Текст книги "Охотники за душами (СИ)"

Автор книги: Крис Брэдфорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

28

Утреннее солнышко греет нам спины. Мы идем на северо-запад, в сторону Сайренсестера. По первой встреченной нами тропинке мы пересекли несколько полей и выбрались на узкую проселочную дорогу. Феникс рассчитывает, что если идти с перерывами, то к вечеру мы доберемся до границ Костуолда. Однако из-за того, что мы пробираемся по тропинкам и проселочным дорогам, наша скорость меньше, чем по прямой, а путь дальше.

Не упрощает жизни и то, что нам приходится прятаться при виде каждой проезжающей мимо машины или проходящего человека. Мы отсиживаемся за изгородями, скрываемся за деревьями, иногда даже идем в обратную сторону, чтобы избежать любых контактов.

Пока мы прячемся в колючих кустах от пожилой пары с собакой, я задаюсь вопросом, не слишком ли Феникс осторожен. Не все же кругом Наблюдатели или Охотники! Ну что может быть опасного в той старушке, хотела бы я знать! А тут еще и собака решает сходить в туалет ровнехонько в наши кусты. Феникс мрачно смотрит на забрызганные ботинки и устало качает головой. Кажется, теперь даже он признает некоторую абсурдность нашего поведения. Впрочем, когда они уходят, а мы выбираемся из кустов, Феникс не упускает возможности опять объяснить, что, пока нас никто не видит, я в безопасности. Вот только необходимость постоянно прятаться не очень-то меня успокаивает, скорее неизменно напоминает, в какой мы непростой переделке. Возможно, нам удалось оторваться от Дэмиена и Охотников и они потеряли нас из виду. Однако я прекрасно осознаю, что любой наш неверный шаг, любая неудачная встреча – и они снова возьмут наш след, словно стая гончих.

Мы пересекаем очередное поле, под жарким солнцем хочется пить. К счастью, мы запасли в придорожном кафе достаточно воды и провизии и теперь можем устроить привал в тени старого дуба.

Феникс отхлебывает воды из бутылки.

– Вот бы сюда мой мотоцикл! – вздыхает он. – За час бы доехали.

Я сажусь на землю и с удовольствием стягиваю кроссовки. На левой пятке уже надулся небольшой волдырь, а мы ведь прошли всего несколько миль. Феникс стряхивает с плеч рюкзак, достает оттуда знакомую аптечку и протягивает мне пластырь.

– Мы всегда так жили? – спрашиваю я, заклеивая мозоль. – В смысле, всегда убегали и прятались?

– Нет. – Феникс присаживается рядом со мной на корточки и подставляет лицо солнечным лучам. – В некоторых жизнях нам с тобой везло. Там, где Танас еще не успевал возродиться или ему не удавалось найти тебя.

Он смотрит куда-то вдаль и задумчиво улыбается.

– Я помню одну из жизней, не уверен, в каком это было веке, но мы с тобой родились на одном и том же острове в Тихом океане. В Меланезии, где-то там, где Фиджи. Помню прозрачную морскую воду, и песок теплый и золотистый, как солнце на закате, и на пальмах такие тяжелые кокосы, что ветки гнутся под их весом. – Он искоса смотрит на меня и нежно улыбается. – На острове не было никого прекрасней тебя, дочери вождя. Вечерами мы с тобой сидели на Закатной Скале. До нее еще нужно было дойти вброд, зато оттуда было лучше всего на свете смотреть, как солнце садится в море, а потом в черном бархатном небе появляются звезды, словно тысячи светлых ангелов…

Во мне просыпаются давно потерянные воспоминания. От его слов мысли, чувства и образы расходятся, словно круги по воде, поднимаясь из глубины времени…

Теплый ветер на коже, свежий запах морской соли, мягкий плеск волн, его рука в моей…

Я спрашиваю, преодолевая застенчивость:

– А мы… мы были вместе?

Феникс неловко смеется.

