Текст книги "Воитель (ЛП)"

Автор книги: Кристина Дуглас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Он издал раздражённый звук.

– Это говорит эйфория. Виктория Беллона не собирается так легко принимать смерть.

Но я была Тори, и я больше не хотела драться. Я провела всю свою жизнь в борьбе, и единственное, что я хотела, это обвиться вокруг прекрасного тела Михаила и послать всё к чертям. Я знала, что это был эффект иллюзии Уриэля, и пыталась бороться с ним. Вздохнув, я расправила плечи и сказала:

– Если мы сражаемся, то я сражаюсь на твоей стороне.

Он зарычал, и мне захотелось рассмеяться. Очевидно, Хэппивилл не смог так уж сильно повлиять на сварливого архангела.

– Если ты так сильно меня любишь, то для разнообразия послушалась бы.

– Это не любовь, это слепое повиновение, – парировала я. – Никакая ложная эйфория не работает так хорошо.

Собственно, часть тёплого, приятного ощущения исчезла. Он был всё так же неумолимо великолепен, я всё так же неумолимо привязана к нему, но я возвращала себе некоторую перспективу.

– Мы сражаемся вместе.

Они приближались, казалось, плывя прямо над землей, и куда бы они ни двигались, пейзаж становился мёртвым и почерневшим. Теперь я видела их призрачные лица. Я ожидала ярости и зла, но пустая печаль была ещё более пугающей.

– Что это такое? – в ужасе спросила я.

– Это то, что осталось от душ, брошенных в Темноту. Уриэль не верит в краткосрочное наказание, он любит, чтобы оно было вечным. Те, кто обречён на Темноту, живут вечно, высасывая жизнь из всего, что осмеливается приблизиться.

– Отлично, – пробормотала я, моё счастливое сияние исчезало по мере их приближения. – А как мы их убьём?

– Они уже мертвы.

– Тогда как мы их остановим?

С минуту он молчал.

– Не знаю. Убирайся к чёрту за спину, пока я пытаюсь что-нибудь придумать.

Я открыла рот, чтобы возразить, но, судя по всему, всё ещё ощущала воздействие этого предательски сладкого мира. Михаил схватил меня за руку и толкнул за спину, каким-то образом ухитрившись обхватить меня руками за талию и удержать там.

Интересная позиция. Быть прижатой к нему было, несомненно, чудесно, я могла впитывать его силу и мощь, обвиться вокруг его великолепного тела. С другой стороны, он держал меня в плену, что приводило меня в бешенство, его хватка была такой крепкой, что я едва могла пошевелиться и ничего не видела.

– Я – Архангел Михаил. Я властен над тьмой и злом. Оставьте нас в покое.

В ответ раздался тонкий, хриплый голос, ужасающий своей хрипотцой, будто его проталкивали через разорванные голосовые связки.

– Архангел Михаил, ты ни над чем не властен. Ты бросил нас в Темноту, ты обрёк нас на бесконечные мучения.

Мне хотелось заткнуть уши. Голос поднялся до крика на ветру, и я вцепилась в Михаила, задрожав и больше не пытаясь освободиться.

– Оставьте нас, – снова прогремел Михаил, почему-то не отрицая ужасного обвинения существа.

Он должен был сказать им, что это Уриэль бросил их сюда, обрёк на гибель.

– Мы не можем, – теперь казалось, что не один голос прочёсывает ветер, поднявшийся вокруг нас. Они были в неровном унисоне, звук был таким же ужасным, как скрежет битого стекла о камень. – Отдай её нам.

Я почувствовала, как Михаил вздрогнул от удивления.

– И чего же вы хотите от меня?

– Мы не можем прикоснуться к тебе. Оставь девушку и можешь возвращаться в Шеол.

Вот дерьмо. Михаилу предстояла битва, всё, что он делал, включая приезд за мной, служило этому окончательному требованию. У него не будет выбора.

– Всё в порядке, – сказала я в его сильную, непоколебимую спину. – Отпусти меня. Тебе не следовало покидать Падших.

– Заткнись.

"Вот тебе и безмерная благодарность за мою великую жертву", – подумала я. Я попыталась вырваться, но замерла, когда ветер поднял голоса, жуткий хор призрачных воплей.

