Текст книги "Под маской невинности"

Автор книги: Кристина Хемлетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Глава 17

Мэгги хотелось надеяться, что ее молчание Чэннинг примет за смущение, а не за чувство вины, которое она на самом деле испытывала.

– Ход ваших мыслей бывает порой весьма неожиданным.

– Разве?

– О чем это мы говорили?

– Об амулетах, талисманах и просто вещах, приносящих удачу. – Чэннинг потер большим пальцем подбородок. – А разве вы не вели к тому, чтобы я сам заговорил о хрусталике?

Уклоняться от ответа было сейчас совершенно бессмысленно. Что бы там ни было, Чэннинг явно знает, что она открывала ящик и заглядывала в него. Не исключено, что в доме повсюду установлено оборудование для наблюдения.

– Мне почему-то показалось странным, что такой человек, как вы, хранит в столе подобную ерунду, – сказала Мэгги, пожимая плечами. – На вас это совсем не похоже, вы человек другого типа.

– Другого типа? А я и не знал, что существует так много мне подобных, что нас уже можно отнести к некой определенной категории.

– Вы ведь поняли, о чем я говорю.

– Да, но мне было бы интересно услышать ваше объяснение.

– Удивилась, и все, – вас устраивает?

– В каком смысле?

То, что Чэннинг до сих пор не спросил у нее, зачем она залезла в ящик, было не менее странно, чем то, что он догадался о хрусталике.

– Вы же сами сказали, – ответила Мэгги, злясь оттого, что ему доставляет явное удовольствие ставить ее в неловкое положение, – удача и успех – разные вещи.

– Не совсем точно, но зато ваша точка зрения ясна. – Чэннинг замолчал, потому что им принесли салаты. – Нам обоим, пожалуйста, с перцем.

– Мне не надо, спасибо, – сказала Мэгги, начиная беситься. Не хватало, чтобы ей указывали, что с чем есть.

Чэннинг не преминул поддразнить ее, как только официант удалился.

– Вы отказались от перца, чтобы досадить мне?

– Отказалась потому, что не люблю перца.

– Понятно.

Несколько минут они молчали, и Мэгги сосредоточенно поглощала латук.

– У нас что-то не клеится разговор, – наконец произнес Чэннинг. – Может быть, вы позволите мне это исправить?

– Вы хозяин.

Ответ Чэннинга удивил ее.

– Нет, сегодня я не хозяин, – сегодня мы коллеги, которые встретились, чтобы хорошо пообедать и полюбоваться городом. А любоваться городом почти так же приятно, как любоваться вами, – добавил он.

Удивленная его неожиданной любезностью, Мэгги решилась заговорить о хрусталике.

– Так что же у вас за амулет? Или это такой страшный секрет, что им нельзя ни с кем поделиться?

Ее настойчивость насмешила Чэннинга.

– Нет, не могу сказать, что с этим предметом связана какая-то особенно таинственная история, Мэгги. И разумеется, если бы я хотел что-то скрыть, продолжал он, – я бы не оставил эту штуку там, куда легко может добраться молодая девица из Бостона, склонная к фантазиям.

– И все же, – не унималась Мэгги, подождав, пока он съест салат.

– Мне дал его человек, веривший в сказки, – ответил он, – в волшебные сказки, колдовство и чудеса. Не правда ли, своего рода аномалия для двадцатого века?

– Женщина?

– Почти угадали. – Чэннинг улыбнулся. – Да, молодая женщина.

Его черты неожиданно смягчились, а голос, как ей показалось, чуть дрогнул, словно его взволновало давно забытое воспоминание.

– Что значит молодая?

– Достаточно молодая, – ответил он, – чтобы верить в то, что дурной человек способен измениться. В зрелости люди, как правило, избавляются от столь оптимистического взгляда на жизнь.

Мэгги ожидала, что он продолжит, но не была уверена.

– Прописная истина, – но, увы, очень многое получается далеко не так, как нам бы хотелось. Ну, как салат? Не передумали насчет перца?

– А как ее звали? – спросила Мэгги, упорно желая заставить его говорить о таинственной незнакомке, несмотря на то, что ему это явно не хотелось.

Взгляд Чэннинга неожиданно стал ледяным.

– Мне кажется, вас это не касается, – резко сказал он.

* * *

«Все-таки удивительно странный и неожиданный человек», – подумала Мэгги, пока они заканчивали обедать. Она сожалела о том, что ее любопытство нанесло непоправимый вред их едва налаживавшимся отношениям. То, что Чэннинг продолжал как ни в чем не бывало беседовать с ней на самые разные темы, озадачивало ее куда больше, чем если бы он просидел остаток вечера с каменным лицом.

