а затем вновь запускается. Вот и всё… бабочка вылупляется из кокона.
Наступила пауза.
Значит вот как, не крыса с перепончатыми крыльями, а бабочка. Пусть будет так, оно вообще-то даже лучше. Тут мне на ум пришло очень интересное сравнение:
– Прям как с компом.
– Не понял.
– Всё как с компьютером, – повторил я. – Проставляется операционка, настройки, параметры, драйвера под устройства и его величество Перезагрузка. Если комп после неё заработает то норм, иначе…
Я посмотрел на Давида. Он явно был чем-то встревожен.
– Опять что-то не то ляпнул?
– Нет, нет, – поспешил заверить меня Давид.
– Знаю, неуместное сравнение.
В эту же секунду осознав, что руки достаточно свободно движутся. Я несколько раз сжал и разжал ладонь, окончательно убедившись, что почти ни что не сковывает мои движения.
– Сегодня мне надо будет уйти, – неожиданно сообщил вампир.
– Разумеется паралитика ты с собой не возьмёшь? – поинтересовался я, ощупывая занемевшие ноги.
– Разумеется не возьму, – усмехнулся Давид.
Перед его уходом мы перекинулись ещё парой фраз. Так я опять остался один, только теперь даже ходить толком не мог. Пока посижу, подумаю, а что потом? Как же я раньше себя развлекал? Вспомнил о друзьях. Как там они? А работа? Что там думают? Хорошо, на работе скажу, что заболел или… да что тут думать, как всегда совру чего-нибудь. Мать? Ей я мог не звонить неделями… да что там, даже месяцами. Постоянной девушки у меня не было уже… хм… даже не подозревал, что так долго.
– Это получается, моего отсутствия никто не заметил?
Не знаю почему, но мне неожиданно вспомнилось придуманное Юрием Шевчуком слово «Единочество». Именно им можно было озаглавить всё моё житиё. Столько товарищей, знакомых, приятелей, а я всё равно одинок. Как ни странно меня это ни чуть ни расстраивало. Это означали лишь то, что я интроверт. Забавно. Вот так попади я под машину. Пролежу недельку-другую в морге, а потом закопают меня словно пса безродного, а через месяцок вдруг кто-нибудь спохватиться и скажет: «Что-то Вовка давно не звонит». И всё!
Вот к чему привело меня моё ЕДИНОЧЕСТВО! Мысли о прошлом яркими всплесками разрушали черепную коробку. Переполняемый гнетущими мыслями, я сам не заметил, как уснул…
КРОВЬ ТЕЧЁТ, КРОВЬ МЕНЯЕТСЯ
Не хочу утомлять Вас дальнейшими подробностями своего пребывания у Давида. В них были только мои бесконечные размышления. Скажу лишь что за этот короткий промежуток времени узнал нового себя. По крайней мере мне так казалось. Давид всё это время был не многословен. Каждую ночь он куда-то уходил, лишь изредка приглашая прогуляться с ним. Я по-прежнему не знал куда он ходит, с кем общается, каким способом зарабатывает на жизнь, есть ли у него женщина. Вопреки поверьям и мифам меня тянуло к особам противоположного пола. Я ничего не знал о его настоящем, что уж говорить о прошлом? Ни слова, ни намёка, ничего. Информацию приходилось собирать по крупицам. В июле мы ещё несколько раз выходили на охоту. Приступ повторился лишь однажды и то не так ярко. Всё тихо практически мирно, без жгущей ярости и остервенения. Всё эти разы моими жертвами по-прежнему были алкоголики мужчины до срока лет. Хотя возраст на пропитом лице определить не так-то просто. С каждой новой охотой я учился лучше и лучше пользоваться своим телом и новоприобретёнными способностями, однако понимал, что это лишь крупицы того огромного знания которое мне ещё предстоит постигнуть.
Кровь я старался брать из вены, предпочитая употреблять её дома из кружки. Давид же наоборот, делая на теле донора надрезы пил прямо из раны. Когда я спросил его, почему он пьёт из жертв, вампир ответил на редкость односложно: «Так лучше». Что лучше? Тогда мне казалось, что я никогда не начну питаться подобным образом, никогда не смогу побороть это отвращение. Скорее всего, дело было не в моей брезгливости, которая кстати напрочь отсутствует. Главным останавливающим фактором были воспоминания о ярости. Это не давало мне покоя. Я боялся убить донора, убить человека который мне в общем-то ни чем не дорог, но в тоже время и ни чем не обязан.
Как сейчас помню свою первую охоту. Давид уходя из дому всегда оставлял мне ключи. Несколько раз я благополучно этим пользовался и гулял, по району где жил вот уже почти месяц. Далеко от «дома» разумеется ни ногой, вся прогулка происходила в радиусе нескольких километров. Я должно быть упоминал о своём городке? Так вот быдло и гопота кругом. Меня эти нюансы мало волновали, по причине природной смелости и глупости, а так же роста, веса, комплекции и умения постоять за себя. Приближения пары пьяных парней я почувствовал раньше чем они меня увидели, а значит и их намеренья меня «обуть» понял ещё до того как оно появилось у них в головах. Для того чтобы всё это понять не надо быть ни вампиром, ни экстрасенсом. Достаточно просто не быть дебилом. В третьем часу ночи от двух качающихся силуэтов распевающих блатняк ничего хорошего ждать не стоит. Когда расстояние между нами сократилось до десятка метров, пение сменил шепоток. «Будут бить», – подсказало сердце. Теперь мне удалось разглядеть ребят. Не старше двадцати, одетые в спортивные треники, остроносые туфли, кепки. «Точно будут бить», – констатировал мозг.
