Текст книги "Не играй со мной, мажор (СИ)"

Автор книги: Кристина Майер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Глава 46

Видана

Прикрыв лицо рукам, я плакала в свои ладони. Плакала от радости. За последние два дня это было единственное радостное событие. Егор Борисович сдержал свое обещание. Сдержал, несмотря на свои подозрения. Опеку надо мной не стали передавать отцу. Мне скоро восемнадцать, в этом просто не было смысла. Тем более что служба безопасности Лютаевых накопала достаточно компромата на моего родителя. О его долгах, шлюхах, карточных играх. Отец знал, что проиграет суд. Он даже не явился на заседание. Его адвокат стоически принял поражение.

Всё вроде хорошо, можно расслабиться, продолжать жить дальше…

Но….

Есть это пресловутое «но», с которым, как раньше, никогда не будет…

В тот день, когда Ваня ушел за Улей, а я ждала его у полицейского участка, случился неприятный разговор с отцом.

– Даже так? – удивленно выгнув брови, родитель смотрел на меня с презрением. – Открой дверь, Вида! Я твой отец, ты должна меня слушаться, – понизил голос, заметив у входа патрульный экипаж. – Я хочу просто поговорить.

– Уходи! – мотая головой, я готова была заткнуть уши, лишь бы не слышать его.

– Ты такая же слабая и трусливая, как твоя полуживая мамаша, – презрительно выплюнул он, опустив лицо к окну. Во мне всколыхнулась такая волна ярости, что захотелось выцарапать отцу глаза.

– Не трогай маму! – повысила я голос.

– Раздвинула ноги, чтобы покрепче привязать лютаевского пацаненка? – зло насмехаясь. – Такая же, как и твоя мать, – с презрением. Как мама могла влюбиться в этого урода? Как могла ему верить? – Она чуть ли не в первую ночь залезла в мою постель, чтобы хорошо устроиться в жизни, – продолжал он лить грязь.

Я знала, что это неправда, но все равно неприятно. Каждому ребёнку неприятно слышать такое о своей маме!

Ненавижу!

– Выехала за мой счет, а мне теперь приходится искать способы… – он замолчал, оглядываясь назад, будто хотел убедиться, что нас никто не подслушивает. – Если ты не встанешь на мою сторону и не будешь делать то, что я говорю, в следующий раз милую сестренку твоего ебаря не найдут, – понизив голос чуть ли не до шепота, угрожал отец. Его губы касались стекла, когда он это произносил.

Я знала!

Я подозревала….

– Лютаев тебя убьёт! – крикнула я.

– А я скажу, что ты мне помогала, – улыбаясь одними губами.

– Ты не понимаешь, с кем связываешься? – задавая вопрос, смотрела на него, как на умалишенного.

– Это ты ещё не поняла, что должна быть на моей стороне. Твоя мать скоро умрёт.…

– Нет! – закричала я, перебив отца.

– Умрёт! – рявкнул он. – А ты будешь делать то, что я тебе скажу… или пострадает…. – не договорив, он выхватил из кармана пальто телефон, посмотрел на экран. Потом развернулся и, не прощаясь, ушел.

Я осталась в растерянности. Угрозы и намеки отца мне были понятны, но куда он сбежал? Что могло его отвлечь? Пыталась осмотреться, крутясь на сиденье, но никого не увидела. Я даже не заметила, в какой момент отъехал полицейский патруль. Дверь участка открылась, оттуда вышли Ваня и Уля. Держа сестру за руку, повел за собой к машине.

Наверное, мне нужно рассказать об угрозах отца….

Схватившись за голову, я пыталась восстановить дыхание. Если бы отец хотел украсть Улю, у него была сегодня прекрасная возможность. Он просто хотел меня запугать. Мы даже не знаем, под каким предлогом она покинула школу, как это произошло. Мой отец вряд ли мог повлиять на ее поступок. Не знаю, как он об этом узнал, наверное, следил за школой, а потом просто разыграл участие в ее пропаже, чтобы надавить на меня.

