Текст книги "Темный страж"

Автор книги: Кристин Фихан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

Люциан автоматически потянулся, чтобы вернуть ее волосам прежний вид.

– Упырь опасен тем, что никогда не останавливается, пока не будет полностью уничтожен.

Она кивнула, обдумывая информацию.

– Что насчет стены? Какую систему безопасности ты установил в ней? Тебе когда‑нибудь приходило в голову, что на стену может попытаться взобраться ребенок?

– Если на стену попытается взобраться ребенок, то ничего не произойдет, – ответил он, – стена реагирует только на зло.

Девушка снова кивнула, прикусив нижнюю губу.

– Естественно. Этого следовало ожидать. И почему я подумала о чем‑то другом?

– Пошли в постель, ангел, – тихо пригласил он.

Она не смотрела на него, ее глаза внимательно изучали стены. Он тщательно продумал конструкцию этой комнаты, стараясь, чтобы она выглядела в точности так же, как спальня на поверхности. Люциан слегка дотронулся до ее сознания, желая поправить то, что могло пойти не так. И ему с трудом удалось сдержаться и не улыбнуться. Ее реакция не имела ничего общего ни с комнатой, ни с ее обращением. Все, что ее волновало – это его обнаженное тело и все те вещи, что они проделали вдвоем.

Люциан скользнул в постель и прикрыл нижнюю часть своего тела простынею.

– Ты собираешься весь день расхаживать по спальне?

– Может быть, – ответила она, дотрагиваясь до стен, пробегая по ним пальцами, чтобы почувствовать их структуру, – как глубоко под землей мы находимся?

Люциан пожал своими сильными плечами, случайное движение мускулов, его глаза внезапно стали настороженными.

– У тебя проблемы с нахождением под землей?

Присутствуя тенью в ее сознании, он знал, что она не испытывает ни малейшего страха, находясь под землей. Ей не хотелось ложиться в постель, она боялась засыпать и просыпаться, боялась столкнуться с правдой.

Она посмотрела на него, чувствуя себя более уверенной, когда его нагота была прикрыта. В ее поведении не было никакого смысла. Почему она так отчаянно желала находиться рядом с Люцианом? Это было так не похоже на нее. Он был честен с ней с самого начала по поводу того кем и чем является, и она просто соглашалась со всем тем, что он говорил, со всем тем, что он делал.

– Ты моя Спутница жизни, Джексон. Ты была рождена, как вторая половинка моей души. Твое тело и сознание узнали меня. Твое сердце и душа взывают ко мне. Так принято у нашего народа.

– Я не карпатка, – решительно заявила она, в защитном жесте прижав руку к горлу: – Почему это произошло?

– Для меня это такая же загадка, как и для тебя. Все, что мне известно, так это то, что лишь некоторые человеческие женщины с особыми психическими способностями являются истинными Спутницами жизни для наших мужчин, – он смягчил свой голос, вызывая успокоение, безмятежность, – очевидно, так оно и есть.

Он еще раз полностью слился своим сознанием с ее, замедляя ее сердце и легкие, позволяя ей найти силы, чтобы подойти и лечь на кровать рядом с ним.

Люциан защищающее обхватил ее руками, привлекая ее небольшое тело под прикрытие своего. Она незамедлительно расслабилась, его прикосновение успокаивало волну ужаса, охватившую ее. Она чувствовала себя измочаленной как морально, так и физически. У нее было так много вопросов, но она не желала получать на них ответы, боясь своей собственной реакции на то, что он может рассказать ей.

– Я просто хочу поспать, Люциан, – проговорил она, пристраивая голову у него на плече, – мы можем просто поспать?

Он почувствовал, как она затаила дыхание. Она не хотела спать, она хотела сбежать. Мужчина обрушил град поцелуев на макушку ее головы, его пальцы запутались в ее волосах.

– Спи, ангел. Ты будешь в безопасности со мной.

Он взял все под свой контроль, незамедлительно погружая девушку в глубокий сон, не давая ей шанса воспротивиться его команде.

