Текст книги "И смех и грех, или Какая мука - воспитывать! (СИ)"

Автор книги: Кристина Мизухара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

– …себя в будущем любимой женушкой любимого муженька или счастливой мамашкой выводка, как свиноматка, то не пошла бы в хореографию. И вообще, это всё из-за вас! – Маргариту, очевидно, понесло. – Вам, видите ли, трахаться приспичило, и вы всё испортили! – на последнем слове она буквально захлебнулась и когда замолчала, воцарилась тишина.

Боль! Огромная масса боли повисла в воздухе. Тяжелая, отвратительная, губительная и одновременно какая-то глупая, абсолютно абсурдная. Пустая. Липовая.

Но это было не так очевидно, по сравнению с тем, сколько её плескалось сейчас в зелёных глазах Маргариты.

Кажется, она сама это поняла или увидела, или почувствовала, потому что быстро сморгнула, выдохнула и опять спряталась за обычными для себя теперь раздражением и усталостью.

– Не нужен мне ребёнок, – уже почти спокойно вернулась к тому, с чего начала.

– Но он у тебя уже есть, Ритуль.

– Ни черта подобного! У меня есть только беременность, а это всего лишь биологический материал.

– Ты закончила? – ровным голосом поинтересовался опекун. Он всё это время сидел и будто бы присутствовал даже не здесь, за столом, а где-то уже, не то на работе, не то ещё где. – А теперь, если ты позволишь, выскажусь я. – Вот сейчас он вернулся в ситуацию. – Значит так, если ты сделаешь аборт, я тебе обещаю найти твоего кесаря и не успокоиться, пока его не лишат лицензии – тьху ты чёрт, всё не привыкну к России – пока его не отстранят от работы. Я в Принстоне дал клятву «сэйв гуд», служить добру и намерен её сдержать, усвоила? Вот и умница. – Судя по всему, парень, не собирался дожидаться реакции Маргариты. – А сам я тебе разрешения не дам даже под дулом пистолета. Всё поняла?

– Да пошел ты, – не очень смело «мяукнула» девушка.

– Ты будешь рожать! – взревел Иван, схватившись за край стола так, будто собрался его перевернуть.

Арина налегла грудью на столешницу.

– Не буду! – так же громко заорала Рита.

– Будешь! – басом прорычал Беспалов. После чего добавил чуть тише: – Последний раз спрашиваю: кто он?

Маргарита тяжело дышала, как человек с клаустрофобией, находясь в лифте.

– Можно я подумаю до выходных. Я… приеду в воскресенье и всё расскажу, хорошо?

Все немного помолчали и успокоились.

– Я тебя отвезу, – показал на дверь пальцем опекун.

– Не надо, – буркнула Марго. – Я сама. Спасибо. – И подскочив, подошла к стене, где лежала её сумка.

– Я тебя провожу, – поднялась из-за стола Арина.

Они вдвоём вышли в коридор, где Маргарита начала одеваться.

– Извини… не смогла сохранить… тайну. Я… я просто не смогла… вот так, как ты.

– Ничего. Всё нормально, – не глядя на сестру, застёгивалась Рита.

– Ритуль, – сделала глаза кота и Шрэка Арина, – и всё-таки, кто он, а?

– Без комментариев, – не стала завязывать шарф и ринулась в двери Марго. – Пока, – попрощалась уже за порогом.

Возле неё тут же материализовался отпущенный на ночь Тайсон. Пёс улыбался и вилял хвостом.

– Привет, – обрадовалась она ему как родному, а её личико тут же смягчилось и окрасилось добротой. – Привет, – взлохматила густую, длинную и немного жирноватую шерсть на загривке.

Арина даже засмотрелась и не решилась закрыть дверь. До чего же она соскучилось по вот такой вот сестре.

«Неужели никогда не будет всё, как раньше. Эх, жаль».

– Закрывай, простудишься, – повернулась к ней Рита. – Пойдём, проводишь меня, пойдём, – поправила на плече сумку, перехватила шарф и бегом кинула к калитке. Радостный пёс вприпрыжку побежал за ней.

Сестра наблюдала в щелочку двери, пока Маргарита не скрылась за калиткой. Затем щёлкнула замками и поплелась в кухню.

Иван сидел, подперев голову кулаком и отвернувшись в уже сереющее окно.

