Текст книги "История одного вампира: Покаяние (СИ)"
Автор книги: Кристофер Лотос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)
ПОЗНАНИЕ ПЕРЕМЕНЫ
– Доброе утро, – робко произнёс я, войдя в комнату.
Давид, одетый в строгие чёрные брюки и серую водолазку, сидел возле окна, лениво развалившись в массивном тёмно зелёном кресле. Окинув меня пренебрежительным взглядом, он дал понять, что выгляжу я довольно нелепо. Улыбнувшись, вампир тактично прикрыл рот рукой и заговорил:
– Вечер добрый, – голос так и сочился сарказмом.
– Долго я спал? – не зная как начать разговор, спросил я.
Давид приподнялся с кресла и, не торопливо подойдя к окну, застыл. Мне это показалось странным, тяжёлые чёрные шторы были плотно задернуты, и через них невозможно было что-либо разглядеть.
– Спал? Двое суток… – не оборачиваясь, холодно произнёс он.
– Двое суток?! – я не поверил своим ушам.
– Сказать по правде, такого раннего пробуждения я не ожидал, – спусти мгновенье, продолжил Давид.
Вот тебе новость. Ничего себе раннее побуждение. Я никогда не был соней и проспать дольше двенадцати часов попросту не мог, даже если перед этим не смыкал глаз трое суток. Эта новость повергла в шок. Ох, как же я должно быть тогда глупо выглядел.
– Двое суток?! – повторил я, осознав, что вылетел из жизненной колеи на довольно приличный срок.
– Обычно перемена длится не меньше четырёх, – возвращаясь в кресло, произнёс Давид.
Это как должно быть ему казалось пояснение, породило ещё больше вопросов.
– Перемена?! – стоять с тупым выражением лица, начало входить у меня в привычку.
На лице вампира появилась такая узнаваемая ухмылка:
– Должно быть, я опять забыл тебе что-то объяснить, – слово «забыл» Давид произнёс с лёгкой усмешкой и явным наслаждением.
Вампир пристально глядел на меня, упиваясь моим невежеством. Чего ещё было ожидать от кровососа? Выдержав небольшую, но очень многозначительную паузу он снова улыбнулся:
– Ты изменился. Если ты ещё не понял, скажу прямо. Ты – вампир… Ещё вопросы?
Вот тут для Давида наступил час пира, главными блюдами которого были смятение, отчаянье и ужас. Он с нескрываемым упоением наблюдал за моим моно спектаклем. Такого не устраивал даже Мартин Лоренс. Эмоции, движения, действия, и много, очень много отборного мата, по количеству которого я с лёгкостью мог бы переплюнуть главу «Серп и молот – Карачарово». Мат я не отбирал, нёс всё, что приходило в голову. Что-то внутри меня конечно говорило… нет, не говорило… кричало! Орало! Вопило о том, что любое неловко сказанное слово сейчас может поставить меня в дурацкое положение. Но что я мог поделать? Александр Македонский говорил: «Власть над собой – великая власть». Властолюбия во мне никогда не было, чему откровенно говоря, я был несказанно рад, но такие моменты, безусловно, заставляли задуматься, а, ни напрасна ли моя радость?
– Да… как… это… может быть? – выпалил я. (Троеточие заменяет ту нецензурщину, которую я нёс)
– Может, ты немного успокоишься? – усмехнулся вампир.
– Блядь, может… и… успокоюсь, – бросил я, и неимоверным усилием воли прервав свой совестный понос, сел на пол внимательно уставившись на Давида. – Начинай…
– Спрашивай, – надменно произнёс вампир, – если тебя что-то интересует?
– Всё, – на моём лице в тот момент выражались десятки чувств и оттенков эмоций. – Меня интересует всё!
– Это слишком, – покачал головой Давид. – Нужна конкретика.
– От тебя-то дохрена конкретики? – яростно выпалил я.
– Справедливый упрёк, – ухмыльнулся вампир. – Хоть и не совсем корректный в данной ситуации.
– Как это я вампир? – немного собравшись с мыслями, сквозь зубы процедил я.
В это мгновение всё моё естество будто раздирало на части. Гнев душил, ярость жгла, агрессия бесновалась. Многовато эмоций для одного человека. Или уже не человека?
