Текст книги "Сладкий грязный мальчик (ЛП)"

Автор книги: Кристина Лорен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

11 ГЛАВА.

Я возвращаюсь домой, радуясь, что Анселя ещё нет. Поставив пакет с едой на вынос на столешницу, направляюсь в спальню достать из пакета костюм. Когда я держу его перед собой, чувствую первые муки сомнения. Продавщица измерила мою грудь, талию, и бёдра, чтобы узнать размеры. Но эта крошечная вещица в моих руках, не выглядит так, словно подойдет мне.

Вообще-то костюмчик совсем не похож, на что-то моего размера, всё очень маленькое. Корсет и юбка сшиты из розового атласа, отделаны тонким чёрным кружевом. Лиф приподнимает мою грудь вверх, создавая ложбинку, которой у меня никогда не было. Юбка немного расширяется, слегка прикрывая ягодицы. Когда я наклоняюсь, то видны чёрные кружевные трусики. Я завязываю крошечный передник, прикрепляю небольшой чепчик на голову, и надеваю чёрные чулки, поправляя маленькие розовые бантики на коленках. Как только я одеваю шпильки и в руках верчу пуховку для уборки, я чувствую себя сексуальной и смешной, если такая комбинация эмоций возможна. Мой разум мечется между этими чувствами. Не то, чтобы я плохо смотрелась в этом костюме, просто, если честно, я не могу себе вообразить, что подумает Ансель, когда придёт домой.

Но этого не достаточно для меня, чтобы просто нарядиться. Костюм сам по себе не создаст шоу. Мне нужен сюжет для этой игры. Мне кажется, что мы должны потеряться в другой действительности сегодня вечером, там где у него нет напряжённой работы, которая терроризирует Анселя в течении дня, и где я не чувствую, что он предложил приключение девушке, которая оставила свою искру в Штатах.

Я могла бы быть исполнительной горничной, которая сделала свою работу замечательно и заслуживает вознаграждения. Уже мысль о том, как Ансель меня отблагодарит, рождает дрожь и румянец по телу. Проблема в том, что квартира Анселя безупречна. Нет ничего, чтобы я могла сделать, чтобы она выглядела лучше, и он не поймет, какую роль должен сыграть.

Это означает, что мне нужно создать проблему.

Я осматриваюсь вокруг, задаваясь вопросом, что я могу тут испортить, чтобы он это заметил. Не хочу оставлять еду на столешнице, потому что если план удастся, мы проведем всю ночь в постели. Мой взгляд перемещается по всей квартире и останавливается на стене с окном.

Даже при свете уличных фонарей, которые пробираются через окно, я вижу, насколько оно чистое – мерцая безупречностью.

Я знаю, он может появиться здесь в любую секунду. Слышу звук лифта, и как закрывается дверь. Закрываю глаза, и прижимаю обе ладони к окну, чуть надавливая. Убираю руки, оставляя два больших пятна.

Я слышу щелчок, когда он поворачивает в замке ключ. Дверь открывается с тихим скрипом, я выхожу в прихожую, спина прямая, руки обхватили пуховку.

Ансель бросает ключи на стол, а шлем кладет вниз, затем смотрит на меня, с удивлением в глазах.

– Ого. Привет. – Он сильнее сжимает два конверта в руках.

– Добро пожаловать домой, Мистер Гийом, – Говорю я, запинаясь на его имени. Я даю себе пять минут. Если он не захочет играть в эту игру, то это не будет концом света.

Не будет ведь.

Его глаза сначала рассматривают крошечный с оборками чепчик в моих волосах, а затем опускаются ниже, как всегда останавливаясь на моих губах, прежде чем спуститься дальше к моей шее, груди, талии, бёдрам, и затем к чулкам.

Он смотрит на мою обувь, приоткрыв свои губы.

– Я подумала, что Вы захотите осмотреть дом, прежде чем я уйду, – говорю я, на этот раз смелее. Я вижу, как его щёки покраснели, а в зелёных глазах вспыхивает желание, когда он возвращается к моему лицу.

– Дом выглядит отлично, – говорит он, его голос почти неслышно, это похоже на хрип. Он даже не отвел свой взгляд от меня, чтобы осмотреть комнату, по крайней мере, я понимаю, что он не против игры.