Этой ночью они не будут спать в этой спальне и в этой кровати. Ее тело нуждалось в восстановлении, оно нуждалось в исцелении, которое истинным карпатцам могла дать только земля. Люциан не собирался заставлять ее сталкиваться с данной реалией их существования. Он был ее Спутником жизни, поэтому он, и никто другой, должен позаботиться об ее здоровье, об ее счастье. Но он также хотел избавить ее от подробностей, в которых не видел надобности на столь ранней стадии.

Он взял на руки ее изящное тело и сосредоточился на стене, находившейся слева от него. Стена отодвинулась, открывая узкий проход, ведущий глубоко вниз, прямо к центру земли. Он прошел по нему, пока не приблизился к кровати из темной богатой земли, окруженной камнями. Взмахнув рукой, он открыл ее. Потом опустился в нее, прижимая к себе хрупкое тело Джексон. Защита установлена, волки бегают на свободе, он закрыл все двери так, что его логово останется в тайне от любых вторжений. Вдобавок он установил защитные меры на каждую дверь, вдоль самого коридора, и на каменную кровать над ними. Только после этого он погрузил Джексон в глубочайший сон своего народа, остановил ее сердце и легкие, чтобы в земле она лежала неподвижно, подобно мертвой. Взмахом руки он закрыл почву над ними и погрузил свое тело в глубокий карпатский сон. Его сердце вздрогнуло и прекратило биться. Земля продолжала сдвигаться над ними, пока не легла на место, не потревоженная, словно находилась здесь на протяжении веков.

Глава 9

Солнце медленно двигалось по небу. В доме, возвышающемся на холме, стояла тишина, а его прекрасные витражные окна отражали лучи света назад к солнцу. В самом жилище царило спокойствие, безмолвие, даже воздух замер. Создавалось ощущение, что дом был живым существом и замер в ожидании чего‑то. Когда солнце начало садиться, глубоко под землей забилось одно сердце. Люциан, едва земля над ним раскрылась, начал проверять территорию вокруг своего поместья. Все было спокойно. Он переместился из‑под земли назад в свою удобную спальню. Кладя Джексон на постель, он одновременно взмахом руки зажег свечи. Пляшущее пламя отбрасывало успокаивающие тени, а аромат трав наполнял комнату.

Люциан внимательно осмотрел тело девушки, убеждаясь, что на ней не осталось ни одного пятнышка земли, что она проснется чистой и отдохнувшей. Покинув свое тело, он вошел в ее, чтобы осмотреть ее внутренние органы и лично убедиться, что она полностью исцелилась. Только когда мужчина удостоверился, что все в порядке, он освободил ее от сна, присущего карпатцам, переводя в более легкий сон смертных. Он почувствовал, как она сделал свой первый вдох, услышал первое биение ее сердца. Его руки проскользнули под тонкий шелк ее рубашки, и он смог ощутить мягкий бархат ее кожи.

И сразу же почувствовал, как в ответ на это прикосновение волна тепла промчалась по его телу. Он лениво потянулся. Она была рядом с ним. Она будет с ним при каждом восходе. Люциан отодвинул рубашку с ее живота и наклонил голову, чтобы вкусить ее кожи. Его руки прошлись по сладким изгибам ее бедер. Он все лучше узнавал ее хрупкое телосложение, линии ее тела. Ее кожа под его изучающими руками и губами была теплой. Он опустился ниже, желая вкусить ее там, желая разбудить ее эротическим удовольствием, которое только он мог дать ей.

Она была горячим жидким медом, таким мягким, что он хотел затеряться внутри нее. Люциан точно определил тот момент, когда она проснулась, тот момент, когда она совершенно четко осознала, что он рядом, когда поняла, что он делает, почувствовала нарастающую волну желания, несущуюся по ее телу подобно шаровой молнии и соответствующую расплавленной лаве, текущей в нем.

– Люциан ! – выкрикнула она в интимной манере их вида, ее тело, страстное и нетерпеливое, ныло от вожделения. Страстно желало его. Она нуждалась в нем. В том, что он делал с ней, в ощущении его горячего, напряженного и толстого члена внутри нее, ослабляющего ужасную бурю. Ее тело пульсировало от жизни, от такого невероятного удовольствия, что она вновь выкрикнула его имя, а ее руки вцепились в его волосы в попытке подтянуть его выше.

