Текст книги "Профессионал (ЛП)"

Автор книги: Кресли Коул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

Глава 14

Дззззинь.

В моих комнатах есть звонок? Торопясь к дверям, которые были расположены довольно далеко от спальни, я гадала, стоит ли там Севастьян, который явился за мной. Хоть вначале его прощальные слова меня задели, я убедила себя, что он пытается быть хорошим солдатом, который не должен касаться запретной женщины.

Воспрянув духом, я обследовала комнату, собираясь к банкету. Приняв ванну, превышающую размером большинство семейных бассейнов, я храбро перерыла всю одежду, обувь, сумочки и косметику.

Хотя бельё в самолёте не было чересчур сексуальным, гардероб представлял куда более широкий выбор. Я осмелилась на чулки, чёрные шелковые стринги и соответствующий открытый бюстгальтер – на случай, если Севастьян извинится за своё отвратительное поведение и признает, что его заводят всякого рода табу (ну может же девушка помечтать!)

Для банкета я решила склониться в сторону платьев, выбрав облегающее платье-футляр тёмно-синего шёлка. Этот цвет делал мои глаза больше голубыми, нежели зелёными.

Волосы я собрала наверх, чтобы продемонстрировать золотое колье-ошейник и висячие серьги. И хоть я никогда не была фанаткой косметики, тем не менее, решилась на тушь и блеск для губ.

Пригладив платье, я распахнула дверь.

Филипп?

Подумал, что смогу сопроводить тебя на пир. – Он был одет по последней моде: узкие брюки и приталенный пиджак. Галстук был слегка ослаблен, и весь вид в целом как бы говорил: студент Лиги Плюща, рано начавший веселиться. – Выглядишь восхитительно, кузина. – Он поцеловал мою руку.

Если бы Севастьян проделал то же самое, я бы, наверное, подпрыгнула, как от удара током. Но с Филиппом я не ощущала ничего подобного.

Спасибо, Филипп.

В коридоре он предложил свою руку.

Ты разочаровалась, увидев в дверях меня?

Что? Нет, – солгала я.

Боюсь, что наш угрюмый друг Севастьян отказался зайти за тобой.

Правда? – Гори.

Хотя логика тут была. Этот мужчина хотел, чтобы мы никогда не встречались; так почему бы не начать меня избегать? Он не замедлил сообщить мне, что нет никаких нас.

Филипп, хмурясь, смотрел на меня:

Никогда не видел, чтобы его так пугала симпатичная девчонка. Но, с учётом обстоятельств, нам не стоит его винить.

С учётом обстоятельств? Что ты имеешь в виду? – Мои чёрные шпильки утопали в ковровом ворсе, пока мы шли по коридору к лестнице.

Пока ты не появилась, он был первым наследником босса.

Я равнодушно пожала плечами, понимая, что не это было причиной Севастьяновой холодности. Вновь анализируешь мужчин, Нэт?

Правда была в том, что я ничего о нём не знала.

Филипп продолжал:

Сейчас Ковалёв так к тебе расположен, что позвонил адвокатам, чтобы изменить завещание. Уже час как ты официально стала наследницей миллиардного состояния.

Откуда ты знаешь? – Мы дошли до лестницы и начали спускаться.

Он ухмыльнулся:

У меня есть свои способы, кузина.

Что за спешка с изменением завещания?

Я его об этом не просила. Мне не нужны деньги Ковалёва. При мысли о таком богатстве и сопутствующей ответственности я сразу почувствовала, как колье на шее стало короче.

Я любила простую жизнь, а люди с такими деньгами не живут простыми жизнями.

Я не собираюсь вмешиваться в наследство Севастьяна.

Натали, я даже не думал на такое намекать. – Он был в таком ужасе, словно я сдёрнула с него штаны. – Прошу прощения, что обидел тебя.

О, Филипп, я просто слишком эмоционально это восприняла. Деньги действительно меня до смерти пугают.

Не самая неприятная проблема, а? Не переживай, с Ковалёвым вы всё уладите. Он разумный человек с мягким сердцем. Он пойдёт на всё, лишь бы тебе было здесь комфортно.

Не сомневаюсь, что ты прав. – Желая сменить тему, я сказала, – вы с Севастьяном не слишком-то ладите.

