Текст книги "И смех и грех, или Какая мука - воспитывать! (СИ)"

Автор книги: Кристина Мизухара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

– Поехали к Жорику. – Подорвался Иван. Но тут же споткнулся на ходу и развернулся опять к Базе. – Извини, ладно?

– Ехай уже… – махнул рукой на входную дверь Сергей.

Беспалов и Василий направились на выход.

– Матери скажи, в эту пятницу буду, – вдогонку крикнул брату Сергей Валерьевич. – Я обещал.

– А иди ты на хер! – вдруг внезапно разозлился Вася. – Ты ей уже дохера чего обещал! – и со психом громко захлопнул за ними с Иваном дверь.

Они направились в Коньково, где жил Жорик Алотаров, и у Ивана ожил айфон, который он теперь почти не выпускал из ладони.

Звонила Марго.

«Чёрт! Совсем забыл её предупредить!»

– Алло.

– Эм, я приехала… мы приехали, а дома никого. И у Аришки не отвечает.

– Ты открыла дом?

– Да, но… а где вы?

– Мы скоро будем.

– Беспалов! Куда ты увёз мою сестру, говори, давай!

– Мы у моего отца. А у неё, наверное, сел аппарат… я не спрашивал… но сейчас она занята. Ты располагайся. Мы скоро будем.

А на Балаклавском айфон Ивана отозвался сигналом сообщения.

«Пыхтино 18» – пришел текст с номера Арины. Парень молниеносным движением ринулся набирать её, но ему опять ответила уже надоевшая женщина.

– Может лучше того… к ментам? – спросил Василий. – Пыхтино ведь.

– Что, зассал? – упрямо сжал губы Беспалов.

– Да прямо весь дрожу! Щас рожу!

– Ты всё равно со мной не пойдёшь.

– Это мы ещё посмотрим.

В машине у Базина никаких навигаторов, разумеется, не имелось, да и зачем они Дально-Бою. Сам Василий не очень хорошо знал дорогу в этот богом и людьми забытый посёлок, но один звонок напарнику Олегу Зырянову, с которым исколесил полстраны, и чуть не доезжая до Внуково, они наконец-то увидели с трассы указатель.

В Пыхтино столбов освещения вдоль единственной улицы не наблюдалось, горели только те, что поставили сами жители возле своих домов.

Парни нашли сначала двадцать шестой номер и от него уже принялись считать.

Заглушил мотор Базин возле деревянного, крашенного, зелёного дома с жилой мансардой. В окнах свет не горел.

– Я тебя одного не пущу, – негромко предупредил Вася в полной тишине.

– Тут будешь сидеть и прикрывать меня. Не люблю, когда за спиной хер знает что.

– Угу. Сейчас прямо.

– Базин! – психанул Иван. – Я тебя как человека прошу: не лезь.

Василий скривился и почесал шею. Но промолчал.

– Ладно. Я пошел. Брось, Дально-Бой, ничего со мной не случится. – И Иван осторожно, медленно щёлкнул замком дверцы. Вышел и не стал захлопывать. Только прикрыл.

Мягко захрустел снегом, потому как дорожка к калите не протоптана. Следы, правда, виднелись, но в основном у почтового ящика.

Когда они ехали сюда, он всё силился вспомнить, имеется ли недвижимость у Жорика или Светланы, или Кристины здесь, в Подмосковье, но так ничего определённого на ум и не пришло.

«Кажись, у Кристинки что-то было, отец говорил, но вот где…»

Иван подошел к дверям. Хотел нажать на ручку, но та провернулась и зазвенела.

«Выдернуто», – понял Ваня. Походило чуть ли не на взлом. Он не решался секунды четыре, а потом потянул на себя и открыл.

Поддалась.

Вошел, огляделся и прислушался.

Никаких особых звуков за исключением небольшого знакомого шума. В коридоре с дешевым линолеумным полом довольно светло от снега на улице, пахло сыростью и продуктами горения газа.

«Греются конфорками?»

Иван сделал шаг вперёд. Ничего не изменилось. Глаза уже привыкли к темноте, и он направился по длинному коридору.

Вначале поравнялся с первым дверным проёмом и посмотрел в него.

Это была кухня, поскольку там, на плите, светились два фиолетовых «цветка» газа. Но рядом – никого. Иван двинулся дальше и дошел до двойной двери. Заглянул туда.

И тут вдруг зажегся свет какой-то настольной лампы, направленный ему прямо в лицо.

