Текст книги "Красавчик (ЛП)"
Автор книги: Кристен Каллихен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)
Мое израненное тело мягко утопает в роскошном кожаном сиденье, и только когда машина трогается, я нахожу в себе силы заговорить.
– Куда мы едем?
– Домой. – Он крепче сжимает руль. – Ко мне домой.
Киваю, не зная, что сказать. Я собиралась поехать в гостиницу. Слабый голосок внутри вопит, что он хочет вернуться в наш дом. Никогда раньше я не была бездомной. Такое чувство, словно потеряла огромную часть своей личности. Делаю глубокий вдох и сосредотачиваюсь на дороге. Иначе снова буду думать о моих вещах, сожженных, залитых водой или утерянных.
Едва заехав во Французский квартал, мы останавливаемся перед реконструированным фабричным зданием с видом на Миссисипи. К нам спешит швейцар, и Финн протягивает ему ключи от машины.
К тому времени, когда мы добираемся до квартиры, мое запястье словно зажато в тиски. Я прижимаю руку к груди и следую за Финном. Его квартира напоминает мою: голый кирпич, широкие потертые половицы и высокие потолки. Только у меня лофт – чёрт, был лофт – а у него пространство разделено на комнаты.
Положив руку на поясницу, парень направляет меня по широкому коридору в гостиную. Эта комната – изысканный вариант холостяцкой берлоги. Кофейный столик из состаренного дерева, большие кожаные кресла, серый диван, в котором можно утонуть и огромный телевизор с чем-то вроде трех игровых консолей. Арочные окна обрамляют реку, сверкающую в лунном свете.
– Ты голодна? – спрашивает он, делая паузу.
– Нет, просто устала.
Финн кивает, как будто предполагал это, и ведет меня дальше. За первой дверью оказывается спальня. Сначала я думаю, что это его комната, так как она просторная и полностью обставлена. Но здесь чувствуется женская рука. Белое пуховое одеяло с кружевом и множество подушек сложены на красивой резной кровати из красного дерева под балдахином. Я просто не могу представить, чтобы Финн выбрал нечто подобное для своей спальни. И также не вижу его сидящим в одном из изящных маленьких кресел, обитых тканью, которые расставлены перед камином.
Он кладет сломанный ноутбук на буфет.
– Моя мама живет в этой комнате, когда приезжает в гости. Здесь есть ванная. – Он открывает дверь, и я вижу ванну на толстых ножках на фоне голых кирпичных стен. Меня вдруг одолевает сильное желание погрузиться в горячую воду.
Финн слегка улыбается, явно заметив направление моего взгляда.
– Хочешь, приготовлю ванну? Это займет немного времени.
– Хорошо.
Пока он возится с кранами, я стою посреди комнаты. Хочется присесть, но вокруг все такое чистое и красивое, а от меня несет сажей и дымом.
Финн спешно возвращается, в нем чувствуется нервозность и мне хочется его обнять.
– Так, значит, здесь кофеварка. – Он открывает дверцы буфета и достает автоматическую кофеварку на подносе. – И холодильник тоже.
В небольшом холодильнике сливки, сок и бутылки с водой. Прямо как в шикарном отеле. Несколько раз моргнув, я киваю. Финн оглядывается через плечо, проверяя, все ли я запомнила.
– Все идеально, – уверяю охрипшим голосом.
Парень встает и засовывает руки в карманы брюк. Он кажется больше в этой комнате, его мужественность контрастирует с вычурными деталями интерьера. Элегантно одетый громила с чутким сердцем.
– Полотенца и халат в ванной... и, да... – идёт к высокому комоду у шкафа. – Одежда.
– Одежда? – хриплю я. Приближаюсь на негнущихся ногах, когда он выдвигает ящик.
Здесь блузки разных цветов, синие и черные джинсы, свитера... Все аккуратно сложено, и с этикетками. Я снова моргаю, еще быстрее, в горле нарастает ком.
– Ты купил мне одежду?
Наши глаза встречаются.
– Она тебе необходима.
У меня пропадает дар речи.
– Это просто на первое время, – продолжает он, как будто я не собираюсь вот-вот сорваться прямо в его уютной гостевой комнате. Обнаруживаю бюстгальтеры, трусики, носки и ночные рубашки всех цветов радуги, красиво сложенные в другом ящике.
