Текст книги "Сладкий грязный мальчик (ЛП)"
Автор книги: Кристина Лорен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)
17 ГЛАВА.
Не то чтобы мысли об Анселе, и так, уже не занимали львиную долю моего времени, но после вчерашней ночи он захватил их все. Сидя следующим вечером вместе с Симоной в кафе под открытым небом, у меня чесались ручки проверить – сможет ли он завтра сыграть со мной прогульщика, или же для разнообразия стоит заглянуть на работу к Анселю сегодня. Быть извечным туристом-одиночкой становилось утомительно, однако занятость казалась лучшей альтернативой тому, чтобы застрять в четырёх стенах с собственными мыслями на целый день, когда на задворках подсознания, таймер с нарастающим гулом отсчитывал мое оставшееся время во Франции.
– Чертовски длинный день, – застонала она, бросив ключи в сумку, закопошившись в ней. Наверное, ища испарившуюся пачку сигарет. В компании УжасающейСимон мне на удивление комфортно – девушка настолько отталкивает, что заставляет меня ещё больше полюбить Харлоу и Лолу, с нетерпением ожидая нашей встречи, по возвращении домой. Симона замолкает, глаза её светятся, обнаружив знакомый чёрный мундштук в одном из внутренних карманов сумки.
– Неужели, блять, – поднося его к губам, говорит она, и хмурит брови. – Твою мать. Сука. Куда я дела сигареты?
Я никогда в жизни не чувствовала себя столь никчемно, да и наплевать. Каждый раз подумывая отправиться домой, мой разум отклонялся от курса, отвлечённый чудесной, солнечной жизнью, что разворачивалась у меня на глазах. На руку играло и то, что я могла притвориться, будто денег у меня немерено – не нужно ехать в бизнес-школу, да и с легкостью удавалось заткнуть навязчивый голос, звучащей в голове, рассказывающий о необходимости участвовать в жизни общества.
Ещё всего лишь пару денечков, – говорила я себе. Тогда и побеспокоюсь об этом.
УжасающаяСимон достает помятую пачку сигарет и серебряную зажигалку. Прикуривает и, выпуская дым, издает блаженный стон, словно сигарета лучше кусочка шоколадного торта и всех оргазмов вместе взятых. На секунду, я и правда задумываюсь соблазниться и затянуться.
Она делает ещё один глоток никотина, а кончик сигареты тлеет в тусклом свете оранжевым огоньком.
– Так, когда ты снова уезжаешь? Через три недели? Клянусь Богом, мне бы твою жизнь. Живешь в Париже всё лето, без проблем и забот.
Улыбаюсь, не обращая внимания, и чуть отстраняюсь, едва разглядев её лицо сквозь облако едкого дыма. Собираюсь опробовать слова для запоминания, посмотреть будут ли они звучать всё с такой же ноткой паники в голосе:
– Учеба в бизнес-школе начинается осенью.
Закрываю глаза на мгновенье. Да, ничего не изменилось.
Зажигаются фонари вверх и вниз по улице, освещая тротуар.
Через плечо Симоны я замечаю появившуюся, будто из ниоткуда, знакомую фигуру: высокую и худощавую, бёдра, что кажутся узкими по сравнению с широкими плечами. На мгновенье, я вспоминаю прошлую ночь: как обхватила Анселя руками за узкую талию, когда он двигался сверху, милое выражение его лица при вопросе может ли он быть нежным теперь. В действительности, мне пришлось ухватиться за столик, чтобы устоять на ногах. Ансель поднимает голову, подходя к углу, и заметив меня, переходит на быстрый шаг.
– Привет, – говорит он, наклоняясь и чмокая меня в каждую щёчку. Я, чёрт возьми, обожаю Францию. Замечая глаза по пять копеёк и изумлённое лицо Симоны, отстраняется ровно настолько, чтобы широко улыбнувшись, поцеловать меня снова, на этот раз в губы.
– Ты рано закончил, – бормочу при следующем поцелуе.
– Последние пару дней мне нелегко работать допоздна , – говорит он с полуулыбкой, – не знаешь почему?
Пожимаю плечиками с улыбкой чеширского кота.
– Могу я забрать тебя поужинать? – спрашивает он, протягивая руку и переплетая наши пальцы.
