Текст книги "Осенний фестиваль (ЛП)"

Автор книги: Кристофер Хаггис

Соавторы: Чарльз Маттиас,Крис О'Кэйн,Фокс Куттер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

9.      Выбор подарка, также составление карточки либо открытки прилагаемой к подарку, также высказывание одаряемому устное.

10.  Заявление о вступлении в отношения (деловые, дружеские, приятственные и иные прочие).

11.  Принятие, либо же неприятие заявления о вступлении в отношения.

12.  Заявление о разрыве отношений и соответственно принятие или непринятие соответствующего заявления.

13.  Сообщение о своих чувствах и переживаниях, публичные, либо же доверенному лицу.

14.  Сообщение собеседнику о принятии и признании вами его чувств и переживаний, как отвлеченных, так и в связи с вами.

15.  Произвольное (по собственной воле) завершение разговора с другим, разговора между другими и деятельности другого.

16.  Признание правоты или неправоты собеседника по спорной позиции.

17.  Принятие агрессии другого.

18.  Переведение агрессии в социально приемлемую форму.

19.  Подстройка к беседе, к деятельности, к ожиданиям группы.

20.  Развернутый рассказ на тему.

21.  Развернутое описание событий.

22.  Аналитическое слушание, в том числе стимуляция говорящего к продолжению рассказа, оценка самого рассказа, содержания, формы, а также отношения рассказчика к материалу.

23.  Приглашение к участию в беседе, включает в себя представление темы беседы, круга собеседников и места действия.

24.  Танцы и все с ними связанное. Включая в себя бальные книжки дам, чередование танцевальной активности и промежутков отдыха, поведение кавалеров, ритуал приглашения и так далее.

Рыцарь во мгле
Чарльз Маттиас

Год 705 AC, начало сентября

Этим утром Чарльз Маттиас проснулся поздно. Не открывая глаз, потер ноющие виски, пошевелил жесткими, топорщащимися усами-вибриссами, повел серо-розовыми ушами, прислушиваясь... Все тихо и спокойно. И прекрасно и великолепно!

Вчерашний вечер был долгим. Ежемесячная встреча Попечительского Совета Грызунов затянулась далеко заполночь. А после встречи он проводил Кимберли до ее комнаты...

...!

Тот факт, что она решила жить наособицу, нисколько не удивлял – большинство крыс-морфов Цитадели поступали так же. Слава богам, у неё хватило рассудительности, не поселиться в подземельях, как некоторые другие крысы. В ее комнате, конечно же, не было зеркал... по крайней мере, на виду. И Чарльз прекрасно понимал, почему. Что ж... Для него изменение стало в какой-то мере и освобождением, освобождением от прошлого и его теней. А вот для молодой красивой женщины... мда.

Но вчерашний день (и вечер) уже благополучно завершился, сегодня же у Чарльза была уйма дел, требующих внимания, а потому он поспешил встать.

– О-о-ух!

В зеркале над умывальником отразилась чуточку растрепанная крысиная морда. Чарльз потянулся, зевнул, широко раскрывая пасть, сделал пару упражнений... не слишком усердствуя, впрочем, и пошел одеваться.

– Неплохо, неплохо! – проверив пуговицу над хвостом, крыс-морф еще раз взглянул в зеркало. Свободные штаны, рубашка, жилет, неизменная обгрызенная палка. Вполне презентабельный холостяк, задумывающийся о... Кхм!

Умывшись и позавтракав – хлеб, сыр да травяной взвар – Чарльз отправился совершать ежеутренний ритуал приветствия сородичей. Ему нравилась эта процедура – приветствия, разговоры, проблемы... Магус как-то сказал, что это поведение крысы-доминанта. И еще неизвестно, сколько в нем от реальной нужды, а сколько – от сродства его души с телесной оболочкой. Ну и пусть! Это правильно, это нужно и в конце-концов, должен же хоть кто-то заботиться о его сородичах!

К тому же, Маттиас все еще не терял надежды вытащить их из подвала. Из восьми крыс, жителей Цитадели Метамор, только трое поселились не под землей – Кимберли, Таллис (кстати, тоже состоящий в гильдии Писателей) и, конечно же, он сам. Остальные жили глубоко внизу, избегая дневного света и общества. Объяснялся такой выбор множеством причин... но Маттиас-то знал – на самом деле они просто стыдились своего крысиного облика.

