Текст книги "Осенний фестиваль (ЛП)"

Автор книги: Кристофер Хаггис

Соавторы: Чарльз Маттиас,Крис О'Кэйн,Фокс Куттер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

– Да нашел, – ответил на вопрос явно очень довольный собой Гектор. – И теперь чувствую себя идиотом: почему я не додумался раньше? Пусть у меня больше нет моих рук, но есть же кое-что другое, не хуже!

– В самом деле? – удивилась Кимберли. – И что же?

– Зубы, мадам.

Гектор широко открыл пасть, обнажив большие резцы. Потом поднял кедровый брусок и начал обкусывать-обрезать зубами. Однако почти тут же положил обратно:

– Забыл предупредить. Дело в том, что в процессе работы я буду становиться все меньше и меньше, пока не стану почти совсем крысой. Так что, мне придется обнажиться перед каждым, кто пожелает себе скульптуру.

– Гектор, не беспокойся, – с усмешкой напомнил ему Чарльз, – некоторые из здесь присутствующих вообще больше не носят одежду.

Гектор все еще глядел смущенно, но все же кивнул:

– Ну, есть желающие?

– О, может быть, меня? – неожиданно спросила леди Кимберли.

Маттиас чуточку удивился – он как-то не ожидал, что она может пожелать такое...  такое напоминание о том, чем она стала. Однако раз она этого хочет, значит, она это получит!

– У тебя есть какие-нибудь деньги? Я просто не могу делать это бесплатно. По крайней мере, сейчас, не могу, – сказал Гектор.

Кимберли растерянно посмотрела на него, и повернулась к Чарльзу. Маттиас же на секунду замер, даже не зная, что и сказать. Он определенно не собирался упускать такой шанс, но у него просто-напросто не было с собой нужной суммы. Впрочем... Разве его слово уже ничего не значит?

Маттиас подхватил Гектора под локоть и оттащил в сторону:

– Сделай это для нее, а я оплачу тебе работу... ну скажем, завтра с утра.

Гектор кивнул:

– Ладно, Чарльз.

Маттиас улыбнулся Ким, и коротко обнял её, пока Гектор выбирал нужный кусок дерева и присматривался к ней. Гектор, выбрав наконец заготовку, присмотрелся к леди Кимберли... обошел и посмотрел сбоку... потом потянулся лапой к её морде и осторожно коснулся, отчего она вздрогнула, невольно отстраняясь.

– Я лишь хочу правильно оценить структуру кожи и меха, леди Кимберли, не беспокойтесь.

Кимберли расслабилась и позволила ловким пальцам мастера ощупать морду, тронуть зубы, и даже толкнуть нос, при этом ее усы раздраженно передернулись, а она сама оскалилась и сердито шикнула. Чарльз, увидев её реакцию, не сдержался и коротко хихикнул. Кимберли и сама усмехнулась, когда Гектор сел на табуретку и приготовился к работе. Он взял кусок дерева и кивнул им, предлагая подождать в сторонке.

Пока Ким наблюдала, как Гектор обкусывает и подрезает заготовку, Чарльз принялся разглядывать гостей, прибывших на фестиваль.

Народу на главной площади Цитадели заметно прибавилось. И... Хм... Ему показалось, или сама площадь тоже как-то изменилась? Э-э-э... Нет, правда, вон того прохода между лавками утром не было... И вот этого просвета... И поле в центре... А широкий проход за последним рядом павильонов? Еще недавно они примыкали вплотную к стене, Чарльз мог бы в этом поклясться!

Еще повертев головой, Маттиас, в конце-концов решил – к демону! Он пришел сюда веселиться... а на все загадки Цитадели и жизни не хватит! В конце-концов, на то оно и Метамор, чтобы метаморфировать!

В последний раз оглядев саму площадь, Чарльз вновь принялся рассматривать гуляющих по рядам гостей и местных жителей. Да... Сегодня вечером в Молчаливом Муле будет тесно! Им стоит прийти туда пораньше, если они хотят получить, хоть что-то съедобное. А ведь еще предстоит вечерняя служба, не зря же приехал отец Хуг! Праздничная проповедь, может быть, святой отец даже споет... у него великолепный бас, а некоторые главы и наставления Белой Книги написанные в стихах, прямо просятся на язык.

