Текст книги "Лукавый сексуальный лжец (ЛП)"
Автор книги: Кристина Лорен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)
получают деньги, – говорит она. – И во-вторых, это для тебя возможность
проводить время куда лучше. Ну и не забывай о бонусе: пенисы. Много
пенисов. Как назвать много пенисов? Ведро?
– Харлядь, какое еще ведро пенисов? Ты что? – бросив телефон в
сумочку, замечает Лола. – Но с другой стороны, моя маленькая вынужденная
праведница, Лондон берет дополнительные смены…
Приподнявшись на локте, собираюсь прервать эту тираду, но тут Лола
смещается немного вправо, и у меня перехватывает дыхание.
Не может быть.
Я сажусь и не могу отвести глаз от фигур двух людей, идущих по
лужайке: подтянутый парень двадцати с чем-то лет и девушка. Ну да, куда же
без девушек.
– Лондон? Ты тут? – Лола щелкает пальцами у меня перед лицом, и я
перевожу взгляд на нее. Она смотрит на меня, будто я проглотила теннисный
мяч.
– Вот черт, – шепчу я и пригибаюсь. Не знаю, то ли хочу спрятаться, то
ли сбежать, но я почти уверена, что это Люк, и я тут никак не должна
находиться. Плюс ко всему он – не тот человек, кого я хочу видеть, когда
рядом сидят Миа с Харлоу.
– Что там? – спрашивает Миа, после чего видит его через плечо Лолы. –
Ой. Ого.
– Никогда больше не ври, никогда, – бормочу я сама себе. Оглядев наш
плед и распакованную еду, я отвечаю на вопросительный взгляд Лолы: – Я
сказала Люку, что у меня сегодня на работе инвентаризация.
– О-о, – произносит Лола, а поняв, что я имею в виду, добавляет: – О-о-о.
До этого момента не обращавшая внимания, Харлоу смотрит, куда и я,
потом поворачивается ко мне:
– А зачем ты сказала ему про инвентаризацию?
Недоверчиво посмотрев на нее, я решаю, что все-таки сейчас не
подходящее время, чтобы ей быть недовольной моими выдуманными
оправданиями, раз уж она сама не в особом восторге от перспективы увидеть
его.
– Он позвонил мне и предложил куда-нибудь сходить, – отвечаю я и
игнорирую медленно ползущие вверх брови Харлоу. – Но просто… это не
очень хорошая идея, вот я и наврала.
– Это была твоя первая ошибка, – говорит Лола. – Тебя выдает твое лицо,
когда я всего лишь спрашиваю, кто съел хлопья.
– Но я же не ожидала увидеть его здесь.
– Ну, – замечает Харлоу, – что бы ты там ему не наплела, готовься, – она
садится, делает безмятежное выражение лица и бормочет: – Потому что если
это Люк, он идет прямо сюда.
Я почти боюсь смотреть в ту сторону, но когда бросаю взгляд через
плечо, то вижу, что Харлоу права: Люк идет сюда с этой своей высокой
брюнеткой.
Встав и отряхнув задницу от травинок, я решаю встретить его на
полпути. Если уж и выставлять себя дурой, то хотя бы за пределами
всеобщей слышимости.
К сожалению, он куда быстрее меня.
– Логан? – произносит он и, сделав шаг в сторону, замечает девочек
позади меня. Оглядывает с головы до ног меня – шорты, тонкая белая
футболка, босые ноги – потом расстеленный на траве плед и корзину с едой,
и ему не требуется много времени понять, что я тут не на время перерыва в
инвентаризации.
– Привет, – щурясь от солнца, говорю я. Надеюсь, мои солнцезащитные
очки достаточно темные, и ему не заметно, как я его разглядываю. Он
загорелый, и на нем отлично смотрятся желтая футболка и свободные шорты
цвета хаки. Рискну разозлить кое-кого из своего прошлого, признав, что Люк
Саттер, возможно, самый горячий парень на свете. – Не ожидала тут тебя
увидеть.
Какое-то время он в замешательстве смотрит на меня, после чего качает
головой.
– Я ходил в зоопарк. Сестра вытолкала из дома.
– Он начал превращаться в чокнутого, – встревает девушка. Она реально
красивая, и, проанализировав все, что он сказал, я прихожу к выводу: она его
сестра. Она таскала его с собой по магазинам и заставляла покупать ей
тампоны, она использовала его детский труд в игрушечном салоне красоты и
всячески издевалась. Я еще не была знакома с Марго, но она уже успела стать
моей любимицей. – Значит, ты и есть та самая Логан.
