Текст книги "Доверься мне (СИ)"

Автор книги: Кристен Каллихен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 28 страниц)

В салоне повисает тишина, неловкая и густая. Брюс поднимает стеклянную перегородку, оставляя меня наедине с другом. Снаружи ревут клаксоны, и машина подпрыгивает на ухабистой дороге. Я прочищаю горло и отваживаюсь взглянуть. Рай смотрит в окно, а его тело напоминает большую гору зажатых мышц.

– Почему ты решил, что она тебя ненавидит? Я не замечал ничего подобного, хотя вы постоянно подшучиваете друг над другом.

Мне казалось, что это своего рода прелюдия. Даже когда мы были детьми и тощая шестнадцатилетняя Бренна с торчащими коленками начала ходить на наши джем-сейшны, они с Раем ссорились. А еще они смотрели друг на друга так, будто второй из них был конфетой, просто вне досягаемости.

Рай негромко фыркнул.

– Может быть, поначалу это был флирт. Я не собираюсь лгать и притворяться, что она не горяча. Да, мы препираемся. И, может, она получает некоторое извращенное удовольствие, доставая меня. ― Он медленно качает головой, словно она весит тонну. ― Но между нами настоящая пропасть, и я не хочу это обсуждать.

– Эй, ты сам поднял эту тему.

Он стреляет в меня взглядом.

– Нет. Я сказал, что вам пора перестать ожидать чего-то, потому что это дохлый номер. Я не упоминал, что хочу поговорить о своих чувствах.

– Мужик, я никогда не видел человека, который больше, чем ты, нуждается в том, чтобы выговориться. ― Я коротко смеюсь. ― Ты идеальное воплощение сдержанности.

Рай расслабляется на сидении, выражение его лица становится немного более открытым.

– Возможно. Но я бы предпочел, чтобы мы обсудили твои чувства и дерьмо. Ты счастлив, Джакси?

– Трусишка. ― Мы подъезжаем к моему дому. ― И да, я счастлив. Потому что обсуждаю свои чувства и дерьмо.

Автомобиль останавливается, и я открываю дверцу, прежде чем Брюс успевает подойти. Мне никогда не нравилось, когда он или кто-то еще из сотрудников открывает мне двери. Это слишком напоминает детство, когда я чувствовал себя изолированным, застрявшим в своей чопорной и правильной семье, в то время как предпочитал смеяться и играть, как нормальный ребенок. Есть изрядная доля иронии в том, что пытаясь использовать музыку, чтобы уйти от стиля жизни своей семьи, я поставил себя в ситуацию, когда мне часто нужны охранники и другие меры повышенной безопасности. Я так же изолирован, как и тогда, только теперь могу жить по собственным правилам.

– Парни, подниметесь на пиво? ― интересуюсь я.

Удивительно, но сейчас я спокойно отношусь к одиночеству. Честно говоря, я вообще чувствую себя чертовски здорово. Завтра у меня свидание со Стеллой, и тот факт, что можно прикоснуться к ней, провести с ней весь день просто потому, что мы оба этого хотим, заставляет мою голову кружиться, словно у ребенка, ожидающего Рождество. Но Раю, похоже, не помешала бы компания, а я никогда не оставлю своих парней разбираться с дерьмом в одиночку, если в силах предложить свою помощь.

Рай оживает.

– Да, конечно.

– Я могу сходить за пивом, ― пожав плечами, предлагает Брюс.

Мы уже на полпути к двери, когда ко мне подходит мужчина и пристально смотрит, будто держит под прицелом. Мы с Раем мгновенно напрягаемся. Пусть и умеем защищаться, но если у этого парня есть оружие, драка ни хрена не даст. Боковым зрением я наблюдаю, как Брюс приближается, становясь между нами и незнакомцем.

Жилистый мужчина в годах с лохматыми рыжевато-седыми волосами останавливается, его бледно-голубые глаза расширяются.

– Я не пытаюсь доставить неприятности, ― произносит он, мудро оценивая ситуацию. ― Я только хотел поговорить с Джаксом.

– Так говори, ― разрешаю, внутренне подбираясь.

Я мог бы попросить его отвалить, но иногда проще дать человеку высказаться, а потом поблагодарить, что бы он там ни предлагал. К сожалению, это касается и женщин, с которыми я спал. Мужик может оказаться разъяренным отцом. Дерьмо.