Выражение лица Филиппа говорило "ты даже не подозреваешь, на сколько".

Он как злобная сторожевая собака рядом с дядей Ковом, что неудивительно, раз старик подобрал Севастьяна на улице.

Так вот где его нашёл Ковалёв? Мысль о том, что мальчишкой Севастьян жил на улице, растревожило мое сердце. Неудивительно, что я не могла его разгадать. Его характер наполовину сформировали улицы, а вторую половину нынешние привилегии.

Он не любит, когда рядом с Ковалёвым есть кто-то, кроме него. – Филипп очаровательно задрал бровь, – я бы приветствовал такую привычку, если б она и меня не касалась. – Когда мы спустились на первый этаж, Филипп повёл меня по просторному фойе.

И почему Севастьян тебя не любит?

Его бесит моё образование. Он никогда не ходил в школу, знаешь ли. И ненавидит, когда ему об этом напоминают. Это повод для обиды размером с Сибирь.

Что же Севастьян подумал про моё высшее образование? Испытывал ли он хоть мельчайшие сомнения, когда исключал меня?

Просто будь с ним осторожна, кузина.

Тот же совет Севастьян дал мне в отношении Филиппа.

Почему?

Он отвёл взгляд.

У мужика некоторые... серьёзные проблемы.

Рассказывай.

Филипп понизил голос:

Он сидел в тюрьме и, кажется, гордится этим. На руке у него два купола, что в бандитской среде означает две ходки. Один срок у него был в кровавом сибирском лагере. Такие места меняют людей.

У меня дар речи пропал. Я видела на нём эти рисунки, но и понятия не имела, что они значат.

И хотя теперь я узнала больше о пёстром прошлом Севастьяна, моей тяги к нему это не уменьшило. По правде говоря, слова Филиппа только добавили Севастьяну загадочности, заставив меня желать счистить один ее слой за другим. Как только вернусь в свою комнату – включу Мак и разузнаю всё о татуировках. Чёрт, да обо всём этом новом мире.

И даже не заставляй меня рассказывать о его странных взаимоотношениях с алкоголем.

Что ты имеешь в виду? – спросила я, хотя понимала, о чём он говорит. Прошлой ночью Севастьян выпил, но только после того, как сначала несколько раз отказался пить.

Просто понаблюдай за ним сегодня. Увидишь. Ну, хватит о нём. Слушай, если тебе хоть что-нибудь понадобится, обращайся. – Филипп похлопал меня по руке, лежащей на сгибе его локтя. – Ты дочь Ковалёва, а этому человеку я обязан жизнью.

Правда?

Он кивнул.

Полгода назад я был в очень неприятном месте, когда внезапно умер мой отец. Дядя Ков меня оттуда вызволил.

Соболезную твоей потере и действительно ценю твоё предложение.

Из-за дальней двери в конце коридора доносились голоса и смех. Мне не терпелось к ним присоединиться, но перед самой дверью Филипп меня остановил.

Я так рад, что ты приехала, Натали. Приятно, что рядом есть ещё кто-то "западный". И кто не станет мне пенять за то, что я не сидел в тюрьме! – Он положил ладони на мои плечи и улыбнулся, большинству женщин этого было бы достаточно для того, чтобы скинуть трусики. – Завтра вечером Ковалёву нужно в город. Я покажу тебе окрестности...

Прежде чем я смогла отступить, дверь отворилась, и на пороге возник Севастьян. Моё сердце подпрыгнуло – он что, шёл за мной?

Он остановился со смертельным выражением лица. Что я опять натворила? А потом поняла, что всё выглядело так, будто мы с Филиппом собирались... поцеловаться. Я повернула голову и увидела огромную столовую, полную гостей. Около тридцати бригадиров.

Они все смотрели на нас с Филиппом, все разговоры смолкли.

Наверное, плохо, если русские бандиты шокированы чьим-нибудь поведением. Но я ничего не сделала.

По крайней мере, с Филиппом.

Когда Севастьян сжал кулаки, я быстро отошла от обоих мужчин. Расправив плечи и вздёрнув подбородок, я направилась к Ковалёву, в наступившей тишине мои каблуки стучали неестественно громко.

