Текст книги "Профессионал (ЛП)"

Автор книги: Кресли Коул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

Глава 35

Что?? У меня отвисла челюсть и чуть не выпала цепочка.

Чтобы десятки людей смотрели на меня скованную? На голую, с зажимами на сосках, и кто знает, что ещё со мной сотворят?

Смущать соседских мальчишек – это одно. Но здесь – совершенно другой мир.

Севастьян взял пульт, по лицу ничего нельзя было понять.

Если не хочешь, чтобы я показал им комнату, просто отпусти цепочку.

До меня дошло. Он думал, я сдамся, думал, что дальше этого мы не зайдём! А потом бы он сказал, что пытался.

Так он не старался меня порадовать? Нет, он спланировал моё поражение.

Скотина! Да к чёрту всё. На мне маска, никто меня не знает, и я никогда больше не увижу этих людей. Это лишь одна ночь моей жизни, невесомая фантазия на пару часов.

Отпусти цепочку или готовься ощутить на себе десятки глаз, жаждущих обладать каждым сантиметром твоей белой кожи.

Он пытался меня поколебать. И это срабатывало! Хватит ли у меня мужества?

Ну, давай же, и мы поедем домой. – Он – словно чёртик на плече, отговаривал меня от мечты, от нашей общей мечты. – Это всё останется сном.

Для меня продолжить означало продвинуться в нашей совместной жизни. Мне этого так хотелось. А если мне чего-то хотелось, ничто не могло меня остановить.

Даже тридцать пар плотоядных глаз.

Я отказывалась отпустить цепочку. Я не могла стоять на месте и не попытаться взять высоту. Если я справлюсь, это будет стоить того.

Я поняла, что решения принято и сразу начала дрожать, словно неоперившийся птенец. Словно на пороге пропасти перед прыжком.

Брови Севастьяна сошлись на переносице.

Ты дрожишь? – Тыльной стороной ладони он прикоснулся к моей щеке, словно проверяя жар. – Отпусти цепочку, sladkaya. Это всё, что тебе нужно сделать.

Я сжала зубы, выпятила челюсть и отвернулась от него в сторону стекла. Вперёд.

Я слышала, как он обескуражено выдохнул. Он и не думал, что я на это способна. Он подстроил всё так, чтобы я провалилась. Но порой я не против провалов, придурок.

Очень хорошо. Они увидят мою женщину. – Я догадалась, что мысль о демонстрации меня всем и каждому его не радовала. Попался в собственные сети?

Сначала я разглядывала людей на арене; вскоре они окажут мне ответную честь. Баш на баш. Я чуть не расхохоталась.

Нечасто открываются верхние комнаты, – сказал Севастьян. – Для них это будет подарком, впрочем, как и для остальных комнат.

Я и забыла про другие комнаты с неизвестными обитателями, которые ответную честь не окажут. Но пути назад не было; он нажал на кнопку.

Я услышала жужжащий звук и приготовилась встретить их взгляды.

Как только на меня обратили внимание, люди внизу принялась расталкивать друг друга локтями, шеи вытягивались. Толпа превратилась в стаю голодных зверей, почуявших мясо.

Меня затрясло сильнее.

Чёртик на моём плече прошептал:

Ты знаешь, что делать. И я снова тебя скрою.

Партнёры застывали на середине полового акта, перестраивая позиции для лучшего обзора. Не отступай, Нат!

Я говорил, что на груди ты почувствуешь укус плети, её жало скользнёт у тебя между ног. – Да, о, да. – Ты позволишь им наблюдать за собственным падением?

Падением? Я отказывалась на него смотреть, по-прежнему уставившись на происходящее на арене.

Наверное, тебе действительно этого очень хочется, – пробормотал он удивлённо, – и для Нижней ты иногда слишком агрессивна.

Он даже не подозревал, насколько. Сегодня ты будешь властвовать надо мной, Сибиряк. К чему сопротивляться?

Ты сделала свой выбор. – Севастьян ушёл из поля зрения. Направился к столу с игрушками?

Он вернулся с большим металлическим дилдо. Такие штуки я видела на сайте, с которого заказывала весь свой арсенал, но там они были дороговаты.

Ты хочешь его, Натали?

Оно было размером почти с его член. Будучи такой мокрой и пустой, как в этот момент, я действительно его желала. Но чтобы все вокруг видели, как эта штука проникнет в меня?

Его глаза за этой шаловливой маской бросали вызов.