– Отдай её нам, отдай её нам, – и голоса становились всё ближе, ближе, пока они не оказались почти рядом с нами.

Неспособность видеть сводила меня с ума, и я попыталась выглянуть из-за его широкой спины, но это было невозможно, даже когда новый голос раздался над остальными, более сильный, но с той же яростью, которая говорила мне, что он один из них.

– Довольно! – прогремел этот пустой голос, словно призрачная версия самого Михаила.

Хор мгновенно прекратился, и мне показалось, что я чувствую, как призраки отступают. Я начала бороться всерьёз, когда на меня набросили что-то вроде пухового одеяла, мягкого, но обволакивающего, закрывающего свет и жизнь. Я почувствовала, как замедлилось моё сердцебиение, дыхание затихло, и мне стало интересно, не умираю ли я. Неужели они выщелачивают из меня свет? Я не хотела отпускать жизнь, но мягкая, как пёрышко, темнота окутала меня, и последнее, что я услышала, был этот новый, жуткий голос:

– Здравствуй, Михаил.

* * *

АРХАНГЕЛ МИХАИЛ ЗАМЕР, ОТПУСТИВ РУКИ ТОРИ. Она была завернута в кокон его крыльев, в безопасности во временном стазисе. У Призраков не было причин бояться его пылающего меча, но они исчезли, оставив на своём месте только одного Призрака. Одного до ужаса знакомого.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он почти так же грубо, как и призрак.

– Меня здесь нет. Высшая Сила позаботилась об этом, – ровный голос вернулся, когда невозможный образ подплыл слишком близко. – Я в ловушке вечности, помнишь? И ты этому поспособствовал.

Ему было холодно, очень холодно.

– Это был честный бой.

– Действительно. Ты был Пылающим Мечом Правосудия, идущим по своему пути. Убив своего брата во имя слова Божьего.

– Ты согрешил…

– Я сомневался. Но, похоже, ты пошёл тем же путём. Хотя ты продержался гораздо дольше, следуя приказам Уриэля, какими бы жестокими они ни были. Этот могучий меч правосудия убил мир невинных людей.

По крайней мере, Тори ничего не слышала. Она не узнает, какие ужасные вещи он совершил. Пока он не скажет ей.

Он не защищался.

– Да, – сказал он. – Мои преступления были гораздо хуже твоих. Я никак не могу искупить свою вину.

Улыбка Призрака была ужасной.

– И я никак не могу прикоснуться к тебе. Единственным, кто мог причинить тебе боль, был Терон, и вы двое позаботились о нём. Я не могу приблизиться к тебе, пока не освобожусь из заточения.

– Где ты? Падшие ищут тебя. Они хотят, чтобы вёл их ты, а не я.

– Ревнуешь, Михаил? – раздался вкрадчивый голос.

Он заставил себя не реагировать. Ангел, стоящий за Призраком, всегда был хорош в искажении слов, в обаянии и манипуляции. Именно эти черты и приговорили его к вечным мукам.

– Я с радостью поручу их тебе.

– Ты бы столь же счастливо умер от моих рук?

– Если это спасёт женщину. Да.

Призрак покачал головой, его красивое лицо не было искажено болью, которую другие использовали как оружие.

– Я же сказал, что не могу причинить тебе вреда. Ты невосприимчив к опасностям Темноты. Непроницаем даже для сладостного обольщения этого мира.

Михаил вздрогнул от неожиданности.

– Ты ошибаешься. Эйфория погубила меня, как и любого другого.

Длинные волосы Призрака развевались вокруг него, когда он покачал головой.

– Это не так. Ты просто искал повод сказать то, что боялся сказать. Я наблюдал за тобой, Михаил. Ты так же одурманен, как и все твои братья, каждый из которых так давно влюбился в женщину.

Он не станет тратить время на отрицание.

– Тогда хорошо, что я уже пал. Чего ты хочешь от меня?

Призрак парил в воздухе, и Михаил чувствовал злобу, волнами исходившую от него одного. Это был его заклятый враг, восставший перед ним снова, преследовавший его все те годы, как бросил его в вечную пустоту.

– Я собираюсь показать тебе дорогу к утёсам, где завеса тонка.

Если бы возможно было всё ещё испытывать потрясение после появления существа, которого он меньше всего ожидал увидеть, то он его испытал.

– Почему?