Жаль, что в Цитадели до сих пор нет ни церкви Эли, ни даже просто постоянной комнаты с алтарем, и каждый раз им приходится импровизировать, используя один из больших залов в самом замке. Впрочем, временный алтарь уже должен быть готов, святой отец как раз сейчас должен бы проводить обряд его освящения...

Тем временем Гектор уменьшился настолько, что не мог больше держать заготовку в лапах. Закончив очередной этап, он становился все меньше и все больше походил на настоящую крысу. В конце концов, когда заготовка обрела ясно видные очертания головы леди Кимберли, одежда с него полностью свалилась, а сам он стал ростом не больше фута.

Кимберли восторженно смотрела, как под лапами и зубами из под слоев  древесины постепенно проявляется её собственное лицо. Чарльз знал, что после изменения она не смотрелась в зеркало, если могла обойтись. Но вот теперь у нее перед глазами постоянно будет изображение, непрерывно напоминающее о её внешности грызуна... но она не выглядела недовольной!

Наконец, Гектор полностью став крысой, обкусил последние мелкие детали и скульптура была закончена. Бюст получился замечательно похожим на голову леди Кимберли, вплоть до мельчайших деталей. Чуть прижатые уши, прищуренные глаза, получились даже глазные яблоки, гладкие, как будто чуть влажные... Правда, не было усов – по-видимому,  древесина была недостаточно прочной, чтобы изобразить столь тонкие детали.

Осмотрев её хорошенько, Чарльз решил, что подобие вышло великолепное. Он помог леди Кимберли подняться с травы, и любовался скульптурой, пока растущий Гектор одевался.

Изменившись до своей максимальной формы, Гектор протянул скульптуру Кимберли. Она осторожно приняла небольшую, но очень изящную деревянную голову.

– Вам нравится? – с некоторой опаской спросил Гектор.

– Она великолепна... – Кимберли осторожно коснулась когтями тонких деталей скульптуры.

Гектор буквально расцвел:

– Всегда пожалуйста, леди Кимберли! Заходите еще, всегда рад!

Кимберли посмотрела на Чарльза сияющими глазами, крепко сжав в лапах бюст.

– Наверно  нам стоит положить его куда-нибудь в безопасное место, – указал на него своей палкой для грызения Чарльз, когда они направились дальше.

Кимберли  кивнула:

– Да, давай отнесем его в мою комнату.

Чарльз охотно повел её назад, в сторону жилых зданий. И в этот раз, на Зеленой Аллее, не было никаких сердитых пчел...

Перевод – Рэдгерра, Дремлющий.

Литературная обработка – Дремлющий.

[1] Камиза – нижняя рубашка из тонкого полотна.

[2] Пурпуэн, он же жупон – приталенная куртка с узкими рукавми.

[3] Блио – длиннополое чуть приталенное платье.

[4] Гильдия холмов – объединяет фермеров-арендаторов, с окружающего Цитадель холмогорья.

[5] Гильдия Ножа и Колпака – объединяет продавцов и обработчиков съестной продукции – пекарей, мясников и т.п.

[6] Котарди – длинное платье прилегающего контура с узкой талией.

[7] Упеленд – очень свободное складчатое, разумеется длинное (до полу) праздничное платье с широкими (до 3-х метров!) рукавами.

Немного чистки и смазки
Крис О'Кэйн

Год 705 AC, вторая декада сентября

– Уо-о-о-ох...

Михась устал.

Перо, чернила, скобленый пергамент, с проглядывающими кое-где остатками старых записей и отчет.

– Да лучше б я убил лутинов сотню, чем написал одну писульку! – продекламировал он, бросая перо. – Тьфу, надоело!

Поднявшись из-за стола, Михась подошел к комоду. На крышке этого древнего, пузатого, скрипучего, но очень вместительно чудовища стояла миска и кувшин с водой. Проведя пальцем по краю миски и сдув скопившуюся на инкрустированной серебряными рунами крышке пыль, Михась глянул в зеркало.

Из-за стекла на него скалился лис. Пятифутовый, прямоходящий лис-морф.

Да, за прошедшие со дня изменения годы, Михась привык. Он полюбил жизнь лиса-морфа... в какой-то мере. Но до сих пор иногда вздрагивал, увидев в зеркале вместо упрямой, чуть покарябанной жизнью, но, в общем-то, вполне симпатичной человеческой физиономии – вытянутую, покрытую рыжей шерстью и увенчанную стоячими ушами лисью морду.

