355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Кристина Лорен » О нём (ЛП) » Текст книги (страница 1)
О нём (ЛП)
  • Текст добавлен: 15 марта 2018, 21:30

Текст книги "О нём (ЛП)"


Автор книги: Кристина Лорен



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Кристина Лорен
О нём


Автор: Кристина Лорен

Название: «О нем»

Жанр: слэш, ЛГБТК+, YA

Серия: вне серий

Возрастное ограничение: 14+

Русифицированная обложка: Оля Грачева

Перевод и оформление: Ruby_Miller специально для группы https://vk.com/rubymiller

Книга предназначена только для ознакомительного чтения.

Публикация данного материала без ссылки на переводчика и группу строго запрещена.

Пожалуйста, уважайте чужой труд.







Посвящается Мэтти, потому что без тебя этой книги не было бы.


И каждому подростку, которому просто необходимо это услышать:

ты идеален. Именно такой, какой есть прямо сейчас.


«А любовь – это любовь, любовь, любовь, любовь. Не отмести в сторону и не убить».

(Лин Мануэль Миранда)


ГЛАВА ПЕРВАЯ

Окончание зимних каникул очень похоже на стартующий круг почета. Позади семь семестров нашей школьной жизни, и остался только один – символичный – последний. Мне хочется отпраздновать это со среднестатистическим размахом: на несколько бестолковых часов нырнув в кроличью нору Ютуба. К сожалению, этому не бывать.

Потому что рядом со мной на кровати лежит Отем и сверлит меня взглядом в ожидании, когда я объяснюсь.

Мое расписание составлено не до конца, а занятия начнутся уже через два дня, и лучшие предметы разбирают как горячие пирожки, и вообще – «Это так типично для тебя, Таннер».

В общем-то, она не ошибается. Это действительно типично для меня. И мне на ум постоянно приходит метафора, что в наших отношениях она муравей, а я стрекоза. Так было всегда.

– Все хорошо.

– Все хорошо, – повторяет она и бросает карандаш. – Тебе бы футболку с такой надписью.

Отем моя опора, мое убежище, лучшая из лучших – но когда речь заходит об учебе, она становится невероятно дотошной. Я переворачиваюсь на спину и смотрю в потолок. На день рождения Отем в девятом классе – спустя год, как я переехал сюда, и она взяла меня под свое крыло, – я подарил плакат с котенком, прыгающим в ванну с клубками. Плакат по-прежнему висит на том же месте. Котенок, конечно, милый, но в одиннадцатом классе его невинная простота омрачается нелепостью самого факта наличия подобного постера. Поэтому поверх мотивационной фразы «ПОГРУЖАЙСЯ С ГОЛОВОЙ, МАЛЫШ!» я написал то, что предположительно и имел в виду автор: «НЕ БУДЬ СЛАБАКОМ!»

Должно быть, с моими правками Отем согласна, раз не сняла плакат.

Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на нее.

– Почему ты так беспокоишься? Это же мое расписание.

– Я не беспокоюсь, – отвечает она, с хрустом уминая крекеры. – Но ты и сам знаешь, как быстро разбирают интересные предметы. И я не хочу, чтобы ты в итоге пошел на оставшуюся органическую химию к Хою, ведь он задает вдвое больше домашки, а это значит, что я буду отрезана от мира.

Отчасти это правда. Ходить к Хою на химию значит отрезать ее от остального мира – из нас двоих машина только у меня, и большую часть времени я Отем повсюду вожу. Но на самом деле она терпеть не может, что обычно я дотягиваю до последнего, а потом все равно умудряюсь получить желаемое. Мы с ней хорошо учимся, но каждый по-своему. Оба с отличием прошли АСТ-тест, но если Отем подходила к учебе неугомонной ищейкой, я же был похож на кота, валяющегося на залитом солнцем подоконнике. Если задание мне по силам и представляет интерес, так и быть, я за него возьмусь.

– Да, твоя жизнь вне учебы – наш основной приоритет, – я ложусь поудобней и смахиваю с руки крошки от крекеров, на которых лежал. Они оставили еле заметный след на коже, как мелкая галька на пляже. Отем пора перенести свою дотошность на уборку. – Отем, господи. Ты поросенок. Только взгляни на кровать.

