Текст книги "История одного вампира: Покаяние (СИ)"
Автор книги: Кристофер Лотос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)
ОТЪЕЗД
Вера – даёт твёрдость. Любовь – наполняет силой.
Окрыленный чувствами, бушевавшими во мне, я решил начать новую жизнь. Кто-то скажет, что это уже перебор за год второй раз начинать всё с нуля. Тогда извольте заметить, что первое решение было принято под воздействием отчаянья и других неблагоприятных обстоятельств. Теперь всё наоборот. Я чувствовал себя сильным как никогда. Казалось бы, влюбился, и чего тут? Раньше что ли со мной такого не было? Ха! Было время, я мог назначить даму сердца на месяц, неделю, на одну ночь. Никаких разводок, ложных обещаний, честь по чести. Влюбчивый я. Признаюсь, каюсь, но здесь совершенно другое.
Мля! Наверное, сложность «Покаяния» в том, что постоянно приходится объяснять элементарные вещи. Все знают, что такое дерево. Этого не надо разжевывать, но когда Вас попросят дать ему определение, что Вы скажете? Что это – многолетнее растение с одревесневшим главным стеблем, сохраняющимся в течение всей его жизни, и ветвями, образующими крону? Таким Вы видите деревья изо дня в день. «Он вААще дерево». Подразумеваете ли Вы всё вешеуказанное, когда говорите о глупом человеке? Неужели Ваш знакомый тоже обладает стволом, кроной или ветви у него имеются?
Когда тебя перестают радовать простые вещи, когда ты остываешь ко всем, а ход мысли приобретает чуждое окружающим течение, тогда начинаешь собой гордиться.
Вампиры могут любить! Это открытие!
Не вздумайте говорить мне, про то, что оно сделано какой-то доморощенной писательницей. Херня! За время своего пребывания в этом облике прочёл не одно произведение о вампирах. Считай, везде наследил Купидон. О чём может вампир, которому, по меньшей мере, сто лет, разговаривать с двадцатилетним человеком? С Давидом много общался, с Ником перебросился несколькими словечками. Отношение как к животному. Сколько не тверди: «Мой пёс умный. Он всё понимает», не станешь ты собаке рассказывать о своих размышлениях после прочтения произведений Макиавелли или об атараксии Эпикура. Домашнего питомца можно любить, но не как свою часть, не как равного себе (маразматичные бабушки-кошатницы, тётки завещающие псинам миллионы и им подобные выжившие из ума личности – ИСКЛЮЧЕНИЯ).
Мысль о том, что я превзошёл своего создателя, не давала мне покоя. Тщеславие захлестнуло меня. Такое случается, когда ребёнок вдруг понимает, что его родители не всесильны. Теперь он предоставлен самому себе. Может не прийти домой ночевать, не обязан доедать кашку или, собрав свои вещички, снять квартиру и жить отдельно.
Сейчас пытаюсь рассказать не о взрослых решениях, а о бунтарстве подростков. У меня такого не было, зато на знакомых насмотрелся. В лет четырнадцать-шестнадцать сопля начинает заявлять о своих правах, твердя, что тоже человек. На просьбу доказать это реагирует нервно, вспыльчиво, говоря, что уйдёт к друзьям и те его подержат, не понимая, что его приятели такие же щенки сосущие своих родителей. Единицы могут в столь юном возрасте просто взять, снять квартиру и начать обеспечивать себя самостоятельно.
Для чего всё это говорю? Просто хочу объяснить своё… нет, наше с Сандрой решение уехать из города.
Как только мы поняли, что должны быть вместе, встал вопрос об исчезновении вокруг нас всего, что может потянуть назад. Сандра не местная. Ей какая разница? Несколько, не близких подруг и пара постоянно названивающих ухажеров. У меня же всё обстояло сложнее в «F» я прожил всю свою сознательную. В этом городе вырос, повзрослел, поумнел (относительно). Тут друзья, знакомые, связи, мать и… и много ещё кого. Куда поеду? Туда где ни черта не знаю? И зачем? Что тут-то не живётся? Сократ говорил: «Тебе нет ни какой пользы от странствия, если ты повсюду таскаешь самого себя?» Тогда я не понимал насколько прав старый грек. Думал только о нас с Сандрой. Весь Мир – Я и ОНА!
