Текст книги "Охотники за душами (СИ)"

Автор книги: Крис Брэдфорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

31

– Проснись! Просыпайся скорее, девочка! – раздается чей-то тихий, но настойчивый шепот.

Кто-то сильно трясет меня за плечо. Я открываю глаза и вижу перед собой обветренное лицо раба. Щеки его совсем исхудали, глаза, обведенные темными кругами, глубоко запали, и без того худое тело совсем истощало. Где только он берет силы? Последние три дня, с тех пор как мы сбежали с виллы, Кустос не ел ничего, кроме горстки ягод, и почти не спал. Мой Защитник отдавал мне львиную долю всего, что ему удавалось насобирать в лесу, и неизменно стоял на страже, пока я спала, но, кажется, предельная усталость понемногу начинает брать свое.

– Доброе утро, – зеваю я. – В чем де…?

Он зажимает мне рот рукой и молча прикладывает к губам палец. С меня мигом слетают остатки сна, я напряженно вслушиваюсь в лесные звуки. Поют птицы, как и всегда на рассвете. Шелестят под легким ветерком листья. Плещет ручей, катясь по камням. Кажется, ничего необычного…

И тут я слышу резкий хруст ветки. Рядом с нами кто-то есть.

Вглядываясь в просвет между зарослями, я замечаю алую тунику римского солдата. Солдат кажется крепким и закаленным в боях, в руке у него длинное заостренное копье. Через каждые несколько шагов он наугад вонзает его в подлесок. Он подходит ближе к нашему убежищу, и мы замираем на месте, словно олень с олененком в лесных зарослях. Копье пронзает листья прямо у моей головы, но Кустос прикрывает меня собой, и железное острие рассекает его руку. Он сжимает зубы, чтобы не закричать от боли, поспешно срывает широкий лист и стирает им свою кровь с копья. Его сообразительность спасает нас – солдат вытаскивает из кустов свое оружие и проходит мимо, так и не узнав, как близко он был к цели.

Когда воин скрывается из виду, мой Защитник подхватывает меня на руки и несет в противоположном направлении. Я испуганно цепляюсь за него и оглядываюсь по сторонам. Он идет легким шагом, но я понимаю, что нас скоро найдут по следу – кровь из его раненой руки льется на траву.

Вскоре я уже слышу в отдалении лай охотничьих собак. Между зарослями появляются новые красные туники и, выстроившись в шеренгу, прокладывают себе путь через лес. Солдаты постепенно окружают нас, но Кустос мчится так, словно он конь, а не человек. Не выпуская меня из рук, петляет между деревьями, я слышу его шумное сбивающееся дыхание. Мы выбегаем из леса… и резко останавливаемся.

Мы на краю узкого ущелья. Далеко внизу лежат острые камни – кажется, там раньше была река, но она пересохла. Мой Защитник лихорадочно ищет безопасный спуск, но стены ущелья повсюду предательски гладкие и отвесные. Успокоительно укачивая меня на руках, Кустос поворачивается лицом к деревьям – и видит перед собой центуриона с черными ониксовыми глазами. На нем доспех из кованой бронзы, на широких плечах лежит кроваво-красный плащ, в руке он сжимает прямой обоюдоострый клинок. Глава отряда грозен и великолепен, словно ожившая статуя бога войны Марса из римского храма.

Солдаты окружают нас сплошным полукругом щитов и копий, и центурион приказывает:

– Верни мне похищенное дитя, раб!

Я смотрю на своего Защитника, мне страшно, и я ничего не могу понять. Он же не похищал меня, а спасал от центуриона? Так ведь?

Кустос обводит глазами ряды солдат и, кажется, понимает, что сопротивление бесполезно. Он осторожно спускает меня на землю.

– Иди сюда, Аврелия, – центурион манит меня к себе. – Отец ждет тебя.

Я стою в нерешительности, не зная, что мне делать. Кустос говорил, что центурион желает мне зла, но, похоже, отец доверяет этому суровому военачальнику. Кого же мне слушать? Беглого раба или прославленного римского воина?

Кустос опускается на колени рядом со мной.

– Ты мне доверяешь? – спрашивает он.

Я киваю, а он делает нечто совершенно неожиданное: сильно толкает меня в грудь, и я с криком ужаса лечу спиной вперед в пропасть, на острые камни…

Я резко просыпаюсь вся в холодном поту, сердце отчаянно колотится в груди. Голову пронизывает острая боль, словно мой череп в самом деле только что раскололся о камни. Меня трясет, все болит, как будто переломаны кости.

