Текст книги "Осенний фестиваль (ЛП)"

Автор книги: Кристофер Хаггис

Соавторы: Чарльз Маттиас,Крис О'Кэйн,Фокс Куттер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Заботы редакторские...
Чарльз Маттиас

Год 705 AC, вторая декада сентября

На мгновение выпрямившись, Маттиас хрустнул ноющей спиной, вздохнул, и снова уткнулся мордой в рукопись. Читая, он старался не грызть, чтобы щепки и опилки не падали на пергамент – ведь они могли повредить его... Особенно эту рукопись – тщательно выписанную, с рисованными буквицами и изящным узором по краю страниц, общим своим оформлением напомнившую Чарльзу его старый, потрепанный молитвенник.

Фил покачивал головой, читая свою рукопись, Доктор Шаннинг просматривала очередной пергамент через монокль, чтобы, как она сама выразилась – «лучше его прочувствовать». Правда, Чарльз подозревал, что у нее просто устали глаза. Он и сам все собирался заказать себе такой же, да как-то лапы не доходили. К тому же подобные конкурсы проводились всего несколько раз в году, так что ему не приходилось слишком уж опасаться за свое зрение...

В этот момент Фил издал горловой звук – то ли сдавленный стон, то ли рычание – и швырнул пергамент на стол.

– Что случилось? – спросил Чарльз, воспользовавшись возможностью оторваться от рукописи и дать глазам немного отдохнуть.

Фил покачал головой, тряхнув кроличьими ушами и махнул лапой.

– Я столько раз указывал Лонгмену на ошибки, но он все равно делает по-своему! Ты уже читал? Никакого развития характера персонажа!

– Фил, не каждому дано! – хмыкнула доктор Шаннинг

– Да, но Лонгмен даже не пытается!

– Не могу отрицать, он совсем не старается, – согласно кивнул Маттивас. – Даже непонятно, как он сумел так долго продержаться в гильдии.

Фил отодвинул в сторону кипу лежащих перед ним пергаментов и вытащив следующий из стопки, положил перед собой:

– Думаю, потому, что он подавал неплохие надежды. Его стиль стал заметно лучше, чем раньше, а его рисунки великолепны... Однако это все. В его произведениях есть стиль, но нет содержания! Может быть, ему стоит пойти в гильдию художников?.. Ладно, неважно... сколько нам еще надо просмотреть?

Доктор Шаннинг быстро перелистала кучу слева от нее:

– У пяти историй надо осмотреть оформление...

– И еще с десяток прочитать, – закончил за нее Маттиас.

Откинувшись на спинку кресла, он взял палку для жевания и несколько раз укусил. Ему нравилось читать чужие истории, нравилось оценивать и рецензировать, находить ошибки и удачные места, – но выбрать лучшую было так непросто!

Всё сегодняшнее утро Маттиас чуточку нервничал. Лунный фестиваль надвигался на Цитадель со скоростью взбешенного быка, до начала оставалось всего два дня, а победитель конкурса все еще не был выбран. К тому же, Чарльз впервые получил приглашение на обед к его светлости герцогу Хассану – вечером в праздничную субботу. К сожалению, сказать что Маттиас блистал популярностью в рядах местной элиты было никак невозможно – его склонность прямо высказывать свое мнение уже принесла ему уйму проблем с некоторыми «утонченными» личностями, а еще после изменения он стал крысой, а это тоже мало способствовало личной популярности.

И, кроме того, сегодня Чарльз собирался пойти к церемониймейстеру лорда, поговорить и попробовать решить одну деликатную, но очень важную проблему... Но все это – и ужин в субботу и разговор с дворецким, лишь после того, как они закончат разбирать эти пергаменты.

Увы, должность директора Гильдии Писателей налагала обязанности, которые время от времени становились на пути его желаний. Но что поделаешь – всегда приходится чем-то жертвовать... Без выполнения этих, несомненно почетных, но увы очень и очень хлопотных обязанностей он так и остался бы в стороне от остальных. Одиноким и неприкаянным. К тому же за сборники рассказов, написанных в Цитадели Метамор, очень даже неплохо платили. Ведь здесь обитал цвет мировой писательской мысли! Лучшие писатели и поэты Мидлендса собрались в стенах Метамора, в том числе во многом именно стараниями Чарльза...