– У тебя есть телефон этой… Александры? – повернулся к Арине.

– Есть, а что? – девушка взяла его руку своими ладошками и принялась перебирать пальцы.

– Нужен. Эти, как их там, Верясовы что-то на фотки не зовут. Очень неплохо бы свидеться с сестричками. Особенно со старшей, – слегка кокетливо улыбнулся парень.

Арина скривилась сквозь улыбку.

– А вот это вот видел? – поднесла к его лицу сжатый кулачок. – И никакой бокс тебе не поможет, понятно? – игриво вскинула подбородок.

Он взял её за запястье и поцеловал тыльную сторону кулачка. Затем разжал и потянул на эту руку к себе на колени.

– Ты что-то задумал? – забралась она пальчиками ему в волосы.

– Этого ёбаря грозного обязательно нужно найти. Обязательно. Пока не поздно.

Глава 19 Ну что сказать о Сахалине

Чуть позже этим же утром Иван ехал на работу.

Впервые за последний дней пять подморозило, и настал он! Тот самый великий «день жестянщика»! А в очередях в автомойки колонны машин своей длинной вполне уже могли посрамить Великую Китайскую Стену.

«Некогда, – кривился парень. – Да и лень».

Хоть даже в этом «грязевом» потоке утренних пробок его Фольксваген выделялся и выглядел особо отвязным мурзилкой, а за ручки дверей без содрогания и долгих внутренних переговоров с собственными аккуратностью и опрятностью просто не взяться, но где уж тут до такой роскоши, когда у владельца в анамнезе теперь, кроме совращения несовершеннолетней ещё и залетевшая подопечная.

«И тоже, мать её, несовершеннолетняя». – Хлопнул ладонью по рулю Иван, злым взглядом уставившись в грязный зад «крузаку», ползущему впереди.

Огляделся вокруг по окнам.

Всё, как обычно – всё те же машины кругом, та же Москва с её москвичами, витрины, бетон, камень, стекло, да и сам он в машине, опять же, точно такой же, как и вчера, и позавчера.

Но внутри всё пропиталось горечью. Будто лопнувший желчный пузырь перемазал своим секретом все подряд органы, ткани и душу заодно. Горчила слюна во рту, мысли в голове, воздух в ноздрях, звуки в ушах, картинка в глазах.

Умение держать удар Беспалов в себе всегда уважал, лелеял, пестовал, не упускал случая потренировать и приходил в восторг от собственной крутости. Понимал, что это мальчишество и шалопайство, но с удовольствием прощал себе такие слабости. Любил он себя, да. Этого не отнять.

Так и на этот раз – с места в карьер вошел в раж, поймал кураж, и поспешно-показательно обрадовался будущему замужеству Марго.

А внутри в это время клокотал страх. Трусливый, мерзкий, ущемляющий.

И неуверенность.

– Вань… я если, – почти перед выходом из дома Арина в коридоре замялась и даже зашаркала ножкой. – А если ты не найдёшь этого… ну… что будет тогда?

– То есть как это не найду, – застегнув сапоги, выпрямился парень. – Он же где-то здесь? На Земле? Значит, считай почти в руках.

– Марго сказала, что у неё есть какой-то знакомый гинеколог на примете. Мол, только деньги заплати за аборт.

Доставая с вешалки шарф, Иван скривился и закатил глаза. Кстати, он так и не привык носить шапку по-русски и ходил на европейский манер – с обмотанной шеей, как при ангине, но зато с непокрытой головой, будто летом. Что страшно злило Арину.

– Просто я тут подумала… А ты бы мог взять к себе этого ребёнка. Смог бы о нём заботиться?

Иван молчал.

– Я бы могла. Легко. Наверняка, он будет похож и на меня… тоже.

Беспалов покачал головой.

– Ну уж точно не на меня, – расплылся в шалопайской улыбке.

– Я серьёзно.

– Не готов отвечать на этот вопрос.

– Угу. Понятно. Нет, ничего страшного, я просто так спросила.

Ваня врал. Ответ у него имелся, но вот что касалось смелости сказать Арине «нет» – увы.