– Я же твой Защитник, Дженна, – говорит он вместо прямого ответа, но нежность в его взгляде подсказывает, что он многое мог бы добавить. – А кроме того, твой отец хотел выдать тебя замуж за сына вождя соседней деревни. Но я хорошо помню, что пока мы были рядом, то жили очень мирно и счастливо.

Потом его улыбка угасает.

– Но если честно, в большинстве жизней нас ждали битвы и бесконечная игра в кошки-мышки. Разница лишь в том, кто успевал найти тебя первым. Иногда мне удавалось спрятать тебя. Иногда получалось скрыться от Охотников. Иногда даже случалось побеждать.

– А… проигрывать? – спрашиваю я не без колебаний.

Феникс убирает аптечку обратно в рюкзак.

– Если бы мы хоть раз проиграли, тебя бы здесь не было, – веско отвечает он.

Я в задумчивости прикусываю губу. Не знаю, стоит ли задавать следующий вопрос.

– Но тогда… что имел в виду Дэмиен, когда сказал, что ты не всегда меня защищал?

Феникс сжимает зубы, выражение его лица становится жестче.

– Ничего. Забудь. – Он неожиданно поднимается на ноги, готовый продолжать путь. Меня удивляет краткость его ответа.

– Но я не могу понять… Почему он сказал, что ты не всегда был на моей стороне? Что мне не следует во всем тебе доверять? Что он имел в виду?

Феникс тяжело вздыхает, надевая рюкзак.

– Пытался тобой манипулировать, рассорить нас. – Его тон становится резче: – Просто забудь, ладно? Пойдем, нам еще далеко.

Я смотрю, как он уходит широкими шагами, и не могу понять – он рассердился? Или просто хочет скорее продолжить путь? Я вспоминаю, как он отреагировал на мои вопросы, и мне в голову приходит, что план Дэмиена нас рассорить, в общем-то, сработал. Он заронил в мою душу сомнение, как сорняк в клумбу, а я позволила ему укорениться. Но у меня ведь нет причин не доверять своему Защитнику. Это и в самом деле должно быть для него ужасно обидно – еще бы ему не сердиться. Он столько раз спасал мне жизнь, несмотря на все попытки Охотников похитить и убить меня. И глупо было бы верить врагу, а не Защитнику!

Я поспешно натягиваю кроссовки и тороплюсь за Фениксом по полю, оставляя все сомнения позади, под большим дубом.

29

– Может, все-таки не стоит? – нервным шепотом спрашиваю я, оглядываясь по сторонам.

– А ты хочешь опять спать в амбаре? – Феникс вставляет лезвие перочинного ножика в дверную щель рядом с замком гостевого домика. Рекламный плакат в конце дороги обещал «уютное место для отдыха с настоящим камином».

Я мотаю головой. На поля опускаются сумерки, сегодня мы прошли около двадцати миль, а то и больше. Словами не выразить, как я устала. Мышцы ног болят, ступни сбиты в кровь. Хотя мы несколько раз устраивали привал, скудного обеда, который мы съели еще в полдень, совершенно не хватило, чтобы поддержать наши силы.

Я стою на страже, пока Феникс ковыряется ножом в замке. Кажется, что в коттедже давно никто не жил, и он расположен на отшибе среди полей, через которые к нему ведет одноколейная дорога, переходящая в засыпанный щебенкой съезд. По одному из пастбищ лениво бродит стадо коров, на втором никого, на третьем – загон с тройкой лошадей. Они рысью подбегают к изгороди, чтобы посмотреть, кто пришел, – однако, кроме любознательных лошадок, мы в любом случае никого не интересуем. Резко повернув нож, Феникс вскрывает замок, и дверь отворяется.

– Подожди здесь, – шепотом говорит он и исчезает в проеме.