В ответ она лишь засовывает еще несколько крекеров в рот, насыпав крошек на простыню с изображением Чудо-Женщины. Рыжие волосы Отем собраны в растрепанный пучок, и на ней сейчас все та же пижама со Скуби-Ду, в которой она ходила еще в четырнадцать лет. Она ей по-прежнему впору… в основном.

– Если ты когда-нибудь приведешь сюда Эрика, – говорю я, – он будет в ужасе.

Эрик – наш друг и один из немногих не мормонов в нашем классе. Думаю, чисто технически он все-таки мормон, как минимум из-за родителей. Таких обычно называют «Джек-мормон». Они употребляют алкоголь и кофеин, но при этом достаточно активно участвуют в делах церкви. «Пользуемся всем лучшим из обоих миров», — как он говорит. Хотя очевидно, что большинство учеников-мормонов Прово Хай Скул с ним не согласны. Когда дело доходит до социума, быть Джеком-мормоном означает не быть мормоном вообще. Как я, например.

Из ее рта вылетает несколько кусочков крекера, когда Отем кашляет и изображает отвращение.

– Я не подпущу Эрика к своей кровати.

Но тем не менее я здесь, лежу на ее кровати. Тот факт, что я в принципе допущен в спальню Отем, свидетельствует о большом доверии ее матери по отношению ко мне. Или же миссис Грин чувствует, что между нами двумя ничего быть не может.

Однажды мы попробовали, это случилось на зимних каникулах в девятом классе. На тот момент я жил в Прово пять месяцев, но влечение между нами возникло практически мгновенно – сдобренное почти одинаковым расписанием и общим ощущением себя лишним среди учеников-мормонов. К сожалению, с моей стороны влечение исчезло, как только дело дошло до дела, и каким-то чудом мы сумели избежать неловкости после ни к чему не приведших поцелуев. И больше я рисковать не готов.

Кажется, вслед за мной Отем так же ясно ощущает, что мы лежим слишком близко, и оттягивает низ своего пижамного топа. Я сажусь и прислоняюсь к деревянному изголовью. Так безопасней.

– Что у тебя первым уроком?

Она заглядывает в свое расписание.

– Поло. А потом современная литература.

– У меня то же самое, – стащив у нее крекер, я – как цивилизованный человек – съел его, не уронив ни крошки. Проведя указательным пальцем по списку, я начинаю понимать, что с этим семестром проблем не будет. – В целом, расписание нормальное. Нужно только добавить что-то на четвертый урок.

– Ты можешь добавить Семинар, – радостно хлопает в ладоши Отем.

Ее сверкающие глаза почти освещают темную комнату: Отем мечтала об этом курсе с девятого класса.

Семинар – я абсолютно серьезно, в школьных газетах это слово всегда пишут с большой буквы – это настолько пафосный курс, что дальше просто некуда. «КНИГА ЗА СЕМЕСТР» – бросает вызов его программа. Можно подумать, подобное возможно только на их занятиях. Или что обычный человек за четыре месяца не в состоянии сложить слова и сам. Четыре месяца – это же целая жизнь.

Туда принимают только тех учеников, кто прошел хотя бы один курс углубленного английского и за прошлый семестр имеет средний балл как минимум 3,75. Так что из семидесяти учеников учитель берет лишь четырнадцать.

Два года назад в Нью-Йорк Таймс вышла статья, назвавшая Семинар «блестящим курсом с амбициозной программой, которым самоотверженно руководит автор бестселлеров, бессменный Тим Фудзита». (Эта цитата была напечатана, увеличена чуть ли не в тысячу раз и повешена в рамке у кабинета администрации. В ответ на это я всегда злоупотреблял разными непечатными наречиями, что Отем называла мелочностью). В прошлом году выпускник Себастьян Бразер прошел курс Семинара, и какое-то крупное издательство выкупило права на его рукопись. Не зная, кто он, я слышал его историю тысячу раз. Сын епископа! Написал фэнтези-роман! Понятное дело, это впечатляло. Мистер Фудзита отправил рукопись агенту, а тот – своим людям в Нью-Йорк, потом за нее даже возникла борьба, а потом – бум! – и вот он зачислен в Университет Бригама Янга, что через дорогу, и явно отложил свое грядущее миссионерство, чтобы отправиться в книжный тур. И практически стал новым Толкином.