О Давиде вспомнил, стоило лишь Саше упомянуть о Нике:
– Не знаю, как сказать ему?
Этот вопрос несколько обескуражил меня:
– Зачем вообще что-то говорить? Бери и делай!
– А Давид? Что скажет он?
– Ему то какое дело? – возмутился я. – Пошёл он…
– Думаешь, он тебя так просто отпустит? – взволнованно поинтересовалась Саша.
Тут же вспомнилась история с Кириллом, создателем Сандры. С этим извращенцем всё было ясно, причём тут Давид?
– Как будто у него есть выбор? Может мне ещё у мамы разрешения спросить? – вскипел я. – Кто он вообще такой?! И что ты заладила: «Ник, Ник, Ник!» Пусть идут в пизду оба!
Брови Сандру вспорхнули вверх. Она сама встрепенулась словно готовящаяся к нападению птица:
– Ты не понимаешь! Он мне как отец, которого у меня никогда не было. Ник много раз помогал мне…
– Но он не твой отец! Он даже не твой создатель!
Я хорошо помнил учесть постигшую её создателя и вообще каким ублюдком он был. Не удивительно, что Сандра так защищала Ника. Не так-то много она видела в своей жизни хорошего. Ник был вторым встретившимся Саше «человеком» который отнёсся к ней не потребительски. Сколько бы я не говорил ей, что он просто используется ей, эксплуатирует в своих интересах (а поверьте мне на слово, так оно и получалось) верить в это Сандра отказывалась.
– Он больше! – воскликнула она. – Он относится ко мне как к дочери, он любит меня!
У Саши явно начался психоз. Что понту так орать? И вообще с какого перепуга я так завёлся? До неё всё ровно не дойдёт, что взаимоотношения между родителем и ребёнком в корни иные. Пускай ей не с чем сравнить, жизнь не наградила Сашу нормальными (хотя бы относительно) предками. И чё, это повод защищать эксплуататора?
– Кому я объясняю, – отмахнулся я, пытаясь остановить склоку.
Не тут то было. Раззадоренная Саша останавливаться не желала. Её реально несло:
– Это уж точно! Кто мне объясняет ты даже…
Упс! Вот это уже удар ниже пояса. Резкий, сокрушительный, выпад. Единственное чем меня можно пронять. Давид ударил так же перед тем, как я принял судьбоносное для себя решение. Этого и следовало ожидать.
Я знал, что это произойдёт рано или поздно. Чёрт, до сих пор больно. Без Вас знаю, какая я тварь. Могу сейчас пересказать весь монолог Давида в ту ночь, практически дословно помню все выпады Сандры в мой адрес. Поверьте, рассказанное выше – цветочки…
Я – реально тварь.
Опустим эту историю.
Давид был прав на все сто, когда рассказывал мне, ещё человеку кто я таков. Гнусный, мерзкий нелюдь. В погоне за деньгами, ведомый эго, ставший глупой пьянью, бесполезной рухлядью.
Прошлого не вернуть. Наверное, и не стоит. Перечеркнуть жизнь смог. Что получил взамен? Кем я был? Кем стал? Кем стану?
Для чего нужна жизнь? Хоть кто-нибудь из Вас может дать ответ на этот вопрос? Нет цели. Нет смысла. Соответственно и тебя тоже не существует! Просто вещь, которая изотрётся и развалится. Но неодушевлённый предмет не может навредить живущим. Он не должен им вредить, потому что сам не является частью круговорота мироздания. Вампир здесь, в этом мире – лишний!
Я – паразитирую на Вас! На каждом! А в петлю не лезу потому что для этого не хватает духу. «Кто не хочет умирать, тот не хочет жить», – считал Сенека. Долбанутые стоики!
Похож я на Дракулу? Может на Лестата? Дона Исидро?
Покаяние было заброшено, но жизнь подтолкнула к нему вернуться. Теперь оно моя цель. Как только допишу последнюю строку, поставлю последнюю точку, снова опустею. Начну искать себе иное занятье. Это произойдёт совсем скоро, а пока, назло всем своим врагам продолжаю…
От нанесённого удара оправился не сразу. Несколько минут простоял в тишине. Как только мозговой шторм поутих, боевой дух и агрессия вернулись:
– Не готов! Отказался! Боишься стать следующей?
