Текст книги "Под маской невинности"

Автор книги: Кристина Хемлетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Глава 40

Мэгги обескуражило, что тот, кто был в ее комнате, не испытывал ни испуга, ни смущения. Любой другой в такой ситуации стал бы оправдываться или хотя бы покраснел.

– Будьте добры сказать, как вы здесь оказались! – потребовала Мэгги, в который раз думая о том, что от Дирека Ченнинга поистине нет спасения.

Скайсет, приветливо улыбаясь, проследовала к двери, вероятно, считая свою секретную миссию завершенной.

Пускай все вокруг не было перевернуто вверх дном и вещи Мэгги лежали там, где она их оставила, – это не снимало с экономки вины за то, что она посмела вторгнуться в ее владения.

– Не торопитесь, пожалуйста, – снова обратилась Мэгги к Скайсет, встав в дверях. – Я хотела бы знать, что вам здесь понадобилось. – Индианка смотрела на нее озадаченно. – Пожалуйста, не надо делать такой невинный вид, продолжала она, стараясь изо всех сил сохранять спокойствие, – ведь нам обеим известно, что вы оказались здесь не случайно. – Лицо экономки оставалось совершенно спокойным. – Я ведь знаю, что вы говорите по-английски, – не унималась Мэгги, – так почему вы мне не отвечаете? Мы тратим попусту время.

Если бы здесь сейчас оказался Трои Маккормик, он не одобрил бы ее поведение. Она открыла свои карты, не оставив себе пути к отступлению. Но Троя рядом не было, и посоветоваться ей, как всегда в трудную минуту, было не с кем. Как всегда, некому было и вступиться за нее, когда она нуждалась в защите.

– Я буду стоять тут до самого вечера, если понадобится, – сказала Мэгги экономке. – Вы будете отвечать?

Слова, которые она наконец услышала, произнесла не Скайсет. Как ни странно, Мэгги почувствовала, что кто-то появился у нее за спиной еще до того, как человек заговорил.

– Что-нибудь случилось, мисс? – коротко осведомился Брехт.

На мгновение решимость Мэгги дрогнула, хотя и не потому, что телохранитель занял сторону Скайсет.

Посмотрев на Брехта, Мэгги вспомнила, что рассказал ей за завтраком Твилар о его жизни до встречи с Диреком, и резкость, чуть не сорвавшаяся с ее губ, вдруг показалась ей неуместной. „Брехт снова за мной шпионит“, – напомнила она себе. И все же сейчас она видела перед собой другого человека.

До встречи с Твиларом Мэгги почему-то не приходило в голову, что Брехт не всегда был верным слугой Чэннинга, и уж естественно, она и вообразить не могла, при каких необычных обстоятельствах двое мужчин стали неразлучными друзьями. Мэгги видела сурового телохранителя всегда в одной и той же роли, и потому ей трудно было представить себе, что в прошлом ему довелось пережить не меньше, чем ей самой. Он здорово научился скрывать свои чувства, надев на себя раз и навсегда маску бесчувственного громилы.

Следующая его фраза вернула Мэгги к действительности.

– Вам сегодня хочется ссориться со всеми подряд! – резко сказал он.

– А Скайсет сегодня не понимает, что делает.

Брехт обратился к экономке на языке, которого она не знала.

– Я уже спрашивала ее по-английски, – проворчала она.

Брехт удивленно поднял брови.

– И что же она ответила?

– Пока ничего, но я жду.

– Если вы не говорите на ее языке, боюсь, что ждать вам придется долго.

Индианка взглянула на Мэгги и снова заговорила с Брехтом на родном языке. Удовлетворенный ее ответом, телохранитель перевел Мэгги то, что она сказала.

– Скайсет постирала ваши вещи, и вы найдете их там, куда положили.

– А если чего-то я все же не найду? – спросила Мэгги их обоих, хотя и видела, что у экономки пустые руки и на ее платье нет карманов.

– В таком случае, вам лучше поговорить с мистером Чэннингом.

– Отлично. Прошу вас, сообщите мне, как только он появится.

Непроницаемая физиономия Брехта снова начала бесить ее.