Или Л. Роном Хаббардом. Хотя мормонам вряд ли придется по душе такое сравнение. Они не любят, когда их имена смешивают с последователями разных культов. С сайентологами, например.

В любом случае, сейчас Семинар – это единственное – за исключением футбольных матчей УБЯ [Университет Бригама Янга – прим. перев.] и огромного количества мормонов, – что соотносят с Прово.

– Тебя приняли? – скорее утверждаю, нежели спрашиваю я, совершенно, впрочем, не удивляясь. Этот курс для Отем много значит, и помимо соответствия всем требованиям, она поглощала книги одну за другой, надеясь, что однажды напишет свою.

Она улыбается. А улыбка безбрежная, как океан.

– Крутышка.

– Ты тоже сможешь попасть, если поговоришь с Фудзитой, – говорит она. – У тебя проходной балл. И пишешь ты хорошо. А еще он обожает твоих родителей.

– Да ну, – я готов ждать ответа о зачислении из любого колледжа, лишь бы не местного – мама умоляла меня подать заявку за пределами этого штата – и он будет положительным, только если закончу последний семестр с хорошими оценками. Независимо от того, что дело мне представляется несложным, искушать судьбу все-таки не стоит.

Отем покусывает свой многострадальный ноготь.

– Потому что тогда тебе придется, ну, сам знаешь – закончить начатое?

– Но ведь с твоей мамой я закончил? Понимаешь, о чем я?

Она дергает за волоски на моей ноге, и я пронзительно взвизгиваю.

– Таннер, – сев на кровати, говорит она. – Я серьезно. Тебе будет полезно. Запишись со мной на этот курс.

– Ты так говоришь, будто уверена, что мне хочется.

Сердито посмотрев на меня, она ворчливо произносит:

– Это же Семинар, придурок! Все на него хотят.

О чем я и говорил. Она поставила этот курс на пьедестал, и это настолько глупо, что я чувствую необходимость быть защитником при Будущей Отем, когда она выйдет в большой мир и начнет вести свои девичьи битвы в стиле Гермионы. Поэтому я улыбаюсь ей своей самой неотразимой улыбкой.

– Хорошо.

– Может, ты беспокоишься, что не сможешь придумать ничего интересного? – интересуется она. – Я тебе помогу.

– Да ладно. Я приехал сюда, когда мне было пятнадцать – и, думаю, мы оба с тобой согласимся, это было не лучшее время для переезда из Пало-Альто (Калифорния) в Прово (Юта) – без друзей и с полным ртом брекетов. Так что у меня полно историй.

Не говоря уже о том, что я наполовину еврей, квир [от англ. queer «странный» – термин, для обозначения любой модели поведения, отличающейся от традиционной – прим. перев.] и живу в городе мормонов и натуралов.

Последним я ни с кем не делюсь, даже с Отем. В Пало-Альто не было проблемой, когда в тринадцать лет я обнаружил, что идея целоваться с парнями мне нравится так же сильно, как и идея целоваться с девушками. Здесь же это будет огромной проблемой. Да, Отем моя лучшая подруга, но я не хочу рисковать. Что, если внезапно выяснится, что она прогрессивная лишь в теории, а на практике ей не понравится, что в ее спальне сидит парень с нетрадиционной ориентацией?

– Брекеты были у всех, и с тобой дружила я, – она снова плюхается на спину. – И потом, быть пятнадцатилетним мало кому нравится, Таннер. Это период внезапных месячных и стояков некстати, где-нибудь в бассейне, например. Прыщей, тревог и полного непонимания, как себя вести. Так что гарантирую, что за неимением лучшей идеи для книги десять человек из пятнадцати будут писать о школьных трудностях.

Мысленно пролистав события своего прошлого, я чувствую, как внутри что-то кольнуло: может быть, она и права. Может, я и правда не смогу придумать ничего интересного и глубокого, а художественная литература рождаться в глубинах души. Меня поддерживают родители – иногда даже слишком. У меня есть сумасшедшие, но замечательные многочисленные родственники. Умеренно кошмарная и повернутая на эмо-культуре сестра. Своя машина. Я мало что знаю о серьезных проблемах.