– Угадать с размером бюстгальтера было немного сложнее. Имею в виду, я был почти уверен насчет размера чашки, но тридцать четыре? Тридцать шесть? Без понятия, что это означает... – встречается со мной взглядом, и кончики его ушей розовеют. – Ну... в общем... в любом случае...
На моих губах появляется улыбка.
– Я всегда могу обойтись без него.
– Пожалуйста, не надо, – поддразнивает Финн. – Я и так изо всех сил стараюсь не пялиться на твои сиськи.
Грудь сдавливает так, что больно смеяться. В конце концов, я прерывисто втягиваю воздух.
– Когда ты всё это сделал?
У него не было столько времени.
– Как бы мне ни хотелось заработать очки, – говорит он, задвигая ящик комода. – Но это сделал мой помощник Чарли. Ты скоро с ним познакомишься. – Финн идет выключить воду. – Он работает на многих наших парней. Узнав о пожаре, я попросил его помочь.
– Финн... – даже не знаю, что сказать. Медленно подхожу к нему. – Все это... – черт, я сейчас разрыдаюсь.
Парень снова пожимает плечами, как будто в этом нет ничего особенного.
– Я хотел помочь всем, чем смогу.
В ванной комнате тепло и влажно, воздух благоухает ванильно-лимонной пеной для ванны, которую он добавил в воду, пока я не видела.
Финн смотрит на меня сверху вниз, и выражение его лица такое нежное, что я могу сломаться. Если сейчас заплачу, то не знаю, смогу ли остановиться.
– Послушай, ты можешь не оставаться больше, чем на одну ночь, – говорит он в тишине. – Но мне бы очень этого хотелось. У меня скоро несколько выездных игр, и я буду путешествовать в течение пары недель, так что у тебя будет некоторое пространство.
– Ладно, – шепчу я.
Напряжение покидает его плечи, и он глубоко вздыхает.
– Хорошо. Иди прими ванну. Я принесу лекарства, которые прописал доктор.
– Принесешь лекарства? – Боже, в голове все перепуталось, и я просто повторяю его слова.
Финн кладет руку мне на плечо.
– Чесс, милая, я принесу тебе все, что потребуется.
Глаза наполняются слезами, и он становится размытым пятном. Моргаю, сдерживая слезы, не давая им пролиться. Но мое сопротивление рушится. Всхлипывая, вторгаюсь в его пространство и обнимаю здоровой рукой за талию.
– Финн, – хриплю я.
Он тут же сгребает меня в объятия и прижимает к себе, уткнувшись губами в макушку. Прислонившись, я упиваюсь ощущением его тела, сильного, упругого и теплого. Ощущение настолько приятное, что часть меня хочет отстраниться, боясь привыкнуть слишком сильно. Но я не могу пошевелиться.
– Думаю, что люблю тебя сейчас, – говорю я голосом приглушенным накрахмаленной рубашкой.
Его массивные руки слегка напрягаются, тогда как грудь сотрясается от смеха.
– Только сейчас, да?
– Уверена, рано или поздно ты скажешь что-нибудь, что напомнит мне, почему это плохая идея. – Я даже не пытаюсь оторвать нос от его груди. Шелк галстука прижимается к щеке, меня окутывает тонкий запах шерсти и чистого мужчины. Финн в костюме потрясающе хорош. Но я скучаю по его футболкам и джинсам.
– Вероятно, – соглашается он и вздыхает. – Рад, что ты в порядке, милая.
Парень слегка вздрагивает. И я понимаю, что он не нервничает, а просто переживал. Прижимаюсь теснее.
– Спасибо, что приехал за мной.
– Всегда, Чесс.
Он говорит это с так искренне, что у меня подкашиваются колени. Я думаю об утерянном доме и работе. Господи, мой Nikon D5 DSLR. Мне пришлось взять кредит, чтобы заполучить этого малыша. Не говоря уже об объективах. Мои прекрасные объективы. Уничтоженные. Расплавленные.
Во мне поднимается паника. Если подпущу её ближе, то попрошу Финна уложить меня в постель и заставить на несколько часов забыть все мои страхи. Я почти слышу свою мольбу, почти чувствую, как мои руки движутся вниз, чтобы обхватить толстую выпуклость в его штанах.