– Он внизу. Я пришел передать вам, что он вас ждет.

* * *

Подходя к двойным дверям той самой комнаты, где они встретились с Чэннингом впервые, Мэгги мысленно готовилась к очередной стычке. То, что разговор не получится мирным, было ясно заранее, – он наверняка постарается снова вывести ее из равновесия. Сколько раз она уже пробовала поставить миллионера на место – все напрасно.

„Он тебя в конце концов уволит“, – предупреждал ее Трои, уверяя, что она сможет что-то узнать, только соблюдая установленные Чэннингом правила и укротив свое желание стать новой Нэнси Дрю.

Но этот человек каждый раз вел себя так, как она ожидала. Вместо того чтобы сразу же выгнать ее за вранье, он дал ей понять, что ему все известно, и простил. Еще больше настораживало Мэгги то, что он мог догадываться, зачем она явилась в Сиэтл.

„Уверена, что Чэннинг не догадался, на кого ты работаешь?“ – недавно спросил у нее Трои, в очередной раз напомнив, что, выдав себя, она подвергнется опасности. „Откуда ему знать, – беспечно ответила ему тогда Мэгги, – я же очень осторожна“.

Но с Диреком Чэннингом, наверное, никто не мог чувствовать себя в полной безопасности.

Мэгги дважды постучала в дверь и, не дождавшись ответа, вошла.

Чэннинг глядел на нее, сидя на углу огромного письменного стола, рот его был чуть приоткрыт, как будто, услышав звук, он хотел заговорить, но не успел.

Однако на этот раз внимание Мэгги привлек не он, а находившаяся возле него женщина, которая, увидев ее, как бы между прочим убрала с его колена унизанную кольцами руку.

Глава 41

Радушное приветствие Лин-Мэ показалось Мэгги таким же неискренним, как и спокойствие Чэннинга. Непонятно, выставляли они напоказ свои отношения намеренно или полагали, что Мэгги до сих пор не поняла, что их связывает.

Воспоминание о том, что произошло в грозовую ночь, становилось только болезненнее от того, что именно телефонный звонок любовницы Чэннинга не позволил им зайти слишком далеко, любовницы, которая по-хозяйски расположилась сейчас за его столом.

– А мы как раз говорили о вас! – воскликнула Лин-Мэ, растягивая в улыбке губы, идеально подкрашенные ярко-красной, подобранной в цвет костюма помадой.

– Мне не хочется вам мешать, – ответила Мэгги так холодно, как могла.

Окрик Чэннинга заставил ее остановиться, прежде чем она успела направиться к двери.

– В чем дело, Мэгги?

Больше всего ей хотелось оказаться в эту секунду подальше от Линкс-Бэй и всего, что с ним связано.

– Ничего срочного.

– Если вам надо побеседовать наедине… – начала Лин-Мэ, но Дирек не дал ей закончить. – Когда вы сюда влетели, – сказал он, – можно было подумать, что за вами гонится тигр или что в доме начался пожар.

– Если бы в доме начался пожар, Брехт, я уверена, успел бы вам об этом сказать первым. „А если бы за мной гнался тигр, – добавила она про себя, – то вам бы на это было наплевать, у вас сейчас другие заботы“.

Лин-Мэ изящно поднялась со стула, будто собираясь уходить.

– Мне пора, Дирек, – сказала она, – мы еще успеем все обсудить.

– О, только не уходите из-за меня, прощу вас, – настаивала Мэгги, чувствуя, как в ней закипает ненависть к этим двоим, продолжающим ломать перед ней комедию, и презирая себя за то, что ей это небезразлично.

– Действительно, – обратился Чэннинг к Мэгги и, не глядя ей в глаза, неожиданно нанес новый удар, – вы можете совершенно спокойно говорить все, что хотите, в присутствии моего делового партнера.

До Мэгги не сразу дошел смысл сказанного.

– Партнера? – переспросила она.

Слово, вероятно, удивило и Лин-Мэ, хотя, быть может, по другой причине.

– Вы ей не сказали? – спросила она Чэннинга.

