Текст книги "Осенний фестиваль (ЛП)"

Автор книги: Кристофер Хаггис

Соавторы: Чарльз Маттиас,Крис О'Кэйн,Фокс Куттер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Наконец Маттиас поднялся на ноги:

– Ну что ж, вот и все. Мне нравится видеть вас, друзья мои, но обязанности не дают нам сидеть на месте.

Не дожидаясь, пока обменявшись прощальными кивками, крысы начнут расходиться, Гектор вскочил и унесся в свою комнату, демонстративно хлопнув дверью...

Сев за стол, Гектор резким движением смахнул на пол статуэтку и, взяв первый попавшийся том, начал выводить на листе фигурную буквицу, щурясь в тусклом освещении. Стоило добавить огня в светильнике, потому что он едва мог видеть, что делает, – но сейчас Гектор не желал обращать на это внимания. Он ненавидел эту работу, но ему нужно было делать хоть что-то, чтобы питаться и покупать масло для светильника и одежду...

Он услышал, как скрипнула входная дверь. Похоже, Маттиас сегодня напрочь забыл о манерах!

– Гектор, знаешь, в Метаморе есть жители, которым пришлось хуже, чем тебе.

Гектор не обернулся; он не хотел даже видеть стоящее позади него отвратительное существо. Чарльз может нарядно одеваться и гордо выступать по двору, думая, что все восхищаются им. Но он просто дурак; вся Цитадель смеется над самонадеянным крысом!

– Мне показалось, вы сами хотели, чтобы я был жалким и ничтожным! – едко заметил он.

Чарльз задумчиво погрыз палку, и ответил:

– Я хочу, чтобы ты понял – я не буду тратить время, вылизывая твое самолюбие.

– Моё самолюбие??

Это было уже слишком. Гектор развернулся на стуле, раздраженно хлестнув хвостом по ножке, и оскалился:

– Мое самолюбие?!!

– Да твое!! Да самолюбие! Ты чересчур много думаешь, о том, какой ты БЫЛ великолепный! А у меня на это времени нет! – с этими словами Чарльз повернулся к двери. – Не знаю, какая блоха тебя сегодня укусила, Гектор, но я определенно не хочу заполучить себе парочку таких, а потому, до встречи!

– Подожди Чарльз...

Ярость и горе, душившие Гектора вдруг отхлынули, исчезли, когда он понял, что еще немного, и он останется совсем один, в этой проклятой богами Цитадели... Он даже сам не понял, как с его языка сорвались эти слова:

– Подожди, Чарльз! Прости меня... Мне... Я... Я...

Маттиас развернулся и, отойдя от двери, встал, опершись на палку, как на трость.

– Хочешь поговорить?

Гектор вздохнул, развернулся к столу и, отложив истерзанное когтями перо, обхватил лапами голову:

– Я не хочу быть крысой...

– Ты не один такой. Думаешь, Саулиус хочет? Или может быть, Джулиан? Эллиот делает вид, будто смирился...  а ты загляни ему в глаза! А еще лучше, загляни в глаза Марку! Пробовал?

– Нет! Только не Марк! – взвыл Гектор, хватаясь за стол.

– Не Марк?! – Маттиас уставился в спину собеседнику мрачным взглядом из-под прижатых ушей. – А-а! Так ты тоже слышишь? Так может, стоит поддаться? Уйти в стаю, стать никем... А?!

– Нет!!

– Так-таки нет? А вот Марк, похоже, решил иначе! Подумай и ты!

– Маттиас, зачем ты пришел сюда?! – Гектор опять развернулся на стуле. – Соблазнить меня крысиной жизнью? Я не хочу в стаю! Не хочу! Сказать по слогам?!

– Так найди себе дело! – рявкнул Чарльз. – Не хочешь в стаю? Займись делом! Заставь себя трудиться! Гектор! Демоны тебя побери! Я видел твои поделки, они поразительны! Но ты сидишь и рисуешь буквицы в книгах! Что происходит?! Почему?!

– А то ты и сам не видишь! Я... – Гектор аж захлебнулся словами. – Я больше не могу резать! Ты же видел мою последнюю работу! Она ужасна!

– Возможно, она не так хороша, как ты привык, – признал Маттиас, – но она определенно лучше того, что могут все остальные. У нас в Цитадели есть много плотников, но настоящих мастеров резьбы по дереву нет. Почему бы тебе не заняться этим?

