Текст книги "И смех и грех, или Какая мука - воспитывать! (СИ)"

Автор книги: Кристина Мизухара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

– Нет. – Выставила руки вперёд, начав пятиться. – Нет-нет. – Когда отошла уже прилично, крутанулась и со всех ног ринулась по коридору к себе в комнату. И очень пожалела, что их спальня с Марго не запирается. Прижала дверь спиной, но этим сделала только хуже – Иван так толкнулся в неё, что Арина отлетела внутрь, да ещё и, споткнувшись, опять повалилась на пол.

Когда-то здесь лежал ковёр, но его «съел» подрастающий Тайсон, которого такие же подрастающие близняшки отказывались отдавать в суровые условия улицы. Тем более ночью, когда страшно.

Поэтому сейчас девушка больно ударилась коленками о ламинат.

Иван мгновенно оказался рядом с ремнём в руках. А дальше ситуация с мельканием картинок и кадров мира повторилась. И даже положение на животе тоже. Только сейчас ещё и задницу обожгло огнём.

– Я.

Девчушка услышала свист и опять огонь на заднице.

– Предупреждал.

Снова свист и огонь.

– Я.

Свист и огонь, да ещё плюс лязг пряжки.

– Предупреждал.

Боль не была сильной – Иван лупил её через домашние штаны и трусики, но вот унижение и стыд.

И Арина сломалась.

Не справилась.

Ей даже показалось, что она лежит или валяется, как сломанная кукла. В неестественно изуродованной позе, хоть парень вполне упорядоченно пригвоздил её коленом между лопаток, а руки держал в замке над головой.

Она начала плакать. Горько. По-девичьи. Плакала так, будто была в комнате одна. Да и в жизни тоже. А потом сама себя услышала и принялась рыдать.

Её опустили, и Арина смогла распрямить руки. Тут же обняла ими голову и ухнула в истерику с ногами. Отдалась на откуп.

Её рвало на части, и сознание уже готово было вот-вот сдать свои позиции. Во входную дверь дома поскрёб лапой Тайсон, и оттуда послышался его громкий скулёж.

Девушка почувствовала, как кто-то оторвал её от пола. После чего под спиной мягко прогнулась кровать, и затылок обняла родная подушка. Арина приоткрыла глаза – над ней стоял Иван. Его лицо было как в тумане – выражение и мимику за слезами не рассмотреть, только лишь растрёпанный, свесившийся до носа длинный чуб. Она тут же закрыла руками свою зарёванную мордашку и резко отвернулась к стене.

Ей очень не хотелось упускать обиду из души, но та, растопленная мягкой кроватью и подушкой, таяла, как льдинка в руках.

«И как плакать в такой обстановке, скажите на милость? – почему-то, совершенно по-глупому начала шутить сама с собой девушка. – Безобразие. Никаких условий.

Но не прекращать же на ровном месте. Поэтому продолжила уже чисто ради процесса. Слёзы – это то же лекарство – нужно пройти полный курс терапии, а не тупо глушить болезнь.

Она очень надеялась, что Иван пожалеет её и уйдёт.

Поэтому, когда всхлипы стали терять свою выразительность и мощь, и каждый последующий уже явно проигрывал предшественнику в драматизме и накале, Арина обернулась.

Парень сидел отёршись спиной о её кровать, запустив кисти рук себе в волосы и обхватив ими голову. Сухожилия фаланг красиво напряглись под кожей без жировой прослойки, резко обрисовались костяшки. Поодаль на полу валялся откинутый ремень.

Поза опекуна кричала об одиночестве точно так же, как и её слёзы. Арина это почувствовала. Её с пяток до макушки прострелило нечто невиданное, ни разу доселе не чувствованное. Абсолютно незнакомое и совершенно новое. Резко, до звона в ушках захотелось совершить какой-нибудь поступок. Резкий, крутой, взрывоопасный. Подвиг или преступление – без разницы.

«В жизни всегда есть место подвигу», – любила приговаривать мама Жанна, когда ей предстояло, допустим, за ночь написать бухгалтерский отчет для налоговой.

«Пожалеть! – осенило Арину. – Его нужно пожалеть! Немедленно!»

Но легко сказать. А если не жалеется? Попа ещё неприятно побаливала, и, судя по всему, это надолго.

