Текст книги "Охота на «крота»"

Автор книги: Кристофер Дикки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Глава 17

Кабул капитулировал, и я уснул, положив под ухо радиоприемник. Три часа спустя я проснулся в том же положении, по-прежнему слушая его. В Кабуле был рассвет, и на улицах никого не было. Войска «Талибана» исчезли из столицы Афганистана, а я лежал и смотрел в африканскую ночь широко открытыми глазами. Дождь прекратился. Я выключил радио и вдруг понял, что впервые за несколько дней в поселке было тихо. Через час муэдзин призовет верующих на молитву к развалинам мечети.

Кто-то крался мимо нашего дома. Едва различимый силуэт проскользнул в темноте. Он двигался неторопливо и, словно призрак, не издавал ни звука. Потом исчез. В последнее мгновение, пока я еще видел его, я заметил, что у него было ружье. Спрыгнув с кровати, я припал к двери. Я ждал, как охотник в засаде, но не мог последовать за ним в темноту. Постепенно в предрассветном сумраке стали проступать очертания места событий: наша мастерская, припаркованный перед ней «лендровер». Но никто так и не появился, пока не пришел старый муэдзин, чтобы пропеть «Аллах акбар».

Я проверил комнату Кэтлин. Через дверь я слышал ее легкое дыхание. Будить ее необходимости не было. Радио было выключено, поэтому она будет спать еще какое-то время. В последние минуты перед восходом солнца небо было серебристым, чистым и ясным. Земля под ногами все еще сохраняла мягкость после дождя. Я пошел по следам босых ног в сторону палатки беженцев, затем – к длинному узкому сортиру, где сотни следов отпечатались вокруг воняющей аммиаком слизи из дерьма и мочи. Если он направился обратно в лагерь или прошел через него, то я его потеряю. Обойдя лагерь по периметру, я обнаружил еще с дюжину следов. Некоторые из них были женскими и детскими, другие – мужскими. Я сделал еще один, более широкий круг. И опять слишком много следов. Но только одна пара принадлежала бегущему человеку – передняя часть стопы была вдавлена в землю сильнее, а расстояния между следами – намного больше. Лучи восходящего на востоке солнца ударили мне в лицо. Следы вели к границе.

Когда я попытался идти след в след, то пришел к выводу, что у нас с ним ноги одинаковой длины. Незаметно для себя я стал ускорять шаг. Он перемещался по красной земле быстро и уверенно. Я двигался намного осторожнее. Он передвигался зигзагами, выбирая наиболее твердые участки все еще влажной земли, не замедлял шаг и ничего не искал. Он часто здесь бывал, хорошо изучил местность и знал, куда идти.

Под ногами стали появляться ярко-зеленые стебельки травы. С первым теплом жизнь стала пробиваться на поверхность. Попадались даже мелкие цветы. Я подумал, что пчел это обрадует. На три мили от лагеря не осталось даже намеков на деревья или кустарники. Их давно выкорчевали и сожгли. Только после того, как я, пробежав примерно сорок минут, оказался на расстоянии пяти миль от лагеря, появились торчащие кое-где кусты и стали попадаться группы женщин в черных платках, собиравших хворост. Они, наверное, вышли еще затемно. Надо было проделать значительный путь, чтобы набрать хворост для огня и приготовить еду. Выбора у них не было, а поскольку за последнюю неделю не было изнасилований, они немного осмелели.

Цепочка следов пересекла возвышенность, потом спустилась к мелкому ручью. Здесь следы исчезали. На другой стороне трава и цветы не были примяты бежавшим по ним человеком. Я походил вдоль ручья, но так и не заметил никаких следов. Осмотрелся вокруг, выискивая хоть какие-нибудь признаки человека с ружьем, но увидел лишь группу женщин, похожую на стаю ворон. Одна из них отделилась от остальных и побежала. Это было странно и красиво. Она словно летела, ее развевающиеся одежды обнажали длинные ноги. Она мчалась к лагерю. Очень быстро. Невероятно быстро. Остальные женщины разглядывали, судя по всему, нечто необычное. Девушка бежала, чтобы сообщить всем какую-то новость.