Снова взглянув на пергамент, он рассмотрел каждое слово, каждую завитушку и каждую иллюстрацию первой страницы очередного сочинения.

Отобранные работы будут пересматриваться снова и снова, каждый рассказ будет тщательно проверен каждым из трех директоров, чтобы убедиться, что он действительно достоин внимания. Одной-единственной ошибки будет достаточно, чтобы сочинение, каким бы хорошим оно ни было, оказалось исключено из соревнования.

В конце концов, истории, отобранные сейчас, будут помещены в библиотеку, а три истории, занявшие призовые места, будут отданы в архив, под опеку Лиса Куттера.

Тем не менее, Маттиас не собирался позволить проскользнуть мимо его внимания даже самой незначительной ошибке. Пусть сейчас это займет немного больше времени, но зато потом просмотр пойдет куда как быстрее...

Внезапно он увидел безобразие, поразившее его до глубины души – пытаясь повернуть страницы, он обнаружил, что нижний лист пергамента накрепко прилип к верхнему.

Маттиас вздохнул. Похоже, Нахуум снова забыл дать чернилам высохнуть... Он был хорошим автором, но постоянные мелкие, но от того не менее досадные промахи мешали ему получить признание, которое он, несомненно, заслуживал.

Чарльз осторожно попытался разделить листы пергамента. Медленно и постепенно он отделил нижний лист, взглянул на него и застонал – чернила действительно не успели полностью высохнуть, и теперь большая их часть оказалась на изнанке верхнего листа. А вторая страница была покрыта грязными пятнами и текст, увы, прочитать было невозможно.

Чарльз огорченно вздохнул. Ужасно видеть такую превосходную работу совершенно испорченной...

Он взял рукопись Нахуума, и бросил её на растущую кучу брака позади кресла. Так неприятно отвергать историю, особенно такую хорошую, из-за глупой ошибки!

– С ней что-то не так? – спросила доктор Шаннинг, увидев перекосившуюся морду Маттиаса и последовавшее за этой гримасой нервное кусание палки.

Крыс не ответил, только еще раз скривился и тяжело вздохнул. Ему надо было продолжать перебирать рассказы, и в то же время так хотелось самому переписать испорченную страницу рукописи Нахуума....

Несомненно, в этом случае он стал бы победителем!

Но увы, теперь этого не случится...

Немного успокоив нервы, Чарльз покачал головой, и дернул усами:

– Да вот рассказ Нахуума... он был бы великолепным, но этот горе-писатель снова забыл дать чернилам высохнуть, и страницы слиплись. Э-эх!

– А да, Нахуум... – Шаннинг согласно кивнула. – Похоже, он опять споткнулся о собственный хвост?

– Именно. И очень жаль, потому что эта история заслуживает как минимум полки в библиотеке. А может быть и приза. Но что уж теперь поделать... А ведь бедняга корпел несколько недель и потерял все из-за досадной невнимательности!

– Неприятный урок пойдет ему на пользу! – веско сказал Фил и снова опустил голову.

– Действительно, – Маттиасу оставалось только кивнуть.

Еще раз вздохнув, Чарльз взял из кучи свитков следующую рукопись, и раскрыл её на титульной странице.

Хм...

Рисунок дракона, служивший фоном первой странице, на взгляд Маттиаса был чуточку ярковат и мешал читать текст. Хотя сам по себе был очень, очень хорош.

Ну... Посмотрим, что будет дальше.

Чарльз дочитал первую страницу, перелистнул... и вдруг обнаружил, что увлекся. Нет, в самом деле, увлекся! Ясный слог. Динамичный сюжет.  И диалоги! О боги! Чеканная, как сталью по золоту выбитая речь героя и вязкие, пустые фразы его врага... Пожалуй, эта история достойна как минимум полки в библиотеке! А может быть даже и...

Сегодня Маттиас уже прочел несколько историй достаточно качественных, чтобы выйти в финал. Само собой, были хорошие работы, были очень хорошие работы, но эта... Такие чуть блеклые, как будто размытыми мазками ухваченные описания... ни одна из прочитанных работ и близко не подошла к этому уровню!

