Текст книги "Доверься мне (СИ)"
Автор книги: Кристен Каллихен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)
– Я хочу снова свободно дышать, Кнопка. В этом есть хоть какой-то смысл?
Она задумчиво смотрит вдаль и немного морщит нос.
– Я думаю, что в какой-то момент мы все начинаем чувствовать, как поднимается вода. И все хотим воздуха.
– Ты тоже задыхаешься? – тихо интересуюсь я.
Она рассеянно кивает.
– Иногда.
Порыв ветра проносится по алее, разметав ее волосы, и я понимаю, что мы стоим неподвижно, в то время как люди проходят мимо, обтекая нас, будто камни в реке.
Стелла заправляет локон за ухо.
– Когда в последний раз ты выступал просто ради музыки?
– Когда играл тебе в магазине Сэма.
Закончилось все не самым лучшим образом, и мы оба об этом знаем.
Она задумчиво хмыкает.
– Мне кажется, тебе стоит сделать это снова. Идем.
– Погоди, куда?
Ее взгляд зажигается, а в голове явно вырисовывается план. Стелла в своем репертуаре. Она сжимает мою руку.
– Увидишь.
– Когда я последний раз слышал эти слова, Рай напоил всех нас и убедил в том, что побрить промежность – это хорошая идея.
Стелла сбивается с шага, чуть не спотыкаясь о бордюр. Я притягиваю ее к себе и обнимаю за талию. Она коротко и немного шокированно смеется надо мной.
– Наголо?
– Ага. Когда отрастало, охренительно зудело, – ворчу я, пряча улыбку.
Я бы свалил этот поступок на невежество, связанное с юным возрастом, но все произошло три года назад.
– Добро пожаловать в мир женских проблем, – невозмутимо произносит Стелла. – Поговорим, когда попробуешь бразильскую восковую эпиляцию.
Теперь моя очередь едва не спотыкаться.
– Прекрати хватать воздух, как рыба, – заявляет она со смешком. – Вперед, нам надо идти.
– Погоди. Давай поговорим о твоих приключениях с воском? Или, может, расскажешь вкратце, чем сейчас занимаешься?
К сожалению, она продолжает идти, заставляя следовать за ней.
Мы оказываемся в Бэттери-парке, и когда Стелла останавливается возле группы молодых разношерстных музыкантов, играющих на гитаре, до меня начинает доходить ее идея. Поэтому я делаю огромный шаг назад.
– Нет. Ни за что, Кнопка.
Она невинно распахивает глаза. Идеальная насмешка.
– Ты даже не представляешь, что я собираюсь сказать.
– Я знаю твой маленький дьявольский мозг лучше, чем ты думаешь. Ты хочешь, чтобы я сыграл с ними, разве не так?
Она моргает, в удивлении приоткрывая губы.
– Ладно, ты хорош.
Я фыркаю.
– Как и сказал: я знаю тебя.
Ее щеки окрашиваются румянцем.
– Черт, уже предсказуема.
– Ни в коем разе. Ты удивляешь меня все время. От этого меня бросает в жар.
Стелла краснеет еще сильнее, но затем отмахивается от моей провальной попытки отвлечь и с новой решимостью дергает меня за рукав.
– Эти дети приезжают сюда каждые выходные и всегда остаются без денег.
– Потому что никакие. – Когда она бросает на меня взгляд, я поднимаю руку. – Да ладно, у тебя же есть уши. Они ужасные. И приукрашивать нет смысла.
– Я знаю, что они ужасны. Но ты-то нет.
– И что? Я должен подойти к ним и сказать: «Эй, можно позаимствовать твой инструмент и превзойти тебя своими профессиональными навыками?» – Я гримасничаю. – Я буду выглядеть как полный придурок.
Она крепко сжимает мое запястье, словно боится, что я сейчас развернусь и убегу. Не исключено. Я вполне на это способен. Однако меня умиляет, что Стелла думает, будто сможет удержать меня. Я просто закину ее на плечо и унесу с собой.
– Ладно, – сдается она, – возможно, идея дурацкая… не соглашайся пока. Выслушай меня.
– Не собирался говорить ни слова, – лгу я.
– Если ты подойдешь и предложишь им сыграть вместе или спеть пару песен, не известно же, как все пройдет.
– У меня есть предположения, – бормочу я, – и ни одного нормального.