Возможно, я просто пытаюсь убедить себя, что он непричастен. Не хочу иметь ничего общего с ним, с его преступными замыслами. А если отец и правда причастен к исчезновению Ульяны из школы?...

Как я буду смотреть в глаза Раде и Егору? Как это повлияет на наши отношения с Ваней?...

Мысли лихорадочно бились в моей голове, а Ваня с Улей уже подошли к машине.

– Привет, – поздоровалась я с сестренкой Лютаева, когда он помогал ей устроиться на заднем сиденье. Ульяна ответила на приветствие, хотя я с трудом ее поняла. Всхлипывая и рыдая, она утирала рукавами слёзы.

Бросив вопросительный взгляд на Ваню, я ждала объяснений.

– Она все время плачет, ничего толком не говорит, – пожал Ваня плечами. Сестра нашлась, а он всё ещё был расстроен.

– Уля, ты как? – обернувшись, спросила я девочку. Вместо ответа она начала громче реветь.

– Может, её кто-то напугал? – обратилась я к Ване.

– В полиции меня заверили, что она сама ушла из школы, подбив на побег детей из параллельного класса, – играя желваками, произнес Ваня. Я немного успокоилась. Отец непричастен, он просто меня запугивал. – Я даже поругать её не могу. Она ничего не рассказывает, – крепче сжимая руль, ведь Уля, слыша наш разговор, так сильно рыдала, что начала задыхаться.

– Отец бросил все дела и летит домой. Маме он сам обо всем расскажет, просил ей пока не звонить, – сообщил мне Иван, когда мы подъехали к их особняку. У ворот я увидела несколько машин с охраной. Видимо, парням дали отбой, но они ещё не разъехались.

Ваня вышел из машины, поздоровался с мужчинами за руки. Они о чём-то коротко переговорили. Начальник безопасности попросил парней убрать машины, чтобы мы могли заехать во двор. Охрану не отпускали, хотя Ульяна дома, и с ней все относительно хорошо.

Рады не было дома. Повариха встретила нас натянутой улыбкой, увидев заплаканную Ульяну, поспешила ее утешить и отвлечь. Предлагала разные вкусности, но Уля не соглашалась идти на кухню. Виновато глядя на брата, будто ждала его прощения. А Ваню ещё не отпустил страх за сестру. Он не мог ее утешить, подарить спокойствие, потому что его самого разрывали эмоции.

– Я в душ, – сказал он и ушел наверх. Уля плакала, я, как могла, пыталась успокоить ее, объясняя, что в этот момент чувствует ее брат. Говорила, что он очень любит ее, поэтому сильно испугался, и этот страх мешает ему проявлять другие эмоции.

Кое-как вместе с домашней прислугой нам удалось уговорить Ульяну подняться к себе, переодеться и умыться. Я предлагала свою помощь, но она отказалась.

Когда приехали расстроенные Егор и Рада, все покинули свои комнаты и спустились вниз. Егор опустился на корточки перед своей дочерью и строго спросил:

– Уля, почему ты покинула школу, никого не предупредив? – заметив бисеринки слёз на её глазах, он смягчил тон. – Мы очень за тебя испугались.

– Видана тоже сбегала из школы. Она рассказывала об этом, как о забавном приключении, я тоже хотела приключение… – всхлипывая, выдала вдруг Ульяна.

Я и не думала, что моя детская история о том, как я в третьем классе сбежала с двух последних уроков и пошла в парк смотреть праздничное представление, будет расценена как призыв к действию.

– Я не думала, что мой рассказ…. – я запиналась на каждом слове под осуждающими взглядами трех пар глаз….

Глава 47

Видана

Весь день я собиралась поговорить с Ваней, но не решалась. Егор Борисович обещал моей маме присмотреть за мной и, несмотря на свои подозрения, он не откажется от данного обещания. Пусть и косвенно, но они и Радой винят меня в том, что послушная принцесса Ульяна отправилась искать приключения после моих рассказов о детских шалостях. Я и подумать не могла, что моя история подтолкнет её к чему-то подобному.