Она не ответила. Всё и так понятно. Я действительно могу пройти по головам не осознавая ужаса своего поступка, а когда обернувшись увижу расколотые черепа, исправлять что-либо будет уже поздно. Стараешься забыться, убежать от проблемы вместо того, чтобы её решить.
Несколько минут спустя Сандра подошла ко мне, обняла. Она просто боялась меня потерять. Говорила много… про то как любит, что обрела смысл жизни, о том, что обязательно поговорит с Ником, всё ему объяснит, что последует за мной хоть на край Света и ни что в мире не сможет изменить её решения. Она говорила и говорила…
Слова – вода.
Теперь я созрел для настоящей перемены. Я бросил свою человеческую жизнь. Был человеком без капли человечности. Стал вампиром не таким как… (бля… слово не могу подобрать… «хотел»? нет… не то… «представлял»? … ну, ближе… и всё равно… видать объяснить не получится) Стал вампиром не таким как вампиры. Убивал не желая. Калечил с удовольствием. Отверг и растоптал любовь человеческую. Наплевал на чувства вампирские. Полюбил и понял, что на любовь не способен. Познав всю глубину чувств, лишился последних их ошмётков. Сердце окончательно опустело.
Начать жизнь заново? А что это изменит? Для чего она мне вообще дана? Убивать? Истязать? Увечить?
Тогда начал понимать Давида. Смутно, сумбурно, но первое осознание приходило именно тогда. Я и впрямь топтался на месте. Тащил за собой балласт прошлого, а тот, будучи ношей непосильной, постоянно тянул меня на дно. Жизнь гораздо многогранней. Порою не достаёт крошечного усилия, смелости, уверенности. Забыть всё и двигаться вперёд…
– Мне надо идти, – оттолкнул Сандру, не желая больше слушать её бессмысленные и никому не нужные оправдания.
– Потом ты вернёшься и мы уедем? – дрожащим, полным надежды голосом произнесла Саша.
Только теперь я увидел, что она плакала. Слёзы лились рекой. Растёкшаяся тушь поделила лицо, расчертив ровные, хотя и немного неряшливые линии. Я понимал эту боль, давным-давно сам её переживал, но теперь… просто осознание. Вы смотрите на взахлёб ревущего в песочнице ребёнка. А чего он плачет? Просто мальчик на пару лет старше подошёл и из вредности сломал выстроенный им за весь день замок. Сможете понять его чувства? Конечно. Каждого хотя бы однажды несправедливо обижали. Только пережить его трагедию уже не удастся. Для Вас этот замок не дело всей жизни, как (впрочем, он ещё об этом не знает) и для карапуза. Просто переходный момент. Все стоили замки и у всех они ломались. Это пойдёт, и страшного тут ничего нет.
Пускай плачет, ничего… пройдёт. Потом мы уедем и будем счастливы. Сандра – потому что рядом с ней будет тот кого она любит. Я – потому что со мной рядом будет та, которая любит меня.
К Давиду отправился без предупреждения. А чего предупреждать-то? По городу днём могу бруить (слово то какое забавное, хоть и похоже на опечатку) только я.
Темнело. Давид не покидал летом квартиру до девяти-десяти вечера. В том, что мне удастся застать его дома, сомневаться не приходилось. Ехал туда, где прожил месяц. Хотелось нагло ворваться, выбить дверь с ноги и высказать Давиду всё, что о нём думаю. Потом поразмыслил. Он и так наверняка всё знает, а о чём не знает, догадывается.
Подойдя к двери, я несколько обескуражено обнаружил, что она приоткрыта. Не теряясь, наглым образом вошёл внутрь.
– Есть кто живой?
Ответа не последовало. Войдя в зал, увидел вампира развалившегося в кресле с сигаретой в зубах. Прям гангстер с улиц Чикаго. Как всегда, безупречен, безмятежен, отрешен.
Моё появление его ни сколько не удивило. Он словно меня ждал. Неужели его агентурная сеть настолько развита?
– Привет, – напыщенно бросил я.
– Здравствуй, – кивнул вампир, не сводя с меня взгляда.
– Хотел пого…
– Ты только и делаешь что говоришь, – перебил Давид, презрительно отмахнувшись. – Может пора перейти к действиям?