Я стою на пороге, прислушиваясь к его шагам, а он внимательно осматривает комнаты одну за другой. Я в любой момент готова сорваться с места и бежать прочь – хотя еще вопрос, как далеко я убегу в нынешнем состоянии. Даже не знаю, как Феникс умудряется сохранять бдительность. Он ведь устал не меньше меня, да еще ранен, да еще до сих пор не пришел в себя после побоев. И все равно продолжает в первую очередь думать обо мне и о моей безопасности.

Его преданность глубоко меня трогает и искренне восхищает.

Тем временем Феникс снова появляется в дверях.

– Все чисто, – говорит он. – Похоже, здесь давно никто не жил.

Я захожу в коттедж и осматриваюсь по сторонам. Домик совсем небольшой, я быстро успеваю обойти уютную гостиную с обещанным камином, старомодную кухню, спальню с узкой кроватью и примыкающую к ней ванную. Кровать заправлена и застелена розовым одеялом в цветочек, но больше ничего не говорит о том, что кто-то вскоре приедет. Впервые за несколько дней я немного расслабляюсь. Сбрасываю кроссовки и с наслаждением заваливаюсь на диван.

Феникс продолжает осматриваться. В шкафах на кухне он находит соль, банку клубничного варенья, упаковку засохших макарон и консервы – куриный суп с лапшой.

– Что желаете на ужин? – осведомляется он. – Спагетти с вареньем или суп?

– Суп, будьте добры, – смеюсь я. Идея смешать спагетти с джемом почему-то очень меня веселит.

Феникс вываливает в кастрюлю содержимое банки и включает плиту.

– Хочешь, сходи в душ, пока я тут все разогрею, – предлагает он.

Я сползаю с дивана, нахожу в шкафу в спальне пару полотенец и иду с ними в ванную. С наслаждением забираюсь под душ, от горячей воды идет пар. Отмываю с волос трехдневный слой дорожной грязи, тру лицо и тело, подставляю усталые мышцы под тугие струи воды. Как только напряжение немного спадает, я, совершенно неожиданно для себя, начинаю отчаянно рыдать. Словно плотину прорвало, и на меня вдруг обрушились, чуть не сбивая с ног, все тревоги, все отчаяние и вся усталость прошедшей недели. Я падаю на колени и обнимаю себя за плечи. Слезы мешаются с водой, шум душа заглушает мои рыдания и всхлипы.

Как же мне хочется домой, в свою комнату, к маме и папе, чтобы они меня обняли и от всего защитили! Но это невозможно, я знаю. Весь мир перевернулся с ног на голову. И я больше не та девочка Дженна, которой и беспокоиться-то не о чем, кроме как об экзаменах, о модных шмотках да о том, как тот или иной парень на меня посмотрел и что обо мне подумал. Я Первая из Первопроходцев с бесконечными жизнями за плечами. Хранитель Света Человечества, за которым охотится зловещий союз Воплощенных. А, и вдобавок ко всему, еще и известная террористка, сбежавшая от полиции. Как бы я могла вернуться в школу, к прежней жизни, зная, что за мной по пятам идут Наблюдатели и Охотники? Ведь Танас, господин и повелитель Воплощенных, следит за каждым моим шагом. А что, если мне придется провести в бегах остаток жизни? Слезы постепенно иссякают, я потихоньку смиряюсь с тем, что домой мне уже не вернуться. Но все-таки неужели мне теперь придется скрываться и от закона, и от секты Охотников? И что мы будем делать, когда доберемся до Душевидца в Хэйвенбери? Прятаться? Сражаться? Просто исчезнем навсегда? И мама с папой даже не узнают, что со мной случилось? При мысли о том, как глубоко несчастны они будут всю оставшуюся жизнь, меня снова душат рыдания.

Остается только молиться, чтобы у Габриэля нашлись ответы хотя бы на часть вопросов.

Понемногу я успокаиваюсь. Проплакавшись, я чувствую себя опустошенной, словно все переживания вытекли вместе со слезами. Я медленно поднимаюсь на ноги. Течение воды согревает и успокаивает, ко мне снова возвращаются силы, и я собираюсь с духом. Да, положение мое отчаянное, но все-таки небезнадежное – пока Феникс рядом со мной. Я напоминаю себе, как вместе мы скрылись от Танаса и его Охотников. Мы победили, перехитрили их и ушли от погони. Если это удалось единожды, удастся и снова.