– Привет, – говорит Симона, шаркая подошвой ботинок с шипами по пешеходному переходу и, наконец, Ансель замечает её.
– Ансель, – он традиционно целует её в щёку и я более, чем довольна увидеть её грустное лицо, когда он тут же отстраняется.
– Ансель – мой муж, – добавляю я. Он одаривает меня улыбкой, способной осветить каждый фонарь вдоль улицы Сент-Оноре. – А это – Симона.
– Муж, – вторит она и хлопает глазками, словно впервые видит меня. Переводит взгляд с меня на Анселя, откровенно осматривая его с ног до головы. Она явно впечатлена.
Встряхнув головой, водружает огромную сумку себе на плечо, затем говорит что-то насчёт вечеринки, на которую опаздывает и бросает мне:
– Поздравляю.
– Она была милой, – говорит Ансель, смотря ей вслед.
– На самом деле, нет, – посмеиваюсь я, – но что-то подсказывает мне, что теперь всё может измениться.
Пройдя пару кварталов в приятной тишине, мы сворачиваем на улицу, чересчур узкую, даже по парижским стандартам. Как и многие рестораны в округе, заведеньице маленькое и скромное, что снаружи едва умещаются четыре дубовых столика и большой коричнево-морковный навес, с надписью “Рипай” над ними. Всё отделано декоративными кремовыми панелями, а на меловой доске нацарапаны блюда-дня. Длинные, узкие окна отбрасывают на мощённую улицу мелькающие тени.
Ансель придерживает дверь, и последовав за ним, я встречаюсь с высоким, худым, словно соломинка, официантом с радушной улыбкой, который приветствует нас. Ресторан маленький, но уютный. В воздухе витает запах мяты и чеснока, вдобавок к чему-то загадочному и аппетитному, что я не могу сразу разгадать. Маленькой кучкой столики и стулья заполнили собой единственную комнатку.
– Bonsoir. Une table pour deux? [Добрый вечер. Столик на двоих?], – спрашивает официант, протягивая стопку меню.
– Oui [Да], – отвечаю я, уловив горделивую улыбку Анселя и глубокие ямочки, что сопутствуют ей. Нас провожают к столику почти в конце, и Ансель ждёт, пока сяду я, а затем сам занимает место. – Merci [Спасибо]
По-видимому, моё знание двух основных французских слов – замечательное подспорье, потому что исходя из того, что я владею языком, официант пускается в рассказ о блюдах дня. Ансель привлекает моё внимание, и я улыбаюсь ему, едва заметно покачивая головой, в предвкушении услышать его объяснения чуть позже. Он задает официанту пару вопросов, и наблюдая за ним, я задумываюсь – смогу ли когда-нибудь оставаться спокойной слыша звук его голоса, наблюдая за движениями его рук или, чёрт возьми, хоть к чему-нибудь, что он делает, не посчитав всё это самым сексуальным из когда-либо увиденного.
Господи Боже, да я втюрилась в него.
Когда официант уходит, Ансель склоняется над столом, указывая на различные предметы своими длинными, изящными руками и мне приходится пару раз моргнуть, напоминая себе не витать в облаках.
Мне всегда было крайне сложно разобраться с меню. В этом есть пару подсказок: boeuf/говядина, poulet/курица, veau/телятина, canard/утка и poisson/рыба (мне ужасно стыдно признаться, что это слово я выучила, несметное количество раз пересмотрев “Русалочку”), но с приготовлением блюд или названием разнообразных соусов и овощей в ресторанах, мне всё ещё необходима маленькая помощь.
– Их фирменное блюдо langoustine bisque, то есть….– задумавшись на секунду, Ансель хмурит брови и смотрит в потолок, – эм…омар?
Я ухмыляюсь. Одному богу известно, почему я нахожу его растерянность столь привлекательной.
– Лобстер?
– Да, лобстер, – уверенно говорит он, кивая, – суп с мятой и маленьким кусочком пиццы с кусочками лобстера и сушёными томатами в виде гарнира. Ещё есть говя -
– Суп, – решаю я.
– Не хочешь услышать остальное?
– Думаешь, есть что-то лучше супа и пиццы с лобстером? – я останавливаюсь, начиная понимать, – не считая того, что ты не сможешь поцеловать меня? [ в суп входит чеснок].