– Видел в таблоидах твое фото с девушкой.

Моя спина напрягается.

– Я часто фотографируюсь с девушками. Если это все, что тебя интересует, рекомендую сменить хобби.

Я начинаю идти, и Рай двигается слева от меня, а Брюс ― с другой стороны. Они защищают меня, что приятно, но в этом нет необходимости.

К сожалению, чувак неустрашимый.

– Ты переносил ее через лужу.

Я замедляю шаг, вспоминая, что переносил только одну женщину. В принципе. Кто-то это сфотографировал? Черт возьми. А вот и моя маскировка Кларка Кента. Мысль о том, что у Стеллы отнимают частную жизнь, вызывает у меня тошноту.

– Старая новость, мужик. Это было несколько недель назад, ― отмахиваюсь я, продолжая уходить.

– Вчера был еще один снимок с вами, – догоняет меня его хриплый голос. – Выглядело вполне уютно, когда вы выходили из молочного бара. Я подумал, что ты бы хотел знать, с кем имеешь дело. Стелла Грей не та, за кого себя выдает.

В венах образуется лед, я останавливаюсь и поворачиваюсь к нему лицом.

– Что ты сказал?

Чувак пожимает костлявыми плечами.

– Она симпатичная, но не настолько невинна, как выглядит.

Лед превращается в горячий поток, взгляд застилает красная пелена, я подаюсь в его сторону, даже не подумав. Брюс останавливается передо мной, блокируя порыв, а Рай огромными руками хватает меня за локти.

– Полегче, мужик, ― тихо и жестко предупреждает Рай.

Мое внимание приковано к тщедушной крысе, которая с вызовом смотрит на меня.

– Держись, блядь, подальше от Стеллы, ― выдавливаю, толкая Брюса в спину. Только вот мой телохранитель неподвижен. ― Если хочешь гоняться за мной, как какой-то сумасшедший фанат, прекрасно, однако держись подальше от моих друзей.

Мужик только улыбается, и выглядит до странного знакомым.

– Она? Подруга? Выглядело так, будто она значит больше. У Стеллы есть способность очень эффективно пробивать мужскую оборону.

Я бросаюсь вперед, пытаясь пробиться через Брюса и Рая, но оба стоят насмерть.

Мужчина поднимает руки.

– Успокойся. Я всего лишь пытаюсь тебе помочь. Информация, которой я обладаю, могла бы избавить тебя от некоторой головной боли.

– Хер там, ― выплевываю я. ― Кем ты себя, блядь, возомнил?

Он абсолютно спокойно взирает на меня.

– Я ее отец.

Вся агрессия улетучивается, когда я смотрю на этого человека. Меня тошнит. Из-за Стеллы. Ее отец пытается вытрясти из меня деньги. Мудак, бросивший ее в подростковом возрасте, и которого она с тех пор не видела.

– Убирайся с глаз моих, ― цежу я сквозь зубы. ― Потому что эти парни не смогут сдерживать меня вечность, и я действительно срал на последствия, просто превращу тебя в месиво.

Хватка Рая на моей руке ослабевает.

– Мы даже можем помочь ему, ― холодным тоном обещает он.

Так называемый отец Стеллы пожимает плечами.

– Избиение меня не изменит правды. Я не прошу много. Десяти штук хватит. Если передумаешь, позвони на этот номер. ― Он бросает к моим ногам потрепанную карточку. ― Поблагодаришь позже.

Я пялюсь на визитку, как на бомбу, тошнота усиливается.

– Ебаный ад, ― бормочет Рай, наблюдая за уходом ничтожной крысы. ― Это правда отец Стеллы?

– У них одинаковая улыбка, ― глухо отвечаю я. Хотя Стелла никогда не выглядела такой… бессердечной. Но внешность и жесты похожи… вплоть до небольшой ямочки, расположенной в странном месте, сразу под левым уголком губ. Сердце едва не выпрыгивает из груди. ― Этот придурок пытался вытрясти у меня деньги.

– Я понаблюдаю за ним, – заверяет Брюс, качая головой.

Рай тяжело вздыхает.

– Что будем делать?

Никто из нас не поднял визитку. Я не хочу. Однако чувствую, что должен. Провожу рукой по волосам.

– Блядь. Не знаю.

Как я скажу Стелле о том, что бросивший ее отец появился только ради того, чтобы залезть мне в карман?