На призрачном лице застыло холодное презрение.

– Потому что мы хотим одного и того же. Потому что Виктория Беллона должна участвовать в битве, чтобы вы победили, а время уходит. Ты пробыл здесь слишком долго, каждый день тут за десять в мире Шеола. Если ты не вернёшься вовремя и не победишь, тьма Уриэля накроет всё, и Падшие погибнут. После этого останется лишь вопрос времени, когда человечество будет стёрто с лица земли.

– Она умрёт.

– Мы все умрём, рано или поздно, – бессердечно сказал Призрак. – По крайней мере, она найдёт лучшую загробную жизнь, чем Тёмный Город или этот вечный ад. Расправь крылья, Михаил. Я не поведаю ей твои жалкие секреты.

– Ты можешь рассказать ей всё, что пожелаешь, – прорычал он в ответ, ярость вибрировала в нём. – Ты так и не ответил на мой вопрос. Где ты? Как Падшие могут освободить тебя?

Люцифер, первый из Падших, самый любимый, Несущий Свет, его непримиримый враг, смотрел на него.

– Сначала они должны освободить мой дух из Темноты.

– И как мы это сделаем?

Улыбка Люцифера была такой же яростной, как и в последний день, когда Михаил видел его, когда они сражались мечом к мечу и сам Михаил сбросил его с небес.

– Бог его знает, – он сделал пренебрежительный жест. – Сначала о главном. Отпусти богиню. Мы должны вытащить вас отсюда.

* * *

КОГДА Я ПРОСНУЛАСЬ, Я ВСЁ ЕЩЁ БЫЛА ПРИЖАТА К СПИНЕ МИХАИЛА и руками обнимала его узкую талию. Казалось, я впервые за всю свою жизнь приятно вздремнула, я чувствовала себя обновлённой и живой. Он больше не держал меня, не сдерживал в ловушке, и я знала, что должна отпустить, но не спешила. Это было слишком хорошо. И тут я вспомнила, что произошло перед тем, как наступила ночь.

Я оттолкнула его от себя.

– Какого хрена?

Я совсем забыла о Призраках. Осталась только одна душа, бестелесная, прекрасная, без выщелачивающей печали, которую несли в себе другие.

– Кто ты такой, чёрт возьми? – спросила я, не в настроении быть вежливой.

Пейзаж за его спиной был по-зимнему мёртвым, лишённым всяких красок, деревья чёрными скелетами вырисовывались на фоне серого неба. Эйфория исчезла, пропала, а мы стояли на ничейной земле между смертью и конфетами.

Призрак улыбнулся, и я ахнула. Это была тёплая, медленная, соблазнительная улыбка призрака, и эффект был… чарующий… тревожный.

– Не волнуйся, богиня. Я не причиню вреда ни тебе, ни твоей паре.

Я взглянула на каменное лицо Михаила.

– Это… – начал он.

– Предводитель мятежных Призраков, – мягко вмешался призрак, и, несмотря на свист ветра в его голосе, он странно потеплел. – Возьми за руку своего благородного возлюбленного, и я поведу вас к свободе.

Я взглянула на своего “благородного возлюбленного". Неужели в голосе Призрака сквозило насмешкой? Я крепко взяла Михаила за руку. Он даже не посмотрел на меня.

– Откуда мне знать, можно ли тебе доверять? – спросил он у Призрака.

Я не доверяла его улыбке больше, чем Михаил мог бы закинуть его подальше, что, учитывая призрачную форму Призрака, было бы не так уж далеко, но я инстинктивно понимала, что он не представлял для меня угрозы. Может, Михаил ему и не очень нравился, но он был на моей стороне.

– Спроси богиню, – сказал Призрак.

Михаилу ничего не оставалось, как посмотреть на меня. Магия иллюзии исчезла, и не было ни любви, ни открытости. Холодный, жёсткий ублюдок вернулся.

– Ему можно доверять, – сказала я, ничем не выдавая себя. Ни утрату, разрывавшую моё сердце, ни гнев на то, что мне дали подарок, а потом его отняли.

– Тогда пойдём, – сказал Призрак, протягивая прозрачную руку.

Ухватиться было не за что, и всё же я протянула руку, всё ещё другой рукой цепляясь за руку Михаила.

Мы последовали за ним навстречу ветру.