– О, за это не переживай, – говорит он, махая рукой, – я могу поцеловать тебя, задержав дыхание.
– Тогда решено. Суп.
– Замечательно. Думаю, я буду рыбу, – говорит он.
Официант возвращается, и они оба терпеливо слушают, пока я делаю собственный заказ, состоящий из обычной тарелки овощей, заправленных маслом и пряностями. С улыбкой, которую ему не удаётся скрыть, Ансель делает свой заказ, не забыв упомянуть о двух бокалах вина, и садится обратно, опираясь на спинку близ стоящего стула.
– Смотри, я вовсе тебе и не нужен.
– Да ну! Откуда ещё, я бы узнала, как попросить огромный фалоиммитатор? Я имею ввиду, видишь, насколько богат теперь мой словарный запас.
Ансель разражается смехом, глаза распахнуты в изумлении и он прикрывает рот руками, заглушая смех. Несколько посетителей оглядываются, дабы посмотреть на нас, но кажется, им безразличен взврыв эмоций Анселя.
– Ты дурно на меня влияешь, – произносит он, успокоившись, и протягивает руку к бокалу с вином.
– Я? Это не я оставила записку с переводом фразы со словом фалоиммитатор однажды утром, так что…чья бы корова мычала, Ямочки.
– Но ты нашла костюмерный магазин, – говорит он мне поверх стакана, – и должен сказать – я в бесконечном долгу перед тобой.
Чувствую, как заливаюсь румянцем под его пристальным взглядом, уловив намек.
– Ты прав, – признаюсь я шёпотом.
Нам приносят еду, и за исключением редких стонов удовольствия и моего высказывания, о том, что я хочу детей от шеф-повара, мы едва ли обмолвились словом.
Пустые тарелки убраны, и Ансель заказывает десерт на двоих «Флирт по правилам и без..», который представляет собой причудливую версию шоколадного кекса с растопленным шоколадом внутри, который делают у нас в США. Подают его тёплым, с ванильным мороженым с перцем. Облизывая ложечку, Ансель издает блаженный стон.
– Немного неприлично наблюдать за тобой во время еды, – говорю я. Сидя напротив, с закрытыми глазами, он мурлычет с ложечкой во рту.
– Моё любимое, – произносит он, – хоть и не сравнится с тем, что готовит мама, когда я навещаю её.
– Всегда забываю, как ты рассказывал, что она ходила в кулинарную школу. Я же не могу вспомнить десерта, который бы моя мать не купила в кулинарии. Я уж точно не назову её Хозяюшкой.
– Однажды, когда я приеду к тебе в Бостон, мы заглянем в её пекарню, и она приготовит для тебя всё, что пожелаешь.
Я практически слышу визг тормозов, что звучит в наших мыслях. Всё больше знаков «стоп» в беседе, которые мигают вызывающе, и их невозможно игнорировать.
– У тебя ещё две недели в запасе? – спрашивает он, – три?
Фраза «попроси меня остаться» неожиданно возникает у меня в голове, прежде чем я заталкиваю её в закрома своей души, ибо нет, это не просто плохая, а отвратительнейшая мысль.
Уставившись на тарелку между нами, помешиваю шоколадный соус в розетке растаявшего сливочного мороженого.
– Скорее всего, две. Нужно найти жилье, выбрать предметы для обучения…,– наверное, стоит позвонить отцу. Найти работу. Завести друзей. Решить, куда пойти дальше. Постараться радоваться своему выбору. Считать секунды до того, как ты приедешь ко мне.
– Даже если ты сама этого не хочешь.
– Нет, – прямо говорю я. – Я не хочу провести ближайшие два года своей жизни в бизнес-школе, чтобы потом стать офисным планктоном, которых я на дух не переношу, работая с людьми, которые предпочли бы быть где угодно, только не в четырёх стенах конференц-зала, где собственно и окажутся однажды.
– Это было довольно подробное описание, – замечает он. – Но я думаю, что твоё представление о бизнес-школе немного… неправильное. Твоя жизнь может быть другой, если ты сделаешь иной выбор.
Опускаю ложечку и откидываюсь на спинку стула.
– Я всю свою жизнь прожила с заядлым управленцем и встретилась со многими его коллегами. Большинство из них…меня страшит одна лишь мысль стать на них похожей.