– Думаешь, он сказал правду? ― тихо спрашивает Рай.

Кошусь на него.

– Он гребаный аферист. Думаю, он без раздумий оболгал бы ее. ― Я сжимаю затылок. ― Скорее всего, он говорит о ее работе профессионального друга, и хочет показать все в неправильном свете.

Тоненький голосок шепчет, что мужик, возможно, имел в виду что-то еще, и стоило бы, во всяком случае, попытаться узнать, что именно. Сжав зубы, я поднимаю бумажку. Ничего такого, просто прямоугольный кусок картона, но в то же время он ощущается на коже, словно яд.

Это даже не настоящая визитка. Вычеркнутые имя и данные адвоката. Написанные синими чернилами имя Гаррет Грей и местный номер телефона. На второй стороне цифры: десять тысяч. Дважды подчеркнуты. Грязный засранец. Мои пальцы дрожат от ярости, когда я засовываю карточку в карман джинсов.

Нужно рассказать об этом Стелле, но вопрос в том, как и когда?

– Сначала я собираюсь узнать, что Скотти может накопать на эту гадюку.

День словно покрывается пеленой. Хочется обнять Стеллу и заверить, что отныне я буду заботиться о ней. Но я едва ли умею заботиться о себе. Не представляю, что говорить ей завтра, но знаю, что речь пойдет не об этом. Я не позволю этому бездельнику-клоуну встать между нами, еще до того, как у нас появится шанс начать отношения.

Глава 20

СТЕЛЛА

Я нервничаю, что случается редко и это немного иронично, учитывая запланированное мной для Джона. Но факт остается фактом, и в животе все переворачивается и подрагивает, когда я покидаю наше здание. На улице слишком тепло для моей кожанки, но я не собираюсь ее снимать. Выхожу, и мысли моментально покидают мою голову.

Уперев руки в стройные бедра, Джон стоит перед сверкающим мотоциклом, а я только и могу, что пялиться. К тому же на нем потрепанная кожаная куртка по фигуре. В паре с поношенными джинсами и тяжелыми байкерскими ботинками он как будто воплощение моих влажных подростковых снов. Правда, юношеские фантазии кажутся довольно невинными в сравнении с мощью Джона Блэквуда.

Его поза, наклон головы и даже темный блеск зеленых глаз – все это чистый секс. В нем есть врожденная чувственность, которая побуждает коснуться, задержаться. Скорее всего, парень даже не осознает собственную привлекательность, буквально пронизывающую каждый дюйм его тела.

Он смотрит на меня, и я ощущаю себя конфеткой. Вот что делает со мной Джон: простую и практичную Стеллу Грей превращает в роскошную и утонченную женщину. Я больше не принадлежу себе, но каким-то образом полностью являюсь его. Наши взгляды встречаются, и его плотно сжатые губы растягиваются в широкой улыбке. Ощущения такие, словно она резким и сладким подергиванием отдается у меня внизу живота. А потом это подергивание устремляется мне в голову, делая походку парящей.

Джон выпрямляется и встречает меня на полпути.

– Посмотри на себя, мисс Стелла-Кнопка.

Я подчиняюсь.

– Так пойдет?

– Пойдет? – Он нежно улыбается, а в глазах пожар. – Ты потрясающе выглядишь. Идеально.

– Льстец. – Кажется, я краснею.

– Правдоруб, – возражает он, наклоняется и целует меня с томительной нежностью, заставляющей подкашиваться колени. Черт возьми, я растаю, словно сахар на горячем масле, если он продолжит в том же духе. И чтобы устоять на ногах, я хватаюсь за его предплечье.

Когда Джон поднимает голову, выражение его лица оправданно самодовольное, но при этом немного ошеломленное.

– Готова?

– Я бы предпочла, чтобы ты меня еще немного поцеловал, – признаюсь, отчего парень улыбается еще шире.

– А ты бы позволила? – хриплым голосом интересуется он.

– М-м-м, – я провожу рукой по его груди, где кожа мягкая и теплая, – ты неплох в этом.

Джон бросает на меня взгляд из-под ресниц.

– Неплох?

– Очень хорош?

– Хм-м-м… – Он достаточно близко, чтобы я почувствовала жар его тела и запах кожи. Парень медленно тянет руку и касается танцующего на ветру локона. – Скажи, красавица, ты пытаешься оттянуть момент, когда нужно будет забраться на мой байк? Или сегодня ощущаешь себя особенно дерзкой?