Я отступаю в сторону, сжимая руки в кулаки, чтобы не выдать дрожи, когда начнётся настоящая игра.

– Не стесняйтесь всё проверить.

Моё сердце стучит так сильно, что клянусь, я могу чувствовать как на шее бьётся пульс. Его взгляд, невольно перемещается от меня, к окну, его брови сдвигаются вместе.

– Мия?

Я двигаюсь в его сторону, сдерживая возбуждённую улыбку.

– Да, Мистер Гийом.

– Ты... – Он смотрит на меня, а затем показывает на окно, с помощью конвертов в его руке. Я заметила, как он немного смутился. Ансель старается понять, что происходит, а секунды тикают мучительно медленно.

Это игра. Играй. Играй.

– Я пропустила пятно? – спрашиваю я.

Его глаза сужаются, он немного откидывает голову, когда понимает, что происходит, нервный ком нарастает в моём животе. Не знаю, а вдруг я совершаю огромную ошибку, пытаясь что-то сделать. Я ,наверное, выгляжу, как сумасшедшая.

Но затем я вспоминаю Анселя в боксерах, флирт. Я помню его горячий голос около моего ушка, когда он подбирался ко мне, и как Финн пытался спустить его штаны к лодыжкам. Вспоминаю, что Финн рассказал мне о Брони-парнях и его интуитивную прозорливость. Я знаю, что по своей натуре – за пределами стрессовой работы – он всего лишь хочет немного поразвлечься.

Черт. Я надеюсь он сыграет в это. Не хочу ошибиться. Приняв неверное решение, я снова отправлюсь в ужасные времена неловкого молчания

Он поворачивается с легкой улыбкой, которую я не видела все эти дни. Ансель снова осматривает меня с головы до моих опасных тонких каблуков. Я ощущаю его взгляд на своей коже.

– Это то, что тебе нужно? – шепчет он.

Спустя мгновение, я киваю.

– Думаю, да.

С улицы доносится какофония автомобильных гудков, Ансель ждёт, когда в квартире снова станет тихо и можно будет продолжить.

– Ох, да, – говорит, он медленно. – Ты пропустила пятно.

Мои брови сдвигаются в притворном беспокойстве, и губы формируют мягкую букву “О”!

Резко, с недовольным видом он поворачивается, топает на кухню и вытаскивает бутылку без этикетки. Чувствую запах уксуса и задумываюсь – есть ли у него собственный способ для очистки стекла. Его пальцы касаются моих, когда он передает мне бутылку.

– Ты должна исправить это прежде, чем уйти.

Уверенно выпрямляю спину, когда Ансель, проследовав за мной, наблюдает, как я распыляю жидкость на отпечатки пальцев, что остались на окне. Кровь закипает при чувстве власти, которое я никогда не ожидала ощутить. Он точно следует моим пожеланиям, передавая тряпочку, чтобы протереть окно. У меня все спланировано заранее. Ансель просто подыгрывает мне.

– Повтори ещё разок. Не оставляй разводы.

Когда я заканчиваю, окно мерцает безупречно, и позади себя я слышу, как медленно вздыхает Ансель.

– Думаю, тут будут уместны извинения, тебе не кажется?

Когда он поворачивается ко мне лицом, то выглядит искренне расстроенным, отчего мой пульс подскакивает к горлу – частый и щекочущий нервы – и я произношу,

– Мне жаль. Я…

Его глаза мерцают, когда он тянется и поглаживает мою нижнюю губу своим большим пальцем, чтобы успокоить меня.

– Всё хорошо. – Подмигивая в сторону кухни, он медленно вдыхает, почувствовав запах жареного цыпленка, и спрашивает, – Ты приготовила ужин?

– Заказала… – Я делаю паузу. – Да. Я приготовила ужин.

– Я бы хотел съесть что-нибудь сейчас, – почти незаметно улыбаясь, он поворачивается, идет через комнату к обеденному столу и усаживается на стул. Я слышу, как он открывает конверт, который так долго держал в руках и с облегчением выдыхает, откладывая его на рядом стоящий столик. Он даже не повернулся, чтобы посмотреть на меня.