Постепенно ощущение близкой смерти отступает, и я спрашиваю себя: что же это было? Обычный кошмар? Или… Отблеск?

Я сажусь в постели и пытаюсь выкинуть из головы страшное видение. Конечно, есть вероятность, что это всего лишь сон, плод моего воображения. Возможно, посеянные Дэмиеном сомнения проникли куда-то глубоко ко мне в подсознание и теперь заполняют собой сны и отравляют мысли. Но в глубине души я все-таки знаю, что это был Отблеск.

Этот раб, Кустос – или, вернее, Феникс, как я знаю его сейчас, – столкнул меня со скалы. Убил меня собственными руками. Просто взял и хладнокровно убил!

От этой мысли у меня холодеет в груди. Какой же Защитник станет убивать человека, которого должен беречь?

Я тихонько выскальзываю из-под одеяла и пробираюсь в холл. Свеча на столе прогорела и погасла, но в темноте мне удается рассмотреть, что Феникс спит в кресле у окна – переутомление все-таки взяло свое. «Правильно ли я поступила, доверив этому парню свою жизнь? – спрашиваю я себя. – Можно ли вообще доверять незнакомцу, которого я узнала всего неделю назад?» В голове все еще мелькают сцены из Отблеска. А вдруг Феникс на самом деле меня не защищает? Вдруг он просто похитил меня, как ту древнеримскую девочку? Может быть, он снова собирается меня убить? Если Танасу для чего-то нужна моя смерть, то вдруг и Фениксу тоже?

Мне в голову внезапно приходит, что Феникс сам назвался моим Защитником и у меня не было других источников информации. Ну да, в этой жизни он спас меня от Дэмиена и Охотников, и в Отблесках я видела, что его предыдущие воплощения тоже меня спасали. Но Отблесков бесконечно много, и кто знает, в скольких из них я погибаю от его рук.

Раз Кустос мог столкнуть меня со скалы, то и Феникс способен убить меня… как только захочет.

Мне вдруг становится страшно оставаться с ним рядом – не понимать его целей, подозревать во всем. С учетом последнего Отблеска кажется, что мне будет куда безопаснее рядом с родными и друзьями, чем с этим убийцей.

С кроссовками в руках я пробираюсь через холл к выходу. Когда я толкаю дверь, руки ощутимо трясутся. Босиком выскальзываю за порог, в ночную темноту. От дыхания в холодном воздухе повисают клубы пара. Отчаянно надеясь, что Феникс спит крепко, я бесшумно прикрываю за собой дверь и как можно тише иду по съезду обратно к дороге. Зубы стучат от холода, острая щебенка больно ранит босые ноги.

Добравшись до дороги, я поспешно надеваю кроссовки и пускаюсь бегом. Знакомые лошади в загоне удивленно фыркают, когда я пробегаю мимо. В небе ни звездочки, только тускло поблескивает растущий месяц. Я бегу по узкой дороге почти в полной темноте и понятия не имею куда – только бы подальше от Феникса.

32

Вдалеке виднеются неясные неоновые огни, по которым я выхожу к шоссе и заправочной станции. Еще очень рано, все закрыто, в здании темно и пусто. Никого нет, только на площадке перед заправкой жужжат флуоресцентные лампы в фонарях и светится на обочине зеленая неоновая вывеска.

В углу площадки я обнаруживаю будку с интернет-телефоном: маленький квадратный дисплей, металлическая клавиатура и древняя шариковая мышка, никто такими обычно не пользуется. Порывшись в карманах, я нахожу последнюю оставшуюся монетку в один фунт и собираюсь было немедленно позвонить родителям, но в последний момент передумываю. Если мой дом и в самом деле под наблюдением, как говорил Феникс, то звонок немедленно перехватят Охотники. Так что вместо этого я выхожу в интернет: я где-то читала, что в некоторых мессенджерах и социальных сетях звонки и сообщения шифруются. Я захожу в свой аккаунт, нахожу страницу Мэи и звоню ей по видеосвязи – только бы она не выключила на ночь телефон!

Бесконечно долго в тишине звучат длинные гудки. Наконец, как раз перед тем, как звонок автоматически прервется, на экранчике появляется сонная Мэи.