– Но откуда тебе знать, – многозначительно замечает она. – В отличие от твоих концертов это не запланировано. Не безопасно. Ты пойдешь туда и будешь сам по себе, без поддержки.
Я наблюдаю за подростками. Они пытаются сыграть песню группы «Lincoln Park». Это больно слышать. Они знают, как играть, только не вместе. Ребята нуждаются в руководстве. И примерно паре лет практики.
– Я понятия не имею, каково быть легендой рока, – мягко начинает она. – Не представляю, под каким давлением ты находишься. Но точно знаю, что самый лучший опыт приобретается в небезопасных обстоятельствах.
– В небезопасных обстоятельствах? – спрашиваю, по-настоящему заинтересовавшись.
Она смотрит на меня, как на идиота.
– Я с тобой, Джон.
Я с трудом сглатываю и киваю, не находя слов. Она просто ошарашила меня. С ней я тоже за пределами зоны комфорта. И чувствую себя немного дерьмово, ведь часть меня знает, что Стелла влюблена в меня так же, как и я в нее. Отношения с этой девушкой, возможно, не совсем безопасны для меня, но все равно это не похоже на риск. Вот, значит, как она это видит? Она напугана?
Стелла ожидает дальнейших действий с моей стороны, так и не отпуская мое запястье. Кончики ее пальцев прижимаются к точке, где бьется пульс и, несомненно, ощущают возбужденное биение моего сердца.
Вероятность конфуза высока, но в этом-то и соль, не так ли? Я принимаю участие в рисковом мероприятии с музыкой. Когда я в последний раз испытывал подобное во время выступления? Лет в восемнадцать, да и то не очень. Я был высокомерным ублюдком, полностью уверенным в собственной ценности и своем месте в этом мире. Киллиан не раз твердил, что у меня достаточно смелости и храбрости, чтобы вытащить всех нас из безвестности. И все же он, не колеблясь, сделает это. Он более сдержанный из нас двоих, но никогда не боялся потерпеть неудачу.
Даже находясь на вершине, я боялся падения.
На мгновение у меня перехватывает дыхание. Голове жарко и ее слишком тяжело удерживать. А потом я выдыхаю и загораюсь.
– К херам, – бормочу, почесывая затылок, где сосредоточилось напряжение.
Стелла бросает на меня взгляд.
– Ты собираешься это сделать?
– Да, малышка, собираюсь.
Я быстро целую ее и направляюсь к группе. Напряжение буквально гудит в венах, сердце бьется о ребра. Я не знаю, что это: нервозность или предвкушение чего-то рискованного. Скорее всего, и то, и другое.
Их тут трое, все парни. Одеты в узкие джинсы и потрепанные кроссовки. Один из них выше меня и очень худой, каштановые волосы падают на глаза, борода местами клочковата. Второй довольно невысокий, светловолосый, и уже щеголяет внушительным количеством татуировок на одной руке. Хотя на нем самая рваная одежда, я с первого взгляда узнаю обеспеченного ребенка. Последний парень, тот, что мертвой хваткой держит бас, примерно моего роста и щеголяет чернильно-черным ирокезом. В его возрасте у меня был такой же. Был ли я когда-нибудь так молод? Боже, я ощущаю себя стариком.
Когда приближаюсь к ребятам, они смотрят на меня широко раскрытыми, полными удивления глазами.
– Привет, я Джакс.
Сейчас можно использовать столь известное имя, ведь через несколько минут у меня не будет возможности скрыть свою личность.
– Мы знаем, кто ты, – хрипло произносит блондин. – В смысле, мы не можем в это поверить, но знаем.
Ни один из них не принял мою протянутую руку, и я начинаю чувствовать себя идиотом. Но потом парень с редкой бородой тянется и все же здоровается со мной.
– Джейми. Это Джо, – называет он имя глазеющего блондина, – а это Навид.
Парень с ирокезом поднимает руку и приветственно машет.
– Мы огромные фанаты, – сообщает Джейми.
– Большое облегчение, – шучу я. – Было бы немного неловко, если бы вы подумали, что я просто какой-то псих.
Ребята глазеют на меня так, как будто я и есть псих. Прочищаю горло, избавляясь от некомфортного жара.
– Я подумал, что вы могли бы помочь мне кое с чем.
– С-с чем? – недоумевает Навид.