Вот уж чёрт, а он хорош в этом.

Я прихожу на кухню, достаю еду из контейнеров, выкладываю её так аккуратно на тарелку, как могу, украдкой поглядывая на него. Он всё ещё терпеливо ждёт и читает свою почту, абсолютно войдя в роль: он ждет меня – свою горничную – которая принесёт ему ужин. Пока всё идет хорошо. Взяв бутылку вина со столешницы, я вытягиваю пробку и наливаю в бокал. Красная жидкость, плещется по стенкам бокала в моей руке. Я беру тарелку и несу к столу, опуская её перед ним с лёгким звоном.

– Спасибо, – говорит он.

– Пожалуйста.

Замешкавшись на мгновение, смотрю на письмо, думая, что он оставил его, чтобы увидела я. Оно небрежно, явно специально, лежит на столе и первая вещь, которую я замечаю, это его имя наверху, а затем длинный список галочек в колонке «отрицательно» для каждой болезни, которые передаются половым путем, на которые мы проверялись. И тогда рядом я замечаю ещё один конверт, который был адресован мне.

– Это моя зарплата? – спрашиваю его. Я жду, пока он кивнёт, чтобы взять конверт со стола. Открыв его, быстро просматриваю и улыбаюсь. Всё действительно замечательно.

Он не спрашивает, что у меня там, и я не говорю ему. Вместо этого я стою позади него в сторонке, наблюдая за Анселем, в то время как сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Он ведь даже не спросил, поела ли я, да и сам ничего не предлагает.

Но есть что-то в этой игре, когда играешь в неё – роль доминирования для него, что заставляет в моём животе что-то порхать, и кожа пылает теплом. Мне нравится смотреть, как он ест. Его вьющиеся волосы над тарелкой, гибкие плечи, мышцы видны под его бледно-фиолетовой рубашкой.

Что мы будем делать, когда он закончит? Продолжим ли мы эту игру? Или он возьмёт меня в спальне, прикоснётся ко мне? Я хочу оба этих варианта – и особенно – хочу его теперь, когда знаю, что смогу чувствовать каждый дюйм его тела – но больше всего я хочу продолжить эту игру.

Он, быстро выпивает своё вино, запивая каждый прием пищи большим глотком. Сначала я задумываюсь – может он нервничает, просто умело это скрывает? Но когда он ставит бокал на стол и показал жестом снова его наполнить, мне кажется, что ему просто становится, как далеко я зайду, чтобы услужить ему.

Когда я приношу бутылку и снова наполняю стакан, Ансель тихо произнесит:

– Merci, – и снова принимается за еду.

Тишина нервирует, и это должно быть намеренно. Ансель может быть трудоголиком, но когда он дома, в квартире всегда шумно. Он поёт, болтает, все поверхности превращает в барабан и пальцами стучит по ним. Я понимаю, что это правда – было преднамеренно – когда он глотает кусок и говорит:

– Поговори со мной. Расскажи мне что-нибудь, пока я ем.

Он снова меня проверяет, но, в отличие от подачи вина, он знает, что это создаст для меня больше трудностей.

– У меня был хороший день на работе, – говорю я ему. Он бормочет, пока жует, глядя на меня через плечо. Это первый раз, когда я мельком увидела в его глазах нерешительность, как будто он хотел, чтобы я правдиво рассказала всё, что со мной сегодня приключилось, но я не могу, пока мы играем.

– Убирала некоторое время возле музея Орсе...затем возле Мадлен, – отвечаю с улыбкой, наслаждаясь нашим кодом. Он возвращается к своей еде и к молчанию.

Я хочу продолжить разговор, но не знаю, что сказать. В конце концов я шепчу:

– И конверт...моя зарплата выглядит хорошо.

Он на мгновение замолкает, и этого достаточно, чтобы заметить, как его дыхание перехватывает. Мой пульс ускоряется, когда Ансель, тщательно вытирает рот, кладет салфетку рядом с тарелкой, и я ощущаю трепет внизу живота и слабость в руках. Он отодвигается немного от стола, но не встает.

– Хорошо.