«Господи, он ведь тоже вырос бог знает где. Без мамы. А я тут…» – Всхлипывая и игнорируя попаболь, девушка села и подождала, полка её заметят.

Не дождалась.

Продвинулась ещё дальше и положила ладошку ему на плечо.

Он тут же, не зачёсывая назад волосы, вытащил одну руку и накрыл её кисть. И слегка сжал.

Приободрённая, стараясь дёргать подбородком от всхлипов, как можно незаметней, Арина высвободилась, поменяла положение в кровати, подползла к парню, протянула руки и сомкнула их у него на груди. И положила голову на плечо.

– Прости меня, пожалуйста.

Он повернулся к ней настолько, чтобы увидеть красный, распухший нос и мокрые, слипшиеся ресницы.

– Люблю я тебя, Арин. – Горько, мученически вздохнул. – Сильно люблю.

* * *

Прошел месяц.

Глава 18 Деньги бывают разные

Прошел месяц.

Пришла зима.

А вместе с ней и оттепель.

Просели сугробы, почернел снег, закапало с крыш, как разлитые чёрные чернила пугали своей густотой лужи. На тротуарах прохожие месили ногами водянистую жиденькую кашицу из льдинок, мысленно прощаясь с обувью. На автомойки царил аврал, но помогало плохо – машины по дорогам носились грязные и чумазые, как счастливые деревенские поросята.

«Скоро Новый год», – огорчённая и понурая Арина стояла на автобусной остановке и хмурым взглядом наблюдала за работниками коммунальных служб через дорогу. Те пытались объять необъятное – вычерпать «миниморе» со льдом, которое похоронило под собой весь до краёв тротуар, ведущий во дворы домов с улицы Панфилова.

Девушка набрала новый телефонный номер своей сестры, приложила аппарат к уху и принялась считать гудки – Маргарита никогда быстро не отвечала.

Сегодня, в субботу, они договорились съездить в гости к маминой подруге – тёте Тане Золотарёвой. Женщины когда-то вдвоём мотались в Турцию и стояли рядом на рынках. Потом, чуть накопив денег, Жанна Ивановна завела своё дело и открыла фирму, а Татьяна Михайловна вышла замуж за большого начальника на заводе АвтоВАЗ в Тольятти и уехала туда к нему. Но в Москву к родителям наведывалась часто, иногда вместе с мужем, и всегда звонила и приглашала в гости.

– Сходите, – великодушно пожал плечами опекун. – Почему нет. Если буду свободен, отвезу вас.

Марго молчала – судя по всему, ей было абсолютно всё равно.

– Нет, не надо, спасибо, – ответила за обеих Арина. – Лучше заберёшь нас оттуда.

И вот сейчас хотела сказать сестре, что уже вышла из дому и ждёт автобус.

Кстати, спустя несколько дней после того как Маргарита спустились с Альп, обнаружилось, что она потеряла там свою SIM-карту. В горах, как и наказывал ей Иван, сноубордистка послушно купила себе местную, австралийскую "симку", а московскую вынула и куда-то засунула, да так и не нашла.

– А, ерунда, – равнодушно махала рукой на выгнутую бровь опекуна. – У меня все номера в телефоне.

А в общем и целом вела себя неплохо. Даже на четвёрочку с плюсом. Конечно же, самой собой на сто процентов Маргарита так и не стала, но разговаривала, общалась, смеялась, танцевала, только вот…

Арина и сама не могла понять, что же именно произошло с сестрой. Та будто повзрослела в одночасье. Стала серьёзней и вместе с тем стервозней. Раньше в ней, даже сквозь ею фирменные прямолинейность и бедовость, чувствовались эдакие, и стеснительная доброта, и сдержанная, неброская ребячливость, она была мягче и легче в общении. Сейчас будто «потяжелела» и стала злее, острее, всё время на взводе, начеку.

«И не стану я проще, и не надо ко мне тянуться». – Этой фразой буквально пропиталась энергетика вокруг девушки, её аура.

Ну, Арина и не тянулась. А что ещё оставалось делать. Марго бежала от разговоров по душам, от интимного, личностного. Стоило заговорить, затронуть что-то чувствительное, оголённое, тут же перебивала и перескакивала на какие-нибудь казенные темы.

Однако, и каких-либо таких особых уж хлопот не доставляла. Так же училась, занималась по выходным в зале и готовилась к новогодним спектаклям. Правда, уже без былых беззаботности и энтузиазма.