Кажется, у него в руках претендент на главный приз!

Чарльз потянулся, взглянул на стоявшие в центре стола мраморные песочные часы...

О боги! Уже полдень!

Они прозанимались этим нелегким делом все утро!

Крыс устало откинулся на спинку кресла, обернул хвост вокруг ножек и потер лапами покрасневшие глаза.

Мрачно и неуютно было в душном помещении на первом этаже Гильдии Писателей. Чуть потрескивающие свечи капали воском, латунные фонари лили ровный неяркий свет. Казалось, само время в этом месте остановилось, замерло на полушаге, а вместе с ним все остальное, и оттого ничто и никогда не будет здесь завершено, так и останется навеки недочитанным, недописанным, недосказанным...

Свечи и светильники едва горели и обычно дрожащее, пляшущее пламя замерло неподвижно, словно отрицая саму возможность веселья в этих старых залах...

О боги!

Маттиас понял, что ему надо выбираться из этого кабинета, прежде чем он окончательно закостенеет Ему нужно пройтись по свежему воздуху, вдохнуть немного жизни в застывшее тело.

Ему жизненно необходим перерыв!

Наклонившись вперед, Чарльз осторожно постучал по желтоватому стеклу песочных часов, привлекая внимание остальных.

– Коллеги, а вам не кажется, что мы малость засиделись? Лично я собираюсь пообедать... и заняться кое-чем личным... не желаете присоединиться? Вам тоже пошло бы на пользу немного проветриться!

Доктор Шаннинг кивнула:

– Вот закончу с этой историей, тогда и...

– Я тоже,  – присоединился Фил, поёрзав на сидении и свесив одно ухо на морду.

– Ну, как скажете коллеги, как скажете, а я пошел!

Маттиас соскользнул с высокого кресла, гладкие, чуть шероховатые каменные плиты пола приятно щекотнули его босые ступни.

Когда-то деревянные, а в главных залах даже наборного ручного паркета, ныне все полы гильдии были прикрыты каменными плитками. Частью чтобы предотвратить занозы и порезы – слишком многие члены гильдии больше не могли носить обувь; частью – чтобы сберечь сами полы. Увы, но ходить босиком предпочитали именно обладатели копыт и острых когтей. И если первые просто сдирали лак, то вторые зачастую не только царапали, но и впивались в пол когтями. Что происходило при этом с деревом...

Прошлепав босыми ступнями по каменному полу главного холла, Маттиас открыл дверь собственного кабинета – или, как он сам шутливо его именовал, отнорка, взял из ящика стола немного меди, пару бронзовых половинок и, сунув во внутренний карман туники несколько листов пергамента, покинул Гильдию Писателей.

Солнце стояло в зените, безжалостно высвечивая почти безоблачное небо, лишь по закатной стороне неторопливо ползла к северу стайка пухлых и румяных тучек.

Маттиас замер на высоком крыльце, вдыхая сладкий аромат цветов, стараниями придворного садовника саранчи-морфа Дэна окаймлявшие практически все дорожки Цитадели. Порхающие тут и там птицы пели, прощаясь с уходящим летом. Сверчки стрекотали и прыгали в траве, радуясь последним жарким дням...

День был просто за-ме-ча-тель-ный!

На торговой площади Цитадели, где возводились палатки и подиумы для Фестиваля равноденствия, царила суета, слышались вопли, команды, стук молотков и визг пил – там торопились установить и сколотить все до пятницы, до начала праздника.

Из года в год, от праздника к празднику повторялась одно и то же – не меньше недели занимала установка всех этих павильонов и помостов, но всего день-два – разборка и уборка. Почему-то Маттиасу не нравилось зрелище грандиозной уборки после праздника... Может быть потому, что вместе с праздником уходило еще одно лето? Кто знает...

«Да, лето уходит...» – подумал Чарльз.

На пороге осень, а с нею и осенние заботы.

Страда.

На время сбора урожая Цитадель практически пустела. Большинство Хранителей уходило помогать фермерам или охотникам, а остающиеся в стенах Метамора  непрерывно трудились, перетаскивая доставленное продовольствие в бездонные кладовые и ледяные хранилища крепости.