– Лондон, – тихо поправляет он ее, и Марго улыбается еще шире.
У нее такие же темные густые волосы, карие глаза и такая же улыбка,
невероятно украшающая ее лицо.
– Я в курсе, братишка. Господь знает, как много я о ней наслышана от
тебя. Лондон то, Лондон сё. Я Марго, – она показывает на себя. – Старшая
сестра и любимый ребенок.
– Я о тебе тоже немало слышала, – говорю я. – Приятно наконец
познакомиться.
Люк отталкивает Марго себе за спину, положив ладонь ей на лицо, и
делает шаг ко мне. Не нужно иметь быть пядей во лбу, чтобы точно знать: она
ему за это еще устроит.
– Тебе ведь не нужно было на работу, да? – преувеличенно поражается
он. Вот черт, он знал, что я обманула его, и сейчас наслаждается по полной. –
Боже мой, неужели хорошая девочка Лондон наврала мне про свою инвен…
– Может, присоединитесь перекусить? – выпаливаю я, жестом показав на
наше пикник и девочек, очевидно прислушивающихся к каждому слову.
Оглядываюсь через плечо, и, конечно же, все они приветственно машут. Даже
Харлоу.
Сама не знаю, чего я ожидала. Может, что он улыбнется (от чего мои
ноги ослабеют) и настойчиво откажется. Или что устроит мне небольшую
сцену и обвинит во лжи.
Чего я никак не ожидала, – это что он, оглянувшись на свою сестру,
кивнет, улыбнется мне той самой улыбкой, про которую я уже сказала, и
махнет ей идти за ним.
Марго нет нужды повторять дважды – она уже идет к девочкам. И,
конечно же, они знакомы друг с другом. Люк останавливается на полушаге и
наклоняется, чтобы наши глаза были на одном уровне.
– Рад, что хотя бы Марго заставила меня выйти из дома, – говорит он, и
если я еще недостаточно плохо себя ощущала, то теперь в самый раз. Мне
нравится не давать спуску Люку, но все же сукой быть не хочу.
– Не быть тебе затворником, ты слишком ухожен для него, – замечаю я, и
он расплывается в ухмылке, когда идет за мной к пледу.
Сначала он подходит к Миа и, сев рядом с ней на корточки, что-то
говорит ей на ухо. Мне не слышно, о чем он шепчет, но я замечаю Харлоу, с
внимательностью ястреба наблюдающую за ним и за реакцией Миа. Слушая
его, Миа кивает и улыбается, потом подается вперед его обнять.
Мне слышно его тихое бормотание:
– Мне правда очень жаль.
– Не извиняйся. Я рада, что у тебя все хорошо, – отвечает она и снова
улыбается, когда он чмокает ее в щеку.
После этого общее настроение становится чуть повеселее. Даже Харлоу
позволяет себе улыбнуться ему, когда пододвигается, чтобы освободить место
на пледе. Скрестив ноги, Люк садится рядом с Лолой, а мне не остается
ничего другого, кроме как устроиться между Люком и Марго.
Мое сердце сейчас где-то в горле. Чувствую себя рыбкой в аквариуме –
все мои действия будут зафиксированы и проанализированы. Не сижу ли я
слишком близко к нему? Не веду ли себя с ним слишком запросто, будто
привыкла? По моему взгляду можно понять, что я видела его голым? Или что
я представляю его голым прямо сейчас?
Марго с девочками как-то сразу начинают разговор, в то время как мы с
Люком сидим, уставившись на плед перед собой.
Взяв наконец расшатавшиеся нервы под контроль, я поднимаю голову и
вижу, как Лола смотрит на нас и подбадривающе улыбается, а в ее взгляде
читается: вы оба смотритесь изумительно. Она права: он выглядит просто
изумительно. Меня удивляет собственная радость, что я вижу его, и в то же
время хреново, что я не могу насладиться этим, не рискнув разозлить кого-
нибудь важного для меня. Хотя Харлоу не сильно беспокоится на этот счет и
даже не смотрит на нас.
– Так, минуточку, дайте-ка разобраться, – разворачивая сэндвич, Марго
переводит взгляд с Люка на меня. – Лондон соврала насчет работы, лишь бы
не встречаться с тобой? – она в явном восторге.
