Текст книги "Охота на «крота»"

Автор книги: Кристофер Дикки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

– Конечно, придурок. Хуже того, у меня появился здравый смысл. Думаешь, эти уроды вроде Абу Сейфа такие уж сложные люди? Такие уж непредсказуемые? Ты считаешь так, потому что каждый шаг тебе приходится согласовывать с комитетом и тебе приходится действовать в соответствии со своими графиками. Вы привыкли получать зарплату, пенсию и премии, и вы думаете, что у них все точно так же.

– Прекрати.

– Ты знаешь, что для этих людей значит джихад, Гриффин?

– Священная война. Рай.

– Скорее, слава, – пояснил я. – Потому что невероятно, чтобы умные люди действительно верили, что, попав в загробный мир, они окажутся в окружении девственниц. А если это и случится, то для них это будет чем-то вроде премии. Но они знают и верят, что их имена окажутся в центре внимания – здесь, на этой земле, и прямо сейчас. Граунд зеро… его устроили не во славу Бога. Это своеобразный Голливуд. Десять заповедей встретились с Днем независимости. Мне доводилось испытывать нечто подобное. Я это хорошо понимаю. И тебе следует это понять.

– Мы гораздо умнее, чем ты думаешь, – сухо откликнулся Гриффин.

– Правда? Спроси у тех несчастных, которые погибли в Торговом центре, так ли уж вы умны!

– Иди ты… – прошипел Гриффин.

– Неужели? В течение трех лет вы захватывали людей по всему миру и ничего не знали о нападении?

– Я не собираюсь слушать твой идиотский треп, – возмутился Гриффин. – Мы знаем, что происходит.

– Скажи мне одну вещь, Гриффин. У каждой разведслужбы на Ближнем Востоке в тех лагерях были свои шпионы. У всех – у египтян, иорданцев, алжирцев, израильтян, британцев, французов, возможно, у русских и даже у вашей конторы. Так? – Это было всего лишь предположение, но на самом деле все это было совершенно очевидно. Гриффин лишь окинул меня отсутствующим взглядом, словно проверяя на благонадежность. – Готов поспорить, что половина телохранителей Усамы бен Ладена работала на «дружественные» разведки. Но вы и понятия не имели о том, что произошло десять дней назад.

– А ты, долбаный умник, значит, знал?

– Я знаю только одно. Когда вербовщик вроде Абу Сейфа замечает маленькую акулу среди рыбешек – а для этого нужно обладать определенным умом и хорошим чутьем, – то такого новобранца готовят по особой программе. Акулам обеспечивается особый уход, особая кормежка, они становятся частью другой пищевой цепи. Возможно, их вообще не отправляют в лагеря. А может, и нет. Кто руководит ими? Мы должны найти человека, который контролирует акул, который знает, где они плавают, и сам иногда плавает с ними. И я уверен, что сейчас он не пьет чай с Усамой. Потому что эти акулы уже в Америке. Они уже в Европе. Они – «кроты». Они ничего не делают, пока не получат сигнал. Сейчас они затаились и ждут, чтобы запустить вторую волну террора, а потом и третью, и четвертую. А пока они продолжают вести самую обычную жизнь, например в…

– В Канзасе, – закончил Гриффин.

– Возможно, – согласился я. – Или в Лэнгли. – Я выпрямился и хорошенько потянулся. – Хочешь получить жесткий диск? Тогда найди банкомат.

Глава 6

– Расскажи мне о себе, – попросил я.

– Что ты хочешь знать? – отозвался Гриффин.

– Правду.

Мы почти вышли из парка и направились шагом в сторону коттеджей и маленьких отелей. Помню, там была статуя генерала на коне.

– Мне тридцать шесть лет, – начал Гриффин.

– Понятно.

– Я родился близ Джексона, в штате Миссисипи.

– Понятно.

– В нашей семье, – продолжал Гриффин, – было много детей и не очень много денег.

– И много мусульман?

– Нет. Все были последователями африканской методической епископальной церкви.

– А что случилось с тобой?

– Я искал себя. И не мог найти. Остальное ты знаешь. После школы рейнджеров – работа в разведслужбе. Теперь это. Параллельно я получил ученую степень как специалист по Ближнему Востоку в Университете Джорджа Вашингтона.