Фраза немного обескуражила меня. Услышать подобное с порога, это немного странно, но сдаваться я не собирался.
– Об этом и хотел с то…
Вампир вновь прервал меня:
– Говорить не о чем. Ты или делаешь или продолжаешь своё нытьё. Я ждал тебя только потому, что мне показалось, будто у тебя появилось гордость, а ты продолжаешь вести себя как юнец.
Хотел сказать, что если он не заметил, я и есть – юнец, но вместо этого высокомерно бросил:
– Я пришёл попрощаться…
– Сантименты излишни. Ждёшь объятий? Благословения? Напутствия? Ты не по адресу.
– Не перебивай! – не выдержав издёвок, вскричал я. – Запомни, я ухожу. Начинаю жизнь заново. Не смей мне мешать! Слышишь! Не смей, а не то…
– Слышу, – не обращая внимания на мою вспыльчивость, спокойно произнес вампир. – Мешать тебе не собираюсь, хотя бы потому, что мне это не нужно.
Стало легче. Пускай не понятно, удивительно, но стало легче. Если Давид не хочет мне мешать, отпускает меня на все четыре стороны, то на кой хрен я ему вообще понадобился? Уже не важно.
– Мы уедем через неделю, – с облегчением выдохнул я.
– Мы? – удивлённо переспросил Давид, затушив сигарету.
– Да. Я и Сандра.
Смех. Снова этот ледяной смех.
– Дурак! – зло выкрикнул вампир. – Ты так ничего и не понял?!
Пожалуй, таким Давида мне видеть ещё не приходилось. Холодный и рассудительный мистер безупречность, казалось, на глазах терял остатки самоконтроля. Пламя ярости, неистовство, охватившее его, растопило ледяную маску.
– Ты хоть смутно представляешь, что значит, фраза «начать жизнь заново»? – брызгая слюной, бушевал вампир. – Имеешь хоть малейшее представление?!
– Чего тебе вообще от меня надо?!
– Жизнь – это постоянное совершенствование, – игнорируя мой выпад, в неистовом запале продолжал Давид. – Каждым днём своего существования я стремлюсь к нему, в надежде когда-нибудь насладиться плодами своего труда – СОВЕРШЕНСТВОМ!
– Если бы ты объяснил…
– Всё бестолку! – вновь оборвал вампир. – Сколько раз я пытался пробудить в тебе самостоятельность? Сколько?!
Давид вскочил с кресла. Уж не знаю, что он тогда хотел сделать, но на секунду мне показалось, будто старуха в балахоне занесла надо мной свою косу. По его худому лицу заходили желваки. В глазах промелькнула ярость, но тут же отступила. Давид обессилено вздохнул и привычным движением, плавно опустился в кресло:
– Мы тени лишь потому, что боимся, – устало вымолвил он. – Страшно? Тебе сейчас было страшно?
– Нет! – горделиво вскинул голову я.
– Ложь. Наглая бессмысленная ложь.
Иногда Давид действительно двигался и говорил как вековой старик. Усталый от жизни, от неумолимо несущегося времени. Измученный, изможденный. В тот вечер передо мной сидел не ровесник, каковым порой виделся мне вампир, а понурый дед:
– Ты боишься, – неторопливо продолжал он. – Боишься себя, людей, Бога, смерти, неизвестности, одиночества, разочарования…
– А ты?! – вспылил я, отчётливо понимая, что всё сказанное вампиром чистейшая правда.
– Отнюдь, – так же тоскливо произнёс Давид. – Мне терять нечего. Я не боюсь, поэтому бояться меня.
– А Ник? Ты ведь боишься его!
Не может мистер безупречность и вправду быть таковым. Должны же и у него быть какие-нибудь скелеты в шкафу?
Давид рассмеялся. На этот раз его смех не раздирал перепонки, не закладывал уши, он больше походил на хриплый лай старого пса, которому приснился дурной сон.
– Ник, старина Нико, – искривив в ехидной лыбе в общем то симпатичное лицо Давид напомнил мне толкиеновского Горлума. – Консервативный остолоп. Ему только головы сечь во славу Ватикана. Он и ему подобные позорят наш род. Величие расы.