– Потому что у меня теперь не руки, а лапы! Потому что я больше не могу работать резцом! – зарычал в ответ Гектор.

Маттиас некоторое время молча грыз палку, обдумывая его слова, потом пожал плечами:

– Когда ты последний раз пробовал?

– Не помню. И что с того? Посмотри! Я едва способен сжать кулак! Видишь?! Большого пальца считай нет! Единственное, что я могу хоть как-то делать – это писать! И то... Еле-еле. Да и не все ли равно? Я больше не могу создавать скульптуры и уже никогда не смогу...

Последние слова он произнес едва слышно, почти шепотом.

Чарльз же продолжал грызть палку и на пол сыпались мелкие опилки.

– А ты попробуй найти другой путь, Гектор. Я уверен, ты сможешь что-нибудь придумать, если попытаешься.

Гектор в это время смотрел на Маттиаса, вернее, на палку в его лапах. Он смотрел, как острые резцы крыса снимают с нее стружку, легко прорезая дерево, медленно двигаясь сверху вниз, и чувствовал, что его начинает трясти от пришедшего озарения. Он так и не ответил Маттиасу, напрочь забыв о его словах, да и о нем самом тоже, лихорадочно обдумывая, прикидывая, просчитывая...

Маттиас постоял еще немного, глядя на Гектора, потом вышел вон.

Охваченный возбуждением, Гектор даже не заметил ухода гостя, он уже схватил валявшуюся в углу палку и начал грызть её, двигая вверх-вниз и поворачивая...

Ему пришлось много раз останавливаться и проверять, правильно ли он снимает дерево, но Гектор лишь усмехался, в очередной раз осматривая её.

Очень быстро он придал заготовке грубые очертания, однако его зубы были слишком широкими, чтобы вырезать мелкие детали. Тогда Гектор разделся, прямо на кровати изменился ближе к своей полной форме, и заработал уменьшившимися резцами. Он уменьшался и уменьшался, вытачивая совсем уже крошечные черты и риски, создавая скульптуру зубами, выгрызая ее...

Когда Гектор стал совсем маленьким и уже не мог удержать в лапах, ставшую больше его самого заготовку, он уронил её на постель и носом закатил на середину.

Он убирал все лишнее, и вдохновение переполняло его. Что именно он вырезал, точнее, выгрызал из дерева, больше не имело значения; это было грызение и созидание, слившиеся воедино – и смесь наслаждения телесного и духовного буквально ошеломляла!

Гектор уменьшился до предела, став размером с обычную крысу. Теперь ему приходилось ползать по заготовке, выкусывая резцами и выцарапывая острыми когтями, пока каждая черточка и каждая риска не заняли свое, и только свое место...

Наконец он сел, и посмотрел на сияющую мягким белым светом фигурку, результат его усилий. Фигурка крыса-морфа несла в себе черты каждого из его знакомых, но не изображала ни одного из них.

Дрожа всем телом, Гектор подполз ближе, и положил лапы на дерево... Это он, он сам сделал её, и теперь все убедятся –  у него все еще есть талант! Те недоумки, что  насмехались ему в спину, пусть говорят они, каким уродливым он стал – их слова больше не имеют значения! Он вновь будет создавать прекрасное и пусть все завидуют!

Он, Филлип Гектор, снова нашел свой путь!

Перевод – Рэдгерра, Дремлющий.

Литературная обработка – Дремлющий.

Секреты воистину
Чарльз Маттиас, Фокс Куттер

Год 705 AC, начало сентября

Вечерело. Облака, как подкрашенные красно-оранжевым сиропом комки сахарной ваты застыли высоко в небе. За несокрушимыми гранитными стенами Цитадели уже сгустились вечерние тени, и прохладный предосенний ветерок нес по брусчатке первые опавшие листья, когда Чарльз Маттиас, окончив дневные дела, направился в таверну «Молчаливый Мул».

Выйдя из здания гильдии Писателей, крыс-морф специально сделал крюк через главный двор – посмотреть, как идет подготовка к подступающему все ближе Лунному фестивалю – и просто поразился увиденному. Еще совсем недавно совершенно пустая площадь теперь была плотно застроена рядами палаток, остовами помостов, и какими-то непонятными клетками, в которых Маттиас с трудом узнал будущие торговые павильоны.