– Ужасно забавно наблюдать, как Мэгги строит из себя детектива и сама до всего докапывается, – ответил ей Чэннинг.

Мэгги не знала, что ее больше разозлило – тон, которым это было сказано, или то, что он назвал ее „детективом“. Изобразив чистосердечное удивление, она решила пойти в атаку.

– И что же это за страшная тайна, – усмехнувшись, сказала она, – что вы и миссис Барстоу больше, чем просто друзья? – Мэгги намеренно назвала Лин-Мэ „миссис Барстоу“, чтобы подчеркнуть неоспоримость своих выводов.

Чэннинг продолжал стоять, держа руки в карманах, и улыбаться, и от этого Мэгги почувствовала себя еще глупее.

– Вы, в целом, угадали, – ответил он, – хотя, боюсь, ваши умозаключения требуют комментариев.

– Мы с Диреком заключили договор о партнерстве с самого начала, когда раскопки только планировались, – пояснила Лин-Мэ. Она опиралась на стол, держа руку возле самого бедра Чэннинга, – ему была необходима поддержка музея, чтобы получить разрешение на проведение работ.

– А музей, в свою очередь, стал получать все наши находки, – добавил Чэннинг.

„Они лгут“, – подсказывала Мэгги интуиция. Она покосилась на изящную руку женщины, представляя себе, что бы сейчас здесь происходило, будь они по-прежнему вдвоем.

– Я рисковала своей репутацией, Мэгги, – продолжала Лин-Мэ, – даже мой муж долго был недоволен, считая раскопки напрасной тратой времени и денег.

„Не говоря уж о ежедневном общении со столь опасной личностью, как Дирек Чэннинг, – добавила про себя Мэгги, – нечего делать из меня дуру, изображают тут, что у них обычные деловые отношения“.

Чэннинг, по всей вероятности, прочитал ее мысли.

– Если бы я знал, что у нас роман, – сказал он, подмигивая Лин-Мэ, – я бы почаще приглашал вас к себе, когда Пита нет в городе.

Серьезность, с которой ответила Лин-Мэ, окончательно сбила Мэгги с толку.

– По-моему, это не предмет для шуток, Дирек, особенно сейчас.

Чэннинг согласно кивнул.

– Все, все, не буду, раз вам неприятно, – успокоил он Лин-Мэ.

Эта женщина определенно имела на него большое влияние.

– Кстати, – снова обратился он к Мэгги, – что вы хотели мне сказать, когда вошли? Вы забыли?

– Ваша экономка рылась в моих вещах, а я схватила ее за руку.

Чэннинг удивился.

– Ну?

Его односложный ответ раздосадовал Мэгги.

– Мне казалось, я имею право рассчитывать на то, чтобы никто без разрешения ничего не трогал в моей комнате.

– Вполне законное требование, – согласился Чэннинг, – даже несмотря на то, что вы первая им пренебрегли.

Мэгги почувствовала, как ее заливает краска.

Замечание хоть и справедливое, было высказано при постороннем.

– Вы чего-то не досчитались? – поинтересовался Чэннинг, – насколько я понимаю, вы обвиняете Скайсет в воровстве?

– Я… я еще не проверила, – ответила Мэгги, ощущая, что ее уверенность в своей правоте улетучивается. Кажется, несдержанность будет стоить ей очередной нотации. – Брехт вмешался, когда я еще не успела проверить.

– Сюжет становится все запутаннее, – ухмыльнулся Чэннинг. – Таким образом, Брехт тоже замешан?

Он смеялся над ее жалобой, и это привело Мэгги в бешенство.

– Брехт спросил Скайсет, что она делала у меня в комнате, – выпалила Мэгги. – Вероятно, мой английский кажется этой женщине недостаточно совершенным.

– О, ну ведь мы уже выяснили, что она понимает по-английски все, и немного еще… – ответил Чэннинг, – но это ее личное дело, когда и где пользоваться нашим языком.

– Значит, она перестала говорить по-английски из-за меня?

Глаза Чэннинга сузились.

– Вы переоцениваете себя, Мэгги. Ваше появление ровно ничего не меняет в жизни этого дома, разве что вносит некоторый беспорядок.