– У тебя есть жена? Дети?

– Два маленьких мальчика. Они живут с матерью.

– Ты любишь их?

– Да, черт возьми!

– Можно сказать, что эти мерзавцы охотятся за американскими детьми.

– Чушь.

– Почитай их призывы к войне. Почитай, что они говорят о детях, замученных в Палестине или в Ираке. И знаешь что? Детей мучают в Палестине и Ираке. А они во всем обвиняют нас. Им будет несложно сменить принцип действий с «око за око» на «невиновность за невиновность».

– У тебя есть еще какие-нибудь доказательства?

– Надеюсь, что я ошибаюсь. А вот и банкомат. Мы хотим получить наличными. Можешь достать оттуда деньги прямо сейчас. По крайней мере ту сумму, которую он тебе позволит взять в качестве кредита. Мне бы хотелось вечером положить в карман пятьдесят тысяч долларов, и тогда ты получишь жесткий диск от компьютера Абу Сейфа.

– Да брось ты! – сказал Гриффин. – Ты и так получаешь жалованье. А премий тебе не полагается. И мы не платим убийцам за украденные вещи.

– Кажется, я предупреждал тебя, Гриффин… как и ты меня… я ни на кого больше не работаю. Не хочешь платить мне сейчас? Твое дело. Я позвоню тебе завтра в полдень.

Я вернулся в парк и побежал по узкой аллее, усаженной цветами, через широкий зеленый луг, затем – между деревьями в сторону гостиницы на Оксфорд-стрит, где я провел две последние ночи. Самое время было принять душ и собрать вещи.

Эскалаторы навели меня на мысль о войнах, которые произошли еще до моего рождения. Я нигде не видел такой глубокой подземки, как в Лондоне: движущиеся лестницы были настолько длинными, что терялось ощущение поверхности земли. Повсюду отвлекающие внимание постеры с рекламой мюзиклов и нижнего белья. Но когда наверху сходишь с эскалатора, то словно попадаешь в другой мир. И я вдруг понял истории, которые читал об англичанах, находивших убежище в подземке во время блицкрига. Ни одна сброшенная с самолета бомба не может разрушить эту созданную человеческими руками пещеру. Но сейчас был конец сентября 2001 года и люди вокруг меня были охвачены страхом. Они боялись, что смерть может прорваться в туннель и оказаться рядом с ними, что она может раствориться в окружающем воздухе, которым они дышат, что она прогремит взрывом в поезде рядом с ними. Когда мы на пару минут остановились в туннеле между станциями, все замолчали. Единственный доносившийся до меня звук исходил из наушников человека с плейером.

Насколько я мог видеть, в газетах, разложенных на стойках на станции «Педдингтон», не упоминалось о смерти Абу Сейфа. В заголовках по-прежнему указывалось количество жертв, погибших или пропавших без вести во Всемирном торговом центре. Казалось, никто не мог в это поверить. Возможно, около шести тысяч погибших. Может, и меньше. Но не двадцать тысяч, как считалось первоначально. И не десять тысяч. Восемь или шесть тысяч. Как будто меньшее количество может избавить людей от страха. Я взял номер «Нью-Йорк таймс» и читал на станции, пока ждал поезда. В подвале первой полосы была напечатана статья о людях, которые зарабатывали деньги, спекулируя на продаже авиабилетов и страховок незадолго до 11 сентября. Но кто это сделал? Или кто мог это сделать? Я никогда не встречал моджахедов, которые были бы настолько умны. По крайней мере в этом отношении.

– Простите, вы ведь американец, не так ли? – Голос принадлежал человеку с длинными, совершенно седыми волосами и такой же седой, коротко стриженной бородой. Он был одного со мной роста, но по-стариковски сутул. У него были темно-карие глаза с желтым ободком и тусклая, бледная, словно обескровленная кожа. Казалось, что он провел в этом туннеле всю свою жизнь. Его спортивная куртка и штаны были сильно помяты. Шарф на шее потемнел от грязи. И от него пахло пылью. Но он улыбался. – Американец?

– Да, – ответил я.

– Ужасно, – сказал он, кивая на заголовок. – Кошмар. Но вы это переживете. Господь, благослови Америку! Я всегда так говорил. – Старик поднес руку к голове, словно отдавал салют. – Господь, благослови вас, – повторил он, уходя.