Я беру его пустую тарелку, но он останавливает меня, прикасаясь своей рукой к моей:

– Если останешься моей горничной, то должна знать, что я никогда не пройду мимо грязного окна.

Я моргаю, стараясь расшифровать этот код. Он облизывает губы, ожидая, что я скажу.

– Я вас поняла.

Крошечная, игривая улыбка трогает уголки его губ.

– Точно?

Закрывая свои глаза, признаю:

– Нет.

Я чувствую как его пальцы скользят по внутренней стороне моей ноги от колена к середине бедер. Прикосновения, как острый нож.

– Так позволь мне объяснить тебе, – шепчет он. – Мне нравится, что ты исправила свою ошибку. Мне нравится, что ты прислуживала мне за ужином. Мне нравится, что ты одела униформу.

Мне нравится, что ты захотела поиграть, именно это имеет он ввиду, облизывая свои губы и жадно блуждая взглядом по моему телу. В следующий раз я быстрее вживусь в роль, он говорит.

– Ох. – Я выдыхаю, открывая глаза. – Нельзя же каждую ночь забывать протереть окна. Быть может, время от времени, я смогу запамятовать о чем-то ином.

Его улыбка появляется и исчезает, как только он берет свои чувства под контроль.

– Это хорошо. Но униформа приветствуется.

В моей груди, как будто развязывается узел, давая мне понять, что он понимает эту сторону меня. Анселю комфортно в этой ситуации. А я никогда не была столь вызывающей. Ну...только если на сцене. Он дарит мне чувство защищенности, отчего теперь я не боюсь своих желаний.

– Стала ли ты мокрой, обслуживая меня?

От этого откровенного вопроса мои глаза находят его, и сердце начинает бешеный бег.

– Что?

– Сделало ли. Обслуживание. Тебя влажной.

– Я...полагаю, что да.

– Я не верю тебе. – Он улыбается, только эта улыбка зловеще кривая. – Покажи мне.

Дрожащую руку я запускаю в свои трусики. Я влажная. Смущающее и так экстравагантно. Без каких-либо мыслей, я поглаживаю себя, в то время как он наблюдает за мной, а его глаза всё темнеют.

– Угости меня.

Что-то обрывается у меня внутри, и простонав, я протягиваю ему руку. Он наблюдает, как я веду рукой между ног до его губ, мерцающих в сумраке.

Я провожу пальцами по его губам, пока он их не открывает и кладу два пальца ему в рот. Его язык теплый и извивается вокруг моих пальцев; это целая пытка – я хочу почувствовать его рот между моих ног – и он знает об этом. Он держит меня за запястье, и я не могу убрать руку, пока он сосёт мой палец, облизывает его, так же, как мой клитор, дразня, пока моё тело изнывает от боли. Но эта боль, за которой следует удовольствие и обещание большего.

– Ещё.

Я хнычу, желая, чтобы на этот раз он не просто ласкал мои пальчики своим языком, но и, наконец, довел до оргазма. Я не могу вспомнить, когда в последний раз так сильно хотела секса. Если такое возможно, то я стала ещё более влажной. На этот раз он позволяет мне дольше скользить пальцами снова и снова, достаточно долго, чтобы почувствовать как нарастает мой оргазм, зная насколько сильно моё тело хочет разрядки.

– Остановись, – он говорит резко, на этот раз дотрагиваясь до моей руки и вытаскивая ее. Он сосет каждый палец, по очереди, не сводя с меня глаз. – Забирайся на стол.

Я обхожу его, убирая подальше тарелку, он приподнимает мою попку и усаживает на стол перед собой, его бёдра теперь напротив моих.

– Приляг,– говорит он.

Я делаю, как он говорит. Резко выдыхаю, когда руки Анселя скользят по моим ногам вверх, а затем снова вниз, и скидываю свои черные, лаковые туфли на каблуках. Он обвивает мои ноги вокруг своих бедер и, наклоняясь вперед, оставляет поцелуй под коленкой.

Ступней я чувствую мягкую ткань брюк Анселя. Его дыхание скользит по моей ноге, вокруг колена, поднимаясь к бедрам. Его мягкие волосы трутся о мою кожу, руки обхватывают щиколотки, удерживая ноги.

