Текст книги "Королевское чудовище"

Автор книги: Кристина Кашор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

Глава двадцать четвертая

Файер хотела, чтобы Гентиан – и тем более Гуннер – хорошо ее видели, поэтому спустилась на второй этаж, в личные покои короля, выходившие в тот же двор, и направилась прямиком на балкон. Поглядела в ошеломленные лица Гентиана и Гуннера, которых заранее поставила так, чтобы им открывался на нее замечательный вид. Гуннеру она улыбнулась с намеком и стрельнула глазками – смешно и стыдно, но это сработало. И тут Нэш собственной персоной влетел на балкон, увидел, с кем она флиртует, смерил обоих мужчин испепеляющим взглядом и за руку утащил Файер внутрь. Весь спектакль длился секунд девять – благословенная краткость, потому что Файер уже боялась не выдержать умственного напряжения.

Невозможно манипулировать таким количеством сознаний одновременно. Конечно, ей помогали. Люди Уэлкли циркулировали по двору, находя новые и новые способы отвлечь внимание от нее. И все же там и здесь люди замечали, и Файер пришлось теперь составлять список тех, за кем нужно присматривать повнимательнее – на случай, если им покажется любопытным, что дама-чудовище, кажется, испытывает свои чары на Гентиане и Гуннере, и они вдруг начнут это обсуждать или даже попытаются вмешаться.

Тем не менее все получилось. Оба замерли, парализованные ее видом. «Я хочу поговорить с вами, – думала она, пока Нэш тащил ее в комнату. – Перейти на вашу сторону. Но не говорите никому ни слова, иначе я окажусь в опасности».

Оказавшись в гостиной Нэша, она опустилась в кресло и обхватила голову ладонями, проверяя степень нетерпения Гентиана, подозрительность и желание Гуннера, просматривая бальную залу и остальной дворец на предмет чего-нибудь интересного или тревожного. Нэш отошел к столику у стены, потом, вернувшись, принес ей воды и присел рядом.

– Спасибо, – сказала она, взглянув с благодарностью и принимая воду. – Вы все правильно сделали, ваше величество. Они думают, что вы меня ревностно охраняете, а я хочу сбежать. Гентиан просто кипит от негодования.

– Легковерные болваны, – с отвращением фыркнула растянувшаяся на диване Клара.

– Знаешь, это все-таки не их вина, – сдержанно сказал Нэш, по-прежнему сидя у ног Файер. Встать и оставить ее было нелегко – Файер чувствовала, что он старается. Ей хотелось коснуться его руки, поблагодарить за то, что он все время пытается бороться, но ее прикосновение не помогло бы делу. «Может, подадите воды брату?» – мягко подумала она, потому что Гарана начала мучить лихорадка, нападавшая в минуты волнения, и сейчас он отдыхал на диване, положив ноги Кларе на колени. Нэш, кивнув, встали последовал ее совету.

Файер окинула взглядом Бригана – он прислонился к книжной полке, скрестив руки, закрыв глаза и игнорируя разгоревшийся между братьями и сестрой спор о том, отчего да почему Гентиан ведет себя как глупец. Принц побрился и подобающе оделся, но синяк на лице потемнел и превратился в уродливое фиолетовое пятно, и вид у Бригана был такой измученный, будто он сейчас с радостью бы слился с книжной полкой и стал частью ее прочной, бездушной книжнополочности.

«Когда вы в последний раз спали?» – послала ему мысль Файер.

Светлые глаза распахнулись и отыскали ее. Принц пожал плечами и покачал головой, и видно было, что ответ: слишком давно.

«Кто на вас напал?»

Он снова покачал головой и ответил ей одними губами. Бандиты.

«Вы ехали один?»

– Мне пришлось, – тихо сказал он, – иначе я не успел бы.

«Я не хотела вас укорять, – подумала она. – Делайте, что должны, я вам верю».

Он открыл ей воспоминание. Однажды, зелено-золотым днем зарождающегося лета, он пообещал ей не бродить по ночам в одиночестве. И все же прошлой ночью скакал один, как и большую часть дня. У нее есть полное право укорить его.