Беспалов не хотел детей. Вообще от слова «совсем». Дал себе зарок до тридцати лет смело и нагло уходить от темы и не чувствовать себя при этом Усама бен Ладеном или поедателем младенцев. Ещё и поэтому его устраивали и Ева, у которой ребёнок уже имелся, и Арина, которой до них ещё, как до Китая на камбоджийском ослике. Отсюда и столь серьёзный подход парня к вопросу контрацепции.

Иван догадывался, предполагал, прогнозировал, что ребёнок заставит чувствовать. Много, постоянно, без перерыва на обед и сон. А такой формат жизни – не его. Ему легче думать. Для души Ване за глаза и Арины хватает, хоть он до сих пор так и не понял, что же конкретно такое любовь, и почему он к юной девчушке ощущает не взрывную, темпераментную, молодую, сносящую голову симпатию, а сдержанную, неэмоциональную тягу. Очень сильную, практически непреодолимую, какую-то уязвимую и что самое интересное – очень серьёзную.

Когда-то Иван был уверен, что влюбившись, начнёт стебать себя во весь рост и ёрничать. Ржать над собой, поднимать на смех и вытравливать изнутри силу чувств и власть зависимости от любимой девушки юмором и самоиронией.

Ничего подобного. Не получилось. Он очень серьёзно относился к тому, что нуждается в Арине и пользуется взаимностью. Даже слишком серьёзно.

И если уж рассуждать о детях до упора честно и по-взрослому, то оставшись один на один с собой, Беспалов смог бы себе признаться, что вздохнул бы с облегчением, если бы эта мартышка сделала этот чёртов аборт – парень относился к ним совершенно нормально. Подумаешь, аборт.

Но с другой стороны…

Это хорошо, если она избавится от беременности и построит, действительно, добротную карьеру. А если нет? И что скажет ему когда-нибудь, лет так-эдак в сорок-сорок пять? Что, ну ладно она-то цыплёнок безмозглый, бессознательный возраст, но он то чем думал, когда не сделал всё, чтобы уберечь её от этого ошибки?

Иван не обиделся на Марго, что нагрубила. То, что семнадцатилетняя тощая балерина рассуждает и ведёт себя, как не всякий брутальный битый жизнью мужик, его обескураживало. Цинизм из этой пигалицы можно добывать открытым способом.

«Откуда в ней столько… дерьма? От сиротства? Из-за нас с Кнопкой? Или мы – просто повод? – он уже не по десятому кругу ругал себя, что так доверчиво отпустил сноубордистку в эти чёртовые горы. – И успели же, а! Олухи царя небесного, – возмущался парень и тут же вспоминал свои праздники с Ариной. – Вот мы хорошо отдохнули, ничего не могу сказать. Аринка такая… – парень аж задохнулся от восторга и потерялся в эпитетах. Именно на каникулах он начал подыскивать девушке что-нибудь с её любимыми брюлликами. – И вот, блять… счета пришли. Расплачивайся – не хочу!»

И что теперь? А теперь нужно искать этого мудака безмозглого, который мало того, что лишил девушку девственности не дома, а на отдыхе, откуда легче и проще скрыться – разъехались, и ищи ветра в горах – так он ещё и мозги выключил.

«Пидор, – скрипел зубами Беспалов. – Вообще-то сегодня на работу еле уехал – очень хотелось уйти в технический зал и сразиться с грушей. Кулаки зудели и горели. – Ничего, злее буду, когда до рожи его доберусь. Найду пидорка и… И эта дурёха! Тоже мне! Ну до чего глупая мартышка! А вдруг он спидоносный какой-нибудь, – Иван в неверии покачал головой. В США на СПИДе он «собаку съел», там с этим очень строго и архи важно. Студентам, ввиду повышенного гормонального фона, постоянно мозги поласкают. – Хотя, о чём это я. Здесь же люди ещё не пуганные».

Для начала поисков, они с Ариной сошлись на том, что она позвонит Саше и сделает тонкий намёк на толстые обстоятельства – ужин. Именно там опекун предполагал между делом прощупать: что да как. Встречаться для этого специально и прямо-таки допрашивать сестёр Верясовых он счёл неуместным.

И уже в зависимости от результата Иван планировал поговорить с каким-нибудь частным детективом. Пока просто поговорить.