Уголок рта Люка приподнимается в улыбке, когда он смотрит на меня.
– Как видно.
Я вижу, что ни Люк, ни Марго не отнеслись к этому как к чему-то не
нормальному, от чего они оба стали мне нравиться еще больше.
– Сейчас-сейчас, – говорит Марго и привстает на колени, чтобы достать
из заднего кармана телефон. – Мне надо отметить это знаменательное
событие в календаре, – она начинает писать: – «День, когда… мир изменился
для моего… милого и любимого братца… и девушка выдумала рабочие
дела… чтобы не проводить с ним время», – она сохранила запись и
улыбнулась. – Ну вот. Задокументировано.
– Не забудь разослать групповое смс, – говорит он ей. – Нельзя же
оставлять маму и бабулю в неведении.
Она поворачивает телефон к нему экраном.
– Ой, уже как раз открыла.
Люк добродушно пожимает плечами и откусывает сэндвич.
– У меня достаточно мужества это принять.
Перевожу взгляд на Миа и вижу ее широкую улыбку.
– По крайней мере, на этот раз твой стыд-позор не заснят на пленку.
– О боже, как это я забыла про Хоумкаминг! [Homecoming –
«Возвращение домой», мероприятие, где собираются выпускники и студенты:
встречи, танцы, спорт – прим. перев.] – вскрикивает Харлоу.
– Думаешь, мне тогда было стыдно? – спрашивает Люк, придвинувшись
поближе ко мне. Так близко, что наши руки соприкасаются от плеча до локтя.
Он всем дает понять, что я в этом разговоре не лишняя.
Дает понять, что он здесь из-за меня.
Он общается со мной, потом с Миа и ее подругами, имея в виду, что
«Вот это наша общая история. А вот это сейчас – моя».
Запнувшись, мое сердце падает в низ грудной клетки, когда чувствую на
себе пристальный взгляд Харлоу. Я смотрю на нее, отчаянно желая
перенаправить ее тяжелое внимание на что-то еще.
– А что там было на Хоумкаминге? – спрашиваю я.
Миа уже смеется, и это рассеивает зарождающееся напряжение, которое
– слава богу – ни Люк, ни Марго не успели заметить.
– Представь только: футбол, перерыв. Имей в виду, что это наш
последний курс, и парням совершенно фиолетово на хорошее поведение. Все
на трибунах ждут, когда выйдет группа поддержки, и тут на поле выбегает
несколько голых парней в масках!
Взглянув на Люка, я понимаю, что неосознанно прижалась к нему. Его
запах чистый и теплый. Почувствовав аромат его мыла, я вспоминаю, что он
был немного другим на моей коже. Люк покраснел, и румянец виден даже
несмотря на загар. Он едва сдерживается от хохота.
Марго кивает.
– А на трибунах репортеры местной газеты! Пара тысяч родителей с
фотоаппаратами. И вот: мотающиеся пенисы – вспышки! – потом задницы –
снова вспышки! Наша тетя узнала его по заднице на фото, которое бабуля
разослала всей семье.
Она с трудом договаривает, прежде чем упасть и расхохотаться.
– Господи, – говорю я ему. – Чем ты только думал?
– Знаешь, что, – отвечает Люк, жестом показывая на все свое тело. –
Иногда ты просто не можешь сдерживать своего рвущегося наружу зверя,
ясно?
Раздается коллективный стон, и теперь уже никто не может сдержать
громкий ржач. Лола хохочет так сильно, что задыхается.
– Ему пришлось нести наказание на общественных работах в доме
престарелых, и все лето его щипали за попку пожилые леди, видевшие его в
газете!
– Не могу поверить, что забыла об этом! – Марго вытирает слезы. – Боже,
я уже плачу.
– У меня бока болят, – говорит Харлоу, наклонившись вперед, чтобы
выровнять дыхание.
– Сделал, что смог, – замечает Люк. Он выглядит совершенно
невозмутимым и откусывает огромный кусок сэндвича, и я признаюсь честно
– я впечатлена. Еще я понимаю, что за все это время он еще ни разу не
посмотрел в телефон, и гадаю, дело ли в присутствии его сестры.
Наконец отдышавшись, Харлоу обращает свое внимание на Люка.
– Так, теперь о малоприятном, – вытерев слезы под глазами говорит она.