Его руки довольно сильно дрожат, но парень быстро прячет их в карманы. Я сдерживаю понимающую улыбку. Притворяйтесь, пока не сделаете притворство ключевым компонентом в этом дерьмовом бизнесе.
– Видите мою девушку, симпатичную рыжулю, которая притворяется, что не смотрит? Ну, на самом деле она очень хочет, чтобы я прямо сейчас сыграл для нее. Я подумал…
– Вот, – Джо пихает гитару мне в руки, – возьми.
– Спасибо. – Я крепко берусь за гриф. Потрепанная «Ibanez» стоит дешевле моих ботинок, но у нее довольно хороший звук для близких расстояний, и если не слишком беспокоиться о нюансах. – Но я вроде как подумал, не возражаете ли вы, парни, сыграть со мной. Я мог бы петь.
– Нет-нет, – настаивает Джейми, – пожалуйста, сыграй и на моей гитаре тоже. Это будет эпично.
– Я сыграю с тобой, – осмеливается Навид, и выглядит слегка посеревшим под своей бронзовой кожей, но хорошо это скрывает.
– И я. – Лицо Джо порозовело, он стоит высокий и решительный, сжимая свой старый «Страт».
– Ладно. – Я дергаю несколько струн и морщусь. – Она расстроена. Лишь немного, но это заметно, когда вы играете.
– Блядь, – тоже кривится Джейми.
Я ободряюще улыбаюсь ему.
– Многие люди должны научиться это слышать. А пока используйте тюнер. – Я подтягиваю струны, пока мне не нравится звучание. – Когда я только начинал, гитара всегда была расстроена. Киллиан часто срывался на мне из-за этого.
При упоминании его имени парни расцветают.
– Он херов бриллиант, – восхищается Джейми.
– Да, такой, – соглашаюсь я, шокированный тоской по другу. Слишком давно ему не звонил. Правда в том, что я не хочу знать, когда он вернется домой, потому что тогда уедет Стелла. Я отмахиваюсь от этого ощущения и обращаюсь к подросткам, которые таращатся на меня широко распахнутыми глазами. – Итак. Следуйте за мной и слушайте. Слушайте, когда играете. Когда вы начинаете, то пытаетесь играть каждый по-своему. Но вы в группе. Вы часть команды. Сыграйте со мной.
Все кивают, даже Джейми, хотя он останется сидеть в стороне. Я перебираю несколько композиций, выясняю, какие они знают. Не хочу играть ни одной из своих. Если сделать это, выступление, хоть и тонко завуалированное, немедленно состоится. К счастью, ребята это понимают и довольны всем, что я делаю. Мы останавливаемся на паре классических песен, люди знают их и обязательно к ним потянутся.
Сейчас никто нас не замечает. Разве что Стелла, которая сидит на верхней перекладине скамейки и молча наблюдает за происходящим с улыбкой Моны Лизы на розовых губах.
Я начинаю вступительные аккорды «About a Girl» Nirvana, стараясь, чтобы они звучали красиво и медленно. Парни присоединяются, нерешительно, но стараются. Как только я начинаю петь, люди замедляют шаг. Я нарочно стараюсь, чтобы голос звучал как у Курта. Во-первых, потому что не хочу сейчас звучать как обычно, но еще и потому, что он мой кумир и навсегда им останется.
Я был маленьким ребенком, когда умер Курт, но эта потеря причиняет мне такую боль, будто хорошо его знал. Внезапное озарение покалывает кожу мелким холодком. Я тоже мог уйти, мог упустить этот момент. На секунду закрываю глаза, пока желудок болезненно сжимается. Ощущение, словно продемонстрирую его содержимое прямо здесь и сейчас. Вот почему мне не нравится выступать как раньше. Этот гребаный больной, скользящий по венам ужас от того, что могло произойти, преследует меня каждый чертов раз, когда я оказываюсь перед аудиторией.
«Но ничего не случилось. Ты здесь. Солнце освещает твои плечи. Воздух просачивается в легкие. Ты здесь».
Я здесь. Только я и музыка, вибрация струн под моими пальцами, растягивание звуков в груди и горле. Мелодия растекается по мне, устраиваясь удобнее, усиливаясь. Я играю соло, и оно отдается внутри дрожью радости.