Он незамедлительно накрыл ее тело своим. Ее вход был горячим, кремовым приглашением для него. Когда он прижался к ней, проскользнул в ее тугие ножны, она задохнулась, и ее тело, отвечая ему, раз за разом изгибалось навстречу ему, сжимало и стискивало его. Тогда он начал двигаться в ней, сильно и быстро, его бедра погружали ее в огненный шторм, который становился все сильнее и сильнее.

Джексон стискивала его руки, пряча лицо у него на груди. Она чувствовала манящее тепло его кожи, слышала биение его сердца, зовущий ритм его пульса. Она почти беспомощно уткнулась в его грудь. Ее рот скользил по его коже. Ее тело сжималось вокруг его, требуя большего. Ее зубы прикусили кожу у него на груди прямо над бившейся жилкой. Девушка почувствовала, как та ударила ей в ответ, почувствовала, что внутри нее он стал еще больше: толще, тверже, тяжелее, его бедра ринулись вперед, еще глубже зарываясь в нее. Ее язык прошелся по его пульсу. Раз. Два.

– Господи, ангел, сделай это. Я нуждаюсь в этом , – шепотом проговорил его голос в ее сознании, на ее коже, сексуальный, тихий, умоляюще‑страстный.

Теперь он вел себя дико, свирепо, его тело исступленно овладевало ее. Всей ею. Ее язычок еще раз обвел его пульс, и он застонал, вновь и вновь погружаясь в ее огненные ножны.

– Джексон. Пожалуйста .

Его руки обхватили ее небольшие бедра, чтобы он мог погружаться в нее глубокими сильными толчками.

Наслаждения было так много, что Джексон позволила ему омыть ее, поглотить ее. Его пульс приводил ее в восторг. Она услышала его хриплый крик, почувствовала, как его сознание прочно слилось с ее, и как раскаленная добела вспышка молнии пронеслась через него, когда ее зубы погрузились в него, и сущность его силы, его древняя кровь хлынула в нее. Девушка чувствовала, что ее тело делает с его, чувствовала обжигающий огонь, окружающий, туго сжимающий его. Она чувствовала силу его удовольствия, такую глубокую, такую реальную, чувствовала его желание, чтобы последнее длилось вечность.

Ее язык ласкал его грудь, закрывая крошечные следы укуса, когда его мускулы под ее руками напряглись, а ее собственное тело разлетелось на части, забрав его с собой. Девушка услышала свой собственный голос, всего лишь звук в горле, мягкий и хрипловатый. Она испробовала его на вкус, и ужасный голод, терзавший ее, утих, в то время как ее тело пульсировало и горело, взрываясь в ночи, чтобы стать частью времени и пространства.

Джексон обнаружила, что лежит, уставившись на него, и ее темные глаза широко распахнулись. Она не могла поверить в те вещи, на которые оказалось способно ее тело. Она не могла поверить, что сделала это добровольно. Ей хотелось, чтобы ее организм избавился от этой пищи, но он впитал ее. Его вкус был у нее во рту, на губах, как вызывающий привыкание нектар. Она толкнула в его твердую как стена грудь, решительно настроенная отодвинуться от него, чтобы спокойно подумать. Его пристальный горящий взгляд, бархатисто‑черный, темный и опасный, медленно прошелся по ее лицу. Острое чувство собственности горело в его глазах. Голод. Темное желание. Склонив голову, он провел языком по ее нежной шее.

– Я не уверен, что этого пробуждения будет достаточно, чтобы удовлетворить мой голод. Снова. Я хочу тебя снова.

– Это невозможно! – задохнулась она, но он уже ласкал ее тело, заставляя ее быть нетерпеливой и умирать от желания к нему.

– Мы не связаны никакими ограничениями, – мягко прошептал он, утыкаясь в кремовую впадинку на ее горле, – у меня есть много чего, чему я могу научить тебя.