Но как бы там, ни было, пусть даже внешне они были похожи на крыс... и не только внешне... и что бы там, ни говорил Магус про сродство тела и души, они не должны жить в грязи и прятаться от взглядов как... как... как крысы!

Сейчас их жизнь проходит в подземельях, в тенях и тьме – и именно такой жизни Маттиас не желал ни для себя, ни для сородичей. В конце-концов, как бы Чарльз ни выглядел, у него было чувство собственного достоинства и гордость. И все эти годы они вели его двумя путями – жизнь писателя (неизбежно приведя его к гильдии Писателей) и его крысиная жизнь... включившая в себя судьбу его сородичей-морфов.

Выглянув в одно из наклонных окон цокольного этажа, Чарльз увидел синее-синее утреннее небо. «Еще один повод жить над землей, – подумал он, – красота небес... Живя в подземелье, забываешь, какое оно, небо!»

Положив ладонь на перила, Чарльз продолжил спуск.

Пламя редких факелов бросало неверный свет на противоположную стену и пол, заполняя большую часть коридора колышущимися, дрожащими тенями.

Подземелья Цитадели Метамор...

Такие же переменчивые и непостоянные, как и надземная часть, они состоят из нескольких уровней. Самый нижний достигает протекающей где-то немыслимо глубоко подземной реки – главного источника водоснабжения всей Цитадели. Маттиас никогда не спускался столь глубоко, но знал, что подземные галереи уходили на многие сотни футов вглубь скального основания Цитадели.

Не столь глубоко, но все равно далеко от поверхности располагались помещения для заключенных – карцеры, клетки, пыточные... История Цитадели очень, очень длинна, и не все ее повелители обладали сдержанным характером. К счастью, лорд Хассан не имел желания эксплуатировать достояние его предков, а потому все эти инструменты благополучно ржавели в забытьи.

Много еще чего пряталось в подземельях. К примеру, специальное помещение для хранения мяса, навечно укрытое ледяным заклятием. Оно находилось очень далеко, с другой стороны Цитадели, ближе к кухням.

А еще в подземельях был упрятан винный погреб. Чарльз бывал там, пожалуй, даже слишком часто. Он слегка усмехнулся, вспоминая... Его вкус к хорошему ликеру или наливке не изменился от того, что он стал крысой, напротив, даже стал острее. «Кстати, – подумал Маттиас, – а ведь неплохо бы познакомить Мишеля с искусством винной дегустации!»

Коперник и Фил иногда обвинял его в том, что он более чем любит вкус вина... и приходится признать, иногда так оно и было! Нет, его нельзя назвать алкоголиком, ни в коем случае! Но бывали ночи, когда так хотелось расслабиться...

Ох!

Возможно, ему придется отказаться от этого удовольствия ради Кимберли. Он знал, что она не одобряет винопития, и совсем не хотел, чтобы она считала его пьяницей. Да он и не был пьяницей! Он просто немного выпивал! – уверял себя Чарльз, шагая по подземному коридору в сторону подвальных жилых комнат.

Трепещущий свет факелов, мечущиеся по стенам тени создавали жуткие видения, короткие проблески чего-то страшного, вышедшего из ночных кошмаров...

Возможно, он все же выпил чересчур много вина на вчерашней встрече. И, похоже, Кимберли думала именно так.

Мысли о ней как по волшебству изменили мелькающие на стенах видения. Среди теней промелькнул такой знакомый нос, вздрагивающие усы, на миг показались чуть розоватые ушки, на фоне серо-рыжего меха... И его сердце вдруг застучало быстрее.

Да! Чарльза влекло ее тело, ее мягкий, чуть рыжеватый мех, круглые ушки, розовый и такой милый носик...

«Демон нас всех побери! Магус был прав, говоря о сродстве тела и души! – подумал Маттиас. – Очевидно, измененное тело потянуло за собой душу... и теперь его больше не привлекают женщины с крепкими грудями и полными бедрами. Теперь его вкусы стали вкусами грызуна...»