Ваня зажмурился и прикрыл рукой глаза, придерживая подмышкой пакет с деньгами.

– Привет, красавчик Бес, – прозвучал смутно знакомый мужской голос.

Полуслепой Беспалов отнял руку и, сощурившись почти до конца, вгляделся в говорившего.

От стола, на котором стояла лампа, с охотничьей винтовкой в руках отошел никто иной, а именно Анатолий Мартынов собственной персоной. Он не спеша прошел по комнате и уселся на угол дивана, прямо в ногах у, лежавшей там, связанной Арины.

Глава 22 Шесть патронов

Иван первым делом впился глазами в девушку.

Щиколотки, прямо поверх джинсов, и обнаженные запястья стянуты какими-то пёстрыми поясами от платьев, глаза завязаны тёмным мужским галстуком. Губы слегка разомкнуты. Арина не шевелилась, только еле заметно поднималась и опускалась её грудь.

«Вот тебе и БДСМ», – невесело пошутил парень и уловил взглядом рядом с диваном знакомый рюкзак. Нежность заполонила всё тело по макушку. Нежность и жалость.

«Родная…» – именно в этот момент Ваня как нельзя более остро и ясно почувствовал, что всё время вращается среди чужих и отстранённых людей. Пусть и среди друзей, но он всё равно одинок. И только вот эта девушка, которую смогли довольно легко у него забрать, самый близкий и родной ему человек. Она – это почти он сам. Частичка его самого. Половинка. Тёплая. Любимая. Ласковая. Ему показалось, что он не видел её целую вечность и жутко соскучился. Захотелось прикоснуться, обнять, услышать голос, вдохнуть запах, поцеловать в кончик носа, а потом подхватить на руки и…

И тут у него в кармане запиликал айфон. Даже при звуках рингтона Арина не изменила положение и не подала признаков жизни.

«Накачал чем-то? – сразу же нахмурился Ваня. – Убью гондона!» – кулаки сжались и скрипнули зубы. Парень собрался было подойти к Кнопке и даже сделал бездумный шаг вперёд.

– Куда! Стоять, – направил на него винтовку Мартынов.

Ваня оглянулся и чуть внимательней взглянул на Анатолия, как бы не мешала эта чёртова лампа. Парень заподозрил неладное. Мужчина плавно, еле заметно, покачивал головой из стороны в сторону, будто с трудом держал её вертикально. Иван кинул взгляд на стол – бутылок не видно, да и запаха перегара не ощущается.

«Кайф? – чуть повёл бровями Беспалов, стараясь, на всякий случай не двигаться с места. – Толян под кайфом? Хотя, а почему бы и нет».

После таких мыслей глаза по новой впились в Арину – следов какой-либо борьбы на одежде и лице не видно. Он присмотрелся и заметил, что дышит она размеренно и спокойно.

Радость.

Ох, до чего же обрадовался хотя бы этому. Ваня был счастлив видеть её любую, но целую и невредимую – особенно. Появилось ощущение, что его прощают. Чуть-чуть, понемножку, робко и стеснительно, но душу заполонила надежда, что всё у них сложится хорошо. Теперь он всё понял и готов начать сначала. С чистого листа. С нуля.

В горле защипало, в груди защемило и стайкой взлетели бабочки.

«Чем бы не накачал, лишь бы без последствий».

– Не паникуй, – будто ответил на его мысли Анатолий, когда телефон замолк. – Это… снотворное. А ты снимай куртку и давай сюда. Твой отец… тоже может…

Мартынов явно намекал на замашки Степана Лавровича, оставшиеся от лихих девяностых, в которые тот начинал, и от каких сегодня ещё имелись пара газовых Вольтранов да парализоторы.

Чуть помедлив для проформы, Ваня принялся снимать пуховик. Кроме дебильной лампы жутко бесили и вымораживали мозг эти два ствола винтовки. Они того и гляди грозились затянуть в себя, как чёрные дыры Космоса. Высасывали жизнь из членов похлеще дементоров, сколь бы Ваня не привык к оружию в США. Кстати, сейчас это ему довольно неплохо помогало – в Принстоне, после массовой стрельбы в Иллинойсе, ввели ознакомительные часы на предмет того, как нужно себя вести с вооруженным преступником, что говорить, куда передвигаться и прочее.

Поэтому решил не сопротивляться, продемонстрировать, так сказать, свою добрую волю, и легко снял куртку. Переложил в карманы брюк айфон и ключи от машины.