Несколько часов спустя, Джексон сидела в кресле в кабинете Люциана. Ее тело восхитительно ныло, все еще сохраняя чувствительность после его бесконечного обладания. Он поочередно был то ласковым и нежным, то буйным и неприрученным. Всегда глядя на нее голодными глазами. Лишь когда Люциан осознал, что она совершенно измотана, он отнес ее наверх, в душ, где вымыл ее своими чересчур ласковыми руками. В данный момент девушка не была уверена, что когда‑либо сможет вновь посмотреть на него. Стараясь вести себя непринужденно, она взяла газету и бегло просмотрела различные заголовки. Ее глаза в удивлении расширились.

– Вчера умер Сэмюэль Барнс.

Люциан прекратил работать на компьютере. Он делал все, что было в его силах, чтобы обеспечить ей немного простора, одновременно читая ее мысли. Его Джексон оставалась застенчивой с ним даже после тех эротических часов, которые они провели вместе. Подняв одну бровь, он посмотрел на нее через плечо.

– Банкир? – его голос был полностью нейтральным.

– Да, банкир, мистер захвативший‑все‑мировые‑заголовки‑банкир. Он просто умер в своем доме. Служащий нашел его и попытался сделать ему искусственное дыхание, но было поздно. Я подозревала, что он был одним из главных действующих лиц в торговле наркотиками в нашем городе, но мне никогда не удавалось найти на него что‑нибудь стоящее.

– И как он умер?

Огромные глаза Джексон внимательно посмотрели на него поверх края газеты.

– Преступлением и не пахнет, так как ничто на него не указывает, – но в ее голосе, тем не менее, слышалось подозрение, – ты ведь не был знаком с Барнсом?

– Джексон, – он проговорил ее имя нежно, интимно, его голос обернулся вокруг нее атласными простынями, эффективно останавливая ее сердце, – ты ведь ни в чем не обвиняешь меня?

Она обнаружила, что покраснела без всякой на то причины, лишь от одного его взгляда на нее. Контроль – вот второе имя Люциана. Он мог быть смертельно‑опасным, но предпочитал молчать об этом. Казалось, ничто не могло вывести его из себя. Пока он не смотрит на нее. Лишь каждый раз, когда его пристальный взгляд останавливался на ней, она видела страшный голод, тлеющий внутри него. Он был таким сексуальным, что одного взгляда на него хватало, чтобы у нее перехватывало дыхание. Но сейчас было не время задумываться о том, что происходит между ними. Джексон чувствовала себя довольно неплохо, когда сохраняла благоразумие. Ей успешно удавалось избегать правды относительно того, что своим «обращением» сделал с ней Люциан и что она сделала с ним с того момента. Должно быть, карпатские женщины являлись сексуальными маньячками, поскольку сама Джексон ею определенно не была. Она покачала головой, решительно настроенная не потерять нить рассуждений. Известно ли Люциану об ее связи с Барнсом? Да о чем она вообще думает? Откуда Люциану знать про Барнса? Она не может его ни в чем обвинить.

– Нет, конечно, нет.

Девушка наблюдала, как мужчина вернулся к экрану компьютера. Казалось, он был невероятно увлечен своей работой, хотя она и понятия не имела, чем он занимается. Как‑то она видела, что он получил Е‑мэйл от Габриэля, своего близнеца. Двое таких, как он, в этом мире! Эта мысль пугала.

Она вернулась к чтению. На второй странице была небольшая статья о машине, съехавшей с обрыва. Пассажир не выжил. Джексон вздрогнула, когда прочитала имя. Слишком много совпадений.

– Люциан.

Незамедлительно все его внимание оказалось сосредоточено на ней. Она любила это в нем, словно все, что она говорит или делает, крайне важно для него.

– Так и есть.

Его голос интимно прошептал в ее сознании, ласковым звуком пройдясь по ее внутренностям, пока она защищающее не обхватила руками живот, где, казалось, бесконечно трепетали крылья бабочек.

Джексон наградила его самым устрашающим взглядом:

– Держись подальше от моей головы, умник. Я единственная, кто имеет доступ к моим мыслям, – она неожиданно нахмурилась. – Все твои люди могут читать мысли друг друга?