Вчера они не стали зацикливаться на произошедшем. Объяснили Уле, почему нельзя покидать школу, напомнили ей, что она должна слушаться старших, а потом отправили в комнату переодеться.

– Вида, мы ни в чем тебя не виним, – заговорил Егор Борисович, когда его дочь ушла к себе. – Уля излишне любознательная, она готова экспериментировать, повторять все за старшими. Мы пытаемся сдерживать её порывы, но у нас не всегда получается, – объяснял он. – Я попрошу тебя в следующий раз добавлять к своим историям, почему так делать не стоит, – вежливо попросил меня Лютаев-старший.

– Я не думала, что мой рассказа так на нее повлияет. Извините, я не хотела ничего плохого, – в очередной раз оправдывалась и извинялась я.

Вроде всё обошлось, во всем разобрались, но напряжение какое-то осталось. Я отказалась от ужина, а утром, когда спустилась к завтраку, услышала, как Рада расспрашивала дочь, что ещё я рассказывала о своем детстве. Тревога мамы понятна, она опасается, что Уля, вдохновленная моими рассказами, пойдет повторять все, что слышала от меня. Лучше предупредить, чем потом расхлебывать последствия.

– Ничего, – ответила Ульяна.

– А если вспомнить? – донесся до меня голос Егора Борисовича. Нехорошо было стоять в коридоре и подслушивать, но я просто не могла заставить себя войти в кухню.

– Ну…. – задумчиво тянула Ульяна. – Она рассказывала, как они строили стены из снега, а потом обкидывались снежками. Рассказывала, как не любила вставать рано утром, чтобы иди перед школой на каток, но потом полюбила фигурное катание….

Дальше я слушать не стала. Ваня мог спуститься в любую минуту. Мы столкнулись в коридоре второго этажа.

– Идём завтракать, – он подошел ко мне, поцеловал в губы. Каждая моя частичка откликнулась на ласку. Я тянулась к нему всей душой. Наслаждалась его поцелуем. К глазам подступили слёзы, в горле стоял ком, я так боялась, что все закончится, что мое счастье разрушится. – Вида, всё хорошо? – отстраняясь, взял пальцами подбородок, вынуждая смотреть ему в глаза.

– Ага, просто нервничаю немного, сегодня тест по физике, – не думаю, что он мне поверил, но для убедительности добавила: – Ничего не смогу съесть, очень нервничаю. Я пока соберу рюкзак. Извинись за меня перед родными, – поцеловав его в щеку, сбежала в комнату. До последнего чувствовала на себе его настороженный, задумчивый взгляд, но делала вид, что всё хорошо.

И так весь день. Не могу я оставаться в доме, где ко мне относятся настороженно, в чем-то подозревают. Мне неуютно, некомфортно. Я растеряна и не знаю, как себя вести. Утром мне сложно было выдавить из себя улыбку и попрощаться с родными Вани. Рада беспокоилась, что я не ужинала и не завтракала. Заверяя ее, что всё хорошо, я улыбалась, а у самой в голове крутился их утренний разговор с Ульяной. Если я уйду, всем станет проще. Не будет неловкости, недосказанности, напряженности…

– Ваня, я хочу вернуться в интернат, – не смея поднять на него взгляд, негромко произношу, когда мы выходим за пределы школы и останавливаемся на парковке возле его машины.

– Вида, прекрати! – хмурится Ваня. – Ты обиделась на родителей? Поэтому весь день ходишь грустная и почти не разговариваешь? – спрашивает он, забирая у меня рюкзак, бросает его вместе со своим на заднее сиденье.

– Я не обиделась, Вань, – отвечаю не совсем искренне. – Я прекрасно понимаю твоих родителей, она переживают за вас. Ульяна могла пострадать….