Ковалёв стоял во главе длинного стола, уставленного свечами, фарфором и приборами. Он неуверенно переводил взгляд с меня на Филиппа и обратно, и я улыбнулась ему заготовленной улыбкой. – Это невероятно, Пахан. Спасибо. – Моё уверенное поведение, казалось, разрядило обстановку, и разговоры возобновились.

Когда Ковалёв отодвигал для меня стул справа от себя, то тихо спросил:

Что-то случилось?

Вовсе нет, – пробормотала я в ответ.

Подошёл Филипп и занял место рядом со мной. Усмехнувшись, он заметил:

Это было неловко, да?

Когда Севастьян вернулся за стол и уселся напротив, его лицо снова превратилось в обычную непроницаемую маску, лишь желваки ходили туда-сюда.

Ковалёв представил меня остальным гостям, мужчинам, которых было более десятка в возрасте от двадцати до сорока лет – Юрию, Борису, Кириллу, Глебу – потом я начала путаться. Большинство из них обладали суровой внешностью, но все они, казалось, преклонялись перед Ковалёвым. За столом находились также всего две женщины – Ольга и Иня , которые находились в длительных отношениях с двумя бригадирами.

После церемонии представления армия слуг принялась подавать блюда, тогда как другие разливали по хрустальным рюмкам водку. Я не привыкла к такому обслуживанию, но заставила себя расслабиться.

Тост, – объявил Ковалёв, поднимая рюмку. – За мою прекрасную дочь, которая нашла меня вопреки преградам, трудилась и боролась, чтобы дойти до цели.

Яблоко от яблони недалеко падает, – добавил Филипп.

Когда гости подняли свои стопки, я тоже ее подняла, затем поднесла к губам, чтобы сделать глоток...

Все выпили до дна и повернулись в мою сторону. Я вспомнила, что невежливо ставить недопитую рюмку на стол. Пожав плечами, я смело осушила свою, в ответ раздались аплодисменты. Я не смогла сдержать смешок, глядя на Севастьяна, который резко уставился на меня.

Могу поклясться, он приревновал меня к Филиппу, но если ему было не всё равно, так чего же он сам не пришёл за мной?

Как бы то ни было, испортить этот вечер я ему не позволю. Я уже тут, на традиционном русском застолье, пью водку с обширным отцовским... кланом. Я нахожусь на родине, в бывшей царской резиденции.

Я посмотрела наверх, любуясь фресками на потолке. Комната совершенно соответствовала представлению о царской столовой. Я поняла, что никогда раньше настолько не ощущала дух истории. И это немного умерило моё раздражение после исключения из универа.

Сегодня моё хорошее настроение было непробиваемым.

Последовал новый тост:

Za vas, Natalya Kovaleva! – На этот раз моя рюмка опустилась на стол одновременно с другими. Я наслаждалась огнем, приятно согреваясь.

Когда подали zakusku, Филипп наклонился ко мне:

Это называется za-kus-ka.

Вмешался Севастьян:

Натали учила русский – уверен, она знает, что это.

Я бросила на него благодарный взгляд. Если мне станут объяснять каждое блюдо – это будет чрезвычайно утомительно.

Дружелюбное выражение лица не изменило Филиппу, даже когда он произнёс:

Это всего лишь дань этикету, Севастьян. Быть вежливым с гостьей – проводить её от комнаты и всё такое.

Спасибо за напоминание.

Эти двое сверлили друг друга взглядами. Установившееся напряжение было прервано подачей очередного блюда: устриц, украшенных щедрой порцией чёрной икры с дельты Волги. Следом подали рыбу.

Я попробовала восхитительно запечённого палтуса, издав восторженный звук; Севастьян не сводил с меня глаз.

Я опрокинула очередную рюмку; он опять пялится.

Я прислушивалась к истории, которую Филипп, похоже, намеревался мне исключительно шептать; около своей тарелки Севастьян сжал руку в кулак.

Поступки кричат громче слов, Сибиряк. И его сконцентрированное на мне внимание согревало лучше водки.

Когда официанты подали очередное блюдо, Ковалёв объявил:

В честь родной для Натали Небраски.

Это было кукурузное суфле! Я улыбнулась:

Обожаю его! – язык у меня начал заплетаться.

