Текст книги "Под маской невинности"

Автор книги: Кристина Хемлетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Глава 33

Кончиками пальцев она ощущала, как сильно бьется его сердце, чувствовала жар его кожи под тонкой тканью рубашки. Подобно сухим щепкам в ненасытном пламени, таяло ее сопротивление, подчиняясь силе и страсти того самого человека, которого последние пять лет она считала своим самым заклятым врагом.

Когда он, чуть приподняв ее, прижал к себе еще теснее, напряжение, которое она испытывала последние две недели, прошло и тело ее затрепетало. Ибо, несмотря на сомнения, несмотря на обман, несмотря на все то, что она думала о Диреке Чэннинге, Мэгги вынуждена была признать, что никогда прежде не желала она ни одного мужчину так, как желала сейчас его.

Не обращая внимания на грозу, сотрясавшую все вокруг, оба они ощущали лишь нарастающее возбуждение. Пальцы Мэгги вначале осторожно дотрагивались до пуговиц на его рубашке, а затем, осмелев, она расстегнула их одну за другой. Опьяненная его близостью, она сомкнула руки у него за спиной и, чуть откинувшись назад, позволила ему целовать свою шею и грудь.

Почти не отрываясь от нее, Чэннинг иногда хрипловато повторял ее имя, руки его ласкали ее и, помедлив лишь мгновение, проникли за ремень ее джинсов. Мэгги ощутила, как его горячие ладони крепко сжали ее бедра.

– Может быть, нам удастся подняться наверх? – прошептал он.

Неожиданно засиявший свет в гостиной заставил их отпрянуть друг от друга. Инстинктивное движение могло бы остаться незамеченным, если бы «Ролекс» Чэннинга, когда он отдергивал руку, не зацепился сзади за ремень Мэгги. На секунду их виноватые взгляды встретились, и оба, не удержавшись, расхохотались, причем Мэгги повисла на нем и, уткнувшись ему в плечо, старалась подавить смех.

– Будь он проклят, этот Томас Эдисон! – воскликнул Чэннинг, сделав вид, что сердится, и поцеловал ее в макушку. – Зато теперь мы точно сумеем подняться наверх. – Освободив часы, он игриво шлепнул ее. – И будем просто идиотами, если немедленно этого не сделаем.

Услышав, как в соседней комнате зазвонил телефон, Мэгги насторожилась и посмотрела на него. Чэннинг коснулся рукой ее подбородка и осторожно приподнял ее голову кверху.

– Кто бы это ни был, он выбрал удивительно неподходящее время.

Несмотря на растерянность, Мэгги нашла в себе силы задать вопрос, который сейчас больше всего волновал ее.

– А вы не думаете, что это мы выбрали неподходящее время?

Чэннинг удивленно поднял бровь.

– Потому что вы сейчас у меня работаете? Мэгги колебалась, зная, что не сумеет сказать ему правды, которая воздвигала между ними непроходимую стену, и одновременно страшась разорвать тонкую ниточку едва возникшего доверия. Не дождавшись ответа, Чэннинг заговорил сам:

– Если это единственное, что вас смущает, то я могу сейчас же уволить вас, а в следующий вторник снова приму на работу.

– Почему во вторник? Он улыбнулся.

– Наверное, если я скажу «завтра утром», вы будете чувствовать себя соблазненной и покинутой, не так ли? А мне совсем не хочется обижать вас, Мэгги.

Ей почему-то казалось, что сердце бьется у нее не в груди, а в горле и открыть ему правду ей становилось все труднее.

– Я сказал что-то не то? – забеспокоился Чэннинг, удивляясь, что она по-прежнему молчит.

Отвечать ей не пришлось, так как в дверях появился Брехт.

– Простите меня, сэр, – произнес он, – вас к телефону просит миссис Барстоу.

Появление Брехта всегда предвещало только дурное. На этот раз зло исходило от женщины, которая, судя по всему, всю прошедшую неделю имела возможность наслаждаться обществом Чэннинга. Это было уже слишком, и без того напряженные нервы Мэгги не выдержали. Ей так хотелось, чтобы ее подозрения оказались напрасными, но этот телефонный звонок разрушил ее надежды.

Через пятнадцать минут, не найдя ее в гостиной, Чэннинг постучал в дверь ее комнаты, где вместо радужного приема встретил холодность и отчуждение.

– Неприятности в музее, – объяснил он, – хотя, конечно, вполне можно было подождать до утра…

– Вы всегда помогаете Лин-Мэ работать? – насмешливо спросила Мэгги.