Этот засранец слишком хорошо читает мои эмоции. У меня вырывается нервный смешок.

– Не исключено, что я тяну время. Но ты на самом деле соблазнительный.

Он коротко, но довольно улыбается.

Поцелуй меня еще раз. Целуйся со мной вечность.

Я делаю глубокий вдох. И еще, потому что одного недостаточно, чтобы остудить голову.

– Веди.

Он усмехается, раскусив мою браваду.

– Это будет весело. Но если тебе не понравится, скажи, и мы вернемся домой.

Я следую за Джоном к мотоциклу.

– Мне понравится. Но я могу много кричать.

Улыбаясь с неприкрытым умилением, парень берет шлем и проверяет ремни. Тот темно-синего цвета с нарисованными на нем звездами, и, когда Джон его поворачивает, я вижу на боку свое имя, выведенное серебристой краской.

– Ты заказал для меня шлем? – спрашиваю, вытаращившись на Джона. Шлем эффектный, яркий и абсолютно идеальный.

– Конечно. – Джон склоняет голову, всматриваясь в мое лицо, и помогает надеть шлем. – У тебя ведь должна быть соответствующая экипировка.

Я стою ровно, позволяя ему затянуть ремешки. Легкие трепещущие волны удовольствия пробегают по телу всякий раз, когда его пальцы касаются моей кожи.

Удовлетворенный, Джон выпрямляется.

– Так, в шлеме есть микрофон, чтобы мы могли переговариваться. Но сначала я хочу сосредоточиться на том, чтобы вывезти нас из города.

– Как высокотехнологично, – замечаю я, и дрожь переходит в нервозность. Учитывая, что я люблю скорость, мне вообще нечего переживать. Хотя, возможно, эти эмоции вызваны больше тем, что мне хочется насладиться моментом с Джоном. Я тоже хочу, чтобы ему понравился план на мою половину дня.

Успокоившись, я следую за Джоном к мотоциклу. Он широко улыбается и надевает свой шлем. Я смеюсь. Его шлем гладкий и черный, а сбоку сверкающими золотыми буквами написано «Водитель Стеллы».

– Ваша колесница, – говорит Джон, все еще улыбаясь и подавая руку.

– Впечатляюще.

Мотоцикл выглядит как нечто среднее между винтажным и современным, практически в стиле стимпанк. Матово-черный с бронзовыми акцентами. Правда, в данный момент меня больше интересует мягкое сиденье.

Джон проводит рукой по его краю.

– Это ограниченный выпуск «Дукати Italia Scrambler». У меня несколько мотоциклов: двойного назначения, туринговые, несколько гоночных. – Он кривит губы. – Я водил потрясающий «Harley Fat Boy», но одолжил его Киллиану, а этот придурок въехал на нем на лужайку Либби. Бедняга теперь не тот, что прежде.

– Так они и познакомились? – Я смутно припоминаю, что читала о любовной истории Киллиана и Либби и о том, как он разбился на ее лужайке.

– Ага. – Джон качает головой, явно при этом веселясь. – С тех пор он – влюбленный человек, так что я не слишком сильно ему завидую. Ну что ж, век живи – век учись. – Парень похлопывает по сиденью. – Давай-ка протестируем красавчика.

Я совершенно упустила из виду, что мотоцикл вибрирует. Сильно. Прямо у моей промежности. Присовокупите к этому то, что прижимаюсь к Джону, обвивая руками его талию, и к моменту, когда мы наконец покидаем Манхэттен и направляемся к Лонг-Айленд, я более, чем немного отвлечена.

Как только мы оказываемся на свободе, Джон разгоняет «Дукати». Я визжу и смеюсь. Ощущения сродни полету. Отличие только в бонусе от того, что я обнимаю Джона.

– Дай знать, если испугаешься или захочешь съехать на обочину. Хорошо, Кнопка? – раздается в спикере шлема.

– Гони во всю, рокер.

Он смеется, разгоняясь, и от удовольствия я обнимаю его крепче.

«Дукати» буквально летит по дороге. В шлемах играет включенная Джоном музыка, у него эклектичный вкус, но она подходит поездке. Когда начинается «Малиновый берет» Принца, я поднимаю руки, чтобы ощутить ветер.