– Бросай сюда, – показал рукой Мартынов на кресло в стороне.

Ваня послушался и пульнул пуховик туда, но тот не долетел и упал на пол. В это время парень оценил расстояние между собой и Толиком и с досадой понял, что максимум что успеет, это сделать шаг – стволы торчат прямёхонько на него, и Мартынов пальца с курка не убирает.

Подождал, надеясь, что Толик потянется к куртке, но тот с места не двинулся.

– Ну хоть так… – опустил Мартынов глаза на одежду. – Ничего не стукнуло… и ладно.

«Заторможен? Может, всё-таки, успею?» – Иван опять посмотрел на Арину.

– Ну так… вот. – Анатолий вздохнул. Судя по всему, ему нужно было несколько мгновений, чтобы собраться с мыслями. – Ты уже знаешь, что Тинка… от меня ушла.

«И язык заплетается», – уговаривал себя рискнуть Иван.

– Она не хочет со мной разговаривать… и… сказала, ещё раз приближусь… короче, не хочет.

– Вот и похищал бы её! – всё-таки не выдержал парень. – Я-то здесь при чём.

– При чём?! – Толик вдруг совершенно резво и трезво вытянулся в струнку и со зверским выражением, и так не очень адекватной физиономии, выпятил на Ивана грудь. Его небольшие глаза превратились в щелочки, рот искривился, как у маленького ребёнка перед истерикой, а красноватое от природы лицо в момент побагровело. – При чём?! Ты! Не ври, что не знаешь! – он опять осел и расслабился. – А если не знаешь, я расскажу. Но сначала ты… позвонишь ей.

Иван свёл брови к переносице.

– Чего! Это на кой? Не буду я ей звонить. Тебе надо…

У парня никак не получалось бояться Мартынова, и это было плохим знаком.

Ба-бах!

Прозвучал выстрел, после которого раздался страшный грохот. Беспалов вжал голову в печи, прикрыв её руками, и приготовился, что сейчас на них рухнет крыша. Только успел метнуться взглядом и оценить ситуацию над Ариной, как сделалось совершенно темно. Осыпавшаяся с потолка штукатурка завалила стол и опрокинула ненавистную лампу.

«Наконец-то», – невольно обрадовался Ваня и опустил руки. Он тут же решил воспользоваться теменью и хотел было ринуться к Кнопке. И даже уже подался вперёд…

Ба-бах!

Опять что-то где-то посыпалось и застучали комки по полу и столу. После чего загорелась верхняя люстра.

– Не подходи к ней… я сказал. – Мартынов стоял у стены с выключателем.

Иван, кстати, удивился, что свет ещё горит, и Толик не перебил тут к чертям всю проводку. Парень, сквозь крупную «строительную» пыль, заполнившую комнату, поднял глаза к потолку – там, в той части, над столом, виднелись плиты перекрытия и «маячки», а вся штукатурка лежала на полу.

«Крутое ружьё, – невольно восхитился Беспалов. – Небось папашкино».

– У меня автомат на шесть патронов, – продолжил Анатолий, опять опускаясь на диван.

– А у меня тут, – парень показал рукой на пакет, – сто тысяч зеленью. Я тебе их отдаю, и мы расходимся.

– Эх… ну и тупой же ты, – по-стариковски прокряхтел Мартынов. – Меня вашими вонючими бумажками… не купишь. Клал я на них. Я свободен от… них. Ты сейчас позвонишь Тинке и позовёшь сюда, а мы с тобой пока… побеседуем.

– Ну и дурак, – негромко сказал Ваня.

– Ну-ну, щенок! Ты ещё поучи отца любить мать! Доставай телефон.

«Кому бы позвонить?» – думал Беспалов, вынимая из кармана брюк айфон. Очень захотелось набрать отца. Папу.

– И не вздумай меня дурить. – Толик поправил ружьё. – Врубай громкую связь, и не беси меня, а не то выстрелю не в тебя, а в твою Марго, – он кивнул на Арину, которая так и не пошевелилась, и не проснулась.

– Тогда у меня условие, – сразу же нашелся Ваня. – Я приехал с другом, – показал телефоном себе на спину. – Он стоит с машиной у ворот. Тина переступает порог дома, он заходит сюда и забирает… Марго.

Мартынов задумался.

– Она ведь тебе больше не нужна? – увидел его сомнения Иван. – Тебе нужен я?

– Идёт.

Беспалов нашел номер Мартыновой и нажал на вызов.