Когда я приблизился к ним, из центра круга, образованного женщинами, поднялся густой, как дым, рой мух и снова опустился. Одна из женщин толкнула что-то, лежавшее перед ней, и рой поднялся снова. Запах выпотрошенных внутренностей, сладковатый и выворачивающий наизнанку, перехватил мне горло. Я подошел поближе, и женщины расступились передо мной, отходя от роившихся на земле мух.

– Боже всемогущий! – воскликнул я.

Копошащийся и жужжащий покров из насекомых облеплял нечто похожее на ужасного рака, сделанного из останков человеческого тела. Земля вокруг почернела от крови. Разрубленные в каждом сочленении руки и ноги были уложены вокруг выпотрошенного тела, как бревна для костра. Всю конструкцию венчала голова, насаженная на длинную кривую ветку. Глаза на черном лице были широко открыты, белея сквозь ползающих по ним мух. Рот тоже был открыт. Из него, как язык сатаны, торчал отрезанный половой член.

Я отшатнулся, а женщины снова сошлись в круг. У них осталось какое-то незаконченное дело с этой склизкой, бурлящей жижей. Они переглядывались, выжидая, кто сделает первый шаг. Наконец самая высокая из женщин, придерживая левой рукой плащ, протянула правую сквозь роящихся мух и схватила ветку, на которую была насажена голова. Она стала ее раскачивать, чтобы вынуть из земли. Член выпал из застывшего в немом крике рта, и голова с широко раскрытыми глазами покатилась по земле. Женщины в ужасе издали пронзительный крик, походивший на стрекотание цикад в летнюю ночь, только более резкий и сердитый. Высокая женщина положила ветку в связку хвороста, лежавшую у ее ног, и все женщины, развернувшись, направились к лагерю. Когда они ушли, я откатил ногой отрубленную голову подальше от роя мух. Щеки были надуты, наверное, туда засунули яйца. Бросилось в глаза то, что я не заметил раньше. У мужчины была жидкая бородка, а волосы оказались не такими длинными, как у большинства здешних представителей шифты. Они были коротко острижены, как у моджахедов.

– Боже всемогущий! – снова сказал я вслух, пытаясь перекричать жужжание голодных мух.

За пределами круга следов, которые оставили женщины, я нашел следы мужчин и подумал, что по ним я смогу прочитать все, что здесь происходило. Перед тем как разрубить тело, крупный мужчина тащил его на себе – его следы уходили глубоко в землю. Он пятился, и я мог легко проследить его путь. Иногда появлялись следы человека, которого тащили. Они имели довольно странный вид.

– Он все еще сопротивлялся, – сказал я, желая, чтобы меня кто-нибудь услышал. У меня пробежал мороз по коже, и я пожалел о том, что не взял оружия. Сейчас оно мне не помешало бы.

Возвращаясь назад по следам мясника и его жертвы, я оказался рядом с небольшой низиной. Здесь можно было лежать, оставаясь незамеченным, если только за тобой не охотится кто-то знающий, куда ты идешь и как пролегает твой путь. Здесь повсюду были следы, и я не хотел ненароком их затоптать. В этом месте прошли двое… нет, трое мужчин: мясник, тот, кого тащили и расчленили, и третий, который пытался убежать. Судя по всему, на нем было что-то вроде кроссовок, и его следы хорошо отпечатались.