Взглянув еще раз в зеркало, Михась решил, что его поблекшей и измазанной чернилами морде, не помешает чуточку освежиться.

– Вот хорошо кошкам! – сказал он, беря кувшин и наливая воды в миску. – Лизнул, мазнул и все блестит!

Сходив в трехнедельный рейд на север, в самую глубь занятой лутинами территории, Михась вернулся, принеся неутешительные новости. Вернулся, доложил Горелому кролю...  И теперь должен был записать на бумаге все – что видел, что слышал, что понял.

Лис писал с самого рассвета и закончил едва половину. Он ненавидел всю эту писанину, все эти папирусы, пергаменты, перья, иглы, новомодную бумагу... Но, увы – важность собранной им информации никак нельзя было недооценить. Насож вновь объединял разрозненные кланы лутинов, опять собирал гигантов и готовил боевые машины... армия. Еще одна армия. Его цели очевидны – вновь осадить Метамор. А значит... война. Как в прошлый раз, шесть лет назад. Как в позапрошлый раз, пятнадцать лет назад. И в позапозапрошлый раз, и в позапозапозапрошлый раз...

Вот только война будет когда-нибудь потом,  а сейчас Михась приходил в отчаяние из-за другой причины – он ненавидел писать отчеты, сколь бы они ни были важны.

Тихий стук в дверь прозвучал как раз вовремя – его рука и мозги уже ныли от усталости.

– Войдите!

Дверь открылась, и в проеме показался крыс-морф ростом в четыре фута, с неизменной палкой на поясе и ящичком в лапах. Михась узнал его – Маттиас из гильдии Писателей.

– Привет Чарльз, с чем пожаловал?

– С проблемой, – тихо сказал крыс, ставя ящичек на стол, радом с пергаментом. – Уилл Харди, ювелир, не смог её отремонтировать и посоветовал поговорить с тобой.

Изящный лакированный ящичек, сделанный из дорогого черного дерева, похоже стоил недешево.

– Я купил её для леди Кимберли, но она не работает… – вздохнул Чарльз, открывая ящичек.

Михась хмыкнул:

– Уилл хороший мастер. Что ж там у тебя такое, чего он не смог сделать? Доставай, посмотрю.

Чарльз осторожно вынул из ящичка и поставил на стол лакированную черную шкатулку с фарфоровой статуэткой, закрепленной на крышке. Статуэтка изображала обнявшихся мужчину и женщину.

– Что она должна делать?

– Должна играть музыка, – еще раз вздохнул Чарльз, – а фигурки танцевать.

– И?

– Когда я завел ее, она поработала немного, и остановилась, – огорченно сказал Маттиас.

– Музыка тоже замолчала? – спросил лис, внимательно рассматривая шкатулку.

– Угу.

– Так... Пошли в мастерскую. Там и посмотрю, что можно сделать, – сказал Михась, не прекращая рассматривать статуэтку. – Да. Так и сделаем. Чарльз, Открой мне дверь... Не ту! Возле камина.

После чего осторожно поднял шкатулку.

Открыв дверь, крыс пропустил лиса вперед и осмотрелся. Узкая комната, освещенная рассеянным светом из потолочного окна. Вдоль длинной стены вытянулся верстак, напротив, пообок от задней стенки камина – стеллаж и отдельные полки. Прямо под потолочным окном – большое мягкое кресло.

Обстановка не удивила Маттиаса. А вот содержание полок и шкафов – да. Модели. Удивительно реалистичные, раскрашенные и кажется, даже работающие.

На ближайшей полке, прямо на уровне глаз Чарльза стояли модели боевых машин – катапульта и баллиста. Длиной не более фута[1], с фигурками команд, сделанных в том же масштабе. Приглядевшись, крыс в одной из фигурок узнал Михася, в другой – лорда Томаса Хассана, в третьей – самого себя.

На соседней полке замерла грозная боевая галера, готовая, кажется, хоть сейчас отправиться в путь. Рядом расставила весла её толстобрюхая и широкогрудая грузовая сестра.

– Ты сделал всё это? – спросил Чарльз.

– А кто же? Я конечно. Обожаю делать модели. Я сделал свою первую работающую модель катапульты в двенадцать лет. Это было так здорово...