«Как бы мне хотелось…» – начала Файер и сразу же оборвала себя, потому что ему нельзя было знать, что ей не хочется делать то, что им предстоит, а хочется утешить его и помочь уснуть. Хочется, чтобы миновала эта война, в которой им с Нэшем придется драться на мечах и врукопашную, на замерзшей земле, с противником, который превосходит их числом. Братья. Как им пройти через все это и выжить?

В груди запульсировал страх. Она продолжила язвительно: «Я так полюбила Толстушку, вашу лошадь. Вы подарите мне ее?»

Он посмотрел на нее примерно так же неверяще, как подобает смотреть командующему войском на того, кто накануне битвы задает ему подобные вопросы. Это зрелище заставило Файер рассмеяться, и она внезапно ощутила в раскалывающейся голове неожиданную легкость. «Все, все. Я просто проверяла, не спите ли вы на ходу и как соображаете. Мне что-то не внушает доверия то, как вы то и дело пытаетесь вздремнуть прямо у книжной полки».

Он не перестал смотреть на нее так, будто она оказалась полусумасшедшей, но все же положил ладонь на рукоять меча, выпрямился, готовый идти, куда она прикажет, и кивнул на дверь в смежные покои Нэша, где ждали готовые к любым приказам стражи Файер, несколько вестников и небольшая группа воинов.

Она встала. Остальные прекратили болтать и повернули головы.

– Седьмой и восьмой этажи, – сказала она Бригану, – дальнее северное крыло. Комнаты с видом на малый двор. Сейчас это самый безлюдный уголок дворца, и так было весь день, так что я поведу Гентиана с Гуннером туда. Вы с Кларой идите сейчас. Найдите пустую комнату на том этаже, где легче будет остаться незамеченными, и я постараюсь подвести их так близко к вам, как только смогу. Если будут трудности с коридорами или на хвост сядут шпионы Маргды, дайте мне знать.

Бриган, кивнув, вышел к воинам, а Файер снова опустилась в кресло и уронила лицо в ладони. Каждая стадия плана требовала невиданной концентрации. Вот сейчас нужно следить за Бриганом и Кларой, за их воинами, за шпионами, которые следят за ними, и за всеми, кто их заметит. И при всем при этом не выпускать из виду Гентиана, Гуннера и, конечно, Маргду, а еще периодически посылать первым двоим волны беспомощного желания, одновременно воспринимая весь дворец как целое на случай, если что-то где-то когда-то по какой-либо причине покажется подозрительным.

Файер успокоила дыхание, борясь с легкой головной болью, рождающейся в висках, и мысленно потянулась.

Через четверть часа Клара и Бриган в сопровождении нескольких воинов нашли на восьмом этаже дальнего северного крыла незанятую анфиладу комнат. С ними вместе были трое шпионов Маргды и трое шпионов Гентиана. Кто-то лежал без сознания, а остальные кипели от ярости, предположительно, униженные тем, что их связали, заткнули рот и распихали по чуланам.

Бриган мысленно уверил ее, что все благополучно.

– Ладно, – сказала Файер Нэшу с Тараном. «Ладно, – подумала она для всех в о дворце, кто участвовал в заговоре. – Я начинаю».

Сгорбившись в кресле, она закрыла глаза. Коснулась разума Гентиана и вошла в него. Коснулась Гуннера, но решила, что он еще слишком четко осознает происходящее, чтобы им можно было управлять.

«Гуннер, – мягко и кокетливо подумала она, разливаясь по нему волной, протискиваясь в трещины, открывшиеся в его разуме от этого невольного наслаждения. – Гуннер. Я хочу, чтобы вы пришли ко мне. Вы ведь будете ко мне добры?»

На краях его радости заплескалось подозрение, но Файер шепотом убаюкала его и схватилась сильнее. «Вам нужно пойти, куда я покажу, но только никому не говорите, – внушила она обоим мужчинам. – Сейчас вы выйдете со двора через главную арку и подниметесь по центральной лестнице на третий этаж, как будто возвращаетесь в свои покои. Я отведу вас туда, где мы все будем в безопасности, далеко-далеко от короля и его назойливых стражников».

Первым двинулся вперед Гентиан, а потом, чуть более неохотно, Гуннер. Пятеро их прихвостней последовали за господами, и Файер пришлось и их взять под свой контроль. Все семеро шли к выходу, а Файер проверяла остальных гостей. Неважно, кто заметил, главное – кто пойдет следом.