Проходя мимо темной массы палаток и подиумов, Чарльз думал о предстоящем празднике. Удивительно, как, в общем-то совсем незначительный повод объединил столь разных обликом, сутью и жизненными интересами существ. Фермеры, охотники, торговцы, мастера, ремесленники – все прикладывали усилия, чтобы хорошенько отдохнуть и повеселиться в эти три дня.

Еще он думал о званом ужине, который, по традиции, устраивался в последний вечер праздника. В этот день лорд Хассан устраивал прием для самых значительных лиц Цитадели. Чарльз тоже был приглашен на этот вечер.

«Интересно, что будет в меню?» – подумал он. Наверняка личный повар его светлости уже сейчас готовится к приему. Донни, бармен и содержатель «Молчаливого Мула» тоже неплохо подготовился к празднику. Маттиас совершенно случайно (ну, почти), стал свидетелем некоторых его приготовлений, и даже смог кое-что попробовать... Неплохо!

Сам Чарльз тоже кое-что припас. Разумеется, ничего такого, что запомнилось бы надолго... он к сожалению не Странник, далеко не Странник. Поэзия никогда не была сильной стороной Маттиаса, и в этом он в очередной раз убедился, приняв участие в поэтической дуэли на прошлом Фестивале. Увы, придворный поэт сделал его, что называется «одним взмахом хвоста». Разделал, обде... в общем, победил.

Некоторое время после конкурса Маттиас даже жалел, что рыцарские поединки верхом на конях остались в прошлом. Можно было бы вызвать волка-поэта на ристалище и хорошенько отдубасить... в смысле, отвести душу. Увы, большинство живших в Цитадели рыцарей более не могли сидеть в боевых седлах... в женских же особо не навоюешь. А некоторые из них сами стали конями, а то и чем похуже, как тот же крыс-морф сэр Саулиус. Так что ристалище и рыцарские бои ушли в прошлое, сменившись другими, более подходящими соревнованиями. К примеру, лучников. Или арбалетчиц...

Так, обдумывая предстоящий праздник, Чарльз подошел к проему в стене, спустился на несколько ступенек и, бросив еще один взгляд на быстро темнеющую площадь, открыл дверь таверны.

Войдя в главный зал, Маттиас вдохнул упоительный дух свежего пива, горячей медовухи, жареных чесночных колбасок и сырной запеканки, приправленных «ароматом» человеческого пота и мускусным «амбре» хорошо поработавших на площади морфов. В свете главной люстры, только сегодня утром утыканной новыми свечами, хорошо было видно, что Молчаливый Мул почти полон. Жители Цитадели пришли сюда этим вечером, чтобы отдохнуть после трудного дня, выпить, поесть, послушать музыку, а может и спеть самим...

Прихватив у Донни кувшин с горячей медовухой и глиняную миску с фирменными сухариками, крыс обвел глазами зал, разыскивая знакомых. Высмотрев столик, занятый коллегами по гильдии Писателей, он направился прямо туда.

Поставив на свободное место миску и графин с кружкой, Чарльз опустил лапу на спинку лавки:

– Ты не против, если я тут сяду? – спросил он сидевшего с краю юношу.

– А... Чарльз! Садись конечно! – Мишель торопливо отодвинулся, освобождая место. – Я тебя и не заметил совсем! А мы тут последние новости обсуждали... слышал? Странник собирается представить на праздник что-то совершенно особое! Видал Криса? Медведь все знает, смотри, аж распирает беднягу от таинственности... но молчит! Вот гад мохнатый! Мы тут страдаем, а он молчит! А еще мне сказали, что на позапрошлом празднике ты с ним... ой... в смысле, со Странником, соревновался на конкурсе лимериков, это правда? А что такое лимерики? И кто победил?

Присаживаясь, Маттиас пожал плечами:

– Лимерики – стишки такие короткие, язвительные. А победа... увы, победа досталась не мне. Разумеется, я умею слагать стихи, но у Странника они получаются такими едкими, что просто слов нет. Язва он первостатейная, любит всех обсмеять. Особенно если увлечется. За что и получает регулярно.

– О... прямо всех?! – еще человеческие глаза Мишеля стали круглыми, а уже морфные уши поднялись торчком. – Ой, я обязательно пойду и послушаю! А как твои дела?