– Ты только её… не воспитывай, пожалуйста, хорошо? – несмело просила Ивана Арина. – Она же ничего плохого не делает.

– Не делает, – вздыхал тот. Он тоже наблюдал. Насторожено, с предчувствием. Прищуривался, задумывался, но зацепиться, чтобы начать разматывать клубок, было не за что. Поэтому Беспалов держался.

Ему пока и Арины за глаза хватало. С этими деньгами они тогда друг другу нервы потрепали весьма изрядно.

Конечно же, примирение было бурным и стремительным. Страстным, жгучим, темпераментным, всё с теми же слезами и признаниями. Девушка даже согласилась сходить к «дедушкиному» гинекологу.

И вроде бы на том проблема была исчерпана, но в ближайшую среду, когда она на перемене перед экономикой сидела за партой и, зажав ладошками уши, читала учебник – её должны были спрашивать – вдруг прямо на страницы откуда-то сверху упали смятые доллары. От неожиданности Арина подпрыгнула и вскинула голову вверх.

В проходе, рядом с её партой, стоял Гусев. Застыв в позе: «Я проходил мимо и надолго не задержусь», он взирал на неё сверху вниз презрительным, высокомерным взглядом.

– Говорят, это твоё, – щёлкнул пальцами в сторону денег. – Мне твоего не надо.

Арина сморгнула и молниеносно стрельнула глазами по классу. Никто на них внимания не обращал или делал вид, что не обращал. Даже Капа. Все отвернулись или наклонили головы куда-нибудь в рюкзаки. Маша, так та залезла в него чуть ли не по пояс.

– Всё из-за тебя, – процедил сквозь зубы Макар и, резко развернувшись, направился на выход из класса.

«Ч-чёрт», – круговым движением сгребла бумажки в жменю Ромашова и очень расстроилась.

Недоволен был и Иван.

– Вернул деньги? – скривился он, хоть в уголках его губ и играла усмешка. – Только тебе?

– Да.

– Ну, что же, респект. Должен признать, я бы сделал то же самое.

Арина сидела в кровати задумчивая и отрешенная.

– Сказал, что всё из-за меня.

– Ах, даже так? – Иван скривился и почесал затылок. – В принципе, помочь ему можно, базара нет. – Парень потёр подбородок и невидящим взглядом посмотрел в чернеющее окно спальни. – Но он виноват. – Вздохнул. – Если бухой сел за баранку и сбил какого-то чувака, то реально виноват. Пусть отгребает. Базина на него нет. Он бухих на колёсах похлеще гайцов ненавидит.

– Получается, что всё было на пустом месте? – Арина потупилась, вздохнула и, немного приподнявшись, потёрла тыльной стороной ладони попку.

Беспалов расплылся в широкой улыбке довольного кота.

– Чего лыбишься, – резко возмутилась девчушка и легонько стукнула его по прессу. – Тебе бы так… ремнём по попе.

На это парень задрал голову в потолок и захохотал громко и горласто.

– Ха-ха! «Ремнём по попе». Кнопка, меня били ремнём по заднице так, что кожа лоскутами свисала.

– За что?! – часто-часто заморгала она глазами. В её голосе звучало неподдельное удивление.

– То есть, как это за что! За то, что я такой афигенный, разумеется.

Девчушка молчала.

– Где-то с полгода м-м… – парень опять в задумчивости почесал затылок, – кажется, на третьем курсе, я увлекался БДСМ. Участвовал в сессиях. Иногда даже в групповых.

– Очуме-е-еть… – Арина как-то так в мгновение отупела и не знала, как воспринимать эту информацию – спрашивать что-нибудь или молчать. – Полгода? А потом… перестал? – задала, как ей показалось, самый глупый вопрос в мире.

– Да. Надоело. Это интересно, пока что-то новое, а потом…одно и тоже надоедает.

Девушка в оторопи закусила нижнюю губку.

– А… а ты кем был. Этим… или…

– И тем, и другим.

– И… и кем тебе больше понравилось?

– Ам! – кинулся к ней и схватил за талию Беспалов. – Больше всего мне понравилось быть с тобой.

Время шло своим чередом, и неотвратимо надвигался Новый год. А значит – поездка к маме.