Три сознания непринужденно отделились от толпы танцующих и примостились в хвосте процессии. В двоих Файер узнала шпионов Маргды, а в третьем – мелкого дворянина, в котором еще ранее почувствовала ее сторонника. Коснувшись их, она поняла, что войти незамеченной не сможет, так что придется вести главных персонажей и надеяться, что эти пойдут сами.

Десять человек. Наверное, с этим она справится даже при том, что нужно постоянно держать в голове план замка и тысячи движущихся фигурок.

Как удивительно возросла ее сила от постоянной практики. Год назад она бы так не смогла. Не далее как прошлой весной Первое войско совершенно переполняло ее разум.

Процессия поднялась по лестнице на третий этаж. «Теперь идите по коридору и сверните в сторону своих покоев», – указала Файер. Ее разум тут же поспешил в этот коридор и обнаружил, что там опасно много людей. Кого-то пришлось поторопить, кого-то замедлить, некоторых отослать обратно в комнаты, причем сильных пришлось просто заставить – времени осторожничать не было. Так что когда Гентиан, Гуннер и пятеро их сопровождающих завернули за угол, коридор перед ними оказался пуст.

И через несколько мгновений, когда Гентиан и Гуннер поравнялись с дверями своих покоев, в коридоре по-прежнему не было ни души. «Стойте», – приказала она им и переключилась на воинов, засевших в соседних комнатах. Когда люди Маргды завернули за угол, она мысленно сказала воинам: «Пора». Высыпав в коридор, они напали на охранников Гентиана и шпионов Маргды.

«Бегите! – прокричала Файер Гентиану и Гуннеру, но, вероятно, это было лишним, поскольку они и так уже бежали со всех ног. – Они на хвосте! Бегите! Скорее! По коридору! Поверните налево у фонаря! Найдите зеленую дверь, и вы спасены! Да, теперь все хорошо. Идите вверх, вверх. По лестнице. Тихо, спокойно. Не спешите. Стойте, – подумала она. – Остановитесь на минутку».

Сбитые с толку, обезумевшие от страха и беззащитные, Гентиан и Гуннер остановились посреди винтовой лестницы где-то между пятым и шестым этажами. Не отпуская их, поглаживая и успокаивая, Файер потянулась мысленно обратно в коридор, где только что разразилась короткая и неприятная драка. «Всех поймали? – спросила она начальника отряда. – Вас кто-нибудь видел?»

Воин дал ей понять, что все прошло хорошо.

«Спасибо, – отозвалась Файер. – Отличная работа. Если что-то пойдет не так, дайте мне знать». Потом сделала один глубокий, успокаивающий вдох и вернулась на лестницу, к ждущим там мятежникам.

«Простите, – успокаивающе промурлыкала она. – Вас не тронули? Мне так жаль. Я о вас позабочусь».

Гуннер был весьма сердит и уже начал вырываться из ее хватки. Его злила потеря охраны, необходимость ютиться на узкой лестнице, а еще он гневался на себя за то, что позволил чудовищу управлять им и подвергнуть опасности. Файер затопила его разум, заполнила жаром, чувствами и обещаниями, от которых мозги его обязаны были выключиться. А потом послала четкое, резкое, словно сталь, сообщение. «Вы сознательно подвергли себя опасности, когда явились шнырять при дворе под носом у короля. Но вам нечего бояться. Я выбрала вас, а я сильнее, чем король. Соберитесь. Подумайте, насколько легче будет напасть на него, если я буду на вашей стороне».

Одновременно с этим Файер проверяла коридоры, к которым вела винтовая лестница. По восьмому этажу бродили, беседуя, гости. На седьмом было пусто.

Бриган был на восьмом. Но разум Файер уже едва справлялся с нагрузкой.

«Бриган, – подумала она, слишком усталая, чтобы беспокоиться о манерах и вежливости, – я веду их на седьмой этаж, в пустые комнаты прямо над тобой. Когда придет время, тебе, возможно, придется лезть через балкон».

Ответ от Бригана пришел быстро: отлично. Файер может не беспокоиться ни о нем, ни о балконе.