Он пожал плечами, и от этого небрежного движения его мускулов ее живот еще раз совершил сальто.

– «Да» и «нет». Это не совсем так, как со Спутником жизни. Существует общий канал связи для наших людей, и более личный, основанный на обмене кровью. Я могу читать мысли Габриэля, да и всегда мог, но какой смысл делать это сейчас? Все о чем он думает – это Франческа. Ну, Франческа и девочки. Скайлер – их воспитанница, когда она была подростком, над ней жестоко надругались. Она человек, экстрасенс. Теперь у них есть и маленькая дочка, ей нет и года. Габриэль неистово ее защищает, не замечая, что тем самым превращается в суетливого старика.

Джексон рассмеялась.

– Не могу представить кого‑то, выглядящего в точности как ты, в роли суетливого старика.

– Не знаю, как Франческа выносит его, – Люциан испытывал радость от факта чувствовать привязанность к своему близнецу. Это было не воспоминание о привязанности или желание почувствовать ее, а действительно глубокое чувство. И дала ему это Джексон. Его Джексон. Его чудо. Его пристальный взгляд ревниво остановился на ней. Она так быстро перевернула его мир с ног на голову.

Все стало другим. Каждый раз, когда он глядел на нее, его сердце плавилось снаружи, а внутри – смягчалось и теплело. Он может смотреть на нее вечность и никогда не устать от этого. У нее на лице была ямочка, которая неожиданно появлялась из ниоткуда, а потом терялась в ее улыбке. Ее глаза смеялись, когда она поддразнивала его. Она поддразнивала его. Это было чудо, на которое никто не осмелился бы. Она ничего не знала об этом, доставляя ему неприятности при первой же возможности. Он любил то, как она двигалась. Ее фигура была маленькой, но пропорциональной. Девушка была само спокойствие и плавность, изящество и женственность, хотя сама себя считала жесткой. Все в ней заставляло его улыбаться: все от кончиков ногтей на ногах до макушки. Особенно ее нахальный маленький ротик. Он любил ее рот. Всякий раз, смотря на нее, в его теле мгновенно просыпалось желание. Он радовался ему: горячему, неистовому голоду, который появлялся от одного взгляда на нее.

В него полетела скомканная газета, которую он почти рассеянно поймал на лету.

– Ты слушаешь меня? Только я подумала, как здорово, что ты ловишь каждое мое слово, как ты начинаешь сидеть, как изваяние, и смотреть в никуда. Ты где? – спросила Джексон.

– Ты ничего не говорила.

– Говорила, – решила прибегнуть к маленькой лжи девушка, чтобы доказать, что он не слушал. Она раздраженно посмотрела на него.

Только что он сидел за компьютером на некотором расстоянии от нее и вот возвышается над ней, словно мстительный ангел.

– Ты не произнесла ни слова, – повторил он. Он выглядел изумленным и терпеливым. Он напоминал лениво вытянувшегося дикого кота. У него был вид, говорящий, что она больше, чем кто‑либо находится в опасности. Он, казалось, с такой легкостью обошел ее оборону. От него все внутри нее превратилось в расплавленную лаву, и эротические картинки затанцевали у нее в голове.

Джексон вновь погрузилась в мягкие подушки и помахала перед ним рукой, отгоняя его.

– Тебе стоит прекратить так приближаться.

Он поднял бровь и посмотрел на нее. Ей захотелось кончиками пальцев дотронуться до его красивого лица, проследить каждую его бровь, темную поросль вдоль его челюсти. Очень осторожно Джексон положила под себя руки и села на них, ее глаза были совершенно невинными. В данный момент ему лучше было бы не читать ее мысли. Она впилась в него взглядом, чтобы показать ему, что она серьезна, на случай, если он все‑таки читает ее мысли.

– А ты не лезешь за словом в карман.

Ей нравилось наблюдать за его глазами. Они могли в считанные секунды изменить цвет от холодного как лед обсидиана до сверкающих драгоценностей.

– Здорово, правда? – она выглядела довольной.

– Я не уверен, что сказал это как комплимент, – усмехаясь, заметил он.