До сих пот не могу разобраться в этой фразе. Конечно, она, как и весь текст не является цитатой. Всё вышеописанное лишь мои жалкие потуги описать происходившее. Перейдём к тщательному разбору брошенного оскорбления…
Первое – он сказал что Нику (Нико) толи головы для папы надо рубить, то ли с крестоносцами (или крестом) махать мечами. Давид часто высмеивал католическую веру Ника, но подобных колкостей раньше не отпускал. Точно помню, что сравнил он его с христианским фанатиком. Может даже с тамплиером?
Второе – Ник и ему подобные по словам Давида, позорили или род или историю вампиров. Что это означает? Ума не приложу.
Третье – величие рода или величие расы? Одно из двух. Точно! Вот Вам крест «Х».
Только не думайте обо мне плохо. Разумеется, я на месте попытался выяснить, что Давид хотел этим сказать? И… не сложно догадаться, ответа получил. Он послал меня в далёкую экспедицию, затем опустил голову и погрузившись в размышления, уже ничего не слышал и не слушал. Как йог, ушёл в нирвану. Мне так захотелось схватить его за шкирку и хорошенько тряхнуть. Но потом, вспомнив, что он только ведёт себя как измождённый старик, а начни я рукоприкладство, Давид в секунду сломает мне позвоночник, через мгновения опять уйдёт в астрал, сразу передумал.
– Собираешься уехать? Валяй. Только, не делай того о чём придётся пожалеть. Сандра тебя погубит. Эта сучка – твоя могила. Оставь её.
Последнюю фразу вампир произнёс достаточно жестко. Мне не с руки было пропускать подобную интонацию мимо ушей, захотелось показать гонор:
– А если я откажусь выполнить твой, почти приказ?
– Я буду вынужден отдать тебя почти под трибунал.
– Прощай!
До сих пор помню, как язвительно тогда усмехнулся. Если б знать во что выльется моё ехидство, вообще бы улыбаться перестал.
– Прощай, – смиренным и отрешенным тоном произнёс вампир.
КОМПРОМИСС НЕ ДЛЯ НАС
В год когда я родился группа «Алиса» выпустила альбом «Блок ада». Музыка Кинчева прожигала прогнивший политический строй до самых костей. Рок! Настоящие камни. Неприступные, тяжелые, твёрдые. Сейчас новая волна доморощенных рокеров это «Звери» и иже с ними. Где протест, агрессия, свободолюбие? Сытым мальчикам и девочкам не нужны перемены. Они готовы жить во лжи за миску похлёбки и подстилку в тёплом углу. Может, я немного утрирую, но мне именно такими видятся нынешние культурные ценности. Дорожка кокса или колпачок фена, стразики, стринги, пивасик и чтобы децибел побольше. Басок качает и жизнь хороша. Клаберам дорогу!
Не знаю, что Нику говорила Сандра. Уже не имеет значения. Своё решение мы оба приняли. Каждый из нас должен был заняться своими делами. Без понятия, какими делами занималась Саша. У меня работы накопилось, хоть отбавляй. Первым делом раскидал финансовые головняки. Положа руку на сердце, скажу, что пришлось изрядно с ними повозиться. Ничего не поделать. Людей, которые доверили тебе миллионы, негоже подставлять из-за своей некомпетентности или лени. Тем паче, что эти господа за такой зехер отыскали бы меня на краю Света и, всенепременно нанеся серьёзные травмы, утопили бы в пруду. Заранее прошу прошение за небольшое лирическое отступление.
Вы когда-нибудь задумывались над правилами ведения бизнеса в России? Я по долгу службы, общался с иностранными инвесторами. Они тоже не понимают этого бзика, который у нас зовётся «менталитетом». Почему в России убивают должников? Торчит мне какой-то хмырь, допустим, сто тысяч древесных банкнот. Сумма в сущности копеечная. Зачем ломать ему ноги, разбивать голову и топить в ведре? Калека точно не расплатится. Зато хоть живой. Другой пример: когда сумма та же, но уже в вечно зелёных единицах и кредитор, за отдельную плату, нанимая киллера заказывает своего должника. В чём смысл? Мало того, что тебе какой-то контрацептив бабло не возвращает, так ещё и услуги убивца (а они нынче не дешевы) придется оплачивать. За моральное удовлетворение извращённой прихоти надо платить. Ну, где тут бизнес? Где прибыль? Сплошные убытки. Зато менталитет.