– Очень просто, – Давид широко улыбнулся, обнажив свои белоснежные зубы, – знаешь, укусы в шею, опоение кровью из запястий, призыв духов Мрака во главе с Люцифером, это довольно спорные способы перемены.
Комната наполнялась ледяным смехом вампира. По моей спине пронёсся холодок. Ничего себе новость. Он говорил это так естественно, медленно, размеренно, каждым своим движением показывая превосходство.
– …ну, думаю обо всём этом ты и сам догадывался, – отсмеявшись, продолжил он.
– Догадывался, – ответил я и почему-то пожал плечами. – Только…
– Процесс изменения проходит гораздо сложнее, – не обращая на меня внимания, продолжал Давид. – Перемена – это своего рода ритуал, или операция, если смотреть на неё с научной точки зрения. Теперь твоё тело изменилось и…
– Но я ни…
– Но ты бестактно меня перебиваешь! – огрызнулся вампир, после чего продолжив своим ледяным, нравоучительным тоном. – Как я уже говорил, твоё тело изменилось и теперь находится на стадии становления…
– Вот теперь, бля, мне всё ясно, – попытался иронизировать я.
Бросив в меня очередной пренебрежительный взгляд, вампир продолжил:
– Существует поверье, что для того, чтобы стать вампиром человек должен умереть и снова родиться, но уже с Тьмой внутри, – он сделал небольшую паузу. – Эта версия не так далека от истины, как может показаться на первый взгляд. Примитивные людишки раньше хоронили всех без разбору. Даже сейчас по миру гуляют истории о заживопогребённых…
– Ты хочешь сказать…
– Я хочу сказать, что ты постоянно меня перебиваешь, – недовольно рыкнул Давид, и вновь его голос стал глухим и спокойным. – Отвечаю на твой вопрос. Нет. Это не вампиры. Люди заживо закапывают себе подобных.
Я слушал отрыв рот. Столько информации сразу. Невероятно. Казалось, мне открываются тайны мироздания. Давид продолжал:
– Вампиры следят за теми кого, – он выдержал паузу. – Инициируют… по крайней мере, насколько мне известно. Ошибки исключены, перемена, как я уже говорил процесс более чем сложный. Подготовка к нему слишком трудоёмка…
Слышать подобное приходилось не часто. По телику постоянно несут всякий бред, но Давид говорил как-то иначе. Ему волей неволей начинаешь верить.
– Клеткам нужно время для перемены, – пояснил вампир. – Как и всё в этом мире, человеческое тело должно умереть, чтобы родиться заново. Это закон мироздания. Одни клетки отмирают для того чтобы родились новые. Так постепенно в течение четырёх-пяти дней процесс переходит к завершающей стадии. Это тебе понятно?
Он пристально посмотрел на меня. Под его ледяным взглядом мой организм весь съёжился. Чувства ещё несколько минут назад хлещущие из меня куда-то подевались. Появилось смирение, которым я в общем-то никогда не обладал. Что-то пугало меня в Давиде и одновременно манило к нему. Наверное, нечто схожее чувствует мотылёк, летящий на пламя? Но я-то не насекомое! У меня есть голова, в ней, какой-никакой мозг. Дурной, спесивый, молодой, но МОЗГ! Притом, если верить учёным, разумного существа. Тогда почему я не могу просто встать и уйти? Почему подчиняюсь животным инстинктам? Спорить с самим с собой можно было бесконечно. Давид наблюдал за мной. Казалось, он читает меня как открытую книгу.
– Значит я теперь… – мне было неуютно произносить слово «вампир», оно становилось комом в горле, не давая голосу выйти наружу.
– Вампир, – усмехнулся Давид, видя мою растеряность. – Если угодно упырь, кровосос, вурдалак, можно более пафосно, Дитя Ночи, Порождение Тьмы.
– Но я ничего не чувствую.