Он бы охотно согласился. Уверена в этом. Финн никогда не скрывал влечения ко мне. И это было бы так хорошо. Знаю без сомнений. Но наступит утро, я все еще буду бездомной, лицом к лицу с единственным другом, который у меня сейчас есть, испытывая неизбежные неловкость и сожаление.
Убеждаю себя разжать руки и отступить на шаг назад, создав расстояние между нами. Руки Финна безвольно опускаются, пока он наблюдает, как я отстраняюсь. Чувство потери заставляет похолодеть и выйти из равновесия. Прижимаю руку к груди.
– Мне пора в ванну.
– Конечно. – Парень оставляет меня купаться и закрывает за собой дверь.
Пока отмокаю, слышу, как он возвращается и оставляет мое обезболивающее в спальне. Вскоре я забираюсь в мягкую кровать, простыни слегка пахнут стиральным порошком, но жесткие от новизны, и я дрожу.
А затем плачу, уткнувшись лицом в подушку, чтобы он не услышал.
Глава 9
ФИНН
Я ПРОСТО ПОВЕРНУТЫЙ УБЛЮДОК. Моя девочка пережила худшую ночь в жизни, и вот он я чертовски довольный, что она в моем доме.
Я очень переживал, что Чесс могла пострадать. Время, которое потребовалось, чтобы добраться до нее, казалось вечностью. И когда, наконец, нашел ее, ошеломленную и всю в синяках, я был потрясен, какими испуганными и ранимыми казались ее зеленые глаза. В глубине души меня все ещё трясёт.
Кряхтя, толкаю тело вверх, удерживая вес на руках. Пот стекает по вискам и заливает глаза. Я медленно опускаюсь, почти касаясь носом пола. Вверх, вниз, жжение в руках и груди – желанное отвлечение. Но этого мало.
Чесс плакала прошлой ночью. И меня это убивало. Так сильно хотелось пойти к ней, но я просто прислонился к двери, положив руку на деревянную поверхность, пока сердце выстукивало где-то в горле. Меня остановило только то, что она явно хотела остаться одна, чтобы поплакать. Чесс не хотела показывать свою боль.
И это тоже ранит. Я хочу её доверия. Хочу заботиться о ней. Очень.
Странность, которая мне не совсем понятна. Я никогда не заботился ни о ком, кроме себя. У меня не возникало такого желания.
Однако прошлым вечером я был рад, что смог предоставить Чесс безопасную гавань и позаботиться о её комфорте. Что снова возвращает меня к тому, почему я чувствую себя немного засранцем: Чесс страдает, а я понятия не имею, как это исправить.
Можно было бы приготовить ей завтрак, но уже одиннадцать, а она все еще в постели.
Я ускоряюсь, рыча от напряжения. Внезапно раздается сдавленный писк, и я замираю.
В центре гостиной стоит Чесс, уставившись во все глаза.
– Черт возьми! – взгляд жадно блуждает по моему обнаженному торсу. – Это один из бонусов для проживающих в доме Мэннуса?
Приложив немного больше усилий, чем требуется, я вскакиваю со своего места на доске и легко приземляюсь на ноги.
– Ежедневное время просмотра – с десяти до одиннадцати, кроме дней моего отсутствия.
– Отлично. С этого момента поставлю будильник. – Девушка усмехается, и я чувствую легкое головокружение. Когда Чесс улыбается, она светится. Даже сейчас, со спутанными волосами и опухшим от недосыпа и слез глазами. Заставить ее улыбнуться уже награда.
Не потрудившись вытереться полотенцем, я кладу руки на бедра.
– Ты видела меня голым и даже глазом не моргнула, но смотреть, как я отжимаюсь, для тебя удовольствие?
– Тогда я была на работе. Пялиться на клиента – непрофессионально. – Клянусь, чувствую, как её взгляд скользит моей груди. – А теперь, пожалуй, приготовлю попкорн и устроюсь поудобнее. У тебя ведь есть попкорн?
– Извини, ненавижу попкорн. Но не стесняйся глазеть на меня в любое время.
– Как ты можешь не любить попкорн? – Чесс качает головой и складывает длинные ноги на диване. Она в черных леггинсах и футболке с моим именем и номером. Не ее обычный наряд, и я знаю, что эту футболку купил Чарли. Но будь я проклят, если не чувствую собственнический трепет, видя свое имя на ней.
– Он застревает в зубах и меня это бесит. – Беру бутылку воды со льдом с кухонного стола и делаю глоток. – Но я обязательно припасу для тебя.