«Поднимайтесь, – приказала Файер Гентиану и Гуннеру. – Вверх. Да, еще один этаж. Выходите тихо. По коридору, вот так, и поверните налево. Спокойно… спокойно…» Файер с усилием вспомнила план расселения гостей и проверила, где засел Бриган. «Вот, – наконец мысленно сказала она им, – здесь. Входите в комнату, что справа от вас». Гуннер по-прежнему брызгал слюной от злости, и она не слишком нежно втолкнула его внутрь.

Стоило ему войти в комнату, и его гнев сменился недоумением, а затем, довольно резко, удовлетворенностью. Это было странно, но у Файер не хватило сил проверить, в чем дело. «Присядьте, господа, – оцепенело попросила она их. – Держитесь подальше от окон и балкона. Я буду через несколько минут, и тогда мы сможем поговорить».

Она еще раз прошлась по коридорам, дворам, Маргде и ее людям, чтобы убедиться, что никто ничего не подозревает и все идет как надо. Потом, глубоко вздохнув, возвратилась в королевские покои и обнаружила, что Мила стоит перед ней на коленях и стискивает ее ладонь, а остальные стражи, Гаран и Нэш смотрят с тревогой. Почувствовать себя снова с ними было огромным облегчением.

– Так, – произнесла она. – Теперь мне самой пора в путь.

Файер, привлекая всеобщее внимание, проплыла по коридору под руку с Нэшем в окружении ее собственных стражей и охранников короля. Парочка поднялась по центральной лестнице на третий этаж, как раньше сделал Гентиан, но повернула в другую сторону и, проплыв по коридорам, остановилась наконец у входа в покои Файер.

– Спокойной вам ночи, миледи, – сказал Нэш. – Надеюсь, ваша головная боль вскоре пройдет.

Он взял ее руку, поднес пальцы к губам и поцеловал, потом отпустил и печально удалился. Файер посмотрела ему вслед с искренней нежностью, но не на лице – она послала это чувство прямо ему в сознание. Сегодня он отлично играл свою роль, хоть это и было для него тяжело – она понимала это – даже притом, что роль влюбленного и ревнивого монарха была не так уж далека от истинного положения дел.

Файер мило улыбнулась шпионам Маргды и Гентиана – некоторые из них глупо улыбнулись в ответ – и скрылась в своих покоях. Прижав пальцы к вискам, она заставила себя мысленно прочесать землю и небо за окном.

– Снаружи никого, – сообщила она охране, – и чудовищ тоже нет. Можно начинать.

Муза открыла окно Файер и клинком отодвинула экран. В комнату ворвался морозный воздух, ковер тут же забрызгало мокрым снегом. Файер мимоходом пожалела Бригана и его воинов, которым позже придется скакать верхом по такому холоду. Муза с Милой спустили из окна веревочную лестницу.

«Лестница на месте», – сообщила она воинам этажом ниже и, услышав, как скрипит, открываясь, окно, снова проверила небо и землю. Поблизости никого не было – даже стражи, охраняющей зеленый домик.

– Все. Я пошла.

Внезапно она очень остро ощутила, как противно Музе все происходящее, как ей больно отпускать Файер одну и без защиты. Файер задержала руку Музы в своей.

– Если мне понадобится помощь, я позову, – пообещала она.

Молча, сжав губы в тонкую полоску, Муза помогла ей выбраться в ночной холод.

Платье и башмаки не были предназначены для зимы и вообще для подобной погоды, но Файер все же умудрилась кое-как спуститься на нижний этаж. Воины втащили ее внутрь и постарались не пялиться, пока она поправляла платье. Потом ее засунули в тележку для еды, накрыли скатертью и покатили на седьмой этаж.

Тележка оказалась прочной и во всех отношениях замечательной, а полы во дворце Нэша – идеально ровными, так что через пару минут дрожь утихла и укрытая скатертью Файер согрелась. Слуга провез ее по коридорам и вкатил в подъемник, который взлетел вверх без единого скрипа. На седьмом этаже тележку забрал другой слуга и, следуя мысленным указаниям Файер, после череды проходов и поворотов наконец довез ее до дальнего северного коридора и остановился перед дверью комнаты, в которой ее ожидали Гентиан и Гуннер.

Она потянулась вверх, чтобы коснуться разума Бригана. Его там не оказалось.