Но, решив поупрямиться, я щипаю Отем за ногу.

– Ну а что такого глубокого в тебе?

Это, конечно, шутка. Отем о многом может рассказать. Ее отец погиб в Афганистане, когда ей было девять. После чего ее мать – озлобленная и убитая горем – разорвала отношения с мормонской церковью, что в этом городе приравнивается к дезертирству. Больше девяноста процентов населения принадлежат к Церкви СПД [Церковь Иисуса Христа Святых Последних Дней – прим. перев.]. Поэтому быть другим – значит оказаться за пределами активной общественной жизни. Плюс ко всему, они с Отем с трудом перебиваются на одну зарплату миссис Грин.

Отем невозмутимо смотрит на меня.

– А я понимаю, почему ты не хочешь за это браться, Танн. Придется ведь пахать. А ты тот еще лентяй.

***

Сначала Отем уговаривала меня пойти на этот идиотский курс, но сегодня, по дороге в школу в первый день после зимних каникул, ее задело, когда я сказал ей, что меня приняли.

Она сверлит меня взглядом, пока я сворачиваю на Бульдог Бульвар.

– И что, Фудзита тебя принял? – спрашивает она. – Вот так просто?

– Одди, ты спятила, если злишься из-за этого. Ты сама-то понимаешь?

– И… что? – говорит она, не обращая внимания на мой риторический вопрос и глядя вперед. – Значит, будешь ходить?

– Ага. Почему нет? – я заезжаю на студенческую парковку и ищу свободное место где-нибудь поближе к входу, но, поскольку мы опаздываем, естественно, ничего удобного уже не осталось. Так что паркуюсь позади здания.

– Таннер, ты вообще понимаешь, что это такое?

– Как я мог учиться в этой школе и не знать о Семинаре?

Отем агрессивно смотрит на меня, потому что я ответил ей насмешливым тоном, который она терпеть не может.

– Тебе придется написать книгу. Целую книгу.

Мое терпение лопается с присущим мне спокойствием: я чуть сильнее обычного открываю дверь и выхожу на мороз.

– Одди, какого черта? Кажется, именно ты уговаривала меня подать заявку.

– Да, но ты не должен этого делать, если сам не хочешь.

Я демонстрирую улыбку, которая так нравится Отем. Конечно, мне не стоило бы, но иногда приходится пользоваться всеми доступными приемами.

– Тогда не надо было обзывать меня лентяем.

Она издает сердитое рычание, которое, в свою очередь, нравится мне.

– Ты счастливчик, о чем даже не подозреваешь.

Не удостоив ее ответом, я достаю из багажника рюкзак. Она совершенно сбила меня с толку.

– Ты ведь понимаешь, что я имею в виду? Что для тебя это было легко? – догнав меня, продолжает Отем. – Мне пришлось отправить запрос, пройти собеседование и чуть ли не начать пресмыкаться. Ты же вошел к нему в кабинет и просто записался.

– Не совсем так. Я вошел в кабинет, поболтал с ним немного, рассказал, что нового у родителей, и только потом он меня записал.

Ничего не услышав в ответ, я поворачиваюсь и вижу, что Одди идет в другую сторону, к боковому входу.

– Увидимся за ланчем, лучшая подруга! – кричу я ей. В ответ она показывает мне средний палец.

В помещении приятно тепло, но шумно, а еще мокро от тающего грязного снега с обуви. Я протискиваюсь к своему шкафчику, зажатому между шкафчиками Саши Сандерсон и Джека Торна, самых симпатичных и милейших учеников Прово Хай.

В социальном плане здесь все неоднозначно. Даже спустя два с половиной года я чувствую себя новичком. Возможно, это потому, что большинство учеников знакомы друг с другом со времен детского сада – живя в одной общине, помимо школы они виделись еще и на миллионе церковных мероприятий. А у меня, в общем-то, есть только Одди, Эрик и еще несколько друзей, которые хоть и мормоны, но клевые и не сводят нас с ума. Как и их родители – не беспокоящиеся, что мы их развращаем. А в Пало-Альто в девятом классе я, можно сказать, встречался с одним парнем в течение нескольких месяцев, и там у меня были друзья, которых я знал со времен детского сада и которые даже глазом не моргнули, увидев нас с Гейбом держащимися за руки. Жаль, что тогда я не ценил ту свободу.