– Ты не виновата, – твердо произносит он. – Уля могла подобную историю увидеть в телевизоре, услышать от одноклассников. Сестра окружена постоянной заботой, неудивительно, что ей хочется вырваться из-под излишней опеки и получить немного свободы. Сделать то, что ей не разрешают. Я поговорю с родителями…

– Нет, Вань. Не надо, не сейчас, – взяв его за руку, умоляюще смотрю в глаза. Мне до слез приятно, что он встал на мою сторону, что он так глубоко умеет чувствовать и понимать, но я не хочу быть причиной его споров с родителями. – Может, потом, когда они немного успокоятся…

– Я хочу, чтобы ты всегда была рядом. Мне кажется, когда вернется твоя мама, я не смогу тебя ей вернуть, – прижимая к себе, целует в нос, потом в губы.

Разговор с Ваней меня немного успокоил. Возвращаясь в дом Лютаевых, я уже не была так напряжена. Рада сегодня осталась дома.

– Сегодня вы рано, – вышла она встречать нас.

– Не было истории, – сообщает маме Ваня.

– Мойте руки и за стол, – командует Рада.

– Я не хочу есть, – смущенно произношу. С лица Рады пропадает улыбка.

– Вида, ты со вчерашнего дня ничего не ешь.

– Я пообедала в школьной столовой, – мне неловко под ее цепким взглядом. Она словно пытается меня просканировать. Я говорю правду. Сегодня в столовой я съела две порции пюре с куриными котлетами и порцию салата, а ещё набрала батончиков, которые ждут своего часа в рюкзаке.

– Мам, я тоже поел в столовой, поэтому обедать не буду, – вмешивается Ваня.

– И на кого я столько наготовила? – покачивая головой, улыбается Рада. – Ладно, идите переодевайтесь. Приходите на кухню, хоть чай с вами попьем, – летит следом.

– Мам, мне на тренировку, – останавливаясь возле лестницы, Ваня напоминает маме.

– Успеешь, до тренировки чуть больше часа.

– И я этот час хотел провести не за чаем, – понижая голос, чтобы слышала только я. Мои щеки вспыхивают. Пользуясь тем, что днем нас не сильно контролируют, мы обычно проводим время в постели, лаская друг друга...

После чаепития Ваня уезжает на тренировку, а я поднимаюсь к себе в комнату заниматься. Устав сидеть за столом несколько часов, поднимаюсь, хожу по комнате, разминаюсь. Подхожу к окну, на улице почти темно, во дворе уже зажглись фонари. Ворота отъезжают, сердце радостно вздрагивает в груди, когда я думаю, что вернулся Ваня, но на территорию въезжает автомобиль Егора Борисовича, следом за ним машина с охраной.

Все проходят в дом. Неужели ещё что-то случилось? Мое любопытство неуместно, заставляю себя сидеть в комнате. Возвращаюсь за стол, достаю литературу, ищу нужное произведение в интернете.

Раздается стук в дверь, чему я немного удивляюсь. Поднимаюсь, подхожу к двери, открываю.

– Видана, Егор Борисович просит вас спуститься, – рапортует стоящая на пороге домработница. – Он ждёт вас у себя в кабинете.

Нужно ли говорить, что меня настораживает и тревожит приглашение?...

Глава 48

Видана

Спускаясь вниз, я не ощущала под ногами ступеней, будто скользила по воздуху, а все потому, что не чувствовала ног от волнения. Остановившись в коридоре, перевела дыхание, будто не с лестницы спустилась, а совершила забег на сто метров.

Я знала, где находится кабинет Егора Борисовича, нужно только пройти несколько метров, но продолжала стоять, не в состоянии двигаться дальше. Меня съедало нехорошее предчувствие – если я войду туда, уже никогда не будет так, как сейчас. Позвали меня не просто так, что-то произошло. Что-то, связанное со мной. Я точно знаю, что с мамой всё в порядке. Тогда что? Отец? Стоя здесь, я ни о чём не узнаю.

Надо идти. Меня ждут….

Проходя мимо гостиной, заглянула в открытый проем двери, на диване сидела Рада, смотрела в одну точку на стене. Руки зажаты между коленей, спина напряжена. Мама Вани глубоко ушла в свои мысли, не замечая ничего вокруг. И вновь холодок неприятного предчувствия прошелся по спине, накалывая на острые ледяные иглы мои нервные окончания.