Даже после шести лет в шкуре крысы-моряа, эта мысль потрясла до основания весь мир Чарльза. Он больше не был человеком, там, под меховой шкурой... Он действительно стал крысой! Крысой-морфом, четырех с половиной футов ростом.

Или нет?

Чарльз остановился на полпути, и опустил взгляд на свои руки... лапы! Когтистые, покрытые мехом крысиные лапы... Ему понравилась жизнь здесь, в Цитадели, но чем больше он думал, тем яснее понимал, что потерял что-то, становясь крысой.

Что-то...

Весь мир.

До приезда в Цитадель Метамор Чарльз много путешествовал, видел другие страны и города, встречал такое величие и красоту, что перехватывало дыхание. А теперь он навечно заточен в этих стенах. Стал крысой. И демон побери, он влюбился в Кимберли, потому, что она тоже стала крысой!

Внезапно проблема с внешним миром показалась ему совсем незначительной... не стоящей внимания... да и иди он кобыле в щель, весь этот мир! Чарльз решил сначала обдумать другое. Другую.

Почему Кимберли не должна казаться ему привлекательной? Потому что похожа... является крысой-морфом? Но он тоже крыс-морф, и он самец, а она совершенно определенно самка. И быть может, когда-нибудь, он сможет вывести ее из стен Цитадели, и показать все, что видел в юные годы... показать ей мир, который знал раньше!

Или... Не сможет?

...

Там, за древними стенами, в огромном мире, были не только чудеса и великолепие... Там были вещи, которые Кимберли не стоит видеть. Не потому что она могла ужаснуться или испугаться... А потому, что они могут уничтожить его. Или ее. Он стал крысой, чтобы сбежать от прошлого. И он не должен подвергать себя... и ее риску.

Чарльз вздохнул, осматривая коридор, его лапы равномерно шлепали по теплым камням. Ничто не обогревало комнаты и коридоры Цитадели, ничто... кроме ее самой. Даже в самых дальних и глубоких подвалах всегда было тепло и почти всегда сухо. И темно. Пылающие факелы давали совсем мало света, их дрожащий, мерцающий огонь освещал лишь ближайшее пространство...

Маттиас остановился и вгляделся в ближайший факел. Он смотрел на огонь, рассматривая, как одни цвета сменяются другими, то ярко, то светло-желтые, то оранжевые и наконец, голубоватые и почти прозрачные у основания, там, где огонь питался из пропитанной маслом губки...

Внезапный лязг, донесшийся из глубины коридора, заставил Чарльза очнуться от приступа огнепоклонничества. Лязг металла о металл, хлопание дверей, громкие, отдающие металлическим отзвуком шаги...

О, демон!

Маттиас слишком хорошо знал эти звуки. Саулиус снова одел броню.

Проклятье!

Чарльз уже давным-давно проклинал себя за безумную идею, которая пришла ему в голову, когда Саулиус завершил изменение. Маттиас тогда помог бывшему рыцарю подобрать латы, соответствующие его новому размеру... Теперь, Саулиус, одев броню, бродил среди иллюзий, наполнявших его больную душу, и нападал на любого, кто хоть отдаленно напоминал ему врага. За прошедшие с начала болезни годы, старый рыцарь вроде бы начал узнавать своих товарищей-крыс.

Но иногда...

Маттиас опрометью бросился вперед, за угол.

Проклятье! Проклятье! Проклятье!

Саулиус не только облачился в броню, он где-то взял короткий меч и теперь махал им во все стороны, бросая вызов всем вокруг! Похоже, душа старого рыцаря в очередной раз вернулась в прошлое!

Саулиус всегда был склонен к резким переменам настроения, часто впадал в меланхолию, а в последнее время, его душа все чаще блуждала где-то во тьме. Во тьме, наполненной призраками ушедшего... и тогда старый рыцарь думал, что он все еще живет на родине, в его родовом замке и начинал нападать на всех подряд, считая их захватчиками. Приходя в себя, он понимал, что с ним происходит... и от того впадал в еще большую тоску, усугубляя и без того тяжелую душевную болезнь.

И не было крысы, перед которой Маттиас испытывал бы большее чувство вины, чем перед Саулиусом. Чарльз хотел вернуть душу старого рыцаря в мир живых. Он хотел, чтобы Саулиус воспользовался своими навыками, помогая дозорным... но Саулиус отказывался. Он называл свою новую форму наказанием богов и говорил, что недостоин служить правому делу, но может быть лишь презренным вредителем.