Я снова почувствовала на себе тёмный взгляд Севастьяна. Вспомнил ли он о кукурузном поле? Как прижимал меня там, в грязи? Встретившись с ним глазами, я осушила очередную рюмку.

Ковалёв повернулся к Севастьяну.

Ты ничего не ешь, Алексей?

Он выпрямился.

Наверное, сказывается разница во времени.

Или возраст, – сострил Филипп.

Со спокойной уверенностью Севастьян парировал:

Я справляюсь.

Ковалёв весело произнёс:

Ну, будет, ребята. – Потом повернулся ко мне. – Думаю, наш остроумный Филипп порой забывает, что Алексей много лет подряд принимал участие в боях без правил.

Я подняла брови. Увидев Севастьяна впервые, я подумала, что он боксёр. Это объясняло шрамы на пальцах и сломанный нос. Я вспомнила, сколько раз я видела, как он сжимал кулаки. Для боксёра это было, наверное, привычкой.

Я размышляла о тех, кто бил по этой благородной морде, и мне хотелось дотронуться до него, провести пальцами по коже. Пока я пыталась представить его на ринге, превозмогающего боль, успели подать очередное блюдо.

Десерт. Печеные яблоки, фруктовая пастила – русская разновидность турецких сладостей – и sirniki, творожные блинчики с медом в качестве сиропа. Едва первый кусочек пастилы попал на язык, мои глаза закатились от удовольствия.

После десерта преобладали напитки и громогласный смех. Считалось невежливым оставлять початую бутылку водки, так что все почтительно наполняли рюмку за рюмкой – ну, все, кроме Севастьяна. После тостов его рюмка оставалась сухой.

Пахан рассказывал смешные истории о своих попытках ничегонеделания. Мореплавание? Промах. Яхта теперь представляет собой изысканный риф. Разведение лошадей? Не успел, обнаружил, что осеменитель сбежал из конюшни.

Я смеялась до слёз, признавшись, что думала найти здесь белых тигров и медведя – и инкрустированный бриллиантами унитаз, отчего Ковалёва пополам согнуло.

Парень по имени Глеб научил меня русской поговорке. Все смеялись над моими неловкими попытками, но я умела держать лицо, так что изобразила быстрый реверанс. Я заметила, что даже обычная гримаса Севастьяна сменилась на что-то, напоминающее любование, словно я была существом, которое он никогда раньше не встречал в живой природе.

Каждый раз, как я почти убеждалась, что не смогу вновь пробиться сквозь его ледяную сдержанность, он демонстрировал человечность, скрытую за внешним фасадом боевика...

Я бы хотела уметь останавливать время – не помню, когда у меня последний раз был такой веселый вечер – но прежде чем я это поняла, дедушкины часы пробили полночь.

Пахан поднялся.

Что ж, мои друзья и моя семья... – он улыбнулся мне и Севастьяну, – ...вам придётся меня извинить.

Раздался хор голосов "ещё один тост".

Он покачал головой.

Сжальтесь над стариком! И продолжайте без меня – это приказ. – Мы с Севастьяном встали одновременно, оба намереваясь проводить Пахана.

Сидите-сидите, вы двое. Веселитесь. Увидимся завтра.

Наблюдая, как Пахан уходит, я боялась потерять его из виду. У меня было такое чувство, что он мог исчезнуть. Но Севастьян ободряюще на меня посмотрел, словно знал, что я чувствую. Это помогло.

После этого все продолжили пить. Было уже очень поздно, но это меня не заботило, ведь завтра мне не нужно будет на работу, и не нужно будет разбираться с первокурсниками, сочиняющими сказки о том, почему их работы сданы с опозданием.

Единственный недостаток? Я хотела, чтобы Севастьян говорил со мной, флиртовал со мной. Касался меня. Я жаждала большего из того, что он показал прошлой ночью.

Я мечтала о сексе с ним.

Просто с ума сходила.

Мне напомнили, какой я могла быть настойчивой, может, стоит настойчивее его преследовать?

Справа от меня Филипп с кем-то горячо обсуждал самые быстрые спорткары – что дало мне возможность пошалить. Я уже достаточно опьянела, так что идея подразнить Севастьяна казалась блестящей.