– Дженна? – изумленно бормочет она, еще не проснувшись. – Это правда ты?

Я пододвигаюсь ближе к экрану, чтобы она могла разглядеть меня в темноте:

– Да. Прости, что разбудила тебя, но мне больше некому было позвонить.

Мэи зажигает лампу у кровати, поспешно садится и протирает глаза.

– Нет, что ты, я так рада! И я так волновалась, тут все прямо с ума посходили, когда ты пропала. Ты как, все нормально?

– Я… я нормально, да, – старательно улыбаюсь я в камеру. – Ну, по крайней мере не ранена, ничего такого.

Моя подруга облегченно вздыхает:

– Ну слава богу! Твои родители будут так счастливы! Ты им уже звонила?

Я качаю головой:

– Нет, я тебе первой позвонила. Как они там?

Мэи морщится:

– Не очень, если честно. У ваших дверей все время торчат журналисты, каждый день приходит полиция. Твоя мама плохо выглядит, вся бледная, похудела совсем. А папа… ну, он как будто не в себе все время. И они уже не знают, что думать. На самом деле я тоже не знаю. – Она вопросительно смотрит на меня: – Ты же видела, что о тебе пишут в новостях?

Я тупо киваю. Мне невыносимо стыдно, что родители так мучаются из-за меня.

– Кое-что видела, да. Понятно, что ничего хорошего, – отвечаю я.

– Это точно, – соглашается Мэи. – Ну то есть тебя похищает из полицейской машины неизвестный террорист, потом арестовывают за кражу в Арундельском замке, а до того ты еще сбегаешь из-под охраны с этим твоим Фениксом. Сначала в газетах тебя жалели, но теперь уже обвиняют в том, что ты как-то участвовала в теракте на Клэпхемском рынке. Ох, Дженна, скажи, это правда?

– А ты сама как думаешь? – резко отвечаю я. Мне очень обидно, что лучшая подруга во мне сомневается.

На секунду кажется, что Мэи в замешательстве, потом она мягко говорит:

– Нет, я ничему из этого не верю. Но некоторые в школе говорят – ну, знаешь, какие они, – так вот, говорят, что ты, наверное, просто влюбилась в этого Феникса.

– Влюбилась? – возмущенно переспрашиваю я.

– Ага, но не совсем так, как ты думаешь. Кажется, это называется Стокгольмский синдром.

Я морщу лоб:

– Как-как?

– Стокгольмский синдром. Это когда заложник начинает доверять и сочувствовать похитителям, перенимает их идеи, в конце концов может даже присоединиться к ним.

Я вспоминаю о том, как росла моя привязанность к Фениксу, и думаю, что Мэи в самом деле может быть права. Возможно, я действительно утратила здравый смысл, а Феникс просто манипулировал мной, пугая Охотниками. Возможно, вся наша внезапная дружба – это то, как я пыталась пережить похищение? Просто пыталась выжить?

Мэи понижает голос и склоняется ближе к экрану:

– Он сейчас рядом с тобой?

– Нет, я от него убежала, – отвечаю я. – Я видела в Отблеске, как он убил меня в прошлом воплощении.

– Ох, – выдыхает Мэи, прижимая ладонь ко рту. На мгновение мне кажется, что подругу так потрясла весть об убийстве, но очень скоро я понимаю, что ошиблась. – Дженна, ты что, по-прежнему веришь во всю эту фантастическую ерунду с перерождениями? Слушай, как друг тебе говорю: тебе нужна помощь. Позвони лучше в полицию, хватит от них убегать.

Я вспоминаю, чем закончилась моя встреча с детективом-инспектором Шоу, и отрицательно качаю головой. Что бы со мной ни происходило, я знаю, что она действительно пыталась меня похитить. Охотники реальны и по-прежнему мне угрожают.

– Я не доверяю полиции, – возражаю я. – Собственно, я вообще больше никому не доверяю, – я укоризненно смотрю на подругу.

– Дженна, мне ты можешь довериться, – отчаянно настаивает Мэи. – Я же твоя лучшая подруга. Скажи мне хотя бы, где ты сейчас?

Я колеблюсь, теперь я уже ни в чем не уверена. Но мне все-таки нужен хоть кто-то, на кого можно положиться.