«Эх, Жорика бы дёрнуть, – стоял он на светофоре пересечения Новослободской и Лесной и, облокотившись о дверцу, прислонил к губам тыльную сторону ладони. – Но эта козлячья рожа начнёт ехидну из себя давить, – несильно закусил кожу губами Иван и тронулся с места на зелёном. – Ладно, – переключил на третью скорость, – спрошу пока у Мартына Петровича, – вспомнил про материного адвоката, – а потом посмотрим».

Арина долго думала, с чего начать разговор с Сашей и додумалась только до репетиторства. Зашла с того, что не знает ли та хороших филологов в Москве, а потом незаметно перешла на то, что Марго сейчас некогда заниматься.

– Да, вот увы, – куксилась Александра, – вне нормальные люди уже к ЕГЭ готовятся, а на Новый год отдыхают… катаются там, а мы с Марго вкалываем на сцене.

– А я видела с вами в самолёт садилась целая банда ничего таких мальчиков, – показательно съязвила Арина.

– Оу, да, прикинь! Я сама прифигела! Они ещё в самолёте были такими придурками. Один там, Геной, кажется, зовут, всё Марго клеил, прикалывался с неё, что она впервые едет.

– Вот жеш-ш-ш… – задохнулась Арина, – а мне ничего не рассказывала, козюля!

– Ещё бы! Он там что-то задвигал про то, что она разгонится и прямо в Адриатическое море нырнёт вместе с бордом. Все ржали. А потом ничего… мальчики оказались вполне даже ничошными. С ними прикольно.

– Номерками обменялись?

– А как же! Да вот только звонить лень, – захихикала Саша.

– А фоткались? Себяшки делали? У Марго я на фотках мальчиков не видела.

– Конечно. Скинуть? Хотя, там мамунтий говорила, что вы с этим… опекуном Марго… ну, и твоим тоже опекуном, подвозили их с папунтием, ага? И они приглашали вас в гости.

– Ну-у-у… приглашала только твоя мама.

– Это нормально. Папунтий у нас такой… серьёзный. Я у неё спрошу, может вы всё-таки приедете к нам с Марго? Ну пожа-а-алуйста, Ариш.

Итак, начало было положено. Арина с задачей справилась.

И, вздохнув почти с облегчением, девушка отдалась на откуп своим личным мыслям.

Ребёнок.

Чудо-то какое!

Понятное дело, она и раньше задумывалась, что будет, если у них с Иваном появится малыш. В эти моменты ей становилось одновременно и страшно до обморока, и скучно до зевоты. Как-то неинтересно и лениво. Не хотела она этого. Но всем ведь известно, что стопроцентной контрацепцией до сих пор, в век спутникового интернета, суррогатных матерей и искусственно выращиваемых органов, является воздержание. Только оно родимое, как и тысячи лет назад, напрочь избавляет от мыслей и страхов на тему возможного размножения. Homo, может быть, и sapiens, но природа – кремень! Тоже не пальцем деланная.

Поэтому, разумеется, если что, у Арины вся надежда была на Ванечку. Он надёжный. Ну, во всяком случае, в вопросах воспитания. Вон как их с Ритулей держит. Конечно же, Ритулю больно-то не удержишь, но Арина сама себе решила больше никогда, ни за что на свете с ним не скандалить. Пусть орёт, ругается, топает ногами сколько хочет, бьёт посуду, в конце концов, а ей ремня хватило.

Но одно дело думать, что, может быть, когда-то там, у тебя, возможно, оплодотворится яйцеклетка и, скорее всего, ты, не исключено, что родишь ребёнка.

А другое дело, когда многое из этого уже произошло. Ну и что, что у твоей сестры-близняшки, но у неё же может появиться реальный, живой ребёнок. Человек.

Арина изо всех сил пыталась уложить это в голове, но оно всё как-то, то там выпирало, то тут торчало.

И самое главное – неспокойно было внутри. Ей постоянно казалось, что она не всё сделала, чтобы удержать Марго от губительного шага.

– Я завтра после школы, наверное, съезжу поговорю с Ритулей, – сказала Ивану, когда тот необычно рано, почти в четыре часа дня, явился домой, переоделся и, даже не заходя в зону кухни, отправился боксировать. – Я не могу ждать. Правда.

– Ты ей звонила?

– Да, но она ничего такого не сказала. Только что у неё всё хорошо, и она должна бежать. Но завтра у них там свободное время, кажется, с трёх до пяти. Я съезжу.