Когда я снова открываю глаза, мы окружены зрителями. Не уверен, осознают ли они, кто я такой. Меня это не особо заботит. Песня заканчивается, и я обращаюсь к толпе:
– Привет, я Джакс. Я бы хотел представить вам членов группы.
Это вызывает несколько смешков. Люди свистят в знак признательности. Джейми снимает все на телефон. Парни нерешительно машут народу руками. И, поскольку произнес шутку «Битлз», я начинаю играть «Hey, Jude».
Я отступаю, поворачиваясь к молодым ребятам рядом с собой. Они выглядят так, словно выиграли в лотерею, широко улыбаются и слегка ошеломленно смотрят. Но при этом подпитываются от меня, объединяясь. Я киваю и поворачиваюсь лицом к толпе.
– Здесь вам придется подпевать.
И люди это делают. Вот почему песня невероятная. Все ее знают. Все хотят ее петь.
К тому времени, как мы почти закончили, деньги вываливаются из открытого футляра из-под гитары на землю. К нам подъезжают два копа на лошадях, чтобы проверить, в чем дело. Я думаю, что нам пора сворачиваться, но они просто смотрят, качая головами в такт музыке.
Джо передает Джейми свою гитару и в свою очередь продолжает снимать наше выступление. Мы играем, пока аудитория не становится слишком большой, и полицейские не начинают нервничать. Я не испытываю удачу и заканчиваю. Некоторые просят автографы, но большинство просто фотографируются. Я благодарю ребят и даю им номер Бренны.
– Она передаст вам билеты на наше следующее шоу.
– Спасибо, мужик, – светится Джейми.
– Не могу поверить, что мы сделали это, – говорит Джо, поднимая и сортируя деньги. Пытается дать их мне, но я отказываюсь.
– Ни за что. Для меня это было в удовольствие. Оставьте себе, парни.
Навид хватает мою руку и трясет ее.
– Серьезно, спасибо. Это было… охренительно круто.
Мы все смеемся.
– Да, это уж точно, – соглашаюсь.
А потом с широкой улыбкой на лице ко мне подходит Стелла. Я раз или два терял ее из виду, но она была со мной все время, присутствовала в глубине моего сознания, удерживая. В два шага я подхожу к ней и поднимаю на руки. Она вскрикивает от удивления и обвивает ноги вокруг моей талии.
– Что ж, и тебе привет, – с улыбкой произносит Стелла. – Ты отлично справился.
Я быстро и жестко целую ее, а потом подкидываю выше, устраивая поудобнее, и направляюсь в парк.
– Ты собираешься всю дорогу нести меня? – спрашивает она.
– Ага. Или до ближайшего такси. – По дороге нам как раз попадается машина. Я машу одной рукой, пока второй придерживаю Стеллу. – Потом мы поедем домой и будем целоваться. Много. Позже я приготовлю тебе ужин.
Она опускает веки, руками обвивая мою влажную шею.
– С этим планом я справлюсь.
Черт подери, мне нравится эта девочка. И нравится моя жизнь, когда в ней присутствует она. Я прижимаю Стеллу немного сильнее.
– Думаю, справишься.
Глава 19
СТЕЛЛА
В качестве одного из пунктов «плана по завоеванию Стеллы» Джон предлагает продолжать знакомить друг друга с тем, чем другой не занимался раньше.
– Ну, знаешь, выводить друг друга из зоны комфорта. Вроде того, что ты сделала со мной в парке.
– Ты сейчас не о сексе? ― уточняю я за завтраком, на который меня привел Джон. Завтраком в молочном баре, состоящем из овсяного мороженого, посыпанного кукурузными хлопьями. Думаю, стоит накинуть ему очки за креативность и смелость.
– Ты зацикливаешься, Кнопка. Я говорю не о сексе, – отвечает он, слегка прикусывая нижнюю губу.
Я возбуждена. Осудите меня за это. Прошедшие несколько недель мы с Джоном проводим вместе, занимаясь всем, что только заблагорассудится. А вечерами валяемся на диване и целуемся.
И когда я говорю «целуемся», то именно это имею в виду. Никаких касаний ниже шеи, только поцелуи. Нежные, медленные, влажные поцелуи. Одурманивающие поцелуи. Неистовые поцелуи. Легкие чмоканья между разговорами и смехом. Посасывающие поцелуи. Глубокие поцелуи, от которых моя спина выгибается дугой, а тело дрожит.