В последнем письме она наконец-то прислала список вещей, которые ей нужно привезти. От посылок Жанна Ивановна отказывалась, не хотела причинять беспокойства своим детям.

«Дедушка прислал варенье, но оно мне почти не досталось. Не надо. Не шлите ничего. Пустое это. – И тут же хвасталась, что после второго прошения на УДО её обнадёжили. – У меня ведь срок начинается с мая месяца, если удовлетворят, то в июне буду дома».

– Не хочется, конечно, умирать в двадцать шесть. Глупо как-то, – довольный как слон картинно куксился Иван. – Но делать нечего. Надеюсь, вы мне устроите шикарные похороны. Гроб не хочу. Саркофаг мне! – хлопнул ладонью по столу.

– Брось, – ласково висла у него на плече Арина. – Ничего она тебе не сделает. Я не дам.

– Я так и пальцем ради тебя не пошевелю и рта не раскрою, – скептически кривилась Марго. – Так тебе и надо. Пожил красиво и хватит. Вы лучше скажите, что делать с деньгами. Маме-то говорить или нет, когда приедем?

Иван решил к Жанне Ивановне ехать с Марго. А Арина должна была потом с дедушкой съездить после Нового года.

Не нравилось всё это парню, и что делать и как лучше поступить, он не знал. Прикидывал и так, и эдак, размышлял, пытался думать на пару шагов вперёд, но опять был собой недоволен. Он нёс ответственность за всё здесь, и это, знаете ли, обязывало.

Бурцев, кстати, деньги забрал, но от этого легче не стало.

Дней десять назад позвонил пластический хирург Олег Алексеевич.

– Я связался с братом и готов освободить вас от его денег, – отчитался он.

Беспалов очень ждал, когда же этот мудак расскажет, где они спрятаны.

– Слушаю вас, – обречённым тоном приготовился к сотрудничеству парень.

– Ни в коем случае! – категорично заявил мужчина. – Я не могу рассказать вам, где лежат сбережения и прошу понять меня правильно – вы вскроете тайник, заберёте деньги и промотаете их где-нибудь на Мальдивах с девчонкой, а я потом буду отвечать перед братом.

«Ну, и что я говорил! – закатил глаза Иван. – Если человек мудак, то это надолго».

– Ваши предложения.

– Вы назначаете время, – будто спохватился Бурцев-двоюродный и заторопился, пока Ваня не передумал, – я прихожу к вам и забираю деньги из тайника сам.

«Угу, – сделал губы дудочкой Беспалов. – Ну-ну… умник». – Сейчас парень молился, чтобы тайник оказался в будке. Тогда бы он сполна насладился вытянувшейся физиономией пластического хирурга перед пустой полостью в бревне.

– Ну, хорошо. Уговорили. Когда у вас свободна первая половина дня, чтобы мои подопечные в это время находились в школе. Не хочу вскрывать тайники при них.

Мужчины договорились о встрече, и Олег Алексеевич не опоздал. Ровно в назначенное время, в одиннадцать часов утра, раздался от него звонок.

– Я у калитки. Выйдите, пожалуйста, – сказал он официальным до невозможности тоном и отключился.

Всё выяснилось очень быстро.

– Я пройду в дом, с вашего позволения? – оказавшись во дворе, оглянулся на хозяина Олег Алексеевич.

Иван застыл, запирая за ними калитку.

«В дом? Значит… в будку не полезет».

– Да, разумеется.

Они проследовали мимо грохочущего лаем Тайсона, который гарцевал с паром у пасти вдоль прутьев вольера.

– Могу я узнать месторасположение в доме кухни? – снимал перчатки в прихожей хирург.

«Кухни? – перед Ваней встала картинка зоны кухни. – Где там можно… спрятать», – недоумевал он.

– Прошу, – простёр руку в двери холла.

Попав куда хотел, Олег Алексеевич убрал всё с горизонтальных поверхностей мебелюной стойки на обеденный стол и выдвинул узкий сектор для бутылок. Там в ряд стояли подсолнечное и оливковое масла, уксус, дистиллированная вода и прочее. Мужчина пошарил рукой в образовавшейся нише под столешницей или где-то на что-то нажал, что-то щёлкнуло, и крышка чуть отскочила от своего обычного положения. Бурцев открыл её, как клавиатуру пианино – она, кстати, даже держалась на рояльных петлях – и их взору предстало всё содержимое столов.