Приносят счёт, и Ансель тянется за ним, шлёпая меня по руке. Я неодобрительно смотрю на него – я ведь могу пригласить своего мужа на ужин, однако он игнорирует меня, продолжая с того момента, где остановился.
– Не каждый деловой человек, вне зависимости, женщина это или мужчина, подобен твоему отцу. Я всего лишь думаю, что тебе стоит…подумать о других сферах занятости твоей специальности. Ты не должна идти по его стопам.
По дороге домой мы молчим, и я знаю – всё потому, что я не ответила на его высказывание, тогда как Ансель просто не хочет давить на меня. Он прав – люди используют навыки бизнес администрирования во многих отраслях своей деятельности. Проблема в том, что я пока не знаю, чем хочу заниматься.
– Могу я тебя кое о чём спросить?
Он что-то бурчит себе под нос и смотрит на меня.
– Ты устроился на работу в фирму, даже если она тебе совсем не нравится.
Кивая, он ждет пока я закончу.
– Тебе не нравится твоя работа.
– Нет.
– Так чего бы ты хотел на самом деле?
– Преподавать, – говорит он, пожимая плечами. – Меня пленяет корпоративное право, как и право вообщем. Как люди выстраивают правила морали и нравственности, которые рассеиваются, словно облака при дожде в современном мире развитых технологий. Но я не стану хорошим учителем, пока не наберусь опыта и после этой работы, я смогу заполучить должность преподавателя где угодно.
Ансель держит меня за руку несколько кварталов до нашей квартиры, лишь раз или два останавливаясь, поднося мои пальчики к своим губам, оставляя поцелуй.
Фара от проезжающего скутера бросает отблеск на золотой ободок его обручального кольца, и я чувствую, что мой желудок сжимается, ощущая всеобъемлющий страх. Не то, чтобы я не хотела остаться в Париже – мне нравится здесь, но я не могу отрицать, что скучаю по привычному окружению дома, разговорам с людьми на языке, который я понимаю, моим друзьям, океану. Но ещё – я начинаю понимать, что не хочу расставаться с Анселем.
Он настаивает, чтобы мы заглянули в маленькое бистро на углу, чтобы выпить кофе. Теперь я понимаю, что кофе для европейцев – это маленькие стаканчики обжигающего и удивительного на вкус экспрессо, и за исключением Анселя, по чашечке этого восхитительного напитка я буду скучать больше всего.
Мы сидим за крошечным столиком на улице, любуясь звездным небом. Ансель вплотную пододвигается ко мне на стуле и теперь ему больше некуда положить руку, как мне на плечо, приобнимая.
– Хочешь познакомиться с несколькими моими друзьями на этой неделе? – спрашивает он.
Смотрю на него с удивлением.
– Что?.
– Мои старые знакомые – Кристофер и Мари устраивают вечеринку, чтобы отпраздновать ее повышение. Она работала в одной крупной фирме в моём здании, и я подумал, может, ты захочешь пойти. Они будут очень рады встретиться с моей супругой.
– Звучит хорошо, – я киваю, улыбаясь. – Я надеялась познакомиться с некоторыми твоими друзьями.
– Я понимаю, что должен был сделать это раньше, но…признаю – был эгоистом. У нас так мало времени, чтобы побыть вместе, поэтому я не хотел делить тебя с кем-либо ещё.
– Ты работал, – произношу на выдохе, пока он, по правде говоря, повторяет мой разговор с Харлоу.
Ансель берёт меня за руку, целует костяшки пальцев и кольцо, прежде чем переплести наши пальцы.
– Я хочу похвастаться тобой.
Окей. Познакомиться с друзьями. Быть представленной в качестве жены. Реальной жены. Это то, что делают замужние пары.
– Хорошо, – говорю я запинаясь. – Должно быть весело
Он кивает и наклоняясь, целует меня в губы.
– Спасибо, миссис Гийом» И вау – ямочка тоже видна. А я краснею.
Официант останавливается у нашего столика, и я сажусь обратно на своё место, в то время как Ансель заказывает нам кофе. Компания маленьких девочек – около восьми или девяти лет танцуют под аккомпанемент играющего на гитаре мужчины. Их смешки отскакивают от стен зданий стоящих слишком близко, звонко подпрыгивают над редко проезжающими машинами, и брызгают с фонтаном по ту сторону улицы.