Мы целуемся, пока у меня не начинают опухать губы и болеть челюсть. Мы целуемся до тех пор, пока мое тело не превращается в одну большую горячую пульсацию желания. Кажется, единственное прикосновение к клитору заставит меня взорваться. Только вот Джон никогда не дотрагивается до меня там. И я не скольжу рукой по его крепкой груди и ниже, чтобы сжать член, который ― точно знаю, ― тверд как камень. Даже когда не сомневаюсь, что он возбужден не меньше моего. Даже когда он наклоняется ко мне, его большое тело дрожит, а кожа влажная от пота.
Боже, эти моменты распаляют меня больше всего на свете. Видеть, как Джон чуть не кончает в штаны – ни с чем не сравнимое зрелище. Чертовски жарко от осознания того, насколько я его завела. Мы медленно мучаем друг друга. Но это жутко приятно. В этих его безумных методах есть нечто этакое. Наверное, то, что мы изучаем друг друга. Этот парень проникает мне под кожу, становится необходимым.
– Что именно ты не делал раньше? ― хрипло спрашиваю я.
Он ведет ложкой с мороженым по языку, и золотистый кусочек овсянки задерживается на губе, а потом Джон слизывает его. Только этот парень, совершенно не стараясь, способен сделать процесс поедания мороженого настолько чувственным.
– Очень сложный вопрос. Я много чего делал, ― замечает он, сверкнув зелеными глазами, ― но не с тобой.
– Хм-м-м… мой список захватывающих впечатлений довольно короток.
Джон весело мне подмигивает. Сегодня он настоящая рок-звезда: винтажная футболка от Патти Смит выцвела до серого, черные джинсы обтягивают узкие бедра и низко сидят на них.
– Ты когда-нибудь каталась на мотоцикле, Кнопка?
Я останавливаюсь, не донеся ложку до рта.
– Смерть на колесах? Нет.
Джон смеется.
– Это весело.
– Знаешь, что случится, если ты разобьешься? ― Я резко вздрагиваю. ― Легче будет закрасить.
Он наклоняется и слизывает мороженое с моей ложки.
– М-м-м, сливочное.
– Ешь свое! ― возмущаюсь я, шлепая его, и съедаю еще кусочек.
– Но я хочу твои сливки, ― заявляет он, снова подмигивая.
– Тебе повезло, что ты горячий, иначе я бы сейчас скривилась.
– Тебе это нравится, Стелла-Кнопка. Я знаю, что нравится. ― Джон подпирает подбородок рукой и смотрит на меня, забавляясь. Толстый кожаный ремешок обвивает запястье, привлекая внимание к его предплечьям. Думаю, еще ни разу в жизни мне так сильно не хотелось погладить шелковистую кожу на мужском предплечье. ― Я хочу прокатить тебя на мотоцикле, ― говорит он.
– И, конечно же, у тебя есть мотоцикл.
– Безусловно, ― радостно соглашается он. ― Несколько. Я выберу подходящий для поездки.
– Я не катаюсь по городу на мотоцикле. Придется все время сидеть с закрытыми глазами или меня будут терроризировать такси.
Он фыркает.
– Ты недоверчивая. Я офигенски вожу, Кнопка. Но ладно, мы выедем за город, пообедаем и покатаемся по шоссе так, будто наши задницы в огне.
– Симпатичная картинка. И чего я вообще переживаю.
Я притворяюсь, что против, но предвкушение бурлит в моей крови, как газировка.
Джон прекрасно понимает, что я согласна с его планом, потому что потирает руки, прикусив нижнюю губу в попытке спрятать улыбку.
– Будет весело. Поехали в среду. Должно быть тепло и солнечно.
Я могла бы отказаться, но это предложение звучит волшебно. В основном потому, что в нем будет участвовать Джон. Я не взяла новых клиентов и оставила на автоответчике сообщение о том, что нахожусь в отпуске. Нечто неизведанное для меня, но я справлюсь. Пока не взяла перерыв в работе, даже не догадывалась, насколько нуждаюсь в том, чтобы просто побыть собой и насладиться занятием тем, что мне нравится.
– Ладно, я позволю тебе истязать меня на мотоцикле, ― указываю на него ложкой с мороженым, ― но в моем распоряжении вторая половина дня.