– В газете упомянули о несчастном случае, – со вздохом она сменила тему разговора.

– Ты говорила.

– О другом несчастном случае. Мужчина вел машину по краю утеса. Полиция штата думает, что он просто съехал с дороги. Не было никаких следов заносов.

– Ну и какой в этом смысл? – подтолкнул ее он.

– Этот мужчина работал на Барнса. Слишком много совпадений в том, что они оба умерли так внезапно. Может быть, наркокартель из‑за чего‑то разозлился на них. Я должна осмотреть места происшествий. Если бы я могла знать наверняка, что ты будешь в безопасности от Дрейка, пока я работаю… – Джексон замолчала, уставившись в потолок, словно там могла найти ответы на свои вопросы.

Небольшая улыбка смягчила его рот и добавила теплоты его глазам.

– Получается, что именно ты следишь за моей безопасностью. Я благодарю тебя, Спутница жизни, за то, что моя безопасность всегда возглавляет список твоих приоритетов. Это показывает, насколько я важен для тебя, – он понял, что успешно покончил с любыми проявлениями неповиновения с ее стороны по вопросам безопасности. Если сейчас она волновалась о нем, то он просто купался в этом знании.

– Тебе так только кажется. У тебя невероятно высокое самомнение на свой счет, – она возмущенно фыркнула. Чтобы выхватить газету, ей пришлось достать руки из‑под своих ягодиц: – Я просто не хочу предавать гласности, что такая важная шишка, как ты, была убита на моих глазах. Знаешь ли, мне надо думать о своей репутации.

– Коли речь зашла о репутации, то кто такой Дон Джейкобсон?

Она была поражена.

– Откуда ты узнал о Доне?

– Прошлым вечером ты разговаривала с ним по телефону, а поднявшись сегодня, думала о нем.

– От тебя невозможно ничего скрыть, я права? – ей не хотелось думать, как часто она предавалась мечтам о Люциане. Как правило, в такие мгновения, когда она думала о нем, смущенный румянец появлялся на ее лице.

Люциан не собирался сдаваться.

– Кто он?

– Я выросла вместе с ним во Флориде. До того, как Дрейк начал свои первые серийные убийства. А Тайлер всегда возвращается туда, где все началось. Для него это вроде ритуала. Он несколько раз повторял тренировочный курс, ночуя на открытом воздухе, играя в кошки‑мышки с новыми новобранцами. Никто никогда не мог обнаружить его, да и он никого не убил там, но при этом оставлял свои знаки, как бы насмехаясь и говоря, насколько он умнее всех.

– Флорида на другом конце страны.

– Это не имеет значения. Он всегда начинает там. Я надеялась, что он все еще может находиться там, когда звонила Дону. Конечно, шансов было мало, но я должна была попытаться. Мы могли бы перехватить его в аэропорту или остановить его машину на пути сюда. Но не тут‑то было. Дрейк уже осматривал твой королевский дворец, как ты и ожидал от него. Теперь же я должна остаться и защищать тебя от твоего собственного высокомерия.

– Я невероятно счастлив, что я такой высокомерный мужчина. Мне нравится, что у тебя есть причина «остаться и защищать меня», – Люциан потянулся и с утонченной мягкостью обхватил ладонью ее лицо. – Ты не ответила мне, кем этот парень, Дон Джейкобсон, является для тебя.

Его голос был тихим и сокровенным.

– Я не обязана оправдываться перед тобой.

Он сеял хаос внутри нее, растапливая ее как масло. Один взгляд на него, и она чувствовала себя слабой и неуверенной.

– Здесь становится жарко, – пожаловалась она, – ты включил отопление?

– Карпатцы могут регулировать температуру своих тел.

Она кивнула.

– Конечно, могут. И почему я не подумала об этом?

Люциан наклонился к ней, так что тепло его кожи проникло через тонкий материал ее блузки. Он отбросил ее платиновые пряди.

– У тебя действительно небольшой жар, – он нахмурился, проверяя ее лоб. Прикосновение к ее коже было чистейшим соблазном. Чем чаще он это делал, тем сильнее в этом нуждался: – Думай об ощущении прохлады, ангел, и она придет.

