Текст книги "Не играй со мной, мажор (СИ)"
Автор книги: Кристина Майер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)
Глава 42
Лютаев
Суки!
Устроили маски-шоу!
Вяжут меня жестко. Получаю несколько ударов берцами под ребра. Гематомы на теле меня не пугают, душу рвет плач Виды.
– Пожалуйста, не трогайте его! – кричит Вида, опять начиная плакать. Её слёзы причиняют мне больше боли, чем ушибленные бедра. – Отпустите его! Он ни в чём не виноват! – всхлипывая, пытается оттянуть стоящего на ее пути здорового мужика.
– Вида, успокойся, со мной всё будет хорошо, – поднимаю голову, хочу поймать ее взгляд, но, получив удар кулаком, теряюсь и падаю лицом в пол.
– Сука, ты ответишь за это, – сплевывая кровь, негромко произношу себе под нос.
– Ваня сын Егора Лютаева! – продолжает Вида попытки меня отстоять. Безусловно, приятно, но мне было бы спокойнее, останься она в стороне.
– Мне пох, чей он сын! Сядь и не дергайся, – Вида пытается добраться до меня, получает жесткий толчок в грудь, падает на пол, ударившись о кровать.
– Сука, я тебя лично порву! – взрываюсь от злости. С наручниками за спиной сложно встать быстро на ноги, но у меня почти получается. Останавливает удар в лицо. Падаю на колени, но тут же удар ногой в спину опускает меня на пол. Они могли сразу меня увести, но устроили показательную порку для Виды.
Гребаный папаша решил запугать дочь!
– Грузите его! – отдает команду уёбок, толкнувший Виду. Мы с ним обязательно встретимся. То, что он в маске, не спасет его.
С двух сторон меня подхватывают под руки, волокут на выход. Вида плачет, бежит за нами, продолжает умолять, чтобы меня не трогали.
– Ваня, я сейчас позвоню Камилле, чтобы она предупредила твоих родителей! – кричит, чтобы я услышал.
– Вида, отец знает. Оставайся в комнате, – прошу ее, особо не надеясь, что она послушается. Нужно, чтобы отец не забрал ее. Если у него получится, будет до хрена проблем.
– Топай давай, – дергает меня один из моих конвоиров, наручники впиваются в запястья.
Погрузить меня в машину у них не выходит. Люди отца подлетают к интернату, перекрывают несколькими внедорожниками выезд.
– Это кто такие борзые? – напрягаются омоновцы.
– Разберемся, – передергивает затвор автомата, видимо, самый тупой из них.
Люди отца разговаривают с оставшейся у ворот группой захвата на повышенных тонах. Тот, кого я назвал тупым, первым рвется в бой. Выходя за ворота, требует, чтобы охрана Лютаевых убралась. Степень напряженности растет. Раздается автоматная очередь, на которую первым реагирует директор школы, который все это время стоял у будки охраны и наблюдал за происходящим.
К интернату подлетает ещё несколько автомобилей – правительственные тачки. Появление замминистра МВД сбавляет градус борзости.
– Какого х…. – переговариваются негромко между собой. Пока они думают о том, что происходит, замминистра в окружении своей охраны двигается к воротам.
Отец Виды не спешит вмешиваться, хотя все это дерьмо заварил он. Отойдя в сторону, он с кем-то разговаривает по телефону. Видно, что нервничает.
Растолкав охрану и группу захвата, люди отца проходят на территорию интерната. Подходят к нам. Лицо нашего начбеза перекошено от злости.
– Всё нормально, Стас, – ухмыляюсь и тут же корчусь от боли в челюсти.
– Вы себе приговор подписали. Снимите с него наручники, уёбки, – цедит он сквозь зубы.
– Мы действуем в рамках закона, – гонора стало значительно меньше, но бойцы не сдаются.
– Расскажешь это судье, – выплевывает ему в лицо Стас. – Я жду, когда вы снимете с него наручники, – наклонив голову, начбез играет желваками.
– Стас, мне нужны его личные данные, – перетягиваю на себя внимание начальника охраны. – Этот уёбок ударил Виду, – надо натравить на него Стаса. Он не забудет мою просьбу.
Наручники с меня снимают, когда подходит приятель отца и отдает приказ. Жаль, маски не дают увидеть выражения их лиц.
– Добрый день, Вань, – пожимает мне руку заместитель министра. – Извини за всю эту ситуацию. Мы разберемся. Виновные будут наказаны, – обещает мне.
Растерев запястья, встряхиваю затекшими руками и, прежде чем уёбки успевают понять, что происходит, одним ударом сваливаю обидчика Виды на тротуар. Сажусь на него сверху, стягиваю с него маску, бью в его лысую голову.
Не спорю, что он мог бы оказать мне сопротивление, да и навалять при желании. Мы в разных весовых категориях, да и опыта у моего противника явно больше. Мое преимущество – неожиданность.
– Товарищ генерал… – обращаются к замминистра друзья омоновца, но затыкаются под хмурым взглядом. Выплескивая злость, разбиваю ему лицо в кровь.
– Хватит, сынок, – кладет мне руку на плечо генерал. Отрываюсь от урода. Дети, прилипнув к окнам, наблюдают за происходящим.
Твою мать.…
– Я к Виде, – поднимаясь на ноги, сообщаю Стасу. Машин вокруг интерната стало больше, среди них полно полицейских тачек. Отца пока нет, но я точно знаю, что он приедет. – Стас, сделайте всё, чтобы отец Виды не смог её забрать.
– Вань, мы попробуем, но ты же понимаешь, он её отец…
– Он урод, а не отец! – начинаю опять заводиться. Я не допущу, чтобы он получил над ней опеку. – Ладно, пойду успокою Виду, – махнув, направляюсь к корпусу. Быстро двигаться мешает боль в ребрах.
Вида, оказывается, всё это время стояла у входных распахнутых дверей. Её порывы спасти меня останавливал лишь охранник, который сделал из своей руки шлагбаум, уперев ее в косяк. Заметив, что я приближаюсь, он убрал руку. Вида бросилась ко мне. Для меня ее заплаканное лицо – как красная тряпка для быка. Перед глазами расплывается кровавая пелена. Я хочу крови…
– Ваня, – подбегает ко мне. Несмотря на жуткую боль в ребрах, развожу руки, позволяя ей влететь в мои объятия.
– Всё хорошо, Вида. Всё хорошо, – поглаживая ее по спине. Даю время выплакаться и выговориться:
– Они так сильно тебя избили… Я ничего не могла сделать…
– Всё хорошо, мне почти не больно, – сжимаю зубы, чтобы не застонать. Потому что в этот самый момент она давит руками на гематомы. – Идём в корпус, – предлагаю я. Беру ее за руку, веду за собой. Я знаю, как успокоить её, но целовать при стольких свидетелях – плохая идея….
Глава 43
Видана
Отец не отступается. Он подал заявление в суд, чтобы маму лишили родительских прав, а ему присудили опеку надо мной. Самое ужасное, что он имеет на это право.
Я четыре дня живу у Лютаевых. Егор Борисович забрал меня в свой особняк, чтобы отец не смог выкрасть меня из интерната. От него всего можно ожидать. Ваню после избиения родители оставили дома – и меня за компанию. Решили, что без него мне не стоит ходить в школу.
В эти дни между нами ничего не было, мы даже целовались по-дружески. В наших прикосновениях не было желания. И дело не в том, что Ване сложно двигаться и дышать, дело во мне. Я не могла расслабиться, не могла думать ни о чём другом. Все наши разговоры так или иначе сводились к отцу. Ваня меня поддерживал, проявлял понимание и заботу. Мама будто чувствовала, что случилась неприятность с отцом, она стала чаще звонить, писать, постоянно интересуясь, как у меня дела.
– Вида, ты до сих пор живешь у Лютаевых? – позвонив сегодня утром и заметив обстановку спальни, негромко спрашивает она. – Тебе не пора вернуться в интернат? – чувствую ее недовольство.
– Мам, мне неудобно отказать родителям Вани. Они от всей души пригласили меня в гости. Им кажется, что в домашней обстановке мне лучше, чем в интернате. Они проявляют заботу, мам. Я не могу отмахнуться, они могут подумать, что я неблагодарная, – не в первый раз я привожу эти доводы, но с каждым разом они действуют все слабее.
– Вида, они могут из вежливости предлагать, не стоит злоупотреблять их гостеприимством, – чуть строже говорит мама со мной.
– После выходных я вернусь в интернат, – тяжело вздохнув.
– Ты почему ещё не в форме? – заметив на мне домашний костюм, интересуется она.
– Нам ко второму уроку, – бессовестно лгу, надеясь, что она не позвонит в школу. – Учитель физики заболел.…
– Вида, привет! – вмешивается Кира в наш разговор, отвлекая маму от допроса. Мы с ней стали заговорщиками. Ей не очень нравится обманывать маму, но Кира понимает, что выбора у нас нет.
– Хорошо, я поняла. Наберу после школы, – говорит мама и отключается.
Громко вздохнув, опускаюсь на кровать и закрываю ладонями лицо.
Сегодня напряженный день – суд, на который мама не может явиться. Она не знает. Нам пока удается скрывать от нее весь тот ужас, который творится в моей жизни. Отец, воспользовавшись связями, ускорил процесс. Ему не терпится добраться до денег мамы.
Даже не представляю, что бы я делала без поддержки Лютаевых. У них столько друзей, которые не остаются в стороне. Егор Борисович и его адвокаты занимаются нашим делом. В суд мне идти сегодня не придется, адвокаты будут настаивать на том, чтобы слушание перенесли.
Кира прислала мамины выписки из клиники: с анализами, лечением, а главное – с диагнозом. Егор Борисович отдал их адвокату. Это поможет выиграть нам немного времени, но, зная отца, узнав о болезни мамы, он не остановится. Наоборот, приложит все силы, чтобы получить надо мной опеку.
Две с половиной недели.….
И мне исполнится восемнадцать…
Я смогу сама решать, где и как мне жить!
Отец не может этого не понимать. Егор Борисович правильно предположил, что он спрячет меня, не даст окончить школу и будет шантажировать маму, чтобы она переписала на него бизнес.
Лютаев-старший не настолько хорошо знает моего отца, как мы с мамой, но как удивительно точно он сумел предугадать действия моего родителя. Только используя шантаж, он может получить желаемое.
Наблюдая за тем, как отъезжает от дома Егор Борисович с Ульяной, я вытирала со щек слёзы. Он замечательный отец, как бы я хотела, чтобы мой родной отец был хотя бы наполовину таким, как Лютаев.
К завтраку я не спустилась, не хотелось заражать всех своими переживаниями. Слушание назначено на одиннадцать часов, но тревога не отпускает меня со вчерашнего вечера.
– Вида, я войду? – постучавшись в дверь, спрашивает Ваня.
– Войди, – быстро утерев слёзы, громко произношу.
– Ты что, плакала? – сразу замечает Ваня. Подходит, обхватывает лицо руками и заглядывает в глаза.
– Это от волнения, – не могу сказать Ване, что много лет мечтала о таком вот отце, как у него. А у меня…
Грустно очень….
– Давай ты не будешь зря переживать, – обнимает меня Ваня. Делает это аккуратно, ведь его до сих пор беспокоят ребра. Я касаюсь его лишь кончиками пальцев, опасаясь сделать больно. – Отец все решит. А теперь идём завтракать, я без тебя не стал есть, – сообщает Ваня, но ещё долго не выпускает из объятий.
Когда мы спускаемся вниз, последний член семьи Лютаевых уезжает по делам. Рада просит меня не тревожиться, говорит много приятных, поддерживающих слов, обнимает на прощание.
Ваня заставляет меня позавтракать. Впихиваю в себя яичницу и чай с бутербродом.
– Посмотрим что-нибудь или погуляем в саду? – спрашивает Ваня. Я знаю, что он хочет меня отвлечь, но мне вряд ли что-то поможет.
– Посмотрим фильм, – соглашаюсь я в надежде, что это хоть немного сбросит степень тревоги.
– Твой телефон, – указывает Ваня на мобильный, который лежит на столе и тихо вибрирует. Номер незнакомый, но я принимаю вызов.
– Да?
– Слушай сюда, Вида! – слышу в трубке злой голос отца. У меня от страха тело покрывается коркой льда. Не могу ни пошевелиться, ни вздохнуть. – Если ты сегодня не явишься на суд и не скажешь, что хочешь жить со мной, я сделаю все, чтобы твоя мать вернулась из Германии, – угрожает он, а я могу только дрожать. – Я уже послал людей к ней в больницу, – продолжает он засовывать мне иголки под ногти. – Бери такси и езжай в суд. Если через полчаса тебя здесь не будет, Лоре придется прервать лечение!
– Ты ублюдок! Я тебя ненавижу! Ради денег ты готов убить человека! Ты мне не отец! Когда ты сдохнешь, я не приду даже плюнуть на твою могилу! – ору все, что приходит на ум. Меня всю трясет от ненависти.
Ваня выхватывает трубку, сбрасывает вызов. Крепко прижимает к себе, забывая о своих ребрах.
– Ваня, мне нужно в суд, – заикаясь, говорю я. – Вызови мне такси....
Глава 44
Видана
– О чём задумалась? – спрашивает Ваня, складывая в рюкзак тетради и учебники.
Протянув телефон, показываю ему оповещение о том, что был звонок с номера отца. Как же я его ненавижу! А ещё мне страшно. Страшно каждый час, каждую минуту, но я выполняю обещание, данное Ване.…
Десять дней назад, когда отец позвонил и потребовал явиться в суд, я готова была сорваться. Не думая о последствиях, спешила вызвать такси, боясь не успеть.
– Что ты делаешь? – хватая меня за руку, остановил Ваня. – Куда звонишь? – отобрал телефон и сбросил вызов.
– Мне нужно ехать в суд.… – судорожно заговорила я, пытаясь вырвать у него трубку.
– Ты никуда не поедешь, – жестко оборвал меня Ваня, дергая на себя. Телефон убрал в задний карман, а руки зафиксировал.
– Ты не понимаешь! – кричала я. – Он обо всем расскажет маме, – вырываясь из его объятий. Я была не права в тот момент, Ваня хотел меня успокоить, а я видела в нем человека, который не понимает меня, не чувствует мои проблемы так, как я. Если бы он назвал меня эгоисткой, был бы прав. Сейчас мне стыдно за свое поведение, но тогда я продолжала кричать: – Она прервет свое лечение и вернется в Россию! – я еле сдерживала подступившие к глазам слёзы.
– Это будет её решение, Вида! – встряхнув меня за плечи. – Твоя мама – взрослый человек. Я вообще считаю неправильным скрывать от нее происходящее, – повышая голос.
– Я имею право заботиться о своей маме! – меня переполняли эмоции, тревога разрывала на части. Я злилась, что Ваня стоял на моем пути, что он не понимал меня!
– И в чем выражается твоя забота?! – нависая надо мной, кричал Ваня. – Сдаться отцу? – психовал он. – Устроить ей больше проблем, чем есть сейчас? Ты же понимаешь, что твой отец подонок, а ты – всего лишь средство к достижению его целей? Понимаешь?! – ощутимо встряхнув. – Ты оружие, с помощью которого он может отобрать бизнес твоей матери! Как он может это сделать, если тебе скоро восемнадцать, и суд он, скорее всего, проиграет? Подумай, Вида! – стуча пальцами по виску. – Он заберет тебя, будет прятать от матери, не даст окончить школу, пока она не подпишет бумаги на передачу бизнеса! Очнись, Вида! Выключай истерику, начни думать головой!
– Ваня!... – его слова проникли в сердце, они нашли во мне отклик, но я ещё не готова была согласиться.
– Думаешь, отправься ты сейчас к отцу, мать об этом не узнает? – на мое упрямство Ваня лишь сильнее злился. – Когда он отберет у тебя телефон, а мать не сможет дозвониться несколько дней, она будет спокойно продолжать лечение, не зная, что с тобой? – кричал Ваня. – Подобный стресс может ухудшить ее состояние и свести к нулю все лечение! – отпустив меня, он отошел и отвернулся. Я чувствовала его усталость. Не удивилась бы, если бы он сдался в тот момент. Не удивилась бы, если бы он послал меня на все четыре стороны с моими проблемами и заморочками, но, выдохнув и взяв себя в руки, Ваня произнес: – Ты останешься здесь, а номер своего отца бросишь в черный список, – закончил на твердой, но спокойной ноте.
Достав свой телефон, он позвонил отцу, обо всём ему рассказал.
– Виде не стоит покидать пределы особняка, – услышала я голос Егора Борисовича, Ваня включил громкую связь. – Суда сегодня не будет, его перенесут на другой день. Вечером я позвоню ее матери и сам с ней обо всем побеседую. Постараюсь убедить Ларису продолжить лечение, а Виду доверить мне. Увидимся вечером, – закончив разговор, он сбросил звонок.
Егор Борисович очень занятой человек, неудобно, что ему приходится отвлекаться на меня.…
И вот прошло десять дней. Отец не оставляет попыток дозвониться до меня. Он и к школе приезжает почти каждый день, желая встретиться со мной. Администрация предупреждена, что я «болею». Выдать меня родному папаше – испортить отношения с Лютаевыми.
Решение Вани заблокировать все незнакомые входящие номера было разумным. Звонки отца дестабилизируют мое эмоциональное состояние. Меня напрягают и пугают навязчивые попытки родителя связаться со мной.
– Продолжай игнорировать, – возвращая мне телефон, произносит Ваня. Берет за руку, несильно сжимает пальцы в попытке утешить. – Прекращай бояться, Вида. Послезавтра слушание в суде, ты дашь показания, и всё закончится. Тебя оставят с матерью, – внушает мне Ваня.
Как же хочется в это верить.…
Если закончится этот ад, мама наконец-то успокоится. Его Борисович обо всем ей рассказал, пообещав присмотреть за мной и выиграть дело в суде. Мама согласилась продолжить лечение, но она переживала. Ее звонки стали в разы чаще, сообщения приходили каждые два часа. Мама попросила Марио и ещё нескольких друзей выступить в суде.
«Мы выиграем! – постоянно проговаривала я про себя. Говорят, если во что-то верить и сильно желать, это обязательно случится. – Отец останется ни с чем!»
После третьего урока вновь проверяю телефон, в этот раз никаких оповещений. С облегчением вздыхаю, и, взявшись за руки, мы с Ваней идём в столовую. В пустой нише коридора я позволяю Ване украсть у меня пару поцелуев. Забываю о неприятном оповещении, о звонке отца. У меня почти прекрасное настроение, давит лишь груз постоянной тревоги.
Перед началом четвертого урока Ваню вызвали к директору.
– Иди, а я в класс, – предложила я, пытаясь расцепить переплетение наших пальцев.
– Вместе пойдем, – удерживая, ведет за собой.
Ваня постоянно рядом. Не отпускает от себя ни на минуту. В уборную я хожу с Камиллой, а он ходит только во время урока.
– Я подожду тебя здесь, – сажусь на кресло в приемной.
Ваня вынужден отпустить мою руку. У директора посетитель, нас просили подождать. Секретарь, распечатывая на принтере какие-то документы, украдкой косится на нас. На меня с неодобрением, на Лютаева с сочувствием. Есть подозрение, что она в курсе всего происходящего со мной. Свалилась я вся такая проблемная на их головы....
Демонстративно выключив компьютер и закрыв пару шкафчиков на ключ, секретарь выходит из приемной с папкой документов.
– Иван, войди, – распахивается дверь, директриса лично приглашает Лютаева.
– Я быстро, никуда не уходи, – строго наказывает, прежде чем войти в кабинет директора. Дверь оставляет приоткрытой, при желании я могу слышать их разговор. Именно этим я и занимаюсь… подслушиваю, но не специально.
– Иван, Ульяна сбежала с третьего урока, мы не можем её найти…
– Сбежала?! – повышает голос Ваня.
– Сбежала, мы просмотрели записи с камер наблюдения….
– Ульяна не могла сбежать! – настаивает Ваня. В его голосе так много эмоций: страх, паника, растерянность. У меня неприятный холодок бежит по коже.
– Но это так! – защищаясь, Валентина Михайловна тоже повышает тон голоса. – С девочкой и мальчиком из параллельного класса она ушла из школы час назад. Мы не можем связаться с твоими родителями. Я не снимаю с себя ответственности, но…
Дальше я просто не слушаю. Тревога уже запустила щупальца в моё сердце. А если за этим стоит отец?...
Глава 45
Видана
– Маме не звоните, – доносится из кабинета приказной тон Вани.
– Я обязана….
– Вы свои основные обязанности плохо выполняете, – резко обрывает директрису. – Я сам поговорю с родителями, – выходя из кабинета, проходит мимо, забыв обо мне.
Меня ещё терзают подозрения, что за этим стоит отец. Мне страшно об этом думать, но избавиться от навязчивых тревожных мыслей не так-то просто. Сжимая на коленях пальцы, я слушаю удаляющиеся по коридору шаги Вани.
Продолжая сидеть, я просто не знаю, как себя вести. Бежать за Ваней? Ему сейчас точно не до меня. Оставаться в приемной тоже смысла нет.
– Всех уволю! – что-то разбив, кричит Валентина Михайловна.
Поднявшись, на ватных ногах выхожу в коридор. Наблюдаю, как возвращается Ваня. Говорит с отцом по телефону. Прислонившись к стене, я даже не слушаю. Смотрю на Ваню, внутри все леденеет, впервые вижу страх на его лице.
– Извини, – зарываясь пятерней в волосы, произносит Ваня, заканчивая разговор с Егором Борисовичем. – Уля.… – втягивает носом воздух, – ушла из школы, мы не знаем, где она. Я еду ее искать.
– Я с тобой, – не задумываясь.
Представляю, в каком состоянии сейчас Егор Борисович. Она ведь его принцесса, он пылинки с нее сдувает, укладывает каждую ночь спать….
А Рада… Наверное, хорошо, что она пока не знает.
– Хорошо, – Ваня спешит к машине, я за ним. Охрана задерживает нас на выходе, пытаясь выяснить, почему мы покидаем школу во время урока. Теперь они решили проявлять бдительность.
Рявкнув на них, Ваня проходит через турникет, я за ним. Он будто забыл обо мне. Я не обижаюсь, ему сейчас не до меня. К поискам Ули подключается вся служба безопасности Лютаевых. Да и не только Лютаевых. На уши подняты все. Мы с Ваней обходим торговый центр, уделяя внимание отделам игрушек, расспрашиваем прохожих, продавцов, показывает на телефоне фотографию Ули.
У меня постоянно присутствует ощущение, что за мной кто-то следит, но, оборачиваясь, никого не замечаю. Подозрения ширятся, забираются в голову, но я не делюсь ими с Ваней. Сейчас важнее найти Ульяну.
– Не отходи от меня, – произносит Ваня, заметив, что я постоянно оглядываюсь.
– Видел, она с подружкой выбирала сладости, – узнал Улю какой-то продавец. – Ушла отсюда минут двадцать назад, – сообщает нам.
– Больше никого с ней не было? – спрашивает Ваня. Продавец лишь пожимает плечами. – Не видели, куда пошла? – уточняет Иван. Вновь получает отрицательный ответ.
Звонит отцу, сообщает новость.
– Сейчас подъедут люди отца, проверят записи с камер наблюдения, а мы ещё поищем, – сообщает Ваня, закончив разговор с отцом.
Мы заходим в следующий отдел, который, по нашему мнению, мог бы привлечь внимание Ульяны. Пока Ваня разговаривает с продавцом, я осматриваюсь. Сердце пропускает удар, когда я вижу через стеклянную дверь отца. В его руках мягкая игрушка. Подняв лапу медведя, он машет ею, словно приветствует меня. В этом видится насмешка и предупреждение.
Мне становится жутко, волоски на теле поднимаются. Хватая ртом воздух, пытаюсь протолкнуть его в легкие. Если по моей вине с Улей что-то случится, я никогда себе этого не прощу. Я принесла им столько проблем…
Свободной рукой отец поднимает телефон и прикладывает его к уху, намекая, чтобы я ему позвонила. Зажмуриваюсь, чтобы не видеть его. Я как маленькая девочка, которая верит, что, если не видеть монстра, он исчезнет.
Я должна рассказать Ване…
Как?! Как о таком можно сказать?!
– Ты чего дрожишь? – спрашивает Ваня, оказавшись со мной рядом.
– Дрожу? – открываю глаза, смотрю на то место, где несколько секунд назад стоял отец. Монстр исчез, его нигде нет.
– Дрожишь, – подтверждает он. – Вряд ли ты замерзла, скорее всего – нервное.
Мы обходим два раза весь торговый центр, благо он не такой большой, как те, что расположены в центре города. Я знаю, что люди Лютаева сейчас просматривают записи с камер видеонаблюдения, мы ждем их результаты. А если они увидят на них моего отца…
Лучше самой признаться…
– Ваня.… – несмело начинаю я. Вдыхаю, собираюсь и продолжаю: – А если это…
– Подожди, Вида, одну секунду, – поднимая вверх палец, останавливает мое признание, достает из заднего кармана телефон. – Незнакомый номер, – хмурится Ваня, принимая вызов. – Слушаю… – сильнее хмурится. – Да… С ней всё в порядке?... Хорошо.… Я сейчас подъеду, – из обрывков фраз мне ничего не понятно, поэтому, как только Ваня отбивает звонок, я спрашиваю:
– Что? – нервно ожидая ответа. Если я правильно поняла, нашлась Ульяна.
– Уля в отделении полиции, их задержал на улице патруль, – сообщает Ваня.
– Задержал? – удивляюсь я.
– Они сидели в парке с двумя полными пакетами сладостей. Полицейским показалось странным, что дети без надзора старших совершили столько покупок. Предположили, что деньги они могли взять у родителей без спроса, – пересказывает мне Ваня, спеша к стоянке. Я едва поспеваю за ним.
По дороге Ваня звонит отцу, сообщает, что Ульяна нашлась. Он едет в полицейский участок, чтобы забрать ее. Телефон от уха не отнимает, слушает Егора Борисовича. Представляю, какое колоссальное облегчение он сейчас испытывает.
– Я с ней поговорю, пап, – обещает отцу Ваня. – Маме расскажу, когда привезу ее домой. Я позвоню. Да не нужно никого посылать, я справлюсь. Как хочешь. Всё, пап, не переживай. Вряд ли она сама до этого додумалась, скорее всего, поддалась влиянию друзей, – на лице Вани читается облегчение, даже уголки губ дергаются в улыбке.
В полицейский участок Ваня проходит один, меня не пропускают. Передав мне ключ, он просит подождать в машине. Забравшись на переднее пассажирское сиденье, блокирую двери. Я не знаю, зачем это сделала, но так мне спокойнее. Сквозь ветви посаженных перед зданием елей сверлю взглядом край входной металлической двери, жду, когда она откроется, и оттуда появятся Ваня с Ульяной. Боковым зрением улавливаю какое-то движение, поворачиваю голову: возле моей двери стоит отец.
– Ну что, теперь поедешь со мной? – спрашивает, дергая за ручку….