– Как насчет десерта? – непринужденно поинтересовался он. – Я припоминаю, вы говорили, что любите шоколадный мусс.

– Ну, тогда вам придется катить меня домой.

– В таком случае, может быть, лучше покатаемся на смотровой площадке?

Мэгги почувствовала, что ее бросило в жар. Перед ней был враг, и она понимала, что не должна забывать об этом. Человек, который сидит напротив нее, наверняка разбивает сердца с той же легкостью, с какой откладывает в сторону утреннюю газету. Правда, сегодня она узнала, что он тоже когда-то страдал и до сих пор приходит в смятение, когда вспоминает о прошлом.

– Так да или нет? – повторил вопрос Чэннинг. Мэгги оставалось только принять его предложение.

– Если вы, конечно, не задумали столкнуть меня вниз, – добавила она.

– Зачем же мне это нужно? – удивился он.

– Я виновата перед вами и Должна извиниться, – набрав побольше воздуха, выпалила Мэгги.

– Ну, как правило, я сталкиваю людей со «Спейс Нидл», если у меня есть более серьезные основания. Но вы меня заинтриговали – за что вы решили извиниться?

– За то, что полезла не в свое дело, пристала к вам с расспросами.

– Извинение принимается… только с одним условием.

– Каким?

Чэннинг улыбнулся, как будто подумал сейчас о чем-то смешном.

– Я скажу немного позже.

Мэгги вышла с хозяином на смотровую площадку.

– Сегодня будет дождь, – заметил он, взяв ее под руку, когда они приблизились к металлической ограде, чтобы полюбоваться, как он и обещал, ночным видом Сиэтла. – Здесь любой умеет предсказывать погоду, даже тот, кто живет недолго.

– А одного лета достаточно, чтобы научиться?

– Достаточно, но здесь есть еще много интересного, и вообще этот город приятно называть своим домом.

Даже не глядя на него, Мэгги чувствовала, что он не спускает с нее глаз, наблюдая за каждым ее движением.

– Все зависит от того, какие у человека возможности.

– Не спорю, – согласился Чэннинг, и Мэгги вновь послышалось в его голосе высокомерие, выводившее ее из терпения, – но одного лета не хватит, чтобы это узнать.

Облокотившись на ограду, Мэгги любовалась мерцавшими внизу огнями города.

– Так при каком же условии вы готовы меня простить? – спросила она.

Вопрос повис в воздухе. Чэннинг молчал. Он слегка запрокинул голову, и его силуэт казался сейчас странным в лучах освещающих башню прожекторов.

– Помните, мы говорили с вами о театре?

– О «Мышьяке и старом кружеве»? – Мэгги кивнула. – И что же?

Чэннинг приблизился к ней на шаг, и разделявшее их расстояние стало таким маленьким, что ей показалось, он слышит, как бьется ее сердце. Взгляд его был сейчас до того взволнованным, что Мэгги вздрогнула. Осторожно протянув руку, он погладил ее по голове, потом зарыл пальцы в кудряшки у самой шеи. Она почувствовала его теплое дыхание, когда он наконец произнес фразу, которую, скорее всего, давно заготовил:

– Я думаю, вам пора перестать играть роль.

Глава 18

Слишком испуганная тем, что она услышала, Мэгги не смогла возразить, и Чэннинг воспользовался ее растерянностью. Одно стремительное движение, и он привлек ее к себе.

Она совсем не была готова к его поцелую, к тому, что он вопьется в ее губы; Мэгги испытывала одновременно недоумение и восторг. Его руки властно легли на ее талию, с силой притянули ее, заставив прижаться к его мускулистому стройному телу.

Вопреки логике и здравому смыслу, Мэгги почувствовала, что она не только не противится, но отвечает ему, поддавшись внезапному порыву, кинувшему их в объятия друг друга под звездным небом Сиэтла.

Хотя в душе ее по-прежнему боролись любовь и ненависть, грань между которыми порой бывает почти незаметна, желание покориться ему возобладало, хотя Мэгги и понимала, что должна бежать без оглядки.

Когда Чэннинг наконец отстранился, губы ее горели, сохраняя следы его пылкого поцелуя. Смущенная тем, что она не противилась, Мэгги опустила голову, избегая его взгляда. Осторожно взяв ее за подбородок, он чуть приподнял его и ласково посмотрел на нее.

– Думаю, несмотря на смущение вы попросите меня объяснить, почему я так поступил, – сказал он.

Мэгги насторожилась.

– По-моему, «смущение» не очень подходящее слово, и мне действительно хотелось бы услышать ваше объяснение.