Лин-Мэ тронула его за локоть, словно желая удержать от слов, о которых он мог впоследствии пожалеть.

– Если Скайсет не любит говорить по-английски, – продолжал он, – то лишь потому, что это язык человека, который ее изнасиловал, когда она была почти ребенком. – Огорошенная его откровенностью, Мэгги молчала. – А насчет того, что кому-то сегодня понадобилось обыскивать вашу комнату, – сомневаюсь. Мне вполне достаточно вот этого. – Открыв средний ящик стола, он достал оттуда письмо ее отца.

Глава 42

– Мэгги стала белой, как полотно. Объяснение того, зачем она на самом деле приехала на Линкс-Бэй, находилось в руках врага.

– Думаю, вы узнаете, – произнес Чэннинг, глядя на нее своими пронзительными голубыми глазами.

Ни признание, ни отказ не избавили бы ее от страха, во власти которого она сейчас оказалась. Чэннинг ждал, что она скажет.

– Так узнаете? – повторил он, не обращая внимания на то, что Лин-Мэ по-прежнему находится в комнате.

Справившись с охватившим ее смятением, Мэгги посмотрела на него в упор, четко выговорила:

– Да. Узнаю.

Она знала, что сейчас Чэннинг потребует у нее ответа, причем наверняка вынудит ее объяснить не только, как попало к ней письмо спустя пять лет, но и что она намеревалась предпринять, после того как прошло столько времени. Но Мэгги, онемев, смотрела на конверт, который она так старательно спрятала в день приезда. Она не знала до этой минуты, что письмо пропало. Брехт следил за каждым ее движением, и она боялась проверить лишний раз, на месте ли оно?

Трои был прав, когда не советовал ей брать письмо с собой на Лишсс-Бэй. „Лучше оставь его у меня, – предложил он, – если Чэннинг или его люди наткнутся на него, тебе несдобровать“.

Пускай Мэгги верила предрассудкам, но ей казалось, что последние слова, написанные рукой отца, станут для лее чем-то вроде талисмана, способного защитить ее, когда она окажется в окружении врагов. Конечно, Трои знал их куда лучше, убеждая ее не прятать письма в доме. Теперь ей важно было узнать, сколько времени не сообщал ей Чэннинг о своем открытии.

– Выходит, я переоценил ваши умственные способности, – не унимался он, большинство людей выбрало бы именно это место. – Мэгги покосилась на Лин-Мэ, хотя и не ждала, что эта женщина придет ей на помощь. Скорее всего, приятельнице Чэннинга все давно известно. – Кроме того, вы, – продолжал Чэннинг, – вероятно, никогда не имели дела с такой великолепной домашней хозяйкой, как Скайсет. То, что шкаф очень высокий, не означает, что никому не придет в голову вытереть на нем пыль.

Мэгги наконец нашла в себе силы хоть что-то сказать. И она изрекла:

– Хорошую помощницу по хозяйству не просто найти.

Чэннинг, не улыбнувшись, ответил:

– Так же как и преданного человека. Мэгги приготовилась к скандалу, который, как она полагала, сейчас произойдет. На этот раз у нее не было наготове ни отговорки, ни вранья. Сколько ни проигрывала она вариантов возможного развития событий, – такой ни разу не пришел ей в голову. Впрочем, как и то, что неожиданно решил сделать Чэннинг.

– Я схожу к Скайсет, – сказал он и, бросив конверт на стол, направился к двери, – ваши фокусы наверняка страшно ее огорчили. – Он на секунду задержался возле Мэгги. – Вы умная женщина, – с укором сказал он, – но иногда совершенно не способны видеть дальше собственного носа.

Мэгги не успела спросить Чэннинга, что он имеет в виду, как он, закрыв за собой дверь, оставил ее наедине с Лин-Мэ.

Сраженная наповал своими злоключениями, Мэгги хотела сейчас бесследно отсюда исчезнуть.

Мягкий, приятный голос Лин-Мэ нарушил неловкую тишину.

– Нехорошо получилось, – сказала она.