– Алло. – Даже такое небольшое слово у женщины полнилось заинтересованностью и радостью. – Ваня!

– Привет. То, что я обо всём этом думаю, я тебе потом скажу, а пока приезжай в Пыхтино.

– В… Пыхтино, – она явно растерялась. – Ты в Пыхтино?

– Не только я. Здесь твой Толян, и у него одна из моих близняшек. Связанная. Он мне её отдаст только когда ты приедешь и поговоришь с ним.

– Вот. Правильно, – пьяно кивнул головой Мартынов.

И тут послышалась какая-то возня у входной двери.

В принципе, Иван так и знал, что Базин не усидит и уж тем более, не после такого грохота. Поэтому даже не удивился, когда по коридору застучали шаги. Когда Вася показался у него за спиной, Беспалов только оглянулся с телефоном у уха, а Мартынов по новой вскинул ружьё.

Дально-Бой застыл.

– Что?! Забрал кого? Марго? – тем временем пыталась что-то понять Кристина.

«Нет, эта пигалица точно рождена стать звездой!» – успел обрадоваться Ваня.

– Да.

Пауза.

– Ка-а-азёл! Наркоман чёртов! До чего дошел, а! – зло выплюнула Тина на всю комнату. – Как же он меня дос-с-стал!

– Чего?! Да пошла ты! – услышал её слова муж. – Сама ты дура набитая!

Иван много чего имел сказать этой женщине, но молчал – появилась надежда забрать отсюда Арину, а это главное. Парень только молился чтобы Мартынова была трезвая – всё-таки, вечер воскресенья.

– Ладно. Сейчас приеду. – И Тина отключилась.

Отняв телефон от уха и сбросив вызов, Беспалов обернулся к другу.

– На. Держи – вынул из подмышки и протянул ему пакет. – Подъедет Кристинка, зайдёшь в дом с ней и заберёшь А… близняшку.

Вася заторможено принял деньги, поглядывая на потолок или на то, что от него осталось.

– А ты?

– Я потом выйду.

– Бес…

– Давай, давай, Базин… ну ты же видишь, ну! – подтолкнул его на выход Беспалов.

Вася попятился.

– Когда всё закончится, и начнёшь гасить его до нуля, – показал пальцем на Толика, – зови меня.

– Обязательно, Дально-Бой, давай а.

«Ещё тебя тут на моей совести не хватало», – негодовал Ваня.

Базин вышел. По коридору зазвучали его отдаляющиеся шаги.

– Меня… гасить? – пьяно пропел Анатолий. – Ну мы это ещё посмотрим. – Он плямкнул губами. – На колени. – выставил прицельно на Ивана ружьё.

– Что? – опешил тот.

– На колени, чёртов говнюк! – закричал Толик и перенаправил винтовку на Арину. – Как ты меня достал! Ну!

Ивана накрыло паникой, но быстро отпустило – врубились мозги.

«Не тронет он её. А вот меня…»

– Говори, чего хотел, и как я успел тебя достать.

«Может, у него псих так выйдет. Остынет».

– Как? – видимо хотел подскочить к нему вплотную Мартынов, но вовремя себя одёрнул. – Как? А то ты не знаешь, как?

– Не знаю.

– Ага… не надо. Перед уходом мне жена… рассказала.

– И что же она тебе… рассказала? – передразнил его заторможенность Ваня.

– Как ты её трахал!

У Ивана распахнулись глаза и вытянулось лицо. Он отвернулся в сторону к заваленному мусором столу, вздохнул и выпустил воздух через расслабленные губы.

– Как вы меня все заебали, – устало покачал головой и посмотрел себе на ноги. – Да не прикасался я к ней, – поднял голову и спокойно посмотрел Толику прямо в глаза.

– Да что ты! А когда сваливала, говорила только о тебе. Мол, ради тебя бросит квасить и добьётся тебя! Тебя, говнюк Бес! И что ты из-за неё расстался с какой-то француженкой или еврейкой Евой. Так?!

Иван с досадой покрутил головой.

– Нет. Не так. – Он брутально прищурился. – Это не я расстался с Евой, а она со мной. Я ей предложил замуж, а она меня послала. Но тебе ведь похуй, будешь слышать то, что хочешь, так?

– Типа умный. – Скривился Мартынов. – И не матерись… мне здесь. Терпеть не могу.