Посмотрел на свои руки и ноги. Мои! Ни какого-то там упыря. Мои, нормальные человеческие конечности. Пошевелил пальцами. Вроде тоже нормально. Затекли малость, но что я, в конце концов, руки свои не узнаю? Разумеется, это не ускользнуло от вездесущего взгляда вампира:
– Твои, – засмеялся он, до конца развеивая мои опасения. – Перемена ещё не завершена, даже по завершению ты не ощутишь ничего нового. Только работа с организмом откроет тебе новые возможности твоего тела, но до этого ещё далеко. Перемена или, если уж мы пользуемся научной терминологией, инкубационный период проходит на протяжении четырёх-пяти суток, у тебя… пока не понимаю почему, этот процесс прошёл быстрее. Затем начинается период становления. Сейчас твоё тело очень уязвимо. Может, ты пока сам этого не понимаешь, но поверь мне на слово, процесс становления окончится не раньше чем через несколько месяцев. Возможно… повторяю, только возможно у тебя он пройдёт быстрее… пока об этом рано говорить.
– Понятно, – кивнул я. – А о чём стоит говорить?
– Тем для разговора у нас великое множество, – еле слышно произнёс Давид. – Тебе ещё многое предстоит узнать.
– Например, что не стоит гулять днём? – попытался съязвить я.
– Например, – усмехнулся вампир. – Но это лишь верхушка айсберга. Ты очень многого не знаешь…
– Так расскажи, – оборвал я.
– Не поймёшь, – покачал головой Давид.
– Это почему?
– Немного терпения, – вздохнул вампир. – Для начала приобрети немного терпения.
Едва я раскрыл рот, как Давид оборвал меня:
– Терпение. Всему своё время. Поверь мне, времени у тебя будет действительно с избытком.
Последние слова вампир произнёс на редкость добродушно, после чего встав, направился к выходу из комнаты. Проходя мимо, он ласково, как-то по-отечески, коснулся моего плеча. Я сидел один, в незнакомой пустой комнате, обдумывая каждое сказанное Давидом слово. Склонностей к анализу я никогда не имел, но к моему удивлению множество белых пятен растворилось, стоило мне лишь немного пошевелить мозгами.
Одно из двух, или он долго и тщательно готовился к этому разговору, или этот монолог он произносил уже не однократно. Значит ли это что есть ещё подобные мне? Что ж, это вполне возможно. Живёт же не первый десяток. Тогда где они и почему ему нужен я? В своей необходимости я уже не сомневался. Говоришь, процесс более чем сложный? Подготовка требовала времени, и времени явно не малого. Давид, разумеется, многого не договаривал, но…
Но дальнейшее развитие моей мысли было бесцеремонно прервано. Вампир вернулся в комнату так же неожиданно, как и ушёл. В руках у него была тёмно синяя кружка с зодиакальным львом. Воспоминания о прошлом напитке мгновенно заставили меня содрогнуться. Увидев моё смятение, Давид только улыбнулся:
– Не волнуйся ни о чём, – он дружески похлопал меня по плечу. – Пей.
Его слова не звучали угрозой или приказом, вовсе нет. Так обычно говорят отцы, когда протягивают простуженным детям кружку тёплого молока с мёдом. Спорить не стал, терять мне всё равно уже нечего. Взяв в руку кружку, мне одного лишь взгляда хватило, чтобы понять, в ней кровь, тёмная, густая, тяжёлая.
– Смелей, – произнёс Давид тем же тоном.
Я поднёс кружку к губам и сделал небольшой глоток. Холодный комок тяжело провалился в горло. Странно, мне казалось, на вкус она должна быть противней, так что, делая второй глоток, отвращения я уже не испытал. Может кровь была не самым приятным напитком, пиво например, во много раз приятней, однако в ней была своя непонятная прелесть. Выпив чуть больше половины, я поставил кружку на пол.
– Главное знать меру, – одобрительно кивнул Давид.
– Что мне ещё следует знать? – облизывая губы, спросил я.
– Тяга к знаниям, безусловно, похвальна, – нарочито произнёс вампир. – Но пока это всё что тебе следует знать… и даже не думай спорить. Чувствуй меру и опасайся солнца, это всё что может пригодиться… повторяю, всему своё время.
Впрочем, я и не думал спорить. Мне слишком о многом надо было подумать. Для начала ответить на простые вопросы, кто виноват, что делать и куда всё это послать?
– У меня ещё есть несколько срочных дел, которые я был вынужден отложить из-за твоего столь раннего пробуждения, – Давид достал из кармана брюк мобильный и бросил мимолётный взгляд на дисплей. – Кажется, я исчерпал все возможные временные лимиты. Остаёшься за старшего. Я вернусь, и мы продолжим беседу.