В панике прочесывая этаж, Файер поняла, что случилось. «Скалы, – мысленно вскипела она, обращаясь к Бригану. – Чудовищные скалы. Я ошиблась. Я отвела их не в покои точно под вашими, а на один балкон западнее».

Бриган в ответ уверил ее, что это не страшно. Он может пробраться через соседний балкон.

«Те покои заняты».

Нет, они определенно свободны.

«Не на твоем этаже, Бриган, а на моем. Я отвела Гентиана и Гуннера в жилые комнаты. Квислинг? Квисланд? Там живет кто-то на «К». – Голова раскалывалась от боли. – Попробовать снова их увести? Мне кажется, Гуннер откажется. Ох, это ужасно. Я пошлю весть, что этого беднягу на «К» нужно держать подальше от покоев – вместе с женой, слугами и стражниками. Не знаю, что нам теперь делать с телами», – горько подумала она, почти до слез охваченная отчаянием от мысли о своей ошибке.

Квислам? Предположил Бриган. Лорд Квислам с юга?

«Да, Квислам».

Но разве он не союзник Гентиана?

Файер попыталась вспомнить. «Да, Квислам с ним заодно. Но это неважно, разве что объясняет, почему Гуннер перестал сопротивляться, стоило ему переступить порог».

«Но, – подумал Бриган, – если Гуннер считает себя в безопасности в покоях союзника, быть может, с ним будет легче справиться. Быть может, ошибка окажется на руку».

У Файер едва истерика не началась. «Нет. Ничего не на руку. От этого множество проблем».

«Файер…»

Уже с трудом концентрируясь, она отчаянно ухватилась за мысль, которая внезапно почему-то показалась ей очень важной. «Бриган, я никогда еще не встречала такого сильного разума, как у тебя. Ты только посмотри, как мы разговариваем, тебе практически удаются целые предложения. И даже объяснять не нужно, откуда в тебе эта сила. Ты сам сделал себя таким, потому что так было нужно. Мой отец… – Файер совсем выбилась из сил. – Мой отец ненавидел тебя больше, чем кого-либо на целом свете».

«Файер…»

«Бриган, я так устала».

«Файер».

Повторяя это, Бриган одновременно открыл ей чувство. Храбрость, сила и что-то еще – будто он стоял рядом с ней, словно впустил ее в себя, дал ее телу отдохнуть у себя на спине, ее разуму – в его разуме, ее сердцу – в его пламени.

Сердце Бригана пылало удивительно ярко, и Файер осознала, хоть и едва веря, что чувством, которое он ей открыл, была любовь.

«Соберись, – подумал он ей. – Заставь себя войти».

Выбравшись из тележки, она открыла дверь.

Глава двадцать пятая

Гентиан с Гуннером сидели в креслах, обращенных ко входу. Стоило Файер закрыть дверь, как последний поднялся на ноги и бочком по стене придвинулся ближе к ней.

Взгляд Файер упал на щит, разукрашенный в цвета Квислама и прислоненный к подушечке для ног. На полу лежал лоскутный ковер с узором из красных, коричневых и ржаво-рыжих квадратов. Портьеры тоже были красными, а диван и кресла – коричневыми. Что ж, хотя бы о пятнах крови можно будет не волноваться. Пропитавшись ощущением обоих мужчин, она тут же поняла, с кем возникнут трудности. Конечно же, не с Гентианом, который так мило и бездумно обрадовался ее приходу, что она и измученная с легкостью смогла им управлять, и Файер даже удивилась бы тому, как вообще подобный человек умудрился достичь могущества, если бы ответ не стоял перед ней в хмуром обличье Гуннера.

Он был немного похож на прежнего Нэша: непредсказуемый, смущающий, слишком сильный, чтоб его можно было контролировать, но все же не полностью владеющий собой. Не сводя с нее глаз, он принялся ходить вдоль стены взад-вперед. Хоть он и не обладал внушительными размерами, но что-то в этих напряженных, мягких движениях заставило Файер вдруг понять, почему его опасались. Это был расчетливый человек, способный на внезапную и решительную жестокость.