Взяв лупу, лис положил шкатулку на верстак и начал осторожно поворачивать, рассматривая что-то в основании статуэтки.

– ...так здорово, что я и до сих пор не оставил этого дела, – не прекращая осмотр, договорил он. – Вот демон, темновато...

Отставив шкатулку, Михась достал из шкафа вещь – прозрачный камень, хранящийся в мягком мешочке.

– Сейчас... – пробормотал лис, доставая с той же полки пергамент. – Сейчас. Nena tofshu lucisa!

Камень полыхнул белым светом так ярко, что им даже пришлось закрыть глаза.

– Ух, чересчур! – поморщился Михась. – Nena tala lucisa!

Сияние уменьшилось до терпимого уровня.

– Извини, Чарльз, – сказал лис, поднимая камень повыше.

Маттиас потер глаза, ожидая, пока исчезнут разноцветные пятна, и принялся рассматривать необычный светильник. Сияющий камень висел в воздухе безо всякой опоры, и падать не собирался.

– Что это такое?

Михась, вернувшись к изучению шкатулки, рассеянно сказал:

– Это? Светильник. Сделал один знакомый маг, несколько лет назад. Мне нужно было что-то лучшее, чем свечи и масляные лампы – для мелких работ.

Буквально через мгновение Михась обнаружил искомое. Несколько поворотов маленькой отвертки и статуэтка легко снялась с торчащего из коробки штыря. Отложив её в сторону, лис перевернул шкатулку и удалил четыре винта, державших крышку.

Положив крышку рядом со статуэткой, он поправил светящийся камень и оглянулся на Маттиаса. Крыс наблюдал за работой стоя посреди комнаты, неудобно вытянув шею и не зная, куда деть лапы.

– Подойди ближе, если хочешь. Я не кусаюсь. К тому же, я уже обедал, – сказал лис со смешком. – И вообще, возьми табурет в углу. Я все равно работаю стоя, а тебе будет удобнее.

Верх верстака был лишь чуть-чуть ниже макушки крыса, так что высокий табурет был очень кстати.

Тем временем, Михась развернул открытое основание шкатулки к светильнику и Маттиас увидел затейливый механизм – зубчатые колеса, рычаги, пружина...

– Ты можешь исправить? Я хотел подарить её во время Фестиваля... – спросил он.

– Здесь все очень хрупкое и кто-то наверно уронил ее, нарушив регулировку, – пробормотал Михась, не отводя глаз от механизма. – Да, точно уронил.

Действуя попеременно тоненькой отверткой, узконосыми плоскогубцами и пинцетом, он осторожно вынул из коробки весь механизм целиком и положил на верстак.

– Мне понадобится время.

– Как долго?

Лис пожал плечами:

– Час... может полтора... а может и день и два и больше – если нужно будет точить новые зубчатые колеса или валы. Подожди немного и я скажу точнее.

– Я подожду, – сказал Маттиас.

– Угу... Если хочешь, у меня есть немного вина.

Уши Маттиаса, насторожились при упоминании о вине:

– В самом деле?

– В сундуке, прямо под потолочным окном. В той комнате. Попробуй сыр, он очень неплох. И вообще, посмотри сам, – предложил Михась.

Маттиас без проблем нашел сундук. Внутри обнаружилось пять бутылок вина, кстати, очень неплохого года, целый и начатый круги сыра, пара караваев хлеба и большая палка салями. Маленький отсек был отведен ножам, ложкам, тарелкам и кружкам. Еще в большом отсеке лежала пухлая торба с дорожными галетами – как прикинул Чарльз, ему хватило бы на два-три месяца, Михасю поменьше... Но тоже неплохо.

Однако!

Крыс взял из ящика початую бутылку, кружки, кусок сыра и вернулся к верстаку.

– Зачем тебе столько продуктов Михась? – спросил он.

Лис задумался так, что Маттиасу хватило времени налить вино обоим и нарезать сыр пластами. В конце концов, Михась отложил лупу и повернулся к Чарльзу:

– Ты когда-нибудь был в осажденном городе?

Маттиас на мгновение замер глядя в пол, потом осторожно покачал головой:

– Нет.