И успокоенная школьница засела за уроки, а Иван наконец-таки добрался до технического зала. С утра мечтал.

Да и поводов прибавилось. Пару дней назад ему позвонила Кристина свет Артёмовна. Разумеется, он трубку не взял, а поинтересовался сначала у отца, как там дела у Мартыновой.

– Да Светлана говорит: ушла она от своего педрилки, – Степан Лаврович как всегда выражений не выбирал.

– О, н-н-нет, – слегка закатил глаза Иван и постарался побыстрее взять себя в руки – с отцом в такие игры лучше не играть. – А куда ушла? – место дислокации врага нужно знать. И поточнее.

– У подружайки какой-то околачивается.

Второй раз парень сбросил вызов со знакомым женским именем сегодня часов в одиннадцать.

Третий и последний – когда подъехал ко двору.

«Достала». – Перед подходом к груше убрал звук и положил айфон на подоконник.

И с облегчение приступил. От первого же «пристрельного» удара появилось знакомое, приятное облегчение, чувство будущего разгона крови, работы мышц, освобождения и разрядки.

«Почти как секс», – улыбался при втором и всех последующих ударах парень.

Иван с удвоенной силой и злостью месил грушу. Такое бывало и раньше – ты входишь в «абсолют», врубаешь воображение, как педаль газа в пол и лупишь по тому, что всплывает перед глазами. Без разбора.

Когда в этом зале занималась Маргарита, здесь звучали некачественные, но приятные моно звуки классической музыки и еле уловимые ухом – движений человека.

Совсем другое дело, когда тут тренировался боксёр.

Арина начинала очень сильно надеяться, что мама с Йурегом нанимали хороших рабочих, и те построили качественный, прочный дом. Но её всё равно не покидало ощущение, что она плывёт на парусной бригантине, которой волны играют в бадминтон, как невесомым воланчиком. Судно кидает и качает, доски скрипят, какие-то цепи мотыляются по палубе и бьются о мачты, мешки с тюками кувыркаются туда-сюда.

Однажды, будучи дома одной, девушка подошла к боксёрской груше и хорошенько её рассмотрела. Но так и не поняла, неужели же вот эти несколько звеньев цепи издают столько лязга на весь дом. Ткнула снаряд указательным пальчиком.

«Твёрдо».

Сжала кулачок и попробовала сама стукнуть. Вроде бы получилось. Но кроме звука шлепка больше ничего не послышалось. Махнула рукой и ушла.

Приготовившись опять к полуторачасовому «броску по волнам», пиликающий айфон из кармана-муфты домашнего костюма Арина достала машинально.

– Да, – и поднялась из-за письменного стола уйти куда-нибудь подальше – вдруг люди услышат эти непонятные звуки и подумают плохое.

– Алло, Ромашова Арина? – спросил не очень-то уж приятный женский голос.

– Да.

– Здравствуй. Меня зовут Рузана Аванесовна, я медработник в училище Лавровского.

– З-здравствуйте. – Арина слышала от Марго это имя довольно часто. Рузана Аванесовна много помогала будущим балеринам и хореографам при растяжениях мышц, вправляла вывихнутые пальцы на ногах, когда-кто-то неудачно встал на пуанты, на взвешиваниях немного не дописывала набранные граммы, пока они не превращались в килограммы, и много чего ещё.

– Я пару раз пыталась дозвониться вашему опекуну… м-м-м… Беспалову Ивану Степановичу, так, да? Я правильно называю?

– Да-да.

– Вам Маргарита ещё не звонила, нет?

– Эм-м… нет…

– Она часа полтора назад сорвалась с поддержки. Вчера у нас девочка упала с прыжка на коленку, а сегодня вот Маргарита полетела со «стульчика». Ну, ничего, у нас это бывает…

Арина закрыла глаза и перестала дышать.

– Янина Вадимовна говорит, что все сроки подготовки они выдержали – и на батуте, и со страховкой…

– Что с Марго? – не очень вежлива перебила девушка медработника.

– Да там… ничего серьёзного. Упала на локоть да бедро ушибла – ерунда. Я поставила ей магнит и скенэр, но она что-то так и не смогла продолжить занятия, поэтому к следующему ей нужно принести допуск от врача.

Арина выпала из реальности.