– Иди на хуй. Вы меня втянули в какое-то дерьмо, а я ни сном ни…

– Заткнись! – дёрнул винтовку Анатолий и опять направил на Арину. – Заткнись! А не то я её… Мне терять нечего! Один чёрт, что воля что неволя. Прихлопну вас здесь всех по очереди, годик отсижу, и маман батю обязательно заставит меня оттуда вытащить.

А вот это уже было похоже на правду, поэтому Иван напрягся нешуточно.

– Ты закончил? А теперь я. Так вот если хоть один волос упадёт с головы человека, за которого я отвечаю, нечего терять будет уже мне, Мартынов. И тогда…

– Знаю, знаю. Тинка визжала, что ты боксёр, и мне голову оторвёшь разом. Но у тебя ведь две близняшки, если я эту укокошу, ещё одна останется.

Иван молчал.

– А у меня вот… Тиночка одна была. Звёздочка моя… заинька. И любит она тебя, а не меня, – нервно-плаксиво сделал брови домиком Анатолий.

– Твоя жена – ты и разбирайся. Она многих… любит.

Это походило на какое-то представление. Цирк. Беспалов явно видел, что затравленному, загнанному в угол человеку с ружьём – каким бы дерьмом и ничтожеством он не являлся – просто нужно выговориться, захотелось внимания. Понимания, сострадания.

– Продырявить бы тебя, урода вонючего, – хныкал Толик. – Отстрелить тебе палец, чтобы ты и впрямь стал Без-з… паловым.

У Вани не имелось ни малейшего желания поддерживать этот разговор.

– Двадцать первый! – Мартынов заржал.

Иван начал надеяться, что если будет молчать, то пока приедет Кристина, этот урод заснёт. Поэтому не разжимал губ.

– Чего молчишь? Молчишь. Ну молчи, молчи.

И Толик уже было заткнулся и тоже вроде бы, не то задумался, не то задремал, но тут раздался звонок телефона. Мартынов подпрыгнул, ружьё дёрнулось в руках. Иван уже приготовился к смерти…

«Блять, седина мне не к лицу!» – он медленно погладил себя по голове.

– Ух, ты… чёрт… – хлопнул себя по карману Анатолий. – Да! – достал он телефон. – Да! – и дальше принялся с кем-то обсуждать компьютерные игры, на которые Ивану не дали подсесть ещё в закрытой школе, в Англии, и за что он был этой самой школе несказанно благодарен.

Спустя ещё минут пятнадцать, которые они провели в кратких перепалках, перемежаемых моментами молчания, в дом влетела Кристина.

Пронеслась по коридору бегом. Стук каблуков её сапог, нарастал, как раскаты летнего грома.

– Мартынов! – застыла на пороге, но тут же кинулась к мужу. – Ты, что, сдурел? Да я тебя…

Ба-бах!

– И-и-и! – завизжала женщина и, зажав уши ладонями, отскочила к Ивану. Она вцепилась мёртвой хваткой ему в руку.

На этот раз парень даже почти не поморщился от оглушающего звона осколков стекла в разбитой мебельной стенке.

В комнату влетел Базин.

– Давай, забирай её отсюда, – оторвал от себя пальчики Мартыновой и моментально засуетился Иван. Хотел было подойти к Арине, но не решился.

Посматривая на Толика и его ружьё и хрястя ботинками по гранулам штукатурки, Василий приблизился к девушке и, просунув под неё руки, довольно легко поднял.

– К врачу её, – командовал Ваня, когда Дально-Бой проносил Кнопку мимо него. На мгновение взял Арину за похолодевшую от недостаточного кровяного потока ладонь. В груди в момент всколыхнулось то самое непонятное, болезненное, щемящее, похожее на страх и любовь одновременно. Захотелось поцеловать эти пальчики каждый по очереди. Нежно, осторожно.

Но Базин уже прошел мимо, и ладошку пришло отпустить. Ивану захотелось захныкать.

– Вези на Сокол и скажи Марго, пусть позвонит Елизавете Борисовне. Она сама знает…

Василий кивнул, аккуратно пронёс девушку в дверной проём и вышел.

– Может, я тоже пойду? – повернулся к Толику Иван. С Ариной исчезла и уязвимость, и он почувствовал себя гораздо свободней. – Жену-то я тебе доставил.

– Стой.

– Ну а чего?

– Я вас сейчас женить буду, – повёл винтовкой между стоявшими перед ним мужчиной и женщиной Мартынов. – Какие вы… красавцы. Женю, застрелю обоих, а потом и сам… застрелюсь.