Одна из них кружится, и повернувшись, падает прямо перед нашим столиком.
– Не ушиблась? – спрашиваю я, делая шаг вперед, чтобы помочь ей.
– Oui[Да]- говорит она, стирая грязь с передника пёстрого платьица. Её подруга бежит к нам, и хоть я не уверена, что именно она ей говорит, но по протянутой руке и грозному голоску, думаю, что малышка неправильно сделала поворот.
– Ты пытаешься сделать поворот? – спрашиваю я, однако она не отвечает, попросту разглядывая меня с растерянным выражением лица. – Пируэт?
И тут её глазки оживляются.
– Oui, – возбужденно произносит она. – Piroutte. Tourner[поворот,вращение]
– Покрутись, – предлагает Ансель.
Она выпрямляет руки по бокам, встает на носочки и начинает вращаться, так быстро, что чуть не падает снова.
– Ничего себе, – говорю я, мы оба смеётся, когда я подхватываю её, – быть может, если ты…ум, – выпрямляюсь и хлопаю себя по животу. – Подтянись.
Поворачиваюсь к Анселю, чтобы он перевёл.
– Contracte tes abdominaux [втяни живот]
У неё настолько серьёзное выражение лица, что я предполагаю, она напрягает мышцы живота.
Остальные девочки собираются вместе, чтобы послушать, поэтому мне требуется секунда, чтобы расставить их таким образом, чтобы каждой хватило места.
– Четвёртая позиция, – говорю я, показывая четыре пальца. Указываю на левую ногу, делаю шаг назад, и ставлю правую за неё. – Поднимаем ручки. Одна в сторону, вторая вперёд. Хорошо. А сейчас плие [приседание ].И согнули ножки.
Каждая из них приседает, и я киваю, ненавязчиво руководя ими.
– Да! Молодцы! – указываю на свои глаза и отступаю на некоторое расстояние, отчасти понимая, что Ансель переводит им, позади меня.
– Вы должны сосредоточиться. Найдите точку и смотрите только на неё. Поэтому, когда закончите вращаться, – выпрямляюсь, сгибая ноги в коленях, а затем поднимаюсь на носочки, перед тем как сделать вращение, приземляясь в плие, – вернётесь в исходную позицию.
Столь знакомое движение, которое уже давно не ощущалось моим телом. Чуть не пропускаю аплодисменты. Ансель хлопает громче всех.
Девочки на практике исполняют вращения и повороты, подбадривая друг друга и обращаясь ко мне за помощью.
Уже поздно и вообще-то, им пора домой. Ансель берёт меня за руку и улыбается. Когда мы уходим, я оглядываюсь. Чувствую, что готова смотреть на них всю ночь.
– Было весело, – говорит он.
Смотрю на него, всё ещё улыбаясь.
– И что же тебя так повеселило?
– Наблюдать за тем, как ты танцуешь.
– Я сделала всего лишь один поворот, Ансель.
– Быть может, это самая сексуальная вещь, которую я когда-либо видел. Вот чем тебе стоит заниматься.
Я вздыхаю.
– Ансель -..
– Кто-то заканчивает бизнес школу и управляет кинотеатрами или ресторанами.А кто-то открывает собственные пекарни или балетные студии.
– И ты не один из них, как и я, – я уже слышала об этом ранее, от Лорелей и всей семьи Харлоу.– Я ничего об этом не знаю.
Он старается заглянуть себе через плечо, смотря в том направлении, откуда мы пришли.
– При всем уважении к тебе, я не согласен».
– Подобные вещи стоят денег. А я ненавижу брать деньги у отца.
– Тогда зачем ты их берешь, коль ненавидишь? – спрашивает он.
Отвечаю ему тем же:
– А разве ты не берешь деньги у своего отца?»
– Беру, – признает он, – но я уже давно понял, что это единственное, в чём он хорош. И пару лет назад, когда я был в твоём возрасте, я не хотел, чтобы моя мать помогала мне материально.
– У меня недостаточно денег, чтобы жить в Бостоне без его поддержки, – говорю я ему, – и я чувствую, что в каком-то смысле он…должен мне, с тех пор как я делаю всё, что он захочет.
– Но если бы ты следовала своим желаниям -
– Это не то, чего я хочу.