С этими словами он, поднявшись из кресла, покинул комнату. Через пару минут я услышал хлопок входной двери и звук поворачивающегося в замке ключа.
ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ
Один. Совсем один. С кучей вопросов, в чужой квартире, находящейся… А где, кстати, я нахожусь? Ну да ладно. Могло быть и хуже. Проснуться в вонючем сыром подвале, например.
Побродил по квартире. Достаточно уютно. Никогда бы ни подумал, что здесь живёт вампир. Ни тебе пентаграмм, ни черепов, ни свечей, ни кинжалов с вьющимися, словно змеи лезвиями, да чего уж там… гроба и того нет! Вместо этого нормальная кровать с белыми, чистыми, что для меня крайне неестественно, простынями. Ничего общего с живым мертвецом встающим каждую ночь из сырой могилы. Или может просто Давид такой, чересчур чистоплотный упырь?
Бестолково побродив взад вперед, я нашёл пульт. Включил телевизор, пощёлкал по каналам. Сомневаюсь я, чтобы на кладбищах было кабельное. Пейзаж за окном, уж точно не напоминал кадров из «Ночи живых мертвецов». Третий этаж обычной кирпичной пятиэтажки. Ничего сверхъестественного. Только вот райончик я ни как не мог узнать. «Должно быть окраина», – мне оставалось только пожать плечами. Телевизор показывал, что время первый час, температура за окном чуть ниже двадцати градусов по Цельсию. Нашел какое-то странное кино, точно не помню, очередной голливудский боевик. Сколько же их наснимала фабрика грёз? С голубого экрана на меня смотрел очередной супергерой с квадратной челюстью. Вот у него-то явно нет никаких проблем. Разве что пара сотен гангстеров вооруженных до зубов. Хотя разве для него это проблема? Вот у Гамлета была беда, а тут? Тьфу, мелочь… Ох, где же Морфеус когда он так нужен? Он бы мне наверняка ответил… или хотя бы подбросил пилюль, чтоб не скучно было.
Сотни вопросов вертелись в голове. Я вспоминал прошлое, думал о настоящем, пытался представить будущее. Разум спорил с чувствами, мозг с сердцем, душа с плотью.
– Зачем тебе всё это было нужно? – спрашивала душа.
– Потому что мне всё опостылело, – отвечало тело.
– Неужели можно пресытиться жизнью за каких-то двадцать лет? – не унималась душа.
– Можно… поверь мне… можно, – обречённо твердило тело.
Пишу эти строчки и понимаю, о чём я тогда думал? В сущности и пишу это «Покаяние» лишь для того чтобы проанализировать случившееся, для того чтобы услышать от кого-нибудь дельный совет. Только подумать, в ночь, когда я решил измениться, мою плоть вела зависть. Душа, она бессмертна, а тело? Ну, сколько человеку отпущено времени? Пускай даже сотня лет, и это при хорошем раскладе. Бывает так, что люди умирают, не дожив и до пятнадцати. Так погиб очень мне близкий человек. В одно мгновение. Раз, и её не стало. А когда-нибудь точно так же будет и со мной, и с каждым из нас. Не хочу! Как говорил герой одного из произведений Стругацких: «Не хочу умирать. Давно живу. Привык». Но разве можно к этому привыкнуть? К тому, что появился ты, а потом исчез. Был Мир и не стало. Или Мир останется? Не могу же я об этом судить. Меня не было, когда Мир родился и вряд ли я буду, когда он умрёт (не верю уж я в Конец Света 2012, как и не верил в 2000). Словно в гости зашёл. Только вот, как все гости мы очень назойливые и ни как не хотим покидать столь радушного хозяина. Цепляемся своими хрупкими телами за материю Мира, а он нас стряхивает с себя, так отчаянно, так упорно. Кому-то удаётся задержаться подольше, но итог всё равно один. Иначе и быть не может. Вот и я – точно такой же назойливый хлыщ.