Я ощущаю всё, как будто сделана из чистого голода. Чувствую желание и слабость, теряя терпение. Коснись меня– вопит моё тело. Я извиваюсь на столе, Ансель твёрдой ладонью на животе удерживает меня.

– Не двигайся. – Он выдыхает один раз, длинный поток воздуха обжигает меня между ног.

– Пожалуйста...– я вздыхаю. Люблю эту сторону в нём, я хочу большего, хочу услышать звуки наслаждения, но так же хочу вкусить его удовольствие, когда он во мне. Я парю между раздражительностью и легким послушанием.

– "Пожалуйста" что? – Он целует мою кожу, рядом с оборками моего белья. – Наградить тебя за то, что ты такая хорошая домработница?

Я открываю рот, но не могу сдержать низкого умоляющего стона, когда он трется носом о мою киску, скрытую трусиками; скользнув губами, а потом и зубами по лобку, перемещается на бедро.

– Или "пожалуйста" наказать тебя за то, что ты, бесстыдница, оставила след на моём окне?

Всё вместе. Да. Пожалуйста.

Я невероятно влажная, толкаю бёдра вверх, крошечные звуки вырываются из горла, каждый раз, когда я чувствую горячее дыхание на моей коже.

– Дотронься до меня, – прошу я. – Я хочу ощутить твой рот на мне.

Он цепляет пальцами ткань трусиков, и отодвигает в сторону, облизывая меня долго и настойчиво. Я ахаю, выгибаясь под ним.

Он открывает рот, посасывая, жадно, и

хорошо

Боже

так хорошо

облизывая меня, настойчиво, пальцами надавливая и покручивая. Он немного отстраняется и с ворчанием произносит:

– Смотри на меня. – Следующие слова произносятся над моим клитором, – Смотри, как я целую тебя.

Его требование несёт угрозу, поэтому я не смогу оторвать глаз от того, как он овладевает моим телом, даже если бы я этого захотела.

– Ты на вкус, как океан, – стонет он, посасывая, потягивая меня губами. Всё слишком интенсивно, чтобы быть удовольствием. Это что-то большее, что толкает мои запреты прочь, заставляя меня чувствовать себя сильной и очень смелой, чтобы приподняться, одну руку запустить ему в волосы и мягко направлять его, покачивая бёдрами.

Кажется невозможным, что я могу чувствовать больше, но когда он понимает, что я близка, то начинает стонать в меня, поощряя своим голосом, запуская два пальца внутрь и оставляя влажный след от языка, кружа, кружа, кружа...

Головокружение заполняет меня прежде, чем я падаю, расплываюсь, дрожу из-за блаженных спазмов, это чувство настолько замечательное, как ходить по острому лезвию удовольствия. Это оргазм, и притом такой мощный, что мои ноги невольно пытаются сомкнуться, а бёдра выгибаются дугой от стола.

Он держит меня распростёртой, трахая пальцами между ног, пока я не задыхаюсь, расслабленная, пытаясь сесть и притянуть его к себе.

Он поднимается на ноги, вытирая рукой рот.

– Мне нравится этот звук, когда ты кончаешь.

Его волосы выглядят в беспорядке из-за моих рук, губы опухли из-за того, что он так усердно посасывал.

– Я хочу тебя в моей кровати, – говорит он, отодвигая стул в сторону. Ансель подает мне руку, помогая спуститься со стола на мои дрожащие ноги. По пути в комнату, он ослабляет галстук, расстёгивает рубашку, снимая по пути ботинки. К тому времени как мы добираемся до его комнаты, брюки падают вниз, он жестом показывает сесть мне на край кровати.

Он стоит передо мной в двух шагах, держа свой член, произнося только одно:

– Соси.

Наклоняется, и мои зубы сжимаются от того, насколько сильно я хочу попробовать его. Подушка, на которой я сплю каждый день, не имеет ни капельки его настоящего запаха. Он пахнет лёгкой испариной, травой и морской водой. На запах он съедобен, и трудно описать как он чувствуется, когда я сжимаю руки вокруг его члена. Он как сталь в моей ладони – настолько напряжен, и я не знаю сколько ещё сможет прождать.