Срок – неделя. Так мы договорились с Сандрой. В это время не созваниваться, не встречаться нам не полагалось. Не спрашивайте почему? Это одно из условий Саши. Оспорить пробовал. Без толку.
Сколько нужно на новую жизнь? Миллион? Не… мало. Два? Тоже ни о чём. Не пропитые мною сбережения плюс деньги вырученные от продажи квартиры составляли вполне приличный капитал. Рассчитывать на Сандру не приходилось. Хотя, чем чёрт не шутит. Мож и у неё какая копейка имеется. Я не альфонс, но тут сами понимаете, не до амбиций. Бабло – победит зло.
Недели мне хватало с лихвой. Как продать хату за «дорого» в недельный срок? Спасибо связям. Окунулся в продвижение к новой жизни с головой. Теперь впереди лежала жаленная и таинственная неизвестность. Мой белый лист.
Пока я в праведных трудах рисовал картину светлого будущего, моим холстом уже вовсю подтирали задницу.
Наплевав на Сашин запрет несколько раз пробовал ей дозвониться. Оператор мобильной сети вежливо сообщил, что абонент не доступен. Отослал кучу SMS. Ответа не дождался. День на третий поехал к Сандре домой. Закрыто. Пождал возле двери от заката до рассвета. Моя ненаглядная так и не появилась. Это обстоятельство меня насторожило, но волноваться и переживать времени не было. В подготовке документации был установлен новый мировой рекорд.
День пятый. Носился по квартире как ужаленный. Очень хотелось поехать к Саше, но голод взял вверх. Вены начали пищать и ныть. Это следствие не столько долгого воздержания от кормёжки, сколько нервное. В суматохе организм быстрее истощался, но… я пил только вчера. Разбираться некогда, подобное состояние вполне могло спровоцировать вспышку ярости. О плохом старался не думать. Из головы не выходила Сандра.
Дождавшись наступления темноты, отправился на охоту. Когда ты голоден всё валится из рук. Поначалу долго не мог сконцентрироваться на поиске. Я чувствовал доноров везде. Как со сломанным радаром искрящимся целями. Словно мания преследования, с которой не в силах совладать или фобия. Пытаешься почувствовать и понимаешь что донор у тебя за спиной. Ты резко разворачиваешься. Никого.
Такое постоянно показывают в фильмах ужаса. Герой слышит голоса, вертится из стороны в сторону, а собеседника разглядеть так и не удаётся. Слышит голос прямо перед собой, но не видит говорящего. Для меня нюх стал таким же чувством как обоняние или осязание. Благо сразу начинаешь понимать, что происходит. Перестаёшь верить и отключаешь его. Словно закрываешь глаза или затыкаешь уши.
Без нюха охотится трудновато. Немного подождал на тропинке. Никто не шёл. Самому высматривать донора в парке мне не улыбалось. Бродить вдоль аллей в моём состоянии это перебор. Отлежаться до лучших времён, а потом попробовать заново. Единственная разумная мысль пришедшая в голову.
Домой возвращался как подкошенный. Тяжелая поступь, слабость, лёгкое недомогание. Самочувствие не из лучших, но вены пищать перестали. Значит голод отступил.
У меня с детства была дурная привычка, закрыть за собой дверь, после чего несколько раз с силой дёргать её на себя. Только окончательно убедившись в том, что путь в квартиру без моего ведома «гостям» преграждён, спокойно отправлялся по делам. Нередко случалось, что закрыв квартиру я, или не проводил этот ритуал, или не делал этого тщательно, из-за чего напрочь забывал о самом повороте ключа в замке. Короче говоря, к сохранности жилища подходил очень педантично.
Войдя в незапертую дверь квартиры, я тут же попытался найти изменения в обстановке. Всё вроде на месте. Да и что брать из прихожей? Трюмо или щётку для обуви?
– Скверно выглядишь, – донёсся из зала голос Давида.
От неожиданности подпрыгнул. Впрочем, кого ещё ожидать в моей халупе? Человек который решит вскрыть дверь с не самым простецким замком, должен понимать, что миллионов внутри он не найдёт, а наркоманам и прочей шалушпани проще влезть в разбитое кирпичом окно. Благо первый этаж.
Войдя в зал признался честно:
– Напугал до усрачки.