Если и была на свете причина, объединявшая всех крыс-морфов Цитедели вместе так это безуспешные попытки, хоть как-то помочь Саулиусу преодолеть его болезнь. Все они хотели бы видеть его здоровым. Кое-кто опасался за свои жизни... к сожалению, вполне обоснованно. Но большинство действительно желало добра старому рыцарю.

– Где вы?!! Куда вы спрятались?! Чудовища! Звери, образом своим извращающие облик человеческий! Выходите и примите бой, как подобает!! – кричал закованный в броню крыс-морф, размахивая коротким мечом. – Проклятый колдун, ты заточил мой дух в зверином теле, но знай, я все равно низвергну твои злобные замыслы!

Маттиас порадовался, что рыцарь хотя бы осознает, свою принадлежность к племени крыс... быть может до его больного разума еще можно достучаться! А кроме Чарльза никто не рискнет подойти вплотную к Саулиусу. Старый рыцарь запросто мог проткнуть его своим мечом, но при толике везения Чарльз сумеет его заболтать, и тогда может быть, Саулиус сам отдаст оружие.

– Сэр Саулиус! – позвал Маттиас.

– Что за шум я слышу?! Кто говорит со мной? Ты, мерзкое животное?! Каким черным колдовством вложены слова людские в пасть твою?!

Маттиас скривился. Похоже, Саулиус не только впал в помрачнение души, болезнь, по-видимому, уже захватила и разум!

– Саулиус, это я, Маттиас, помнишь меня?

Маттиас постарался сымитировать архаическую форму речи, до сих пор распространенную на родине рыцаря:

– Сэр Саулиус, азм я взалкаю речь вашу, дабы принести мирру в вашу душу...

– Лжец!!! Ужель питаешь ты надежду так легко меня обмануть?!!! Я не попадусь на твои мерзкие уловки!!!

Саулиус взмахнул мечом, наставляя его на Чарльза, одновременно шагнув вперед. Маттиас же просто-напросто не знал, что ему делать и колебался. Проявить твердость? Надавить словами? Уступить? Заболтать? Отвлечь? Напасть и попытаться отобрать меч? Что ему лутин в кашу насрал, этому старому хреноносцу!

– Сэр Саулиус, ты есьм храбрый и благородный рыцарь, но я ведь всего лишь скромный писец, который ищет твоего мудрого суждения! Прошу тебя не гневайся на мою глупость, и умоляю, прости меня! Смири свой гнев, благородный Саулиус, невинные, ничем себя не запятнавшие, могут попасть под лезвие меча твоего, молю тебя остановись!

Маттиас даже чуточку погордился маленькой речью – он впервые попытался говорить, используя этот старомодный, а если честно, то жутко древний диалект, и кажется, у него неплохо получилось. Вот только Саулиус восторга не разделил, скорее наоборот – рассвирепел еще больше! Нечленораздельно взревев, он сделал выпад, нацеливаясь в грудь Чарльзу. Маттиас отклонился в строну, одновременно разворачиваясь... И мягким движением выбросил вперед правую лапу, с уколом ужаса ощутив, как разбуженная опасностью сила вздыбила шерсть вдоль его позвоночника...

Ладонь коснулась доспехов – и отброшенный, словно ударом тарана рыцарь отлетел к стене, с грохотом впечатавшись в древние камни и рухнул на землю. Охваченный леденящим ужасом, Маттиас застыл на месте.

О боги!!

Что я наделал?!

Я же мог убить старика!

А может и убил...

И что еще хуже, я сорвался! И применил, применил... умение...

Нет, нет, это всего лишь упущение, небольшая оплошность, не больше! Я все еще свободен. Или, почти свободен... Первый раз за пять лет! И более никогда, ни за что!..

Маттиас приблизился к лежащему ничком Саулиусу и торопливо перевернул его на спину. На левой стороне нагрудника теперь имелась глубокая вмятина, имевшая форму ладони Чарльза, а сам рыцарь лежал неподвижно, лишь хрипло и тяжело дышал.