Конечно же, местные девушки со мной флиртуют, но они мормонки, и им ни за что на свете не будет позволено со мной встречаться. Большинство родителей, принадлежащих к Церкви СПД, планируют, что свадьба их детей произойдет в Храме в Солт-Лейк-Сити, и это просто невозможно с кем-то вроде меня, не мормоном. Разве что я стану новообращенным… чего не произойдет никогда. Вот, например, Саша. Я чувствую, как между нами что-то назревает; она очень эмоциональная и обожает флиртовать, но Отем уверяет, что из этого ничего не выйдет. Еще меньше шансов у меня насчет парней, причем не важно, мормоны они или нет. Прощупывать почву в Прово я просто не готов. С десятого класса я увлечен Джеком Торном, но он под запретом по трем важным причинам: 1) парень; 2) мормон; 3) живет в Прово.

Прежде чем разозлиться на меня утром, Отем молча вручила мне лист блестящих наклеек с динозаврами. Так же молча я убрал их в карман; Отем известна тем, что часто дарит мне вещи неизвестного до определенного момента назначения, с чем я давно смирился. А когда открыл шкафчик, мне тут же стал понятен смысл ее подарка: все давно знают, что я вечно путаю четные и нечетные недели – в этой школе у нас чередующееся расписание, когда на одной неделе в определенные дни уроки идут с первого по четвертый, а на другой – с четвертого по восьмой. Так что каждый семестр я вынужден вешать расписание на внутреннюю сторону дверцы шкафчика, и каждый семестр у меня не оказывается под рукой скотча.

– Ты великолепен, – говорит Саша и подходит ближе, чтобы посмотреть, чем я занят. – И, боже мой, такой милаш! Динозаврики! Таннер, тебе восемь?

– Отем подарила.

Я буквально слышу реакцию Саши в наступившей тишине, ее не произнесенное вслух «Так они вместе или нет?». Всем интересно, спим ли мы с Отем.

Как и всегда, я ничего не отвечаю. Такие подозрения мне только на руку. А Отем, сама того не подозревая, служит мне прикрытием.

– Симпатичные сапоги, – замечаю я. Они наводящей на размышления длины: чуть выше колена. Интересно, чье внимание Саша пытается привлечь – парней в школе или родителей дома. Я даю ей одну наклейку, целую в щеку и с книгами в руке ухожу.

Прово Хай Скул – не религиозная школа, но иногда кажется именно такой. И почти сразу же вы узнаете один факт про мормонов: они всегда сосредоточены на позитиве. Позитивные мысли и чувства, счастье-счастье, радость-радость. Так что урок современной литературы у миссис Поло ознаменован неожиданной и нерадостной преамбулой: первым мы прочитаем роман «Под стеклянным колпаком».

В классе раздается шепоток, и все, ерзая на стульях, чересчур драматично оглядываются друг на друга, чтобы убедиться в не напрасно потраченных попытках привлечь внимание. Но миссис Поло – с торчащими в разные стороны волосами, носящая цветастые юбки и кольца на больших пальцах рук, в общем, понимаете, да? – на всеобщее беспокойство внимания не обращает. Я думаю, на самом деле, ей оно даже нравится. Покачиваясь на пятках взад-вперед, она ждет, когда мы успокоимся, чтобы вернуться к программе курса и посмотреть, что еще нас ждет.

«Библия ядовитого леса» Барбары Кингсолвер, «Ночь» Эли Визеля, «Невыносимая легкость бытия» Милана Кундеры, «Замок из стекла» Джаннетт Уоллс и так далее вплоть до «Сулы» Тони Моррисон и даже липовых мемуаров чертова Джеймса Фрея. Пожалуй, самый шокирующий – роман Синклера Льюиса «Элмер Гентри». О религиозных фанатиках и изгоняющем дьявола жутком проповеднике. Прямо щелчок по носу. Миссис Поло бесстрашная. Ну а мне будет интересно полюбоваться, как мои одноклассники выйдут из себя.