Хоть он и предупреждал, что не любит сюрпризы, я скинула туфлю и вытянула затянутую в чулок ногу в его направлении. Я дотронулась до внутренней стороны его бедра, прямо над коленом. Он напрягся, но не оттолкнул, кинув на меня угрожающий взгляд.

Играть с боевиком было хорошей идеей? Водка подбадривала "чёрт возьми, да! потрогай его значок!" Я потянулась выше. Чем ближе я подбиралась к члену, тем сильнее учащалось его дыхание. Он резко покачал головой.

С ленивой усмешкой я окунула палец в бочонок с медом и облизнула его языком, выражение моего лица говорило "ну и что будешь делать, Сибиряк?"

Его рот открылся. Вспомнил, как я ему сосала вчера?

Выше, ещё выше...

Контакт.

Боже, твёрдый, словно камень, он просто горел. Севастьян резко наклонил голову, его ноздри раздувались. Какое-то время его грудь не двигалась вовсе.

Мои веки отяжелели, носком ноги я потёрла его мошонку и продвинулась вдоль члена, который дернулся в ответ, и меня это обрадовало. Я тут же стала влажной, намочив чёрные шёлковые стринги, которые надела для него. Соски торчали сквозь открытые чашки моего бюстгальтера.

Я погладила его от основания до головки, он бросил на меня очередной угрожающий взгляд – несмотря на то, что его глаза сверкали от возбуждения. Это была битва воли, игра на слабо. Я сделала очередное движение ножкой. Он отказывался реагировать; я не собиралась сдаваться. Новое движение. Кто первым моргнёт?

Гадая, получится ли таким образом заставить его кончить, я чуть больше надавила. Его мускулы на плечах и руках начали вздуваться. Боевик, должно быть, сжимал под столом кулаки.

Его взгляд обещал горячую месть.

Мой взгляд, наверное, молил об этом.

Если я пойду в свою комнату, последует ли он за мной? Очевидно, первой моргнула я. Убрав ногу, я надела туфлю. Как только разговоры о спорткарах начали утихать, я притворно зевнула и встала.

Я тоже устала от длительного путешествия. – Избегая смотреть Севастьяну в глаза, я сказала, – Всем спокойной ночи. Была рада со всеми познакомиться.

Но надо допить остальные бутылки, – подмигнул мне неугомонный Филипп. Господи, а что, если за мной пойдёт он?

Я постаралась его разубедить:

Оставайся и веселись, увидимся завтра.

Он просиял.

Значит, завтра вечером. Это свидание.

Свидание? На это я не рассчитывала и не собиралась давать ему надежду. Но на нас все смотрели, так что я решила пока оставить этот вопрос.

Помахав всем на прощание, я покинула столовую. Я неторопливо возвращалась в свои комнаты, по пути любуясь картинами в коридоре второго этажа и надеясь, что за мной пойдёт Севастьян.

Так он и сделал. Он мчался по коридору, настоящий мафиозный элемент. Выражение лица обещало смерть.

И в его случае это обещание могло стать буквальным.

Глава 15

Севастьян медленно приближался, я отступила на шаг, затем на два. Стиснув моё плечо, он потащил меня дальше по коридору. Его голос был обманчиво мягок::

Понравилось играть со мной?

Открыв боковую дверь, он впихнул меня внутрь, затем закрыл дверь за собой. Пахло свежевыстиранным бельём и полиролью.

Кладовка горничной?

В царской резиденции? Можно только догадываться, сколько тайных свиданий произошло в этих четырёх стенах за прошедшие годы.

От щелчка выключателя зажегся приглушённый свет, Севастьян теснил меня дальше.

Ты оставила меня страдать от стояка, а потом, прямо у меня под носом, назначила грёбанное свидание с Филиппом? – Когда мой зад уперся в полку для белья, он установил руки по обе стороны от меня, поймав в ловушку и окутав своим соблазняющим запахом. – Мы что, взаимозаменяемы? Я и Филипп?

Он не нравится мне в этом смысле.

Неужели? – К голосу Севастьяна примешивался гнев. Перед ужином всё выглядело так, будто он нравится тебе именно в этом смысле. Когда он собирался тебя поцеловать.

А почему тебя это волнует? Ты же меня отфутболил, забыл?