– Да никак, – вздохнул крыс. – Сегодня утром ходил к своим, поговорил с Гектором – бедняга совсем впал в тоску. Впрочем... кажется, после разговора ему стало немного лучше. Что еще? Саулиус выздоравливает, обещал прийти на фестиваль, может уговорю его поучаствовать в конкурсе фехтовальщиков – он отлично владеет мечом. Если ребра заживут, конечно.

Маттиас немного погрыз сухарик, и добавил, многозначительно глянув на сидевшего рядом с Мишелем кенгуру-морфа:

– А еще я перечитывал прошедшие в финал конкурсные рассказы и вспомнил, что кто-то по имени Хабаккук уже давным-давно обещал доделать свой... но что-то не торопится!

Кенгуру вздохнул и перед тем как отхлебнуть еще глоток пива, развел лапами. Было заметно, что он уже хорошо посидел и неплохо выпил... не допьяна, но все-таки.

– Эй, Чарли, я же говорил – доделаю на днях! Я сейчас это... материал подбираю. И вообще... Фокс мне только сегодня показал пару свитков... по теме... а я их еще прочту и доделаю!

– Мда? Ну-ну! – хмыкнул крыс. – Кстати, как там библиотекарь? Я его уже несколько дней не вижу.

Хабаккук пожал плечами, поудобнее упираясь в пол толстым хвостом:

– Как обычно, витает. Одна жрица ведает, где.

– И вообще, я считаю его подозрительным! – прозвучал над столом громкий голос Нахума.

Присмотревшись, Маттиас решил, что у лиса явно был тяжелый день – черно-рыжый мех вымазан чем-то липким и маслянистым, острая морда в грязи, на ухе свежая царапина, под глазом пятно, сильно напоминающее синяк... как будто он с кем-то подрался. Но что бы там ни случилось, Нахум наверняка уже всем все рассказал. Так что Чарльзу даже не нужно никого расспрашивать – еще до конца вечера ему все перескажут и притом не раз.

– А... почему? Что в нем такого... ну... подозрительного? – спросил Мишель.

Маттиас глянул на юношу, рассеянно, отмечая, как тот передвинул ноги вперед и назад. Мишель, все еще продолжал изменяться. Его лицо, правда, лишь чуть расширилось, а вот уши уже вытянутые и покрывшиеся светло-серым мехом, заметно сместились вверх. Правда, кончики ушей остались круглыми... странно. Кожа по бокам головы тоже начала покрываться светло-серым мехом... Ага! Вот почему он ерзает – стопы его ног начали вытягиваться, превращаясь в лапы. Зато руки все еще оставались человеческими – никакого меха и когтей. Похоже, Мишель устанавливал рекорд: через три недели после появления первых признаков изменения, он все еще выглядел почти человеком.

– Куттер всегда раздражал меня! – тем временем продолжал вещать Нахум, прерываясь чтобы отхлебнуть очередной глоток, и делая это куда как часто. – Да! Всегда один, всегда отдельно! Не просто же так он нас всех сторонится! – лис долил кружку из кувшина, и продолжил. – А его самого спрашивать – что с кирпичной стенкой говорить. Молчит как убитый!

Краем глаза Маттиас заметил шевеление за соседним столом, глянув же туда, узрел Криса, медведя-морфа, коллегу Фокса. Пока еще спокойно сидящего, но уже мрачно поглядывающего в их сторону.

Подумав, крыс решил немного разрядить ситуацию:

– Коллеги, не прижать ли вам языки? В конце концов, наш библиотекарь не столь уж плох... и нередко помогал всем нам.

Хабаккук, заметив что Чарльз беспокойно посматривает на соседей, оглянулся тоже и издал короткий лающий смешок:

– Погляди-ка, Нахум... нет, ты глянь, глянь! Видишь? Вон тот старый медведь... Щас как даст тебе... по загривку! Враз это... язык себе откусишь!

Нахум бросил на Хабаккука испепеляющий взгляд и презрительно фыркнул, но голос понизил:

– Вы слышали последние слухи?

Маттиас поморщился – ему все это совсем не нравилось. Развлекаться, распространяя мерзкие слухи и сплетни... члену гильдии Писателей такое не пристало!