Он заставляет нас остановиться и поднимает руку, ни чуть не встревоженный значимостью разговора.
– Знаю. А я на самом деле не в восторге от идеи, что ты скоро оставишь меня. Но отбросив это в сторону, если бы ты поехала в бизнес-школу по своему желанию, это решение принадлежало бы тебе, не ему.
Я вздыхаю, оглядываясь назад.
– Только то, что ты не профессиональная танцовщица не должно останавливать тебя танцевать для своего удовольствия. – Найди точку и смотри только на нее – не это ли ты сказала девочкам? Так где твоя точка? На чем сосредоточена ты, кружась в танце жизни?
Моргаю, смотря на квартал, где девочки все ещё кружатся и смеются. Его точка – обучение праву. Он не сводит с неё глаз с тех пор, как начал крутиться в этой сфере.
– Хорошо, тогда, – он принимает моё молчание, как знак согласия, – может, пойдешь учиться на тренера? Или изучать предпринимательство? Две разные тропинки.
Идея иметь собственную балетную студию порождает противоречивые чувства у меня в животе : бурную радость и страх. Не могу представить ничего лучше, однако, на взаимоотношениях с родными можно будет поставить жирный крест.
– Ансель, – говорю я, качая головой, – даже если бы я хотела собственную студию, пока это лишь мечты. Отец собирался оплатить мою квартиру за всё время обучения. Сейчас, он не разговаривает со мной, и нет ни единого шанса, что он поддержит эту затею. Что-то есть в танцах, что он…словно они ему не нравятся на примитивном уровне. Сейчас я понимаю, что чем бы я не занималась – добьюсь поставленной цели без его помощи, – закрываю глаза и обильно сглатываю. Взяв основательный душевный отдых от реальности моего будущего, уже осталась без сил по вине короткого разговора.
– Я рада, что приехала сюда. В какой-то степени, это моё лучшее решение. Но с другой стороны, оно ещё больше спутало некоторые карты жизни.
Он отклоняется, изучая меня. Обожаю игривого Анселя, подмигивающего мне через всю комнату или ведущего задушевные разговоры с моими бёдрами и грудью. Но думаю, что люблю и того, который, кажется, хочет для меня только самого лучшего. Отважного настолько, чтобы бороться за нас двоих.
– Ты замужем, нет? – спрашивает он. – У тебя есть муж?
– Да.
– Муж, который хорошо зарабатывает сейчас.
Я пожимаю плечами и отвожу взгляд. Этот разговор о деньгах чрезвычайно неуклюж.
Игривый и немного глупенький , каким он иногда бывает, Ансель напрямую спрашивает :
– Тогда зачем тебе находиться на отцовском иждивении, чтобы делать то, что ты хочешь? Ну, коль, у тебя есть муж?
***
Поднявшись в квартиру, я следую за ним за кухню, облокачиваясь на столешницу, пока Ансель лезет в шкаф за баночкой. Разворачивается и высыпает две таблетками ибупрофена мне на руку [обезболивающее], а после передает стакан воды. Смотрю на руки, затем на него.
– Твой стандартный набор, – говорит он, чуть пожав плечами. – После двух бокалов вина ты всегда принимаешь ибупрофен, запивая большим количеством воды, чтобы не было плохо. Ты у меня прямо дюймовочка.
Снова напоминаю себе насколько он наблюдателен, и как ему удаётся заприметить вещи, которым, как я думала, он не придавал значения. Стоит и ждет, пока я глотаю таблетки и ставлю пустой стакан воды на столешницу, подталкивая его бедром.
Каждая секунда без поцелуев и касаний вселяет страх, что вся мягкость комфорта испарится, и он вернется к работе, а я одна в постель.
Но сегодня ночью, пока мы разглядываем друг друга в приглушённом свете единственной лампочки над кухонной плитой, воздух наэлектролизовывается нашей энергетикой. И это столь ощутимо.
Он разминает челюсть, а затем наклоняет голову.
– Ты самая красивая девушка, которую я когда-либо видел.
Желудок подскакивает к горлу.
– Не уверена, что я кра –..
– Останься, – прерывая меня, тяжело шепчет он. – Я с ужасом жду дня твоего отъезда. Теряю рассудок при одной мысли об этом.