Чесс оглядывается по сторонам, осматривая гостиную, небольшую жилую зону, и, наконец, кухню с черными шкафчиками, латунными светильниками и гранитной столешницей.
– Здесь поработал дизайнер, не так ли?
– Риэлтор порекомендовала мне свою подругу декоратора. – Ах, Джессика и Джанет. Славные девушки.
Чесс прищуривает глаза, и я внезапно чувствую себя пойманным в ловушку.
– Ты ведь спал с ней, да?
Какого черта?
Не подавать вида. Одариваю ее легкой улыбкой.
– С риэлтором или с декоратором?
– О Боже, с обеими?
Господи, она что умеет читать мысли?
– Не одновременно.
Девушка усмехается, словно её обдурили, стащив любимые хлопья.
– Да ну, нахрен.
– Хотя думаю, что согласился бы, если бы они предложили, – дразню я, потому что мне нравится ее бесить.
Однако она не выглядит веселой, скорее в шоке.
– Они ведь подруги. Ты не подумал, что переспав с обеими, мог создать проблему.
Внезапно, я начинаю чувствовать себя червяком, только и ждущим, когда его посадят на крючок и бросят в озеро.
– Я не спрашивал.
– Потому что больше никогда их не видел?
Впрочем, это не совсем вопрос. Осуждение написано на её лице.
Я иду на кухню и достаю упаковку куриных грудок, которые собираюсь приготовить.
– Честер, ты ведь не собираешься читать мне проповеди на тему секса?
Девушка закатывает глаза и идет следом.
– Не волнуйся, ты меня не шокировал. Просто напоминаю себе, почему рада, что мы не переспали.
Пакет курицы со шлепком приземляется на стойку, когда ее слова попадают в цель. Удивительно больно сознавать, что она считает меня не лучшим вариантом. И все же...
– Значит, приходится напоминать себе, да?
Симпатичный розовый румянец заливает ее щеки.
– Я в твоем доме. А ты – это ты. Можно ли винить меня за то, что я проявляю осторожность?
Вот теперь я разозлился. Чувствую, как гнев поднимается внутри, и скриплю зубами, борясь с желанием наорать на нее. Расставляю руки широко в стороны на прохладной поверхности столешницы и делаю глубокий вдох. Но затем внимательно приглядываюсь к Чесс. Она словно уменьшилась в размере, наглухо закрывшись внутри, на лице нет ни капли эмоций, а глаза слегка безумные.
– Ты что, пытаешься затеять ссору? – спрашиваю я. Несмотря на колючий характер, я знаю, что сейчас она очень уязвима.
На секунду кажется, что девушка вот-вот ринется в атаку, но она опускает плечи, и закрывает лицо руками.
– Прости. Ты этого не заслуживаешь. Я такая придирчивая и... сама не знаю, что говорю. Не обращай на меня внимания.
Мне хочется её обнять, но она так напряжена, глядя на меня, словно сейчас сорвется и убежит.
– Тебе просто нужно прийти в норму, вот и все.
Чесс обессиленно кивает.
– Вот что мы сделаем, – говорю я. – Давай-ка пообедаем.
– Пообедаем? – она издает забавный звук. – Сейчас только одиннадцать.
– Значит, у нас будет второй завтрак, – возражаю я. – По сути, я ем как хоббит (Хоббиты – вымышленная человекоподобная раса, центральные герои романа «Властелин Колец» и повести «Хоббит, или Туда и обратно». Также известны как любители есть по шесть раз в день.).
Она усмехается и вытягивает шею, заглядывая за кухонный островок между нами.
– Что ты делаешь? – со смехом спрашиваю я.
– Проверяю твои ноги.
Шевелю пальцами ног, все еще обутыми в кроссовки.
– Они не волосатые, но очень большие. – Приподнимаю бровь. – Я хорошо сложен.
Чесс снова усмехается, больше не выглядя расстроенной.
– Да, знаю, здоровяк. Я видела тебя голым, помнишь?
– Как я могу забыть, если ты все время напоминаешь? – Я разденусь прямо сейчас, если ты присоединишься. – Если бы не знал вас так хорошо, Мисс Куппер, подумал бы, что вы слегка зациклились.