Стало волновать, когда ты решила поласкать мой член под столом, пока я чуть не начал задыхаться от желания. Стало волновать, когда ты чуть не споила меня меньше суток назад. – Он без предупреждения задрал подол моего платья.

Я резко вздохнула.

Он уставился на мои стринги, потом на чулки, проведя пальцем по кружевной резинке.

Для кого ты так оделась?

Я вздёрнула подбородок.

Для тебя.

Значит, думала, что мы будем вместе? После того, как я ответил "нет"? Тебе понравилось играть сегодня с огнём. Но понравится ли тебе ожог, который ты заслужила?

Извини...

Не договорив, я ахнула, когда он, приподняв меня, усадил на полку.

Я покажу тебе, что я чувствовал. – Он втиснулся между моих бёдер.

Что это значит?

Он не ответил, лишь расстегнул брюки и вытащил тяжелый член. Головка была влажной от возбуждения. Моё тело словно наэлектризовали, когда его член, будто по собственной воле, вытянулся в сторону моей киски.

Мне понравилось ласкать его ртом, понравилось ощущение его семени на языке, мне хотелось повторить это снова.

Дай мне поцеловать его, как вчера. – Я попыталась соскользнуть с полки, но он придавил меня, прижавшись членом к шёлку моих трусиков. Прямо напротив набухшего клитора. Я застонала, ощутив его жар даже сквозь влажную ткань.

Почувствуй это, – прохрипел он. – Пока дразнила меня, сама стала мокрой? Тебе нравится мучить меня, пока я не потеряю контроль?

Да, – всхлипнула я.

Его мозолистые ладони поднимались по моим бёдрам всё выше и выше. Большими пальцами он подцепил края моих трусиков и сдвинул их к центру.

Вот что я чувствую. – Он толкнулся, и между его членом и моим клитором оказался лишь слой шёлка.

Я низко застонала, запрокинув голову назад.

Ну уж нет, – рявкнул он, обращая на себя мой взгляд. – Ты будешь смотреть на меня, как смотрела, когда дразнила, Наталья. Как будто умрёшь, если я тебя сейчас не трахну. – Он толкнулся второй раз, отчего моё тело задрожало. – Твои глаза умоляли перегнуть тебя через стол и вонзиться прямо в твою киску. – Новый толчок. – Ты это хотела мне сказать?

Да! – Я уже была на грани, намереваясь кончить прямо вот так. – Я и сейчас хочу этого.

Господи, женщина. – Он вновь качнул бёдрами, скользя по мне членом. На головке выступило больше влаги, которую он вытер шёлком, затем вновь расположился в прежней позиции.

Эти толчки и жар сводили меня с ума.

Пожалуйста, не останавливайся!

Мне стоило бы остановиться, оставив тебя в том же положении, в котором ты бросила меня. – Он наклонился, чтобы прогрохотать мне на ухо, – готовым взорваться, кончить прямо в штаны. Я был так близко, что уже желал этого – и наплевать на последствия; я желал, чтобы ты довела мой член до разрядки в комнате, полной людей.

Я вздрогнула, и его большие пальцы впились глубже.

Расстегни платье.

Я распустила завязки, затем откинула половинки лифа в сторону, обнажив бюстгальтер.

Очень мило, – произнёс он с новым толчком. – А теперь сними и это.

Я стянула его наверх, желая, чтобы Севастьян увидел мои тяжёлые груди.

Когда с новым толчком они подпрыгнули, он приказал:

Поиграй с ними.

Мои руки взметнулись вверх, обхватывая груди.

Милая Наталья. – Он ещё раз качнул бёдрами. Шёлк уже промок насквозь. – Ты собираешься намочить меня сквозь трусики? – Двумя пальцами он провёл вдоль нижней стороны члена, прежде чем вернуть его на место.

Я застонала.

Почему ты не займёшься со мной сексом?

Не забывай, что это наказание. – Более жёсткий, сильный толчок. – И ты – не для меня. А теперь покажи мне, какими твёрдыми могут быть эти сосочки.

Я потянула их.

Сильнее.

Я подчинилась, застонав, когда ощутила, как его большие пальцы меня раскрывают, практически готовясь пронзить. – Внутрь, Севастьян. Засунь пальцы в меня.

Ты когда-нибудь засовывала в себя один из тех вибраторов?