Парочка молчала. Неизвестно, что чувствовала Кристина, но Ивана обуяла жалость с этому несчастному. Не хотел бы он когда-нибудь оказаться на его месте.

– Тин, неужели правда из-за него завязала? – по-свойски спросил у жены Анатолий.

– Толик, – наконец отмерла та, – чего ты добиваешься? Что такого уж страшного, что я хочу с тобой развестись? Почему ты не можешь меня отпустить?

– Дура, – вальяжно выплюнул муж. – Ты меня… не понимаешь. – И вдруг его лицо сделалось мечтательным. – А знаешь, как я трахал Лариску из «Московского курьера», м-м-м…

Женщина закатила глаза.

– Ну… а мне-то что. – Она неуверенно пожала плечами. – Мне по барабану.

– Ей понравилось… она сказала.

Равнодушно скривившись, Тина на это не нашлась, что ответить. Она мельком глянула вбок на Ивана, но тут же вернула внимание к мужу.

– А интересно, Ленке Барсуль понравилось? – продолжил тот.

– Ленке? – Мартынова нахмурилась. – Ты… с Ленкой? – плотно сжала она губы и раздула ноздри.

– Не я. Он. – Показал ружьём на Ивана Толик.

Лицо женщины, которое парень нашел действительно посвежевшим и преобразившимся, окрасилось высокой степенью удивления. Да он и сам удивился.

– Й-йа-а? – округлил свои и без того большие глаза. – Да ты задрал хню нести! Я никакую Ленку Барсуль отродясь в глаза не видел и не знаю!

Кристина замерла.

– Это он её называет девичью фамилию, – пояснила она, не сводя глаз с Ивана. – А по мужу она Алова.

Парень запнулся и замер.

– И… что.

– А то, – обрадовался Мартынов. – Что она сегодня зашла в твой подъезд в тринадцать тридцать и вышла часа черед два. Мне Жорик давал своих ребят, они фотки переслали.

Кристина посмотрела на мужа, но потом снова быстро на Ивана.

– Понятия не имею, – ответил тот ей на взгляд и боязливо пожал своими квадратными плечами. – Много ли Ленок выходит из моего подъезда.

– Но ты в это время был в квартире, – продолжил давить Толик.

– И что?

– Ты… – заторможено потянулась руками к Ивану Кристина. – Ты, что… вы что! С ней?!

– Нет.

– Ты её трахнул! – ткнула она в него указательным пальцем. – По глазам вижу!

– НЕ-Е-ЕТ! – гаркнул ей прямо в лицо Беспалов, будто она уличила его, что он пил и просила дыхнуть.

«Если тебя поймали за руку, – учил отец Степан Лаврович, – говори: «Не моя рука». И пусть все охуеют».

– Врёшь! – схватила его за толстовку женщина. – Как вы… могли! Как ты посмел, кобель!

– Да отстать ты от меня, полоумная! – сделал шаг от неё Иван, отмахиваясь, как от осы.

– Не прощу! Никогда тебе этого не прощу, слышишь?

– Отвяжись!

Ба-бах!

Все замерли под очередной звон стекла и грохот комьев штукатурки.

– Что, – будто даже обрадовался Мартынов, – не нравится, что он чпокнул твою подружку, да?

А на меня всё равно, значит, да?

– Да! – вытянула на него шею Кристина. – Всё равно! Видеть тебя не могу! Опостылел, сил нет! Хоть застрели из твоего ружья, всё равно никогда тебя не полюблю. Отвратителен ты мне, не могу больше! – Казалось, ещё чуть-чуть, и она действительно наплюёт на опасность и накинется на мужа.

– Застрелить? – вскинул ружьё Мартынов.

– Стреляй! Стреляй, козёл уродливый! – всё-таки сделала на него шаг.

– Э… эй, вы чего… да прекратите вы! – взял её за рукав Ваня.

– Стреляй! – оттолкнула его Кристина. – Пусть стреляет! Лучше сдохнуть, чем…

– Да не выду… – тут Иван увидел выражение лица Толика и, так как у мужчин мозг работает немного по-другому, чем у женщин, первым среагировал на эту мимику – успел заслонить собой только половину фигуры рядом стоявшей женщины, но этого оказалось достаточно.

Ба-бах!

Плечо опалило словно раскалённым железом. Боль отозвалась в сердце. Оно кольнуло сильно, резко, как шомполом. Иван зажмурился что есть мочи, чтобы не закричать и не взвыть.