Невысказанное, но послышавшееся в ее тоне осуждение напомнило Мэгги о той роли, которую играла эта женщина в треугольнике.

– С моей стороны или с его? – спросила Мэгги. Лин-Мэ с минуту подумала.

– Дирека я знаю значительно дольше, чем вас, – ответила она, – но мне не всегда нравится, как он обращается с людьми. Он мог найти способ все с вами спокойно обсудить. Мне жаль, что он так поступил.

– Ну да, а я оказалась в незавидной роли того, кто узнает обо всем последним, – буркнула Мэгги, чувствуя, что она не способна воспринимать эту женщину иначе как любовницу Чэннинга.

Лин-Мэ оставалась спокойной и невозмутимой. – Если бы я знала, что именно вас интересует, Мэгги, – сказала она, – возможно, я бы могла вам помочь.

Мэгги медленно подошла к столу и посмотрела на письмо, прежде чем забрать его, не понимая, почему Чэннинг оставил его.

– Он показывал вам письмо? – спросила она. Лин-Мэ кивнула.

– Три недели назад.

– Три недели? – Почему же он так долго молчал?

Мэгги уже достаточно хорошо знала Чэннинга, чтобы понять, что выбранная им тактика вполне соответствует его манере держать противника в напряжении.

Азиатская женщина загадочно улыбнулась.

– Но точно так же можно спросить вас, почему вы приехали в Сиэтл лишь через пять лет?

Если бы письмо попало к ней в руки пять лет назад, Мэгги прилетела бы на Западное побережье первым же самолетом, а не дожидалась бы окончания следствия, так и не установившего причины несчастного случая. Но ведь даже полиция не знала о существовании письма, пока примерно месяц назад какой-то неизвестный не переслал его по почте в управление.

– Так почему вы так долго собирались? – снова спросила Лин-Мэ.

– Ну, у всех свои трудности, – ответила Мэгги, по-прежнему не решаясь сказать Лин-Мэ правду.

– Мне казалось, что, получив письмо, вы должны были примчаться сюда сразу же.

– Почему?

Темные глаза Лин-Мэ стали печальными.

– Одна голова хорошо, а две лучше, – ответила она.

Глава 43

Второй раз за день услышать любимую поговорку отца из уст чужого человека – это было уже слишком.

– Вы сами до этого додумались? – резко спросила Мэгги.

– Нет, так часто говорил мой старый друг.

– Неужели?

– Незаурядный человек, думающий по-своему, очень похожий на вас, как мне кажется. Он зачастую был готов пойти по необычному пути, презирая условности, но, в конце концов, обязательно возвращался к истинным ценностям.

– Я готова считать все, что вы сказали обо мне, комплиментом, за исключением одного.

– Чего же именно? – Лин-Мэ устроилась поудобнее, облокотись о стол, как будто передумала возвращаться сегодня в город, к своему супругу.

– Мы с вами встречаемся всего третий раз, – сказала Мэгги, вспомнив о том, что всего несколько часов назад узнала от Кена Кливленда. Лин-Мэ не только хорошо знала ее отца, но и провела рядом с ним немало часов под землей.

– Неужели всего лишь третий? – удивилась Лин-Мэ, – а мне кажется, что я знаю вас давно.

– Недостаточно давно, чтобы знать хорошо.

– В таком случае, скажу иначе – я давно знаю о вас.

– От Чэннинга?

– Нет, от вашего отца.

Мэгги открыла рот от удивления, а Лин-Мэ снова улыбнулась, но, прежде чем продолжить, несколько минут помолчала.

– Встретились мы впервые на заседании комиссии, куда он пришел вместе с Чэннингом, чтобы внести ясность в некоторые вопросы, связанные с инженерным обеспечением проекта, так как от собравшихся людей зависела судьба всей работы.

– Отец никогда не любил публичных выступлений, – удивилась Мэгги, теряясь от неожиданной откровенности собеседницы.

– Он действительно привлек тогда к себе всеобщее внимание, – согласилась Лин-Мэ, – но для Дирека он был готов на все.

„На все, – подумала Мэгги, – но не на то, чтобы смотреть, как Чэннинг нарушает закон“.