– Оно будет состоять из двух частей, – ответил Чэннинг, – я поступил так, во-первых, потому, что вы красивая женщина и мне этого захотелось. Понимаю, что подобную фразу вы слышите от представителя противоположного пола не впервые.

– Так, а во-вторых?

Чэннинг чуть смущенно улыбнулся.

– Вам ужасно не терпится услышать что-то весьма неожиданное насчет того, что я, а вернее сказать, мы, только что сделали. Я бы не хотел, чтобы вы поторопились прийти к неверным выводам.

Мэгги замерла, вспомнив о том, что перед тем, как поцеловать ее, он предложил ей перестать играть роль. Растревоженное воображение вдруг подсказало ей, что Чэннинг, скорее всего, скрывает от нее не только связанные с работой секреты, но и то, что у него есть другая женщина. Да, наверное, именно поэтому ее расспросы и разозлили его. Зачем ему понадобилось, чтобы она жила в Линкс-Бэй? Едва ли это продиктовано только деловыми соображениями, но он добился своего, и она ответила на его поцелуй.

– Я готова выслушать все, что вы хотите сказать, – сказала она спокойно.

Он отпустил ее н отступил назад к ограде.

– Не так давно вы сказали мне, что унаследовали от матери любовь к магазинам.

– Какое отношение это имеет к вашей попытке соблазнить меня?

– Неужели вы думаете, что если бы я и в самом деле задумал вас соблазнить, то выбрал бы для этого общественное место? – В голосе Чэннинга звучала насмешка, которой он не мог скрыть. – Мэгги слушала его молча. – Меня удивляет, – продолжил он, – откуда в вас столько упорства?

– Вероятно, это приобретенное качество.

– Нет, уверенность в себе, стойкость, упорство – это то, с чем человек рождается.

– Что вы хотите этим сказать?

– Я просто подумал, что эти черты вы унаследовали от отца.

Чэннинг снова провоцировал ее, испытывал, желая, чтобы она сбилась, запуталась в том, что рассказала о себе.

«Он не может ничего знать, – твердила себе Мэгги, – просто крадется на ощупь, в темноте, надеясь поймать меня на чем-то случайно».

– Я унаследовала от отца чувство юмора и любовь к людям, – ответила она, и, как мне кажется, то и другое помогает мне в жизни.

– Восхитительные качества. – Чэннинг кивнул. – Возможно, именно это и отличает вас от большинства женщин, с которыми я знаком.

– И много их наберется? – не удержавшись, спросила Мэгги.

Чэннинг рассмеялся.

– По-моему, мы сейчас ведем разговор о вас.

– Но обо мне вы уже все знаете.

– Кроме одного. – Чэннинг поджал губы, словно раздумывал, продолжать ему или нет. – Видите ли, для меня загадка, какую цель преследовала дочь Клейтона Прайса, нанимаясь ко мне на работу.

Мэгги от изумления открыла рот.

– Подумайте, прежде чем ответить, – посоветовал Чэннинг. В голосе его слышалось участие, не соответствовавшее содержавшемуся в вопросе недоверию. Вы ведь так здорово разыграли шараду.

Мэгги лихорадочно соображала, как ей выкрутиться. Если он решил взять ее на пушку, то ее признание снабдит его сведениями, которые поставят под угрозу деятельность полиции Сиэтла. Если же он и вправду знает, для чего она здесь, то неизвестно, что он предпримет, чтобы положить этому конец. Тот факт, что для объяснения с ней он выбрал одно из самых высоких сооружений в городе, причем привел ее сюда поздно вечером, отнюдь не вселял в нее оптимизма.

Напряжение нарастало, хотя Чэннинг сохранял видимость полнейшего спокойствия.

Стараясь взять себя в руки, Мэгги решилась сказать ему то, что скорее всего должно было вывести его из равновесия.

– Допустим, мне не хотелось, чтобы вы считали, что чем-то мне обязаны, сказала она.

– Что-что? – не понял Чэннинг. Мэгги решительно посмотрела на него.

– Вы даже не представляете себе, как я мечтала участвовать в том, чем занимался тут мой отец, находить предметы, помогающие осмыслить по-новому историю… – Мэгги немного помолчала, а потом продолжала чуть дрожащим голосом:

– Я очень хотела приехать, когда папа был еще жив, но он все время говорил, что это слишком опасно. Вероятно, он был прав… – Почувствовав, что к ней снова возвращается уверенность, Мэгги заговорила быстрее:

– Теперь я решила, что прошло достаточно времени – в общем, это не так уж важно.

– И все же вы не объяснили, что делаете здесь сейчас?