«Кнопка уехала… ну и хорошо».

И мир перестал существовать.

* * *

– Ванька! Ну что ты будешь делать с этим ребёнком! Что за несносный мальчишка!

Иван распахнул глаза и повернул голову на голос. В дверях больничной палаты стояла мать.

Вернее, то, что от неё осталось.

Сильно похудевшая, не очень аккуратно стриженная, простоволосая, без косметики, с чёрными набрякшими кругами под глазами – небольшой укол в самое сердце Иван почувствовал даже сквозь обезболивающие и седативные препараты.

Из-за плеча Жанны Ивановны выглядывала Арина. Её молоденькая симпатичная шкодливая мордашка светилась от радости и нетерпения, чем ещё сильнее подчёркивала не самый цветущий вид мадам Темниковой.

Наконец мать отмерла и ринулась в комнату. На ходу бросила на соседнюю пустующую кровать дублёнку с шапкой и туда же скинула через голову шарф.

– Здравствуй, сынок, – приблизилась и склонилась осторожно, грея дыханием замёрзшие на морозе руки. Обняла лицо сына и расцеловала в щёки с отросшей щетиной.

– Привет, мам, – Иван устало и бессильно улыбнулся. Он тоже очень соскучился, хоть и с детства привык быть от неё далеко. Поэтому сейчас появление мамы знакомо расслабило и успокоило даже получше лекарств.

Арина вошла вслед за Жанной Ивановной и поставила на тумбочку пакет.

– Привет, – поздоровалась робко и скованно, чувствуя себя здесь лишней. – Мы с дедушкой пришли. Он там с врачами разговаривает.

Мать металась глазами между лицом ребёнка и его забинтованным, зафиксированным плечом. Хотела прикоснуться к ране, но не решилась.

– Ваня, ну как же так… а? – на глаза навернулись слёзы. – Что же это такое!

– Мам, всё обошлось.

– Обошлось! – подпрыгнула на месте женщина. – Я тебе дам, обошлось! – погрозила пальцем. – И надо было под пулю лезть – я чуть умом не тронулась! Думала вообще крыша поедет, пока добралась. Хоть опять в закрытую школу прячь! – Она приложила руку к губам, чтобы скрыть их дрожь. – Ванечка, ну как же так получилось. – И вдруг её глаза сверкнули холодным металлом. Агрессивной, почти мужской злобой. – Попался бы мне этот Мартынов, я б его сама бы пристрелила, и рука б не дрогнула.

– Бывает, ма. Зато ты вот… – он взял её ладонь и переплёл их пальцы, – смогла приехать. – Посмотрел на руки и невольно удивился, не обнаружив у Жанны Ивановны маникюра. Не помнил он, чтобы мадам Темникова ходила с не накрашенными ногтями.

– Ага, повезло прям, – кивнула она с укором. – Да я бы ещё… отсидела, только бы в тебе дырок не было.

Иван всеми этими причитаниями был уже сыт по горло и даже больше, потому как на этот раз над ним охала и ахала даже Марго!

– Как ты доехала, – отвлёк маму.

– Ой, как я добиралась! – всплеснула свободной рукой. – В Чусовой ничего не летает, не ездит. Морозы под сорок! – Окинула сына ласковым взглядом и опять погладила по колючей щеке. – Но я бы и пешком дошла.

– Как тебе там, ма?

Жанна Ивановна горестно вздохнула и шмыгнула красным от мороза носом.

– Сынок, ты же знаешь, я и в бункере с гремучими змеями выживу. Я ведь двужильная.

Иван оглядел её лицо будто заново.

– Похудела.

– Ага. – Кивнула и заулыбалась как девочка – молодо и залихватски – Сбылась мечта идиотки.

Иван выглянул из-за неё на Арину.

А потому как настал он! Его звёздный час! Кнопка уже предупредила, что одна не будет говорить маме Жанне о них.

– Я без тебя боюсь, – сказала после звонка дедушки о том, что его дочери предоставили отпуск за примерное поведение и по случаю тяжелой болезни сына.

А болезнь оказалась, действительно, не самой лёгкой.

Только Иван очнулся после операции – к сожалению, пуля застряла в плече – возле него сидел отец. Увидев впервые Степана Лавровича таким, Иван Степанович чуть сам было не испугался – не мог его папа, тот самый который прошел и Крым, и Рим, и много чего похлеще вплоть до банкротств, рэкета, налогов и санкций, выглядеть столь подавленным и злым одновременно. Именно он и рассказал, что произошло после того, как Ваня упал, потеряв сознание от болевого шока.