В африканском небе постоянно парят канюки. Они кружат над телами убитых диких животных или скота, и вскоре перестаешь их замечать. Но теперь я внимательно следил за их полетом. Стервятники кружили на фоне восходящего солнца примерно в полумиле от земли. Я изучил цепочки следов. Отпечатки ног бегущего человека глубоко уходили в мягкую почву. Несколько ярдов убийца следовал за ним, потом вдруг остановился. Он опустился на одно колено. Это было видно по отпечаткам. Поблизости лежала латунная гильза от пули калибра 7,62 миллиметра. Патрон войск НАТО. Я проследил последние шаги бегущего человека до того места, где кружили стервятники.

Я закричал и стал размахивать руками. Огромные птицы отпрыгнули в сторону, переступая с ноги на ногу и хлопая большими крыльями, но не улетели. Через тучу мух я увидел глаза мертвеца. Клювы и когти птиц уже разорвали ему живот, но большая часть тела осталась нетронутой. Голова была еще на месте. У него тоже была борода и коротко остриженные волосы. Теперь я заметил нечто напоминавшее третью окровавленную глазницу. Пуля поразила его сзади и вышла прямо посередине лба. «Мясник – крутой парень», – подумал я. Он попал в цель с расстояния пятьсот ярдов и израсходовал только один патрон. Потом он вернулся к человеку, которого разрубил на части. Но я так и не смог найти следов, указывающих, куда направился мясник, закончив свое дело. Должно быть, все произошло незадолго до рассвета, примерно за полтора часа до того, как я оказался здесь. Возможно, он все еще был где-то рядом, но я не знал, где именно. Я подумал, что вскоре сюда приедет полиция, и мне не хотелось попасться им на глаза. В то же время я надеялся уловить какое-нибудь движение поблизости. Увидеть птицу, вылетавшую из кустов, или тень самого человека. То, что могло бы выдать его. Я не знал, что буду делать, если вдруг его увижу. Я смотрел на пустой горизонт, как моряк, жаждущий увидеть землю. Но так ничего и не дождался.

Когда я вернулся в штаб фонда, Нуреддин, как обычно, стоял за рабочим столом. Я указал на дом: «Кэтлин?» Он махнул в сторону взлетной полосы. В отсутствие Кэтлин я мог общаться с Нуреддином только на языке жестов.

Он делал рамки для ульев. Я стал разбирать сломанные ящики на доски и гвозди. Уорис принесла нам кофе. Это утро почти ничем не отличалось от других за последние две недели. Во внешнем облике Нуреддина не было ничего особенного. Он стоял прямо, как солдат в строю, но в его позе не чувствовалось напряжения. У него было серьезное выражение лица, глаза смотрели строго, однако совершенно невозможно было понять, какие чувства его обуревают.

Меня интересовало, где он достал оружие. Вероятно, это была легкая автоматическая винтовка бельгийского производства. Их заряжали патронами войск НАТО, и многие африканские армии имели их на вооружении в семидесятых-восьмидесятых годах прошлого века. У этих винтовок был длинный ствол, поэтому из них было удобно стрелять на большие расстояния, но их нелегко было спрятать. Если только завернуть во что-то и закопать. Но вряд ли кому-нибудь захочется закапывать такую хорошую винтовку в сырую землю.

Нуреддин пришел из лагеря в наш поселок еще засветло, чтобы забрать винтовку. Если он не догадался, что я за ним следил, значит, она все еще должна быть там, где он ее обычно прятал. Возможно, у меня под носом. Только не на столе, где он работал. Здесь все было на виду. И не в доме, где его случайно могли обнаружить я или Кэтлин.

Я закончил разбирать ящик и пошел за другим к горе ящиков около стены. И тут я все понял. Мы всегда брали ящики либо сверху, либо из середины. Внизу они были плотно прижаты друг к другу. Но если их раздвинуть, то можно спрятать там снаряды, винтовку и все, что угодно.

Уорис вышла из дома. Она несла еще кофе отцу и мне. Он кивнул в знак благодарности, и она, поставив поднос на стол, обняла отца. Она иногда делала так, потому что просто радовалась тому, что он рядом.