Я хотел найти место одновременно уединенное и расположенное под открытым небом, хотел, чтобы оно хорошо просматривалось и легко можно было объяснить, как туда проехать. И мне хотелось, чтобы место это находилось не в Лондоне. Но в Англии я был лишь однажды, на учениях, которые проходил еще рейнджером вместе с солдатами специальной аэрослужбы где-то среди покрытых лесом холмов около Херфорда. Мы прилетели и улетели, и нам даже не поставили отметок в паспортах. Мои знания об Англии исчерпывались тем, что я читал о войнах, в которых она участвовала, еще я почерпнул кое-что за последние два дня в интернет-кафе в Сохо.

Место, которое я отыскал в Интернете, находилось по дороге в Бирмингем, рядом с деревней под названием Литтл-Комптон. Если верить интернет-сайту, то там часто бывали туристы, но сейчас всем было не до туризма. Если я приеду туда пораньше, то смогу как следует осмотреться. Я доехал на поезде до Оксфорда, где забрался в большое такси в лондонском стиле и бросил рюкзак на пол.

– Роллрайт-Стоунз, – сказал я.

– Значит, в Котсуордс, рядом с Чиппи? – Водитель посмотрел на меня в зеркало заднего вида.

– Наверное, – согласился я. – Где-то рядом с Литтл-Комптоном.

– Точно. Вам это встанет около пятидесяти фунтов.

Все складывалось хорошо, и я предвкушал, как получу приличную сумму наличными. Пока мы ехали через город, я проверил маленький мобильный телефон, который купил в Лондоне за сто долларов. Отличная вещица – он принимал по всей Англии. Покупаешь скретч-карту и оплачиваешь разговор до того, как позвонишь. Никаких счетов, никаких отчетов, никакого удостоверения личности.

День выдался теплый – один из последних всплесков уходящего лета, – и стекла в такси были опущены. Мы ехали по сельской местности, причудливой, как в диснеевских фильмах, но реальной. Пахло сеном. На холмистых лугах, обнесенных изгородью, паслись овцы. Каменные коттеджи, окруженные большими старыми деревьями, выглядели так, будто им не менее пятисот лет. Здесь вполне могли жить эльфы.

Я подумал, что Бетси и Мириам понравилось бы это место. Мириам здесь почувствовала бы себя сказочной принцессой, а Бетси – настоящей леди. Пожалуй, какое-то время спустя можно будет показать им это место. Но потом меня поразила мысль, что «какое-то время спустя» меня уже может и не быть на этом свете, как и всех нас. Все, даже эта красота, может быть уничтожено.

– Что-то случилось, босс?

– Я просто вздохнул, – успокоил я таксиста.

Я рассказал Гриффину, как до меня добраться, проследив его маршрут по своей карте. Он доехал на машине до шоссе М40. Потом свернул на Банбери. Немного поплутав в Банбери, он поехал по шоссе А361 мимо Блоксхама. Я ждал его около выложенных кругом огромных камней, пролежавших здесь четыре тысячи лет.

Фары автомобиля Гриффина скользили по узкой дороге, пролегавшей через деревню, которая раскинулась внизу подо мной. Конусы белого света пробивались сквозь сгущавшиеся сумерки. Признаков другого транспорта поблизости не было. Я прислушался, ожидая услышать шум вертолета, но до меня доносилось лишь блеянье овец.

– Куда мне, черт возьми, ехать? – прокричал Гриффин в телефон.

– Ты почти на месте, – успокоил его я, занимая позицию и продолжая давать пояснения в микрофон, прикрепленный к моему телефону. – Когда увидишь небольшую поляну справа, съезжай на обочину.

– Понятно.

– Ты один?

– Да.

– Перешагни через веревку и иди по тропинке. Всего несколько футов.

– Где это, черт побери? – крикнул Гриффин в пустоту. Я слышал его уже без телефона, но он меня не видел. – Ты планируешь человеческое жертвоприношение? Поверь, я не лучшая кандидатура!

Его одинокий силуэт вырисовывался на фоне образующих круг камней. Он напомнил мне гладиатора в боевой стойке, не знающего, откуда ждать нападения.