Закрываю глаза. Эта часть из того, что я хочу, и до дрожи в коленках, боюсь услышать. Закусываю губу, скрывая улыбку, и вновь смотрю на него.
– Я думала, ты только что посоветовал мне пойти в бизнес-школу, чтобы однажды открыть собственное дело.
– Я думаю, может тебе стоит повременить, пока я не закончу свое. Тогда мы поедем вдвоём. Будем жить вместе. Я буду работать, ты – учиться.
– Как я могу остаться здесь до весны? Что я буду делать? – было бы замечательно, однако, как я проживу ещё девять месяцев праздно, подобно туристу?
– Ты можешь найти работу или просто разузнать, что требуется для открытия балетной студии. Мы будем жить вместе, и ты отсрочишь своё поступление на год.
Мысль ещё безрассуднее моего решения о приезде сюда, если это вообще возможно. Остаться – значит поставить запятую, вместо точки в наших отношениях – никакого аннулирования брака, никакой фальшивой свадьбы – и совершенно новая дорога, указывающая наш путь в будущее.
– Не думаю, что смогу остаться здесь и находиться в одиночестве так много времени..
Он вздрагивает, запуская руку в волосы.
– Если ты хочешь начать сейчас, езжай и я приеду следующей весной. Просто…ты действительно хочешь этого?
Качаю головой, но замечаю, что своим взглядом, он безошибочно читает выражение моего лица, на котором написано «я не знаю».
Первые пару недель во Франции я ощущала себя, как, абсолютно свободной, так и немного привязанной. Но Ансель пригласил меня сюда не только чтобы показаться великодушным или же спасти от ужасного лета в Америке и душевно успокоиться перед началом учебы. Да, этим причинам место быть, но и потому что хотел меня.
– Мия?
– Ммм?
– Ты мне нравишься, – произносит он шёпотом. Голос слегка дрожит и, кажется, я понимаю, что он действительно имеет в виду. Я чувствую слова, словно его теплое дыхание на шеё, однако он не сделал и шага ко мне. Даже не прикоснулся. Руками и бёдрами Ансель опирается на столешницу позади себя.
Это голое признание по какой-то причине интимнее, когда мы на расстоянии в несколько шагов, без охраны из поцелуев или лиц, уткнувшихся в шею.
– Я не хочу, чтобы ты уезжала. Муж и жена – две половинки одного целого. Я всегда был эгоистичен с тобой: попросив переехать сюда или подождать с отъездом, пока не настанет лучшее время для моей карьеры. Но вот она – правда.
Вот она – правда.
Отвожу взгляд и смотрю вниз на свои голые ноги на полу, позволяя буйной барабанной дроби сердцебиения на мгновенье взять вверх над рассудком. Я рада, в ужасе, но…. в основном в эйфории…... Прошлой ночью, он сказал мне, что не сможет притворяться, если я озвучу мысль вслух. И, быть может, тот же страх, продолжает маячить над нами, став тяжёлым бременем через пару недель, если один из нас скажет «люблю».
– Как ты думаешь, я смогу когда-нибудь.. – начинает он, спустя пару секунд молчания. Один из уголков его губ дернулся в улыбке, – понравится тебе?
Моя грудь сжимается при взгляде на реально ранимое выражение его лица. Киваю, сглатывая, что ощущается словно шар для боулинга в горле, прежде чем сказать:
– Ты мне уже нравишься.
В глазах Анселя вспыхивает облегчение, а с губ срывается длинная вереница сбивчивых слов:
– Я куплю тебе новое кольцо. Мы повторим всё ещё раз. Найдем новую квартиру и создадим в ней воспоминания, что будут принадлежать лишь нам.
Смеюсь сквозь внезапный всхлип.
– Мне нравится эта квартира. И кольцо. И пьяные воспоминания о нашей свадьбе. Мне не нужно ничего нового.
Ансель наклоняет голову и, глядя на меня, улыбается, бесстыдно заигрывая на пару с появившейся ямочкой на своём лице, и это всё что мне требуется. Протягивая руку, цепляюсь пальчиком за шлёвку его ремня и тяну к себе.
– Иди сюда.
Ансель делает два шага, вплотную прижимаясь своим телом к моему, и мне приходится запрокинуть голову, чтобы видеть его.