– Э-э-э… я на заправке, но вообще-то не очень знаю, где именно… – оглянувшись по сторонам, я замечаю табличку с названием. – А, хотя подожди. Заправка в Нотчкатте, это в Глостершире.

– В Глостершире? – изумленно восклицает Мэи. – Как тебя вообще занесло в Глостершир?

Я вздыхаю:

– Ну, мы шли в деревню Хэйвенбери, чтобы найти там духовного наставника по имени Габриэль. Ладно, уже неважно. Сейчас я просто хочу домой, обратно в Лондон. Куда-то, где безопасно.

– Конечно, – кивает Мэи. – Слушай, я попрошу брата, чтобы он приехал за тобой. У него есть машина, белый «Форд Фиеста». Что бы ни случилось, главное, никуда не уходи!

33

Дрожа от ночного холода, я прячусь на задворках заправочной станции. Из укрытия мне хорошо видна вся площадка, а меня никто не видит. Я совсем не хочу попадаться никому на глаза – ни Фениксу, ни полиции, ни водителям. И особенно – Охотникам. Нервы напряжены, как натянутые струны, и моя тревога еще растет от мысли, что, может быть, я просто жертва Стокгольмского синдрома.

Впрочем, кругом все спокойно, лишь изредка мимо по главной дороге проносятся машины. С приближением каждой пары фар во мне разгорается надежда на спасение… а потом угасает, когда я вижу, как красные огоньки задних фар растворяются в предрассветной мгле.

Проходит час. Потом два. Знать бы, сколько времени займет у Ли дорога из Лондона в Глостершир. Когда мне начинать волноваться? Вдруг он вообще не приедет? Или просто задерживается? Может быть, родители не разрешили ему меня забрать?

Прежде чем у меня кончились деньги на звонок, я успела настоять, чтобы Мэи никому не говорила, где я нахожусь и что я вообще выходила с ней на связь – до тех пор, пока я не доберусь вместе с ее братом до Лондона. Мэи говорит, что ей можно доверять, и в глубине души я знаю, что это правда, но можно ли положиться на ее брата?

Мэи рассказывала, что у него неприятности: когда родители заметили, что с выставки пропал нефритовый нож, то подозревали в краже кого-то из его друзей. Я уже говорила Мэи, что нож похитил Дэмиен, чтобы этим древним оружием принести меня в жертву. Не уверена, что она поверила в жертвоприношение, но явно не сомневалась, что я в большой опасности. Но что, если Ли сразу пойдет к родителям и расскажет им, что случилось с ножом?

Потом мне приходят в голову еще более темные и тревожные мысли.

А вдруг Ли перехватят Охотники? Что, если мой видеозвонок все-таки не был зашифрован?

Вздрагивая от страха, я обнимаю себя за плечи и прижимаюсь ближе к стене, чтобы укрыться от ветра. Рассвет, наверное, уже скоро, но пока небо пугающе темное, ни одной звездочки, да и месяц скрылся за темными тучами. Кажется, погода ухудшается, так что я просто надеюсь, что Ли успеет забрать меня до дождя.

Я смотрю на часы: половина пятого. Феникс скоро проснется. Хотела бы я знать, что будет, когда он поймет, что я сбежала. Он будет волноваться? Рассердится? Придет в ярость? От него всего можно ждать. И я ведь уже подозревала, что мой спутник – убийца. Только не думала, что его жертвой могу оказаться я.

С дороги слышится шум двигателя, приближается еще один автомобиль. Фары дальнего света прорезают темноту, свет становится все ярче и ближе. На этот раз машина не проезжает мимо, а заворачивает на заправку. Свет фар слепит мне глаза. Водитель останавливается у дальней колонки с бензином.

Я по-прежнему прячусь за углом заправки, во все глаза рассматриваю машину.

Двигатель все еще работает, фары светят вовсю. Глаза успели настолько привыкнуть к темноте, что против света я вижу плохо. Это точно белый «Форд Фиеста», но я не могу рассмотреть водителя, который не выходит из машины и по-прежнему сидит за рулем.

Издалека кажется, что это Ли. Кто еще будет останавливаться на этой заправке посреди ночи? Но я все же не могу избавиться от сомнений. Почему он не выходит и не пытается меня найти?

Потом я понимаю, что, возможно, Ли тоже осторожничает. Если Мэи рассказала ему про Охотников, то совершенно понятно, что он не хочет лишний раз рисковать жизнью – довольно и того, что вообще приехал сюда.