Я продолжал тихо говорить в микрофон, стараясь, чтобы он слышал меня только по телефону.

– Положи мешок за большой камень. – Черное лицо Гриффина подсвечивалось зеленым светом телефона. – Повторяю, – сказал я, – положи сумку за самый большой камень в круге, слева от тебя.

– Сделал, – сообщил он то ли в телефон, то ли в пустоту ночи.

– Видишь три больших камня за пределами круга? – прошептал я.

– Какие именно?

– Слева от тебя. Тебе должны быть видны их очертания на фоне неба, они примерно в ста ярдах от тебя. Там в белом полиэтиленовом пакете лежит жесткий диск.

Гриффин убрал телефон в карман и, дав глазам привыкнуть к темноте, стал уверенно взбираться на холм, а я тем временем, сделав несколько шагов, вышел из-под высоких елей, окружавших поляну, и взял пакет с деньгами. Это был нейлоновый мешок, затянутый веревкой, как я и просил. Я почувствовал запах потертых купюр – запах бумаги и пота – и вернулся в темноту.

Гриффин спускался с холма с жестким диском в руках. Дойдя до середины круга, он остановился и стал внимательно оглядывать ветви, кусты, камни. Теперь его глаза были частью ночи.

– Ты еще здесь? – крикнул он. Гриффин потряс завернутым диском, как трофеем. – Спасибо за это. Береги себя, сукин ты сын. И выметайся поскорее из Англии.

Той ночью я спал среди деревьев, завернувшись в синтетическое одеяло, которое захватил с собой. Я видел, как взошел серп луны, и пару раз заметил вертолет, круживший в небе над этим местом, но без прожекторов. Вертолет вполне мог найти меня благодаря тепловому излучению, однако одеяло не пропускало его. Вероятно, он искал вовсе и не меня. Все может быть.

На следующее утро, когда взошло солнце, я пересчитал деньги. Все, как договаривались, – фунты и доллары. Здесь было достаточно, чтобы отослать часть Бетси, а остального вполне хватит на осуществление моих планов. Я прошагал две мили до Чиппинг-Нортона без всяких происшествий и взял такси до аэропорта Бирмингема.

Гранада
24-26 сентября 2001 года

Глава 7

Жена человека, с которым я хотел встретиться в Гранаде, была закутана, как монашка, но оказалась намного миловиднее, чем я ожидал. Когда я пришел, она сидела в одиночестве за прилавком маленького оптового магазина, где торговали восточной едой и специями. Это была одна из жалких лавчонок, которые во множестве расположились на окраине города.

Едва переступив порог магазинчика тем душным днем, я почувствовал, что нахожусь на верном пути. В адресной книге Абу Сейфа находилось много интересных записей. Кое-кого из этих людей я знал, но они находились далеко – на Балканах и в Африке. У меня не осталось права на ошибку, и этот адрес «дружка» в Испании, человека, которого должны были звать Бассам Алшами, показался мне наилучшим вариантом. Внутренний голос подсказывал мне, что нужно ехать сюда, и теперь с деньгами управления я мог это осуществить. Если что-то пойдет не так, я быстро это пойму и отправлюсь в Африку, где, надеюсь, смогу найти одного хорошего знакомого.

– Le puedo ayudar?[7]7
  Чем могу помочь? (исп.)


[Закрыть] – спросила женщина за прилавком.

Она была немногим моложе меня и более рослой, чем большинство моих знакомых женщин. Меня поразили ее волевое лицо и удивительно сильные руки. Это и все, что я мог разглядеть. На ней было платье с длинными рукавами, манжеты застегнуты на все пуговицы, и, разумеется, она носила серый платок-хиджаб – символ скромности и благочестия. Это было своего рода униформой жен и сестер членов мусульманского братства. Платок полностью скрывал волосы и был заколот булавкой под подбородком. Тем не менее он эффектно обрамлял высокие скулы и оттенял яркие, темно-карие глаза, которые она не отвела, встретившись со мной взглядом. Кондиционер в магазине отсутствовал, и ей, наверное, было душно в таком одеянии. Она осторожно переступила с ноги на ногу.

– Le puedo ayudar? – повторила она.

– Вы говорите по-английски? – спросил я.

– Да, немного.