Я облизываю, потом ещё и снова, вверх и вниз по всей его длине, пока он не становится влажным и скользким и легко не скользит в мой ротик. Я дрожу; дикий земной вкус, так он ощущается во мне. Когда сначала он запускает руку мне в волосы, заботливо руководя, а затем усиливает хватку, чтобы проникнуть глубже, издавая грубый стон освобождения, я понимаю, что никогда раньше Ансель не был столь грубым, даже диким, как сейчас. А потом он молчит, кончики его пальцев прижаты к моей голове, он позволяет мне руководить, только иногда проникая глубже. В моём рту он чувствуется настолько большим, губы так и поглощают его. И я пожираю его. Я никогда не любила делать это так, как я делаю с ним, его толстый член, гладкая кожа и пульсирующая головка. Я оборачиваю язык вокруг его основания, и начинаю сосать быстрее.

Он выпускает хриплый дикий звук перед тем, как отстраниться, сжимая руку вокруг члена.

– Раздевайся.

Я поднимаюсь на свои дрожащие ноги, снимаю чулки, юбку, корсет и, наконец, кружевное бельё. Он наблюдает за мной, глаза тёмные и нетерпеливые, рычит:

– Allonge-toi. – Немного приподнимает мой подбородок и не торопясь повторяет на английском, – Ложись.

Я быстро возвращаюсь на кровать, широко распахнув глаза и удерживая зрительный контакт. Облокачиваюсь на спинку и раздвигаю ноги. Я хочу почувствовать его. Только его. Прямо сейчас – я могу видеть отражение своего желания в его глазах – он знает, что я дам ему всё. Ансель подается вперёд, касается рукой внутренней части бедра и одним долгим движением входит.

Весь воздух покидает меня и в течение нескольких разбитых секунд, я не могу вздохнуть. Пытаюсь вспомнить как правильно дышать, напоминая себе, что это вовсе не его член выбивает из меня весь воздух, так лишь кажется. Я и забыла как он ощущается во мне: уверенный, командующий. Чувствовать его тепло, и больше ничего между нами...он лишает меня воздуха, моих мыслей, я потеряна.

Он не двигается целую вечность, просто смотрит вниз, туда, где входит в меня. Он такой твёрдый, что ,должно быть, причиняет ему дискомфорт, и я могу чувствовать как его рука сжимает простынь над моей головой.

– Тебе необходимо напомнить? – шепчет он.

Я отчаянно киваю, хватаясь за него, поскольку мои бёдра отодвигаются на кровати, я такая изголодавшаяся. Он выходит так медленно, что мои ногти впиваются в кожу его бедер, прежде чем я понимаю, что делаю. Он шипит, входя в меня обратно с тихим стоном.

И затем он выходит и снова входит, трудно и мучительно, его темп – целое наказание. Наказание за тот отпечаток на окне, за то расстояние, которое появилось между нами. Наказание, за то, что забыла, что секс с ним такой, и нет ничего лучше. Он склоняется надо мной, его кожа трётся о мою, где мне это больше всего нужно, пот блестит на его лбу и ровной поверхности груди. Я извиваюсь вокруг него, облизывая его ключицу, шею, наклоняя его голову к моей, чтобы чувствовать его глубокий стон удовольствия, напротив моих зубов, губ и языка.

Мои бёдра дрожат напротив его, удовольствие нарастает, мне нужно, чтобы он жёстче входил, мои пальцы отчаянно толкают его бёдра, умоляющие слова неразборчивы. Я чувствую, как мой оргазм нарастает всё сильнее и сильнее, пока он не вырывается наружу, принося с собой дрожь, сжимая все ощущения. Я выгибаюсь на кровати, в крике произнося его имя снова и снова.

Он приподнимается на руки, смотря как я извиваюсь под ним, и через замутнение моего оргазма я вижу, что он тоже на подходе. Его движения стали более резкими и сильными, от прикосновения нашей кожи слышен звук, который делает меня более дикой, заставляя задаться вопросом, нахожусь ли я на грани ещё одного оргазма, который пришёл так скоро.

– Ну ещё немного, – кричу. – Я...