– Но разве не для того существует дружба? – ответил Чэннинг, растерянно глядя, как она, стоя в дверях, не дает ему войти. – Вы не хотите впустить меня к себе?

Мэгги с усилием подавила дрожь, которая пробежала по ее телу, когда она вспомнила его поцелуи.

– Не уверена, что это столь уж блестящая идея, – небрежно бросила она, сама испытывая отвращение к тому, как прозвучали ее слова.

– Но, по-моему, ни вам, ни мне эта идея вовсе не казалась нелепой, пока мы были внизу, – напомнил ей Чэннинг. – Что изменилось за последние несколько минут?

Потом Мэгги казалось, что она могла привести тысячи разных доводов, которые были бы куда ближе к истине и не заставили бы его болезненно поморщиться.

– За это время появился еще кое-кто, – произнесла Мэгги, полагая, что Чэннинг поймет ее явный намек на его тайную связь с Лин-Мэ.

Резкость, которую она услышала в ответ, казалось, произнес совсем не тот человек, который только что нашептывал ей ласковые слова.

– Надеюсь, вы отдаете себе отчет в том, с кем вы так обращаетесь.

Он ушел, не дав ей больше ничего сказать.

* * *

То, что Чэннинга не было за завтраком, нисколько не удивило Мэгги. Не было ничего странного и в том, что на обычном месте не оказалось листка бумаги с его указаниями. Задела она его самолюбие или ранила сердце, но плотно закрытая дверь кабинета явно свидетельствовала о том, что он не желает ее видеть, наказание, которого она, как он считал, была достойна, после того как не пустила его к себе в спальню. Однако куда больше волновали Мэгги слова, которые он сказал ей перед тем как уйти, слова, которые она вспоминала снова и снова бессонной ночью. Может, он предупредил, что ему опасно противодействовать? Или намекнул таким отвратительным способом, что ему известно о ее встречах со светловолосым детективом?

Теряясь в догадках, она искала, но не находила ответа.

Глава 34

У Мэгги оставалось двадцать минут до встречи с Твиларом, и, забежав в таверну, она опустила монету в автомат, радуясь, что в этот час заведение не переполнено и потому шум не помешает ей говорить.

– У меня было предчувствие, что это ты, – сказал Трои, после того как они поздоровались. – Как ты пережила вчера эту кошмарную грозу?

Мэгги тяжело вздохнула.

– Гроз я никогда не боялась, – ответила она, не решаясь сказать ему, что ее заботят сейчас куда более серьезные проблемы, чем погода.

– А как ты?

Трои с минуту подумал.

– Мне кажется, во время грозы лучше не быть одному… особенно если сидишь возле камина.

По тому как он это произнес, было ясно, кого именно он хотел бы видеть рядом с собой во время грозы. Мэгги оставалось только сожалеть, что она не ответила на его поцелуй, и, несмотря ни на что, находиться во власти обаяния Чэннинга. Сейчас ей даже думать не хотелось о том, что она нравится другому человеку.

– Что у тебя сегодня? – спросил Трои. – Твилар вернулся с Аляски. Через несколько минут он заберет меня отсюда и мы поедем в ресторан.

– Я не хочу казаться навязчивым, но ты знаешь, в какой?

– Да уж, смотри не перестарайся, – поддразнила его Мэгги, хотя в душе она была благодарна ему за заботу. – Место называется «Тихоокеанский краб».

Трои восхищенно присвистнул.

– Да, с зарплатой полицейского не поешь на серебре в ресторане с видом на море.

– Черт возьми! – усмехнулась Мэгги, – а я вот забыла мою бриллиантовую диадему в Бостоне.

– Чувствую, у меня появился серьезный соперник.

– Какой соперник?

– Хорошо, что ты спрашиваешь, – ответил Трои, – а то я боялся, что у тебя от денег голова пойдет кругом. Значит, у меня остается шанс убедить тебя, что и я чего-то стою.

Мэгги ужасно не хотелось говорить сейчас об этом, но и отмалчиваться было бы некрасиво.

– Я думала о том, что произошло на прошлой неделе. О том, что ты сказал мне возле кафе…

– И считаешь, что поезд набрал слишком большую скорость?

– Пожалуй. – Трои отчасти облегчил ей задачу, поняв все с полуслова, но Мэгги было нелегко продолжать. – Знаешь, пока вся эта история с Чэннингом не закончится и пока мы работаем с тобой… – Она колебалась, сознавая, что ее заставляет произносить эти слова совсем иная причина, – в общем, мне кажется, что для нас обоих будет лучше, если наши отношения будут чисто дружескими.