Моё лицо вспыхнуло – удивительная реакция, учитывая обстоятельства. Но я честно ответила:

Да. Мне это нравится.

Он зарычал, увеличивая темп.

Так почему ты до сих пор девственна?

Не встретила... подходящего парня, – ответила я, задыхаясь.

И думаешь, что встретила теперь? – Пришла очередь скользящих движений, во время которых его член двигался вдоль моего влажного клитора.

Севастьян! – Я могла практически представить, как он меня трахает, а его напряжённый жезл вонзается в мою сердцевину. Он будет меня трахать и трахать, пока не заставит кончить на своём члене. Пока не заставит выдоить эту толстую штуку... – Боже, я сейчас...

Он накрыл ладонью мой рот, заглушая крики. Потом просунул два пальца между губ, угощая моим собственным соком.

Соси, – приказал он.

Моя голова откинулась, и я восторженно принялась сосать, представляя вместо пальцев его член. От этих резких толчков я начала кончать. Я кричала, сосала и не желала, чтобы это когда-нибудь заканчивалось.

Спазмы внутри с каждой волной несли невыносимое наслаждение – и безумный голод, нуждающийся в утолении.

Я не могла этого больше выносить, и тогда Севастьян отодвинулся и поднял мои колени к голой груди. Я прижалась спиной к стене, мои лодыжки оказались у него на плечах, а трусики он сдёрнул к бёдрам, полностью меня обнажая. Не отрывая взгляд от моей набухшей плоти, он обхватил свой большой член кулаком, принимаясь мастурбировать.

Мышцы на его шее вздулись от напряжения, он приказал:

Смотри, как я кончу на тебя. – Он целился мне между ног. От мысли о том, что он будет на меня кончать, я снова растаяла; моя киска под его взглядом дрожала и сжималась...

Блядь, женщина, я вижу тебя! – Подавив вопль, он начал изливать струи спермы.

Когда на мои чувствительные губки попало обжигающее семя, я застонала, приглашающе разводя ноги.

Он прошипел сквозь зубы:

Моя жадная девочка хочет большего? – Он сжал член, и очередная струя упала на мой лобок. Снова и снова он дрочил, пока его пульсирующий член не оказался совершенно опустошён...

В потрясении я потянулась к нему, желая поцеловать.

Но он оттолкнул мои руки.

Нет-нет. – Обхватив ладонями мои бёдра, он принялся втирать своё семя в плоть.

Почему? Зачем? Разве это может быть так сексуально? Как обычно, я и понятия не имела, что он будет делать дальше. Моё возбуждение вновь достигло пика, но я послушно сидела, позволив себя одеть.

Вернув мои трусики на место, он всей ладонью шлепнул по моей влажной промежности – от чего я дернулась за новой порцией. С тем же выражением мужской удовлетворённости на лице он произнёс:

Завтра ты все еще будешь меня ощущать.

Порочный, сексуальный, властный мужчина. Я не могла представить, чтобы кто-то ещё мог восхищать меня так, как он. Я хотела заключить его в объятия и прошептать, что он сводит меня с ума.

Но он застегнул ширинку и собрался уходить, оставляя меня в этом положении.

Лучше обрати внимание на того, кем на самом деле сможешь манипулировать. Так что, желаю завтра повеселиться с Филиппом.

Когда он был у двери, я встряхнула головой, чтобы прийти в себя.

Это всё, что ты можешь мне сказать?

Не оборачиваясь, он произнёс:

Не смей больше меня дразнить. Я играю лишь в те игры, в которых сам устанавливаю правила.

Правила, Сибиряк? – Сейчас, когда я уже не была ослеплена страстью, эта его властная натура мне не нравилась. – Можешь устанавливать свои правила, чтобы потом посмотреть, как я буду их нарушать.

Будешь дразнить меня снова, зверёк, и последствия тебя не обрадуют. – Он вышел, хлопнув дверью.

Памятка на будущее: раздразнить Севастьяна при первой же возможности, чтобы узнать о "последствиях".

В этой кладовке, всё ещё разгоряченная – и мокрая – после его манипуляций, я приняла два решения:

Александр Севастьян будет моим первым любовником.

И я позволю ему думать, что правила устанавливает он.