Секция с бутылками оказалась несколько короче, чем должна, потому что в торце была отрезана ниша для тайника. Олег Алексеевич залез туда рукой и вытащил точно такой же полиэтиленовый пакет с долларами, как и тот, что близняшки нашли в будке Тайсона. И даже такой же продолговатый.

«С-с-сука», – не мог не выругаться Иван. Он уже давно держал айфон наготове, и как только хирург вытащил «сбережения брата» и, опустив столешницу, положил пакет на неё, парень тут же сфотографировал его рядом с ними.

– Что вы творите! – отскочил в сторону Бурцев – двоюродный. – Кто вам разрешал!

– Не паникуйте, – равнодушно отмахнулся от него хозяин дома. – Никакого вредя это вам не принесёт, если не вздумаете умотать на сбережения брата с любовницей в края потеплее.

– Молодой человек, – осуждающе покачал головой Олег Алексеевич. – Ай-я-яй…

– Знаю, что Юрий Вениаминович – ваш двоюродный брат, но такие деньги, – кивнул Беспалов на пакет, – вполне в состоянии стать родными.

Олег Алексеевич ещё попыхтел, покряхтел, но развивать тему не стал, а достал из кармана дублёнки чёрный непрозрачный пакет, завернул в него доллары и быстро ретировался на своём Инфинити.

А Ваня подумал о Базиных. Обоих.

«Нужно Дально-Бою звякнуть. Пусть передаст братцу, что бабло ушло по адресу». – О тех деньгах, что так и остались лежать в пианино, он пока думать отложил. Почти как Скарлет О’Хара.

Но свято место пусто не бывает.

И вот в один из вечров недели ему предстояло ехать за Марго. Она звонила. Сказала, что отпросилась на одну ночь домой. Зачем, не объяснила, но ни Арина, ни Иван особо и не интересовались – Рита в последнее время всё чаще и больше пропадала в училище.

– Так всегда было, – грустно пожимала плечами Арина. – Даже когда мы были ещё маленькими.

Когда она говорила о том, что когда-то была маленькой, Беспалову хотелось ржать. Именно ржать. Громко, безудержно и басом.

Но он держался.

Когда подъехал к Училищу Лавровского, то заметил Марго, которая неслась, сломя голову, откуда-то с соседней улицы через дорогу и хорошо, что по пешеходному переходу.

– Во сколько ты ушла из кампуса, – спросил её, только она плюхнулась на пассажирское сидение.

– Да вот, минут двадцать назад, а что?

– Ничего.

– Да я за кремом в аптеку заскочила. Поехали?

Дома Арина очень обрадовалась сестре и с разбегу кинулась ей на шею.

– Приветики! Проходи, – отстранилась. – Я куриный бульон с яйцом тебе сварила, как ты любишь.

– А сухарики? – с открытым ртом замерла Марго.

– И сухарики.

– А ты Ольге Андреевне звонила?

Услышав вопрос, Арина подумала, что «допоездочная» Ритуля в этот момент завизжала бы и обязательно кинулась бы ей на шею с объятьями. Сейчас происходит только вот так – сухо и о делах.

Близняшки собирались взять услуги репетитора по русскому языку, поскольку обеим нужен этот предмет для поступления. Ни у той, ни у другой особых проблем не имелось, но конкурс в заведениях, куда они собирались поступать, гремел своими цифрами чуть ли не на всю Россию. Особенно у Арины. Поэтому каждая единица баллов была на вес золота.

– Звонила. Договорилась на воскресенье, но тебе же всё равно сейчас некогда.

Они вместе поужинали. За куриным бульоном с сухариками Марго сделалась словоохотливей и живее, чем обычно в её новейшей истории. И даже вызвалась убрать со стола.

– Ой, да ладно, я после тебя потом половину посуды не найду. Иди уж… – заулыбалась Арина, а Иван только хмыкнул. Они вдвоём ждали, что Марго всё-таки назовёт причину своей отлучки из училища посреди недели, но не дождались.

Когда сестра пришла пожелать Ритуле спокойной ночи, та уже сладко спала при включенном свете и с телефоном в руках.

Поэтому увиделись близняшки только утром.

Арина зашла одеваться в школу и увидела на столе бумажную упаковку зубной пасты. Ритули в комнате не было, но слышались звуки возни из ванной. Девушка подошла, взяла в руки предмет и, попутно почувствовав, что он явно пустой, увидела на картинке нечто напоминающее электронный градусник. А потом прочла надпись и окаменела. Почти умерла.