Почти восьмая часть жителей Цитадели питалась только мясом, в худшем случае – ливером и мясной похлебкой. А потому создание его запасов было жизненной необходимостью. Охота, сельское хозяйство, торговля... Тысячи и тысячи фунтов говядины, свинины, конины, птицы и дичи, а в этом году еще и рыбы из Джонстауна, отправлялись в пещеру под главным зданием. Там, под каменными сводами, укрытые леденящим дыханием древней магии, они могли храниться практически вечно.

Ценным продовольственным запасом также были коровы, которые не только обеспечивали молоком всю Цитадель, но и пускались под нож – если охота была неудачной.

Разумеется, будучи главой гильдии, Маттиас мог позволить себе и мяса и рыбы, но в силу своей природы больше предпочитал сыр, хлеб и овощи. И говоря начистоту, не только из-за своей телесной сущности, но и по причине банальнейшей дешевизны...

Вдохнув еще раз сладкий запах цветов, Чарльз учуял примешавшийся к нему запах орехового хлеба.

Хм...

Позвенев монетами в кармане туники, крыс спустился с высокого крыльца гильдии и направился на хозяйственный двор. Он уже знал, куда ему надо идти... по ветру, следуя запаху, прямо к булочной капибары-морфа Грегора. Мимо лавки свечного мастера – кстати, давно он уже не захаживал к мастеру Вернону... надо будет на днях заглянуть, поинтересоваться как дела, прикупить свечей и масла для светильника – его собственный запас почти истощился. Вот к чему приводит литературное творчество поздно вечером. К дополнительным тратам!

Однако запах орехового хлеба и маковых булочек настойчиво тянул голодного крыса дальше и вскоре он уже подходил к заветным дверям. Рассеянно кивнув лениво машущему метелкой перед дверьми лавки коту-морфу, Маттиас потянул дверную ручку и вошел внутрь.

Запах свежеиспеченного хлеба, поднимающегося теста, и восхитительного печенья наполнял все помещение, выходил через распахнутые окна, разносился по округе – и был без сомнения самым лучшим зазывалой. Чарльз мог бы часами стоять в дверном проеме, и вдыхать, вдыхать, вдыхать...

Грегор осторожно укладывал еще слегка исходящие паром ржаные караваи на расстеленную ткань. Его уши передернулись, когда от неловкого движения одна из булок выскользнула из лап и перевернулась. Поправив каравай, капибара снял рукавицы и повернулся к прилавку.

– А, Чарльз, привет! Что возьмешь сегодня?

И прилавок, и потолок в лавке были достаточно высоки для самых рослых морфов, а для тех, кто пониже имелось пристроенное к прилавку возвышение.

Поднявшись по ступенькам, Чарльз ткнул большим пальцем за спину:

– Не знал, что ты взял себе ученика.

– Бреннар. Младший сын фермера Колланда. Он у меня всего неделю, пока в основном помогает поддерживать чистоту и присматривается. Недавно первый раз попробовал испечь хлеб, но не могу рекомендовать тебе отведать результаты его трудов, – усмехнулся Грегор и покосился на открытую дверь, за которой кот насторожил уши и замедлил махи метелкой. Наверняка прислушивался... – Булки у него получаются твердые как камень. Впрочем, со временем, возможно...

– Но почему кот? – понизив голос, спросил Чарльз.

– Ну, во-первых, он сам напросился. Во-вторых, мне стало интересно – кот, и хочет стать пекарем... необычно, правда?

– Действительно, очень странно. Он ведь не ест хлеб?

– Нет, не ест. Пробует, вкус чувствует. Думаю, с мясной похлебкой, сможет набить желудок... если будет сильно голодным. Но предпочтет мясо.

– Кстати, насчет хлеба. Я бы не отказался немного перекусить перед беседой с крокодилом.

Маттиас осмотрел прилавок. Увидев фирменные хлебцы Грегода – маленькие, не больше ладони крыса булочки, источающие умопомрачительный аромат свежего, еще горячего хлеба, орехов, тмина и укропной присыпки – крыс указал на них:

– Один из этих.

Грегор очень внимательно посмотрел на Маттиаса и выдал:

– Одну желтенькую[1].

– Да ты что! – возмутился  Маттиас. – Этот маленький каравай не стоит полулуны!