Дверь кабинета была приоткрыта, но я все равно постучалась, прежде чем войти.

– Входи, Видана, – отреагировал Егор Борисович на мой стук. Он сидел за столом, а рядом с ним стоял Стас – начальник безопасности. Они оба сосредоточенно смотрели в монитор открытого ноутбука.

Переступив порог, дверь оставила открытой. Лютаев не взглянул на меня, всё его внимание было сосредоточено на экране монитора, а вот Стас как-то странно на меня посмотрел.

Егор Борисович выглядел уставшим. Сурово сведенные брови и узко поджатые губы свидетельствовали о том, что увиденное его злит. Присесть мне не предложили, хотя у стены стоял небольшой диван.

– Вы хотели меня видеть, – заговорила первой, потому что стоять, испытывая невероятное нервное напряжение, мне было сложно. Лучше сразу покончить с неприятной темой, а в том, что она будет неприятной, сомнений у меня не было.

– Да, Видана, я хотел с тобой поговорить… – подняв на меня взгляд, произнес Лютаев, складывая руки в замок. Повисла недолгая пауза, в ходе которой Егор Борисович смотрел невидящим взглядом в монитор. – После того, как Ульяна сбежала из школы, моя служба безопасности провела расследование.

– Расследование? – зачем-то переспросила. Мысли хаотично стали крутиться в голове, тело сковало страхом. Я могла представить, какая картина нарисовалась в голове Егора Борисовича, если, просматривая записи с камер наблюдения, он увидел, что его дочь преследует мой отец. Неужели мои подозрения не были беспочвенными?

– Расследование, Видана, – повторил Лютаев. Я люблю свое полное имя, но Егор Борисович будто специально меня так называет, устанавливая таким образом между нами дистанцию. – Нетипичное поведение нашей дочери насторожило нас. Мы хотели выяснить, чем она занималась, пока находилась вне стен школы, – говоря, он смотрел на меня так, будто ждал, что я в чем-то сознаюсь. – В наше распоряжение поступило несколько записей, на которых, помимо дочери и ее друзей, в кадр попадает ещё один человек. Ты понимаешь, о ком речь? – поинтересовался строгим тоном, а я чувствовала себя как на допросе.

– Догадываюсь, – с трудом выдавила из пересохшего рта.

– Твой отец следил за моей дочерью, – не вопрос, утверждение. – Чего он хотел?

– Я не знаю, – пожимая плечами.

– Я думал, мне удалось доказать, что мне стоит доверять, – в его голосе слышалось разочарование. – Твой отец запугивал тебя, шантажировал?

– Я не понимаю, в чем вы меня подозреваете? – мотая головой. – Вы же знаете, что запугивал… – под их давящими взглядами мой голос просел, мысли разбегались в разные стороны. Чего они от меня хотят?

– Ты поддалась шантажу и помогла ему выманить Ульяну из школы, – прозвучало как утверждение.

– Что?! – несмотря на подавленное состояние, возмутилась я довольно громко. Зря я рассказала Уле о том, что в начальной школе сбежала с уроков. Не пойму как, но этот факт обернулся против меня неоспоримой уликой в глазах Лютаева и его начбеза. – Отплатить черной неблагодарностью за все, что вы для меня сделали?! Я бы никогда так не поступила! – сдерживая слёзы, которые готовы были сорваться с глаз. – Я не предательница! – несмотря на ком в горле, кричала я, пытаясь себя защитить. Но чём громче кричишь, тем меньше тебе верят. Я видела это по их лицам.

– Что происходит? – на пороге кабинета появился Ваня, обводя всех хмурым взглядом. Я не знала, радоваться его присутствию или расстраиваться. Он всегда верил мне, защищал, но обвинения его отца настолько серьёзные, что я не знаю, как он к ним отнесется.

– У нас есть подозрения, что Видана помогала отцу выманить Ульяну из школы, – вмешался молчавший до этого момента Стас.