– Тогда это замечательно, что ты так хорошо меня знаешь. – Чесс обходит кухонный остров и встаёт рядом. Она такая хрупкая по сравнению со мной, ее запястья тонкие и изящные. Черный гипс, прикрывающий правую руку, слишком громоздкий и оставляет свободными только пальцы. Я не упускаю из виду синяки на её предплечье, и то, как она хромает, наводит на мысль, что есть и другие.
Я хочу потребовать, чтобы она показала мне все ушибы, позволила взять себя в охапку и уложить обратно в кровать, где я накормлю её обедом, разотру ноющие мышцы, и сделаю все, что она захочет. Но знаю, что Чесс откажется. И вряд ли это облегчит её переживания, а именно это ей сейчас действительно необходимо.
Не говоря уже о том, что если я окажусь с ней в постели, моему контролю конец. Нет ни единого шанса, что я смогу прикасаться к ней и сохранять безразличие.
Я пытаюсь выбросить из головы мысли о моих руках изучающих Чесс.
– После завтрака, мы пойдем и купим тебе новый фотоаппарат и оборудование. Подготовим тебя к работе.
Она кладет тонкие пальцы на край столешницы.
– Спасибо, но я получу чек от страховой компании только через несколько недель.
– Именно поэтому куплю я.
На лице девушки появляется хмурое выражение, и я поднимаю руку.
– Ты сможешь вернуть деньги, когда получишь чек.
– Или могу подождать, – возражает она. – Я уже остановилась у тебя. Ты купил мне одежду. Я не могу принять больше.
– Честер, я зарабатываю неприлично много денег и трачу очень мало. Мы оба это знаем. Так что давай не будем делать вид, что ты меня финансово обременишь.
– Мы говорим об оборудовании почти на тридцать тысяч долларов, Финн.
– Я понимаю. Для меня это не имеет значения. – Она закатывает глаза, и я наклоняюсь ближе. – Помогая тебе встать на ноги, я чувствую себя счастливее. Ладно?
– А вдруг я не хочу вставать на ноги. Может мне нравится хандрить.
Не куплюсь ни на секунду. Я уже вижу предвкушение в глазах. Чесс умирает, как хочет снова заполучить камеру в руки.
– Плохо дело. В доме Мэннуса также действует закон о борьбе с хандрой. Нарушители получают подзатыльник и лишаются права просмотра телевизора на один день.
Чесс смотрит на меня, словно я болтаю чепуху. Так и есть. Но ей явно это нравится.
– Есть еще какие-нибудь правила, которые я должна знать?
– Сборник на твоем прикроватном столике. – Открываю холодильник и достаю немного жареной свеклы, козий сыр и салат из булгура.
Чесс озадачено наблюдает.
– Выглядит... изыскано. Ты сам это приготовил?
– Я могу приготовить только самое необходимое, но у диетолога команды есть в штате шеф-повар, который готовит для нас несколько приёмов пищи на неделю. Ну, знаешь, второй завтрак, ланч, второй ланч и так далее.
Чесс хочет что-то сказать, но её прерывает звонок в дверь. Я расторопно открываю и вижу Чарли с коробкой в одной руке и большим букетом цветов в другой. Охапка оранжевых роз такая огромная, что за ней едва видно его голову.
– Чарльз, – говорю я, впуская парня в дом. – Тебе не следовало этого делать. Я больше люблю цветы в горшках.
Прежде чем, он успевает сострить в ответ, входит Чесс и издает изумленное:
– Вау.
Чарли проходит мимо, как будто меня там вообще нет.
– Это для тебя. – Парень ставит нелепый букет на столик в прихожей, потому что он слишком тяжелый для нее. – Цветы от ребят из команды нападающих.
Мои парни купили цветы и ничего мне не сказали? Вот мелкие жополизы. Я бы сказал им, что Чесс не из тех, кого можно впечатлить цветами.
– О! – её лицо сияет от удовольствия. – Как приятно.
Подождите. Что?
– Ну, – говорю я, стараясь не скрипеть зубами. – Да, мы такие.
Чесс нюхает розу, читая открытку, испещренную подписями.
– Не пытайся заслужить награду Финнеган. Здесь нет твоего имени.
Сдерживая усмешку и демонстративно не глядя в мою сторону, Чарли протягивает ей в руки коробку. Белая, глянцевая упаковка не скрывает содержимого. Долбаный MacBook Pro?
– А это от команды защитников.
Девушка выглядит ошеломленной.
Чесс никогда его не примет. Ни за что.