В тот вечер мне о многом пришлось подумать. Мысли немного расступились часа через три. Сознание прояснилось. Разумеется, не до конца, но прогресс был на лицо. Фильм давно кончился. По телевизору шло что-то непонятное, я вновь посмотрел на часы. К Давиду накопилось немало вопросов. Пускай и не на все, но хотя бы на часть он должен был ответить.
Давид сказал что мне, а значит и ему нельзя находиться на солнце. Значит, вернётся не позже пяти. Времени у меня было около двух часов. Теперь необходимо было, обстоятельно, подготовится к предстоящей беседе. Решив размять ноги, я немного походил по комнате, проговаривая вопросы вслух. Рассуждал, пытался на них сам себе ответить. Вообще я частенько разговариваю сам с собой. Почему-то принято считать, что это удел сумасшедших? Я, к примеру, себя таковым не считаю. Всегда ведь приятно поговорить с тем, кто тебя понимает. Вообще здорово поговорить с умным, дельным человеком.?
Сказать по правде всё время ожидания я занимался ерундой. Моя нетерпеливость играла со мной. Чего мне ждать от предстоящего разговора? Римляне говорили: «Praemonitus praemunitus», я же был совершенно безоружен. Ко всему прочему само понятие «перемена» подразумевало под собой некое изменение, однако я ничего не чувствовал. «Может Давид обманул меня и всё это не более чем глупый розыгрыш?» – эта мысль не выходила из головы. А когда я представлял что всё это не выдумка, что я на самом деле тот о ком снимают фильмы и пишут книги, тот, кого бояться дети и… вот тогда становилось совсем не по себе. Впереди меня ждала неизвестность. Что ещё за инкубационный период? Каким я стану по прошествии этого времени? Превращусь ли в то чудовище, что бродит по ночам в поисках крови или останусь самим собой? Сохраню ли разум? Что должно во мне измениться? Давид говорил о процессе перемены с научной точки зрения. Значит, он, скорее всего, исследовал саму свою суть. Учёный? Но Давид вовсе не похож на учёного. Скорее он напоминал разведчика, шпиона из книг Флеминга. С другой стороны у него на это было полвека. Что же ему удалось узнать о себе? Глупо было думать, что он предложит мне свои знания на блюдечке с голубой каёмкой. Но попытаться стоило.
Время текло медленно. Я перескакивал с канала на канал, тупо пялясь в экран. Искал что-то? Пожалуй, в тот момент больше всего хотел найти ужастик про банду кровососов или нечто в вроде Копполовского «Дракулы». Увы и ах, ничего даже близко. Время наотрез отказывалось хоть на толику ускориться.
В коридоре послышался шорох. Я сделал телевизор тише и прислушался. Тишина, даже не понял, как Давид вошёл в комнату. Попытался было что-то сказать, но вампир оборвал меня:
– Терпение. Все вопросы после душа.
С этими словами он вошёл в соседнюю комнату.
Я сидел неподвижно. Казалось всё таким непонятным, неестественным. По правде говоря, я был взбешён. Какой нахрен душ?! Я ждал его в больше четырёх часов, чтобы услышать: «Все вопросы после душа»?! Во дела! Сейчас понимаю. Мироздание не вертится вокруг моей персоны. Я стал терпимей, научился ждать, но до этого ещё дойду. Уже через пару минут Давид вышел из комнаты в буром махровом халате. Каких же тогда усилий мне стоило не взорваться? Не знаю, сколько времени Давид был в душе? Мне показалось вечность, хотя на самом деле я понимаю, минут пять, не больше. Вернувшись, он уютно устроился в кресле и стал внимательно изучать меня. Повисло молчание. Я не то чтобы не решался заговорить, просто не знал с чего начать, как видно он тоже не торопился.
– Приятно сознавать, что ты учишься терпению, – довольно произнёс Давид. – Что ж, перейдём к твоим вопросам. Как я понимаю, у тебя их накопилось не мало.
– Мне казалось, начать должен ты? – проявив чудеса самообладания, сказал я.
– Достойный ответ, – улыбнулся вампир. – Но не забывай, с кем разговариваешь. Ты ведь должен понимать, что разговор наш может закончиться, так и не начавшись.
Давид взял со столика пачку «Парламента» и достал пару сигарет, одну протянул мне. Мы закурили. Я молчал, разговор должен был продолжить он, это я прекрасно понимал. Вампир не заставил меня долго ждать:
– Так что ты мне скажешь?