Отодвинув забрало шлема, Чарльз дрогнувшим голосом окликнул:

– Саулиус! Ты жив..?

Старый рыцарь, все еще пытаясь перевести дыхание, прохрипел:

– Сэр Маттиас?

– Да, это я, – кивнул Чарльз.

– Как я сюда попал? Доспехи... И грудь болит... Кажется, я ранен. Что случилось?..

Маттиас дрожащими лапами расстегнув ремни нагрудника, содрал металлический кожух. Там, где помятый металл коснулся крысиной шкуры... Фух-х... Ребра над сердцем вмяты и, разумеется, сломаны, но не более того.

А ведь будь удар чуть сильнее...

Чарльз оглянулся на остальных крыс, все еще опасливо жмущихся в конце коридора:

– Кто-нибудь, приведите лекаря! Скорее!

Он повернулся к Саулиусу и, опустив лапу на грудь, бессильно слушал, как слабеет дыхание старого крыса.

– Все будет хорошо, друг мой. Тебе просто нужно немного отдохнуть. Всего один день, и ты снова встанешь на ноги.

Саулиус едва заметно кивнул и прошептал:

– Спасибо, сэр Маттиас...

Перевод – Рэдгерра, Дремлющий.

Литературная обработка – Дремлющий.

Разговор
Кристофер Хаггис

Год 705 AC, начало сентября

Перевернув очередную страницу моей последней находки, я широко зевнул:

– О-о-ах!!

Потянувшись, достал из-за пазухи карманные часы, и осторожно поднял крышку когтем. Боги-покровители, уже одиннадцать вечера! Да... Засиделся я.

Только сейчас ощутив страшную усталость и голод, я поднялся, захлопнул тяжеленный фолиант и, снова зевнув, попытался размять затекшие плечи. Увы, неудачно...

«Ну ладно... – подумал я, поднимая повыше магический огонек. – Пора ужинать и спать...»

Потерев уставший глаз, сунул монокль, уже вернувшийся на цепочку, под одежду, и, прихватив магический огонек, поплелся к выходу. Давно уже пора было обновить заклинание на цепочке, но такой уровень магии был для меня непростым делом, и я все откладывал и откладывал... Эх, где ж я был во время учебы! Впрочем, время все равно уже ушло, его не вернешь, а потому будем жить с тем, что есть.

Так, предаваясь невеселым мыслям, я доплелся до холла библиотеки и обнаружил, что Фокс уже ушел. Чудесно, теперь еще обнаружить, что уходя, он меня закрыл, и все, можно читать до самого утра.

Положив книгу на конторку, я проверил дверь. Она открылась. Хм... Нет, разумеется, кражи в Цитадели – явление редкое, почти уникальное. Но, тем не менее... Похоже, сила воли у лиса просто невероятная! На его месте я бы себя запер обязательно.

Покинув библиотеку, я поплелся по коридорам к своей комнате. В принципе, расстояние не такое уж и большое... Если бы, не одно «но». Идти мне туда надо по коридорам Цитадели Метамор. Нет, разумеется, если я хочу пройти из одной комнаты в другую, а двери этих комнат расположены друг напротив друга, то я пройду по прямой и все будет прекрасно. Но если же комнаты отделены друг от друга хотя бы сотней футов[1], то мне обязательно придется осилить как минимум два поворота и лестницу. Поворотов может быть больше. Лестниц тоже. Меньше – никогда.

Магус говорит, что это одно из проявлений магии Цитадели. Не знаю, как по мне, так это просто зловредность какая-то. Вы только представьте себе четырехсотфунтового[2] медведя на у-узенькой винтовой лесенке! А если их две? Подряд? Ух! А ведь может быть и больше!

Ф-фу-у...

От библиотеки до моей комнаты по прямой примерно тысяча футов[3]. Примерно. По прямой. Вот только строители Цитадели линейки не знали. А может знали, да потеряли. В любом случае, чтобы добраться из библиотеки в свою комнату, я должен пройти примерно две с половиной тысячи футов коридоров, одолеть четыре лестницы, два пандуса, транзитом заглянуть в один из внутренних садов, понюхать кухонные ароматы, дважды увидеть этот же самый сад сверху, один раз снизу и только потом...

Ф-фу-у...