Она толкнула его в грудь. Как можно думать о прохладе, когда он стоит так близко к ней?

– Отойди, Люциан, и прекрати так смотреть на меня.

– И как же я смотрю на тебя?

– Ты знаешь как, – резко ответила она, сознательно схватив оставшуюся часть газеты, – уходи. Если еще раз дотронешься до меня, я разобьюсь на миллион кусочков.

– Я всего лишь хочу поцеловать тебя, – невинно пробормотал он, его голос был бархатисто‑мягким и преднамеренно соблазнительным. Склонив голову, он своим теплым ртом прикоснулся к бешено бьющейся жилке на ее шее. Он почувствовал, как под его изучающим языком подпрыгнул ее пульс. Его пальцы ласкали ее кожу, отодвигали в сторону тонкий хлопок ее рубашки, проходясь пальцами по ее хрупким ключицам. Она напоминала ему атлас, невероятно мягкий. И сразу возросло его желание, острое и требовательное. Прижавшись к ней своим тяжелым телом, он заставил ее изящное тело откинуться на спинку кресла. Люциан одной рукой обхватил ее полную грудь, в то время как его рот властно завладел ее губами.

Он вдыхал ее, вбирал ее запах в свое тело. Под его блуждающими руками она была маленькой, но так идеально сложенной, чудом из мягкой кожи и шелковистых волос. Даже когда его тело предъявляло свои требования, мужчина чувствовал ее согласие, ее желание и готовность утолить его голод, он чувствовал ее усталость. Она все еще испытывала боль. Он должен был лучше заботиться о ней, такой маленькой, хрупкой и неопытной. Он оказался слишком требовательным к ней. Ей надо быть осторожнее, ведь он чуть было не потерял самообладание.

– Я сожалею, милая. Мне следовало бы быть более бережным с тобой, – он поцеловал ее в висок, потом провел рукой по ее шелковистым волосам: – Я могу вылечить тебя, – предложил он.

– Ты не причинил мне боли, Люциан, – сразу же запротестовала она, краснея при мысли о том, что он делал, от полученного ею удовольствия, – мне нравится, как себя чувствует мое тело. – Словно я принадлежу ему.

– Ты принадлежишь мне.

Ей нравилось это: интимность его бархатистого голоса, шепчущего ей в ее сознании. Тайный мир тепла и темноты. Она больше никогда не будет одна. Больше никогда не столкнется с монстрами в одиночку. Джексон знала, что когда она смотрит на него, в ее глазах сияют звезды, и это раздражало ее. Она отвела взгляд, делая вид, что находит газету более интересной.

Люциан тихо рассмеялся с чисто мужским весельем, обнаружив, что его женщина даже после многочасовых занятий любовью все еще сохраняет свою застенчивость. Длинные ресницы Джексон на мгновение поднялись, когда она окинула его обвиняющим взглядом, прежде чем вернуться к своему чтению. И почти сразу же заметила следующую статью, от чего ее тело замерло.

– Послушай вот это, Люциан. В своем доме застрелился Джеймс Этвотер. Он оставил записку, в которой сообщил, что больше не может больше существовать, после того, как по приказу Сэмюэля Т. Барнса, забрал такое огромное количество жизней. Он фактически дал показания против Барнса. Но я ни за что не поверю, что у него внезапно проснулась совесть. Он не из таких. Должно быть, в их рядах идет чистка, а эти ребята наверняка совершили ошибку, и какая‑то важная шишка приказала их убрать. Кто бы ни убил их, он проделал большую работу, чтобы коронер посчитал их смерть естественной, несчастным случаем и суицидом. Именно из‑за связи Барнса с Этвотера, я вышла на первого, а последний был профессиональным убийцей.

Рука Люциана запуталась в ее волосах, перебирая пряди между пальцами. Раздалась серия коротких гудков. Джексон взяла свой пейджер с журнального столика.

– Это из департамента, Люциан. Я должна позвонить.

– Мы еще не закончили наш спор, – лениво проговорил он и последовал за ней к телефону.

Он шагал так тихо, что ее охватило жуткое чувство.