– Ты как? – спрашивает Джон, когда немного позже мы останавливаемся перекусить.

Перед тем, как ответить, я проглатываю кусок чизбургера.

– Хорошо. Но я начинаю подозревать, что позже мне будет больно.

И пусть мотоцикл быстрый и мощный, но я чувствую каждую кочку на дороге… интимным местом.

Джон поворачивается на барном стуле лицом ко мне и берет несколько ломтиков картошки фри.

– Не о чем волноваться, мадам. Мы, в «Потрясных покатушках Джона» предоставляем полный сервис, включающий терапию в виде массажа любой желаемой зоны.

Понятное дело, парень в курсе, где именно будет болеть, и сейчас предлагает обслужить те самые чувствительные места.

– Хм-м-м… – я краду у него кусочек картошки, – как заманчиво.

– Мы стремимся угодить. – Джон поигрывает бровями. Теперь в нем появилась легкость, ясные зеленые глаза сияют, выражение лица открытое и расслабленное. С легкой улыбкой и мягкими каштановыми волосами, спутанными и немного влажными от шлема, он выглядит почти как мальчишка, и, ох, какой красивый. Мой мозг кричит: «Давай оставим его? Пожалуйста».

Это меня пугает. В жизни не все случается по нашему желанию. Люди уходят. Или не отвечают взаимностью. Неважно, насколько сильно ты стараешься; если кто-то хочет уйти – найдет возможность. И каждый раз это причиняет боль. А что касается Джона? Мне страшно, что когда-нибудь он покинет меня и заберет с собой солнце.

– Эй, – произносит он мягко, врываясь в мои мечущиеся мысли. Когда я встречаюсь с ним взглядом, парень заключает в ладони мои щеки и наклоняется. Целует медленно и легко, но иногда срывается, как будто притормаживает себя в попытке насладиться предвкушением.

Мы поглощаем бургеры с картошкой фри, но я не чувствую вкуса; только его вкус, похожий на мед на языке. Джон целуется лучше всех, с кем я когда-либо пробовала… чуточку жадно, чуточку грязно и невероятно сладко. Он гладит меня по щекам, как будто я очень хрупкая, и скользит губами по моим, словно они – лучшее, что парень когда-либо ощущал.

Когда он отстраняется, у меня от желания кружится голова.

– Почему ты сделал это?

– Потому что могу. – Поцелуй. – Потому что твои губы сводят с ума. – Еще поцелуй. – Потому что ты такая чертовски красивая, что я не могу остановиться. – Он отодвигается, чтобы заглянуть мне в глаза, шершавым кончиком пальца гладя мою скулу. – Выбирай сама. Все сказанное правда.

– Знаешь, а ты и правда круто подкатываешь.

Он касается уголка моего рта, как будто не в силах сдержаться.

– Это не так. Но приятно слышать.

Мы сидим лицом друг к другу, мои колени между его раздвинутых ног. И он не перестает дотрагиваться до меня. Нежное скольжение по шее и плечам, легкое потягивание волос. Такие простые прикосновения. Каждое я ощущаю сердцем и между ног. Для меня это никогда не ощущалось вот так. У меня не кружилась голова. Я не проникалась. Не влюблялась.

Я на пугающей скорости несусь навстречу этому чувству. К парню, который, так же, как и я, не знает любви. Джон наклоняется и покусывает мочку уха, посылая дрожь по позвоночнику. Все мои скрытые переживания вылетают в форточку, ведь находиться здесь с ним слишком приятно.

– Ты собираешься признаться, куда мы направляемся? – спрашивает он, в ожидании приподнимая брови.

– Не-а. Ровно до момента, пока это станет очевидным.

Он слегка дует губы, а потом поворачивается, чтобы оплатить счет.

– Удивительно, но ожидание может быть приятным.

– Да.

Джон дважды возвращает мне взгляд, когда понимает, как его слова могут быть истолкованы, и на его губах расплывается дерзкая ухмылка. Он уже собирается ответить, когда к нему неуверенной походкой и с напряженными плечами подходит какой-то парень.

– Привет… – парень запинается, прочищает горло и пробует снова, – ты… а… ты же Джакс Блэквуд?

Джон выпрямляется на стуле, но сохраняет расслабленное выражение лица.

– Да.