Я вылезаю из душа, согревшись и отмывшись дочиста, и чувствую себя так, словно родилась заново.

Надеваю ту же одежду, в какой была, вытираю полотенцем волосы и выхожу из спальни. Оказывается, пока я мылась, Феникс успел накрыть на стол. Куриный суп разлит по мискам, а еще он где-то отыскал на десерт упаковку шоколадного печенья. Уже стемнело, занавески на окнах задернуты, и стол освещает единственная свеча, в мягком колеблющемся свете которой блестит стекло тарелок.

Я поднимаю бровь:

– Вот это романтика! – удивленно замечаю я.

На мгновение он кажется смущенным, потом понимает, в чем дело.

– А, ты про свечку? Это чтобы никто не догадался, что мы здесь. Не хотел зажигать электричество, даже за закрытыми занавесками.

– Да ты просто Ромео! – смеюсь я, когда он любезно приглашает меня сесть за столом напротив него.

Мы оба жутко проголодались после долгого перехода и жадно набрасываемся на суп.

– Ты как, получше после душа? – спрашивает Феникс, прихлебывая из ложки бульон.

Я киваю и старательно улыбаюсь:

– Гораздо лучше, спасибо…

Потом, после минутного колебания, я все же решаюсь задать вопрос:

– Я давно хотела спросить: когда ты понял, что ты мой Защитник? Ну, то есть в этой жизни.

Феникс поднимает глаза от тарелки:

– Я всегда это знал.

– Прямо с рождения?

– Наверное, да. – Он пожимает плечами: – Мои самые ранние воспоминания относились к прошлым жизням. По правде говоря, иногда они казались даже более реальными, чем окружающая действительность. В бесконечных Отблесках я то искал тебя… то защищал… то дрался с Танасом и его Охотниками. Многовато на самом деле для одной головы, особенно когда ты совсем маленький.

Феникс замолкает и задумчиво смотрит на мерцающее пламя свечи. Потом продолжает:

– Маме тоже было сложно все это принять, судя по тому, что мне рассказывали. Как только я научился говорить, то сразу начал ей рассказывать про свои прошлые жизни… говорил даже, что она мне не мать… что до нее у меня была другая мама… – Его ярко-синие глаза блестят от слез. – Теперь-то я знаю, конечно, в этой жизни она была моей мамой, и не было никакой другой. – Он тяжело вздыхает и мрачно смотрит в тарелку. – Если бы я только успел ей это сказать раньше, чем она умерла.

– Ох, мне так жаль, мне так ужасно жаль, – горестно шепчу я, остро ощущая его боль и давнее горе. – Полицейские говорили, она погибла в автокатастрофе.

– Примерно так. Говорят, водитель был пьян. – Феникс смотрит прямо на меня, в глазах стоят слезы, но взгляд твердеет, словно алмаз. – Я им не верю. Я думаю, это был Воплощенный.

– Воплощенный? – охаю я.

Феникс кивает:

– Ага. Я там был. Мне было всего три года, но готов поклясться, у водителя были черные глаза. Наверное, они хотели прикончить меня, пока я не вырос и не отправился тебя искать и защищать. Но я выжил. – Он крепко сжимает в кулаке ложку. – А это значит, что мама погибла из-за меня.

– Пожалуйста, не говори так! – протестую я. – Тебе было всего три года! В чем ты вообще можешь быть виноват!

– Ну, в общем, я знаю только, что, если бы я не был Защитником, она сейчас была бы жива, – с горечью отвечает он. – Но ее смерть была еще одной причиной, по которой я так хотел найти тебя и остановить этих чертовых Воплощенных.