– Какой спор? – она быстро и привычно нажимала на клавиши.

– Тот, в котором ты говорила, что собираешься уйти из полиции и остаться со мной дома.

– Ах, тот, – девушка рассмеялась, – не рассчитывай на это.

Люциан смог расслышать ответ на том конце провода, суматоху, а потом рокочущий голос капитана. И ему сразу же стало понятно, что что‑то не так. Он придвинулся поближе к Джексон, оберегающе заслоняя ее своим телом, обвивая руками ее талию.

– Что случилось, Дэрил? Да говори же в чем дело, – тихо сказала она.

Люциан мог слышать слова, словно мужчина находился с ними в одной комнате. Резкие. Неприглядные.

– Я отправил за тобой и Даратразаноффым машину, чтобы доставить вас на твою старую квартиру. Дрейк снова нанес удар, Джекс, и это ужасно.

Находясь в ее сознании, Люциан почувствовал, как она замерла. Замер даже воздух вокруг них. Джексон съежилась, стараясь отодвинуться от него. Но Люциан решительно сжал свои руки вокруг нее, его хватку невозможно было разорвать. Он не позволял ей убежать от него: ни физически, ни духовно.

– Я с тобой, ангел. Вместе мы справимся со всем .

– Скажи мне, – тихо попросила Джексон в трубку, ее пальцы сжались вокруг шнура так сильно, что побелели костяшки пальцев, выдавая ее нервозность.

– Миссис Крамер, Джекс. Дрейк убил ее. И пару из соседней с твоей квартиры – Тома и Шелби Шнайдер. Они также мертвы, – капитан прочистил горло, – он также лишил жизни старика из квартиры через две двери от твоей.

Они услышали, как щелкнули его пальцы.

– Ну же, Джон, как имя того старика?

– Его зовут Сид Андерсон. Ему около семидесяти, и он писал самые замечательные стихи, какие я когда‑либо читала, – тихо ответила Джексон, – Карла и Джейкоб Робертс? Что насчет них?

Ее голос превратился в шепот. Внутри нее все кричало, снова и снова, но голос оставался таким же спокойным, как и всегда.

– Мы сейчас ищем их, – напряженным голосом ответил Дэрил Смит, – но до сих пор не можем найти.

– Тогда они живы, – промолвила Джексон, – Дрейк никогда не меняет свои методы. Он невероятно разозлен и наказывает меня. Он как бы говорит: избавься от Люциана, или я заберу всех до одного, кто хоть сколько‑то важен для тебя. Попытайтесь поговорить с матерью Карлы. Они часто навещают ее. Поищите их в отеле или где‑нибудь еще. Дрейк наверняка последовал за ними. Он любит доводить все до конца. Полностью. Я встречусь с вами в доме.

– Дождись сопровождения.

– У меня есть личная служба безопасности. Скажи ему, пусть не разбрасывается сотрудниками , – сказал у нее в сознании Люциан.

– У Люциана есть неплохие ребята, Дэрил. Не надо беспокоиться и присылать кого‑либо еще. Мы доберемся без проблем. Через пятнадцать минут.

– Это небезопасно, Джекс.

– И никогда не было, – она медленно положила трубку на место и, развернувшись, устроила голову на груди Люциана. Закрыла глаза и молчаливо замерла в его руках.

– Даже не начинай думать о том, чтобы оставить меня, Джексон. В твоем сознании я чувствую печаль и страх. Ты веришь, что если покинешь меня, то он остановится. Но это не вариант. И никогда им не будет. Во всех этих преступлениях виноват Дрейк, а не ты.

– Он не остановится, Люциан. Пока он будет знать, что я с тобой, он будет продолжать убивать. Все, с кем я знакома, в опасности, потому что мы вместе.

Он крепко ухватил ее за подбородок.

– Они находятся в опасности, потому что социопат гуляет на свободе. Это никак не связано с тобой. Он зациклен на тебе, но ты ни в чем не повинна. Ты не можешь позволять этому монстру указывать тебе всю твою жизнь. Он расставляет ловушку, а не наказывает тебя. Я найду его. Обещаю, я найду его.