«Упала… ушибла… локоть», – но потом поняла, что повесила молчание и очнулась.

– Да-да, я знаю… Она сможет только сидеть на уроках. Я помню… она уже падала. – Марго действительно, как она сама выражалась, «плюхалась» несколько раз с поддержки. Один раз даже плашмя и сильно ушибла печень о коленку мальчика, который её уронил.

– Да, чуть не забыла: Ромашова говорит, у неё от удара месячные пришли на два дня раньше, – как ни в чём не бывало продолжила Рузана Аванесовна, – я там в обходной включила и гинеколога. Это я всё говорю, чтобы ты передала вашему опекуну. Передашь?

В этот момент Арине очень сильно стало больно в груди.

– Передам, но… где она сейчас?

– Я отвела её в четвёртую больницу. Тут рядышком.

И про четвёртую больницу Арина тоже наслышана – всё училище проходило там медкомиссии два раза в год.

– Да-да, спасибо… что позвонили.

После окончания разговора девушка направилась в технический зал, успев набрать Марго по пути СМС с текстом: «Ты где?».

Остановилась в дверях. Хотела окликнуть Ивана и не смогла – слова застряли в горле и сил, чтобы выпихнуть их оттуда, не имелось.

Он заметил её сам.

– Что… – остановился и оглянулся запыхавшийся взмыленный Беспалов. – Что… случилось.

– Марго свалилась с поддержки. У неё травма локтя.

У Ивана рухнули плечи с челюстью, а руки с огромными перчатками повисли вдоль туловища и стали похожи на телефонные наушники.

– А…

– Она пожаловалась на боли. – Арина положила себе руку на низ живота.

Парень чуть помедлил затем принялся лихорадочно зубами расстёгивать перчатки.

– Я прибью… эту… засранку.

– Вань, может она не специально. – Направилась помочь ему Арина.

– Всё равно прибью… к чёртовой матери! Затрахала она меня.

Тут у девушки на телефоне раздался сигнал сообщения. Она посмотрела на экран, и её лицо окрасилось недоумением.

– Марго в четырнадцатой поликлинике. Двадцать первый кабинет.

Узнав адрес медучреждения по 2ГИС, они домчались туда в полной тишине салона, разбавляемого только шумом двигателя и скрипом зубов Беспалова.

Кабинет спросили в регистратуре.

Уже был практически конец рабочего дня, поэтому коридоры оказались почти пусты.

– Подожди меня здесь, – вдруг развернулся к Арине Иван, когда она уже собралась прошмыгнуть за ним в кабинет.

– Ну! Так нечестно!

– Зато безопасно. Позову тебя. Если что, – и скрылся за дверью. – Здравствуйте. – Вошел, поздоровался и огляделся. У гинеколога он был уже второй раз в жизни, но этого страшного кресла за ширмой испугался, как в первый.

«Зачастил что-то», – немного стушевавшись, горько усмехнулся про себя.

На него оглянулась, сидевшая за столом, женщина. Девушка. Нет, всё-таки, женщина. В белом халате, колпаке и очках в розовой оправе.

– Здравствуйте.

– Я ищу Маргариту Ромашову.

– Она здесь, – доктор кивнула. – Проходите, пожалуйста. Присаживайтесь, – показала на стул сбоку своего стола.

Иван послушно присел облокотился о столешницу, сцепил свои красавицы кисти в замок и впился взглядом в гинеколога.

«Ну что сказать о Сахалине…» – присвистнул про себя Ваня.

У него такие бывали в Принстоне. Горячие они. Смачные, сочные.

А эта ещё и красивая.

«Сука», – выругался про себя Беспалов, когда понял, что не может, да не очень и хочет погасить взгляд.

Кстати, где-то секунде на пятой, понял, что слово применил правильное и как нельзя более точное, поскольку перед ним сидела именно сука. Вне всякого сомнения.

У неё были глаза суки, губы, волосы, руки, и даже серёжки в ушах. Умной, заносчивой стервы. Таких хочется обязательно трахнуть и желательно минетом. «Загасить», как ядовитую хлорную известь, сделать из неё вполне неопасный для жизни раствор. А если нет возможности, то развидеть и забыть, как страшный сон.