– Мне кажется, я не встречала более целеустремленного человека, чем ваш отец, – продолжала Лин-Мэ, – и более преданного, – она опять помолчала. Многие стремились завоевать доверие Дирека, не скрывая своего восхищения. Ваш отец никогда этого не делал. Но стоило поговорить с ним один раз и становилось ясно, что он испытывает искреннее уважение к этому человеку, даже мой муж, добавила Лин-Мэ, – замечал это.

Она продолжала свой рассказ, и у Мэгги в памяти начали всплывать строчки из отцовских писем, фразы из телефонных разговоров в первые месяцы его жизни в Сиэтле… Работа у Чэннинга приводила Клейтона Прайса в такой восторг, что можно было подумать, он попал на Олимп и общается с самими богами. „Дирек тут“, „Дирек – там“, – не успевал повторять он, намекая, что было бы неплохо, если бы Мэгги прилетела, чтобы познакомиться с Адонисом, жившем на собственном острове.

К великому его разочарованию, Мэгги каждый раз отказывалась, ссылаясь на занятость, или придумывала другие предлоги. На самом деле, ей не нравились намеки отца, задумавшего их сосватать. К тому же, ей казалось, что ее знакомство с Чэннингом могло усложнить отношения этих мужчин.

Скорее всего, отец так же усердно нахваливал ее своему боссу. Когда она посоветовалась с Троем, тот ответил, что Чэннинга не интересует личная жизнь его служащих. „Если он даже когда-то и знал, что у твоего отца есть дочь, заверил ее детектив, – то давным-давно забыл“.

Взглянув почему-то на висевшие в кабинете портреты суровых мужчин из рода Чэннингов, Мэгги снова вернулась в настоящее.

– Ваш отец умел объяснить любые технические детали проекта так, что их становилось легко понять, – говорила Лин-Мэ.

Из ее рассказа следовало, что ее знания в области истории и культуры Китая стали куда шире, после того как Клейтон пригласил ее спуститься вместе с ним под площадь Пионеров, чтобы воочию увидеть раскопки.

– Пит, разумеется, был в ужасе, когда я рассказала ему о своем новом увлечении.

Мэгги не сразу поняла, что имеет в виду Лин-Мэ – свои путешествия под землю или пылкую дружбу с главным инженером. „Если последнее, – подумала она, – значит, Пит ее ревновал“ …

Восторженный монолог Лин-Мэ о туннелях прервал ее размышления.

– Мне странно это слышать от вас, – заметила Мэгги, снова подумав о том, что говорил ей Кливленд. – Мне казалось, вы совсем другая. Лин-Мэ покачала головой. – Вы ведь сами сказали, что мы встречаемся всего третий раз. Вы многого не знаете обо мне, Мэгги, и многого не знаете о Диреке…

Они возвращались на территорию, где Мэгги чувствовала себя неуютно, к тому же последняя фраза Лин-Мэ снова вызвала у нее множество неприятных ощущений: о серебристом смехе этой женщины и о многозначительных взглядах, которыми обменивались они с Чэннингом. Впрочем, если, как он уверял, его отношения с загадочной миссис Барстоу были действительно платоническими, ложь, связанная с той, что носила когда-то его имя, а теперь лежала в земле, оставалась.

– Возможно, сейчас и не время говорить об этом, – спокойно говорила Лин-Мэ, – но я знаю Дирека давно. Мы пережили вместе много трудностей и…

– Прошу вас, – прервала ее Мэгги, – не продолжайте!

– Я все равно скажу, – произнесла Лин-Мэ твердо, но не повышая голоса, потому что считаю, что вы должны услышать это от человека, который знает его так же хорошо, как и я.

– Что услышать?

– Дирек отнюдь не хладнокровное чудовище, как вы себе воображаете.

– А как насчет вот этого? – Мэгги указала на письмо. – Если, как вы уверяете, Дирек Чэннинг – святой, то почему мой отец написал обратное.

Лин-Мэ ответила ей, ни на минуту не задумавшись:

– У меня нет никаких оснований верить, что это письмо писал именно он, Мэгги. И вам стоит подумать, так ли это?