– Что ты собираешься делать? – я задерживаю дыхание, но потом медленно
выдыхаю, когда она продолжает: – Слышала, ты собрался в магистратуру на
юрфак?
– Надеюсь на это, – отвечает он. Люк начинает объяснять, что он
практикант – Марго тут же перебивает, чтобы похвастаться, что это
крупнейшая юридическая компания, сопровождающая сделки, во всем округе
– и поэтому у него часто не хватает времени сходить в туалет без стопки
документов под мышкой. И что надеется осенью поступить в магистратуру. –
Мама с сестрицей не могли не проконтролировать отправку заявления, – он
ухмыляется Марго. – Так что посмотрим, что получится.
Харлоу показывает на него своей бутылкой воды.
– Ну надо же, какое совпадение. Муж Миа адвокат.
– Поделикатней, Харлоу, – говорит Лола и протягивает ей еще один
капкейк. – Может, засунешь его в рот на минутку?
– А что я сказала? – спрашивает Харлоу, но капкейк все-таки берет. –
Забавная ведь деталь, разве нет?
– Я знаю, – говорит Люк. – Случайно пересекся с ним в кампусе и
подошел с ним поговорить. Он вроде классный парень.
Все замирают, кроме самого Люка, который как ни в чем не бывало
продолжает есть сэндвич, и Миа, которая, по-видимому, уже в курсе.
– Он классный, да, – Миа улыбается Люку с такой благодарностью, что у
меня в горле застревает ком от облегчения за них обоих.
Лола угощает всех по еще одному десерту, и разговор плавно перетекает
к обсуждению восстановления мамы Харлоу после двойной мастэктомии и
химиотерапии, преподавательских будней Марго, потом речь заходит о
Финне, Анселе и сто процентов Люке, который у всех на виду поворачивается
ко мне и прижимается ближе.
– Будешь мне должна, – говорит он, а я чувствую, как взлетают вверх мои
брови.
– Должна? Тебе?
– Спокойно, Цюрих. Я не в том смысле. А про то, что ты мне наврала и
дала Марго аргумент в перепалках, которого хватит до конца лета.
– Эй, не смотри на меня так, – не сумев сдержать улыбку, говорю я. – Я
не виновата, что ты даешь столько изумительных поводов для подколов. Ты
просто кладезь. Золотое дно.
– А ты тем не менее игнорируешь тот факт, что соврала, – он хмурится,
но взгляд по-прежнему улыбающийся. – Это было не очень хорошо.
Он прав.
– Ты прав, но в свою защиту скажу, что просто пытаюсь попридержать
твои ожидания. Не хочу, чтобы ты думал, будто между нами есть нечто, что
приведет…
Он поднимает руку, перебивая меня.
– Ничего такого нет. Я знаю, – меня удивляет, что он смотрит сначала на
Харлоу, а потом снова поворачивается ко мне. Возможно, он замечает куда
больше, чем делает вид. – И понимаю. Но даже ты должна признать, что вот
это – потусить, пообщаться и так далее – не совсем отстойно, да?
– Не слишком похваляешься, суперзвезда?
Он смеется.
– Ты ведь понимаешь, о чем я.
Я разворачиваю капкейк.
– Не отстойно, да, – соглашаюсь я.
– Ты признала, что я был прав. И я в ужасе, насколько счастлив от этого,
– он снова наклоняется ко мне, кивнув в сторону Марго. – Не говори ей.
– Твой секрет в безопасности.
Я не возражаю, когда Люк отламывает кусочек у моего капкейка, и
смотрю, как он закидывает его в рот. Потом кончиком языка слизывает
оставшуюся на нижней губе белую глазурь. Поймав меня на подглядывании,
он понимающе ухмыляется.
Сглотнув, я только и надеюсь, что это вышло не так громко, как мне
показалось. И тут Лола – которая явно увлечена разговором с девочками –
незаметно пожимает мою руку за спиной у Люка. Вот же сводница.
Покашляв, я смахиваю воображаемые крошки со своих шорт.
– Так чем ты был занят сегодня?
– Дай-ка вспомнить… писал тебе, – отвечает он с дразнящей улыбкой. –
И да, можешь ответить на смс-ки в любое время, не торопись. Потом играл,
отнес белье в прачечную, съездил к маме, подрочил несколько раз, – он
замолкает и хмурится. – Э-э, не в таком порядке, конечно.
Я чуть не давлюсь смешком.