Она зажала себе рот, чтобы не закричать на весь дом.

«Тест на беременность, – гласили чёрненькие буквы на малиновом фоне. – Точность 98 %».

– Я беременна, – вышла в этот момент из ванной Марго.

Для начала она плотно закрыла дверь спальни, потом спокойно, чуть ли не вразвалочку, прошла в комнату, положила на стол рядом с упаковкой использованный тест и, развернувшись к своей кровати, принялась складывать разбросанную на ней одежду – собираться в училище.

– Рит, ты чего, – ошарашенная Арина смотрела на неё так, будто та перед ней начала расчленять труп. Зевая и почёсываясь. – Алло, гараж, ты беременная! – девушка даже разозлилась и в сердцах схватила со стола тест. В жидкокристаллическом окошке красовался плюсик и под ним цифры: «3–4».

– Что это: три – четыре? Группа крови, что ли?

– Недели, – так же равнодушно пояснила Марго.

– Три-четыре недели! Ты была в горах! Вот не зря мне показалось…

– Чего. Ты. Орёшь, – резко, будто потеряв терпение, повернулась к ней Рита и зашипела, как лебедь, вытянув вперёд такую же «лебединую» тренированную шею. – Иванушка услышит, – показала рукой на стену ближайшую к холлу.

– Вот и пусть слышит. А как ты хотела, чтобы он не узнал?!

– Очень просто – сделаю аборт и всё, – теми же интонациями, как несмышлёной и плохо соображающей, пояснила Арине и отвернулась опять.

– Ты… ты рехнулась! – покрутила пальцем у виска сестра. – Без него тебе никто аборт не сделает.

– Только не вздумай меня заложить, предательница. Я договорюсь с врачами, у меня есть знакомый один, заплачу деньги.

– И где ты их возьмёшь?

– Ещё с гор немного осталось.

– И что? Вот так просто, да? Это же аборт! – закипала Арина, задыхаясь от возмущения. Она сделала руки в боки и принялась бегать глазами по пространству спальни, не зная на что направить своё негодование. На глаза попался собакен, лежавший на кровати. Хозяйка на него уставилась, как на привидение из параллельной реальности.

Сморгула и вернула взгляд на хрупкую, даже почти тощую фигурку сестры. Попыталась представить её с животом, но не смогла. В голове била набатом только одна мысль: где-то там, в Ритуле, началась новая жизнь, как зародились когда-то они сами, как Иван, как каждый человек на планете Земля. – А вдруг у тебя больше не будет детей.

– Ну и что? – поставила на кровать свою огромную сумку Марго. – Это даже лучше – не нужно предохраняться, когда буду трахаться. Арин, – устало повернулась она и засунула руки в карманы джинсов, – напомни-ка мне, когда я говорила, что мечтаю о семейке, там, ребёночке? Я балерина, я не офисный планктон. Я не смогу с пузом сидеть за компом и получать за это деньги.

– Это ты сейчас так говоришь.

– Это не сейчас, это я всегда так говорю.

– А вот и неправда! – ткнула в неё указательным пальчиком Арина. – Не помню такого! Ни разу не было! – выкрикнула и тут же осеклась. Всё тело резанула мысль, что Марго стала такой, потому что её отверг Ванечка. Сердце девушки болезненно сжалось.

«Так вот почему она не это… не влюблённая».

– Это моя жизнь, понятно? – продолжала между тем собираться и рассуждать Рита. – Что хочу, то и делаю.

Весь пыл с Арины слетел, как с белых яблонь дым. Она в задумчивости отвернулась к окну.

– Наверное, и мама рассуждала так же.

– Не знаю. Мне всё равно. Я всё решила – делаю аборт, и всё остаётся, как прежде. Ты только Фрекен Бок не говори.

Арина опять уставились на неё и прищурилась.

– Не говорить… Не говорить? Это я буду молчать про твою беременность всё это время, пока ты будешь делать аборт, а потом молчать про твой аборт всю жизнь?

Марго замерла с собачкой замка в руках.

– Ну, хорошо, – закрыла молнию сумки с характерным, звонким щелчком и выпрямилась. – Дай мне время до выходных. Сегодня среда? Надеюсь, в субботу сделаю аборт, а в воскресенье приеду, отлежусь немного. Нужно ещё анализы сдать.