У меня есть идея. Кое-что личное, чем можно с ним поделиться. Я не рассказывала парню о своем хобби. Вернее никому не рассказывала. Это откроет меня с такой стороны, что я немного волнуюсь. Однако о чем-то подобном я просила парня в парке и не могу сделать для него меньше. К тому же абсолютно уверена, что Джон не переживал того, что я собираюсь ему показать.
– Чем займемся? ― интересуется он, когда мы поднимаемся со своих мест.
Качая головой, я иду следом за ним к двери, и мы выходим на солнце.
– Это сюрприз.
– Это включает в себя обнажение? Потому что я в теме. ― Джон играет бровями, зажимая между зубами розовый кончик языка.
– Ты помнишь, что наложил вето на наготу и связанные с ней шалости?
– Я думаю пересмотреть это решение, ― мрачно произносит он.
Я со смехом толкаю его в бок и собираюсь ответить, когда вокруг нас раздается странное щелканье. Сначала я не понимаю, что это такое, только улавливаю, как рядом со мной застывает Джон. Затем замечаю, что группа людей нацеливает камеры в нашу сторону и начинает наперебой выкрикивать:
– Джакс!
– Это твоя новая, Джакс?
– Как твое самочувствие?
– Она знает о твоих женщинах, Джакс?
Я стою на месте и шокированно таращусь на них. Все это время нас никто не беспокоил. Что-то такое я ожидала в парке, однако ничего не произошло. А теперь нас окружают. Я даже не представляла, как это выглядит на самом деле. Шума, который они создают, достаточно, чтобы свести меня с ума.
Джон достает телефон и пишет кому-то, пока все вокруг кричат.
Воздух пронзает визг, и появляется новая группа. Поклонники. Я никогда не попадала в толпу настоящих фанатов, поэтому не в курсе, чего ожидать. На самом деле это очень мило. Его поклонники почтительны, одни ведут себя застенчиво, другие дрожат и плачут. Он раздает автографы и позволяет сделать с собой кучу селфи. Я отодвигаюсь назад и отхожу к обочине, чтобы понаблюдать, как он работает.
Мой Джон исчезает. Ему на смену является Джакс Блэквуд с легкими, не затрагивающими глаз улыбками, и смехом, который не настолько глубокий, звучит более громко и немного принужденно. Вряд ли кто-то из фанатов это замечает. Нет, этот парень обладает уникальной способностью заставлять человека поверить в то, что на нем сосредоточено все внимание. И меня по-настоящему впечатляет то, что парень может справиться с этим в толпе, которая увеличивается с десяти до двадцати человек, а затем и до тридцати.
– Ты работаешь на Джакса? ― спрашивает стоящая рядом со мной девочка-подросток. Ее взгляд сверкает от любопытства. Она пришла с компанией друзей, которые уже сделали селфи, но задержались, чтобы еще пофотографировать своего кумира.
– Нет, я его подруга.
Несколько девочек смотрят на меня широко распахнутыми глазами.
– Как тебе удалось подружиться с Джаксом?
Я не упускаю акцент на слове «тебе», как будто данный факт – необыкновенное чудо. Может, и так. Смотрю на него сейчас, и все, чем мы занимались ранее, выглядит как сон, плод моей фантазии.
– Я его соседка, ― равнодушно бросаю я.
По стайке поклонниц проносится ропот.
– Счастливица, ― говорит девочка, которая задавала вопрос.
– Где он живет? ― интересуется другая.
Я качаю головой и прикусываю губу, чтобы скрыть улыбку.
– Простите, информация конфиденциальная.
– Сука, – выдыхает одна из них.
Остальные просто пялятся, а рядом стоящая девочка сладко, но очень наигранно мне улыбается.
– Понятно. Я бы тоже старалась удержать его при себе так долго, как только смогла бы.
– Удачи тебе с этим, ― шепчет кто-то из компании, и вокруг раздаются смешки.
Я не знаю, что сказать. Чувствую их раздражение, ведь скрываю информацию, которую они отчаянно хотят получить. Их разочарование заставляет поторопиться с уходом. Хочется выбраться отсюда. Происходящее здесь и сейчас совсем не похоже на счастливых зрителей, наблюдающих за игрой Джона в парке. Толпа буквально душит, поэтому желание развернуться и скрыться отсюда лишь усиливается. Но я не оставлю друга.
– Ребята, ― прерывает одна из девушек, ― не грубите. ― Она слабо улыбается мне. ― Простите, они просто завидуют.
