Текст книги "Дважды в жизни (ЛП)"

Автор книги: Кристина Лорен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

ЭЛЛЕН

– Не глупи. Мне всего лишь нужно переодеться. Просто… отвернись.

Ричард поворачивается к стене.

РИЧАРД

– Я заметил, что ты сидела за рулем трактора. Я же говорил, что могу помочь.

За его спиной видно, как Эллен снимает блузку. Ее спина обнажена, слышно, как ткань с шорохом падает на пол.

ЭЛЛЕН

– Да, но уверена, сюда ты пришел не за этим.

РИЧАРД

– Я был в городе и до меня дошли слухи. Говорят, твоему отцу стало хуже. Никто не видел его уже несколько недель.

Эллен снимает юбку. Ткань медленно скользит по ее ногам. Ричард видит ее отражение в окне: изгибы и сильные мышцы. Он опускает голову и отводит взгляд.

ЭЛЛЕН

– Не знаю, почему всем вечно хочется лезть не в свои дела. Вчера приходил Джейкоб Хэдли и нагло заявил, что мне нужен муж, который будет управлять хозяйством.

Она надевает джинсы.

РИЧАРД

– Думаю, люди переживают, что тебе приходиться разбираться со всем этим одной.

ЭЛЛЕН

– А где были все эти заботливые люди, когда папа только заболел? Когда мне приходилось все для него делать. Где они были?

РИЧАРД

– Ну, я был в Северной Каролине…

ЭЛЛЕН

– Ты знаешь, что я говорю не о тебе.

РИЧАРД

– Но почему нет?

ЭЛЛЕН

– Что почему?

РИЧАРД

– Почему меня это не касается? Я ведь тоже за тебя переживаю.

ЭЛЛЕН

– Мне не нужны твои переживания.

РИЧАРД

– Знаю. Я знаю, что тебе ничего от меня не нужно. Как и мне. И это не мешает мне тебя хотеть

.

Эллен перестает застегивать блузку и поворачивается.

РИЧАРД (продолжает)

– Я хочу сделать для тебя все.

ЭЛЛЕН

– Посмотри на меня.

Ричард медленно поворачивается. Он смотрит на ее расстегнутую блузку, медленно поднимает взгляд к лицу Эллен.

ЭЛЛЕН (продолжает)

– Ты уверен, что хочешь именно меня? Этого? Здесь? Готов за это взяться? Я больше не смогу собрать разбитое на осколки сердце. Я не выдержу.

Ричард делает шаг вперед. Снимает блузку с ее плеч, и ткань падает на пол. Мы видим ее обнаженную спину, и Эллен прижимается к Ричарду и целует.

Два часа спустя в дверь трейлера визажистов раздался стук, которого я ждала со страхом. Шарли склонила голову, добавив немного пудры под моими глазами.

– Она почти прилично выглядит, – крикнула Шарли.

Я не была уверена, что под «прилично» можно описать отсутствие под халатом одежды, кроме наклеек на сосках и самых тоненьких в мире трусиков телесного цвета. Меня покрыли воском, лосьоном и краской. Все шрамы и веснушки тщательно скрыли, и волосы на парике выглядели так, словно я провела целый день в чьей-то постели. К сожалению, это я и собиралась сделать.

Дверь трейлер распахнулась, и на пороге появился Девон с улыбкой, от которой ямочки на его щеках стали еще заметней.

– Готова?

– Готова ли раздеться перед камерой? – спросила я. Не было смысла стесняться. – Конечно. Каждый вторник таким занимаюсь.

Я когда-то читала, что постельные сцены в фильмах похожи на настоящий секс, но без удовольствия, зато с большим волнением, неловкостью, страхом и стрессом. И это не преуменьшение. Положительным в этом – если здесь вообще можно такое выделить – было то, что сцена секса могла полностью изменить историю любви. В таких кадрах актеры становились уязвимы, опускали свою защиту и показывали другому человеку себя настоящего. Многое зависело от актера, но важны были и режиссер с командой. Они задавали тон съемок и решали, как близко будут снимать, давали понять, когда получалось, а когда – нет.

Гвен, как режиссер, была придирчивой. Это не обошло и сцены секса. Мы знали, каким будет ракурс, как нам двигаться, и что мы хотим изобразить на камеру. Я не стремилась к этим кадрам, но хотя бы была готова.