Плечи парня расслабляются, а потом снова напрягаются. Взгляд мечется между мной и Джоном.

– Я… а… хотел поблагодарить тебя… – Его щеки покрываются ярким румянцем, и он смотрит на меня.

Я соскальзываю со стула.

– Простите, мальчики, природа зовет.

Понятия не имею, понравится ли Джону мое исчезновение или по возвращении он будет злиться. Но я знаю, что он и сам справится, а парень отчаянно нуждается в общении наедине.

Я отсутствую так долго, как только могу, чтобы при этом не вызвать подозрения, что у меня какие-то проблемы. Когда же возвращаюсь, они все еще разговаривают, Джон подается вперед, чтобы что-то сказать собеседнику. Кладет руку парнишке на плечо и сжимает его. Тот кивает, и выражение его лица наполняют эмоции.

Я заказываю на вынос пару кусочков брауни и возвращаюсь как раз, чтобы сделать снимок их обоих на телефон.

– Держись, мужик, – говорит Джон, в последний раз хлопая парня по плечу.

Тот одаривает меня застенчивой улыбкой и удаляется куда более легкой походкой. Что же касается Джона, то он притих, берет меня за руку и выводит из кафе к своему мотоциклу.

– Ты в порядке? – интересуюсь, не дождавшись от него комментариев.

– Ага. Все отлично, – отвечает Джон, при этом с отстраненным видом просто держит мой шлем в руках.

– Знаешь, со мной можно поделиться, – замечаю мягко.

Он глубоко вдыхает, а когда встречается со мной взглядом, его глаза буквально горят.

– Он собирался сделать это. Понимаешь?

Мои внутренности скручивает, и все вокруг замирает.

– Да.

Джон прикусывает нижнюю губу и смотрит в сторону.

– Но я попытался. А он – нет.

Слабый гул шоссе разрывает тишину между нами. Я облизываю пересохшие губы.

– В каком смысле?

Джон проводит рукой по волосам и сжимает затылок.

– Он играет на гитаре. Я – его идол. И когда я совершил попытку, это его опустошило. Но он говорит, что его это успокоило. – Джон смотрит с иронией, едва ли не смущенным взглядом. – Великий Джакс Блэквуд испытывал то же самое, что и он, и он больше не чувствовал себя одиноким. Он получил помощь.

Джон тяжело сглатывает и сжимает шлем. Когда он больше не произносит ни звука, я подступаю ближе и кладу ладонь на его руку.

– Я никогда не думал… – негромко признается он и качает головой, а его глаза темнеют от эмоций. – Я никогда не думал о них. О фанатах. Что кому-то могу помочь.

Я сжимаю пальцы на его крепкой руке.

– Ты можешь. Ты всю карьеру это делаешь. – Он хмурится от непонимания, и я продолжаю, даже несмотря на то, что ненавижу говорить о себе. – Когда отец меня бросил, некоторое время я провела в плохом месте.

– Детка… – Он подходит ближе, в зеленых глазах тревога. – Мне жаль.

Я пожимаю плечами, а потом отодвигаюсь, чтобы посмотреть ему в глаза.

– Прослушивание альбома «Апатия» позволило мне пережить множество мрачных дней. – Удивление пробегает по его лицу, и теперь наступает моя очередь держаться крепче. – Я слушала твой голос со всей этой развязанной яростью, вызовом и силой, и тоже чувствовала себя могущественной.

Мгновение Джон просто пялится на меня, его рот приоткрывается, он явно потерял дар речи, но затем со взмахом длинных ресниц его веки опускаются.

– Хотел бы я быть там ради тебя.

– Ты меня не услышал. Ты был. Ты там, где нужен многим. Ты… – медлю, пытаясь подобрать слово, – удивительный.

Джон смеется, самоуничижительно и хрипло.

– Ты убиваешь меня, в курсе?

Я вижу, как беспокойство сковывает его плечи. Будучи рок-звездой, Джон не совсем расположен к похвале. Он постоянно отмахивается от нее или направляет на кого-то другого. Я это поняла; сама так часто делаю, и знаю, что должна отступить.

Поэтому сжимаю его куртку.

– Точно. Твоя часть дня завершилась. Теперь моя очередь.

Джон заметно расслабляется и широко улыбается.

– Давай, Стелла-Кнопка.

– Не отступишь?

– Да ладно, я никогда не отступаю, – усмехается он.