– Я собиралась спросить…
– Ха, да. Давай по-новой и вычеркнем последнюю часть, – он
протягивает руку за еще одним куском капкейка, и я даю ему отломить. –
Спасибо.
Бросаю взгляд на его сестру, которая кажется увлеченной разговором с
девочками.
– Так здорово, что ты много времени проводишь с семьей.
– Знаешь, моя комната в родительском доме по-прежнему выглядит так,
какой была, когда меня было шестнадцать.
– Правда?
Люк кивает.
– Большинство родителей моих друзей превратили их комнаты в
кладовку или рукодельную мастерскую, или во что-то еще, а мои нет.
Приметы моего неуклюжего подросткового возраста сохранились там
нетронутыми, как при археологических раскопках.
– Даже не знаю, страшно это или любопытно, – говорю я.
– Там все, как было, и на том же месте: кровать, постеры на стене, даже
звукоизоляционная доска, которую я сделал в восьмом классе. Сохранились
браслеты дружбы, билеты на концерты, фото с танцев. Там все еще лежит
обертка от презерватива, который я использовал, когда потерял свою
девственность, – он прищуривается, словно вспоминая. И словно только что
сообразив, что это означает, он мельком смотрит на Миа и краснеет.
– Ого… Ностальгия, – если честно, странновато слышать, как он об этом
говорит.
Да и моя семья совсем не похожа на его.
Он качает головой.
– Уверен, мама даже не знает о ее существовании. Я сам не знал, пока
прошлым летом не копался в поисках нужного телефона и наткнулся на нее,
засунутую между билетом в «Башню Ужаса» за 2009 год и билетом на
концерт Тома Петти.
– Так классно, – срывая травинки, говорю я. – С моего отъезда прошло
меньше месяца, когда мама сделала из моей спальни комнату для своего
рукоделия.
– Не знаю, каково бы мне было, если бы я не смог вернуться домой, –
тихо отвечает он. – Я приезжаю туда, и мне снова двенадцать. Могу валяться
на кровати и рассматривать вырванные страницы из «Спортс Иллюстрейтед»
за 2002 год – тот номер был посвящен купальникам, а на обложке красовалась
Ямила Диаз-Рахи, на случай, если тебе интересно – или постер с
Ламборгини, которую я поклялся себе купить, когда исполнится
восемнадцать, – она закатывает глаза. – И могу просто потупить и сделать
вид, что все остальное неважно.
– Знаешь, я уже начинаю завидовать, что у тебя такая крутая комната.
– Давай договоримся, – слизав глазурь с большого пальца, предлагает он.
– Я пущу тебя в свою комнату, а ты в свою очередь позволишь мне хотя бы
разок распустить там с тобой руки. Двенадцатилетний я был бы невероятно
впечатлен.
– Ох, а говорят, рыцари перевелись.
– Боже, сейчас подумал, ты поладишь с моей бабушкой. Вообще-то я
побаиваюсь, если ты, Марго, мама и бабуля окажетесь в одной комнате. Не
уверен, что смогу справиться с последствиями.
Хочу сказать Люку, что это похоже на вызов, который я готова принять,
когда он тянется к телефону.
Тот стоит на беззвучном режиме, и экран светится от пришедших
сообщений. Не знаю, когда он проверял его в последний раз, но с нами Люк
уже добрых двадцать минут. Там, наверное, не меньше десятка смс.
Чувствую, как начинаю хмуриться, хотя не знаю, почему.
– А что вы все собираетесь делать после? – спрашивает он, и мне
интересно, замечает ли он, как говорит, переводя взгляд от экрана и обратно, попутно просматривая сообщения.
– Вообще-то, – я начинаю вставать, – я, наверное, уже пойду.
– Тебе пора? – спрашивает Люк и тут же бросает телефон на плед. Он
выглядит разочарованным, и мне приходится попридержать свою
восторженную реакцию на это.
Харлоу встречается со мной взглядом, и – несмотря на всю неловкость
между нами и прохладную отстраненность, которую я все еще замечаю в ее
глазах, – я вижу, почему она по-прежнему одна из важных людей для меня.
Над моей головой как будто загорелась сигнальная лампочка: она тут же
встает и, глядя на часы, на ходу придумывает объяснение, почему нам всем
пора уезжать.
Миа следует ее примеру и помогает Лоле собрать корзину и сложить
плед.