При виде вампира читающего тетрадь с «Покаянием» сердце забилось сильнее. Он сидя на столе быстро пробегал глазами по строкам и небрежно переворачивал лист за листом. Облокотившись на стену, я неожиданно осознал, что приток адреналина придал сил. Горы свернуть не сумею, но стоять прямо могу.
– Занимательное чтиво, – усмехнулся Давид, переходя взглядом на соседнюю страницу.
Не зная, что ответить я лишь переминался с ноги на ногу. Тем временем вампир достал из внутреннего кармана пиджака свою флягу и небрежно швырнул её мне.
Наверное, надо описать то, с каким удовольствием кровопивец наблюдал как медленно летящий сосуд, проскользнув сквозь мои пальцы ударил в плечо, упал на пол. Давид смотрел на моё фиаско с неподдельным блаженством. Губы растянулись в подобие саркастической и одновременно блаженной усмешки. В глазах мелькнуло презрение, в равных пропорциях смешанное с благородством.
– Реакция как у дохлой коровы, – с наслаждением прокомментировал вампир.
Я знал, во фляге он всегда носил лекарство, а оно в свою очередь пускай хоть и ненадолго, но утоляло голод.
– Поднимай! – властно приказал Давид.
Подчиняться не хотелось. Что я, собака? Бросили кость – грызи. Выделываться, как муха на стекле, мог сколько угодно, но от этого голод бы не отступил. Жидкости во фляге оказалось немного, но эти сто пятьдесят грамм обеспечивали мне завтрашнюю охоту без происшествий. Через несколько секунд после употребления загадочного лекарства почувствовал себя легче.
– Кажется, мы попрощались? – напрягшись, произнёс я.
– Появился повод встретиться, – долистывая тетрадь отмахнулся вампир, усмехнувшись, должно быть, найдя что-то смешное в тексте.
– Издеваешься?
– Разумеется, – ответил Давид. – Как там Сандрочка?
«Он знает», – тихо, едва слышно произнес мой мозг. – «Он знает всё. Знает, почему Сандра не берет трубку».
– Конечно знаю, – подтвердил вампир предположения моего разума. – Даже больше чем хочу.
– Где она? – сдерживая гнев, спросил я.
– Вот об этом я и говорю, – коротко кивнул Давид, закрывая тетрадь. – Знаю, больше чем хочу сказать.
Захотелось кинуться на него. Выкрикнуть: «Банзай!» и броситься вперед, вцепиться вампиру в глотку и несколько раз шибанув головой об пол выбить спесь вместе с парой зубов и местонахождением Сандры. Не смотря на слабость, я был в одном шаге от безумия. «Будет битва», – это знал точно. Давид опередил меня. Он быстрым, неуловимым движения запястья швырнул мне в лицо тетрадь. Пришлось пожалеть, что покаяние писалось в тетради с твёрдой обложкой и скоросшивателем.
– Бля…
Только и успел выговорить я, перед тем как угол обложки вошёл мне в нос. Удар выбил из равновесия. Страшная боль растеклась по лицу. Облокотился о стену, это помогло не упасть. Давид подскочил со скоростью киношного кровососа и двумя чёткими ударами по ногам, поставил меня на колени.
– Не рыпайся, сопляк, – зло процедил вампир.
Он заверил комбинацию контрольным в затылок. Мои руки коснулись пола. Шансы атаковать из этого положения минимальны. Стоя на четвереньках я и думать забыл о попытках сопротивления. Вампир был сильнее меня в разы. Проверять в очередной раз не собирался.
– Теперь к конструктивной беседе, – видя мою беспомощность Давид немного успокоился и вернулся на край стола. – Начнём?
– Где Саша? Что с ней? – не поднимая глаз процедил я.
– Выглядит, по крайней мере, лучше тебя, – беспечно отмахнулся вампир. – Забудь про неё. Она лишь засохшая грязь на твоём каблуке, которая лишь мешает движению.
Давид говорил с горечью и разочарованием. Он пытался донести до меня истину, но я изо всех сил не желал признавать очевидного. Наш удел быть одинокими. Тогда я был слишком далёк от понимания нашего истинного естества.
– Не учи меня жить!