– На это и весь расчет.

Прежде чем Джон успевает ответить, я поднимаюсь на носочки и целую его. Наш поцелуй – всего лишь соприкосновение ртов, легкий захват и посасывание его полной нижней губы. Но парень тянется ко мне губами, когда я отстраняюсь.

– Почему ты сделала это? – спрашивает он, улыбаясь у моего рта и утыкаясь носом в мой.

– Потому что могу, – сообщаю я. – Потому что твои губы сводят меня с ума. Потому что ты так чертовски красив, что я не могу остановиться.

– Воруешь мои фишки, Кнопка?

– Типа того. И хватит уже тянуть время.

Боже, теперь я по-настоящему волнуюсь. Я никогда и никому не показывала эту свою сторону. Это то, в чем я лучшая, но до теперешнего времени это оставалось слишком личным.

Джон верит, что является единственным, кто ничего не знает об отношениях, но я такая же. Уж точно не о романтических. Но если мы собираемся попробовать, то мне стоит довериться кому-то, кроме себя. Я должна довериться Джону.

ДЖОН

Я давно не испытывал пьянящее сочетание истинного предвкушения и нервозности от отсутствия веры. Поначалу «Килл-Джон» был моим любимым эмоциональным наркотиком. Я жил ради этих сладких эмоций, балансируя на грани величия и гибели. Тогда имелся шанс, что мы разобьемся и сгорим на сцене. Или потрясем мир. Мне нравился трепет незнания. И все же я знал. Знал, что выйду на сцену и почувствую себя живым так, как доступно ощущать себя избранному количеству людей: каждый нерв гудит, кровь бурлит, яйца напряжены, а член тверд.

Эти моменты стали моим всем. Но они начали постепенно меркнуть.

А потом появилась Стелла. Мои чувства к ней немного отличаются. Они более приземленные. Странное сочетание шаткого возбуждения, смягченного неожиданным комфортом. Но сегодня все иначе. Я практически выпрыгиваю из кожи, следуя ее инструкциям к загадочному опыту, который она для меня приготовила. Раскинувшаяся вдоль Атлантики равнина. Ясная погода. Взлетающие из близлежащего аэропорта небольшие частные самолеты.

В наушнике тонкий голос Стеллы направляет меня как раз туда. Неожиданно. Она увозит меня куда-то? Несмотря на понимание, что она треснет меня, если начну протестовать, мне не нравится мысль, что девушка оплатила перелет. Стелла не богачка, так что ей не стоит тратить на меня с трудом заработанные деньги. Но я прикусываю язык. Это ее часть дня, поэтому я планирую вести себя хорошо и, мать его, наслаждаться.

Аэропорт маленький: одна взлетная полоса, пара низких зданий и ангаров. Вывеска с рекламой прыжков с парашютом указывает путь к одному из строений, и я прикидываю, не это ли она приготовила, но Стелла тычет в другое здание, а потом просит меня остановиться.

– Что ж, – говорит она, снимая шлем, – давай сделаем это.

«Это» – Стелла, входящая в офис, чтобы записать план полета и поболтать с парнями, которые там работают и явно хорошо ее знают, в то время как я стою, уронив челюсть, в полной тишине. Я все еще не прикрыл рот, когда следую за ней к маленькому – серьезно, эта штука выглядит чертовски крошечной – белому самолету с одним пропеллером на носу.

У меня был внедорожник больше этого аппарата.

– Ты – пилот, – произношу неожиданно шокированным тоном.

Зардевшись, она проводит рукой по краю крыла.

– Ага.

– И этот самолет принадлежит тебе?

– Я владею десятой долей, – отвечает Стелла с застенчивой улыбкой. – Остальные у Хэнка. Он позволил мне выкупить часть, чтобы я не чувствовала себя нахлебницей, собираясь полетать.

В ее голосе появляется нежность, когда она говорит о Хэнке, что заставляет меня, ну, не совсем ревновать, но…

– Кто такой Хэнк?

– Инструктор и владелец летной школы. Когда мне было шестнадцать, отец летом работал здесь механиком. Я зависала рядом, и Хэнк предложил поучить меня. В ответ я работала в пекарне его жены дальше у берега. Мне легко было принять это решение. – Ее гладкий лоб хмурится. – А потом мой отец ушел, как делает всегда, когда ему что-то надоедает, но Хэнк придерживался соглашения, несмотря на то, что папа остался должен ему денег.