– Покажи мне, – рычит он, опуская руку между нами, стимулируя мой клитор.

Я приподнимаюсь на кровати, моё тело пульсирует во втором оргазме, рассудок затуманен.

Шея Анселя напряжена, зубы стиснуты, глаза прищурены и он стонет:

– Чёрт, – бедра Анселя напряжены, и когда он вбивается в меня, слышны громкие шлепки от соприкосновения наших тел. Он падает сверху, я чувствую, как Ансель вздрагивает во мне и под моими руками.

Я испускаю судорожный вздох, обвиваю его бёдра своими ногами, когда чувствую, что он выходит.

– Нет, – произношу ему в шею. – Останься.

Он наклоняется, его рот замирает на моей груди, посасывая, язык бродит по моей шее, к подбородку, пока он медленно двигается во мне вперёд и назад. Он кажется ненасытным, и даже то, что он уже получил оргазм, не даёт ощущения, что мы законченности. Как только его рот находит мой, я снова теряюсь, теряюсь в его языке, который попеременно гладит меня и исчезает. Похоже, его тело только на секунду расслабляется во мне, прежде чем я чувствую, что он снова двигается, медленно удлиняясь, пока не начинает двигаться всерьёз, длинными толчками, проникая в меня.

В этот раз он нетороплив. Глубоко целуя меня каждую секунду, позволяет полностью раствориться в страсти и наслаждении. И я жажду большего.

Он скатывается с меня, издавая стон облегчения. Я прижимаюсь к нему в темноте, моё сердце ещё участвует в гонке, кожа влажная от пота.

– Ох, – шепчет он, целуя меня в макушку. – А вот и она.

Я целую его шею, скольжу языком по коже, где чувствую солёный привкус его и своего пота.

– Спасибо тебе за это, – говорит он. – Мне понравилось то, что мы сделали сегодня вечером.

Моя рука путешествует по его животу, груди, и я закрываю глаза спрашивая:

– Расскажи мне про окна.

На мгновение он замирает, прежде чем выдохнуть и медленно вдохнуть.

– Это сложно, наверное.

– Ну, сейчас мне некуда торопиться, – говорю я, улыбаясь в темноте.

Его губы прижимаются к моему виску, затем он говорит.

– Моя мама, как я уже говорил, американка. – Я смотрю на его лицо, опираясь на грудь, но тяжело что-то разглядеть в темноте. – Она переехала во Францию, как только окончила школу, и работала горничной.

– Ох,– говорю я, улыбаясь. – Может быть, мой выбор костюма был слегка странным для тебя.

Он стонет, щекоча меня.

– Я уверяю тебя, что ты не заставила меня думать о мой матери сегодня ночью.

После того, как я успокаиваюсь, он продолжает:

– Её первым рабочим местом стал дом бизнесмена Чарльза Гийома.

– Твой отец, – говорю я.

Он кивает.

– Моя мама – замечательная женщина. Заботливая, щепетильная. Я представляю, какой она была идеальной домработницей. Полагаю, что эти черты характера мне достались от неё и отца. Он требовал, чтобы дом был идеален. Был одержим этим. Он требовал, чтобы я нигде не оставлял следов. Ни на зеркале, ни на окнах. Чтобы не крошил в кухне. Чтобы детей не было ни видно, ни слышно. – Он делает паузу, но когда продолжает, его голос становится более чётким. – Возможно, наши отцы не очень то милы, но может, поладят друг с другом?

Я задерживаю своё дыхание, стараясь не двигаться или моргать, чтобы не разрушить этот миг. Каждое слово – как дар, и я ненасытна к каждому маленькому кусочку его истории.

– Расскажи мне о них.

Он придвигает меня ближе, запуская руки в волосы на затылке.

– У них стали развиваться отношения, когда моей матери было двадцать, а отцу сорок четыре. Из того, что рассказывала мне мама, он был очень страстным. Уничтожил её. Она никогда не планировала оставаться так надолго во Франции, но влюбилась в Чарльза, и я не знаю, излечится ли она когда-нибудь.

– Излечится?