– Я хотела у вас работать, – выпалила Мэгги, – но… так, чтобы вы не чувствовали себя обязанным из-за того, что случилось… тогда.

Чэннинг посмотрел на нее удивленно.

– А почему я должен чувствовать себя обязанным? Если бы я нанимал тех, к кому испытываю жалость, или перед кем виноват, сомневаюсь, что дело бы продвигалось. Я беру тех, кто умеет работать и кто это доказал.

– Но я вам ничего не доказывала.

– Если бы вы любили спорить, Мэгги, я бы сейчас очень легко выиграл у вас.

– Не понимаю, о чем вы?

– Может, вы лучше спросите, откуда я знаю, кто вы такая?

– Зачем, если вы собираетесь меня уволить.

– Я разве это говорил?

– А разве нет?

– Нет, так легко вам теперь не отвертеться. И потом я слишком много лет тратил на вас деньги.

– Что вы имеете в виду?

– Давайте немного пройдемся, – любезно предложил Чэннинг, беря ее под руку. Мэгги неохотно двинулась за ним.

– Вы скучаете по своей работе в Бостоне?

– Я вернусь туда, когда кончится лето, – ответила Мэгги, – я же не навсегда уехала. А что?

– Просто интересно. Между прочим, – небрежно продолжал он, – Боумен когда-нибудь упоминал о том, кем финансируется работа Комиссии?

– Гранты, – ответила Мэгги, не понимая, зачем он ее об этом спрашивает, все в Бостоне это знают.

– А все в Бостоне, или хотя бы вы, представляете себе, откуда берутся в принципе эти деньги?

– Корпорации, – ответила Мэгги, – корпорации и… – Слова застряли у нее в горле, когда она посмотрела на самодовольное выражение его лица.

– Да, Мэгги, нравится вам или нет, но это я платил вам последние четыре с половиной года.

Глава 19

– Ваш отец был великолепным инженером, – сказал Чэннинг, – но, к сожалению, он проявлял редкое легкомыслие в денежных делах. Я знал: того, что он вам оставил, надолго не хватит, к тому же работа, которой вы тогда занимались, была не слишком выгодной. И еще я был уверен, что вы не примете от меня милостыни.

– Я и сейчас не приму, – твердо сказала Мэгги. Чэннинг поймал ее за руку, заметив, что она хочет уйти.

– Но я полагаю, вы все же можете меня выслушать?

Мэгги попробовала вырваться, но он держал ее слишком крепко.

– Не верьте мне, Мэгги, если не хотите, но я на самом деле чувствую моральную ответственность и хочу, чтобы вам было хоть немного легче. Терпение Мэгги лопнуло.

– Я отлично обойдусь без вас.

– После того, как я с вами познакомился, я охотно могу в это поверить. Вы живете своим умом и, кроме того, у вас сильная воля.

– И все же вы уверены, что без вашей так называемой помощи мне не прожить и десяти минут.

– Нет, вы отлично обойдетесь без меня, – согласился Чэннинг, – но мне кажется, вы заслуживаете большего. Вы не должны усматривать что-то дурное в том, что меня заботит ваше будущее.

Снисходительность Чэннинга только больше разозлила ее.

– Работа в Комиссии меня, между прочим, вполне устраивала.

– Это вполне понятно.

– Неужели? Теперь, когда я знаю, в чем…

– Мне кажется, вы все не так поняли. Дело же вовсе не в том, что в Комиссий вас считают неподходящим человеком, кем-то, кого им навязали. Чэннинг говорил сейчас очень терпеливо и даже ласково. – Оба ваших начальника очень ценят вас, юная леди. А когда Террел позвонил мне и сказал, что вы берете отпуск на целое лето….

– Послушайте, – перебила его Мэгги, – я не пойму, зачем вы все это мне говорите. Я ведь объяснила вам, почему я здесь, а если вас не устраивает то, что я сказала, то добавить мне нечего.

– Но я все же полагаю, что главного вы не сказали.

– Отлично, – огрызнулась Мэгги, – чего же, в таком случае?

Чэннинг как-то странно взглянул на нее, прежде чем ответить.

– Вы приехали сюда, потому что считали меня виновным в смерти вашего отца.

Ошарашенная его прямотой, Мэгги молчала, не зная, что ответить.

– Я не прав? – повторил он, словно то, что он был намерен предпринять, зависело от ее ответа.

– Не знаю, – наконец проговорила Мэгги, – я, честное слово, не знаю, что сказать.

Чэннинг неожиданно коснулся губами ее лба.