Таллис, черно-белый крыс-морф, обычно тихий и молчаливый, наклонил кудрявую макушку над столом и заговорщицким тоном проговорил:

– Я тут недавно слышал про него кое-что интересное! Кое-кто шепнул мне по секрету, что Фокс – наемный убийца, получивший неудачный контракт. Иначе почему его обнаружили у ворот Цитадели чуть живого, истекающего кровью после нескольких ударов ножом, а вокруг не было ни души? Это я в смысле – много ли людей приходит сюда добровольно, а?

– Ну... пекарь Грегор пришел сам, – напомнил Маттиас.

– Кто бы спорил! А ты знаешь, во сколько его «добровольность» обошлась лорду Хассану? – фыркнул Таллис.

– А... кто такой Грегор? – спросил Мишель.

Чарльз посмотрел на юношу:

– Грегор – пекарь, сейчас капибара-морф. Когда три года назад в Цитадели умер пекарь, ни один из его учеников не был готов занять это место. А Грегор уже тогда был весьма известен, хоть состоял пекарем у какого-то мелкого барончика в северном Мидлендсе. Лорд Томас Хассан предложил Грегору место придворного пекаря, а тот, зная, что с ним произойдет в Цитадели, настоял на хорошей оплате... очень хорошей.

– Вот именно! – высказался Нахум. – Таллис совершенно прав! Всех, кто пришел сюда по своей воле, можно посчитать по пальцам! И даже ноги не понадобятся, лап хватит!

– Все равно! – гнул свое Маттиас. – Наемный убийца? Окститесь, коллеги! Неужели вы и в самом деле считаете что Фокс мог кого-то убить?

Нахум фыркнул:

– Чарльз, с каких это пор ты стал судить по внешнему виду? И вообще, на себя посмотри! Да-да! Что там произошло в подвале, а? Саулиус еле жив остался после встречи, не с тобой ли?

Чарльз недовольно поморщился и принялся ожесточенно грызть палку.

– Разговор сейчас не об этом! – немного успокоившись, сказал он. – Вы все распространяете ложные... хорошо, хорошо, – заметив возмущенно привставшего Таллиса, поправился Маттиас, – непроверенные слухи о нашем товарище, таком же защитнике Цитадели, как и все мы. И я нахожу такое поведение крайне неприятным!

Хабаккук перегнулся через Мишеля, и похлопал Маттиаса по плечу:

– Эй, Чарли, ты это... да не волнуйся ты так! Мы же сами-то так не думаем... А ведь могло быть, а? Ну могло, признайся!

Кенгуру плюхнулся обратно в кресло, лениво почесал бедро лапой и добавил:

– И я кое-чего тоже того... слышал. Мол, его прогнал какой-то граф. Или лорд... В общем, важная птица. Не помню за что, но прогнал!

– Зачем тогда было тащить его за тридевять земель, чтобы бросить перед воротами Цитадели? – хмыкнул Таллис. – Не проще ли банальнейшим образом выгнать вон? И вообще – когда он тут появился?

– Года два, пожалуй, – ответил Маттиас.

– Я прибыл примерно в то же время... – Нахум глубоко задумался, прижав уши, и потирая лоб. – Или чуть раньше?

– Чуть раньше, – уточнил Таллис. – Мы все уже были здесь, а ты как раз изменялся.

– Меня здесь не было, – напомнил Мишель, возмущенный тем, что его забыли.

– О, да, конечно, только не ты! – ухмыльнулся Таллис.

– Однако я все еще придерживаюсь версии, что Куттер – наемный убийца! – упрямо заявил Нахум.

– Бред! – вновь запротестовал Маттиас. – Это бред! Никакой Куттер не...

БАХ!!!

Неслышно появившийся за спинами компании медведь грохнул кулаками по столу между Нахумом и Таллисом.

– Маттиас прав. Куттер – не убийца! – злобно прорычал он. – А вы двое... языки повырываю! Ясно вам?!

Высказавшись, Крис так же бесшумно вернулся к своему столу. Глядя вслед медведю, Маттиас сделал большой глоток медовухи, а Таллис и Нахум все сидели, как будто боясь шевельнуться. Наконец, переглянувшись, они уставились на остальных.

– Я же говорил! – сказал Маттиас, платком вытирая медовуху с носа и усов.

– Ох... Дааа... Поздновато уже. Пойду я, пожалуй,  – Нахум в два глотка допил кружку, неспешно поднялся с места и удалился.

– Наверно я тоже лягу спать пораньше, – поддакнул Таллис, следом за лисом выбираясь из-за стола.