Глава 18

Кэтлин улетела давно. Теперь, когда небо стало чистым, прибывало много самолетов с продовольствием, поставка которого задержалась на несколько дней или даже недель. Поэтому не было ничего удивительного, что Кэтлин до сих пор не вернулась. Но в этих местах ничего нельзя знать наверняка. Опасность подстерегала на каждом шагу. И не только здесь. Так было повсюду. И я чувствовал, что никому не могу полностью доверять.

Я решил, что настал момент действовать. С помощью Кэтлин я получил довольно точное представление о том, как выглядел Волла-Джора. Там было четыре низких здания, включая главное, и маленькая мечеть. Обычно там находилось около тридцати человек охраны, по большей части арабы. Все вооружены автоматами Калашникова или винтовками М-16, кроме того, имелось четыре внедорожника, оснащенных 50-миллиметровыми пушками. Однако число людей на ферме время от времени менялось, и их точное количество определить было невозможно. Контингент самой «Аль-Каиды» был невелик: три араба, покинувших Афганистан несколько месяцев назад и служивших в качестве личной охраны Абу Зубаира. Сам Абу Зубаир находился на ферме не постоянно. Ближе к побережью у него был еще один дом, куда он временами наведывался. А иногда Абу Зубаир просто исчезал.

Самое время было искать подкрепление. Значит, Гриффин идет по моему следу? Вот пусть Гриффин сам и придумывает, как поймать Абу Зубаира, хотя федеральные агенты, возможно, только бы все испортили. Однако я был на пределе возможностей и не имел ни приличного оружия, ни взрывчатки, ни поддержки, чтобы провести собственную операцию. Мне надоел этот мир, где не существовало ничего истинного и все было позволено. Я устал и больше всего на свете хотел вернуться домой.

Нуреддин стоял передо мной и как ни в чем не бывало, как будто сегодня утром ничего не произошло, распиливал доски.

Да, пора было действовать.

«Лендровер» с рычанием подъехал к поселку. Кэтлин улыбнулась мне, выходя из машины.

– Пойдем в дом, спрячемся от солнца, – позвала она. – Я только что встречалась со своим тайным осведомителем. Завтра мы все узнаем.

– Расскажи мне поподробнее.

– Мой источник информации летит сейчас над Волла-Джора. Я же говорила, он часто бывает в тех местах. Он покупает там мед.

– Что он знает об Абу Зубаире?

– Думаю, почти все. Знаешь, даже шутил по этому поводу. Сказал, что Абу Зубаир, возможно, самый охраняемый продавец меда на свете.

– О чем ты его спрашивала?

– Обо всем, что так хотела узнать в последние месяцы. Бассаму можно доверять в гораздо большей степени, чем остальным людям, с которыми я общаюсь.

– И все же о чем именно ты его спрашивала?

– Я спросила, кто такой Абу Зубаир и как долго он собирается здесь находиться. Самые обычные вопросы, я их всегда задаю.

– Он тебе ответил?

– Он собирает информацию, чтобы ответить на эти вопросы.

– Отлично. А кто этот человек? Он сомалиец? Кениец?

– Нет-нет. Он араб. Кажется, из Ливана или из Сирии. Очень воспитанный. – Она помедлила секунду. – О нет. Не надо больше вопросов. Кажется, я и так сказала слишком много.

– Кэтлин, ты должна подробно рассказать мне об этом человеке.

– Я так не думаю, Курт. У нас особые отношения, и я не хочу предавать их.

– Он врач?

– Если бы он был хирургом, зачем бы ему торговать медом?

– Он хромает?

– Ты знаешь Бассама?

Я покачал головой:

– Никогда не слышал этого имени.

Если это был Бассам Алшами, то мы были на верном пути. И если он помогал Кэтлин, значит, пытается заманить нас в какую-то ловушку. Я вдруг почувствовал, как уходит время. Примерно такое же ощущение возникает, когда просыпаешься незадолго до звонка будильника.