– Отлично. – Я старался быть дружелюбнее. – Могу я увидеть мистера Алшами?

– Его нет, – ответила она. Над верхней губой у нее выступила капелька пота.

– Он вернется сегодня?

– Нет. Его нет в Испании.

Я сохранил дружелюбный тон. Наши взгляды встретились.

– Надеюсь, он скоро вернется. Я от его друга.

– У Бассама много друзей, – заметила она.

– Наверное.

Я осмотрел магазин и вдруг подумал, что он может служить отличным укрепленным пунктом – слишком много пеньковых мешков стояло у стен. Но здесь пахло специями, а не песком. Некоторые мешки были открыты, чтобы покупатели могли попробовать содержимое: фисташки, черный перец, зеленый, незнакомый мне порошок, красно-оранжевый порошок, название которого я забыл, кусочки смолы, похожей на карамель, но пахнувшей, как духи. Я взял один и понюхал.

– Incienso,[8]8
  Ладан (исп.).


[Закрыть] – пояснила она.

– Что, простите? – Я немного говорил по-испански, но не понял, что она сказала.

– В церкви, понимаете? – Она сделала движение рукой, будто что-то раскачивала. – Humo… курить? – Теперь она беспомощно развела руками и рассмеялась.

Я снова поднес смолу к носу и закрыл глаза. Это был почти забытый запах церквей в Сербии, и я глубоко вдохнул его, закрыв глаза.

– Ладан, – сказал я и бросил кусочек назад в мешок.

– Ладан! – повторила она. – Спасибо.

Она достала блокнот и ручку из тумбочки, как школьница, готовящаяся к уроку. Пока она писала, я заметил, что у нее были очень сильные для женщины руки.

Вдоль противоположной стены стояли большие банки, наполненные чем-то жидким.

– Бензин? – спросил я.

– Нет, – рассмеялась она, – мед.

– Мед?

– Miel. Мед. Я правильно говорю? – Она вышла из-за прилавка и открыла одну из банок. Ее темно-серое платье было длинным и бесформенным и полностью скрывало ноги. Взяв пластиковую палочку, она макнула ее в мед, затем подождала, пока густая коричневая жидкость стечет обратно в банку, поймала пальцем последнюю каплю и протянула палочку мне.

– Нет, спасибо, – отказался я.

Она улыбнулась и, не придавая этому особого значения, слизнула сладкую каплю с кончика пальца.

– Сеньор Алшами – ваш отец?

– Он мой муж, – ответила она.

– Он надолго уехал?

– Я не знаю. Его нет уже две недели. Иногда он отсутствует по два месяца. Он не любит рассказывать о своих поездках.

– Разумеется. – Я еще раз обвел глазами магазин и достал из кармана пустой футляр из-под ножа для бумаги Абу Сейфа. – Не знаете, где можно найти нож, который подошел бы к нему?

– Думаю, их везде продают. Но… может, у брата моего мужа. В его магазине. В Альбаисине. – Она посмотрела на меня, затем на часы, висевшие на стене, и пожала плечами. – Сейчас я закрываюсь – время молитвы. Но я напишу вам адрес. Это рядом с церковью Святого Николая. – Она написала детским почерком название улицы. – Где вы остановились?

– Пока нигде.

– У вас есть машина?

– Нет.

– Хотите, я отвезу вас в этот магазин? И я знаю место, где можно остановиться. Встретимся здесь, около магазина… в четыре часа?

– Как вас зовут?

– Пилар. – Она пожала мне руку, задержав ее на несколько мгновений в своей.

– Пилар, – повторил я. – Мусульманское имя?

– Нет, испанское. Но я мусульманка, как и мой муж.

В магазине сотовых телефонов я купил испанскую сим-карту для мобильного телефона, потом уселся в кафе под открытым небом, заполненном рабочими-строителями. Напротив, рядом с кассой, был стенд с открытками – достопримечательности Гранады, которые я еще не осмотрел, виды Альгамбры, Хенералифе, Двора львов. В Боснии я часами слушал проповеди о величии мусульманского мира и о Гранаде. Когда Европа переживала мрачное Средневековье, у мусульман здесь было время расцвета. Но потом они как-то постепенно утратили былую славу. Возможно, христиане оказались более жестокими, безжалостными и голодными. Возможно, просто их время кончилось. Их поставили на колени и разбили на мелкие племена. Это было пятьсот лет назад, но им уже не суждено было по-настоящему подняться.