Хабаккук покачал головой:

– Ух, ты... похоже, слухи малость это... вышли из-под контроля, а?

– Точно, – согласился Маттиас, отпивая еще медовухи. Потом он отставил кружку и посмотрел на кенгуру в упор. – Итак, когда ты допишешь обещанную историю? Прошло уже три года с тех пор, как ты ее начал, знаешь ли!

Задумчиво пошевелив ушами, Хабаккук сказал:

– Ну... знаешь же... другим надо помочь, потом еще праздник этот, вот-вот за хвост ухватит... и... еще всякое...

– Угу, понятно, – ехидно заметил Маттиас. – Очередной список отговорок!

Чарльз уже и не чаял увидеть историю Хабаккука законченной, точно так же, как не надеялся победить Коперника на бильярде. Поэтому он продолжал медленно пить медовуху, перемигиваясь с Мишелем, и краем уха слушая фантастические оправдания Руу...

Выпив слишком много медовухи, и выслушав слишком много пустой болтовни, Маттиас поздней ночью покинул «Молчаливый Мул». Однако покинув таверну и позабыв давным-давно ретировавшихся болтунов, Чарльз не смог забыть их разговора и теперь его возбужденное выпивкой и слухами воображение начало выдавать версии появления Фокса Куттера в Цитадели. Одну за другой, и с каждым разом все фантастичнее и невероятнее.

Наконец, пройдя половину пути до своей комнаты, Чарльз решил, что просто обязан узнать правду, иначе не сможет уснуть. Так и будет ворочаться, обуреваемый мыслями и сомнениями... А еще он непременно должен положить конец всем этим сплетням и домыслам, цену которым, крыс уже испробовал когда-то на собственной шкуре. А способ отделить правду от вымысла он придумал только один – спросить лиса-библиотекаря лично.

Остановившись посреди коридора и немного подумав, Маттиас решил, что искать Куттера надо в библиотеке. Тот, похоже, и в самом деле почти не покидал ее стен, и по слухам даже спал под столом в читальном зале – как настоящий лис. Еще один бред, распространяемый известно кем... но опять же, Фокс так мало рассказывал о себе, что отличить явный бред от правды было просто невозможно. Вот и появлялись слухи один фантастичнее другого.

Однако, войдя в библиотеку, Чарльз не нашел лиса на его рабочем месте – конторка библиотекаря была пуста. Зато откуда-то из глубины книгохранилища доносилось звучное, хоть и не слишком мелодичное сопрано. Немного поплутав среди высоченных (в три человеческих роста) книжных стеллажей, крыс нашел все-таки источник звука.

Стоя на приставной лестнице где-то под самым потолком, Фокс аккуратно расставлял книги на полке, одновременно напевая что-то на незнакомом языке.

Немного постояв, Маттиас громко кашлянул, привлекая внимание библиотекаря.

– О? Привет, Чарльз! – оглянувшись через плечо, Куттер улыбнулся ночному посетителю и, поставив на полку последнюю книгу, начал спускаться. – Чем могу помочь?

Чарльз сглотнул вдруг пересохшим горлом и понял, что чуточку нервничает при виде спускающегося к нему скалящегося хищника.

– Хм, да... вообще-то ничего особенного. Меня просто кое-что заинтересовало... и я подумал – может быть, ты сможешь меня просветить

– Вполне возможно, – кивнул Фокс. – Но подожди, я спущусь.

Быстро сбежав вниз, лис остановился, возвышаясь над прислонившимся к книжной полке Чарльзом. Крыс вообще-то уже привык, что почти все хищники-морфы смотрят на него сверху вниз, но все же ему было немного... неуютно.

– Так что ты хотел спросить?

Чарльз потупился. Он заранее чувствовал себя виноватым, и уже начал колебаться – а стоило ли вообще идти сюда и совать нос в чужую жизнь? Уж Чарльз-то знал, каково это... проклятая медовуха... это она возбудила его любопытство и заставила прийти сюда... Впрочем, поворачивать назад поздно – он уже встал на этот путь, надо идти до конца.

– Сегодня я ужинал, и беседовал с коллегами-писателями. Ты должен знать их – это Таллис, Нахум и Хабаккук.

– Хм... – Лис потер ухо, вспоминая. – Да, я их знаю. Особенно последнего. Требует все новые и новые трактаты о хирургических операциях на черепе. Причем от объяснений, зачем ему это надо, увиливает!

Чарльз пошевелил усами:

– Наверное, хочет пересадить себе немного мозгов... Но речь не об этом, а о состоявшемся разговоре. Говорили же эти трое на тему... вот как раз тему их разговора я и счел достаточно тревожной. Надеюсь, ты сможешь развеять мою тревогу.

– И о чем же они говорили? – спросил лис, подняв уши стоймя и пристально глядя на Чарльза.

– Главной темой разговора был ты. Фокс, они обсуждали блуждающие по Цитадели последнее время тревожные слухи... очень тревожные... хотя я не думаю, что в них есть хоть капля правды, поскольку немного тебя знаю. Случившийся поблизости Крис также уверил нас, что слухи ложны, и призвал прекратить их распространение. Причем сделал это весьма, кхм... убедительно.

Куттер усмехнулся краешком губ:

– Представляю... но какие именно слухи?

– Слухи о том, что ты – бежавший от ответственности наемный убийца, – мрачно сказал Маттиас, касаясь палки для грызения, однако не поднося ее к резцам. – Это самый худший вариант... впрочем, другие были немногим лучше.

Помрачневший лис медленно кивнул.

– И теперь я хочу спросить – как и почему ты на самом деле оказался в Цитадели?

 Наконец задав мучавший его вопрос, крыс вытащил из петли на поясе палку и принялся ее грызть.

Фокс вздохнул, и присел на ступеньку лестницы:

– Чарльз, у всех есть тайны, каждому приходится что-то скрывать. Кому как не тебе знать это...

Резонный ответ. И правда, кому же еще знать о тайнах и секретах, как не посвященному фиолетового круга общины Сондеки... Возможно, подумав, Маттиас смог бы придумать какие-то неотразимые аргументы, – но Куттер, повернулся и начал подниматься по лестнице, давая понять, что не собирается продолжать разговор.

Почесав уши и пригладив усы-вибриссы, крыс поплелся к выходу из книгохранилища.

«О чем я только думал? Ожидал, что выслушав несколько слухов, Лис тут же выложит всю свою жизнь, как на духу? Ха-ха! Больно ему оно надо! Это все медовуха... будь она неладна!»

– Чарльз, подожди!

Обернувшись, Маттиас наткнулся на задумчивый взгляд Куттера:

– Ты действительно хочешь знать, почему и как я сюда попал?

– Да! – ответил Чарльз, глядя прямо в глаза Фоксу.

– Я скажу тебе... но в ответ я хочу узнать, что случилось в подвале с тем рыцарем, Саулиусом.

Крыс с шипением втянул воздух сквозь зубы и яростно вгрызся в палку. Несколько ударов сердца они с лисом соревновались взглядами, потом Чарльз медленно опустил лапу:

– Это будет... справедливо.

– Еще бы! – горько усмехнулся Фокс. – Но давай перейдем в мою комнату. Нам предстоит долгий разговор, не вести же его на лестнице между стеллажами!

Комната Фокса оказалась совсем рядом с библиотекой, практически в двух шагах.

Проведя Маттиаса внутрь, Куттер разжег камин, придвинул к огню пару кресел и, подвесив над огнем котелок с вином, уселся в кресло.

Подождав пока Чарльз устроится, Лис пошурудил в камине кочергой, сыпанул в котелок с подогретым вином специй и, добавив меда, помешал ложкой...

– Тяну время, – кисло сказал он Маттиасу. – Я так привык таиться от всех и каждого, что перебороть себя... непросто. Но мне нужно хоть кому-то рассказать эту историю... она тяготит душу, и рано или поздно утянет меня во тьму, если...

Язык лиса скользнул по губам, и нервно сжимая когтистые лапы, Куттер откинулся на спинку кресла.

– Что ж... Начну. Когда десять лет назад я пришел на эту землю, я не знал и не имел ничего. Люди, культура, даже язык – все было чуждым. Мне некуда было пойти, я был совсем один, настоящий чужак. Однако я был молод, энергичен, и льщу себя надеждой – немного умен, потому быстро научился выживать на задворках городов и деревень. Жил за счет отбросов, нищенствовал, побирался... дрался с такими же, защищаясь и отбирая чужое... охотился и воровал, если мог. Но прежде всего я учил язык. Язык, людей, общество...

Вино в котелке покрылось пеной. Сняв с огня готовый глинтвейн, Лис процедил его сквозь тряпицу, и разлил по кружкам, оставив котелок у огня, чтобы тот не остыл.

Отхлебнув из кружки, он продолжил:

– Итак, язык... ключ к любому обществу – его язык. Научись говорить правильно – и у тебя появится шанс. Не возможность, нет – всего лишь шанс, – но даже это много... для уличного попрошайки. И я слушал, вслушивался, сопоставлял, знакомился. С другими уличными крысами, с крестьянами, с приказчиками, с торговцами победнее. Ну, знаешь – подай, принеси, выброси, держи-монетку-видел-чего? Видел... и мог подсказать... иногда. Мог толкнуть, ударить... и знал, кого просто толкнуть, а кого – ударить так, чтоб сам не встал. И меня... заметили. Кто-то из местных решил дать мне шанс.

Прервав рассказ, Куттер снова отхлебнул из кружки. Воспользовавшись паузой, Маттиас спросил:

– Думаешь, тебя вели?

– Возможно, – не стал отрицать Куттер. – И я даже знаю, кто мог это делать... а возможно и делал. В общем, я смог устроиться на работу смотрителем. Или, говоря по-простому вышибалой и охранником. Людей, имущества... охранял лавки торговцев, дома богачей. Несколько месяцев даже присматривал за местным храмом последователей Эли. Отец-открывающий пути научил меня читать и писать... хорошее было время! Два года я прожил так, почти счастливо. Но потом в одночасье все изменилось. Я оказался как в центре урагана – вокруг прошла целая полоса странных происшествий, проблем и таинственных смертей. Никто и никогда не обвинял меня... прямо, но мыслям не прикажешь, и языкам тоже...

Воспоминания о прошлом, ушедшем и безвозвратном, заставили лиса задуматься и замолчать на пару минут. Наконец, допив уже остывший глинтвейн, он долил в кружку еще горячего из котелка. Коротко глянул на сосредоточенно ожидающего продолжения Чарльза, Фокс продолжил рассказ:

– Да, слухам рот не заткнешь... а они говорили, что убийца – я. Что ж... так тому и быть! И когда меня нашел... «ночной мастер», я уже был готов ко всему. О да... «ночной мастер»... Он был видным человеком. Уважаем в местном обществе, богат, известен. С одной стороны. И в то же время – мастер своего дела. Мастер-убийца. С другой. Он искал ученика, и выбрал меня. А я... я ухватился за выпавший шанс, посчитал его ключом к чему-то... к приличной жизни? Это тоже. И стал преступником. Это оказалось совсем легко!

Его рассказ был прерван раздавшимся резким треском – Чарльз прокусил насквозь палку для грызения. Отложив ее, Маттиас вцепился дрожащими лапами в кружку, выпил залпом, и некоторое время глядел в тлеющие угли, успокаивая разбушевавшиеся мысли. Потом высказался:

– Да... это так просто... шагнуть во тьму. Открыть дорогу смерти и страху, дать им путь в свое сердце... и я... я тоже сделал такой шаг... в свое время...

Какое-то время в комнате царила тишина, лишь потрескивали в камине прогоравшие угли. Поворошив их, Фокс подбросил еще дров, долил опустевшие кружки, и продолжил:

– Может быть. Я знал, что это неправильно, но мне было все равно. Я хотел хорошо жить... и все прочее поблекло перед этим желанием! – он горько усмехнулся, словно это была мелочь, незначительный пустяк.

Чарльз кивнул:

– Я понимаю. Продолжай.

Прежде чем продолжить, лис еще отхлебнул глинтвейна и облизнул губы.

– Я хорошо учился, и уже вскоре превосходно выполнял задания, самостоятельно убирая малозначащие цели. Так что теперь на моих руках кровь более чем дюжины человек...

 Какое-то время все шло прекрасно. А потом, примерно за месяц до моего прихода в Цитадель, все опять изменилось. Мне поступило очень выгодное предложение. Клиент пожелал убить одного... очень известного человека. Он вскоре проездом должен был появиться в нашем городке. Причина была... причина была. И причина веская. Просто удивительно, как много злодеяний смог совершить этот... «рыцарь». Для всех он был героем, мне же была открыта иная сторона его жизни. Открыта кем-то, кто слишком много знал... и кто решил наказать этого «рыцаря».