Код зоны 703 обязательно появится в счете за международные переговоры, и любой поймет, что звонили в Лэнгли. Но в тот момент это не имело значения. Раздалось два гудка, потом щелчок, затем тишина в ожидании нового соединения, потом еще один звонок, и наконец автоответчик заговорил женским голосом с британским акцентом: «Номер, который вы только что набрали, в данный момент занят или отключен. Пожалуйста, позвоните позже».

Полуденное солнце выжгло из земли всю воду, и не было никакого желания шевелиться в этой влажной жаре. Нуреддин устроил себе сиесту в тени мастерской. Уорис дремала в доме вместе с Кэтлин, которая включила работавший от дизельного генератора вентилятор, шум которого отдавался у меня в голове.

В Канзасе сейчас уже, наверное, опали листья и на землю опустилась прохладная осень. Неожиданно я понял, что мне очень хочется попасть на Хэллоуин и я даже не знаю, какой костюм наденет Мириам. Что у нас с Бетси было не так? Почему мы не могли поговорить нормально, чтобы сказать друг другу как можно больше, даже если у меня было совсем мало времени, даже если нас подслушивали?

Бетси. Я подумал, что Бетси сейчас, наверное, собирается на работу, возможно, даже принимает душ. Мне надо было услышать ее голос. Телефон звонил, но никто не брал трубку. Нужно было давно починить звонок. Почему я не купил новый телефон? Я подождал пять минут. Никакого ответа. Еще пять. Я звонил домой снова и снова. Возможно, она повезла Мириам к тете Лее. В этом случае в «Джамп-старт» она будет через пятнадцать минут.

Я лег на кушетку и попытался расслабиться. Ненадолго отключиться, чтобы наконец избавиться от усталости. Но мне так и не удалось забыться.

Я снова позвонил в Лэнгли. Звонки пересекали пространство и вели в никуда. Гриффин появлялся, когда мне не хотелось его видеть, но его никогда не было поблизости, когда он был действительно нужен. Я снова стал набирать номер, но затем остановился. «К черту!»

Я позвонил в «Джамп-старт».

Рут узнала мой голос и сразу же спросила:

– Бетси с тобой?

– О чем ты говоришь?

– Она пропала пару дней назад. Никто не знает, где она.

– Два дня назад?

– Она должна была оставить записку или еще что-нибудь.

– Где Мириам?

– Она тоже исчезла.

– Разве они не у Леи?

– Нет. Лея их тоже ищет. Я подумала… Курт, ты не знаешь, где они?

– Нет.

– Мне обратиться в полицию?

– Да. – Я задумался. – Кто-нибудь был в доме?

– Лея заходила к ним. Она сказала, что все в порядке.

– Машина?

– Она на месте.

– Рут…

– Да, Курт.

– Меня это очень беспокоит.

– Меня тоже, Курт. Я тут подумала, что после той кражи я стала очень переживать за Бетси. Но ты же ее знаешь.

– Какая еще кража, Рут?

– Она тебе не говорила? Это так похоже на Бетси. Она все держит в себе.

– Рут, расскажи мне, что именно случилось?

– Это была очень странная история. Мы все так подумали. Но потом, кажется, мы просто о ней забыли.

– Странная история… – Я вздохнул пару раз. – Что именно странного?

– Кто-то обчистил твой холодильник и морозильник. Наверное, какие-нибудь бродяги или мальчишки. Обкурившиеся подростки, – сказала Бетси. – Они после дозы часто бывают голодными.

– Когда?

– Точно не помню. Кажется, в конце сентября или начале октября. Посреди дня. Бетси была здесь. Но никто ничего не видел. Все были на работе. Они взломали заднюю дверь и обчистили холодильник. Разве это не странно?

– Они не забрали проигрыватель или телевизор?

– Нет, я же говорила, ничего больше.