– Ты не держишь обещаний, – пожал плечами я.
– Это вопрос? – не уловил интонации Давид.
– Нет, – бросил я. – Это факт. Ты обещал продолжить разговор, когда вернешься.
– Верно, – кивнул вампир. – И от своих слов я не отказываюсь. Вопрос только в том, что ты хочешь узнать?
– Как я могу спрашивать о том, не зная о чём?
Разумеется, я мог закидать Давида вопросами, но некоторые из них звучали бы настолько глупо… хотя уж мне чего терять? В глазах вампира я и так выглядел полным кретином. «Сраная игра», – промелькнуло у меня в голове. С уст сорвалось только:
– Игра!
– Прости, – глаза вампира в мгновение сузились.
– Твоя сраная игра! – небрежно бросил я.
– Разве я с тобой во что-то играю? – язвительно спросил Давид.
– А разве нет? – моя агрессия начала перетекать через край.
– Тогда будь добр расскажи во что? – вампир расплылся в довольной ухмылке.
Не знаю почему, но после этих его слов я мгновенно остыл. Всё надоело, осточертело. Никого не хотелось ни видеть, ни слышать. Это может показаться странным, но не хотелось чувствовать. Само моё естество стало мне омерзительно. Как это описать словами? Ощущение, словно ты весь день провёл на ногах, устал как собака и хочется поскорее вернуться домой, снять ненавистную обувь, осточертевшие носки и просто походить босиком. Хочется этого потому, что знаешь как это приятно, какое наслаждение просто расслабиться. Кстати, вампир тоже может устать или натереть мозоль. Другое дело, что устаешь медленней, а отдыхаешь значительно быстрее. Здесь нечто подобное, только это относилось ко всему телу. Откуда я знаю, какое облегчение испытаю, когда сниму ненавистную плоть? Просто знаю. После перемены многие знания об устройстве Мира появляются, подобно инстинктам, но… должно быть я снова забегаю вперёд. Всё должно идти по порядку.
– Если я правильно понимаю, разговора у нас не получиться, – пришлось констатировать мне.
– Почему? – усмехнувшись, поинтересовался Давид, его явно забавляла эта глупая игра.
– Ты отвечаешь вопросом на вопрос, – развёл руками я.
Не успело в моей голове родиться желание встать и уйти домой окончив столь опостылевший мне пафос, как с лица вампира спала ехидная улыбка, уступив место ледяной маске величия и пренебрежения, из-за которой донёсся сочащийся холодом голос:
– Хочешь ответов, задавай правильные вопросы.
Абсолютное осознание превосходства давало Давиду разговаривать со мной в любом угодном ему ключе, что он с лёгкостью демонстрировал, меняя образы как перчатки. Откровенно говоря, это в нём чертовски раздражало и прельщало одновременно. Пришлось идти по пути наименьшего сопротивления:
– Что будет со мной, если я попаду… ну… под солнце?
Попаду под солнце! Ну, я и сказанул. Попаду. Прям как «попаду под машину». Самому смешно. Однако Давид явно увидел юмор в другом:
– Что тебя интересует, – рассмеялся он. – Загоришься ли ты? Задымиться ли на тебе одежда? Воистину, кино является важнейшим из искусств.
Смех вампира заполнил комнату. Казалось, из гортани Давида вырывается не звук, а яд, чистая, материальная отрава. Вновь приступ агрессии пробудил во мне животное.
– Бля, а откуда по твоему мне всё это знать?! – выкрикнул я. – Что, в магазине купить книгу, а там «Какого быть вампиром» или «Вампиризм для чайников» и, сука, с иллюстрациями всё! Может, ещё комиксы почитать предложишь? Блэйд, ёптыть, – охотник на вампиров!
Теперь сила переполняла меня. Сам не понимая почему, но я больше не боялся Давида. В тот момент мне казалось, что это он должен бояться меня. В сущности, только гнев я мог противопоставить отточенным ехидным насмешкам кровопийца. Слиться с яростью, свести воедино в себе первобытные инстинкты и напасть. Каково же было моё удивление, когда лёд растаял под моим натиском.