Припотел я малость. Вот хорошо Страннику. И Ки тоже неплохо. Это который койот-посыльный. У обоих шкура да кости. Вот и носятся по коридорам... А мне, весьма и весьма упитанному медведю, все эти лестницы, да пандусы...

Так что, добредя до внутреннего сада, я присел отдохнуть. На камешек. Есть там такой валун, в самый раз под мою медвежью задницу...

Эх, хорошо!!! Деревца пахнут медком, луна приветливо заглядывает сквозь прозрачный потолок, негасимые факелы по углам еле тлеют, валун весь такой приятно шершавый, можно откинуться и даже самую чуточку дремануть. Но нет, нет-нет. Нельзя, нельзя мне дремать! И так вся спина затекла и онемела, от сидения на каменной лавке в библиотеке. Если я еще и тут посижу, то завтра утром разгибать меня будут всем Метамором. Сам-то я точно не разогнусь. Так что, подъем и вперед. Еще один пандус, две лестницы, тысяча футов коридо-ора-а...

Вот сейчас, плесну в морду водичкой из фонтана, приглажу шерсть на макушке, разворошенную свежим ветерком и поплетусь мимо караулки и внешних ворот...

...

Караулка?!

Фонтан?!!

Свежий ветерок?!!!

...

Каким образом, пройдя какой-то там ряд деревьев... Подумав о деревьях, я непроизвольно оглянулся. Никаких деревьев за спиной не было, зато была темная масса, подозрительно напоминающая...

Подрагивающими лапами я схватил монокль и, вставив на место, вгляделся...

О-ля-ля!

Действительно. И ветерок, и звезды, и темная масса, подозрительно напоминающая наружную стену Цитадели! Это что же, я значит вовсе не во внутреннем саду... а в очень даже внешнем дворе!

Ух. Ох. Я еще раз плеснул в морду прохладной водичкой из фонтана. Да... Что-то меня так... аж затрясло. Ничего ведь особенного... для мага... не произошло. Ну, телепорт, ну переместил... может это Магус подшутить решил. Или Пости...

Это я себя так успокаивал. Хотя в глубине души знал уже – ни тот, ни другой не причем. Магусу на все эти развлечения плевать с высокой башни... той самой, которая слоновой кости. Пости тоже. Правда, этому чуть по другому – с высоты его самомнения. Но результат один. А у других наших магов сил и умения не хватит от меня заклинание укрыть. Я ведь тоже маг... слабый, недоученный, но кое-что могу.

Но если не маги меня передвинули, то кто? Или... что?..

Сама Цитадель?!

И зачем бы оно ей?!

Нет ответа...

Еще раз плеснув в морду водичкой, я сделал летучий огонек поярче и огляделся. Монокль слабо помогает, если нужно рассмотреть что-либо далее чем в десяти шагах от меня. Увы. Так, что рассмотрел я только темное пятно, замершее на скамейке в ближнем углу двора. Что ж, если не помогают глаза, призовем на помощь нос. Я повернулся, пытаясь уловить и распознать запах... Маттиас.

В этот час?

Хоть и не очень четко, я все же видел светлое пятно в небе – растущую луну. Обычно, в такое время крыс-писатель уже давным-давно в кровати. Должно быть, что-то мешает ему заснуть. Прилив вдохновения? Ха! Что-то я за ним такого не замечал. Не склонен наш уважаемый крыс-писатель к ночным променадам. Вот Странник – тот да, любит прогуляться по залам и коридорам, в сопровождении музы. Но Маттиас – нет. Может, решил проветриться перед сном?

Приблизившись, я учуял запах гнева и печали, а подойдя вплотную, увидел, что сидит Чарльз забившись с ногами в самый угол Г-образной скамейки, обернув ноги хвостом и положив подбородок на сложенные лапы. Да... О чем бы он ни думал, мысли его печальны и наполнены болью...

Закряхтев, я присел рядом с ним. Со вздохом удовольствия откинулся на шершавые дубовые плахи, вытянул лапы... Подождал немного и окликнул:

– Чарльз?

Его голова, резко повернулась в мою сторону. Он настолько глубоко задумался, что ничего не заметил.

– А. Привет Крис... Каким ветром занесло тебя сюда?

Я убрал монокль, и все вокруг снова подернулось туманной дымкой.