– А что-нибудь из моего гаража? Инструменты?

– Нет-нет, не думаю. Они залезли в твой старый холодильник. Но Бетси сказала, что, возможно, там ничего и не было. О, Курт, я так переживаю.

– Вы не видели чего-нибудь или кого-нибудь подозрительного рядом с кафе?

– Ничего необычного. По крайней мере рядом с «Джамп-старт». М-м…

– Я перезвоню через несколько минут. Разузнай все, что сможешь, договорились? Мне понадобится пара дней, чтобы вернуться, но я приеду. Ты понимаешь?

– Да, Курт.

Я мало что мог сделать до тех пор, пока не прилетит Фаридун и не заберет меня. У меня даже не было возможности связаться с ним по радио или по телефону.

Я сел на кровать, прислонившись спиной к холодной стене, и стал смотреть сквозь москитную сетку на чистое небо. Все было неподвижно. Особенно воздух. Я хотел привести в порядок мысли, остановить их безумную скачку и обдумать все то, что сказала мне Рут. Но у меня было слишком мало информации. Бетси и Мириам куда-то уехали и никому ничего не сказали. Это было все, что я знал. За несколько недель до этого кто-то ворвался в мой дом; судя по всему, искали Меч Ангела.

Маленькое пятнышко, маячившее на южном горизонте, стало приобретать форму самолета. Он летел низко, очень низко. Даже не думая о нем, я бессознательно попытался определить, что это за самолет. Это не «сессна» или «бичкрафт». Слишком маленький. У него был V-образный, повернутый вниз хвост. Я наклонился вперед, словно это дало бы мне возможность лучше разглядеть его. Он летел в нашу сторону, но не к посадочной полосе. Я вышел из дома.

Во время войны в Заливе я видел крылатые ракеты и теперь подумал, что, может быть, это одна из них. Неужели снаряд летел прямо на нас? Однако предмет выглядел иначе. Он был похож на огромную стрекозу. «Хищник»!

ЦРУ вело наблюдение с помощью одного из своих секретных устройств. Я слышал по радио, что эти штуковины были оснащены ракетами «Адский огонь» – любимые игрушки ЦРУ. Ребята и девчонки из управления считали их прекрасным орудием уничтожения. Можно сидеть где-нибудь с джойстиком перед экраном телевизора и направлять их на любого, кого хочешь поразить: смерть с помощью пульта дистанционного управления. На расстоянии, беззвучно, чисто, безопасно. Однако некоторые вещи трудно определить на расстоянии. Например, распознать, кто есть кто на самом деле.

Я подумал, что, возможно, «хищник» сканировал пустыню, чтобы обнаружить покрытые мухами останки, брошенные Нуреддином. И как все это воспримут в Лэнгли, когда увидят изображение на мониторах?

– Аномалия, – наверняка скажут там.

Белая стрекоза пролетела над штабом фонда на высоте около тысячи футов. Теперь они снимали нас. Или только меня.

– Рут, ты что-нибудь узнала?

– Я говорила с Бадом Николсом в офисе шерифа. Ой, Курт, я так переживаю. Где ты?

– Что сказал Николс?

– Он сказал, что ищет их. Ищет и обзванивает всех. Но пока ее нельзя считать пропавшей без вести. До завтрашнего дня. Ты представляешь?

– Скверная новость.

– Я ему так и сказала, Курт. Особенно после того, что произошло на прошлой неделе. Когда в доме появился тот мужчина.

– Какой еще мужчина? Рут, хватит сюрпризов!

– Разве Бетси тебе ничего не говорила? Она сказала, что он представился твоим другом. Но Бетси он не понравился. Она называла его скользким типом.

– Она не упомянула его имя?

– Нет. Только сказала, что он стоял в дверях – она не позволила ему войти – и задал ей несколько вопросов.

– О чем он спрашивал?