– Может, присядете, Гуннер? – промурлыкала она, отходя в сторону, подальше от обоих, и невозмутимо присаживаясь на диван – непростительная оплошность, потому что на диване могут одновременно уместиться несколько человек, и именно туда сейчас и намеревался сесть Гуннер. Вступив в борьбу с его разумом – по ощущениям каким-то пухлым, но жестким – она оттолкнула его обратно к креслу рядом с отцом, но он не желал садиться, если нельзя было сесть рядом с Файер, поэтому вернулся к стене и продолжил ходить туда-сюда.

– Так что же мы можем сделать для вас, милое дитя? – спросил Гентиан слегка заплетающимся от вина языком, радостно ерзая на сиденье.

Как бы ей хотелось не торопиться. Но каждую проведенную здесь минуту она брала в долг у лорда Квислама.

– Я хочу перейти на вашу сторону, – сказала она. – Хочу вашей защиты.

– Мы не можем доверять тому, кто так выглядит, – рыкнул Гуннер. – Нельзя доверять чудовищам.

– Гуннер! – упрекнул Гентиан сына. – Разве она не доказала, что ей можно верить, когда на нас напали в коридоре? Мидогг не хотел бы, чтобы мы были грубы.

– Мидоггу плевать, что мы делаем, главное, чтобы ему от этого была польза, – возразил Гуннер. – И вообще, ему тоже доверять не стоит.

– Довольно, – отрезал Гентиан неожиданно резко и властно. Гуннер гневно посмотрел на него, но перечить не стал.

– И как давно вы заключили союз с Мидоггом? – спросила Файер, обратив на Гентиана невинный взгляд.

Плотно присосавшись к разуму лорда, она приказала ему говорить.

Минут через двадцать она уже знала и сообщила принцам, что Мидогг с Гентианом объединились в основном из-за того, что у короля в союзниках появилось чудовище. Харт открыл не всю правду, рассказав, что Гентиан намеревается напасть на Половодный форт с десятью тысячами воинов. На самом деле воинов будет пятнадцать тысяч – после заключения перемирия Мидогг по туннелям понемногу переслал ему пять тысяч своих рекрутов-пиккийцев.

Слыша такие новости, нелегко было изображать радость. Это означало, что у Бригана в битве будет на треть меньше воинов. С другой стороны, получается, что остаток войска Мидогга, где бы он его ни прятал, насчитывает не более пятнадцати тысяч человек? Тогда, быть может, оставшиеся две части королевского войска вместе со вспомогательными встретятся с Мидоггом в бою на равных…

– Наши разведчики сообщили нам, что вы обшарили все королевство в поисках войска Мидогга, – добавил Гентиан, прерывая ее расчеты. Он неловко хихикнул, играя с ножом, который достал из сапога, потому что его нервировал сын, с тихим рычанием меряющий шагами комнату. – Так я вам скажу, почему вы его не нашли. Оно в море.

– В море, – эхом повторила Файер с искренним изумлением.

– Именно, – кивнул Гентиан. – У Мидогга целых двадцать тысяч воинов. Ага, вижу, эта цифра вас впечатлила? Этот Мидогг, он все время нанимает новых добровольцев. Да, у него войско в двадцать тысяч в море, там, где сотню пиккийских кораблей нельзя заметить с Мраморного плато. А еще на пятидесяти кораблях – одни только лошади. Пиккийцы, они ведь знатные корабельщики. У самой леди Маргды муж – моряк, первооткрыватель. Точнее, был таковым, пока Мидогг не заинтересовал его войной. Сядь, Гуннер, – резко добавил Гентиан, протянув руку к проходящему мимо сыну и хлопая его по руке плоской стороной ножа.

Гуннер вдруг бросился к отцу, схватил нож, вырвал его из пальцев Гентиана и швырнул в дальнюю стену. Лезвие, согнувшись, проскрежетало по камню, и нож упал на ковер. Файер постаралась сохранять невозмутимый вид, не показывая, как тот ее напугал.

– Ты рассудок потерял, – возмущенно поглядел Гентиан на сына.

– А тебе и терять нечего, – огрызнулся тот. – Ты еще не все секреты выложил ручному чудовищу короля? Что ж, договаривай, а когда закончишь, я сверну ей шею.

– Чепуха, – твердо сказал Гентиан. – Ничего подобного ты не сделаешь.

– Давай, рассказывай.

– Я ничего не скажу, пока ты не сядешь, не извинишься и не докажешь, что способен вести себя прилично.