Мои зубы начали скрежетать. Вытер рукавом кровь, капающую из разбитого носа, и поднялся так гордо, так дерзко. Это была не вампирская ярость, не гнев рождённый безумием жажды, это было самоуважение. Оно заговорило во мне так чётко, что невольно захотелось последовать его приказам. Наплевать на боль, на прошлые унижения и разбить лицо обидчику. Я ведь всё-таки личность!
– Я – личность! Понятно тебе это?! – в моём неистовом крике сошлись все невысказанные Давиду эмоции. – Сказал: «Прощай»?! Так проваливай! Чего ты лезешь ко мне?!
– Кстати, – безмятежно вздохнул вампир. – Мне пришлось удалить ту пахабщину, что ты успел напечатать.
– Какого х…я ты вообще подходил к моему компу?!
– Я не смог удалить твою дрянь из интернета, – словно не услышав моего агрессивного выпада продолжил Давид. – Думаю, это ты сделаешь самостоятельно, если ума хватит. Чего ты вообще хочешь добиться своим нытьём? Растрогать кого-то? Хочешь, чтобы тебя пожалели? Малыш…
– Хочу чтобы мне ответили! – дрожа от злобы выкрикнул я.
Секунду, лишь короткие мгновения Давид осмысливал вопль. Вампир засмеялся. Залился в истерике, сотрясаясь от гомерического хохота.
Знаю я, глупо, очень глупо ждать, что твоё произведение прочитает какой-нибудь вампир и захочет тебе помочь. Мы слишком скрытны, что бы открываться неизвестным. Ложь – верная спутница вампира и его главная пособница во всех делах. Каковы шансы того, что моё покаяние прочтёт вампир? Они ничтожно малы. А каковы шансы того, что он напишет свою рецензию? Даст знать о себе? Мизерные. Расчёт на удачу? Вера в слепую Фортуну? Пускай так. Вопреки народному поверью, моя попытка начала превращаться в пытку.
В сущности, мне всё равно как Вы назовёте моё «Покаяние». Цель его написания разъяснена исчерпывающе. Теперь, общаясь с некоторыми читателями, которые, как я и предполагал, видят в этом повествовании интересную историю. Понимаю, что несу некую долю ответственности за… вот бля… чуть было не сказал: «Наш род». Смешно, хотя так оно и есть. В то, что какие-то разгневанные вампиры придут за мной и, вбив мне в сердце кол, отрежут голову за нарушения режима секретности, верится с трудом. Никому я со своей писаниной не нужен.
– Зайди в поисковики, – хохоча, процедил Давид. – Может на сайте знакомств пару вампирок подцепишь. Ну, критин.
Можете тоже посмеяться, потому, что я действительно пробовал найти сородичей таким образом. Снова вампир оказывался прав, указывая каким недоумком я на самом деле являюсь.
– Заткнись!!!
Давид замолчал в то же мгновение. Собрав последние остатки самообладания, я медленно и весьма доходчиво прошипел:
– Пошёл прочь из моей квартиры.
– Если ты сейчас же не сменишь тон, мне придётся тебя искалечить, – сухо произнёс вампир.
– Если ты не скажешь мне где Саша, я покалечу тебя.
Не знаю, сколько могла продолжаться подобная словесная перепалка, если бы Давид не занялся рукоприкладством.
На этот раз он не стал останавливаться. Бил меня минуты три, ногами, руками, чем-то ещё. Все попытки защищаться были лишены смысла. Перехватить инициативу в такой ситуации можно только при встрече с плохим бойцом, ещё удача может улыбнуться герою голливудского боевика. После таких пиздюлей не то что встать, невозможно пошевелиться, вздохнуть, стонать, думать.
– Паскуда! Тварь глупая! – уже окончив избиение Давид продолжал меня оскорблять. – Мразь! Столько труда, столько сил!
Давида не охватывала ярость. Вампир под её воздействие практически безмолвен и очень жесток. Он просто раздосадован, зол и негодует. Предельно просто для понимания того, кто не лежит забитым ногами, с окровавленным лицом, испещренный ссадинами и гематомами, и не отхаркивает на пол кровь.
– Знаешь сколько лет, сколько трудов я в тебя вложил?! – в неистовстве продолжал вампир. – Твоя мать ещё проссывала пелёнки, а я работал не покладая рук, чтобы создать тебя! Выблюдок!