– Этого достаточно, – произнес он, – пока. Возвращаясь в гостиницу, оба они молчали. Вечер был приятный, и Чэннинг предложил пройтись. Для Мэгги это означало, что смятение, в которое повергло ее все случившееся в этот вечер, продлится.

«Что вам от меня нужно?» – хотелось закричать ей. Он вмешался в ее судьбу, облагодетельствовал, а теперь еще изображает из себя героя-страдальца, жаждущего завоевать ее доверие. И этого мало. Мэгги сказала себе, что не должна вспоминать о его поцелуях, до тех пор, пока снова не почувствует себя уверенно.

Работа в Комиссии стала тогда настоящим подарком судьбы, вспоминала она, ругая себя за то, что не обратила внимания на удивительное совпадение. Место, на редкость подходящее для человека с ее образованием и интересами, буквально свалилось ей на голову, само упало ей в руки, как она полагала, благодаря рекомендации одного из профессоров колледжа. То, что за всем этим стоял Чэннинг, который хотел расплатиться с ней таким образом за смерть отца, сейчас наполняло ее душу горечью.

Разумеется, внешне его намерения выглядели весьма благородными. Был или не был он ответствен за гибель Клейтона Прайса, но он все же хотел ей помочь. То, что она не воспользовалась бы его помощью, предложи он ее открыто, было яснее ясного, ибо никакие деньги не могли облегчить ей потери. Тогда, как и теперь, она бы восприняла его участие как всего лишь благородный жест.

Мэгги потребовалась незаурядная сила воли, чтобы не убежать из «Спейс Нидл». Потрясенная тем, что Чэннинг не только знал о ней все с самого начала, но давно надзирает за ее жизнью и даже руководит ею, Мэгги поняла, что давно превратилась в его пленницу. Единственным, что сейчас ее хоть немного утешало, было то, что Чэннинг не упомянул о ее связи с Троем Маккормиком. Слава Богу, что она хотя бы не выдала детектива.

– Мне кажется, что сейчас, когда мы открыли друг другу карты, – сказал ей Чэннинг, когда они подошли к гостинице, – у нас нет больше оснований друг другу не доверять.

«Если бы он знал, – подумала Мэгги, – если бы он только знал!»

* * *

– Выпьете немного? – предложил Чэннинг, остановившись в холле отеля. – Еще совсем не поздно.

– Я бы выпила чашку кофе.

– Пожалуй, я тоже.

– Я хочу побыть одна, – не выдержала Мэгги, не думая о том, что это звучит грубо.

Чэннинг, как ни странно, отнесся к ее желанию с пониманием и, поблагодарив за приятный вечер, пожелал ей спокойной ночи.

– Вам в самом деле очень идет это платье, – еще раз повторил он, – вы оказали мне честь, согласившись пообедать со мной.

Лишь после того, как Чэннинг прошел по коридору и завернул за угол к лифтам, Мэгги сообразила, что он так и не объяснил ей, почему поцеловал ее. Просто забыл о ничего не значащем эпизоде, – подсказывало ей чутье.

В гостиничном кафе она заказала чашку кофе без кофеина и долго сидела, задумчиво глядя в темное окно. То, что Чэннингу известно, кто она, по крайней мере помогло ей разгадать кое-какие загадки, не дававшие ей покоя со дня приезда. Во-первых, понятно, почему он знал, куда послать Брехта за ее багажом. Кроме того, близкое знакомство с боссом Клайва сразу заставило его усомниться в том, что она написала о себе. Интересно, испытывал он удовольствие, расспрашивая ее о том, чем она занималась на Дальнем Востоке? По каким-то одному ему известным причинам, Чэннинг предпочел не разоблачать ее вранья целую неделю, вместо того чтобы сразу схватить ее за руку.

Последнее беспокоило Мэгги больше всего, рождая новые тревожные вопросы. Он ни разу не спросил у нее, откуда у нее документы на имя Маргарет Джонсон, ни разу не поинтересовался, откуда ей стало известно, что у него есть для нее подходящее место. Он мог, конечно, поверить и в первое и во второе благодаря ее изобретательности, но Мэгги не была так наивна, чтобы думать, что любопытство Дирека Чэннинга так легко удовлетворить. На всякий случай, она должна быть еще осторожней. В который раз придя к одному и тому же выводу, Мэгги заплатила за кофе и отправилась к себе в номер, надеясь, что горячий душ снимет напряжение после утомительного вечера. Войдя в комнату, она скинула туфли, радуясь, что легко избавилась от общества Чэннинга.

– Я подумаю об этом завтра, – громко сказала она сама себе.

Неожиданно Мэгги заметила оторвавшуюся от двери тень, но было уже поздно тот, кому она принадлежала, ловко закрыл ей рот рукой.