«Как страшно красивый сон, – поправил сам свои мысли Иван. – Лет тридцать – тридцать два, не больше. Эх, где же ты была… как там тебя? «Гинеколог. Алова Елена Олеговна. К. М. Н», – прочёл на бирке. – Такая сделает аборт за утренним чаем и совершенно бесплатно. И яйца отщипнёт… ноготками. Мистресс! – назвал он «доминанта», как это было принято у них в БДСМ сообществе Принстона. – Прирождённая!»

– Видите ли, – не глядя в глаза парню, начала доктор, – когда я просила, чтобы мне пригласили взрослых, я имела ввиду родителей. Не знала, что девочка сирота и у неё только опекун. Да ещё и такой молодой.

«Издевается?» – выгнул бровь Иван.

Тут женщина-девушка подняла взгляд на парня, и в нём мелькнуло чуть ли не узнавание. Именно такими Ваню иногда прощупывали в Принстоне геи БДСМ-щики.

«Ах, вот оно что! Ну так бы сразу и сказала. – Он очаровательно усмехнулся. – Ну что же, вызов принят».

– Хм, – почесал щёку, старательно пряча злость и ухмылку – вы знаете, я в принципе не против обсудить с вами мою скромную персону, но только если вы не станете сомневаться в компетентности наших органов опеки и попечительства. – Парень многозначительно замолчал. – Считаете, что убедить их в несоответствии моей формы содержанию у меня получилось случайно?

Молчание.

– А если – нет, то я могу и… повторить. – Он замолчал ещё более многозначительно. – В любое время.

Она поняла всё. До последней буквы, до малейшей интонации. Немного «маякнула» глазами.

– Слушаю вас, – с недовольным видом почесал кончик носа Иван. То, что ему не удалось добоксировать и принять душ, выводило из себя. И далеко за рамки. К тому же, он ещё не ужинал.

– Всё дело в том, что Ромашова, которая лежит сейчас под капельницей с витаминами в процедурной, – доктор показала ручкой на стену перед собой, – поступила ко мне…

Иван не дослушал, встал со стула и прошел в соседнюю комнату. Там действительно лежала Марго с иголкой и кусочком лейкопластыря на сгибе локтя. Возле неё стояла стойка с флаконом и трубочкой, ведущей к игле. Девушка посмотрела на опекуна пустым взглядом без грусти, тоски, радости, облегчения, вины, боли, страха, волнения – без ничего. Тот сделал ещё шаг к системе.

«Церневит», – прочитал на этикетке пузырька. Опять окинул нечитаемым взглядом подопечную и вернулся к доктору.

– Ну так, вот, Ромашова Маргарита Игоревна поступила ко мне с кровяными выделениями, – от такого недоверия тон гинеколога вмиг покрылся слоем льда озера Байкал в феврале месяце. Вот-вот треск пойдёт. – Я направила её на УЗИ. Оно показало, что, к сожалению, у плодного яйца отсутствует часть трофобласта, и хорион оторван от слизистой матки. Беременность пришлось прервать.

Иван молчал, а вот у него в кармане брюк запиликал айфон. Парень не обратил на помеху ни малейшего внимания – он много чего почувствовал в этот момент. Большинство мыслей были взаимоисключающими и, как одинаковые цифры с противоположными знаками, в сумме давали нуль.

– У меня к вам вопрос, – опять посмотрела на него доктор. – В этой строке, – она показала ручкой на какой-то очередной бланк, – я должна вписать все данные УЗИ, собственные выводы и предписания, и отправить в училище. Или же я могу написать про преждевременные месячные на фоне травматического сотрясения в результате удара и в конце написать просто «Здорова».

А вот тут Ивану не понравился ход её мыслей. Абсолютно.

– Я бы предпочёл второй вариант.

– Я так и думала. Но только вы должны понимать, молодой человек, что это одноразовая акция.

– Да-да, разумеется, – от такого откровенного наезда Беспалов вспыхнул как спичка. Он стал зол, чертовски зол и понял, что вывернется наизнанку, но не заплатит этой стерве ни копейки. – Никакой благотворительности. – Нехорошо усмехнулся своим мыслям. – А как вы думаете, насколько просто вам будет доказать в суде, что выкидыш действительно имел место быть, и вы не сделали этой… – тут он запнулся на слове, – вы не сделали Маргарите обычный аборт за деньги. – Парень спокойно улыбался, склонив от заинтересованности голову набок.