– Когда мы снова встретимся все вместе? – спрашивает Марго у девочек,
сверяясь с календарем в телефоне. Пока они утрясают планы, Люк тянет меня
в сторону.
– Ты завтра работаешь? – спрашивает он.
Сначала я думаю соврать, но потом решаю, что в этом нет смысла. Мне
нравится Люк, и я хочу с ним дружить.
Харлоу против дружбы точно ничего не будет иметь против, а то, чем он
занимается с кем бы то ни было из своего телефона, не мое дело.
– Да, – кивая, отвечаю я. – У Фреда.
– Моя печень немного передохнула, так что я, возможно, зайду.
Он может быть таким милым, когда того захочет, и это жутко раздражает.
– Я буду там. Не забудь взять побольше долларовых купюр. Машина сама
себя не купит.
– Ты всегда можешь подработать стриптизом, – говорит он, но тут
появляется Марго и отпихивает его от меня.
– Я очень рада с тобой познакомится. Если понадобится помощь, чтобы
напоить этого парня, звони в любое время.
Она удивляет меня, притянув в свои объятия, и я обнимаю ее в ответ,
встретившись взглядом с Люком через ее плечо.
– Это становится моим любимым хобби, – говорю я ей. – Может, нам уже
пора организовать клуб.
Люк
– Нет, спасибо, – говорит бабушка маме, которая принесла блюдо. – Я не
буду спаржу, Джули. Она белая, и у меня складывается впечатление, что я ем
маленькие пенисы.
Папа захлебывается глотком вина, Марго закатывает глаза и еле
сдерживает хохот.
Наша столовая светлая и просторная, с пастельными обоями и большой
люстрой, висящей над обеденным столом ручной работы. И обстановка
слишком изящная для такого рода разговоров, которые обычно начинаются с
появлением бабушки.
Я с обожанием улыбаюсь ей.
– Ты поэт, бабуль.
– Мама, – предупреждающе говорит ей папа, а потом мне: – А ты не
поощряй ее.
– А что? – она невинно округляет свои бледно-голубые глаза. – Ты их
видел, Билл? Прошла целая вечность, с тех пор как я меняла тебе пеленки
или подтирала тебе зад, так что не могу предположить, похожи ли они на
твой…
– Передашь мне хлеб? – перебивает ее Марго.
Бабушка берет корзинку с хлебом и дрожащей рукой протягивает ее моей
сестре.
– Нет, ну честно, – она качает головой. – Пенис – это настолько странно
выглядящий орган. Если в мои времена у меня была бы возможность стать
лесбиянкой, я бы точно выбрала этот вариант, – бабушка взмахивает рукой. –
Хотя я не говорю, что мне не нравилось убираться после наших безумных
детей или готовить твоему отцу пятьдесят лет к ряду.
– Обалдеть, – бормочет Марго.
– Женские тела куда приятней, – задумчиво продолжает бабушка. –
Грудь, ноги и всякое такое.
Я подношу к губам стакан воды и смеюсь.
– Смейся-смейся, – бабуля показывает на меня тонким пальцем. – Ты
любишь свой пенис больше всего на свете.
Поднимаю брови, как бы говоря: «Ну, ты не ошиблась», – но мама
сдавленно говорит:
– Энн. Люк не…
Не законченное предложение повисает в наступившей тишине.
– Что не? – спрашивает бабушка. – Не любит свой пенис? Не говори
глупостей. Марго мне говорила, что у Люка много лет не было постоянной
девушки, но ты только взгляни на его улыбку, – она снова показывает на меня.
– Ни один парень в его возрасте не будет так улыбаться без толпы готовых на
все женщин вокруг, если ты улавливаешь мою мысль.
– А она права, – говорю я.
– Люк Грэхэм Саттер! – шипит на меня мама. – Ну что это такое!
– Тут намечаются некоторые изменения, – говорит Марго, потом берет
стебель спаржи и жестко откусывает. Я морщусь. Жуя, она продолжает: –
Помните то мое сообщение? Люк увлекся одной девушкой.
Время останавливается. Звон вилок смолкает. Челюсти присутствующих
отвисают.
– Господи боже, – застонав, я отрезаю кусок курицы.
– Попридержи язык, сынок, – под нос замечает папа.
Я пристально смотрю на свою сестру.
– В последнее время ты прямо в ударе, Марго. Подталкиваешь меня
сменить штат?