Но затем она широко улыбается, такая взволнованная, её глаза слегка затуманены. Точно как вчера вечером.
– Это так... мило. – Она прижимает коробку к груди, словно драгоценность.
Я разрываюсь между благодарностью своим товарищам по команде за её счастливый взгляд и желанием врезать им всем по морде, потому что не успел купить ей компьютер первым.
Я закрываю дверь, хлопнув чуть сильнее, чем требуется.
– Чесс. Познакомься, это Чарли Бошан. – Местный предатель. – Когда он не помогает мне и другим ребятам, он учится на предпоследнем курсе в Тулейне.
– Ты играешь в футбол, Чарли? – спрашивает Чесс.
Это вполне обоснованный вопрос. При его росте под два метра и почти ста килограммах мышц, он легко мог бы играть в защите.
Чарли, привыкший к этому вопросу, криво улыбается.
– Нет, мэм. К большому огорчению, обе мои ноги левые и сделаны из свинца. По крайней мере, так говорит каждый тренер, к которому я пробовался. – Его гаитянский акцент немного усиливается. – Моя специализация спортивный менеджмент.
– Я хотела бы поблагодарить, – говорит Чесс. – За то, что купил мне одежду и все остальное. Я очень тебе признательна.
Щеки Чарли становятся цвета розового дерева. Если бы я не стоял здесь, ни за что бы не поверил, что он способен краснеть. Обычно парень – невозмутимый оазис спокойствия рядом со мной.
– Это самое малое, что я мог сделать, мэм. Хотя, прошу прощения, если что-то не... – он откашливается. – Если некоторые вещи немного не в твоем стиле.
Низкий смех срывается с губ Чесс, и хотя в выражении лица нет ни намёка на непристойность, для моих ушей этот звук – чистый секс.
– Ты прекрасно справился.
Я ловлю себя на том, что представляю её в одних из тех скучных трусиков, выбранных Чарли. Только в них и ничего больше. Чистый белый хлопок, натянутый на её упругой, дерзкой попке, облегающий каждый изгиб и округлость.
Боже. Чарли что-нибудь заподозрит. Я передвигаюсь на месте и пытаюсь подумать о чем-то неприятном, например, о том, что Доус никогда не стирает носки во время плей-офф.
Да, этого вполне достаточно.
– Покупать женское нижнее бельё для меня совершенно новый опыт, – говорит Чарли.
– Уверена, однажды ты сделаешь это снова, но при более приятных обстоятельствах, – уверяет Чесс, делая неверное предположение.
Чарли слегка улыбается ей.
– Не думаю, мэм, что кому-то из парней, с которыми я встречаюсь, будет это интересно.
– Наверное, это разумно, – говорит Чесс, ничуть не смутившись. – Лифчики – не самый удобный предмет одежды.
Я правда не хочу даже начинать думать о Чесс в лифчике. Или без.
– Мы собирались поесть, – говорю Чарли. – Присоединишься?
Прежде чем он успевает заговорить, Чесс берет его под руку.
– Ты должен.
– Пусть парень сам ответит, Чесс.
Она бросает на меня укоризненный взгляд.
– Я стараюсь, чтобы он почувствовал себя желанным гостем, Финн.
– Он знает, что ему здесь рады. Я просто пригласил его присоединиться.
Чарли хихикает, прерывая нас.
– Вы оба разговариваете, как мои бабушка и дедушка.
– Разумеется, мы не настолько старые, – восклицаю с притворным ужасом.
Чесс неодобрительно цокает, качая головой и глядя на меня.
Чарли расплывается в улыбке.
– Я имею в виду, вы ведете себя, словно знакомы целую вечность.
Слова, бесцеремонно ворвавшись в комнату, повисают в воздухе. Мы с Чесс долго смотрим друг на друга, не зная, что сказать. Но затем она сжимает губы, сдерживая смех.
– Мне и самой иногда так кажется, – бормочет она, прежде чем повернуться на каблуках и направиться на кухню. Длинные темные волосы покачиваются, как маятник, над дерзкой попкой.
Я наблюдаю, как её локоны раскачиваются и подпрыгивают, и мой член дергается в ответ.
Рядом со мной Чарли издает сдавленный смешок.
– Мужик...
Бросаю на него взгляд.
– Да, я знаю.