Долгое молчание Троя определенно означало, что он огорчен.

– Надеюсь, ты говоришь честно.

– А почему ты сомневаешься?

– Скажи, ты не испытываешь к Чэннингу, ну… каких-нибудь чувств?

Мэгги рассмеялась, чтобы скрыть неловкость.

– Ну конечно, нет. К чему мне отвлекаться от моего задания?

– Я считал, что мы оба настолько хорошие профессионалы, что ничего не помешает нам делать дело. – Трои снова надолго замолчал, и Мэгги оставалось только надеяться, что она не услышит еще одного признания в любви. – Знаешь, независимо от того, получится у нас с тобой что-то или нет, я тоже хочу, чтобы мы оставались друзьями, – наконец сказал он.

– Договорились.

Успокоившись, детектив спросил, удалось ли ей узнать что-нибудь новое на прошлой неделе.

– У меня было полно работы с документами, – ответила Мэгги, решив не сообщать ему о своих последних открытиях, до тех пор, пока ей не удастся установить, что все это имеет непосредственное отношение к Чэннингу. – А что у тебя?

– Знаешь, я проверил кое-какие из твоих гипотез.

– Правда? – удивилась Мэгги, так как до сих пор Трои не желал прислушиваться к ее соображениям. – И что же?

– Видишь ли, Мэгги, как тебе объяснить, – ты должна понять, что каждый день мне приходится выслушивать множество самых разных версий. В большинстве они оказываются несостоятельными, сколько ни стараешься извлечь из них хоть какую-то пользу. И вот, через некоторое время, начинаешь учиться отметать все ненужное, сразу видеть то, что может оказаться полезным.

– Тебе удалось узнать, что за скандал имели в виду сестры Маркар?

– Именно об этом я и собирался тебе рассказать. Помнишь, они упоминали загадочного парня по имени Гомер?

– Ну да, и я подумала, что они имеют в виду Дирека.

– В таком случае, вероятно, Чэннинг работал у них по совместительству садовником в 1955 году. Его звали Гомер.

* * *

– Надеюсь, вы уже успели как следует проголодаться, – сказал Твилар, когда они входили в сияющий стеклом и бронзой ресторан. Вспомнив замечание Троя насчет серебра, Мэгги улыбнулась, потому что хозяйка провела их к столику у окна с видом на залив, которым с тем же успехом можно было полюбоваться и в Новой Англии.

Натертый дубовый паркет и начищенные до блеска перила отражали свет, струившийся из огромных люстр. На длинном столе справа от лестницы были выставлены бесчисленные сладкие блюда. Бросив на них мимолетный взгляд, Мэгги решила, что здесь, только вдыхая запах, рискуешь набрать лишние калории.

К мелодичным звукам струнного квартета примешивалось позвякиванье хрустальных рюмок и приглушенные голоса. Кажется, это было действительно не то место, где обедают полицейские.

– Это был один из любимых ресторанов моей жены, – произнес Твилар, заказав вино, – тогда он назывался «Летучий голландец», знаете, как у Вагнера. Владельцы были любителями оперы, и тут можно было послушать оперную музыку. По вечерам в четверг микрофон предоставлялся местным любителям пения, – Твилар улыбнулся своей беззубой улыбкой, – вам, наверное, скучно это слушать?

– Ну что вы, – возразила Мэгги. Открывая меню, она просто сгорала от любопытства, так ей хотелось поскорее услышать то, что он обещал ей рассказать две недели назад. – Посоветуете мне, что выбрать?

– Вкусы у всех разные, – ответил Твилар, – но я не равнодушен к «Скэмпи мэзон».

– Скэмпи мэзон? Похоже на имя кого-нибудь из героев Дэмона Рэньона. Например, французского гангстера.

Твилар засмеялся и показал на другую строчку меню.

– «Гребешки Скарлетт», – прочитал он, выразительно поднимая бровь, – тоже недурно звучит, правда?

– А вот, смотрите, «Мюссель Александр». Глупая игра напомнила Мэгги об отце, большом любителе шуток и розыгрышей. Неожиданное сходство еще больше расположило Мэгги к Твилару.

– Как вам работается у Дирека? – поинтересовался он, протягивая ей корзинку с хлебом. – Ваши ожидания оправдались?

– Я в общем-то ничего особенно и не ожидала, – ответила Мэгги. – Просто хотелось куда-нибудь уехать на лето, сменить обстановку, а работа здесь давала такую возможность.