Ее слова вызывают несколько сердитых взглядов, но тут еще одна девушка неодобрительно качает головой.
– Так и есть. В смысле, это Джакс Блэквуд. Он ― бог.
– Какой он? Милый? Уверена, что да.
– Сексуальный милаха, ― добавляет другая. ― Это тело… когда оно, полностью потное, движется по сцене. Я не могу.
Я прерываю их, чтобы не выслушивать про его тело. Наверное, потому что когда мы сидим рядом с Джоном на диване, его вид без футболки может заставить меня покраснеть.
– Он ― лучший мужчина из всех, кого я знаю, – говорю я.
Абсолютная правота этого утверждения повисает в небольшой окружающей меня группе, и мы все затихаем, глядя на него.
Вначале мне показалось, что Джон не заметил моего исчезновения, но я быстро понимаю, насколько ошиблась. Все время, пока работает, он понемногу пробирается ближе ко мне. Его восприятие острое, как бритва. Он явно в курсе, где кто находится и осведомлен о своем расположении в толпе. Картинным движением он поворачивается, чтобы пожать чью-то руку, и внезапно снова оказывается на моей стороне, делая это как бы случайно. И только когда кладет руку мне на талию, я догадываюсь, что нет.
Сейчас мне до безумия хочется завернуться в его надежное тепло. Однако я не делаю этого. Все смотрят. Я коротко машу глазеющей группке девушек, хоть и знаю, что их внимание приковано не ко мне.
Прижимаясь ладонью к пояснице, Джон ведет меня к приближающемуся блестящему черному внедорожнику. Азиат, который выглядит смутно знакомым, выходит из машины и открывает заднюю дверь. Я проскальзываю на черные кожаные сиденья, Джон следом за мной. Громкий хлопок двери приносит благословенную тишину.
Водитель обходит автомобиль спереди и садится. Не успеваю опомниться, как мы плавно вливаемся в поток машин, пока народ устремляется за нами, чтобы бросить последний взгляд.
Джон со вздохом откидывается на спинку, а потом смотрит на меня.
– Ты в порядке?
Теперь, покрытый патиной славы, он выглядит по-другому, и я не могу избавиться от ощущения, что нахожусь с Джаксом Блэквудом. Бесчисленное множество людей отдали бы все, чтобы оказаться сейчас на моем месте. Презрение девушек обжигает и покалывает мою кожу, а тихий голос в голове спрашивает, что я здесь делаю. Почему я? Во мне же нет ничего особенного. Однако я приказываю этому голосу заткнуться.
– Я в порядке.
Парень изучает мое лицо, словно пытаясь прочитать мысли.
– Ты напряжена.
– Я просто не ожидала такой стремительной атаки на себя. Да и тебя тоже. ― Слабо улыбаюсь. ― Иногда я забываю, кто ты такой.
Теплая ладонь Джона накрывает мою и сжимает.
– Ты-то точно знаешь, кто я такой, и совсем не вот тот парень.
Теперь мы смотрим друг на друга, повернувшись на заднем сидении.
– Ты поэтому не любишь, когда я называю тебя Джаксом?
Между его бровей залегает морщинка, и он опускает голову.
– Я долго был Джаксом. После того как разбился и сгорел, Джакс ощущался больше как… не знаю, сценический псевдоним. Джон был мужчиной, стоящим за всем этим. Джакс задыхался от бремени знаменитости. Джон оставался просто парнем, который любит играть на гитаре и создавать музыку. ― Он едва не пыхтит, имитируя тень улыбки. ― Боже, звучит очень неловко. Я не говорю, что во мне живут две личности, борющиеся за управление, или нечто подобное. Просто когда ты зовешь меня Джоном, я чувствую, словно ты видишь меня, а не рок-звезду.
– Вас обоих. ― Я поглаживаю пальцем костяшки его пальцев. ― Вас обоих, и вы оба потрясающие.
Вздохнув, он прикрывает глаза.
– Пока ты не сбежишь из-за популярности. Хотя я тебя не стану осуждать.
– Я не сбегу. Но эта жизнь совсем не похожа на ту, которой я жила. Иногда меня это будет выбивать из колеи. Или я буду ошеломлена знакомством со звездой, как бы странно это ни звучало.
Скривив губы в улыбке, он бросает на меня взгляд из-под ресниц.