– Не буду отрицать, – Давид слегка потеет подбородок. – В чём-то ты прав…
Согласился? Согласился со мной? Это была победа. Моя победа.
– Ты представляешь, что такое тепловой удар? – спросил он.
– В общих чертах, – кивнул я.
– Так вот, симптомы довольно схожи, – продолжил Давид. – Представь, что ты в бане, засиделся в парилке, вначале пот в три ручья, потом нехватка кислорода, рвотные позывы, следом нечто напоминающее асфиксию, обморок и…
– И дальше можно не продолжать, – встрял я. – Всё ясно, но тело, скорее всего, повезут на вскрытие.
– Скорее всего, – подтвердил вампир.
– И чего? – удивился я. – Ни какого режима секретности?
– Это ни к чему, – ровным тоном произнёс Давид. – Любой патологоанатом с лёгкостью определит, что смерть наступила от инсульта.
– Так просто?
– Гораздо проще, чем ты думаешь, – подтвердил вампир. – При взаимодействии с солнцем температура тела резко начинает повышаться. Сердце, пытаясь охладить закипающую кровь, начиная гонять её по организму в бешеном ритме. Мозг такого давления выдержать неспособен…
– Ясно, – оборвал я. – А как же различие между человеком и…
Вот тут я запнулся. Давид моментально это понял:
– Они не лежит на поверхности, а причина смерти очевидна.
– А если родственники не поверят в то, что смерть… ну…?
– Я понял, – перебил Давид. – Но яда в крови тоже нет.
– То есть кровь по химическому составу одинакова?
– Нет, – усмехнулся вампир. – Но ведь это уже не важно. Отравляющих веществ в ней нет и точка.
Он был прав на все сто, пожалуй, даже на все двести процентов. На нет и суда нет. Да и судить некого. Так просто. Представив себя на столе патологоанатома, я поёжился. Как же всё просто. Умер в возрасте двадцати лет от инсульта. Патологий вроде нет, но факт на лицо. Суровая штука эти факты. Против них ведь не попрёшь.
– И многие так умирали? – решился спросить я.
– Разве это имеет значение?
– Нет. Совершенно никакого. Просто любопытно… а эти знание… это результат исследования или…?
– Всё вместе, – вновь опередил вопрос вампир. – Знаешь старую присказку: «Земля слухами полнится».
И впрямь точнее не скажешь. Она действительно полнится. Остался лишь один вопрос, который мучил меня:
– Сколько людей надо убивать?
– Кто-то говорил об убийствах? – поднял брови Давид. – Или ты и вправду думаешь, что я ежедневно вот так запросто я убиваю по паре, тройке человек?
– Не знаю, – честно признался я.
– Хотя теоретически это и возможно, но практически чрезвычайно сложно исполнимо. Можешь представить, какой переполох поднимется в прессе уже после недели такой охоты.
Спорить было бесполезно, тем более что через месяц чисто трупов приблизилось бы к сотне. Через сколько в городе введут военное положение, оставалось только догадываться.
– А если постоянно менять города? – предположил я.
– Это я и имел ввиду под словами «сложно исполнимо».
В голосе Давида отсутствовали какие-либо эмоции, для него человеческая жизнь была не более простой статистики но, наверное, именно таким и должен быть вампир.
Перемещения станет огромной проблемой, когда солнце становится врагом, и это я ещё не говорю про деньги. Давид был прав, долго не пробегать. Попался ментам-дебилам, бросили они тебя в «обезьянник» до утра, а там, здравствуй рассвет. На крики твои вряд ли кто обратит внимание, а даже если обратят, то чего? Врача позовут? Или ещё чего лучше отвезут в поликлинику, где ещё больше света. И поминай как звали. Причина смерти на лицо. Выроют ямку, похоронят как бомжа, дело закроют и каждый по благодарности получит, за поимку особо опасного серийного маньяка. Карьерный рост после такого не за горами. Все рады, все счастливы. А ты? А какое им дело до тебя? Впрочем и тебе уже какое будет дело до них? Лежишь себе и лежи, гниёшь себе и продолжай в том же духе.
– Тогда как с кровью быть? В супермаркетах её не продают.
– Назовём это донорской помощью, – вновь усмехнулся Давид.
– Больницы? – удивлённо спросил я, вспомнив сюжет какого-то ужастика.