Арина смотрела на неё и верила, и не верила своим глазам. И ушам, кстати, тоже.

И вдруг Марго залихватски улыбнулась.

– Поставлю Иванушку перед фактом. Хех! Представляю его лицо!

– Он тебя… пристукнет. – Погрозила ей кулачком сестра. – А я помогу. Дура, ты Ритка.

– Знаю. Ну, что же, – шутовски, игриво развела руками Маргарита. – Не всем же быть такими умненькими да пригожими, как ты, Ариш. Вон какого Иванушку себе захватила.

– Я… я не захватывала. Ты знаешь. Он мне всегда нравился.

– Знаю. Ладно, пошли завтракать, а то яхонтовый наш… начнёт тут…

Арина двинулась на выход, уже забыв, что приходила переодеться.

– Так, стой! – остановила её Марго перед дверью. – Ты, это, – взяла сестру за плечи и слегка встряхнула, – лицо попроще сделай. Да, расслабься ты! Ну, же! Я же сказала, что сама разберусь.

Арина смотрела ей в глаза долго и внимательно, но не увидела там ничего из того, что ей хотелось – ни надежды, на то, что Ритуля одумается, ни на то, что хоть что-то чувствует к отцу ребёнка. Разочарованная девушка медленно и тяжело вздохнула, но сделала над собой усилие и лицо всё-таки расслабила.

– Вот, уже лучше. Пошли, – подхватила с кровати сумку Маргарита.

Когда близняшки появились в кухне, Иван там с нахмуренными бровями и сосредоточенной складкой губ листал свой планшет. Перед ним стояла парующая чашка кофе, а чуть поодаль – опустевшая тарелка из-под фритаты, которую пожарила Арина.

– Привет! – кинув сумку к стене, радостно подскочила к столу Марго. – Доброе утро!

– Привет, – поднял он на неё голову и опять углубился в гаджет. – Я кофе сварил в кофейнике.

На Арину, которая хоть немного и отошла, и, возможно, даже чуть успокоилась, но сама на себя походила из рук вон плохо, Беспалов даже не взглянул. С неё глаз не сводила Марго.

– Я голодная, как волк, – подчёркнуто ребячливо кинулась она к сковороде, – Ариш, можно я себе возьму, где побольше колбасы, м? – показала на блюдо и по-детски закусила нижнюю губку. – А тебе тут… помидорки… – изо всех сил старалась разрядить обстановку Рита, тем самым только сильнее подчёркивая свой контраст с сестрой.

– Можно, – буркнула Арина, и вот тут на неё поднял голову Иван. Не резко, но вполне притязательно. Он впился взглядом в девушку. Вначале слегка рассеянным, а потом всё более и более осмысленным и сосредоточенным. Вгляделся, рассмотрел, увидел, сопоставил, подумал и выгнул бровь. – Что-то случилось?

– Эм-м… – заёрзала на стуле Арина, которая есть не хотела ни колбаску, ни помидорки, а сразу устроилась за столом налить себе кофе. – Да ничего такого, – вскинула бровки и почесала пальчиком правую. – Ничего, – растянула уголки губ и глупо моргнула. – Всё нормально. – Потянулась к кофейнику.

Но Иван на это только отодвинул планшет подальше и сложил руки перед собой, как «Ваша честь» перед долгим, трудным процессом по делу о двадцати убийствах и воровстве горючего с бензоколонки.

– Вы поссорились?

– Да что ты! – аж подпрыгнула у плиты Марго. – Ничего подобного! Правда ведь, Ариш?

– Правда, – опять с надрывом или какой-то затаённой тяжестью согласилась та.

Иван вздохнул.

– Господи, Кнопка, а я ещё Базину говорил, что он не умеет врать. По сравнению с тобой, он… этот… Иннокентий Смоктуновский. Ну, что там ещё у вас стряслось, выкладывайте давайте. Обещаю не сильно орать.

– Всё нормально, – поставила на стол тарелку с фритатой Маргарита и опустилась на стул напротив Ивана. – Давайте завтракать.

– О’кей. Итс гуд айдиа. Лэтс. – Иван пригубил кофе и принялся переводить взгляд с одной близняшки на другую. И молчать.