Я вопросительно смотрю на него:

– Но если виноваты Воплощенные, то почему же они потом тебя не добили, пока ты был маленький и не мог защищаться?

– Не могли отследить, – объясняет он. – После аварии меня отправили в приют, личные данные хранили в секрете. А потом все время перекидывали из одной приемной семьи в другую, я же был «проблемный».

Я наклоняюсь через стол и ласково глажу его по руке:

– Это, наверное, было очень тяжело.

Феникс невесело усмехается:

– Ну да, скажем так, у меня было непростое детство, – кивает он. Потом он неожиданно тепло улыбается мне, на его лицо ложатся золотистые отблески огонька свечи. – Но я всегда знал, что у моей жизни есть высшая цель. А теперь я рядом с тобой, могу просто видеть тебя своими глазами и знать, что все это время был прав – так что мои неприятности того стоили.

Я вспоминаю о собственных бедах, случившихся за последние дни, и о борьбе с сомнениями в том, что я Первопроходец, и спрашиваю:

– А тебе сложно было принять, что ты Защитник и всю жизнь придется драться и убегать?

– Я знал, что это правда, и все, – просто отвечает он. – Я родился для этого, все легко и понятно. Это скорее у толпы моих психотерапевтов и приемных родителей были проблемы с принятием, они все твердили, что моя миссия – просто иллюзия, плод больного воображения.

Он наклоняется ближе ко мне, огонь свечи ярче освещает его серьезное лицо.

– Но это никак не объясняло, откуда я брал знания и умения, которых никак не могло быть у ребенка моего возраста. Я становился старше, ко мне приходили новые Отблески, а вместе с ними – новые умения… все для того, чтобы найти и защитить тебя.

Он крепче сжимает мою руку.

– Теперь ты знаешь, кто ты на самом деле, и это поможет тебе уцелеть и не попасться Танасу. Ты тоже сможешь многому научиться через Отблески – вернее, вспомнить то, что уже знала когда-то.

Его слова почему-то очень меня успокаивают. Я улыбаюсь и зачерпываю новую ложку горячего бульона. Хотя это всего лишь консервы, мне кажется, я никогда не ела супа вкуснее – мало того, что он очень сытный, он еще и каким-то волшебным образом меня успокаивает и поднимает настроение.

– Знаешь, а правильно говорят про куриный бульон! – улыбаюсь я, доедая последнюю ложку.

– А? – переспрашивает он.

– Ну, что он лечебный. И правда ничего лучше не придумаешь!

30

После ужина Феникс тоже забирается в душ, а я мою посуду и стараюсь уничтожить все следы нашего присутствия в домике. Через полчаса он появляется на пороге спальни, я настаиваю, что нужно все-таки сменить повязки. Когда он снимает футболку, я прихожу в ужас: мало того, что спина в ранах от дроби, так теперь еще и все туловище в синяках и кровоподтеках!

Я чувствую, как меня накрывает волна гнева.

– Вот это Охотники постарались! Прямо себя не жалели! – вырывается у меня.

– Ага, а я зато одному нос сломал! – он ухмыляется весьма по-хулигански. – А ты… – он оглядывается на меня через плечо, – а ты другому еще как заехала по голове!

Я смущенно улыбаюсь:

– Но Охотницу-то я не остановила. Извини… Я совсем не умею драться.

– Да что ты? – восклицает он с искренним изумлением. – А кто был раньше воином-самураем? Тебя и защищать-то почти не нужно было в той жизни, я помню, ты однажды в одиночку вырубила пятерых ниндзя! Голыми руками! Просто раскидала их, как тряпичных кукол!

Я вспоминаю, как пару часов назад, сжавшись в комок, горестно рыдала в душе.

– Правда? Что-то не очень на меня похоже.

Феникс смотрит мне в глаза:

– Дженна, поверь, все у тебя в порядке с боевым духом.

– Ну, может быть, в той жизни и было в порядке, – я с сомнением пожимаю плечами.