– Не хочу забегать вперед, – продолжал Твилар, – но, по-моему, это может дать вам куда больше, чем вы предполагали.

– Не понимаю, простите? – Видите ли, Дирек не перестает о вас говорить.

– Ну, я думаю, он говорит о многих женщинах, а не только обо мне, ответила Мэгги, не понимая, что заставляет Твилара затрагивать столь личные темы.

– Когда знаешь человека столько, сколько знаю его я, нетрудно понять, что к чему. Я понимаю, это не мое дело, но вы явно первая претендентка.

– В таком случае, я ему сочувствую. Я ни на что не претендую. – Мэгги отпила немного вина. – И как же давно вы его знаете?

– О, так давно, что и не вспомнишь, даже трудно сосчитать сколько лет. Знаете, когда переживаешь вместе беду, начинает казаться, что по-другому не могло и быть. – Глаза Твилара стали печальными. – Дирека просто Бог мне послал, когда я потерял жену.

Мэгги вспомнила, что Лин-Мэ упоминала о несчастье, случившемся десять лет назад. Выходит, Твилар должен был знать Фиону. Оставалось выбрать подходящий момент и, упомянув между прочим ее имя, послушать, что он скажет.

– У него как раз в это время и своих неприятностей было хоть отбавляй, продолжал Твилар, – но он сел в самолет и полетел в Париж, как только я позвонил ему. Сам уладил все формальности, все организовал, без него я бы пропал.

Решив, что стоит рискнуть, Мэгги сказала:

– Я понимаю, для вас было большим утешением, когда они прилетели.

– Они? – озадаченно переспросил Твилар.

– Ну да, разве он был без Фионы?

Глава 35

Ей показалось, что Твилар искренне удивлен.

– Фионы? Откуда вам известно это имя? Мэгги принялась сосредоточенно намазывать хлеб маслом, чтобы не смотреть на него.

– Случайно услышала на днях.

– От Дирека?

– От кого же еще? – Она почувствовала, что ходит по лезвию ножа.

– Ну что ж, хорошо, что он наконец может о ней говорить, – тихо сказал Твилар. – Прошло много лет. Простите, я забыл, о чем вы спросили?

– Приезжала ли Фиона с Диреком во Францию?

Твилар отрицательно покачал головой.

– Пет, Фиона официально не была членом семьи еще почти год. И, кроме того, не думаю, что она сумела бы помочь в такой ситуации.

– Что вы имеете в виду?

– Совсем молоденькая девушка, очень чувствительная. Фея из сказки, босоногая колдунья, верящая в чудеса. Немного не от мира сего. Вы, я полагаю, понимаете, о чем я говорю.

Все, о чем сказал только что Твилар, никак не соответствовало образу женщины с портрета.

Твилар вздохнул.

– Слава Богу, что Дирек все-таки постепенно отходит. То, что он пережил из-за этой женщины, было просто ужасно. Поистине черные дни.

– Нo и вы наверняка были ему тогда опорой, – предположила Мэгги, надеясь услышать от Твилара подробности того, что ей было так интересно узнать.

– Больше всех Диреку помог тогда Брехт, – ответил он. – Кстати, я же обещал вам рассказать о нем интересную историю, помните? А сам чуть не забыл.

Мэгги улыбнулась, хотя и почувствовала некоторое разочарование, так как Твилар заговорил о другом.

– Вы ведь знаете, что он немец? – спросил Твилар.

Мэгги кивнула.

– А то, что его семья, как предполагают, была дружна с Евой Браун?

– Любовницей Гитлера?

– Именно. Вообще-то Брехт рассказывал, что они были скорее соседями, которые, знаете, присматривают за вашей квартирой, когда вы уезжаете, а не близкими друзьями. Но глупые слухи часто рождаются на пустом месте.

Официант принес салаты, и Твилар прервал свой рассказ.

– Я надеюсь, вам понравится соус, который я выбрал, его очень любила моя жена, но если нет, вы можете заказать другой.

– Очень вкусно, – ответила Мэгги, торопливо пробуя соус, – продолжайте, пожалуйста.

– Короче говоря, дружба как дружба, и никому до нее не было дела, пока не кончилась война. Тут охотники за нацистами вышли из подполья и решили привлечь к ответственности каждого, кто имел хотя бы косвенное отношение к третьему рейху. На это ушло тридцать лет, но, в конце концов, дело дошло и до отца Брехта. Не исключено, что вы даже об этом читали. Ни одна крупная газета, по-моему, не осталась в стороне.

– Не припомню.