Сделав глоток, Михась поставил стакан и вернулся к ремонту музыкальной шкатулки. Какое-то время слышался только звон инструментов, потом лис заговорил, продолжая работать:

– Я был в городе Амуун Саллен 18 лет назад, когда Пиролианская Конфедерация решила, что устье Аменгаарда стоит завоевать. К их сожалению, Герцог Амууна с этим не согласился. В общем, город был осажден. А я тогда был в обслуге катапульты.

Михась отпил еще вина, облокотился о верстак и продолжил негромким голосом:

– Ах, как все начиналось!.. Тогда я только-только вошел в команду при катапульте. Я был молод, а война еще была почти и не война. Войска и командиры еще красовались друг перед другом... И мы, артиллеристы, тоже! Кто четче встанет у орудия. Кто быстрее заведет стрелу и натянет торсионы. Кто выцелит командира, а не рядового бойца. Кто попадет во вражескую катапульту или баллисту. Кто не побоится остаться на стене в виду наступающего врага...

А потом... Потом пришло отрезвление. Разом и навсегда. Мои друзья, мой наставник, командир батареи, командир моего расчета... Один за другим. Убитые камнем из вражеской баллисты. Стрелой из катапульты. Мечом или стрелой прорвавшегося на стены врага. Мы хоронили их. И хоронили, и хоронили. Одного за другим. Поначалу. Когда еще были силы...

Потом пришел голод. Не сразу, постепенно. Сначала исчез домашний скот. Коровы, быки... Овцы, козы, цыплята, гуси, утки... Собаки... кошки... Да, да, они тоже! Последними – воробьи и голуби. Даже попугаи из городского сада, и тех съели. Не сразу, разумеется, но...

Замолчав, Михась потер глаза ладонью.

– К тому времени, когда герцог все-таки сдался, в городе не осталось даже древесной коры, о траве уж и не упоминаю, – сказал он странным, отстраненным голосом. Помолчал и продолжил едва слышным шепотом:

– В Амууне я потерял много хороших друзей. И, как это ни странно, приобрел хорошего врага. Гримальди. Суурен Гримальди. Лучший осадной инженер в мире. Стратигарий артиллерийских войск Пиролианской Конфедерации. Гримальди нашел и выходил меня – ему понравилось, как наша команда управлялась с катапультой. Понимаешь, Суурен Гримальди возглавлял их артиллерию, и именно наша команда уничтожила большую часть его катапульт и осадных башен. Вот так-то.

Он стал мне... хорошим врагом. Лучшим врагом. Именно ему я сделал эти модели, Я хотел показать, что умею не только обслуживать, но и строить этих боевых левиафанов. – Михась показал на модели катапульты и баллисты. – Но... наши пути разошлись, и я не успел отдать их своему лучшему... врагу.

Вот с тех самых пор я и храню под рукой небольшой запас пищи. На всякий случай. Глупо, но ничего не могу с собой поделать – без него я начинаю нервничать, становлюсь раздражительным.

– Но почему ты разведчик, если знаешь осадное дело? – спросил Маттиас. – Они ведь... это же огромные деньги! И почет и уважение...

Михась кивнул:

– О да, и деньги и почет. Все это я получал полной мерой. А кроме того брюшной тиф, холеру, дизентерию и чуму. Мало? Еще смерть товарищей. И голод. Сидеть в осажденном городе плохо. Впрочем, осаждать его еще хуже. Внутри, у тебя хотя бы есть чистая и сухая постель. За стенами, если повезет, получишь лежанку в грязной, вонючей палатке. А то и просто охапку сена под кустом.

Знаешь, жизнь осадного инженера наполовину состоит из изнурительной, каторжной работы, в основном копание ям и ремонт развалившихся машин. Еще четверть составляет отупляющая скука. Остаток – болезни, голод, смерть.  И совсем чуть-чуть, буквально на кончике ножа – почет, уважение, золото...

Так что в Метаморе Михась-осадной инженер отправился отдыхать... навеки. А Михась-скаут начал карьеру.

Инструменты вновь зазвенели, показывая, что лис вернулся к работе.

– О! Вот оно! – уверенно сказал он, несколько минут спустя. – Сейчас мы эту шестерночку поставим на место...

Приподняв вынутый механизм, лис залез пальцем между блестящих бронзовых шестеренок, подцепил что-то когтем, потянул... Раздался звонкий щелчок.

– Есть! – он весело подмигнул Чарльзу. – Ось одной шестеренки из гнезда выскочила. Сейчас заусенцы сниму и все! Будет как новенькая!