– Тогда, с разговором покончено?– спрашивает он, обнимая меня за талию, поймав в ловушку.
– Ага.
– Чего ты хочешь сейчас? – во взгляде его веселье и жажда.
Проскальзываю рукой между нами, прижимая ладонь к его члену через ткань джинсов, желая почувствовать, как он станет твёрдым под моим прикосновением.
Однако, Ансель уже готов и стонет, когда я сжимаю его. Его ладони скользят вверх по бокам, плечам, обхватив меня за шею.
Прикосновение большого пальца Анселя к моей верхней губе подобно спусковому механизму: во мне разливается тепло, почти моментально обернувшееся раскаленной лавой желания, что я едва ли стою на ногах. Открываю рот, лизнув подушечку его большого пальца, пока он не кладет его мне в ротик и с томным взглядом наблюдает за тем, как я сосу. Он ещё больше увеличивается в моей ладони, дёргаясь.
Ансель направляет меня направо, выводя из кухни, но останавливается, сделав пару шагов, чтобы взяв в ладони моё лицо, целуя произнести:
– Скажешь ещё раз?
Ищу его глазами в догадках, прежде чем понять, о чём он:
– Что ты не нравишься?
Он кивает и улыбается, закрывает глаза и, наклонившись, облизывает кончиком языка губы.
– Что я тебе нравлюсь, – он смотрит на меня из-под пряди волос, что упала ему на лоб, закрывая бровь и удерживая руками за подбородок, наклоняет мою голову назад. – Позволь мне увидеть твою шею. Покажи мне свою великолепную кожу.
Выгибаю шею, когда подушечками пальцев он скользит вдоль линии моих скул, решительно, но нежно.
***
Сперва, он неспешно раздевает меня. Однако, как только моя кожа обнажена, холодный воздух нашей квартиры остужает, а его пламенный взгляд согревает, дёргаю его футболку и неуклюже расстегиваю ремень. Хочу немедленно коснуться руками каждого дюйма его кожи, однако, они, как всегда, тянутся к его голой груди.
Всё, что в этом мире я нахожу сексуальным – прямо передо мной : твёрдые мышцы и тёплая кожа. Сильный стук сердца. Резкие спазмы его эрекции, когда короткими ноготками я царапаю его рёбра. Дорожка мягких волос всегда искушает мои ручки опуститься ниже.
Даже в маленькой квартирке, спальня кажется далеким оазисом в пустыне. Его пальчики спускаются по моей грудной клетке, промчавшись мимо груди, словно это вовсе и не пункт их назначения. Спускаясь к животу и ниже, минуя местечко, где я ожидала, что он скользнёт в меня двумя пальчиками и поиграет со мной. Вместо этого, подушечками он скользит вверх по моему бедру, наблюдая, останавливаясь у шрама, чего я поначалу и не ощущала, поэтому удивлена.
– Быть может, это странно, но я обожаю твой шрам.
Мне приходится напомнить себе, как дышать.
– Ты думала, что я сразу обратил на него внимание, но это не так. Я и не знал, что он существует до полуночи, когда ты опустилась на кровать, и я оставил дорожку из поцелуев от твоей ножки до бедра. Наверно, ты ненавидишь его, но не я. Ты справилась со всем. Я боготворю тебя.
Он немного отстраняется, и становясь на колени, касается своими губами и языком – горячим и влажным – моей кожи. Приоткрываю рот и прикрываю глаза.
Без этого шрама, я бы никогда не оказалась здесь. Скорее всего, никогда бы не встретила Анселя.
Его голос хриплый у моего бедра:
– Для меня, ты – совершенство.
Ансель тянет меня за собой на пол. Обхватив ногами, прижавшись спиною к его груди. Через гостиную, я замечаю наши отражения в тёмном окне – как сижу на нем сверху.
Он ласкает меня, скользя пальцами вверх и вниз по моим лепесткам, подразнивая, но, не входя внутрь. Посасывает и лижет кожу на шее, достигая скулы, и я поверчиваю голову, чтобы он смог поцеловать меня в губы. Его язык проскальзывает внутрь, сплетаясь с моим. Ансель вводит в меня средний палец, и я вскрикиваю, однако он продолжает медленные ласки, словно ощущая каждый мой дюйм.
Освобождая мою губу, что зажал между зубов, спрашивает