Проходит минута.

Потом другая.

Я начинаю беспокоиться, что, если я не выйду к нему, Ли подумает, что я ушла с заправки или что звонок Мэи был дурацким розыгрышем, и просто уедет. Глубоко вздохнув, я собираюсь с духом, чтобы выйти из укрытия. Но стоит мне сделать шаг вперед, как чья-то рука обхватывает меня сзади, другая зажимает мне рот, и меня тащат назад за заправку. Я вслепую бью руками и ногами, пытаясь вырваться из железной хватки похитителя. До машины Ли всего-то метров пятнадцать, если бы только выбежать на площадку…

– Это я! Феникс! – раздается над ухом свистящий шепот.

В ужасе я начинаю сопротивляться еще отчаяннее. Каким-то образом он смог меня отследить!

– Хватит, – рычит Феникс, еще крепче перехватывая меня под мышки и зажимая мне рот.

Я изо всех сил кусаю его руку и чувствую вкус крови во рту, но он и не думает меня отпускать. Мне не хватает воздуха, и постепенно приходится сдаться. Я бессильно обвисаю в его руках.

– Не кричи. Не двигайся. Не вздумай бежать, – резко приказывает Феникс. – От этого зависит твоя жизнь. Ты меня поняла?

Смертельно испуганная, я молча киваю. Он немного ослабляет хватку.

– C кем ты собиралась встретиться? – Я не могу разглядеть его лица, оно остается в тени.

– C Л-ли, – шепчу я, заикаясь. – Это б-брат моей лучшей подруги.

– Ты позвала его сюда?

Я робко киваю.

– Я говорила с Мэи, она послала его за мной.

– А еще ты с кем говорила? – требовательно спрашивает Феникс.

– Больше ни с кем.

Тем временем водитель «Форда» заглушает двигатель и выключает фары. Он вылезает из машины и оглядывается.

– Джен-на-а-а! – зовет он.

Феникс по-прежнему крепко меня держит, готовый снова заткнуть мне рот, если только я попытаюсь ответить.

– Это Ли? – спрашивает он вполголоса.

Водитель продолжает выкрикивать мое имя.

Я вглядываюсь в одинокую фигуру на площадке. Черная толстовка, рваные джинсы, модная стрижка – водитель в самом деле может оказаться Охотником. Но тут он поворачивается ко мне, так что я ясно вижу его лицо: худое, с острыми скулами и такими же внимательными карими глазами, как у сестры.

– Да, это он! – радостно выдыхаю я.

Теперь во мне теплится огонек надежды. Я собираюсь с силами, чтобы освободиться, но это бесполезно: мне не вырваться из железной хватки Феникса.

– Подожди, – приказывает он.

Мимо заправки проносится машина, ее фары освещают дальний конец площадки. На мгновение я вижу несколько темных силуэтов в капюшонах, вскоре они снова исчезают в темноте.

Я чувствую их присутствие, хотя больше их и не вижу. Ледяной ужас пронизывает меня до костей. Охотники!

Я больше не сопротивляюсь Фениксу, моя надежда на спасение стремительно гаснет. В отчаянии я смотрю, как рассерженный Ли залезает обратно в машину и уезжает прочь.

34

– О чем ты вообще думала? – мрачно спрашивает Феникс.

Он незаметно вывел меня с парковки и притащил обратно в тот же коттедж. За всю дорогу мы не сказали друг другу ни слова, Феникс был слишком зол, а я слишком напугана.

– Зачем было звонить подруге? Я же тебе говорил, что Охотники будут прослушивать все телефоны! – Он яростно бьет кулаком по кухонному столу, я вздрагиваю.

– Я н-не на т-телефон ей звонила, – я опять заикаюсь. Хорошо, что между нами с Фениксом сейчас широкий обеденный стол. – Вышла в интернет и позвонила ей через мессенджер. Думала, что там звонки шифруются.

– Да, но есть способы обойти шифрование, – раздраженно отвечает Феникс. Он отчаянно трясет головой, словно пытаясь отогнать дурные мысли. – А еще Воплощенные могли поставить Наблюдателя у дома твоей подруги. И когда Ли выехал неизвестно куда посреди ночи, тот сразу забил тревогу, так что им нужно было просто следовать за ним. Теперь Охотники снова у нас на хвосте!