– Бред! – не раздумывая, Иван бросился меня защищать.

– Факты упрямая вещь, – резко произнес Стас. – Она звонила отцу в тот день, когда Ульяна покинула школу. Это был не первый звонок, – он выдержал многозначительную паузу.

– Я не звонила, – я обращалась только к Ване, он должен мне поверить. В воздухе повисло напряжение. Я почувствовала, как воздух стал густым и тяжелым. – Я не звонила, – мотая головой, повторила я. – Проверьте камеры.… – повернувшись к Стасу.

– Может, ты и в торговом центре не пересекалась с отцом? Не общалась с ним возле отделения полиции, когда Иван приехал за Ульяной? – обвиняющим тоном. – О чём вы говорили? – я чувствовала себя преступником, попавшим на допрос к следователю. Лицо Вани закаменело. Я ведь скрыла от него этот факт, а значит солгала. Если бы я знала, что все так обернется…

Что бы я сейчас ни сказала, они мне не поверят, но я должна себя защитить.

– Он угрожал мне….

– Чем? – пристально смотрел на меня Егор Борисович.

– Что навредит вашей семье…. – произнося эти слова, я уже знала, что подписываю себе приговор. Мужчины понимающе переглянулись, Ваня смотрел на меня, как на предательницу. – Если я не буду выполнять его требования. Но я ничего не делала, – по щекам катились слёзы, голос дрожал. – Я не знаю, как доказать свою невиновность.

– Он собирался похитить Ульяну? – сжимая руки в кулаки, спросил Ваня.

– Я думала, он пользуется сложившейся ситуацией и просто меня запугивает…

– И ты ничего мне не рассказала, – вынес Ваня мне обвинительный приговор. Я видела написанное на его лице разочарование.

– Мне было стыдно! Стыдно, что этот человек мой отец! Что он пачкает все, что мне так дорого.… – кричала я, но было ощущение, что кричала в пустоту.

– Мы ищем твоего отца, – сообщил Егор Борисович. – Он вчера ночью покинул страну. На его счет упала крупная сумма денег, – удивил меня этой информацией Лютаев. – Мы не можем отследить, откуда был сделан перевод, но почти не сомневаемся, что твой отец получил предоплату за похищение моей дочери, – холодно отчеканил он. Все поплыло перед моими глазами, и даже если бы мир рухнул в этот момент, вряд ли я что-то почувствовала бы, потому что мой мир уже был разрушен. – Твой отец сбежал с деньгами заказчиков. Я найду его, чтобы выяснить, кто за всем этим стоит, – в голосе Егора Борисовича звучала неприкрытая угроза. Неважно, кому он ее адресовал, у меня было ощущение, что меня она тоже касается.

– Я ничего об этом не знаю, – произнесла я устало и едва слышно. – Но вы можете мне не верить, – глядя в упрямое и хмурое лицо любимого.

– Мы во всем разберемся, Видана, – подвел итог нашего разговора Лютаев. Мои оправдания тут никому не нужны. – Иди к себе, – деликатно выпроводил меня из кабинета.

Поднявшись тихонько в комнату, я сложила в чемодан свои вещи. Подсознательно ждала, что Ваня поднимется и захочет поговорить, но его всё не было. Пусть бы он кричал, обвинял, злился, но не молчал…

Дальше тянуть не было смысла, мое пребывание в этом доме подошло к концу. Прежде чем спуститься, вызвала такси.

– Вида, ты куда? – спросила Рада, увидев меня с чемоданом. Она все знала.

– Отец улетел, он больше не угрожает мне, значит, я могу вернуться в интернат, – спокойно сказала я. Голос звучал тихо, но уже не дрожал от слез и обиды. – Так будет лучше и для меня, и для вас. Спасибо вам и Егору Борисовичу за все.

«Надеюсь, когда-нибудь вы выясните, что я ни в чём не виновата, и вам будет стыдно», – произнесла про себя, потому что здесь меня все равно никто не услышит. Во мне говорила злая обида, возможно, и мне будет стыдно за свои мысли….