– Сегодня для тебя именно такая цена, – отрезал Грегор, блеснув глазами.

Маттиас удивленно взглянул на капибара:

– Грегор... я ведь твой постоянный клиент, и мы оба прекрасно знаем цену твоему хлебу. Караваю орехового хлеба красная цена в праздник – пара медных звездочек.

– Ты хочешь сказать, что мой хлеб дешевка? Обижаешь ты меня, Чарльз! – Грегор сложил лапы на круглом животике, и оскорблено надул пухлые щеки.

Впрочем, Чарльз не сомневался, что оскобленная поза и рассерженный тон –  лишь игра с целью выманить у крыса заветную монетку. Уж слишком блестели глаза у булочника... Вот только с чего бы?

– Нет, – теперь уже Маттиас сложил лапы на животе и надул щеки, превратившись в зеркальное отражение Грегора. Только менее объемное. – Я лишь сказал, что твой каравай не стоит бронзовой монеты.

Маттиас не умел торговаться, и прекрасно знал об этом. Некоторые его знакомые владели этим умением блестяще, и с легкостью вытрясали из капибары каравай за одну медную звездочку. Другие имели столько денег, что совсем их не считали... Увы, Чарльзне относился ни к той, ни к другой категории...

Опершись локтем на прилавок, Грегор наклонился вперед:

– Не забывай, ты все еще должен за каравай. Помнишь, у тебя еще корзинка с яблоками была? И за каравай, который взял, когда заглянул ко мне под ручку с тигром-морфом.А еще за каравай, который прихватил по дороге на дальнюю ферму... На той неделе, Сарош тебя возил. А еще за фунт пряников, которыми ты подкармливал Марка. А еще...

– Хватит, хватит, хватит! Ты прав, ты совершенно прав... И как это я успел столько долгов накопить? Просто сам себе удивляюсь!

Маттиас вытащил из кармана бронзовую полулуну – как хорошо, что он прихватил ее – и звучно хлопнул монетой по прилавку:

– Этого хватит?

– Более чем, – расплылся в улыбке капибара, одной лапой засовывая монетку в карман на переднике, а другой вытаскивая каравай из стоявшей на краю прилавка корзинки. – Даже с лихвой! Можешь прихватывать караваи еще пару раз.

Маттиас удивленно уставился на немного кривоватую, и практически плоскую лепешку серого хлеба. Осмотрев со все возрастающим удивлением странную булку, он попробовал ее разломить, но не смог даже оцарапать!

– Грегор! Что ты мне подсунул?!

– Ой! Извини, Чарльз... не та корзина! – радостно ухмыляясь, Грегор  протянул Маттиасу другой каравай – пышный, ароматный, еще теплый...

– Вот оно! – патетично воскликнул крыс, ухватив обе булки и прижимая их к груди. – Сбылось предсказание Светнесущего Эли! И попросил я у друга хлеба, и дал он мне камень!

– И рухнули стены! И прошли по их обломкам орды! – подхватил капибара.

– Где?! Когда?!

– Стены кладовой Джона-мешочника. Нашего оленя-собирателя древностей!

И друзья хором расхохотались.

– Не вынесли бедные, тяжести веков! – фыркнул Маттиас, отсмеявшись. – Кстати, эта недобулка и есть произведение лап твоего ученика?

– Оно самое. Недобулка. Хи-хи... Хорошо сказано! Недобулка... Может возьмешь? За недоцену отдам!

– А может и возьму! – крыс присмотрелся к плоской серой булке и попробовал ее погрызть. – Знаешь, такая лепешка может стать неплохой заменой палки для грызения. Если смогу ее... разгрызть! О! Идея! А вот сделать такую булку, только в форме рыбы? И подсунуть крокодилу?

– Маттиас! – притворно возмутился Грегор. – Как ты жесток! Как ты можешь?! А, да тебе же идти к нему в пасть... Зачем, собственно, если уместно спросить?

– Ну-у... Тут такое дело... – настроение Чальза тут же упало до кислого, если не до мрачного. – Мне нужно попросить церемониймейстера  об одной личной услуге...