Взяв надфиль, Михась аккуратно подровнял зубцы.

– Все. Осталось немного почистить и собрать.

Успокоившись, Маттиас начал осматривать стеллажи. Модели фургонов, колесниц, идущих под парусами кораблей, даже замков – все мельчайше детализированные и натурально раскрашенные. А на одной из полок стояли, тихонько отстукивая время, изящные маятниковые часы..

– Это тоже ты? – спросил Чарльз.

Михась оглянулся и кивнул:

– Да, конечно. Тебе  нравиться?

– Даже и не догадывался, что ты делаешь такие великолепные вещи!

– Ты хочешь сказать, что для маньяка с боевым топором, плотоядного морфа и вообще убийцы-профессионала, я довольно цивилизован? – с легкой усмешкой в голосе спросил Михась.

– Ну не совсем. Просто...  Первое, что о тебе слышишь – твой топор и как именно ты им...

– Убиваю.

– Ну... – прижал уши Маттиас.

Михась отложил инструменты, и повернулся к Чарльзу:

– Я горжусь моим топором. Он достался мне от деда и многажды обагрил себя кровью врагов. Это великолепное оружие... Но и только. Это всего лишь инструмент, точный и удобный, предназначенный для достижения определенной цели, точно так же, как вот этот пинцет. И я говорю всем и каждому, что равно горжусь работой, сделанной этим, – Михась взмахнул пинцетом, – и работой сделанной моим топором.

Отвернувшись к верстаку, лис вновь принялся за ремонт, а Маттиас продолжал восхищаться моделями. В конце концов, крыс увидел висящий над дверью двойной косой крест.

– Михась, ты последователь Эли?!

– Ага. Тоже от деда. Из путешествий он привез не только топор... Еще и новую веру, – ответил Михась.

– Я никогда не видел тебя на мессе, – удивился Маттиас.

– Не удивительно, я хожу путями Эли вне заветов Отца Отцов, – сказал лис, продолжая работать со шкатулкой. Он уже вернул на место все вынутые детали и как раз сейчас крепил крышку.

Привинчивая винты, он сказал:

– Не пойми меня неправильно Маттиас, но религия для меня – сугубо личная вещь, я обращаю мысли к путям Эли в одиночестве.

– Завтра отец Хуг будет проводить службу. Приходи, – предложил Чарльз.

Михась уклончиво пожал плечами:

– Не могу обещать. Но подумаю.

Он поднял статуэтку, и снова закрепив ее на основании, взял заводной ключ. Оборот, еще оборот... легким движением когтистого пальца лис повернул маленький рычажок сбоку шкатулки. Обнявшиеся фигурки закружились, из коробки зазвучала изящная мелодия.

– Великолепно! – восторженно воскликнул Маттиас.

– Ш-ш-ш!

Они смотрели и слушали, пока пружина не раскрутилась. Только когда фигурки остановились, а музыка стихла, лис мотнул головой, стряхивая пленительные чары искусства. Потом он аккуратно отнес шкатулку в жилую комнату и бережно упаковал в ящик для переноски, обложив чистой ветошью.

– Только неси ее осторожно, – посоветовал он.

– Сколько я тебе должен? – спросил Маттиас.

Михась отстраненно махнул рукой:

– Не стоит беспокоиться. Купишь мне выпивку и хватит.

– Спасибо за помощь, – крыс благодарно склонил голову.

– Это тебе спасибо, что оживил мой скучный день, – ответил Михась.

Маттиас поднял коробку и лис открыл ему дверь.

– Знаешь, Чарльз... я наверно приду на службу. Слишком долго я сидел здесь один, взаперти, – сказал он, и на прощание похлопал крыса по плечу.

– Да раскроет тебе Эли чистый путь! – ответил Маттиас, выходя.

Проводив Чарльза, Михась немного постоял у открытой двери, глядя на незаконченный отчет, потом подошел к висящему над древним комодом зеркалу.

– Бе-е-е... – сказал он отражению и покачал головой. – Я слишком долго увиливал... пора браться за ум!

С этими словами лис закрыл дверь... снаружи и направился в Молчаливого Мула – провести вечер в хорошей компании.

А отчет может и подождать!

Перевод – Рэдгерра, Дремлющий.

Литературная обработка – Дремлющий.

[1] Чуть больше 30 см.