– Ну а что мне терять? – отвечает она. – Сексуальные партнеры для тебя
в Южной Калифорнии все равно уже закончились. Разве что пойдешь по
второму кругу или забудешь их име…
– Марго, – предупреждающе рычу я.
– Люкер, – говорит мама, не обращая внимания на перепалку. – У тебя
появилась девушка?
– Нет, – встревает Марго. – Есть девушка, которая его отшила, а он ее лю-
ю-ю-юбит.
– Тебе сколько лет, двенадцать? – замечаю я.
Моя сестра подмигивает мне.
– Пузыречек? – мама снова обращается ко мне, и от легкой надежды в ее
голосе у меня стягивает что-то под ребрами.
– Так, ребятки, – говорю я, положив вилку. – Вам не кажется, что это не
нормально: так надеяться на то, что я остепенюсь? Мне всего двадцать три. Я
закончил университет прошлым летом.
– Просто ты был так счастлив с Миа, – объясняет папа.
– Еще бы ему не быть счастливым! – вскрикивает бабушка. – В
семнадцать лет иметь столько добрачного секса! – она громко хлопает по
столу.
– Мама, – более настойчиво на этот раз говорит папа. – Это никак не
помогает.
– Мы можем перестать обсуждать мою личную жизнь? – интересуюсь я.
– Все мы буквально ни разу еще не говорили о твоей личной жизни, –
Марго жестом обводит всех за столом, – поняв, что спорить я не собираюсь,
она продолжает: – По крайней мере, не в твоем присутствии. И я просто
решила, все должны знать, что тебе кто-то понравился. А учитывая то, что ты
выбрался на берег из моря жаждущих женщин, так сказать, то мог бы
послушать чей-нибудь совет. Ведь мама с папой в браке двадцать семь лет. А
бабушка с дедушкой были женаты пятьдесят.
– Пятьдесят два, – поправляет ее бабушка.
– Тем более! – Марго победно улыбается. – Пятьдесят два. Уверена, им
есть чем поделиться.
Мамина полная надежды улыбка возвращается.
– Ты хочешь услышать пару советов, Пузыречек?
Улыбнувшись сестре сквозь сжатые зубы, я киваю.
– Конечно, мам.
Папа промокает салфеткой рот и, отложив ее в сторону, откидывается на
стуле и изучающе смотрит на меня.
Ох, блин.
– Будь откровенным, – говорит папа, сцепив руки за головой.
– Откровенным, да, – соглашается мама и решительно кивает.
– Мой лучший совет, – продолжает папа, – это не ходить вокруг да около.
Марго фыркает.
– Согласна. А то Люк слишком многих баб в округе обошел.
Папа открывает рот и тут же закрывает его, послав Марго
неодобрительный взгляд.
– Если она тебе нравится, – с нажимом говорит он, медленно
поворачиваясь ко мне, – тогда пригласи ее на свидание.
– А это не та девушка, которую он пригласил на свидание, а она соврала
насчет работы? – спрашивает мама у Марго.
– Все на так просто, – говорю я, желая опередить Марго и по-прежнему
не веря, что участвую в подобном разговоре. Но поскольку родители
ожидающе подались вперед, отмалчиваться поздно. – Мы встречались пару
раз, – я предупреждающе смотрю на Марго, которая поднимает палец, чтобы
внести коррективы в мою фразу, но потом опускает его, выглядя так, будто
решила оставить меня на этот раз в покое. – Но до нее я был… несколько не
разборчив в связях, – и это еще мягко сказано, – и не думаю, что ей это во мне
нравится.
– Конечно же, не нравится, милый, – ласково говорит мама. – Девушки
хотят чувствовать себя особенными.
– Пригласи ее на танцы, – широко улыбаясь, предлагает бабушка.
– Бабуль, сейчас так не делают, – мягко отвечаю ей я.
– Ну тогда пригласи ее туда, где ей понравится, – не сдается она. – Она
любит кино?
Проведя рукой по волосам, я признаю:
– Понятия не имею, любит ли она кино. Она по ночам работает
барменом, а днем занимается серфингом.
Мама кладет дрожащую руку себе на шею.
– Она хотя бы закончила колледж?
– Она закончила UCSD в один год со мной, – успокаиваю я ее, и мама
заметно расслабляется. – Думаю, она просто пытается разобраться, чего хочет
от жизни.