Маттиасу не очень-то нравилось общаться с Тхалбергом, церемониймейстером герцога Хассана – с этим вечно воняющим рыбой, напыщенным и самодовольным крокодилом-морфом, не способным принять ничего, если оно не исходило от самого герцога. Ходили слухи, что Тхалберг был похож на земноводное даже до проклятья Насожа, и оно лишь придало завершенность его облику, уравняв внешность и содержание.

К сожалению, вопросами приема гостей Тхалберг распоряжался практически единолично, и отменить его приказы мог только лорд Хассан. Именно Тхалберг рассылал приглашения на праздничный ужин в субботу вечером, и теперь Маттиас хотел попросить его внести изменения в список гостей...

– Не хочешь рассказать?

– Ох, боюсь сглазить! Нет, лучше помолчу.

С этими словами Маттиас направился к двери.

– Ну, будем надеяться, крокодил сейчас в хорошем настроении! – пожелал вслед Грегор.

– Хорошо бы! – согласно вздохнул Чарльз, выходя в дверь.

Бреннар теперь подметал нижние ступеньки крыльца, демонстративно отвернувшись, но насторожив уши и ритмично подергивая хвостом.

Спустившись с крыльца, Маттиас остановился и внимательно осмотрел ученика пекаря. Почти на голову выше крыса, серая с темными полосками шкурка лесного кота, неплохо развитые мышцы – сын фермера, еще бы!

Посмотрев, Маттиас уже собирался продолжить путь, но тут Бреннар повернулся и посмотрел сверху вниз, на крыса:

– Весь такой я, туточки и смотрю... А еще уши повернул и увидел – кто-то мимо. Или помогу?

– Нет, нет... Помощь мне не нужна, я действительно просто проходил мимо, – улыбнулся Чарльз.

– Ая-я-я... – чуточку разочарованный, тем, что не удалось отвлечься и поболтать, кот продолжил махать метлой, из которой то и дело выпадали соломинки, тут же сметаемые в кучу мусора.

Маттиас подумал, что будет нехорошо вот так просто взять и уйти, как-то неправильно... Быстро глянув обратно в булочную, и увидев, что Грегор снова вернулся к хлебной печи, крыс повернулся, и слегка улыбнулся коту:

– Ты решил стать учеником лучшего пекаря, которого я когда-либо встречал. Он настоящий мастер!

– Носом фух-фух-фух! Вот! Весь такой и еще, и лучше! – кивнул кот. – И посмотрел и сказал. А я много трудился и весь не спал и таскал и весь работал и даже устал, а он посмотрел и молодец. Только твердое... А я почему и не знаю...

Чарльз подавил непрошенную ухмылку и сказал, звучно щелкнув зубами:

– Не беспокойся, Бреннар. Просто помни –  лучшее достается тяжелым трудом и упорством. Со временем ты обязательно станешь хорошим пекарем, может быть даже лучшим, только внимательно слушай Грегора, когда он будет учить тебя.

– Туто я! И вам всё – мр-р-р... Мастер Чарльз.

– Ты меня знаешь?

– Мастер Грегор – у-у-у... под нос бур-бур-бур...  Чарльз ох, Маттиас ах, ой разорит! Ух, пустит по миру! – полосатый кот подмигнул крысу, смахивая с крыльца принесенный ветерком желтый лист.

– Кхм... мда... – неопределенно высказался Маттиас. – Ладно... приятно было побеседовать, Бреннар, но мне уже пора.

Зайдя за угол, Чарльз весело передернул усами, и задорно выгнув хвост, рассмеялся.

Ничего, что ему предстоит поход в крокодилью пасть – сегодня все равно великолепный день!

По аллее, мимо цветников, мимо главных ворот, мимо охранников, сквозь открытые сейчас внутренние ворота, прямо к парадным залам главного здания Цитадели. Потом по знакомой череде лестниц, выше, еще выше, через галерею, протянутую над внутренним садом – ажурную, будто сплетенную из металлической паутины каким-то сказочным пауком. Мимо витых столбиков-луковиц, проведя лапой по натянутому, как струна, тросу-перилам, пробуя на зуб испеченный котом-пекарем хлеб, с огромным трудом отгрызая маленькие кусочки от ржаной недобулки. Да, это не хлеб Грегора, но определенно ничего, ничего... можно иногда покупать...

И наконец, сквозь пропитавшие коридор и лестницу миазмы жареной, вареной и сырой рыбы, к кабинету церемониймейстера Тхалберга.

Постучав в дверь, Чарльз услышал хриплый рев, прерываемый громким чавканьем:

– Ну, кто там еще?! Входи!

Чарльз облегченно вздохнул – кажется, повезло. Будучи «не в настроении», Тхалберг запросто мог промариновать нежданного посетителя полчаса под дверью, задавая идиотские вопросы, и все равно потом  отвергнуть его просьбу...

Чарльз мысленно еще раз повторил все тщательно приготовленные аргументы, надеясь, что они не понадобятся. И открыл дверь.

Крокодил-морф сидел за столом, выковыривая кости из пожелтевших зубов. А их у него было много...

Во время изменения его лицо, а теперь уже морда, вытянулась вперед на добрых полтора фута, кожа покрылась роговыми пластинами, зелено-серыми на спине и зелено-бежевыми на брюхе. Теперь Тхалберг часто обходился практически без одежды, надевая лишь хорочуп[2], да расшитую серебром перевязь, символ статуса.

На столе перед ним стояла пустая тарелка.

Крокодил уставился на Маттиаса желто-зелеными глазами. Потом хлопнул по полу толстым хвостом, и заявил:

– Я тебя не ждал, маленький вкусный крыс. Ты хочешь сказать, что не придешь на ужин к лорду? Хорошо! У меня есть кого посадить на твое место!

– Нет сэр. Я пришел поговорить с вами об ужине, но отказываться от приглашения я не собираюсь, сэр, – ответил Маттиас, не забыв подбавить в голос приличную дозу уважительности.

– Так я и знал! – фыркнул Тхалберг – Никто не хочет облегчить мне работу, никто! Ну, говори, маленький пушистый и вкусный, чего тебе надо?

– В списке гостей, приглашенных на ужин к лорду нет одного имени... Леди Кимберли.

– Она недостаточно значительная персона, – хмыкнул крокодил.

– Она имеет значение для меня!

– А да... я слышал, вы жить друг без друга не можете... Как трогательно!

– Тогда вам не нужно объяснять, почему ее нужно включить в список.

Опершись на стол массивными лапами, Тхалберг наклонился вперед:

– Список гостей утвержден лордом Хассаном. И я не вижу причины для его изменения... достаточно веской!

– Веской причины? – Маттиас обратил внимание, как крокодил произнес последнее слово. – Что же может послужить ею?

– Хм... я слышал, ты пописываешь рассказы?

– Бывало пару раз... – Чарльз все еще не понимал, куда клонит собеседник, а потому высказался как можно неопределеннее.

– Возможно, если бы в одном из них появился бы некий знакомый тебе персонаж... это могло бы послужить достаточно веским основанием. Для.

Маттиас ошеломленно моргнул. Ого! Ого-го! Может ли быть?..

– И кого же вы желаете там... увидеть?

– Себя.

Чарльз едва удержался от радостного вопля. Есть! Это его шанс!!

– Это... возможно. В принципе.

– Главным героем! – надавил Тхалберг.

– Надо подумать... – уклонился Чарльз. – Первое появление нового героя, да еще и со столь сложным характером, не может быть очень объемным. Чтобы не возникло... проблем.

– Хм... – разочарованно буркнул крокодил, вытаскивая из зубов рыбью кость, и кладя ее на тарелку. – Ну ладно... Для начала сойдет и так.

Смерив Чарльза взглядом желто-зеленых глаз, Тхалберг продолжил:

– За столом не хватит места для еще одного гостя. Но ты, и твоя подружка маленького роста и телосложения... скажем, вместо твоего кресла можно поставить два высоких табурета. Подойдет?

– Вполне!

– Что ж, хорошо... – крокодил лениво выковырял из зубов еще одну кость. – Но теперь мне придется составлять еще одно приглашение, изменять список мест, так что я буду очень занят. Поэтому, если не возражаешь... – и указал когтистой лапой на дверь.

– Получилось!!!

Снаружи, за закрытой дверью, Чарльз больше не смог сдержать возбуждения. Он подпрыгнул, захлопал в ладоши, завопил на весь коридор и еще раз подпрыгнул, с наслаждением ощущая под лапами упругую мягкость ковра.