Вне себя от возмущения, он широкими шагами подходит к окну. Пока он пытается что-то высмотреть в бледном утреннем свете, мне удается немного собраться с силами. Ледяным тоном я говорю:

– Ты убил меня.

Спина Феникса твердеет. Потом он медленно поворачивается ко мне, изумленно морщит лоб. Притворяется? Или в самом деле не понимает, о чем я?

– Что? Что ты имеешь в виду? – выговаривает он.

Я смотрю, не отводя глаз, и обвиняюще указываю на него пальцем:

– Ты был рабом в Древнем Риме, а я была совсем маленькая, лет восьми, не больше. Ты сказал, что ты мой Защитник, я тебе поверила… Доверила тебе свою жизнь… А ты столкнул меня со скалы!

Лицо Феникса искажает странная гримаса, он отчаянно сглатывает. Спотыкаясь, словно у него внутри что-то вдруг порвалось, добирается до стола, криво валится на стул и роняет голову на руки. Несколько долгих секунд стоит тишина, потом он тихо произносит, не поднимая головы:

– Я так надеялся, что к тебе никогда не вернется этот Отблеск.

– Значит, это правда! – Ярость пылает во мне, как огонь. – Ты убил меня.

Во мне тоже что-то ломается – не знаю, доверие к нему или связь наших душ… или так бывает, когда сердце разбивается на куски.

Феникс поднимает на меня взгляд, глаза покраснели, в них стоят слезы.

– Дженна, пожалуйста, поверь, – умоляет он. – Я никогда себе этого не прощу.

– Ага, и я тебе тоже не прощу, – яростно отвечаю я.

– Убить тебя – абсолютно против моей природы, нельзя представить ничего ужаснее и противоестественнее! – Он умоляюще протягивает ко мне руки через стол.

Я отшатываюсь. По гримасе боли на его лице видно, что это ранит его до глубины души.

– Дженна, пойми, я должен защищать твою душу, – настаивает он. – Самую суть тебя, вместилище Света.

– И зачем тогда меня убивать? – не отступаю я.

Феникс опускает голову и тяжело вздыхает, похоже, его мучает стыд.

– У меня не было выбора, – наконец говорит он. – Не было другого способа спасти тебя от Танаса, иначе он бы провел ритуал и навсегда уничтожил твою душу. Мне пришлось убить тебя самому, прежде чем ты попала к нему в руки.

– А что ж ты тогда не убьешь меня сейчас? – горько спрашиваю я, не в силах удержаться. – Давай, перезапусти систему. Спрячь меня в смерти, там никто не найдет.

– Потому что это оставляет след, – серьезно объясняет он. – Мучительная или несправедливая смерть не только оставляет отметины на теле, она ранит душу, ослабляет Свет… и связь между нами. Ты должна мне верить, когда я говорю, что другого выхода не было. И ты же видишь, как это сыграло на руку Танасу. А еще теперь моя душа тоже ранена, я постоянно мучаюсь от боли и раскаяния.

Феникс снова поднимает голову, и в его лице столько искренности и глубокого неподдельного страдания, что мой гнев вдруг угасает. Я вспоминаю, как мы стояли над ущельем в окружении сотни римских солдат и не было никакой надежды выбраться из сплошного полукольца щитов и копий. Вновь вижу, как победно усмехается центурион, поняв, что нам от него не уйти, – и какой смертной тоской наполнен взгляд Кустоса, когда он принимает ужасное решение…

Мой взгляд смягчается, а Феникс смотрит на меня, и синий звездный блеск его глаз дробится в каплях слез.

– Дженна, чтобы спасти твою душу, я сделаю что угодно. Я столько раз умирал ради этого и умру еще столько, сколько будет нужно, лишь бы ты жила.

Он снова тянется ко мне через стол. На этот раз я не отдергиваюсь, но и не беру его за руку.

Я больше не могу безусловно доверять ему во всем, что он говорит и делает. Чтобы восстановить связь между нами, понадобится что-то посильнее слов. Но все-таки я верю в его преданность и в то, что ради меня он готов пожертвовать жизнью. Если правду говорят, что глаза – зеркало души, то в синих глазах Феникса сейчас отражается отчаянное желание вновь завоевать мое доверие.

Несмотря на все сомнения, я чувствую, что вся моя обида рассыпается, разлетается в стороны… точь-в-точь как щебень дорожки под чьими-то шагами, доносящимися снаружи.