Гуннер издал раздраженный возглас отвращения и, подойдя к Файер, уставился сначала ей в лицо, а потом – совершенно бесстыдно – в декольте.

«Гуннер не в себе, – сказала Файер Бригану. – Швырнул нож в стену и погнул его».

«Можешь вытянуть из них побольше о кораблях? – пришел ответ. – Сколько у него лошадей?» Но не успела Файер спросить об этом, как Гуннер коснулся пальцем ее ключицы, и она, забыв о Бригане, Гентиане и всех остальных во дворце, полностью сосредоточилась на нем и на том, чтобы побороть его намерение, чувствуя, что его мысль и рука сдвигаются вниз, и она, возможно, полностью потеряет контроль, если позволит схватить себя за грудь, что Гуннер как раз и собирается сделать – точнее, с чего собирается начать.

Ей и вправду удалось заставить его поднять руку, но, подняв, он обхватил ладонью ее горло и слегка сжал. На один долгий миг Файер перестала дышать, не в силах контролировать свой разум. Он ее душил.

– Мидогг считает, что, когда мы атакуем, король пошлет в Половодный форт подкрепление, – прошептал Гуннер, наконец, отпуская ее. – Может, даже целое войско, если не оба. И когда север освободится от королевских воинов, Мидогг прикажет зажечь сигнальные огни по Мраморному плато. Ясно тебе, чудовище?

Мраморное плато находилось на возвышении, в прибрежном районе, к северу от Столицы. Файер действительно было ясно.

– Воины на пиккийских кораблях заметят дым, – беспечно сказала она.

– Умница, – сказал Гуннер, снова обхватывая ее горло, но потом он передумал и, зажав в кулак горсть огненных волос, потянул на себя. – Дым – это сигнал о том, что пора пристать к берегу и напасть на город.

– На город, – прошептала Файер.

– Да, – кивнул Гуннер. – На этот город. А почему бы и нет, почему не на Столицу? Самое время. Нэш будет мертв. Бриган тоже.

– Он имеет в виду, что мы убьем их завтра, – вставил Гентиан, с опаской наблюдая за сыном. – У нас все запланировано. Будет пожар.

Гуннер очень сильно дернул Файер за волосы.

– Я ей рассказываю, отец, – сказал он свирепо. – Я решаю, что ей можно узнать. Она моя.

Он снова схватил ее за шею и грубо, отвратительно прижал лицом к себе. В борьбе за возможность дышать Файер сдалась и решила положиться на старую добрую боль – схватила его между ног, дергая и выворачивая все, за что смогла уцепиться. Когда он закричал, она ударилась в его разум, но ее собственный разум стал похож на шар – слишком мягкий, слишком пустой, ни острых углов, ни когтей. Тяжело дыша, он отступил, и его кулак, появившись вдруг из ниоткуда, нанес ей сокрушительный удар в лицо.

На мгновение она потеряла сознание, но тут же очнулась, почувствовав привычную боль и вкус крови во рту. Ковер. «Я лежу на ковре», – подумала она. Страшно болят лицо и голова. Раскрыла и закрыла рот. Челюсть в порядке. Пошевелила пальцами. Руки в порядке. «Бриган?»

Бриган ответил.

«Хорошо», – подумала она вяло. Разум в порядке. Попыталась раскрыть сознание, чтобы снова вместить весь дворец.

Но Бриган еще не закончил разговор. Он пытался о чем-то ей сообщить. Волнуется. Слышал шум. Стоит на балконе этажом выше, готовый по первому же приказу броситься вниз.

Тут Файер осознала, что тоже слышит шум, и повернула голову. Гентиан и Гуннер с криками толкали друг друга: один – напыщенный и взъяренный, другой – пугающий сумасшедшей искрой в глазах, которая напомнила Файер, зачем она здесь. Она послала Бригану вопрос.

«Тебе нужно что-то еще узнать о Мидогге?»

Нет.

Поднявшись на ноги, она доплелась до дивана, оперлась о него и, закрыв глаза, подождала, пока головная боль не утихнет настолько, чтобы ее предположительно можно было терпеть. «Тогда спускайся. Больше мне ничего полезного не узнать. Они дерутся. – Гуннер швырнул отца спиной на стекло балконной двери. – Сейчас они прямо у балконной двери».