– Он был булочником в Висбадене. Безобидный старичок, мухи не обидел. Брехт, когда его отца вызвали на допрос, был уже женат, имел двоих детей и жил в Германии.

История показалась Мэгги смутно знакомой, хотя в свое время она и не обратила на нее особого внимания. То, что у Брехта была когда-то собственная семья, почему-то ужасно удивило ее.

– В общем, однажды в висбаденском баре Брехт поведал о своем несчастье молодому американскому финансисту, известному борцу за справедливость, Твилар подмигнул ей:

– Я думаю, вы догадываетесь, о ком речь.

– О Диреке?

– Брехт был в отчаянии. Он истратил все сбережения, чтобы нанять хорошего адвоката, но все напрасно. Кроме того, он потерял жену и детей. Вероятно, женщина не вынесла шумихи, поднятой средствами массовой информации. Она увезла мальчиков к своим родителям в Австрию и больше никогда не давала о себе знать.

– Но чем мог помочь Дирек, раз дело оказалось не под силу немецким юристам? Твилар улыбнулся.

– Здесь, я думаю, будет уместно напомнить, что деньги – это сила. Вы должны знать, Мэгги, что Чэннинг не считается с расходами, если уверен, что правда на его стороне. А так как он был убежден, что старик невиновен, то для него стало делом чести это доказать.

– Но как Брехт собирался с ним расплатиться, если он потерял все, что у него было?

– Возможно, только тем, что у него осталось – собой.

– Звучит так, словно он продался в рабство. Твилар покачал головой.

– Вы должны попять Брехта и знать, что у него есть чувство собственного достоинства, – ответил Твилар. – Восстановить доброе имя семьи, добившись, чтобы с отца сняли обвинение в преступлениях, которых он не совершал, – вот что было для него тогда главным.

– И он победил?

– Счастливый финал этой истории, увы, имел привкус горечи. Адвокаты Чэннинга сумели доказать невиновность человека, который находился два года в тюрьме.

– Так что же здесь плохого?

– Провести два года в тюрьме, как вы понимаете, нелегко каждому, а что же говорить о больном старике? В общем, отец Брехта наслаждался свободой всего лишь месяц, а потом у него случился удар.

Мэгги впервые ощутила сочувствие к человеку, казавшемуся ей до сих пор бессмысленным тупицей.

– Мне теперь легче понять, что связывает этих двух людей, – сказала она.

– Помните, я уже говорил вам в прошлый раз, – продолжал Твилар, – подобную преданность редко встретишь в наше время. Пожалуй, нет ничего, что бы Брехт отказался сделать, если его попросит Чэннинг.

«И даже убить?» – подумала Мэгги, но не решилась произнести вслух.

Еще несколько раз она пробовала заговорить о Фионе, но больше на эту удочку Твилар не попался. Сев на своего любимого конька, он принялся рассказывать ей свои любимые анекдоты и истории из области экспортного бизнеса, упоминая о людях, которых Мэгги не знала, и касаясь проблем, которые ее совсем не интересовали.

– Что вы будете на десерт? – спросил он. – Надеюсь, вы не откажетесь.

– Спасибо, только кофе.

Твилар, чуть наклонив голову, с минуту прислушивался к музыке.

– Слышите? – Он принялся помахивать вилкой в такт мелодии. – Вот это место очень любила моя жена, вот сейчас, прислушайтесь – тра-та-та-та та-та тра-а-тра-а тра-а-та-та…

– Вам, наверное, ее очень не хватает, – сказала Мэгги.

– Когда оказываешься в таком месте, как это, одолевают воспоминания. Я уверен, вам бы она понравилась. Живая, веселая. Простите, я снова отвлекся, извинился он.

– Нет, нет, что вы. Вы, наверное, были очень счастливы вдвоем.

– Вы правы. Наверное, не у всех так бывает.

– А вы думаете…

– Думаю о чем? – спросил Твилар, так как Мэгги не договорила.

– Нет, я просто хотела… а Дирек был счастлив с Фионой?

Твилар взглянул на нее с удивлением.

– С Фионой? Не знаю. При чем здесь Фиона?

– Ну, вы ведь сказали, что он наконец хотя бы может снова о ней говорить.

– Я имел в виду лишь то, как ужасно все получилось. – Твилар с сожалением покачал головой. – Ужасно, когда человек погибает совсем молодым, в расцвете сил.

– И еще ребенок, – добавила Мэгги. – Дирека это, наверное, просто убило.

– Что и говорить, он горевал так, будто потерял собственное дитя.