ЧЕСС
– НЕ МОГУ ПОВЕРИТЬ, что ты мне не позвонила, – ругается Джеймс в трубку.
Я обыскиваю кухонные шкафчики Финна в поисках тарелки. У этого парня имеется десять разных наборов пивных стаканов, но едва ли найдется сервировочный поднос или блюдо.
– Ты пропустил ту часть, где я сказала, что потеряла телефон?
– Могла бы одолжить у кого-нибудь!
– Я что единственная, кто не знает на память ни одного номера? – ворчу я, переходя к следующему шкафу.
– Верно подмечено. – Где-то на заднем плане гудят клаксоны, и я задаюсь вопросом, не на улице ли он.
– Ты где сейчас?
– Направляюсь в сторону МоМА (Музей современного искусства на Манхеттене в Нью—Йорке (англ. Museum of Modern Art, сокр. MoMA) ), – отвечает Джеймс, слегка запыхавшись. – Не волнуйся, закажу билеты домой, как только мы закончим.
Наконец, я нахожу тарелку для сыра и несколько неглубоких мисок, которые можно было бы использовать для крекеров или хлеба. На них все еще приклеены ценники. Представляю, как мама Финна покупает все это, стараясь подготовить его кухню к вечеринкам, которых не будет.
– Не надо, – говорю я Джеймсу, снимая наклейку с тарелки. – В этом нет никакой необходимости.
– Как это нет необходимости? – восклицает он. – Твой долбаный дом сгорел дотла. Конечно, я возвращаюсь.
– Нет, Джеймс, со мной, правда, всё в порядке. Оставайся с Джейми. Повеселись.
Он громко фыркает.
– Я сейчас же возвращаюсь. Да что я за дерьмовый друг, по-твоему?
Поставив тарелку на стол, принимаюсь разворачивать сыр.
– Я в полном порядке. Серьезно. У меня есть временное жильё, и страховая компания действительно помогает.
– А как же работа? Календарь?
– Компьютерщики смогли скачать файлы со сломанного ноутбука и перенести их в новый. Так что я легко могу закончить работу с календарем. Мне пришлось бросить несколько заказов... – это больно ударит по финансам. – Но я купила достаточно оборудования, чтобы справиться со свадьбой Дьюкейна, я правда могу сделать это сама. И у нас еще целый месяц не будет ничего серьезного.
Джеймс издает звук согласия.
– А как насчет лофта? Как скоро ты сможешь вернуться обратно?
– Не знаю. Честно говоря, я хочу включить свою внутреннюю Скарлетт и подумать об этом завтра.
– Всегда думал, что из тебя получилась бы отличная Скарлетт. Сверкающие зеленые глаза, иссиня-черные волосы, кремовая кожа...
– И идеально стервозное лицо? – фыркнув, предлагаю я.
– Именно.
– Так что, послушай Кэти Скарлетт и останься в Нью-Йорке, погрязни в любви и прочем слащавом дерьме.
– Слащавом, да? – Джеймс подозрительно хмыкает. – Скажи мне, Чесс, а тот факт, что ты сожительствуешь с безумно горячим квотербеком, и я все еще завидую, кстати, имеет какое-то отношение к тому, что ты настаиваешь на том, чтобы я остался в Нью-Йорке подольше?
– Твои подозрения оскорбительны, Ретт. – Хватаю хлебный нож и начинаю резать свежий багет, который купила в булочной. – Вот что я получаю, благородно поддержав твою новообретенную любовь.
– Пф.
– Ты обвиняешь меня в скрытых и гнусных мотивах.
– Звучишь как злодей из фильма тридцатых годов, – протягивает Джеймс. – И да, если начистоту, я обвиняю тебя в скрытых гедонистических мотивах.
– Чушь. – Кладу ломтики хлеба в неглубокую миску и стряхиваю крошки.
– Ну так что? – нараспев спрашивает Джеймс. – Как выглядит дом отважного Мэнни? Есть ли у него красная комната боли?
Закатываю глаза и улыбаюсь.
– Я тоже так думала, но оказалось, что это всего лишь домашний спортзал.
– Облом.
Взглянув на часы, несу хлеб и сыр к кофейному столику.
– Да, но я могу засвидетельствовать его способность сделать больно.
Джеймс смеется.
– Шути сколько хочешь, Мишка Чесси, но от меня не спрятаться. Тебе нравится быть сексуальной соседкой Мэнни.