– Этого она не сказала. Честно. Она лишь упомянула, что он расспрашивал о тебе, и ей не понравились эти вопросы. А я решила, что это не очень важно. Но думаю, теперь все может оказаться важным.

– Она говорила тебе, как он выглядел? Сколько ему лет? Или еще что-нибудь?

– Только что он слишком скользкий. Да. Так она и сказала, и я подумала, что это какая-то шутка. Она не придала этому большого значения. Ты же знаешь Бетси. О, Курт, я так расстроена, что не могу сосредоточиться.

– Он был черным? Белым? Мексиканцем? Арабом? Эскимосом?

– Думаю, он был белым. Слишком скользкий, это все, что она сказала. И… подожди… она еще сказала… и даже пошутила по этому поводу… ты же знаешь Бетси… она сказала, что у него была весточка от твоего друга по имени… вот это самое смешное… по крайней мере казалось смешным, когда она об этом говорила.

– Что?

– Она сказала, что его звали… дай вспомнить… да, его звали Зу Беар.[13]13
  От англ. Zoo Bear – медведь из зоопарка.


[Закрыть] Так Бетси и сказала. Какой еще Зу Беар? Мы обычно говорим просто мишка. Правда, странно? Мы над этим даже посмеялись. Ты знаешь кого-нибудь по имени Зу Беар, Курт?

– Нет, никого, – ответил я. – Что за весточка?

– Я спросила об этом Бетси, но она мне не ответила. Только сказала, что это очень личное.

Услышав щелчок затвора винтовки, Нуреддин открыл глаза, но даже не пошевелился. Я смотрел ему в глаза.

Я очень хорошо знал эту легкую автоматическую винтовку бельгийского производства, каждая деталь казалась мне знакомой. Я уже убрал магазин и теперь вынимал затвор, затем нажал на расцепляющий механизм около приклада – ствол опустился вниз, и я вытащил затвор. Нуреддин даже не взглянул на мои руки. Он смотрел мне в глаза.

Винтовка была чистой и хорошо смазанной. Я повернул затвор и вынул его, потом убрал поршень и задние предохранители. Теперь все детали оружия лежали на рабочем столе, но я не смотрел на них. Я поднял руки на уровень лица, показывая, что в них ничего нет, и, не глядя на винтовку, собрал ее, щелкнул магазином и, зарядив ее, поставил на предохранитель.

Нуреддин встал и, глядя мне в глаза, сделал шаг в мою сторону. Мы стояли лицом к лицу, нас разделял только рабочий стол. Он застыл, опустив руки.

Я положил винтовку на стол и отступил на шаг. Он взял ее и, не отрывая от меня взгляда, вытащил магазин и дернул рукоятку затвора – пуля выскочила и упала на землю. Теперь Нуреддин разбирал оружие, как и я, не глядя на руки, только на меня. Закончив, он собрал винтовку, зарядил, поставил на предохранитель, положил на стол и сделал шаг назад.

Я кивнул в сторону стены, где стояли ящики из-под снарядов. Он кивнул в ответ. Нуреддин знал, что я нашел все, что там было: еще одну такую же винтовку, три «Калашникова», винтовку М-16, три осколочные гранаты М-67 и дымовую шашку М-18. По внешнему виду гранаты относились ко времени проведения войсками США военной операции в Сомали в 1990 году. Еще я нашел пару ножей, почти таких же длинных, как мачете, маленький колчан, полный стрел с выполненными вручную наконечниками, и африканский лук. Винтовка М-16 была бесполезна – не было патронов. В обойме «Калашникова» всего несколько. Но магазин второй бельгийской винтовки был полон, и оставалось еще около сотни патронов про запас. Это был неплохой маленький арсенал, который, во всяком случае, увеличивал мои шансы на успех.

Я взял со стола винтовку и поставил ее между нами.

– Волла-Джора, – сказал я. И в первый раз за время моего знакомства с Нуреддином он улыбнулся.