Тишина – хорошая штука. Особенно такая, гнетущая, тягостная. Через минуту у Арины в глазах заблестели слёзы.

– А вот и мы, – обрадованно развёл на это руками в стороны опекун, заглянув ей в личико. – Добро пожаловать. И теперь ни одна из вас не выйдет из этой комнаты, пока не расскажете мне, что же у вас конкретно произошло.

Арина сморгнула и одна капелька побежала вниз по щеке.

– Блять, – выругалась Марго и со злым лицом отвернулась от стола.

– Цыц! – стукнул пальцем по столу Иван. – Мала ещё. Всё. Я вас слушаю.

Молчали они долго. Арина заплакала ещё сильнее. Ивану очень хотелось её обнять, утешить, но он смотрел на Марго. Та ёрзала, пыхтела, фыркала, жевала, вздыхала и ежесекундно закатывала глаза.

– Я беременна. – Не выдержала и с вызовом подняла голову на опекуна.

Тот замер. Прищурился. Нахмурился, но не шевелился. Потом своим длинными пальцами обеих рук сделал движение, обозначающее «позолоти ручку».

– Что? – повернулся голову влево и подставил правое ухо к Марго.

– Ты слышал, – буркнула та и с насупившейся, злой мордашкой принялась усиленно жевать.

Опекун сжал губы дудочкой, затем опустил голову и невидящими глазами заглянул в свою чашку кофе. Потом прищурился как человек, которого осенило. Его лицо начало расслабляться, в уголках губ заиграла ухмылка, под конец парень так и вовсе поднял голову и оскалился уже по упора радостно и восторженно.

– Ну, слава богу, – принялся осенять себя крестным знамением. – Слава богу. Наконец-то. Я уж думал, не дождусь, не доживу. Теперь мы выдадим тебя замуж, и за тебя пусть несёт ответственность твой муж. С меня ему ящик шампанского, чтобы было чем стресс снимать. Счастье-то какое! Фух… Ну, давай, – улыбался он от уха до уха, – давай, говори, кто он, и кому я должен сначала шею намылить, а потом отдать самое дорогое, что у меня есть.

– Не так быстро, Беспалов, – скривилась Марго. – Я рожать не собираюсь.

– Кто-то у тебя спрашивать будет. Давай, давай, колись, что у нас там за будущий счастливый папашка, и почему ты от нас его скрываешь.

– У неё срок три-четыре недели, – вмешалась Арина. – Он, наверное, был в горах.

Марго злобно зыркнула на неё.

– И что? – почесал мочку уха Иван, – Не вечно же ему там сидеть.

– А вдруг он инструктор? – опустила уголки губ Рита.

– И что? Инструктора, что не люди, что ли. Ну, так и кто он давай, я жду, а то нам ехать уже скоро.

– Ты глухой, Беспалов? Я. Рожать. Не собираюсь. И больше ничего не скажу. Всё. Ты выяснил, что хотел. Я лучше пойду, – попробовала подняться от стола Рита. – Мне на учёбу пора.

– Стоять! – стукнул по столу ладонью Иван. – Куда. Я ещё с тобой не закончил.

Она опять послушно присела на краешек.

– Читай по губам, – придвинулся к ней через стол, – я не дам тебе разрешение на аборт.

– И не надо, – скривилась Марго. – У меня осталось немного денег с гор, я сделаю… так…

– Только попробуй.

– Я понимаю, что тебе нечем, Беспалов, но всё-таки попробуй понять, что я не экономист и не юрист, я не буду сидеть на столом с огромным животом. – Выпучив свои зелёные, как у Арины глаза, начала заводиться Марго. – Я балерина, будущий хореограф. И ни одна сволочь не помешает мне им стать, понятно? А в абортах ничего ужасного нет. Их делают миллионы женщин. Вон, мама Жанна сделала бы двадцать пять лет назад, и не родился бы на свет такой придурок, как ты, и всем бы было только легче от этого.

– Марго! – задохнулась Арина.

– Подожди, – накрыл её ладошку своей Иван.

– Не надо меня воспитывать! – уже совсем как-то по-новому продолжила Маргарита. – А наша с тобой мама, – повернулась к сестре. – Родила нас, и что? Чего хорошего ей это дало? И не надо мне петь про счастливое материнство. Если бы я срала и видела…

Арина на этой грубости подскочила, как ужаленная.