– Тоже вариант, – засмеялся Давид. – Хотя и киношный. Все гораздо проще. Донора легче встретить на улице.
– Донора на улице? – переспросил я. – Чего-то не понял.
Переведя взгляд на Давида, я почувствовал себя, не то чтобы дураком, но очень близким к этому:
– Кровь надо будет забрать без его разрешения.
– Это уж как договоришься, – съязвил вампир. – Мыслишь ты в правильном направлении.
– А с донором что? – не понял я.
– А что с ним? – округлил ледяные глаза вампир. – Пускай отдыхает. Разумеется, травм не избежать, но как говорят французы: «C’est la vie».
Если задуматься, метод грубый, но эффективный. Ничего новаторского. Простенько и со вкусом. Хотя на счёт получения крови у меня были свои соображения, схему проверенную Давидом нельзя было отбрасывать. Возраст и колоссальный опыт вампира не позволял пренебречь его методикой, главным аргументом которой служил тот факт, что кровосос до сих пор жил и здравствовал.
Откинув в сторону бессмысленные размышления, я задал следующий вопрос:
– И сколько крови мне необходимо в сутки?
Странно, но на первый взгляд простой вопрос, поставил Давида в тупик:
– Это зависит от индивидуальных особенностей, – спустя несколько секунд ответил он. – Слишком много воздействующих на организм факторов.
– Например?
– Масса тела, общее состояние организма… моральное, в том числе, рацион питания, – развёл руками Давид. – Рассчитать всё крайне сложно.
– Даже примерно? – не унимался я.
– Даже относительно, – поправил Давид. – Сложность заключается в нерегулярности питания.
– Как это?
– Оно происходит не ежедневно, – пояснил Давид.
– Почему? – не понял я.
– Так мы устроены, – пожал плечами вампир. – Ты же не спрашиваешь, почему ты хочешь есть или наоборот сыт.
Это заявление повергло меня в некоторое недоумение. Раньше подобного я не встречал. Во всех книгах или фильмах вампирам необходима была кровь еженочно. Хотя, как можно вообще черпать какую-то информацию с телеэкрана? Там же бред один. Одни реалити-шоу чего стоят! С другой стороны разве сама идея существования вампиров не абсурд? Чистейшей воды вымысел. Бред, и только. Но вот передо мной сидит Давид, настоящий, живой, хотя слово «живой» наверное, не самое подходящее для вампира. И я… сам теперь… но об этом думать как-то в тот момент не хотелось, скорее попросту не верилось.
– А ты как часто пьёшь кровь?
– Два-три, когда четыре раза в неделю, – развёл руками Давид.
– И много?
– Триста-четыреста грамм, – холодно ответил вампир.
– Ты упомянул о еде, а чем т…, – я запнулся, но через секунду продолжил. – Чем мы ещё питаемся?
Одно из двух, либо Давид всегда был таким смешливым, либо его действительно так забавляло моё невежество? Скорее второе.
– Мы питаемся тем же чем и Вы, – засмеялся он.
Не знаю от чего, но мне стало, стыдно, но крайне не уютно.
– Какие навыки у меня появятся, – я задал первое, что пришло в голову, чтобы смазать глупость предыдущего вопроса, но только всё усугубил.
– Навыки?! – удивлённо воскликнул Давид. – Как какие? Ты начнешь играть на арфе, говорить по-ирландски и готовить «утку по пекински».
Комната вновь наполнилась холодным звонким смехом. Теперь мне действительно стало не по себе. Давид пытался высмеять каждое моё слово, каждый мой жест. Это начало подбешивать. Шутить в ответ, другого ничего не оставалось:
– А картошку чисть научусь?
Не понятно почему, но ему моя фраза очень не понравилась. Согласен, шутка отстой, но это не повод смотреть на меня как на врага народа. Поспешил исправиться:
– Ну, нет так нет, в мундирах тогда варить придётся.
Лучше бы я этого не говорил. Как оказалось Давид не выносит когда начинают смеяться над его словами. Это нечто вроде патологии. Не смотря на то, что он вполне мог отшутиться, язык у него подвешен, будь здоров, он моментом переходил в наступление. Должно быть, давало о себе знать его небезынтересное прошлое.