– Короче, Кристинка мямлит, что типа кинулась забирать ружьё у педрилки этого. – Беспалов-старший скрипнул зубами. – Вот не зря мне эта мразота не нравился! – Иван молчал, и папа расслабился. – Во-о-от. А потом они там типа боролись за ружьишко, и типа оно само выстрелило, и попало дебилу в ногу.

Иван тогда чувствовал себя из рук вон плохо – было ощущение, что его разобрали на части и разложили по разным углам: что-то где-то болело, что-то где-то ныло, что-то стучало пульсом – но понимал, что думать и обрабатывать информацию ему нужно, как после месячного отдыха на хорошем курорте, недели беспробудного сна и многократного горячего секса. И как бы это не звучало банально, но право на ошибку он, увы, не имел. Хватит. Этого дерьма уже предостаточно. Само ранение для него, как для слона дробина – спасибо молодому организму – но вот юридические последствия могут зайти очень далеко.

Начал с того, что жутко лениво было проваляться в больнице с ранением кучу дней и ночей, а потом ещё и ходить на заседания суда, как на работу. Он бы предпочёл «загасить» Мартынова до состояния цыплёнка табака и на этом успокоиться.

– А Мартышкин ещё не признался, что стрелял? – спросил у отца.

– Не. Некому признаваться. Пока Кристинка тебя в больницу везла, педрилко сбёг. Скорее всего, папашка где-то спрятал.

Парень помолчал.

– Я тоже скажу, что сам в себя выстрелил.

Степан Лаврович пожевал губы.

– Есть на то… особые причины? – выгнул он одну бровь.

– Не хочу, чтобы на суде всплыло, о чём мы… говорили в доме.

– А о чём… вы говорили в доме.

Иван прикрыл глаза, но потом взял себя в руки.

– Мартышкин поймал меня с бабой. Не хочу, чтобы это дошло до Арины.

– В смысле… поймал, – Степан Лаврович очень сильно, практически изо всех сил старался делать вид, что страсть как озабочен и недоволен, но на самом деле, чуть ли не ликовал, узнав о похождениях отпрыска.

«Дают бабы пацану! Молодца-а-а. Ай, молодца. Красавчик! Весь в меня!»

Сын поморщился.

– Да я… ну смаладушничал, чего уж там. Тряхнул стариной с одной тут… бэдээсэмщицей.

– И? – Беспалов-старший готов был заржать.

– Ребята Жорика её засняли, когда она из моего подъезда выскочила.

– Та тю-у-у-у… – с облегчение протянул Степан Лаврович. – Чтоб меня так ловили…

Они помолчали.

– Говори, что задумал, – нарушил тишину папа.

– Ничего, – Иван, насколько был в состоянии, сделал ангельское выражение лица.

– Ванька! Только не вздумай ему мстить! Лучше давай посадим козла и всё делов-то.

– Да не могу я рисковать, пап! По любому его адвокаты начнут рыть. – Иван помолчал. – И под тебя тоже, кстати.

– А нехай роют. Мы тоже… не пальцем деланные. Я Веталя подключу. Он на них нароет лет на пятнадцать.

– И даже если Аришку к суду и близко не подпущу, всё одно может узнать. – Будто не слышал отца Ваня. – И тогда мне реальный пиздец. А это… – парень посмотрел себе на грудь, но поскольку шевелилась только шея, на плечо удалось показать лишь взглядом. – Это всё херня. Дырка затянется, синяки отмочу в горячей ванной и всё.

Потом был примерно такой же разговор с дедом и Базиным, обнимашки с Ариной, общение в новом формате с Марго, шуточки по поводу и без от Вадика Кудряшова и Дамира Мингалишева – Кристину Артёмовну Иван приказал к себе на милю не подпускать – и под конец милое, полное кокетства, румянца и удушливых волн симпатии общение с молоденькой девушкой следователем.

И вот – мать!

Иван волновался.

Кроме того, что она соскучилась и переживала, Жанна Ивановна никогда не была простым и лёгким человеком. И даже сам Степан Лаврович, которого уже мало чем в этой жизни можно удивить, иногда называл её «атомной бабой». Она, разумеется, ничего худого не сделает, но атмосферу всеобщей любви и благоденствия подпортить может основательно и вполне серьёзно. То, что мать полностью и окончательно освободится только после совершеннолетия Арины сына немного успокаивало.