В такие дни присутствовала только определенная команда. Мы вернулись в комнату, похожу на спальню Эллен в фермерском доме. Здесь были Гвен, Лиз, Фень, оператор и помощник оператора, микрофонщик, скрипт-супервайзер… и Сэм. Мне даже в голову не приходило, что он тоже будет.

Я застыла, но переживать не следовало. Сэм уже шел ко мне навстречу.

– Я пытался с тобой поговорить, но ты ушла раньше, – тут же сказал он с напряженным выражением лица, скорее всего, из-за нервозности.

Я и сама немного волновалась. Сегодня будет и без того сложно, но при Сэме? Мы только наладили дружбу. Я не готова весь день ходить перед ним голой.

– Прости, я ходила на пробежку, а потом на макияж и прическу, – я прикусила губу.

Почему я оправдывалась?

– В твоем контракте прописано, что я должен присутствовать на этих сценах, – сказал он. – Но тогда мое имя для тебя ничего не значило, так что ты, наверное, не заметила. Я пытался сказать Гвен, что я не нужен, но она настаивала, – Сэм нервно провел ладонью по волосам и, оглядевшись, понизил голос. – Я не знал, что можно ей сказать, не выдав лишнюю информацию…

– Нет… все хорошо, – я выдохнула. – Серьезно. Мы здесь все профессионалы, и я… ты уже такой меня видел. Хотя четырнадцать лет оставили след… – шутка не удалась, и повисло неприятное молчание.

– Да, – произнес, наконец, Сэм.

К счастью, нас спасла Шарли, которая подошла проверить мой макияж.

Она проводила Сэма мрачным взглядом, когда тот вернулся на место рядом с Гвен.

– Что он тут делает?

– Работает, – я закрыла глаза, пока она водила кистью по моим векам.

– Пусть лучше работает в темном углу. И за толстой стеной.

Я посмотрела на нее.

– Шарли, перестань. Он больше не дьявол.

– Тейтер, он целый день будет видеть тебя голой.

– Кхм, я в курсе.

– Ты не можешь винить меня в желании защитить. То же самое происходит, когда лучшая подруга с кем-то расстается и рассказывает о нем ужасные вещи. Но если они снова сходятся, приходится забыть обо всем рассказанном.

– Мы не… ты знаешь, что сейчас происходит не то же самое.

– Ладно. Но если я увижу, что он смотрит на твою грудь, я его прибью. Я в команде Тейт. Это моя работа.

Я заметила Ника, не сводившего с нас глаз.

– Все хорошо? – спросил он, затем чуть склонил голову, пока Трей поправлял его грим перед съемками.

– Просто готовлюсь морально.

Трей рассмеялся, а Ник ущипнул меня за руку.

– Поверь, такие слова я впервые слышу от женщины.

* * *

Посреди страстных движений Гвен крикнула «снято», и мне не оставалось ничего кроме, как смотреть на нависавшего надо мной – голого – Ника. Он не был полностью обнажен, конечно. На его члене был зафиксирован специальный телесный носок, и на спину нанесено приличное количество глицерина и розовой воды, чтобы со стороны казалось, что мы занимаемся этим очень давно. По-моему, так и было.

Одеяло прикрывало мою правую грудь, рука Ника мешала увидеть другую. Я была на той стадии карьеры, когда могла решать, что буду показывать, а что – нет. По контракту, весь зад Ника был на виду.

– Ты не знаешь, сколько времени? – спросила я.

– Я оставил часы в кармане, а на мне, как видишь, нет штанов, – с хозяйством в носке и подушкой между тобой и частями, которые ты должен был убедительно трахать, было неловко, но Ник вел себя непринужденно.

– Может, тебе видно часы? Мне с такого ракурса заметна только твоя сияющая грудь.

Он чуть сместился.

– Я не вижу часы, но вижу сценариста. И он выглядит не особо радостным.

Это меня заинтересовало. Я невольно попыталась вытянуть шею и посмотреть сама. Ник меня остановил, надавив ладонью на мое плечо. Если бы я сместилась, кадры дальше могли не совпасть, и пришлось бы снимать сцену заново. Я это знала, но недовольная реакция Сэма не давала лежать спокойно.

– О?

– Да, «о», – Ник тряхнул головой. – Ты мне расскажешь, что случилось между вами, или продолжать крутить в голове самую жуткую версию из возможных?