Рядом со мной сидит, вытаращив глаза, все еще играющая в молчанку Отем. Из этого списка она прочитала почти все и, насколько я ее знаю, сейчас думает, не пора ли перевестись на курс по Шекспиру к мистеру Гайзеру.

Повернувшись, она смотрит на меня и прищуривается, явно прочитав мои мысли. Потом снова ворчит, и я уже не могу сдержать рвущийся наружу смех.

Я тоже прочитал почти все эти книги. Отем заставила.

Откинувшись на спинку стула и сцепив пальцы закинутых за голову рук, я еще раз довольно улыбаюсь.

Плевое дело. Это будет самый легкий семестр.


ГЛАВА ВТОРАЯ

К концу четвертого урока Отем начала дергаться. От предстоящего Семинара она была в восторге, но все равно сердилась, что я проник на него якобы нечестным путем. Я шел прямо за ней по коридору и постарался скрыть улыбку, когда она, умышленно меня избегая, выбрала стол только с одним свободным местом.

– Давай лучше сюда, Одди, – стоя у заднего ряда, я держу для нее свободный стул, сам намереваясь занять соседний.

Если не присоединится ко мне, то будет выглядеть загадочной и капризной, поэтому она, угрюмо глядя на меня, нехотя подходит.

– Ты невыносим.

– Я люблю тебя, детка, но самую малость.

Она смеется.

– Вот только не порти мне эту фразу.

И сейчас, вот именно в этот момент, такое запросто возможно. Я могу все испортить, если поведу себя как придурок относительно чего-то, во что Отем вложила все свое сердце. Неужели она думает, будто я хочу этого?

Если судить по тому, как я себя веду, то да, видимо, так и думает.

– И в мыслях не было, – я кладу ей на стол свой счастливый ластик – тот, что она подарила мне на Рождество пару лет назад, с Хи-Меном. Из белого кирпичика он давно превратился в серый бесформенный кусок. И на сегодняшний день у Хи-Мена почти нет лица и осталась только одна нога.

Сморщив веснушчатый нос, Одди без особого на то желания хмуро смотрит на меня. Я прощен.

С огромной стопкой книг в руках входит мистер Фудзита. Он неловко сгружает свою ношу на стол, стоящий в центре полукруга из наших, не глядя в сторону, когда книги расползаются бесформенной кучей. «Противостояние» Стивена Кинга, раскрывшись обложкой вверх, громко шлепается на пол. Фудзита не обращает внимания и на это; краем глаза замечаю, как Отем села ровнее, и я знаю, что чем дольше на полу валяется книга, тем сильнее моя подруга переживает о ее смятых страницах.

– Доброе утро! – нараспев говорит мистер Фудзита, а потом смотрит на настенные часы. – Ой, то есть день! Я Тим Фудзита, но все зовут меня просто Фудзита.

Он всегда мне очень нравился, но от того, с какой легкостью он позволяет всем себя называть только по фамилии, моя любовь к нему уменьшается примерно на семь процентов.

Раздаются ответные приветствия – тихие то ли от страха, то ли от послеобеденной усталости – и в этот момент учитель с улыбкой рассматривает каждого. Я тоже оглядываю класс: Джош, Дастин, Аманда. Бекс, Джули, Клайв, Буррито-Дэйв. Сабина, Футболист-Дэйв, Эшер. Кайли, Маккенна, Джеймс, Леви.

Все они мормоны. У каждого аккуратная прическа, приличной длины рукав и хорошая осанка. Мы с Отем на заднем ряду словно два корявых дерева на ухоженной лужайке.

Увидев меня, Фудзита подмигивает. Он считает мою маму супергероиней. Сидящая рядом со мной Отем громко вздыхает – потому что из-за моих мамы (компьютерного гения) и папы (высокопрофильного кардиохирурга, который, согласно газетным новостям, спас жизнь губернатору Юты) с первого дня учебы здесь я заработал особое отношение всех учителей. Одна из подобных привилегий – мое присутствие на Семинаре благодаря инициативе Фудзиты.

– Добро пожаловать, ребята, – раскинув руки в стороны, говорит он и еще раз бегло оглядывает класс. – А где он?

В ответ на наше недоуменное молчание учитель продолжает выжидающе смотреть на нас.