ГЛАВА 29

МЫ СТОЯЛИ НА ПРОДУВАЕМОЙ ВСЕМИ ВЕТРАМИ РАВНИНЕ, на высоком плато, где не росли деревья. Там проглядывал цвет, мутный и неопределённый, и я всё ещё цеплялась за что-то по ощущениям напоминавшее облака. Это была рука Призрака, столь же прекрасного, как и любой из Падших.

Михаил резко оттащил меня от Призрака, затем отпустил мою руку, оставив меня стоять в стороне.

– Ты можешь идти, – сказал он существу грубым голосом.

Насмешливая улыбка, предназначенная только для Михаила, задержалась на лице призрака.

– Ты собираешься рассказать им обо мне?

– Конечно, – отрезал он.

– А ей ты собираешься рассказать?

Тишина.

– Что рассказать? – потребовала я ответа.

Между ними происходило нечто такое, что не имело ко мне никакого отношения, и меня использовали как пешку. Я ненавидела, когда мною вертели как марионеткой.

– Рассказать ей что? – эхом отозвался Михаил, и в его голосе послышались опасные нотки.

Я не могла себе представить, какой вред он может причинить такому эфирному существу, но существо всё равно моргнуло.

– Я не желаю ей зла и боли, Михаил, – тихо сказал он. – Расскажи ей о себе, конечно.

– И ты думаешь, что это не причинит ей боли?

– Перестаньте говорить обо мне так, будто меня здесь нет! – рявкнула я.

– Я бы не… – насмешливое выражение исчезло с лица Призрака, сменившись тревогой. – Вы должны убраться отсюда. Он идёт.

– Кто? – спросила я, но Михаил уже тащил меня к мысу, возвышающемуся над обширной пустошью, и его хватка была болезненной.

– Так скоро уходишь?

Перед нами предстал молодой человек, преграждая путь, и Михаил рывком остановил меня, застыв на месте. Мужчина смотрел мимо нас на Призрака, и он не должен был представлять никакой угрозы, ни против мощного меча Михаила, ни против молний, которые, как я чувствовала, начинали формироваться глубоко внутри меня, но Михаил не двигался.

– Не оставляй нас, Несущий Свет, – продолжал мужчина мягким голосом. – Раз уж ты решил вмешаться, я уверен, что ты хочешь присутствовать на грандиозном финале.

Я непонимающе уставилась на мужчину. Он говорил, как Белох. Я расфокусировала взгляд и посмотрела сквозь него, он даже выглядел как Белох, а не как самый обычный молодой человек, который преградил нам путь.

Я взглянула на Призрака. Тот застыл, словно приклеенный к месту. Несущий Свет? Почему это звучит так знакомо?

– Ты был очень предприимчив, Михаил. Я должен был догадаться, что ты справишься. Но ты же не думаешь, что я отпущу тебя после всего этого? – ровный, насмешливый голос Белоха исходил из его юных губ. – Должен сказать, я удивлён, что тебе удалось превзойти Терона, но я вижу, что тебе это удалось. Иначе тебя бы здесь не было, и ты бы не вернул свой меч.

– Я не убивал Терона. Это сделала Тори.

Молодой человек повернулся и посмотрел на меня с большим интересом.

– Как необычно, – пробормотал он. – Кто бы мог подумать? У тебя больше сил, чем должно быть у реликвии древней цивилизации.

– То же самое можно сказать и о тебе, Уриэль, – ледяным тоном произнёс Михаил. – Что ты здесь делаешь? Ты никогда не обращал внимания на Темноту. Ты оставил её на усмотрение твоих стражей.

Улыбка молодого человека должна была быть очаровательной. У меня по спине побежали мурашки.

– О, с тех пор многое изменилось.

Уриэль? Воплощение зла, чудовище, Большое Зло? Только не этот симпатичный молодой человек!

– Ты говоришь, как Белох, – резко сказала я.

Он рассмеялся.

– Умный ребёнок. Я представляю собой сочетание много и принимаю много форм. Это только одна из них.

Я нахмурилась. Белох это и есть Уриэль? Я посмотрела на Михаила, ожидая увидеть шок на его лице, но классические черты были словно высечены из камня. Он знал. Он всегда знал.

– Полагаю, ты должен отпустить нас, – сказала я, не в настроении унижаться. – Мы прошли через все твои мерзкие миры, нашли место, откуда можно улететь. Почему ты не принимаешь поражение с достоинством?

Его улыбка была ангельской, и я с ужасом вспомнила, что он тоже архангел. Тот, который царствовал на небесах. На небесах, похожих на Тёмный Город, или на что-то ещё?

– Никто не победит меня, дитя моё. И здесь есть много других миров. У вас почти не осталось времени. Без талантов Михаила ты будешь скитаться годами. В конце концов, когда-то это были его охотничьи угодья.

Я замерла.

– Охотничьи угодья?

Уриэль улыбнулся.

– На протяжении тысячелетий Архангел Михаил был моей правой рукой, моей грубой силой. Он заботился о том, чтобы мои указы были исполнены, чтобы деревни были разрушены, чтобы богохульники и их семьи были уничтожены, чтобы неверующие страдали. Он приводил тех, кто принадлежал этому месту, и охотился на них, пока они бежали и прятались в иллюзиях. Он был жесток и эффективен, ангельский эквивалент массового убийцы. Как тебе это нравится? Никто другой не служил мне так хорошо, хотя я надеялся на Терона. И Метатрон подвёл меня самым печальным образом. Я очень недоволен.

– Едва ли он подвёл тебя, – неожиданно заговорил Михаил. – Он доставил тебе Тори.

– Тори? – эхом отозвался Уриэль с тёплым смехом. – Как очаровательно. Возможно ли, что каменное сердце Архангела Михаила, наконец, дало трещину?

– Нет.

– Ну что ж, возможно, это и к лучшему. Мне бы не хотелось думать, что ты испытал какие-то моменты истинного счастья, прежде чем исчезнешь, – сказал он. – Должен признаться, Метатрон оказался невосприимчив к моим уговорам. Мне пришлось обратиться за помощью в другое место.

Михаил снова взял меня за руку. Я попыталась вырваться, но его хватка была непробиваемой, и я знала, что сейчас он был самым близким моим союзником. Если мне и суждено выбраться отсюда, то только с ним.

– К кому? – спросил Михаил, свирепо глядя на Уриэля.

– С чего бы мне хотеть удовлетворить твоё любопытство? – тихо сказал Уриэль и повернулся ко мне. – А ты, Виктория Беллона, языческая богиня выродившейся цивилизации, выглядишь так, словно готова умереть вместе с мужчиной, которого любишь, несмотря на его прошлое. Похоже, тебе нужно знать ещё кое-что. Тайну, которую он скрывал от тебя.

– Уриэль, нет!

Впервые Михаил проявил эмоции, ярость, и что-то ещё, что я не смогла определить.

Но Уриэль не знал пощады.

– Мы не можем оставить её в неведении, Михаил. Вы были заперты в моём мире почти четыре недели, в то время как ваши последователи барахтались в своей жалкой попытке подготовиться к моим армиям. Завтра у неё день рождения. Она должна знать, не так ли? Ждать нам осталось всего один день. Она почти ничего не потеряет. Может быть, легче умереть, зная, что она пропустит только один день.

– Не слушай его, Тори, – сказал Михаил с ноткой отчаяния в голосе. – Всё это ложь.

"Не обращайте внимания на человека за занавесом"¹⁵, – тупо подумала я. Но этот человек дёргал за ниточки, вызывая во мне молнии.

– Что ты имеешь в виду? – мне удалось сохранить хладнокровие в голосе.

Жар в ладонях и руках покинул меня. Какими бы силами я ни обладала, я должна была знать, что они не помогут против этого создания.

– А то, что тебе предсказано умереть в бою в свой двадцать пятый день рождения. Только так Падшие смогут одолеть мои армии. Не то чтобы это был последний бой, это просто первый залп. Но если тебя там нет, если ты не умрёшь, то возможность Падших будет потеряна. Михаил всегда это знал. Вот почему он привёл тебя в Шеол, вот почему он согласился связаться с тобой. Взяв твоё тело и твою кровь, он внёс свою лепту в исполнение пророчества. Он согласился на этот брак только потому, что знал, что он будет недолгим.

Я уже стояла перед лицом неминуемой смерти от рук того, кто представлял собой милосердного Бога. Я не должна была испытывать такую мучительную боль, такое полное предательство.

– Нет, – сказала я.

– Скажи ей, Михаил.

Я посмотрела на него, хотя и не хотела.

– Скажи мне, Михаил.

Он был мрачен, отстранён.

– Ты умрёшь в свой день рождения, на песках Шеола. Никто не сможет это изменить.

– А если я этого не сделаю? Если я откажусь вернуться?

– Тогда все умрут.

– И это, – вмешался Уриэль, – именно то, что должно произойти. Потому что тебя там не будет. Ты умрёшь на один день раньше, а Михаил вернётся в Шеол на один день позже…

Поднялся ветер, хлестнул по вершине плато, и Уриэль, нахмурившись, замолчал.

– Этого не должно случиться. Ты не можешь….

Я знала, кто это сделал. Призрак освободился от того, что удерживало его на месте, и он двигался. Ветер двигался вместе с ним, трепал его длинные волосы вокруг красивого лица, хлестал свободную одежду по его телу.

– Бегите! – крикнул он, его надорванный голос эхом разнёсся по небу.

И он бросился на Уриэля. В Уриэля, исчезая за его кожей, выталкивая его тело изнутри. Уриэль закричал, посерел, захлопал и стал вырывать из себя части тела. В кротких карих глазах застыл ужас, а потом я уже ничего не видела, потому что Михаил побежал через плато, таща меня за собой. Таща меня на верную смерть.

Я больше не сопротивлялась. Он больно дёрнул меня в свои объятия, прыгнув через пропасть, и я закрыла глаза, гадая, действительно ли барьер над головой был тоньше в этом месте, или это был ещё один трюк Уриэля. Я осмелилась ещё раз посмотреть вниз, но увидела только одну фигуру, бьющуюся на земле, пока мы поднимались всё выше и выше.

Я знала, что было очень холодно, но не почувствовала этого. Я вообще ничего не чувствовала. Глупый мир сладостей и эйфории был иллюзией, и ничто из сказанного Михаилом не было правдой. Мы поднимались всё выше и выше, его тёплое тело прижималось к моему, а воздух становился всё реже. Мы приблизились к свету и исчезли.

ГЛАВА 30

МИХАИЛ ЛЕГКО ПРИЗЕМЛИЛСЯ НА КАМЕНИСТЫЙ ПЛЯЖ за пределами главного комплекса, крепко держа Тори в своих руках. Было уже далеко за полдень, свет угасал, и ему потребовалось время, чтобы напомнить себе, что в этом месте нет Призраков, которые могли бы подвергнуть их опасности. И что Призраки никогда не представляли для него никакой опасности, за исключением, возможно, последнего, того, кто спас их жизни. Он должен был отпустить её, опустить на песок, даже если бы хотел держаться за неё вечно.

Она вырвалась, отталкивая его, и он подумал, что её сейчас вырвет. Она была бледна, выглядела так, словно её вот-вот стошнит, но она держала себя в руках, и взгляд, который она бросила на него, был полон такого холодного презрения, что он должен был почувствовать облегчение. Всё, что было между ними, исчезло. Она умрёт, ненавидя его. Она без колебаний покинет его или жестокий мир, в который он её привёл. Он ничего не потеряет.

Кто-то, должно быть, видел, как они прибыли, потому что Падшие высыпали из здания и, пробежав через лужайку, окружили их. Он увидел, как Тори протискивается сквозь толпу, игнорируя всех, и не стал останавливать её.

Он ничего не мог сделать за те двадцать четыре часа, что ей оставалось жить. Если он скажет, что любит её, будет только хуже. Конечно, он уже сделал это, когда думал, что эйфория оправдает это. Но она считала, что это ложь, вызванная наркотиками.

Но это не означало, что он сдастся без боя. У неё были силы, о которых никто и не подозревал. И он мог присматривать за ней. Найти других, заслуживающих доверия, таких как Асбел, которые смогут приглядывать за ней в предстоящей битве. Он просто не собирался позволять ей умереть.

* * *

Я СЛЕПО ШАГАЛА СКВОЗЬ ТОЛПУ, РЕШИВ УЙТИ ОТ ВОПРОСОВ и любопытных глаз. Пусть архангел разбирается с этим. Я понятия не имела, куда иду. Знала только одно: мне нужно побыть одной, подумать, подготовиться.

Я умру. Думаю, в глубине души я всегда это знала. Не “когда-нибудь”, а то, что моя смерть была неизбежной, предопределённой, что объясняло, почему я была такой бесстрашной, независимо от того, с какими опасностями я сталкивалась или насколько малы были шансы. Моя смерть была высечена в камне, и ничто из того, что я сделала, не сможет повлиять на этот факт. И Михаил всегда это знал.

Внутри меня всё оцепенело. Слёзы не помогут, гнев против жестокости равнодушной судьбы бесполезен. Я могла бы презирать предательство Михаила, но это ни к чему не приведёт. Я просто должна была терпеть.

Я прошла мимо ещё нескольких человек, спешащих к пляжу, но я держала голову опущенной, и никто не остановил меня, когда я прошла через главное здание в пристройку, в которой располагались тренажёрный зал и моя спальня. И монашеская келья Михаила.

На мгновение я задумалась, не могу ли я отомстить его комнате, но затем отбросила эту идею. Скорее всего, он даже не ляжет спать сегодня вечером, не тогда, когда грядет битва. Он будет тренироваться всю ночь.

Непроизвольно всплыло воспоминание о том, как он поливал своё тело водой, как она стекала по линиям мышц и сухожилий на его худой коже, и мне стало жарче. И я стала злее.

Всё это время он знал, что я умру, и не сказал мне об этом. Неудивительно, что он согласился жениться на мне. Один месяц, и он будет свободен, вряд ли это было обременительной задачей. И даже с последним свиданием он всё ещё не хотел спать со мной, ублюдок! Я могла только представить, какие слабые оправдания он придумал. Ни одно из них не было приемлемо.

Моя комната была такой же, какой я её оставила. Я открыла французские двери и глубоко вдохнула морской воздух. Когда мы только прилетели, я была слишком расстроена, чтобы заметить это, но теперь я чувствовала, как спокойное благословение обрушивается на меня так же уверенно, как если бы я плыла в ледяном прибое. Я знала, что море исцеляет Падших, но оно не исцелит меня. Возможно, я могла бы сказать Рейчел или даже Марте, что хочу быть похороненной в море. Были места и похуже, где можно провести вечность.

Я вышла на пляж, скинула обувь и зарылась пальцами ног в песок. Я пошла по пляжу, пока не перестала видеть дом или кого-либо из Падших, сгрудившихся вокруг Михаила. Там был высокий мыс, и я решила взобраться на него, бесстрашно карабкаясь по отвесной стене. В конце концов, даже если я сорвусь и разобьюсь, это будет не фатально. У меня всё ещё было двадцать четыре часа жизни.

Мне потребовалось около часа, прежде чем я рухнула на выступ скалы, который выходил на океан. Я могла видеть на мили и мили, ни единого падшего ангела в поле зрения, и я почувствовала странное чувство покоя, охватившее меня.

Обратив свой взгляд на дом, я заметила, что Падшие расчистили пляж, вероятно, готовясь к завтрашней битве. Видимо, я должна сделать то же самое. Даже если исход был предсказан заранее, я могла бы что-то изменить.

Я сделаю то, что должна. Убью, если придётся; умру, когда понадобится. Это было не в моей власти.

Я услышала шум крыльев в воздухе и почувствовала, как в моём сердце вспыхнула надежда. Я собиралась поджарить его, вонзиться в него ногтями и разорвать в клочья. Я собиралась столкнуть его с этой скалы, если он осмелится сесть рядом со мной, я была готова…

Появился Азазель, неся Рейчел так же легко, как Михаил нёс меня, и я изо всех сил постаралась не обращать внимания на жгучее разочарование. Конечно же, Михаил не пришёл за мной. Я для него ничто. Он сделал то, что должен был сделать, принёс меня сюда умирать. Его работа была выполнена.

– Можно мне остаться? – спросила Рейчел, освобождаясь от хватки Азазеля.

Я посмотрела на неё, размышляя. Было ясно, что она тоже знала о моей смерти, но ничего не сказала. Она также была самым близким другом, который у меня был.

– Ладно, – неохотно согласилась я.

Не говоря ни слова, Азазель взмыл вверх, и я мгновение ошеломлённо наблюдала за его грацией и красотой. Умрёт ли кто-нибудь из Падших завтра? О, Боже, неужели Михаил умрёт?

Я подавила страх и посмотрела на Рейчел. Её рыжие волосы были завязаны на затылке, и она была одета в белую тренировочную одежду, которая была униформой по умолчанию для армии Падших. Однако на мне всё ещё были капри цвета морской волны из дома на ранчо. Абсурд.

– Полагаю, то ты здесь не для того, чтобы сказать, что есть способ избежать смерти, – язвительно сказала я.

Рейчел покачала головой.

– Я хотела бы этого. Мы с Мартой и Элли рассматривали все возможные способы, но, похоже, нет никакого шанса изменить это.

– Да будет так, – я уставилась на море. – Тогда почему ты здесь? Если ты собираешься попросить меня простить Михаила, то зря тратишь время.

– Простить его за что? За то, что не сказал тебе, что ты умрёшь? Вряд ли это преступление. Что бы ты сделала, если бы знала? Как бы это помогло делу?

Она была практичной, а я была не в настроении для этого.

– Я бы убралась отсюда к чёртовой матери, – сказала я с каменным лицом.

– Ничего хорошего из этого не вышло бы. Ты умрёшь на нашем пляже. Ты не можешь убежать от этого. Если бы ты могла, я бы тебе помогла.

– У меня не было намерения убегать от этого, – к этому времени я была совершенно угрюма и погрязла в этом. – Но, по крайней мере, у меня был бы шанс испытать жизнь. Я хотела… я хотела всего. Я хотела страсти и грандиозных приключений. Я хотела секса, преданности и любви… – мой голос имел раздражающую тенденцию срываться на этом. – А вместо этого я получаю Его Подлую Святость, засранца Архангела Михаила.

– Действительно, – сказала Рейчел. – Твои молитвы были услышаны.

Я резко обернулась и посмотрела на неё.

– Ты шутишь.

Она покачала головой.

– Подумай об этом. Подумай о Михаиле. Подумай о том, что ты знаешь, что есть правда.

Я оттолкнула это знание, всё ещё слишком злая.

– Он был всего лишь занозой в заднице.

– Михаил создан для тебя. По крайней мере, он не пытался убить тебя, как Азазель, когда пришёл за мной. Считай, тебе повезло.

Это меня шокировало.

– Он пытался убить тебя?

– Вместо того чтобы подчиниться пророчеству о том, что мы должны пожениться.

– Не слишком ли это радикально? – сказала я саркастически.

– Ты видела Азазеля. Как ты думаешь?

Я представила себе спокойного, красивого мужчину, который редко покидал Рейчел.

– Полагаю, он передумал.

От её кроткой, загадочной улыбки у меня скрутило живот. Я хотела иметь такую улыбку, когда думала о Михаиле.

– Да, – сказала она и на мгновение, казалось, погрузилась в задумчивость. Затем она снова посмотрела на меня. – Если покушение на убийство не помешало нашей любви, то ты не должна позволять этому мешать тебе и Михаилу. У тебя мало времени, чтобы быть счастливой, Тори.

Я посмотрела на неё.

– Спасибо, что напомнила. Ладно, я прощаю его. Он просто был добр. А теперь уходи и оставь меня в покое.

Я огляделась в поисках Азазеля, но на этот раз его нигде не было видно.

– Я сказала ему, чтобы он дал нам немного времени, – сказала она, правильно прочитав мой взгляд. – Сомневаюсь, что ты хочешь умереть в ярости.

– Знаешь, это должно произойти в разгар ожесточённой битвы. Полагаю, гнев полезен в таких ситуациях.

Она рассмеялась.

– Ты почувствуешь себя лучше, если будешь сражаться бок о бок с ним.

– Михаил – мужчина, который сражается сам по себе. Он может быть гением в военной тактике и неудержим, когда дело доходит до рукопашного боя, но он плохо взаимодействует с другими.

– Думаю, он, вероятно, очень хорошо взаимодействует с тобой.

Я покраснела. Я чувствовала, как горит моя кожа, и моя кожа была такой светлой, что на ней всё было видно.

– По общему признанию, секс был хорошим, – признала я.

Она подняла бровь.

– Только хорошим?

Мне стало жарче.

– Хорошо, отличным. Удивительным. Изумительным. Неземным. Довольна?

– Мы говорим о твоём удовлетворении, а не о моём.