Достаю из аптечки бинты и пластыри и начинаю менять повязки. Мысль о том, что я могла быть воином, да еще и самураем, кажется бесконечно далекой от моей нынешней личности – да и от известных мне прошлых воплощений. Я могу представить себя санитаркой… земледельцем… ну моряком… ну, может быть, даже первооткрывателем! Но смертоносным воином?… Да нет, конечно!

Я заканчиваю перевязку и уже собираюсь сказать Фениксу, что можно снова надевать футболку, как вдруг замечаю темную отметину у него под лопаткой.

– Что это? – я легонько касаюсь ее рукой.

– Родинка, – коротко отвечает он.

Я присматриваюсь повнимательнее:

– А больше похоже на шрам.

Он кивает:

– Это и шрам тоже, только из прошлой жизни. Иногда остаются такие следы, когда совсем тяжко умирать. Этот у меня от отравленной стрелы.

Перед моими глазами мелькает короткий Отблеск: Некалли на моих глазах падает в реку…

…Его покрытое татуировками тело безжизненно покачивается на волнах, в спине торчит стрела, огромная, словно гарпун. А наша лодочка спокойно уплывает прочь от извергающегося вулкана и разъяренных воинов клана Тлетл.

Сейчас рядом со мной Феникс, а не погибший Некалли, но даже теперь, когда я провожу рукой по призраку давнего шрама, я чувствую тоску и отчаяние Дзианьи – так же остро и болезненно, как если бы все это было вчера.

Ниже и левее на спине моего Защитника я замечаю еще одну родинку – круглую, словно отверстие от пулевого ранения.

Не с тех ли это времен, когда он был Хиамови? Значит, его все же убил тот шериф в белом пробковом шлеме?

Кончиками пальцев я ласково касаюсь синяков, и призрачных шрамов, и свежих повязок. Что-то внутри меня словно обрывается при виде стольких ранений, и я не могу удержаться от слез. Столько ран, столько боли выпало бедному моему Защитнику – из жизни в жизнь, от смерти к смерти, и все чтобы уберечь меня.

– Сколько же ты ради меня вынес. Так нельзя, это слишком много, – шепчу я.

Феникс оборачивается ко мне:

– Ради тебя ничто никогда не слишком. – Он смахивает слезинку с моей щеки.

Я порывисто обнимаю его за талию, прижимаюсь к обнаженной груди. Мне бы так хотелось уберечь его, забрать всю боль, сделать так, чтобы он никогда больше не мучился ради меня. Он обвивает меня руками, я чувствую тепло его кожи, нежность прикосновений и силу, таящуюся в избитом теле.

Я словно растворяюсь в этом счастье, никогда-никогда больше не хочу его отпускать. В его объятиях так спокойно, и безопасно, и…

Внезапно из загона доносится громкое ржание. Феникс мгновенно напрягается и разрывает объятия. Он задувает свечу на столе, одним прыжком подскакивает к окну и всматривается в темноту сквозь щель между шторами.

– Там кто-то есть? – я едва дышу от страха.

С минуту Феникс продолжает смотреть за окно.

– Нет, только лошади, – наконец говорит он.

Но моя тревога не отступает. Я понимаю, что в следующий раз нам может повезти меньше.

– Танас ведь в конце концов все равно выследит нас, да? – безнадежно спрашиваю я.

– Может быть. – Феникс поворачивается ко мне, в темноте его лицо кажется строже. – Ты лучше иди поспи, если сможешь. А я покараулю.

С минуту я мешкаю – так хорошо было бы подойти и снова обнять его… Но, кажется, момент безвозвратно прошел. Феникс снова настороже, снова не ближе и не дальше, чем может позволить себе Защитник, полностью сосредоточенный на своей миссии.

Он начинает проверять одно за другим все окна в доме, а я ухожу в спальню и чувствую, как смертельно устала. Я ныряю под одеяло, кладу голову на мягкую, словно облако, подушку и мгновенно засыпаю, зная, что Феникс охраняет мой сон.