Тогда, осознав, что Бриган будет в опасности, когда спустится, она по одной подняла ноги – подозревая, что если поступит наоборот и потянется к ним руками, то голова отпадет и укатится – и вытащила ножи из ножен на лодыжках. Подобравшись ближе к дерущимся, слишком занятым, чтобы заметить ее и ножи, Файер вытерла хлещущую из носа кровь пурпурным рукавом своего великолепного платья и, пошатываясь, стала выжидать.

Ждать пришлось недолго. Она почувствовала и увидела Бригана почти одновременно – он распахнул балконную дверь, и Гентиан выпал наружу и тут же повалился обратно, но это был уже не Гентиан, а лишь его тело с кинжалом в спине. Бриган яростно оттолкнул его прочь с дороги и под ноги Гуннеру, чтобы тот споткнулся, и двинулся за ним с мечом.

Смотреть, как Бриган убивает Гуннера, было ужасно. Он ударил его рукоятью с такой силой, что лицо Гуннера искривилось, сбил с ног и с ровным и сосредоточенным выражением лица вонзил ему меч прямо в сердце. Вот так, быстро и жестоко; а в следующее мгновение уже с волнением склонился над ней, помог добраться до дивана, нашел чистую ткань, чтобы вытереть лицо, – и все это настолько быстро, что она не успела скрыть исходящие от нее волны ужаса.

Он почувствовал их и все понял, и лицо его тут же окаменело, а прикосновения стали бесстрастными, словно осмотр врача.

Файер поймала его за рукав.

– Я просто испугалась, – прошептала она. – Только и всего.

В светлых глазах плескался стыд. Она крепче вцепилась в его рукав.

– Не передо мной тебе стыдиться, – сказала она. – Бриган, прошу тебя. Мы одинаковые. То, что делаю я, только выглядит не так ужасно. – «А еще, – добавила она и мысленно сказала ему то, чего до этого мгновения сама не осознавала, – хоть эта часть тебя пугает меня, мне придется с ней смириться, потому что именно она сохранит тебе жизнь в войне. Я хочу, чтобы ты жил. Хочу, чтобы ты убил тех, кто хочет убить тебя».

Он ничего не сказал, но через мгновение снова наклонился к ней, мягко касаясь скул и подбородка, не пряча глаз, и она поняла, что он принял ее слова. Бриган откашлялся.

– У тебя нос сломан, – сказал он. Я могу вправить.

– Да, хорошо. Бриган, снаружи, в коридоре, есть желоб для белья. Нужно найти какие-нибудь простыни или что-нибудь, во что можно завернуть тела, и ты скинешь их в желоб. Я предупрежу Уэлкли, чтобы увел слуг из самой северной прачечной и был готов перепачкаться. Нужно спешить.

– Да, хорошая идея, – кивнул Бриган и крепко взял ее за затылок. – Постарайся не шевелиться.

А потом схватился за ее лицо и сделал что-то такое; от чего было в сотню раз больнее, чем от удара Гуннера, и Файер с криком замолотила по нему кулаками.

– Все, – выдохнул он, отпуская ее лицо и ловя руки, но она все же успела нешуточно заехать ему по щеке. – Прости, Файер. Все, все. Посиди, а я пока займусь телами. Тебе нужно отдохнуть, иначе ты не сможешь помочь нам в том, что осталось. – И вскочив, он исчез в другой комнате.

– Что осталось, – пробормотала Файер, по-прежнему тихонько хныча от боли. Она откинулась на подлокотник дивана и глубоко задышала, и постепенно ноющая боль в лице отступила и успокоилась, присоединившись к тупой, пульсирующей боли в голове. Файер медленно и мягко оглядела разумом дворец и дворцовые земли, коснулась Маргды, ее воинов, людей Гентиана, их союзников и задержалась на Квисламе и его жене. Отыскав Уэлкли, она передала ему указания.

Рот был полон стекающей по горлу крови, но, как только ощущение стало невыносимо отвратительным, рядом оказался Бриган с простынями через плечо и поставил на стол перед ней чашу с водой, кубок и чистую ткань. Пока он заворачивал тела Гентиана и Гуннера, Файер прополоскала рот и снова пробежалась разумом по дворцу.