Этот крысеныш бросил и Стеллу. Я прочищаю горло, отгоняя фантазию о том, как выслеживаю бросившего ее отца и надираю ему задницу.

– Хэнк, кажется, хороший парень.

– Просто золотой, – отвечает Стелла. – Он годами обучал меня.

– Вы, должно быть, близки.

Она пожимает плечами и проводит по пятну на белой краске самолета.

– Хэнк не совсем такой. Он больше похож на сварливого старика, питающего слабость к неуклюжим подросткам-бездельникам. Мы прекрасно ладим, но не обмениваемся рождественскими открытками или чем-то таким.

Еще один человек в ее жизни, который удерживает Стеллу на расстоянии вытянутой руки.

– Ты бы хотела снова встретиться со своим отцом?

Ее рот кривится, как будто девушка съела что-то неприятное.

– Почему ты спрашиваешь?

Дерьмо. Надо рассказать. Но я не могу. Не тогда, когда при упоминании отца на ее лице появляется выражение, словно она увидела привидение. Не тогда, когда все в ее позе кричит о боли и включении защитного механизма.

Я пытаюсь пожать плечами, но они слишком напряжены.

– Мы говорим о Хэнке, который, вроде как, напоминает отца.

Стелла негромко смеется.

– Значение отца переоценивается. Мне не нужно, чтобы Хэнк заменял его. – Она направляется к хвосту самолета. – Что же касается моего родителя? Нет, я не хочу снова видеть его. Думаю, это принесет слишком много боли. Или так, или я убью его и сяду в тюрьму.

Небольшая морщинка искажает ее мягкие губы. Безумно хочется их поцеловать. Что я и делаю.

Она мурлычет мне в рот, а потом отступает, и ее щеки симпатично розовеют.

– Этим ты отвлекаешь меня, и мы никогда не взлетим.

– Занимайтесь делом, капитан, – засовываю руки в карманы, – я буду вести себя хорошо.

– Спорно. – Стелла обходит самолет с клипбордом в руках, и проверяет его так же тщательно, как я – гитару перед выступлением. Да, у меня есть помощник, который заботится о ней в процессе и убирает после, но я настраиваю собственный инструмент, потому что он должен быть идеальным.

Зрелище того, как Стелла проявляет к чему-то такое же внимание, на удивление заводит. Никогда не думал, что захочу наброситься на женщину, только глядя на то, как она проверяет закрылки, но это так. Я твердый и переминаюсь с ноги на ногу, когда она достает стеклянную колбочку и наполняет ее топливом из крыла.

– Я попросила парней заправить самолет перед нашим прибытием, – поясняет Стелла, – но все равно нужно проверить наличие отложений и убедиться, что это правильный вид горючего.

– Правильный вид?

– Ага. – Она подходит ближе, приподнимая колбу на свет. – Существует несколько смесей. Типа тех, которые ты заправляешь на станции. Нам нужна бледно-голубого цвета. Не красного или прозрачного.

Черт подери, как же сексуальна эта девушка. Я едва удерживаюсь от того, чтобы зарыться носом в ее волосы и глубоко вдохнуть.

К тому времени, когда она заканчивает внешний предполетный осмотр, который включает в себя проверку двигателя и вопрос о моем весе, чтобы учесть полезную нагрузку, я тверд как дуб и сгораю под воротником. Но ни слова не говорю. Это ее шоу, и я позволю ему пройти так, как хочет Стелла. Никаких отвлекающих факторов.

Она открывает дверцу самолета и отбрасывает в сторону клипборд, а потом смотрит на меня.

– Так, пара моментов. Ты, вероятно, задаешься вопросом: как человек, у которого проблемы с цифрами, может быть пилотом.

– На самом деле мне это не приходило в голову. – Испытывая слабый всплеск инстинкта самосохранения, я бросаю взгляд на самолет. – Я догадываюсь, что ты уже все предусмотрела.

Она щурится на солнце.

– Я прошла медосмотр и получила сертификат. Чтобы предотвратить любые возможные неудачи, я кое-что записываю. Я сверхчувствительна. И никогда и ни за что не подвергну опасности ни себя, ни своих пассажиров. Если появляется хоть намек на то, что я этого не чувствую, сразу приземляюсь. Гордости не место там, наверху.