Большая часть открыток рассчитана на водителей грузовиков, которых не особенно волновали достопримечательности Гранады. На них были изображены женщины с огромными, как подушки, грудями, вылезавшими из крошечных бикини; девушки с голыми попками на пляжах Андалузии, пенисы со смешными нарисованными на них рожицами. «Вива, Испания!»

В «Джамп-старт» зазвонил телефон. Трубку взяла не Бетси.

– Рут? – спросил я. – Моя жена здесь?

– У нас сейчас завтрак в самом разгаре. Разве ты не знаешь? – удивилась Рут, которая была лучшей подругой Бетси в ресторане. – Это ты, Курт?

Я повесил трубку. Я мог перезвонить сегодня вечером или завтра. Не стоило спешить.

* * *

Стальная дверь магазинчика была заперта. Даже под конец дня солнечный свет, отражавшийся от белого здания из шлакобетонных блоков, слепил глаза, отчего зрачки превращались в точки – голова просто раскалывалась от этого света. Я постучал еще раз. К моему облегчению, замок загремел – кто-то вставил в него ключ изнутри.

– Adelante Un momento, por favor,[9]9
  Входите. Подождите минутку, пожалуйста (исп.).


[Закрыть] – сказала Пилар.

– Спасибо, – ответил я. – Так мило с вашей стороны.

В темноте магазина я едва различал ее силуэт, лица не было видно совсем. Она закрыла дверь и потянулась к выключателю, но очень медленно, словно чего-то выжидая… но чего?

– Не двигайся, – раздался мужской голос позади меня. – Стой, где стоишь!

Я, разумеется, оглянулся. Но выстрел из дробовика отбил у меня всякую охоту делать это, и я застыл как вкопанный. Что-то посыпалось из мешка, стоявшего у стены.

– Мне не хотелось бы убивать вас, – сказал мужчина с фальшивым британским акцентом. – Но вам придется ответить на несколько вопросов.

– Вы – коп? – спросил я, пытаясь рассмотреть его лицо, но не мог.

– Что вам нужно от Бассама Алшами?

– Помощь, – с готовностью ответил я.

– Я вам не верю. Где вы взяли ножны?

– У Абу Сейфа.

– Он умер.

– Нет! Когда?

– Не ты задаешь вопросы, – оборвал меня мужчина.

Я по-прежнему не мог разглядеть его лица и сконцентрировал все внимание на направленной на меня двустволке. Двустволка двенадцатого калибра на два патрона. Один уже израсходован. Я прикидывал расстояние между нами, когда мне на голову обрушился прут. Удар отшвырнул меня в глубь помещения. Била женщина, еще и еще, подаваясь всем телом при каждом ударе. Я опустился на колени. Ружье по-прежнему смотрело мне в живот. Оно было слишком далеко, чтобы я мог дотянуться до него, но достаточно близко, чтобы при выстреле меня разорвало пополам.

Страх обостряет восприятие, и теперь я вдруг вспомнил, как сладко пахли специи, почувствовал, как остро горячей волной желчь обдала желудок, ощутил солоноватый вкус крови разбитой губы и плитку пола, холодившего щеку.

– Ну-ка сядь! – скомандовал мужчина. – Чего развалился!

Я хотел выполнить его приказ, но всякий раз, когда я пытался это сделать, железный прут опускался мне на плечи или на поясницу.

– Сядь! – крикнул он снова, и я заметил, как он подал женщине знак остановиться. Я перекатился на спину, радуясь, что могу подчиниться ему, и медленно сел. Я посмотрел себе на ноги, удивляясь, что все еще чувствую их.

Мужчина передал оружие женщине. Она взяла его с удивительной легкостью и намного ловчее его. Мужчина хромал. Поначалу я этого не заметил. Быстро, насколько позволяла хромота, он направился в глубь магазина. Очень сильная хромота. Оба-на! Он волок что-то большое и круглое. Хромота стала еще заметнее. Да он просто калека. Я улыбнулся.

– Положи руки на бедра, – скомандовал он.

Я подчинился.

Меня сдавила шина, прижав руки к телу.