Доктор на некоторое время замерла, но через мгновения на всём её красивом, с идеальными чертами, лице начали проступать высокомерное удовольствие и снисходительность. В глазах, в уголках фигурных губ, в изгибе «соболиных» бровей засквозило уважение и где-то даже согласие.

– Очень просто, – скрестила она перед собой руки в замок и подалась грудью чуть вперёд.

То, что Елена Олеговна не возмутилась, Ивана насторожило на порядок больше, чем всё, что случилось до этого.

– Насколько я вижу, результаты УЗИ снимками не подкреплены.

Женщина помолчала.

– Нет, – улыбнулась чуть шире.

– Я так и думал.

– Это похвально, – сказала она нетерпеливым тоном. – Теперь я убедилась в абсолютной компетентности наших органов опеки и попечительства и уверена, что вы найдёте способ меня отблагодарить.

«Даже не сомневайся». – Иван обязательно сказал бы это вслух если бы не Марго в соседней комнате при открытой двери.

«Здорова», – написала доктор в той самой строке и подвинула обходной лист Беспалову.

– В понедельник ко мне на осмотр. Возможно, ещё понадобятся пара уколов.

– До свидания, – Иван поднялся и смахнул листок со стола. – Спасибо.

– Пожалуйста.

Ваня с Ариной уселись рядом в коридоре на лавочке, и у него опять зазвонил телефон.

– Да! – раздраженно ответил Иван.

– Здравствуйте, Ваня. Вас беспокоит Верясова Нина Викторовна. Вы не уделите мне минутку вашего времени?

– С удовольствием. Здравствуйте.

«Как вовремя!» – теперь ему уже совсем не хотелось ехать смотреть эта фотки.

– Помните, вы обещали приехать к нам на ужин?

– Да-да.

– Ну, так вот. К сожалению, для нас собраться всем вместе в один день в одной квартире весьма проблематично. То Веронике некогда, то Максиму Валентиновичу, то Шурочке, но вот в это воскресенье, кажется, свершится. Мы все будем дома. Вы не составите нам компанию?

– Эм-м… на воскресенье у меня были дела с отцом. Я узнаю у него, и если он меня освободит, то мы с удовольствием.

– Я буду ждать вашего звонка, Ванечка.

По окончании этого разговора, в дверях кабинета показалась Марго.

Немного испуга, немного упрямства, чуточку злости, толика обиды, довольно внушительное количество вины – всё это и многое другое было написано на неё лице. Не виднелось там только румянца – девушка казалась белее мела на стене, у которой остановилась.

– Откуда ты её знаешь? – встал и показала пальцем в дверь опекун.

– Она любит кататься на лыжах, – робко пожала плечами Рита, хоть и, судя по всему, была готова к вопросу.

Домой ехали молча.

Марго отвернулась к окну и с задумчивым видом смотрела на горящие огнями улицы Москвы. Арина села с ней сзади, за спиной у Ивана.

– Ни в какой экономический я поступать не буду, – первой нарушила она тишину, как бы обращаясь к самой себе.

У Ивана аж нога на педали дёрнулась, и машину слегка повело даже с полным приводом.

– Не хочу. – Посмотрела ему в глаза в зеркало заднего вида его Кнопка. Он ответил ей затравленным взглядом: «Ну хоть ты-то меня пощади».

– Буду поступать в медицинский, – всё так же, как в прострации, продолжила Арина. – Буду педиатром. Лечить детишек. Да. Решено. Буду педиатром. – Тут она сморгнула с себя морок, приветливо улыбнулась и подмигнула опекуну.

В этот момент Марго сделала какое-то неуловимое, молниеносное движение. Арина резко повернулась к – сестра закрыла лицо руками и согнулась в три погибели. Её плечи затряслись, и из горла послышались какие-то сухие, скребущие рыдания.

– Прос… прости… те.

– Тише, тише, Ритуль. Ты чего. – Погладила её по спине сестра. – Марго, перестань. Тебе нельзя, а то кровотечение усилится.

Но та, не отнимая рук от лица, повертела в стороны всем телом.

– Я д… ду… – она собралась с силами. – Я такая ду… – но договорить не смогла – её начали бить конвульсивные позывы к рвоте.