– Не знаю. Я, видишь ли, шел из библиотеки в свою комнату, забрел в один из внутренних садов и малость заблудился.

Несколько ударов сердца Маттиас переваривал сказанное, потом уставился на меня чуточку изумленно:

– Во внутреннем саду?! Ты шутишь!

– И мысли такой не было. Присел на камушек, пошел к выходу, прошел ряд деревьев... и очутился тут.

– А-а... забавно... – вздохнул Чарльз и замолк, похоже, опять углубившись в свою печаль.

Я огляделся по сторонам. Двор Цитадели потихоньку затягивала туманная дымка. Или мне кажется? Демон побери мои усталые близорукие глаза! Прикрыв их лапой, я посидел немного молча и спросил:

– Не так уж часто я вижу тебя в такой час, Маттиас. Что происходит? Что обеспокоило тебя?

Крыс повернул голову:

– Ты слышал о случившемся сегодня утром?

– Чарльз, в Цитадели почти две с половиной тысячи жителей. Невозможно слышать все и обо всех.

Я солгал.

Еще в обед Брайан рассказал мне, что у Саулиуса сломано три ребра, и только броня сохранила ему жизнь. Что нагрудник старого рыцаря теперь имеет ясно различимую выемку в форме крысиной лапы. И что крысы, живущие в подвале, рассказали ему, кто почти уложил Саулиуса в могилу, нанеся тому всего один удар. Маттиас, Чарльз Маттиас. Придворный писатель, директор гильдии Писателей и крыс-доминант нашей крысиной стаи.

Вот только, что-то за этим событием укрыто. Что-то еще. Что-то... странное. Мой нос прямо таки повело предчувствием тайны. Уж больно необычным было поведение до сего дня неизменно выдержанного, спокойного директора гильдии Писателей. Что всколыхнул этот единственный удар? Какие тайны укрываются под серой шерстью нашего крыса?

– Расскажи мне. Расскажи, что случилось. Что заставило бойца и воина прятаться в углу, как нашкодившего крысенка?

Маттиас, оскалив зубы в легком подобии улыбки, повернул голову, поглядел на меня и снова уставился в плотную стену тумана, окружившую скамейку.

Наступила удивительно вязкая и тягучая тишина. Все звуки главного двора – перекличка часовых, звон их оружия, стук шагов – исчезли, отрезанные непроницаемой стеной, остался только магический огонек, освещающий саму скамейку и нас, да тяжелые удары, ритмично бьющие в уши. Вслушавшись в них, я вдруг понял, что это звук моего сердца...

Не знаю, сколько мы просидели так, оцепеневшие, укутанные в туманный кокон... может быть час, может быть вечность, а может быть минуту. Но вот внезапный порыв ветра, разогнав туман, взъерошил нам шерсть.

Маттиас спрыгнул со скамейки и, сделав пару шагов, уселся на древние, покрытые резным узором перила, обвив один из столбиков хвостом. Вздохнув, я поднялся следом.

С открытой площадки Северной Дозорной башни мне открылся потрясающий вид. Только сейчас, взглянув с высоты птичьего полета, почти из-под облаков, я понял, насколько велика Цитадель Метамор. О боги! Подсвеченная магическим светом луны, она плыла, окруженная плотной стеной тумана, прекрасная и грозная.

Мили и мили внешней стены; бессчетные крыши, скаты, балконы, внутренние дворы центрального комплекса; гильдия Писателей... Вблизи поражавшее своей роскошью и величиной, отдельно стоящее здание гильдии, по сравнению с основным комплексом казалось совсем маленьким, почти игрушечным. А расстояние до него я не смог прикинуть даже приблизительно. Где-то немыслимо далеко, почти на горизонте...

– Я потерял контроль над своим гневом.

Что?! Кто?! Ох. Чарльз!

Но демон меня побери, я был прав! У него есть тайна... И я хочу ее узнать!

– В самом деле? Ты?

Он нехотя кивнул, его лапы, сжались в кулаки:

– Первый раз за шесть лет.

– Шсть лет? – я отвернулся от перил и взглянул на крыса-писателя. Где-то в глубине сознания мелькнуло и пропало удивление тем, как хорошо я его вижу без монокля. – Это случилось раньше?