Отрицание вертится на кончике языка. Но я не могу заставить его сорваться.
Я могла бы влюбиться в Финна. Безвозвратно. И знаю это. Я уже чувствую, как балансирую на краю, а ведь мы знакомы совсем недавно.
Все внутри сжимается, протестуя, и я кладу руку на низ живота, прежде чем успеваю сама себя остановить. Мой живот по большей части плоский, но я не любитель качать пресс, поэтому у меня есть небольшая мягкая выпуклость чуть ниже пупка.
Иногда мне нравиться этот маленький изъян, а порой я его ненавижу. Когда я стою в полный рост, мне кажется довольно милым и сексуальным иметь немного женских округлостей в теле, потому что чаще всего я чувствую себя неуклюжим жирафом. Но если я сажусь в бикини на какую-нибудь мягкую подушку, я его ненавижу.
Сейчас я нежно поглаживаю это уязвимое местечко.
– Джеймс? Ты когда-нибудь чувствовал... – судорожно вздыхаю. Я должна заткнуться. Прямо сейчас. Но мне надо кое-что спросить. А Джеймс – мой самый близкий друг. Он никогда не осудит. – Себя неполноценным? Словно ты испорченный товар?
Лицо мгновенно вспыхивает от стыда и досады. Я открылась перед ним, и мне не нравится это ощущение. Но в трубке раздается мягкий голос Джеймса.
– Чесс, я бисексуал. Меня осуждают со всех сторон. И я либо буду жить во лжи, либо осознанно сделаю выбор быть тем, кто я есть. Но я точно неполноценный на оба лагеря.
Мне хочется обнять его, несмотря на то, он за тысячу миль отсюда.
– Это они неполноценные, а не ты.
Он на мгновение замолкает.
– В тебе нет ничего ненормального, детка. Ни одной гребаной вещи.
– В этом-то и проблема. Я знаю, что меня определяют не мои недостатки, а то, кто я есть в целом. И я надеру задницу любому, кто скажет обратное.
– Но? – подсказывает Джеймс, потому что хорошо меня знает. – В твоей голове что-то не щелкает. И что же это?
– Иногда... – я облизываю пересохшие губы. – Иногда мне кажется, что мое сердце этого не понимает. Может быть, я специально отталкиваю мужчин. Вдруг узнав обо мне каждую мелочь, они решат, что я недостойна.
Даже не знаю, что пытаюсь объяснить. Только то, что, несмотря на все мои усилия, бывают дни, когда я чувствую себя ущербной. Порой мне кажется, что я сама виновата в своём одиночестве и в том, что у меня никогда не было парня.
– Я тоже так думал, – тихо говорит Джеймс. Это шокирует, потому что он всегда такой самоуверенный. – И в то же время мне казалось, что просто не существует никого достаточно идеального для меня.
Я невольно смеюсь, потому что, несмотря на свою неуверенность, полностью признаю, что чертовски придирчива к мужчинам.
– Да, так и есть.
Слышу улыбку в его голосе.
– Теперь-то я знаю, что для каждого из нас существует кто-то идеально неидеальный.
– Да, наверное.
– И если в твоем случае это окажется двухметровый, горячий как ад квотербек, то я буду любить тебя вечно.
– Ты и так будешь любить меня вечно, – фыркаю я.
– Верно. И я даже готов пообещать, что с этого момента, буду снисходительнее, когда ты превращаешься в злобного демона ПМС.
– Как великодушно. Но я бы не слишком рассчитывала на успех.
– Тогда скажи, что я ошибаюсь. Давай, я жду.
Смотрю на кофейный столик, на нем расставлены – сырная тарелка, нарезанный багет, вяленое мясо, миска арахиса с васаби и жареный миндаль. Пара банок пива «Абита» охлаждаются в ведерке со льдом. Мои щеки пылают.
Дома я часто устраивала маленькое пиршество для себя одной. Или для двоих, когда Джеймс был рядом. Жизнь коротка, и мне нравится радоваться не только крупным событиям, но и мелочам. На этот раз я накрыла стол не для себя. Это для Финна.
Его нет уже больше недели и он должен вернуться в любой момент. Что он подумает? Неужели это слишком? Я влезла на территорию его девушки? Понятия не имею. Знаю только, что хочу, чтобы он был счастлив, возвращаясь домой. Хочу выразить свою признательность.