– Ошеломлена знакомством со звездой, да?
Мои щеки заливает краской.
– Заткнись.
Джон улыбается, легонько качая головой.
– Тебя слишком легко подколоть. ― И это правда. Джон снова заговаривает, и на этот раз его тон расслабленный и легкий. ― Я забыл представить тебя временному телохранителю, ― произносит он, не сводя с меня глаз, но я смотрю на водителя, который кивает мне. ― Познакомься с Брюсом Ли.
Я, вероятно, удивленно фыркаю, потому что и Джон, и Брюс усмехаются. Несложно догадаться почему: Брюс Ли выглядит практически так же, как легенда кунг-фу.
– Твои родители сознательно сделали это с тобой?
Брюс издает легкий смешок.
– Абсолютные поклонники без раскаяния и беспокойства о том, что доведется пережить их бедному мальчику.
– Я не раз советовал ему использовать имя по максимуму, ― встревает Джон. ― Надеть большие солнцезащитные очки, облегающую рубашку с большим воротником, красные клеши, и полностью погрузиться в фанк семидесятых.
– Я бы не хотел затмевать рок-звезд, ― язвительно замечает Брюс.
– Сделай это, пожалуйста. Раздай несколько автографов и позволь мне немного отдохнуть.
Всю дорогу до дома мы смеемся и шутим. Но мы оба выбиты из колеи, и пытаемся это скрыть. Думаю, Джон смущен своей известностью. Мои размышления немного более сентиментальны. Я не могу избавиться от мыслей, что это не настоящая жизнь. Это фантазия. Никому так не везет. Особенно мне.
ДЖОН
― Так теперь у тебя есть девушка? ― Рай толкает меня своей огромной ручищей.
Из-за того, что он гигантский, словно танк, создается впечатление, будто меня ударили дубиной. Я тру саднящее плечо и смотрю на него.
– Тебя обязательно вешать на нее ярлык?
– Я-то как раз не вешаю, ― спокойно возражает он, ― но она навесит. Женщины любят навесить ярлыки, обрисовать детали, наметить прогресс, а потом назначить дату. Будь готов к пыткам, парень.
Мы возвращаемся из Бруклина, где Рай охотился за синтезатором «Moog» шестьдесят девятого года, что побудило нас сыграть версию «People Are Strange» во время тестирования. Это заставляет меня чертовски скучать по Киллиану, потому что он отлично исполняет музыку Джима Моррисона. Его версия «Roadhouse Blues» снесла всем крышу в Лондоне, когда мы в последний раз гастролировали. Я так давно с ним не общался, что кажется, будто потерял часть себя.
Я отбрасываю эту мысль и смотрю на Рая.
– Знаешь, такие разговоры заставляют меня думать, что ты боишься женщин.
Он громко хмыкает.
– Да брось. Я люблю женщин. Чего их бояться.
Я откидываюсь на спинку сиденья и смотрю на Брюса за рулем.
– Слышишь это? Рай не боится женщин.
Брюс кивает.
– Понял. Вообще не боится.
– Вы, два придурка, продолжаете меня опекать, ― смеется Рай. ― Только мне плевать.
– Скажи мне, Райланд, ― я поворачиваюсь к нему, ― когда это ты начал называть Бренну ягодкой?
Он становится ярко-розовым, как та ягода, о которой идет речь, и это такое зрелище, что мне хочется поскорее вытащить телефон, сделать снимок и отправить его парням.
– Отвали, красавчик. Это было оскорбление, а не прозвище.
Я улыбаюсь.
– Для меня звучит как прозвище, сынок.
У Рая начинают играть желваки. Я играю с огнем. Годами накопленный опыт подсказывает, что осталось совсем немного, прежде чем он набросится на меня. Будучи молодыми панками, мы часто заканчивали тем, что колотили друг друга. Все отлично веселились, но это не означало, что кто-то не уйдет с разбитой губой или подбитым глазом. В подростковом возрасте это был хороший способ выпустить пар. В тридцать лет я думаю, что пожалею об этом и придется неделю глотать аспирин.
Когда Рай наконец начинает говорить, его тон становится неожиданно жестким и наполненным болью.
– Вам, парни, стоит забить на эту фигню между мной и Брен. Она ненавидит меня до глубины души, и не без причины. Этого дерьма не произойдет. Никогда.