Идея устроить охоту пришла мне в голову спонтанно. Честно? Ничего личного, но к подобным персонажам моё отношение строго негативно, должно быть, как и у любого из Вас, так как эти люди явно не стали б читать этой книгу. Впрочем, они вообще бы вряд ли стали что-то читать.
«Похвалюсь своим прогрессом Давиду», – подумал я сбавляя шаг, подготавливаясь к нападению.
Главная беда подобных отморозков в том, что они слишком самоуверенны. Нападать видя своё преимущество они умеют отлично, а вот видя то же самое защищаться? С этим у них реально сложнее. Нападение на них противником, силы (для них численность и сила практически синонимы) которого находятся в меньшинстве, заведомо не логично. Любое действие не состыковывающиеся с их миропониманием, мгновенно начинает выжигать микросхемы в неокрепшем мозге.
Ближе. Не больше пяти метров.
Шаг. Вот почти.
Ещё. Такой узнаваемый вопрос:
– Слышь, зём, сигаретки не будет? – спросил тот что повыше и пошире в плечах.
Внешне такие персонажи ни чем не отличались друг от друга. Два юноши ростом не выше ста восьмидесяти, с дебильными повадками, идиотски одетые, ещё эти туфли китайского покроя с вытянутыми в бесконечность носами. Ребятам бы на кончики носов яркие помпоны, а на лица грим и могли бы зашибать неплохие деньги. Клоунский дуэт Боня и Кондрат. А что? По-моему неплохо звучит.
Вести диалог было бессмысленно, но я должно быть так соскучился по простому человеческому общению что, дружелюбно улыбаясь ответил:
– Для тебя, нет!
Эта дерзость немного ошарашила ребят, ещё разумеется их смущал тот факт, что я был выше их на голову.
– Ты… ты ва-аще откуда такой борзый, – затроил говорливый.
– Неужели я должен отчитываться перед приматом? – всё так же мило улыбаясь продолжал я.
Разум австралопитека на этот выпад отреагировал моментально. В его глазах яростной искрой промелькнуло: «Пиздец тебе», но в следующее мгновение его голова повстречавшись с моим локтём решила временно прекратить работу. Его товарищ ещё не осознав что остался в меньшинстве попытался броситься на меня, но тут же получил в пах коленом. По глазам гопника я понял, что он пересмотрев свои взгляды на жизнь, очень хотел бы дезертировать с поля брани, но удар в затылок прервал его размышления о доблести и чести, а встреча с асфальтом окончательно погасила свет.
Делал всё быстро. Отморозки в любой момент могли очухаться. Когда я уже заканчивал с говорливым он начал шевелиться. Рисковать мне было ни к чему. Один удар в челюсть и примат снова заснул дав мне возможность незаметно исчезнуть.
Вернувшись домой я выпил свою добычу. Хотя голод меня совершенно не мучил. Добру пропадать не стоит. Гордость просто переполняла меня. Даже кружку мыть не стал, так хотел чтобы Давид вернувшись домой всё понял без объяснений. До чего мне хотелось, чтобы он считал меня самостоятельным, равным себе. Однако вернувшись он лишь презрительно посмотрел на кружку произнеся нечто вроде: «Помой, не разводи мух». Вот тебе и похвала.
Теперь я понимаю почему Давид с таким презрением отнёсся к моей охоте. Я гордился тем что… не знаю, почистил зубы, подогрел суп, уложил волосы, короче говоря сделал такой естественны поступок который даже вниманием удостаивать не стоило.
Спустя почти месяц я почувствовал, что инкубационный период подходит к концу. Как почувствовал? А как Вы понимаете когда хватит есть? Или пора спать? Или читая книгу, понимаете, что её стоит отложить в сторону и включить телевизор? Вообще как Вы каждый день бессознательно понимаете тысячи вещей?
Теперь мне не надо было объяснять, что такое голод и как его утолить, как найти донора, а после грамотно замести следы.
Где-то в середине августа я постепенно начал возвращаться к нормальной жизни, виделся с друзьями, кутил в клубах, на их расспросы где меня всё это время носило, отвечал расплывчато, типа «отдыхал» или ограничивался банальной фразой «где меня только не носило». С работой пришлось туговато, но я выплыл. Придумывать оправдания у меня получается лучше всего. Тот факт, что работа позволяла на неё забивать, вовсе не означал, что за мои забивания мне будут платить. Дома были некоторые сбережения, но они, разумеется, быстро кончились. Мне нужен был человек, который сможет вести мои дела в дневное время суток. Перебрав некоторое количество кандидатур, я нашёл подходящего человека. Разумеется, за всё в этой жизни надо платить, так что его услуги обходились в копеечку. Мой доход резко упал, однако и на остаток средств, вполне можно было жить. По крайней мере существовать.
К концу августа я практически пришёл в себя. Стал ночевать дома и верить, что жизнь моя определённо налаживается.