Ах, сегодня действительно просто чудесный день!

Взяв со столика у дверей свою обкусанную недобулку, и с наслаждением вгрызшись в нее, Чарльз поскакал к галерее.

Осталось только завершить работу над рукописями – придется потратить немало времени на проверку... Эх, Нахуум! Что ему стоило проявить чуточку аккуратности? Ну, да что теперь...

А ведь еще есть история Жупара Хабаккука, которую этот наглый, ленивый кенгуру все еще не закончил! И которую, похоже, придется выбивать из него на ринге!

«Не хотелось бы...» – подумал Чарльз. Может опять вылезти что-нибудь... из прошлого. Из тех времен, о которых Маттиас отчаянно не желал вспоминать. О его жизни на юге, в общине Сондески... Слишком мрачна и печальна была эта история, вряд ли он когда-либо расскажет ее...

Вернувшись в Гильдию Писателей, Маттиас обнаружил на столе новые свечи, заново заправленные фонари, а вокруг – усердно трудящихся коллег. Фил и доктор Шаннинг  просматривали рукописи; остатки от их обеда  лежали на маленьком столике в углу.

О боги! Да они так и не вышли отсюда подышать свежим воздухом! Нет, надо поскорее завершить эту бесконечную работу, пока его коллеги не зачахли совсем!

Маттиас кивнул всем и, усевшись на место, вытащил из стопки следующую рукопись...

Крыс устало опустил голову на стол. Время после обеда тянулось мучительно медленно. Песочные часы пришлось перевернуть четырежды, прежде чем они наконец закончили предварительную оценку всех этих сочинений. Отобраны рассказы, которые однозначно не выйдут в финал, но при этом определенно достойные полки в библиотеке. Их стопка возвышалась по левую руку от него. А по правую остались четыре рассказа, которые он отобрал для выхода в финал. Его выбор. Его предпочтения.

Четыре.

А нужно три...

Чарльз еще раз прочитал каждый рассказ, заранее ненавидя себя за то, что придется отложить какое-то из этих превосходных произведений.

Ох!

Как же тяжело выбирать!

Впрочем, один уже выбран – рассказ принадлежащий перу Таллиса несомненно достоин первого места. Он всегда был очень хорош – стиль, содержание, язык, все было отлично проработано и со вкусом подогнано друг к другу. Но в этот раз Таллис превзошел сам себя, его рассказ действительно был достоин первого места.

Остальные три...

Ох...

В конце концов, Чарльз все-таки отыскал совсем уж мелкие погрешности, и выбрал один рассказ, который не мог быть представлен в финал. Отложив его в кучку, предназначенную для библиотеки, крыс наконец позволил себе расслабиться и взглянуть на коллег.

Ужас! Если он сам выглядит таким же уставшим, то к зеркалу лучше не подходить. И есть хочется! Что недобулка, что ореховый хлебец уже давно превратились в воспоминание...

– Коллеги, не нанести ли нам визит в Молчаливый Мул?

Маттиас думал, что доктор Шаннинг как всегда откажется, но гусыня кивнула:

– Отличная мысль!

– Всемерно согласен! – поддакнул Фил – Мне нравится их кухня.

– Единогласно! – воскликнул Чарльз, выбираясь из кресла. – Идемте, коллеги!

Молчаливый Мул, как всегда полный народа, сегодня был охвачен веселым предпраздничным возбуждением. Жители Цитадели предвкушали начало Лунного фестиваля – отличная причина собраться вместе, расслабиться, повеселиться, на время забыв о трудовых буднях. Так жаль, что праздник продлится всего три дня... а следом за ним придет осень... Впрочем, будут другие – сначала праздник Первого Снега. Потом зимнее Солнцестояние, а следом и Новый год!

Обсуждая приближающийся праздник, Маттиас с коллегами заняли свое любимое место, рядом с бильярдным столом и, ожидая когда же Донни обратит на них внимание, любовались как Коперник практически всухую обыгрывал Мишеля. Практически... Но все же, не совсем – когда ящер-морф выверенным ударом отправил шар мимо лузы, Чарльз заподозрил, что тот решил немного поддаться.