– Мой отец тот еще мудак, – говорит он, сухо посмеиваясь. – Контролирующий. Одержимый домом, но это я уже говорил. Чем он старше, тем хуже становится. Но я думаю, что у него была некая харизма, которая привлекла её. – Улыбаюсь в темноте, когда он произносит это, зная, что Ансель может стать лучше, однако свою харизму и очарование он получил именно от отца. – В то время, когда они были вместе, он был женат на другой женщине. Она жила в Англии, и мой отец отказался покидать свой дом, чтобы жить с ней, а моя мать не знала, что эта женщина вообще существовала. Когда мама забеременела мной, мой отец хотел, чтобы она осталась среди слуг, и запретил ей говорить, что этот ребенок был от него. – Он немного смеётся. – Все обо всём знали, и когда мне исполнилось три или четыре года, я стал полной его копией. В конце концов, его жена узнала всё. Она развелась с отцом, а тот не женился на моей матери.

Я чувствую напряжение в груди.

– Ох.

– Он любил ее, – говорит он спокойно, и я поражена тем, как Ансель это говорит. Его английский идеален, акцент возвышает слова, склоняя их так, что его "х" почти не слышно, а его "р" всегда гортанна. Ему удается звучать идеально и небрежно. – Он любил её, хотя и странным образом, но он заботился о том, чтобы мы ни в чём не нуждались, даже настоял на оплате, когда моя мама захотела посещать кулинарные курсы. Но он не из тех людей, которые очень щедро любят: он эгоистичен, и не хотел, чтобы моя мать оставляла его, даже при том, что у него было много других женщин в те годы. Они всегда были или дома или на работе. Он был неверен ей, несмотря на то, что сходил с ума от мамы и сам был собственником. Он говорил, что любил её, как никого другого. Он ожидал, что она поймёт, что его интересы к другим женщинам, никак не относятся лично к ней. Но, конечно, она бы никогда не изменила отцу.

– Ого, – говорю я спокойно.

Признаться честно, я не многое знаю о браке моих родителей. Их отношения скучны и однообразны по сравнению с тем, что рассказал Ансель.

– Ага. Поэтому когда моя бабушка заболела, у мамы выдался шанс покинуть Францию, вернуться в Коннектикут, и побыть с ней, пока та не умерла.

– Сколько тебе было, когда она уехала?

Он сглотнул, говоря.

– Шестнадцать. Я жил с отцом, пока не поступил в университет.

– Твоя мама вернулась?

Я могу чувствовать, как он покачал головой.

– Нет. Я думаю, ей было тяжело уезжать, но когда она это сделала, то поняла, что так было правильно. Она открыла пекарню, купила дом. Она хотела, чтобы я закончил здесь школу, с моими друзьями, и будучи так далеко, это угнетало её. Вот почему я поехал в Штаты в школу права. Может быть, она вернулась бы сюда, если бы я попросил, но я не стал.

Когда я киваю, он продолжает:

– Я поступил в университет Вандербильд, который, конечно, расположен не так близко к ней, но гораздо ближе, чем Франция. – Он поворачивает голову, немного отстраняясь, чтобы посмотреть на меня. – Я всё ещё намереваюсь переехать туда. В Штаты. У неё никого больше нет.

Я киваю, пряча своё лицо в его шее, чувствуя облегчение.

– Ты останешься со мной? – спрашивает он тихо. – Пока тебе не нужно будет поехать в Бостон?

– Да. Если ты этого хочешь.

Он отвечает поцелуем, который углубляется, и запускает свои руки в мои волосы, его стон, немного отчаянный, заполняет мою голову. В мгновение ока, меня пробирает ужас от реальности, от интенсивности чувств к нему, что рано или поздно нам необходимо будет закончить эту игру в супругов, и придётся вернуться в реальную жизнь. Я задвигаю это чувство подальше, потому что я чувствую себя слишком хорошо на данный момент. Его поцелуи медленные и податливые, пока улыбаясь, он не прижимается ко мне.

– Хорошо, – говорит он.

Этого на сегодня достаточно. Я чувствую, как сон поглощает мои глаза и мысли. Моё тело ноет и чувствуется приятно использованным. В течении нескольких секунд я слушаю медленный, размеренный ритм его сонного дыхания.