– Тогда так, – шлепнув рукой по столу, говорит папа. – У тебя в характере
задавать направление. Возможно, ты поможешь ей определиться в
профессиональном плане, а она в свою очередь поможет тебе
сосредоточиться на том, чтобы снова оказаться в строю.
Марго фыркает так громко, что я боюсь, не повредила ли она носовую
перегородку.
– Поверить не могу, что ты действительно сказал «снова оказаться в
строю», – говорю я ему.
Он кивает, виновато морщась.
– Я… – он берет бутылку и наливает еще вина.
Я практически вибрирую внутри, желая уйти от пристального внимания.
Словно приведенные в действие пружиной, мои ноги поднимают меня со
стула, и я целую маму в лоб, бабушку в мягкую щеку, похлопываю папу по
плечу и шлепаю Марго по затылку.
– Спасибо за ужин, мам. Курица и пенисы были очень вкусные. Люблю
вас, ребята.
Забираю со спинки дивана свитер и иду на выход, чувствуя, как сильно
бьется сердце. Я бы устроил Марго куда больше проблем, чем она смогла бы
со мной рассчитаться, но мне нравится Лондон – очень нравится – и сводить
все к шутке или занятной болтовне за ужином начинает меня бесить.
Меня беспокоит, что она решила соврать насчет работы, но я это принял.
Меня беспокоит, что я понятия не имею, как изменить ее отношение ко
мне, ведь она не так уж и не права.
Беспокоит, как явно она переживает, что подумаю про нас с ней Миа,
Харлоу и Лола.
Жутко беспокоит, как ясно она дала понять, что между нами ничего не
будет. Но если все, что я смогу от нее получить, – это дружба, Лондон
нравится мне достаточно сильно, чтобы побороться за это.
Но даже зная, что она работала вчера вечером, я не пошел к Фреду. Я
должен дать ей немного побыть одной.
– Подожди, Люк, – на крыльце папа ловит меня за локоть. Солнце село за
горизонт, и этот головокружительный микс красных и оранжевых оттенков
обрамлен тонкими и высокими силуэтами пальм. Иногда я думаю, что
должен быть сумасшедшим, чтобы уехать из этого город и жить где-то еще. –
Я хотел сказать еще кое-что по поводу… твоей личной жизни.
А еще бывает, я думаю, что не могу сбежать достаточно быстро.
– Папа… – проведя рукой по лицу, говорю я. – Знаю, вы хотите, как
лучше. Но все это просто… невероятно бесполезно.
Странно осознать, что я люблю папин смех, но это правда так. Он так
мало ему подходит – мягкий и почти девичий – потому что папа высокий
мрачноватый чувак с впечатляющей бородой. Из-за его любви к литературе в
сочетании с карьерой в химической промышленности он получил от меня
прозвище Химингуэй, когда я был в возрасте, когда уже отпускал шутки, но
еще не понимал, насколько она меткая. Кое-кто из его коллег не раз заявляли, что это придумали они, но дома все знали, как оно было на самом деле.
– Знаю, что это мало помогает, – отвечает он. – И последнее, что тебе
нужно, – это мы, вчетвером встревающие в твои отношения. Но в семье так
всегда и происходит, – задумчиво почесав щеку, он добавляет: – Ты даже себе
представить не можешь, сколько удовольствия получают твои мама, сестра и
бабушка, вмешиваясь в твою личную жизнь.
– Имею некоторое представление, – я отвожу от него взгляд и смотрю на
океан.
– Моя семья делала со мной то же самое, – замечает он. – И я терпеть это
не мог.
Засмеявшись в ответ, я снова перевожу на него взгляд.
– Не сомневаюсь.
– Если ты считаешь, что бабушка сейчас перебарщивает, представь
только, что было, когда она стала сыта по горло четырьмя детьми и дедушкой
и была в ударе.
– Ого. Да уж.
– Понимаешь, о чем я, да? – кивая, говорит он. – Так вот что я тебе хотел
сказать: когда я еще не познакомился с твоей мамой…
Поняв руку, я начинаю отворачиваться.
– Нет-нет. Я не могу.
Папа смеется снова и хватает меня за плечо.
– Ой, да просто выслушай меня. Прежде чем познакомиться с твоей
мамой… – он мнется и отводит взгляд, – ну, я встречался.
Боже, папа так шифрует «переспал со множеством женщин».
Он кивает, нервно посмеиваясь.