– Кто? – наконец спрашивает сидящий, как обычно, на первом ряду Дастин.

Фудзита бросает взгляд на часы, словно в поисках подтверждения, что он не ошибся классом.

– Я просто понадеялся, что получится классный сюрприз – и по-прежнему так считаю – но, судя по всему, он опаздывает.

Поскольку мы продолжаем молчать, его брови медленно приподнимаются.

– На весь курс у вас будет специальный помощник, – говорит Фудзита. Мне кажется, с этой драматической паузой он мысленно представил себе барабанную дробь, но вместо нее ощущается только разочаровывающее недоумение. – Уверен, вы будете рады услышать, что работу каждого из вас будет курировать Себастьян Бразер!

Раздаются восторги всех присутствующих четырнадцати человек – еще бы, с нами проведет время героический мормон. Отем ошарашенно прикрывает рот ладонью. Для нее Себастьян – даже если не брать во внимание Церковь СПД – местная знаменитость.

Сложив руки перед собой, Фудзита покачивается на пятках вперед-назад.

– Конечно же, у Себа очень напряженный график, – я мысленно издаю стон: у Себа. – Но мы с ним считаем, что его опыт может пойти всем вам на пользу. Надеюсь, он вас вдохновит. После этого курса в его девятнадцать у Себастьяна впереди блестящая писательская карьера, – подавшись вперед, Фудзита доверительно добавляет: – Естественно, я читал его роман. Он потрясающий. Просто потрясающий!

– А он о Кристофере Паолини вообще слышал? – шепчу я Отем.

Ее ледяной взгляд велит мне заткнуться.

Фудзита берет несколько листов бумаги из разорванной папки и начинает их раздавать.

– Думаю, мы опустим вопрос «Зачем вы здесь?». Вы здесь, чтобы написать книгу, верно? – практически все с энтузиазмом кивают. – И вы напишете. Четыре месяца, правда, не такой большой срок, но вам хватит. Вы справитесь. Вот почему я здесь.

– И браться за дело я предлагаю без промедления, – продолжает он, вышагивая по аудитории. – Я подготовил вам список для чтения, множество советов, как начать, и подсказок о типах писательства, но, если честно, единственный способ написать книгу – это ее написать. Как вы будете это делать – решать вам.

Я смотрю на программу курса и предложенное нам расписание, которое Фудзита положил передо мной, и чувствую, как лоб начинает гореть, а по шее покалывающе проносится панический холодок.

У меня есть неделя, чтобы придумать идею.

Одна неделя.

Ощутив на себе взгляд Отем, я поворачиваюсь и беззаботно ей улыбаюсь. Но, на самом деле, улыбка получилась не настолько беззаботной, как я понадеялся; ее тоже вышла перекошенной и неуверенной.

– Ты сможешь, – тихо говорит Одди, глядя куда-то сквозь меня.

Погоняйте меня по тригонометрическим функциям, и я даже не запнусь. Дайте набор для молекулярного моделирования, и я создам самые красивые органические соединения, какие вы только видели. Но при просьбе говорить от чистого сердца и делиться этим с миром… меня клинит. Удовольствия от этого я не получаю, при этом делать лишь бы как тоже не хочу. Я еще никогда не пытался сочинять и понял это только сейчас, сидя здесь.

Будто желая сделать еще хуже, Фудзита добавляет:

– По своему опыту могу сказать, что у большинства из вас идея уже есть. В течение следующей недели мы с Себастьяном поможем ее отточить. Придать законченность. А потом вы просто погрузитесь в работу с головой!

Я даже не в состоянии посмеяться, что он слово в слово повторил ванильный мотивирующий плакат Отем, потому что впервые за… хм, вообще впервые я чувствую, что моих мозгов на все это просто не хватит.

Отем пододвигает ластик с Хи-Меном в мою сторону и пользуется этим, чтобы ободряюще сжать мою руку.

В этот момент открывается боковая дверь, а когда все поворачиваются, раздается шарканье стульев по деревянному полу. Мы и так знаем, кто это, но все равно хотим увидеть.