Маттиас отвернулся, невидящим взором уставившись куда-то вдаль.

– Это уже в прошлом, Крис. Лучше всего там его и оставить.

Я кивнул и пожал плечами. Жаль. Впрочем... еще не все потеряно. Есть и другие возможности.

– Чарльз, ты знаешь, что такое исповедь?

– Исповедь? – Маттиас повернулся ко мне, удивленно шевельнув усами-вибриссами. – Разумеется, я знаю, что такое исповедь. Я ведь писатель, если ты слышал! Вот только какое отношение она имеет ко мне?

Я легонько улыбнулся:

– Возможно, тебе очень помогла бы возможность рассказать все без утайки кому-то, кто будет молчать.

– Я не принадлежу к вере Учителя! Сейчас не принадлежу. Я чер... – Маттиас схватил себя за горло, как будто испугавшись слова, что чуть не вылетело из его пасти. – Я не могу идти путями Эли. Это будет... Ложью. Святотатством. Извини Крис, но этот путь для меня... закрыт.

– Так ли это? Подумай Чарльз! Разве Эли не всезнающий? Разве он не всепрощающий? Разве не говорит он – открыт путь ко мне любому? Не важно, поклоняешься ли ты ему сейчас, ты можешь попросить о помощи. И рассказать свою историю, хоть кому-то! Конечно, даже Эли не сможет исправить произошедшее много лет назад. Но ты можешь спросить его совета о произошедшем вчера... и попросить за сэра Саулиуса ты тоже можешь!

Крыс нахмурился:

– Но в Цитадели нет наставника Эли! Куда мне идти? До ближайшего селения больше двух дней езды верхом. И неизвестно, есть ли там святой наставник.

Я повернулся спиной к Цитадели и сел, прислонившись боком к древним каменным поручням.

– Маттиас, у нас есть Жрица. Быть может она не молится Эли... Но наверняка она знает все ритуалы. И еще одно – кому бы она не молилась, она будет молчать об услышанном от тебя.

Маттиас рассерженно встопорщил усы:

– Она не священник, она, она... Она Жрица! Она... – но потом сердито тряхнул головой, и глубоко вздохнул: – Все-таки кое-чему я научился за шесть лет, проведенные здесь... принимать чужую помощь.

Он взглянул мне в глаза:

– Спасибо за совет, Христофор.

Низко поклонившись, он шагнул в сгущающийся вокруг нас туман и бесследно исчез. А белая стена уплотнилась, подступила ближе, я успел бросить еще один, прощальный взгляд на раскинувшуюся где-то внизу панораму Цитадели, уже исчезающую за текущими белыми слоями и тут все застило белесой мглой...

Я зевнул, уже совсем потеряв счет времени, проведенному в белой полумгле, лишь самую чуточку озаренной моим анемичным светлячком... И вдруг понял, что никакого тумана вокруг меня нет, зато есть привычная полутьма да очень знакомые запахи. Схватив монокль, я вставил его на место, сделал магический огонек поярче... Точно! Я сидел, прислонившись к стене, прямо напротив двери в мою комнату.

Еще немного посидев у стенки, я все-таки поднялся и отправился к себе. Разоблачившись и всласть почесав ноющую спину об угол стены, я погасил наконец-то свой магический огонек, лег в кровать и попытался привести в порядок сегодняшние впечатления.

Что-ж... Можно сказать, сегодняшний день оказался очень и очень познавательным. Я узнал кое-что интересное о Цитадели и о Чарльзе...

«Потерял контроль над своим гневом» – сказал он.

Что же такого есть в прошлом нашего крыса-писателя, что сама Цитадель пожелала вмешаться и направить туда меня? Потерял контроль... Разумеется, Жрица не произнесет ни слова. Но может быть, она что-нибудь предпримет... А я подожду и посмотрю – что... И подумаю.

Не успев обдумать хорошенько эту мысль, я провалился в сон...

Перевод – Рэдгерра, Дремлющий.

Литературная обработка – Дремлющий.

Особая благодарность от редактора Аазу и Redgerrе – за ценные и вдохновляющие замечания.

[1] Примерно 30 метров.

[2] 181,5 килограмм.

[3] Примерно 305 метров.