Моим спасением стала Гвен, крикнувшая продолжать. Мне нужно было согнуть ногу и прижать ее к боку Ника, а ему – целовать мою шею.

– Вот так, вот так, – крикнула Гвен, ее голос потом вырежут. – Выгни шею сильнее, Тейт.

– Да, дай ей то, чего она хочет, Тейт, – шептал Ник у моего горла, его лицо было скрыто от камер. – И расскажи, почему мистер Напряженность выглядит так, словно ему испортили день рождения.

Мой стон для камеры был фальшивым, но слова Ника привлекли мое внимание по-настоящему.

– Я играю его бабушку в этой сцене. Ясное дело, ему это не нравится.

– Не думаю, что причина в этом.

Мне не понравилось, как меня взбудоражила эта новость, потому что Сэм не имел никаких прав расстраиваться из-за этих кадров. И меня это тоже должно мало волновать. Я на работе.

Мы остановились на смену батареи в микрофоне, и я уставилась на балки над головой. На съемках так постоянно: то спешка, то ожидание. И слишком много времени на размышления.

Я снова испытывала желание вырваться из замкнутого пространства, куда сама же себя и загнала. Я хотела наплевать на все и рассказать Нику правду.

– Я говорила тебе, что в молодости у нас был роман.

– И он целых десять лет злится.

– Он – тот… – я сделала паузу, не зная, как далеко хотела зайти. С Ником было легко, и признаваться тоже. Даже сейчас он не давил, просто накручивал на палец прядь моих волос и ждал, продолжу я или нет. Будто я могла решать. Все, что касалось Сэма, по ощущениям не было моим решением. Но один раз, поделившись правдой с парнем, я обожглась и не хотела повторения.

Я заговорила едва слышным шепотом:

– Ладно, Ник, только никому: именно Сэм рассказал газетам, что я – дочь Яна Батлера. Он продал историю, а потом пропал, и я не видела его до нашей недавней встречи.

Ник хороший актер, его реакция осталась почти незаметной.

– Ладно, – сказал он и слабо кивнул. – Это многое объясняет. Ого, – через минуту он добавил. – Вот козел.

Я выпрямила ногу под одеялом, чтобы было чем заняться. Я ощущала беспокойство. Я не хотела защищать Сэма, но в груди разгоралось странное чувство.

– У него на то была хорошая причина, – сказала я. – И теперь я это знаю, но избавиться от обиды и гнева, которые я хранила столько лет очень сложно.

– Логично, – Ник поднял взгляд. – Он все время смотрит на тебя. С желанием в глазах.

– Нет. У него есть жена. Ты сам видел, как он каждый вечер ходит ей звонить. Просто ему неловко присутствовать на этих сценах.

Ник пожал плечами, ни капли не поверив.

– Как скажешь. Он дурак, если не понимает, что упустил, какими бы ни были на то обстоятельства. Мне плевать, хороший он сейчас или нет. Даже если бы он был одинок, не связывайся с ним больше. Предатели не меняются.

Я притихла, и Ник посмотрел мне в глаза.

– Ты знаешь, я никому не расскажу, – тихо добавил он. – И мне хотелось выяснить о тебе хоть какие-то подробности, но лишь потому, что твое молчание вызывало дикое любопытство. Можешь мне доверять.

Я не сказала, но знала, что по моим глазам он видел: «Я очень на это надеюсь».

Гвен сообщила, что мы готовы продолжать, и как только Ник начал снова двигаться, я знала, что практически полностью скрыта от камер, по крайней мере, до съемок крупным планом. Я представляла, как Ник выглядел сверху, как мой силуэт выглядел под одеялами, гадала, ревновал ли Сэм Брэндис, и почему крохотной частичке во мне нужно было жалкое утешение, что и Сэму не просто.

Глава 23

К этому этапу съемок работники фермы «Руби» привыкли к ночному хаосу у костра, который мы создавали, и к захвату обеденного зала в Доме общины. Многие из них присоединялись к нам. После заката становилось холодно, так что на этот раз в доме было людно. Кто-то притащил бильярдный стол в главный зал. Нашлась и старая ржавая караоке-машина. Смелая – или ненормальная – душа передала пару бутылок текилы, никто не отказывался глотнуть, янтарные бутылки летали по толпе.

Мне нужно было рано вставать, и я пила вино, не хотела страдать еще и от головной боли. В мои уши лились разговоры в нашем спокойном кругу, порой я роняла пару слов, но из поля моего зрения ни на секунду не выпадал Сэм, который находился в дальней части комнаты.

Пару раз я ловила на себе его взгляд, и он сразу отворачивался, понимая, что попался. С ним находились Гвен и Девон, но Сэм их явно не слушал. А потом я увидела, что на столе перед ними лежал Vogue с моей фотографией на обложке. У меня вылетело из головы, что журнал вышел сегодня. Они выбрали фото в стиле Одри Хепберн, ту, что напомнила мне о себе.

Я оторвала взгляд от журнала и почувствовала, что Сэм смотрит на меня. Увидев обложку, подумал ли он о том же, что и я? Прочел ли биографическую справку, полную расхожей лжи о моем возвращении в Голливуд, в которой нет и строчки о человеке, так сильно изменившем мою жизнь? На самом ли деле в его глазах промелькнула вспышка боли?

Было сложно отрицать слова Ника – я знала Сэма давно, видела желание на его лице. Но он не подошел, ничего не сказал о сегодняшних сценах. Может, я ошиблась, и никакой связи не возникло между нами прошлой ночью на траве. Я все время в таком ошибалась.

Сэм встал и, к моему удивлению, не пошел наверх для звонка Кэти. Он устремился к выходу, и я ощутила желание пойти следом и разобраться. Может, хотела высказать ему за то, что создает вокруг меня слишком сложную эмоциональную обстановку. Я не хотела желать его. Мне не нравилось, что я бросилась бы целовать его, если бы могла. Вот в чем наша проблема – в этой вынужденной близости, мучительной и постоянной, которая делает весь мир ничтожным.

Я обогнула столы и вышла за дверь в прохладу ночи. Шаги Сэма хрустели по гравию впереди, и мне пришлось ускориться, чтобы его догнать. Когда мы отошли довольно далеко от дома, я его окликнула:

– Сэм! Постой.

Он удивленно обернулся, и его взгляд застыл в напряжении.

– Что случилось?

– Это мой вопрос. – Вытянув руку, я мягко стукнула его по плечу. – Что происходит?

Он прищурился.

– О чем ты?

– Не надо так, – а внутри все сжималось. Все совсем не так, вокруг меня сплошь мои собственные иллюзии? Я пытаюсь наладить наши отношения, так почему он не старается? – Ты странно вел себя после утренних съемок.

Сэм скривился и отвел взгляд. Мне не нравилось, как каждая мелочь напоминает мальчишку в саду: наклон головы, разворот плеч, даже холод вокруг нас.

В ответ я получила лишь:

– Прости, если показался странным.

– Ты можешь хотя бы сказать, почему? Если было неловко, мог выйти, – правда потекла из меня. – Из-за тебя я чувствую, словно поступила плохо.

– Это не так.

Я рассмеялась.

– Конечно. Просто пытаюсь понять, что случилось.

Сэм вдохнул – казалось, пауза длилась годами – и сказал:

– Думаю, мне сложно из-за Ника и всего остального.

Я сморщила нос, пытаясь понять.

– Из-за Ника?

Сэм посмотрел на меня.

– Да. Ты и Ник. Я с трудом мог смотреть на вас. – Он рассмеялся, провел рукой по волосам и отвел взгляд. – Понимаю, что это съемки. Я же сам все это придумал, верно? Но ты была обнажена. И он… – Он прервался на ругательства. – Ох, говорю как маньяк.

– Да, но ты продолжай.

Сэм посмотрел на меня.

– Я ревновал. Этот поцелуй казался таким реалистичным. Вы и раньше целовались, хотя ты и говорила, что этот эпизод ничего не значил. Понимаю, что это нечестно.

– По миллиону причин, – согласилась я сдавленным голосом. Мне совершенно претило быть чьей-то ментальной игрушкой.

Где-то скрипнула ветка дерева, и каждая секунда нашего молчания прошла через меня осознанием. Я была готова к тому, что он тут же откажется от своих слов. Эта честность Сэма кружила голову.

– Выбор сделан много лет назад. И понимаю, что с этим нужно смириться. Я исправлюсь, – сказал он.

– Как это понимать? «Исправлюсь»?

– Постараюсь держать себя в руках, я об этом. Заткну свою ревность.

– Боже, – теперь меня распирало от ярости. – Прошу, скажи, что ты шутишь. У тебя есть жена, Сэм. А дома ждут дети. Нельзя так просто уехать от семьи на пару месяцев и делать вид, что расстроился при виде меня, играющей секс в сцене, которую сам же и написал.

Он нахмурился, и тени на его лице подчеркнули годы, пролетевшие между нами.

– Женат?

– Твоя жена? По телефону? Я слышала, ты говорил с Кэти. А девочки?

Лицо Сэма посветлело.

– Кэти – моя бывшая жена, Тейт. Бывшая.

Земля качнулась подо мной.

– Ох.

– Все это время ты думала, что я – женат?

Да, думала.

– Мы развелись три года назад, но остались друзьями, – сказал он. – Она встретила нового парня пару лет назад, у них родились близнецы. У одной из девочек не все благополучно, она перенесла операцию на сердце.

– Ох, мне так жаль.

– Она будет в порядке, – Сэм махнул рукой. – Малышка крепкая и сильная.

Я не знала, какое чувство было сильнее: облегчение или горечь. Облегчение, что Сэм не женат. Горечь, что Сэм одинок.

– И как давно…

К счастью, он меня понял.

– Мы встретились, когда мне было двадцать девять. Довольно быстро сыграли свадьбу, – он провел ладонью по бороде. – Уже потом пришло осознание: я просто хотел, чтобы Лютер и Роберта увидели меня крепко стоящим на ногах. Чтобы не переживали за меня. Через три года мы расстались.

Я пыталась уместить новую информацию в историю, которую создала – картинку с ним, идеальной женой, идеальной жизнью – и не могла. Я так долго злилась, и уже даже не знала на что. На его жизнь или на свои ошибки?

– Я не был отличным мужем, – он сделал паузу и прищурился. – Она – прекрасная женщина, и мне повезло, что мы все еще не потеряли нашу связь. Послушай, я сразу рассказал бы тебе все. Почему ты не спросила?

– О чем бы я спросила?

– О чем угодно. О жене, которая, как ты думала, у меня есть. О дочерях. Если бы поговорила со мной, мы избежали бы не меньше половины проблем.

– Из-за твоей репутации, – сказала я, сердце забилось быстрее. – И из-за того, что защита моих чувств и моей правды всегда на первом месте в твоем списке приоритетов.

– Ты сказала мне не лезть, и я держался в стороне, только говорил, как хорошо тебе удавалась роль. Каждый раз, когда мы доходим до крайностей, ты выдумываешь себе невесть что. Хочешь правду? – спросил Сэм, сунув руки в карманы и склонившись ближе. – Мне не нравилось видеть тебя с Ником. Не нравилось смотреть на вас в постели. Я не имею права, но ничего не могу с этим поделать. Каждый раз, когда ты близко, я не могу коснуться, притянуть тебя ближе. Могу только сидеть и об этом думать. Ты красивая и амбициозная. Ты все еще… – он замолк и покачал головой. – Я должен понять, что имел и потерял. Но нельзя жалеть себя, да? Выбор сделан, – он отошел от меня на шаг. – Мне с этим жить, – еще шаг. – Я извинюсь еще миллион раз, клянусь, просто можно сегодня побуду в хреновом настроении?

Сэм повернулся и пошел прочь. Он шагал в сторону дальней парковки, где стояли длинные полуприцепы со съемочным оборудованием.

– Куда ты идешь? – я торопливо перебирала ногами, отставая на пару шагов. Подо мной хрустел гравий, так что Сэм должен знать, что я иду следом.

– В свой грузовик.

Я споткнулась о какую-то палку. Было темно, лишь звезды мерцали наверху.

– А что потом?

– Не знаю.

Мы шли в тишине, шуршание гравия не перебивало стрекот сверчков в траве. Я могла повернуться и уйти в свой домик, выпить бокал вина и все обдумать: ревность Сэма, вину Сэма, великолепие Сэма. И смесь радости, истерики и гнева, бурлящую во мне. Но я не закончила этот разговор.

Потому шла за ним во тьму.

Можно назвать меня тряпкой? Мы уже несколько недель снимаемся в какой-то глуши, а он говорит, что сожалеет и ревнует… И все? Четырнадцать лет, а я готова вернуться к тому, на чем мы расстались?

Я ненавидела себя, но не могла остановиться. Голос во мне говорил: «Ты стираешь черный слой. Узнай, что под ним. Не сбегай, будь настойчивой и не отступи».

Сэм замедлился перед большим красным грузовиком – наверное, арендованным – и, склонив голову, прижал ладони к капоту. Его пальцы были длинными, ладони – широкими. Я знала эти ладони, эти пальцы, то, как они сжимают и хватают. Я знала эти руки, эти плечи и эту шею.

– Ты решил, куда поедешь? – спросила я.

Сэм повернулся.

– Нет.

– Собираешься просто отступиться и сбежать?

Он зарычал, сделал шаг вперед и вплотную приблизился ко мне.

– Что ты хочешь от меня услышать, Тейт? Что я должен сказать? Что пытаюсь разобраться в себе? Стараюсь держать себя на расстоянии, потому что схожу с ума рядом с тобой? Все это? Это правда. Когда ты так близко, меня разрывает на куски и… Что ты хочешь услышать?

Я отпрянула на шаг и не выдержала. Мой голос эхом отскакивал от грузовиков вокруг нас.

– А что я должна сказать? Что рада твоему разводу? Удовлетворена, потому что ты разбил мое сердце не ради веселья? Сколько еще мне тут унижаться? Ты меня ранил! Не пытался отыскать все эти годы. Но я тут, иду за тобой на чертову парковку, пытаюсь вернуться к тебе!

Жар, исходящий от груди Сэма, пьянил. Я выпила два бокала вина, но казалось, будто целую бутылку. Рядом со мной он был таким огромным. Я подняла ладонь, опустила ее над его солнечным сплетением. Дыхание Сэма сбилось, он сжал мое запястье.

– Не так.

– А как? – я махнула свободной рукой. – Как-нибудь никогда?

– Не когда ты злишься.

– Это я злюсь? – сказала я, резко рассмеявшись.

Он отпустил мою руку и задрал голову к небу.

– Я не злюсь, Сэм. Я в смятении.

– Это лучше?

Еще одна деталь к общей картине – он думал, что только ему решать, когда или как это произойдет? Я шагнула ближе, скользнула ладонью выше и обвила рукой его шею. Привстала на носочки и замерла в дюйме от его губ. От Сэма пахло вином и клубникой из десерта, и это был удар в самое сердце: в тот день у него был вкус клубники, и мы ели ягоды под деревом, а потом он бережно уложил меня в кровать и подстелил под меня полотенце.

Я чувствовала, как тело Сэма дрожит под моей ладонью, и, положив другую руку на его грудь, ощутила биение сердца, этого бесценного сокровища за каменной стеной. Я гадала, что оно чувствовало, сколько раз билось с такой болью, что Сэм задавался вопросом, не умирает ли.

Он сделал это со мной.

Была ли я его единственной ужасной ошибкой?

Я толкнула Сэма, и он отпрянул к грузовику. Мои ладони опустились на его рубашку, сжали хлопок в кулаках. Хотелось сорвать с него одежду, впиться в кожу и вытащить сердце.

Широкие ладони медленно опустились на мои бедра, останавливая.

– Чего ты хочешь, Тейт? – Сэм прикрыл глаза. – Чтобы я ушел? Остался? Я не знаю правильного ответа.

Нужно ли отвечать? Он умен, сам может понять. Я устала, что правду не удается сдержать никакими барьерами: я хотела, чтобы он желал меня. Чтобы страсть пожирала его изнутри, как смертельная болезнь. Я стояла, глядя на него, на его широко распахнувшиеся глаза. На то, как нерешительность на его лице сменяется сомнением, а затем облегчением. Сэм отрывисто склонялся ко мне, будто давал шанс передумать.

Его губы просто нежно прикоснулись к моим, но я словно сорвалась и не могла остановиться. Он издал хриплый звук радости, и я вспомнила, каково это – стоять на носочках, обвивать его шею, притягивать к себе, требуя больше и глубже, желая почувствовать его язык и услышать волшебный стон, словно великан умоляет о сокровищах.

Сэм сжал мою талию, удерживая мои бедра вплотную к своим. Он придвинулся, зубы задели мою губу, нежно прикусили, потянули, и гнев и обида четырнадцати лет полились из меня. Я с силой впилась в его волосы, дернула и укусила в открытую шею. Сэм вскрикнул, схватил меня одной рукой и, прижав к боку, грубо поднял.

Открыв заднюю дверь грузовика, он швырнул меня внутрь, и я отпрянула от него вглубь, будто он был хищником, а я – жертвой. Или, наоборот, я была паучихой, заманившей его обещанием дать то, что он никогда не получит.

Как же я хотела, чтобы все мечты и желания Сэма были только об этом. Монетка в фонтан. Первая звезда. Ресница. Одиннадцать часов одиннадцать минут. Только чтобы это повторилось.

Дверца захлопнулась за ним, и в кабине стало тесно, но ему было все равно. Он сел на колени, задрал юбку моего платья до бедер, стянул с меня нижнее белье и посмотрел на меня так, словно хочет прижаться ртом ко мне там. Но нам не хватало места, чтобы он мог устроиться между моих ног.

Его ладонь потянулась к брюкам, расстегнула их, и я помогла ему высвободиться. Я не сдержала вскрик, вспомнив и это. Его вес и жар. Звуки, которые он невольно издавал.

Сэм подтянул меня ближе, под себя, просил не говорить ни слова, ни единого слова, «потому что невозможно, чтобы это была ты, я не могу быть в тебе, слышать тебя, чувствовать тебя».

Его отчаянное бормотание разбило меня. Света почти не было, но след от укуса на шее был заметен. Смятение на лице. Он прижался к моему бедру, и мы замерли.

Я состою из миллиона вопросов. Или всего из двух: «Ты хочешь этого? Или это часть искупления?».

– Ты пожалеешь об этом? – спросил он.

Возможно. Но будет невыносимо, если Сэм сейчас уйдет, возьмет себя в руки и хлопнет дверью грузовика.

– Я пожалею больше, если мы остановимся.

Он склонил голову, прижав подбородок к груди, словно размышлял, устраивало ли это его. Но мне нужно было касаться. Я расстегнула его рубашку пуговица за пуговицей, погладила твердую и гладкую грудь. Сэм был целым континентом, нет, всем миром, распростертым надо мной.

Пальцы задели его соски, спустились к животу, мышцы напряглись под моими ладонями. Я провела по мягким волоскам, нашла его и решила за нас обоих, притянув его к себе.

Бедра Сэма двинулись вперед, он чуть сместился, уперев ногу в пол, другую согнув на сидении. Поднял мои ноги, и я обвила ими его талию. И до меня донесся судорожный выдох, звук облегчения в страдании. Как сон на поле боя.

– Тейт, – сказал Сэм и прижал голову к моему плечу. – Ты не знаешь, что со мной делаешь.

Я пыталась сказать телу: «Сосредоточься на этом, не вспоминай, не сравнивай», – но было сложно, потому что никто не ощущался как Сэм. Между тем разом и этим не было армии мужчин, и не было никого такого высокого и широкого, способного закрыть небо над головой или траву подо мной, дающего мне только себя. И эти уникальные ощущения вызвали отголосок и всплеск в глубине, в той древней части мозга, что хранит идеальные моменты: «Видишь. Этого ты ждала».

Но я получила даже больше. Сэм отдавал мне все глубокими толчками, его рот был на моей шее, ладонь сжимала мои ягодицы, притягивая к нему, на него, а потом он потянулся между нами, его большой палец нашел то, что хотел, стал двигаться кругами. В тусклом свете я видела, как он двигается, как его живот напрягается и что это делает со мной. Ему было приятно, было так хорошо и быстро, что он почти кончал, хотя мы только начали.

Моя спина выгнулась над мягкой кожей сидения, и Сэм приподнялся, придерживая меня. Он говорил мне, что кончает, произносил мое имя снова и снова, а когда пришел к финишу, издал звук, какой я еще не слышала. Его вскрик был приглушен моей кожей.

А потом повисшую тишину нарушали лишь стрекот сверчков и шумное дыхание. Сэм замер, медленно сел, удерживая меня на себе. Наверное, он хотел смотреть на меня. И ждал, что я буду смотреть на него. Но это было выше моих сил. Казалось, что я рассыплюсь, если посмотрю ему в глаза, так что сосредоточилась на его челюсти.

Крепкие ладони легли на мою шею.

– Ты в порядке?

– Пока не уверена.

Сэм склонился, прижался губами к моему плечу.

– Признаюсь, мне не нравится такой ответ.

– Лучше варианта сейчас нет, – буря эмоций была такой силы, что у меня не было ни шанса разобраться во всем этом в этом тесном пространстве, в такой близи к Сэму.

Его губы нежно двигались от моего плеча к шее и подбородку.

– Я сделаю все, чтобы вернуть тебя.

– Ты не пытался меня найти. Ты не боролся.

– Решил, что не имею права.

Я закрыла глаза и уткнулась лбом в его плечо. С этим нельзя поспорить. Если он оттолкнул меня, я оттолкнула бы его в ответ. Но эта осторожность ощущалась, как отстраненность.

– Мне не было ни с кем так хорошо, – сказал Сэм.

– Не тебе одному.

– Тейт, давай все обсудим. У нас есть шансы? Для меня это не просто секс.

– Для меня тоже.

Сэм обхватил мое лицо, повернул к себе и поцеловал, и тогда у меня получилось закрыть глаза. Я одновременно испытывала и облегчение, и тошноту – хотелось встать и уйти, продемонстрировать идеальное завершение сцены «разбить сердце на пике любви», но тело таяло от его прикосновений. Я отогнала рефлексию. Я хотела всего этого, хотела Сэма, я там, где должна быть.

И выдержу последствия.

– Мы на заднем сидении грузовика, – Сэм рассмеялся при поцелуе. – Но я не хочу уходить. Ни за что.

И тут он напомнил, что все еще во мне, наполовину твердый. Один поцелуй перетекал в другой, и я затерялась, голова кружилась от его вкуса. Ладони скользнули по моим плечам, за спину, расстегнули платье. Мы словно все делали задом наперед – раздевались после секса – и вскоре Сэм опустил ткань по моим рукам и прижался губами к моей ключице.

Слова полились из меня:

– Я в порядке. Вот мой ответ. Лучше, чем в порядке, – как приятно запустить пальцы в его волосы. – Я скучала.

И его ладони из нежных стали голодными, отчаянными. Я прижала его голову к себе, он поймал мою грудь губами, сжал другую ладонью, и мы снова начали двигаться.

Глава 24

Просто не верится, что еще вчера мы работали, а уже сегодня отмечаем завершение съемок. Вроде совсем недавно мы с Марко впервые приехали на ферму и встретились с Девоном. И вот сейчас я настолько увлеклась мыслями о том, что произошло прошлой ночью, что даже слегка растерялась, заметив нескольких ребят из съемочной группы, которые прошли мимо моего домика при полном параде, а не свитерах и джинсах, как обычно.

Музыка на празднике играла так громко, что ее было слышно далеко за пределами Общинного дома. Сейчас шел «золотой час» – едва уловимый момент, когда солнце еще видно над горизонтом, но оно вот-вот пропадет. Сцены, снятые в таком свете, всегда меня завораживали, но миг был мимолетным, небо менялось от голубого до оранжевого слишком быстро.

С каждым шагом становилось все темнее, тени длиннее, но они исчезали, стоило Общинному дому предстать перед глазами.

В главном зале было многолюдно, передавались напитки, тарелки наполнялись доверху. Даже обслуживающий персонал и тот умудрялся развлекаться.

Я разглядывала толпу. Я бы с удовольствием притворилась скромницей, которая не ищет его в толпе, но я сама понимала, что это ложь. Я не видела Сэма после случившегося в грузовике. Он проводил меня к моему домику на рассвете, чтобы избежать неловкого столкновения с Девоном, который придет меня будить. Сэма легко заметить – он почти на голову выше всех остальных – но я его нигде не видела.

– Не меня ищешь? – спросила Шарли. На ней были лосины, длинный свитер, а на лице – голливудский макияж. Она обняла меня за плечи, и я прижалась к ней в ответ.

– Конечно, – соврала я, и, наверное, мы обе об этом знали.

Официант прошел с подносом с газированными розовыми коктейлями. Шарли взяла два и, передавая один мне, окинула взглядом толпу, отпивая маленький глоток.

– Не верится, что скоро домой.

Я взяла бокал, стараясь открыто не пялиться на дверь с надеждой, что замечу там пришедшего на вечеринку Сэма.