***

Первый и единственный раз, когда я видел Отем пьяной, был прошлым летом – тогда она в первый и единственный раз призналась, что влюблена в меня. Я думал, после затянувшихся поцелуев два года назад в этом вопросе у нас с ней полное взаимопонимание, но, как оказалось, нет. Где-то после четырех хард-лимонадов, но до того как разбудить меня, спящего у нее на полу, и, обдавая алкогольным дыханием, попросить забыть обо всем, что она наговорила, Отем битый час болтала о своих тайных чувствах, которые она скрывала от меня в последние два года. Из тумана собственного опьянения и ее беспорядочного трепа я смог выудить только три фразы:

1. «Твое лицо важно для меня».

2. «Иногда у меня возникает странное чувство, что одной меня тебе не будет достаточно».

3. «Я люблю тебя, но самую малость».

Единственным для нас с ней способом избежать глубочайшей неловкости в будущем оказались шутки на эту тему неделю напролет.

«Я люблю тебя, но самую малость» стало нашим новым дружеским девизом. Отем неоднократно, но без особых успехов пыталась пояснить, в чем смысл ее фразы «Твое лицо важно для меня» – что-то о симметрии черт и о том, как они доставляют ей удовольствие на каком-то инстинктивном уровне, – но это по-прежнему моя самая любимая белиберда, которую я возвращаю ей всякий раз, когда вижу расстроенной: «Одди, расслабься, твое лицо для меня все равно важно». И каждый раз она смеется.

Вторая фраза – «Иногда у меня возникает странное чувство, что одной меня тебе не будет достаточно» – оказалась для меня слишком болезненной. Хотя я уже планировал рассказать ей о себе, после тех ее слов передумал. Они отозвались во мне диссонансным аккордом, продемонстрировав внутренний конфликт моей бисексуальности. На одном моем плече сидит дьявол – невежественное восприятие, которое я замечаю со всех сторон, как снаружи, так и изнутри квир-сообщества, говорящее, будто бисексуальность – это на самом деле вопрос неопределенности. Будто для бисексуала невозможно довольствоваться одним человеком и что это ярлык не способных на постоянные отношения людей. На другом плече обосновался ангел – в которого побуждают меня верить квир-поддерживающие книги и листовки – говорящий, что нет, я всего лишь открыт к чувствам по отношению к любому, что буду счастлив иметь с кем-нибудь длительные отношения и что имеют значение не столько эти детали, сколько сам человек.

Но поскольку я никогда и ни в кого не был влюблен и никогда не ощущал почти мучительное стремление к кому бы то ни было, то так и не знаю, кто из них прав: дьявол или ангел. Когда Отем сказала, что ее одной не будет достаточно, я не стал заострять на этом внимание и сделал вид, будто забыл. Вот только проблема в том, что на самом деле я все отлично помнил. Даже зациклился на этом, продолжая делать вид, будто не жду момента, когда из-за кого-нибудь потеряю покой и когда благодаря кому-нибудь стану уверен в своих чувствах – так уверен, как еще никогда в своей жизни.

И вот когда Себастьян Бразер входит в аудиторию, замечает меня, а я его, у меня возникает чувство, будто я сейчас свалюсь на бок со стула.

Будто я пьян.

И теперь мне понятно, что имела в виду Отем, когда говорила про лица.

Я уже видел его в коридорах школы, но особого внимания никогда не обращал: он один из тех идеальных детей мормонов, к тому же сын епископа и, насколько мне известно, чрезвычайно набожный.

Но прямо сейчас я не в силах отвернуться. Себастьян больше не ребенок. Я замечаю жесткую линию челюсти и миндалевидные глаза, раскрасневшиеся щеки и дернувшийся кадык, когда под тяжестью наших взглядов он нервозно сглотнул.

– Привет, народ, – приветственно помахав рукой, Себастьян неуверенно идет к центру класса и пожимает руку Фудзите. Никто не спускает с него глаз, словно держа под прицелом.

Сияя, Фудзита говорит нам:

– Ну, что я вам говорил!

Волосы Себастьяна сбриты на висках и длинные на макушке. А улыбка настолько широкая и искренняя… Он просто офигенно красивый. Но в нем есть что-то еще, усиливающее мое влечение, что-то большее, чем просто красота. Может, это его взгляд, надолго не задерживающийся ни на одном из нас. А может, возникшее у меня ощущение, что Себастьян нас немного опасается.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю