Текст книги "Разиэль (ЛП)"
Автор книги: Кристина Дуглас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
Ей нужно было набраться сил – она не смогла убежать далеко, а после трёх лестничных пролётов она уже запыхалась. Она была избалованной городской девушкой, не привыкшей двигаться.
У неё было красивое тело. Её грудь была полной, соблазнительной, а бёдра выступали на фоне чётко очерчённой талии. По нынешним меркам в ней было фунтов десять-пятнадцать лишнего веса. По вкусам Ренессанса, она считалась тощей.
Ренессанс был одним из моих любимых периодов. Я получал огромное удовольствие от искусства, музыки, творчества, которое, казалось, захлестывало всех.
И женщин. Полных, пышных и красивых. Я перепробовал их очень много, прежде чем совершил ошибку, влюбившись в одну из них, только чтобы потерять её. У меня не было бы выбора, кроме как наблюдать за взрослением моей возлюбленной Рафаэлы; тогда, по глупости, я приветствовал этот шанс. Но она убежала от меня, уверенная, что я не захочу её, когда она будет выглядеть на десятки лет старше меня. Она умерла раньше, чем я нашёл её снова.
Слишком много женщин, слишком много потерь, каждая капля боли – благо для моего врага, Уриэля. Я не стану проходить через это снова.
Если Элли Уотсон собирается остаться, а сейчас я не мог придумать иного выхода, ей придётся научиться подниматься по лестнице. Шеол не был создан для гостей, и сейчас она была под моей ответственностью. Я не мог позволить себе баловать её.
Солёный бриз с океана взъерошил мне волосы, и я вспомнил, что люди более чувствительны к холоду. Я натянул на неё простыню, возможно, это хорошая идея.
А потом я лёг рядом с ней. Это была большая кровать, и она не собиралась ворочаться во сне, перелезая на мою сторону. Она будет лежать совершенно неподвижно, пока действие Благодати не пройдёт. Пока мои сны не приведут меня к ней, я буду в безопасности.
И даже если бы они это сделали, я бы проснулся задолго до того, как она смогла бы что-то сделать.
Я надеялся, что Благодать будет действовать все двадцать четыре часа – мне нужно было как можно больше времени, чтобы разобраться с ситуацией. Не то, чтобы она считала этот особый коматозный сон Благодатью, но это был всеобъемлющий термин для любых экстраординарных вещей, на которые мы были способны. Благодать глубокого сна была одной из наименее вредных. Благодать для затуманивания разума людей может иметь гораздо более долгосрочные последствия
Я вытянулся, закрыв глаза. Она должна пахнуть цветочным мылом, которым женщины пользуются в банях. Она должна пахнуть, как все остальные женщины, но она не пахла. Под цветами скрывался её собственный сладкий, эротический аромат – что-то, что делало её немного другой. Что-то, что не давало мне уснуть, пока мой измученный разум вызывал различные сексуальные возможности.
Я взглянул на её коматозную фигуру. Во сне она выглядела моложе и красивее. Слаще, тогда как я прекрасно знал, что она вовсе не такая. Она была бомбой замедленного действия, одна сплошная неприятность, и всё же каким-то образом я умудрился связаться с ней.
Я приподнялся на локте и поглядел на неё. Я мог забрать свой вздох у неё, ослабит ли это эту хватку, которую видимо она имела на мне?
Я накрыл её губы своими, не касаясь, и втянул её мягкое дыхание в свои лёгкие. А потом я преодолел небольшое расстояние и прижался открытым ртом к её губам, охваченный внезапным желанием попробовать её на вкус.
Я откинулся на кровать, проклиная собственную глупость. Я чувствовал себя внутри неё, чувствовал своё дыхание в её теле, неизбежную связь. Пытаясь забрать его у неё, я просто привлёк её в своё тело, завершая круг. Я чувствовал её дыхание внутри себя, сворачивающееся в моих лёгких, распространяющееся по крови, которая текла через меня.
Я прикрыл глаза рукой. Сейчас Уриэль, должно быть, смеётся. Как будто всё и так было недостаточно плохо, я просто сделал ещё хуже.
Я не мог сейчас думать. Завтра я поговорю с другими. Не все были такими холодными и практичными, как Азазель. Михаил, Самаэль, Тамлел будут смотреть на вещи более гибко. Подскажут куда её отправить, где она будет в безопасности, и мне не придётся о ней думать. Рано или поздно новое дыхание заменит её в моём теле, и связь будет разорвана. Не так ли?
Я тихо застонал, хотя, если бы я даже закричал, она бы всё также спала.
Это будет чертовски длинная ночь.
Глава 9
АЗАЗЕЛЬ СИДЕЛ В БОЛЬШОМ ЗАЛЕ, один в темноте. Никто из Падших не знал, какую ношу он несёт. Он чувствовал их всех – их потребности, их боль, их сомнения. Их секреты.
Хорошо, что они не знали этого. Некоторые из них, в частности Разиэль, не упустят возможности найти способ защитить или контролировать свои мысли, и это поставит его в невыгодное положение, которое Падшие не могли себе позволить. Это было всего-навсего тем, что он должен был вынести, физическую боль, которую он нёс без каких-либо внешних признаков.
Только Сара знала. Сара, Источник его Альфы, спокойный голос мудрости, единственная, с кем он не мог просто расстаться. Единственная.
Века, тысячелетия с тех пор, как они пали, растворились в тумане времени. Число его жён тоже померкло, но он помнил каждое лицо, каждое имя, независимо от того, как мало времени она провела в его бесконечной жизни. Ксанта, со смеющимися глазами и волосами до щиколоток, умерла, когда ей было сорок три. Арабелла, которая дожила до девяноста семи лет. Рэйчел, которая умерла через два дня после того, как они сблизились.
Он любил их всех, но больше всего любил свою Сару, своё сердце, свою возлюбленную. Она ждала его, спокойная и беспрекословная, зная, что ему нужно. Она всегда так делала.
Из всех вещей, в которых он нуждался, она была нужна ему больше всего.
Она не позволит ему избавиться от женщины Разиэля, даже если это будет самым мудрым решением. Девушка хотела уйти, и ему следовало проследить, чтобы она так и сделала. Нефилимы избавились бы от того, что от неё осталось бы, если бы она вышла за границы Шеола. По крайней мере, он так думал. Они охотились на Падших и их жён, а она не была ни тем, ни другим. Он не доверял ей, не доверял её неожиданному появлению в месте, которое не допускало посторонних.
Он откинулся на спинку резного кресла, пытаясь расслышать далёкий голос, который так редко раздавался. Голос, запертый глубоко в земле, заключенный в тюрьму на вечность, так, во всяком случае, гласила история. Азазель предпочел бы не верить этой истории, не после того как услышал голос первого Падшего, отвечающего на самые невероятные вопросы.
Люцифер, Несущий свет, самый любимый из ангелов, всё ещё был жив, всё ещё в ловушке. Он мог возглавить силы рая и ада, он был единственным, у кого был шанс выстоять против мстительного, всемогущего Уриэля и злобных существ, которые служили ему. Но пока тюрьма Люцифера была скрыта, пока его тщательно охраняли солдаты Уриэля, шанса спасти его не было.
А без Люцифера, который повёл бы их, Падшие были пойманы в ловушку бесконечной боли. Обречённые смотреть, как их любимые жены стареют и умирают, не познавая радости детей, жить с постоянной угрозой Нефилимов на их границах, готовых захватить их мирное поселение. Ждать, зная, что Уриэль обрушит на них свой гнев при любой провокации.
Азазель в изнеможении оторвался от древних свитков и рукописей. Там были намёки, возможно, даже ответы, но он ещё пока не нашёл их.
Он изучал их, пока его зрение не затуманивалось, и на следующий день изнурительный процесс начнётся снова.
Сегодня ответов не будет. Он встал, сделав знак приглушить свет, и направился к огромному пространству комнат, которые всегда принадлежали ему.
Сара сидела на кровати и читала. Её серебристые волосы были заплетены в толстую косу, перекинутую через плечо, очки сидели на кончике идеального носа. Её кремовая кожа была гладкой и нежной, и он стоял и смотрел на неё, наполненный той же любовью и желанием, что и всегда.
Уриэль никогда не испытывал такого искушения, как другие, согрешившие один за другим. Уриэль не любил никого, кроме своего Бога, которого считал непогрешимым, за исключением одной глупой ошибки – создания человека.
Уриэль презирал людей. У него не было жалости к их слабостям, не было любви к музыке их жизней, красоте их голосов, сладости любви, которую они могли дать. Он знал о них только ненависть и отчаяние и обращался с ними соответственно.
Сара посмотрела на него поверх ярких очков для чтения и отложила книгу.
– Выглядишь уставшим.
Он начал раздеваться.
– Так и есть. Грядут неприятности, и я не знаю, что с этим делать. Мы не можем сражаться с Уриэлем, мы не готовы.
– Мы не узнаем, пока это не случится, – сказала она своим успокаивающим голосом. – Уриэль веками искал повод. Если девушка – катализатор, пусть будет так.
Азазель повёл плечами, ослабляя напряжение.
– Разиэль не хочет её, и ей здесь не место. Я мог бы избавиться от неё, пока он не видит; отвести туда, куда велел отвести её Уриэль. Проблема будет решена, и мы сможем выждать, пока не будем лучше подготовлены…
Сара сняла очки с носа и положила их рядом с кроватью.
– Ты ошибаешься, любимый.
– Ты часто мне это говоришь, – сказал он. – Думаешь, мне не следует от неё избавляться? Я имею право отослать её обратно.
– Конечно, имеешь. У тебя очень много прав, которые ты не должен использовать. Разиэль лжёт сам себе. Он хочет её. Вот что его пугает.
– Думаешь, Разиэль боится? Осмелишься сказать ему это.
– Конечно, я скажу ему, и ты это знаешь. Он не будет злиться на меня, как на тебя. Альфе можно бросить вызов. Источник является именно тем, что он есть, источником мудрости, знания и пропитания. Если я скажу, что он желает её, он поверит. Но думаю, будет лучше, если он сам придёт к такому выводу.
– Он не хочет снова связываться парными узами, – возразил Азазель. – Потеря Рафаэлы была для него слишком тяжелой. Одна потеря – это слишком много.
– Тебе будет тяжело потерять меня, любовь моя, но ты снова найдёшь пару и скоро.
– Нет.
Он не мог смириться с мыслью о времени, когда Сары не будет рядом. Сара с роскошным, соблазнительным ртом, прекрасным, гибким телом, кремовой кожей. Женщины в Шеоле проживали долгую жизнь, но по сравнению с бесконечными жизнями Падших они были лишь мгновением ока. Он потеряет её, и эта мысль была мучительной.
Она одарила его своей широкой милой улыбкой.
– Пойдём в постель, дорогой. У нас ещё много времени, чтобы не думать об этом сейчас.
Он скользнул к ней на кровать, притянул к себе и просунул одну ногу между её ног. Длинными пальцами погладил её лицо, шею, изящную ключицу.
– Что на тебе надето? – прошептал он ей на ухо.
Она рассмеялась низким, сексуальным смехом.
– Ночная рубашка, конечно.
– Сними её, – он был голый и хотел, чтобы она тоже была обнажена.
Она села и в угоду ему сняла сорочку через голову и бросила на пол. Она заберёт её утром, до прихода горничной. Ей не нравилось, когда кто-то прислуживал ей, но в этом вопросе он её переубедил. На ней и так лежало много требований, она обеспечивала несвязанных кровью, поддерживающей их силы.
Она снова легла, с улыбкой в глазах, и обняла его. Она уткнулась лицом ему в плечо, и он почувствовал, как её зубы слегка покусывают его кожу.
Он поцеловал её, крепко и глубоко, и она потянулась к нему, её руки беспокойно задвигались.
– Быстрее, – прошептала она.
– Никаких прелюдий? – поддразнил он.
– Я думала о тебе последние два часа. Хватит прелюдий.
Он засмеялся, подминая её под себя и входя в неё. Её спина выгнулась, и он почувствовал, как первая дрожь оргазма прошла через него. Она знала, как сдержаться, чтобы не дать ему потерять контроль. Их ритмы были идеально подобраны, элегантный танец, который достиг кульминации в шоке удовольствия.
Это было немного по-другому. Он чувствовал её нетерпение, хотя обычно они тратили столько времени, сколько хотели.
– К чему такая спешка, дорогая? – прошептал он.
Она ответила не сразу, и он увидел тень старой боли в её прекрасных глазах.
– Боюсь, у нас мало времени, – сказала она, наконец, так тихо, что он едва расслышал.
– Нет, – сказал он. – Перестань так думать.
Её улыбка была слабой, прекрасной, это была одна из самых эротичных её черт.
– Сейчас, – прошептала она.
Он не колебался. Его клыки скользнули вниз и погрузились в её шею, находя сладкое место, которое он так хорошо знал. Кровь была густой, насыщенной во рту, и он почувствовал, как спазмы начинают брать верх, почувствовал её беспомощный ответ, когда его крылья развернулись. Он перекатился на бок, забирая её с собой, его зубы ни на миг не покинули мягко пульсирующую вену, пока его член был глубоко внутри неё, когда его крылья сомкнулись вокруг них, соединяя их вместе, и когда он отдал себя единственному виду смерти, которую он когда-либо знал.
Глава 10
Я ОТКРЫЛА ГЛАЗА И ЗАСТОНАЛА. Я лежала боком на большой измятой кровати, всё ещё полностью одетая и одна.
У меня была очень раздражающая привычка просыпаться мгновенно, бодро, без потребности в кофе или мертвой тишине, чтобы подготовиться ко дню. Мне просто повезло, что я пережила годы учёбы в колледже – несколько соседок по комнате были готовы забить меня до смерти из-за моей склонности болтать по утрам.
Сегодня мне пригодилась бы небольшая неясность.
Я проснулась в кровати этого мужчины, хотя и не совсем понимала, как туда попала. Последнее, что я помнила, это как заснула в гостиной, и вот я растянулась на его простынях, чувствуя себя физически уютно и психически взволновано. Я не привыкла, чтобы мужчины несли меня в постель, а потом ничего с этим не делали. Вообще-то, я не привыкла к тому, чтобы мужчины носили меня в постель.
Только он ведь не мужчина, правда? Он был каким-то чудовищем, или мифическим зверем, или причудливой смесью того и другого, но он определённо не был человеком. И я твёрдо верила, что межвидовые свидания никогда не были хорошей идеей.
Я проверила шею, просто чтобы убедиться, но не было никаких таинственных колотых ран, и никакого головокружения от потери крови, я чувствовала себя положительно энергичной, сверх моей обычной утренней прыгучести. Случилось немыслимое, худшее, что только можно вообразить. Это не был сюрреалистический кошмар. Я была мертва и жила с кучей вампиров, которые, казалось, появились из ветхозаветных апокрифов. Неудивительно, что я чувствовала себя дезориентированной. Чего я не могла понять, так это почему я была весела.
Что хорошего в тотальной катастрофе – по крайней мере, был один только путь – наверх. Может быть, всё было просто.
Или, может быть, это как-то связано с мужчиной, – чёрт, я не могла перестать думать о нём именно так, – который привёл меня сюда. Не то чтобы он был слишком рад обременить себя моим нежеланным присутствием. Чёрт побери, это он виноват, что я оказалась на этом перекрёстке между Вальгаллой и территорией Энн Райс2.
Хорошо, что Разиэля, похоже, не интересовали мои далеко не неотразимые чары и ни сексуальные, ни социальные, ни какие-либо другие. Насколько я знала, люди Разиэля были импотентами. В конце концов, никто не мог произвести потомство.
Это казалось маловероятным. Несмотря на разницу в возрасте, между Азазелем и его женой явно чувствовалась страсть. Возможно, Разиэля просто не интересовали женщины. Или, что более вероятно, он не заинтересован во мне – вряд ли он был бы первым, кто не оценил мою особую разновидность харизмы.
Я уснула на полу в гостиной, и он был достаточно любезен, чтобы унести меня в постель, хотя до сих пор доброта не была главной частью его личности. Слава Богу, он оставил меня сексуально и гематологически нетронутой. Какие ещё доказательства его равнодушия мне нужны?
У меня были дела поважнее. Мне нужна была ванная, мне нужен был душ. Прошлой ночью я не переставала думать о мёртвых или нежити, имеющих реальные телесные функции. Всё, что я знала, это то, что у меня определенно эти функции остались.
Я скатилась с огромной кровати и босиком приземлилась на прохладный мраморный пол. В комнате было темно, шторы задёрнуты от яркого солнечного света. Сбоку была дверь, и я направилась к ней. Эврика! Ванная комната с огромной ванной, душем для великанов, толстыми полотенцами и даже туалетом. Если в загробной жизни есть такая ванная, то она не может быть столь ужасной.
Я последовала за ароматом кофе в маленькую кухню, готовясь к встрече с Разиэлем, но там никого не было. В белом графине стоял кофе, и я наполнила одну из кружек, со свежим любопытством оглядываясь вокруг. Всё уже не казалось таким странным, как вчера – удивительно, что хороший сон может сотворить с человеком.
Я подошла к ряду окон в гостиной, выходящих на океан. Было туманно, прохладно, в воздухе стоял густой, солёный запах. Куда делся Разиэль?
И неужели он действительно ожидал, что я останусь здесь, как хорошая девочка, ожидая возвращения хозяина?
Ещё чего.
Я нашла какие-то белые туфли, похожие на пару изящных кроксов, надела их и направилась к двери. Я остановилась, поглядев вниз на бесконечные лестничные пролёты, и издала душераздирающий стон.
Спуститься вниз будет легче, чем подняться наверх, но если я всё-таки спущусь по этим сорока миллионам предательских лестничных пролётов, рано или поздно мне придётся вернуться наверх. Почему в загробной жизни нет лифтов? Может, большинство людей просто летали.
Нет, только мужчины.
– Сексистские ублюдки, – фыркнула я.
Может быть, мне удастся полетать с кем-нибудь из более дружелюбных.
Лестница была бесконечной, безлюдной, пока я спускалась. И лишь добравшись до третьего этажа, я начала натыкаться на них… кем бы они ни были. Падшие ангелы, вампиры, пожиратели крови, переносчики ада. Злодеи из комиксов.
Никто из них не выглядел особенно счастливым, увидев меня. Значит, моё присутствие возмущало не только Разиэля. Я одарила каждого из них своей самой весёлой улыбкой и дружеским приветствием, и по большей части была встречена холодным безразличием. Отлично. Здесь нет приветственного фургона.
Не было видно и Стэпфордских жён, которые теперь казались чертовски нормальными и дружелюбными. Неужели они держали в некого рода гареме, пока мужчины занимались своими столь важными делами? Окажусь ли я там?
Конечно, нет. Гаремы были для жён и наложниц, а не для неудобных женщин, которых никто не хотел.
Наконец, я добралась до конца бесконечной лестницы и оказалась в огромном коридоре. Он был открыт с одной стороны и вёл к бурлящему морю, которое взывало ко мне, и я направился к нему, и что-то похожее на радость поднялось в моём сердце как раз в тот миг, когда меня остановил последний человек, которого я хотела видеть.
Не Разиэль, у которого были свои сомнительные чары. А Азазель «Ворчун», лидер этой счастливой группы. И он смотрел на меня так, словно я несла все десять казней египетских.
– Что ты здесь делаешь? – потребовал ответа он.
– Ищу Разиэля, – соврала я.
Я не хотела его видеть так же, как и он не хотел подходить ко мне, но я не смогла придумать другого оправдания. Океан звал меня, и я попыталась проскользнуть мимо него.
– Думаю, он может быть у воды…
Он заблокировал мне проход.
– Его там нет. Возвращайся в свои комнаты и жди его.
Азазель мне не нравился.
– Я не одна из послушных жён и, конечно, не собираюсь прятаться, как кто-то в гареме. Я иду к воде, и я советую тебе не пытаться остановить меня.
В ту же секунду как вызов сорвался с моего языка, я пожалела об этом. Я и забыла, что имею дело не с нью-йоркскими метросексуалами. Азазель замер, и я лениво подумала, способны ли эти падшие ангелы ударить стерву. Если так, то я по уши в дерьме.
– Элли! – Сара внезапно подошла ко мне сзади и взяла меня под руку. – Так приятно видеть тебя сегодня утром. Разве ты не рад видеть Элли, любовь моя?
Азазель нахмурился.
– Нет.
– Не обращай на него внимания, дорогая, – мягко сказала Сара, уводя меня от него. – У него много забот, и по утрам он обычно бывает в плохом настроении. И днём тоже, – добавила она с сожалением.
– А бывает, что он не сердится? – спросила я с обычным отсутствием такта.
– Не часто, – ответила Сара. – У него слишком много обязанностей. А теперь позволь мне найти кого-нибудь, кто знает, куда ушёл Разиэль. Он, наверное, в пещерах… большую часть своего времени проводит там.
– Я признаю, что у него есть наклонности летучей мыши. Чёрная одежда.
– Крылья, – весело добавила Сара и увидела выражение моего лица. – О, ты ещё не видела его крыльев? Они весьма… удивительны. Тёмно-синие, переливчатые. Они тебе понравятся.
– Сомневаюсь.
Сара улыбнулась.
– Давай найдём какую-то помощь. Мне туда нельзя, иначе я бы тебя отвела. Кроме того, со мной тебе придётся идти пешком, а это займёт несколько дней. Пойдём со мной, – она благословенно повела меня к открытой двери, к морю.
Я остановилась на мгновение, ослеплённая солнечным светом, и позволила прохладному солёному бризу омыть меня, как благословению – как ласке любовника. Я открыла глаза и увидела, что Сара наблюдает за мной с едва заметной улыбкой.
– Ты вписываешься сюда, – сказала она.
– Я и не подозревала, как сильно люблю океан.
– Дело не только в этом, – но прежде чем я успела спросить, что она имеет в виду, она направилась к двум мужчинам, которые стояли в ярком солнечном свете, наблюдая за нашим приближением.
– До сих пор не могу понять, почему они не превращаются в груды пепла, – пробормотала я. – Я думала, вампиры не переносят солнца.
Сара рассмеялась.
– Вампиры – это миф.
– А падшие ангелы, которые пьют кровь, являются частью реалити-шоу?
– Насколько я слышала, реалити-шоу тоже миф. Я бы посоветовала тебе воздержаться от суждений. Тамлел, Самаэль, – поприветствовала она их, и они поклонились.
Разиэль был дико великолепен, что у меня подгибались колени, а суровая красота Азазеля впечатляла. Эти двое тоже были чертовски хорошенькими, и на мгновение я задумалась, можно ли быть геем в загробной жизни.
Один из них был постарше, с тёмно-каштановыми волосами, завязанными на затылке и тёплыми глазами. Младший был светловолосым херувимом, и, вероятно, мне показалось, что он выглядел немного угрюмым. Они тепло приветствовали Сару, но было ясно, что они не уверены во мне.
– Это Аллегра, – сказала Сара. – Но вы и так это знаете. Элли, это Тамлел, обычно считается, что он отвечает за писцов. А молодой Самаэль.
Он смотрел на меня с угрюмым выражением лица, а я всегда терпеть не могла угрюмых подростков. Хотя этот конкретный подросток, вероятно, прожил уже тысячи лет.
– А за что отвечаешь ты?
На мгновение воцарилось молчание, а затем Сара заговорила:
– На самом деле он один из ангелов смерти. Но поскольку Падшие имеют вечную жизнь, у него не особо много работы с тех пор, как он пал. Наша единственная связь с людьми – это привести их в их последний дом.
– Один из ангелов смерти? – эхом отозвалась я. – Как Разиэль?
– Разиэль не ангел смерти.
– Ты мог бы одурачить меня, – проворчала я, вспомнив тот автобус. – И что он делает сейчас… убивает кого-то нового?
Тамлел выглядел расстроенным.
– Мы не убиваем. Мы транспортируем…
– Неважно, – я сжалилась над ним.
– Разиэль – ангел знания и тайн, – терпеливо сказала Сара. – Он хранит тайны веков.
– Типичный мужчина, – пробормотала я.
Сара рассмеялась, и даже Тамлел подавил усмешку. Самаэль, однако, сохранял каменное выражение лица.
– Кто-нибудь из вас отнесёт Элли наверх к Разиэлю? Он не должен был оставлять ее одну в первый день с нами.
– Как долго она здесь пробудет? – спросил Самаэль тоном, в котором слышалась грубость.
«Думаю, если бы ты был ангелом смерти, тебе бы это сошло с рук».
– Мы еще не знаем. Есть более важные вещи, о которых нужно беспокоиться прямо сейчас. Ее присутствие среди нас будет рассмотрено, когда придет время.
Звучало не слишком многообещающе. Я была не в том настроении, чтобы иметь дело с этим, и никто, кроме Сары, казалось, не был рад меня видеть. Хотя, по крайней мере, Тамлел пытался, благослови его Господь.
– Боюсь, я обещал помочь Михаилу в оружейной, – сказал Тамлел. – Однако Самаэль был бы более чем счастлив услужить.
Самаэль не выглядел счастливым чем-либо заниматься, но, возможно, всё потому, что выглядел он как подросток
Но Саре явно никто не мог отказать.
– Благодарю тебя, Самаэль. Я отведу Элли наверх. Ей понадобится более теплая одежда, если она хочет пойти в пещеры, и я хочу поговорить с ней. Вы можете присоединиться к нам через час.
Самаэль поклонился в знак согласия, и мы направились к дому.
– Я беспокоюсь о нем, – тихо сказала она.
– О Разиэле? Или Самаэле?
Она рассмеялась.
– О Разиэле. Самаэль всегда был таким. Падшие вечны – они, как правило, не меняются.
– Отлично, – сказала я.
Прошлой ночью Разиэль обращался со мной как с непрошеной гостьей, хотя вряд ли я была виновата в том, что оказалась здесь. Я не жаждала провести вечность, чувствуя себя не в своей тарелке. Но, очевидно, вечными здесь были не женщины, а проклятые мужчины.
Я взглянула на Сару, пока мы поднимались. Она выглядела человеком, нормальным, дружелюбным. На ее запястье, с которого капала кровь Разиэлю в рот, не было никаких следов.
Смешно. Популярная культура всегда предполагала, что вампиры – простите, пожиратели крови – были сексуальными, и что питье крови являлось эротическим актом.
Оглядываясь назад, вчерашняя сцена больше походила на птичку, кормящую своего птенца. Хотя я сомневалась, что Разиэлю понравится, если на него посмотрят как на пушистого птенчика.
– Ты уверена, что идти в пещеры – это хорошая идея? – с беспокойством спросила я. – Не думаю, что Разиэль будет особенно рад меня видеть.
– Разиэль слишком часто добивается своего, – сказала она своим спокойным голосом. – Обычно видения бывают у Джеремеля, но его давно нет, а мои слишком мутные и неясные. Но я знаю, что ты здесь не просто так, и эта причина связана с Разиэлем.
На это я мало что могла ответить.
– Ладно, – на минутку я позволила сказанному осесть в сознании. – Так что он делает в пещерах?
– Он делает то, что делают все. Он ищет Первого, – сказала она.
– Первого кого?
– Первого из Падших.
Мы обогнули еще одну лестничную площадку, и я с удивлением обнаружила, что мы почти на самом верху. Подниматься с Сарой рядом было гораздо менее мучительно.
– Вы ищете Люцифера? Почему? Что с ним случилось?
Она выглядела удивленной.
– Я и забыла, что ты изучала Библию.
Ладно, мне будет стыдно.
– Едва. Я пишу… я пишу ветхозаветные мистерии. У меня есть определенное количество базовых знаний, но в остальном я просто загуглила то, что мне нужно было знать.
– Загуглила?
С внезапным ужасом я поняла, что нигде не видела компьютера. Может всё-таки это был ад.
– Посмотрела, – уточнила я.
– Неудивительно, что Уриэль ненавидит тебя, – сказала она. – Он очень серьезно относится к истории. Он ко всему относится очень серьезно.
– Я не понимаю насчет Уриэля. Что он может сказать по этому поводу?
– Все. Когда Бог дал человечеству свободу воли, он оставил Уриэля за главного. И Уриэль… – на мгновение она потеряла дар речи, и взгляд ее стал мрачным, – … совсем не прощает. Его ответ на все, что даже намекает на зло, уничтожение. И он во всем видит зло.
Мы остановились на минуту, и я обдумала последствия такого отношения.
– Это звучит не слишком хорошо для будущего человечества.
– Это не хорошо для будущего жизни в любой форме, – она толкнула дверь перед нами. – Вот почему мы ищем Люцифера.
Совершенно белая квартира была такой же чистой и бездушной, как и тогда, когда я ее покидала. Я опустилась на белоснежную софу.
– Так, где же Люцифер?
Она вздохнула.
– Он в каком-то стазисе, и так было на протяжении тысячелетий, с тех пор, как Бог впервые осудил его. Он в сознании, бодрствует, но никто не может до него добраться. Только мой муж и Разиэль могли слышать его, а горные пещеры – единственное место, достаточно тихое, чтобы Разиэль мог слушать. Что касается того, что мы хотим от него… Падшие хотят, чтобы он возглавил их, когда они свергнут Уриэля.
Я заморгала. На мою удачу – я умерла, и вместо мирной загробной жизни, я застряла в середине ангельского государственного переворота. Я подтянула под себя ноги, обхватив колени, и бросила взгляд на тарелку с черничными кексами, которая стояла на кофейном столике. Прежде чем я успела дотянуться до них, Сара продолжила:
– Спроси об этом Разиэля. Он, наверное, подумает, что я и так уже сказала тебе слишком много. Ты же знаешь, какими бывают мужчины.
Я была готова отпустить остроумный комментарий, что до сих пор Разиэль не выказывал ни малейшего желания мне что-либо говорить, но остановила себя.
– Ты назвала его мужчиной. Он?..
– Мужчина? О, определенно. Когда ангелы падают, они принимают человеческий облик вместе со своими проклятиями.
– Люди не бессмертны. Люди не прокляты. Они не могут летать и они не… – я заколебалась. Как только это будет произнесено, все станет слишком реальным: – Они не пьют кровь.
Смешок Сары снял это бремя.
– Не будь придирчивой. Называй их как хочешь… в них много сущностей, как ты уже знаешь, – она подошла к окну. – Они прокляты, и проклятие сильно. Если ты поймешь это, многие вещи станут гораздо проще.
Я с тоской посмотрела на черничные кексы. Если бы у меня был один, я не была бы вынуждена съесть все три, и это израсходовало бы половину моего количества калорий за день.
– Почему бы тебе не съесть кекс? – спросила она озадаченно. – Ты пялишься на них с тех пор, как мы пришли.
– Не смею. Еда здесь чертовски вкусная, я буду выглядеть как дирижабль.
Сара рассмеялась.
– Это одно из преимуществ здешней жизни. Тебе не нужно будет беспокоиться о диете. Может, женщины и не бессмертны, но нам все равно удается прожить намного дольше, чем большинству людей. Нас почти невозможно убить. Через некоторое время твой холестерин, кровяное давление, уровень сахара в крови и все остальное станет идеальным, как по учебнику.
– За исключением того, что я не смертная, я мертва. Не так ли?
Сара наморщила лоб.
– Я не знаю, уверен ли кто-нибудь в том, кто ты. Ты что-то вроде оригинала, и нам еще предстоит выяснить твоё предназначение. Тем не менее, я думаю, что мы все страдаем от кардинальных изменений, когда приходим сюда. Те, кто приходят в качестве жен и связанных узами пар, становятся почти неуязвимыми. Не думаю, что здесь был грипп или простуда в поколениях. Мы живем очень долго – я родилась в начале прошлого века, у меня тело чрезвычайно здорового шестидесятилетнего человека, и я рассчитываю прожить еще как минимум пятьдесят лет. Это аналогично для всех нас. Хорошая новость в том, что мы можем отказаться от очков, контактных линз, лекарств от аллергии и диет.
– Как получилось, что о некоторых вещах вы знаете, а о других нет, таких как контактные линзы и мороженое «Бэн энд Джеррис», но вы не знаете, что такое Google? – спросила я в замешательстве.