Отпусти цепочку, если не хочешь, чтобы я ввёл это в тебя – для их удовольствия.

Он принялся катать дилдо в ладонях, согревая. От вида его ловких рук, татуированных пальцев, обвивающих металлический фаллос, мои бёдра качнулись.

Когда головка дилдо коснулась моего живота и заскользила вниз, металл был уже так нагрет, что, казалось, обжигал мою кожу. Он опускал её всё ниже, мимо пупка, потом – вдоль коротких завитков в промежности.

Кончик на мгновенье скользнул по напряженному клитору. Когда он остановил головку прямо у моей ждущей дырочки, я забыла, как дышать. Дилдо выглядело неподатливым, абсолютно твёрдым и тяжёлым.

И он думает, что я способна это принять?

Он вращал головку прямо мокрой дырочки, словно вкручивая туда эту огромную штуку.

Прими её – я даю это тебе. – Он переместился так, чтобы все могли видеть, как он погружает в меня этот блестящий член. – Или выпусти цепочку.

Меня обжёг стыд, такой же горячий, как и эта штука.

Но, осматривая толпу, я видела открытые рты, зачарованные выражения лиц, нарастающий темп – так что мой стыд превратился в... поощрение. В очередную разновидность стимуляции.

Тогда, в спальне Севастьяна, я обнажилась перед камерой, и теперь, здесь, я точно так же завелась сильнее, чем могла представить. С помощью моей влаги он проталкивал дилдо внутрь, сантиметр за сантиметром, а я грелась под лучами чужих взоров.

Севастьян проследил за моим взглядом.

Моя маленькая эксгибиционистка. Мою женщину они жаждут почти сильнее, чем я способен вынести. – Он наклонился так, что его лицо оказалось прямо за мной. – Я чувствую желание: уничтожить их всех за то, что они жаждут принадлежащую мне. Не забывай об этом.

От этой собственнической ревности я лишь сильнее потекла.

Я хочу, чтобы это оказалось глубоко в тебе. Откройся и прими его.

Я попыталась расслабить мышцы, принимая глубже, глубже...

Когда фаллос оказался на месте, он подвигал им пару раз, пока я чуть не повисла на цепях. Затем он закрепил вокруг моей талии тонкие кожаные ремешки, фиксирующие тяжёлую штуку внутри. Покончив с этим, он чувствительно шлёпнул по основанию дилдо, что заставило меня – и всех остальных – застонать.

Ты благодарна мне за это?

Я кивнула, удобнее устраивая в оковах лодыжки и запястья, готовясь ко всему, что бы он для меня не придумал.

Я заметила, что стройный мужчина рядом со стеклянным экраном не сводил взгляд с моей промежности, одновременно погружаясь в свою партнёршу – женщину с роскошными формами, привязанную к лежащей на полу шёлковой подушке.

Когда я несколько раз качнула бёдрами, чтобы привыкнуть к постороннему предмету внутри, мужчина затрясся, громко вскрикнул и вытащил член наружу. Его взгляд под тяжёлыми веками встретился с моим, когда он принялся изливаться на округлости партнёрши.

Он хотел, чтобы я видела, как он кончает?

Он ждал реакции? Взаимодействия?

Ну, будет, Наталья, – осадил меня Севастьян. – Не стоит дразнить их тем, что они никогда не получат.

Я дразнила? Ну, блин. Наверное?

Севастьян отошёл. Секунду спустя я спиной ощутила прикосновение кожаных полосок. Флогер. Что я и предлагала по дороге в Париж.

Ты готова, зверёк?

Я была готова. Я прикусила цепочку и кивнула...

Кожа щёлкнула по задней поверхности бёдер.

На глазах выступили слёзы. Но когда он встал передо мной, чтобы отследить реакцию, я одарила его взглядом, словно вопрошающим "и это всё?"

За маской его брови поползли вверх. Губы изогнулись.

Во второй раз флогер приземлился чувствительнее. И снова. Но, хотя я всхлипывала, цепляясь за цепь, я обнаружила, что подставляю попку для новых ударов – заработав тем самым стоны публики, особенно от тех, кто был подобным же образом связан.

Какая Нижняя откажется ощутить власть такого мужчины, как Севастьян?

Такого опасного и тёмного. Такого интригующего и сильного.

И он – мой.

Севастьян хлестал флогером по бёдрам, ягодицам, даже по спине, повторяя эту последовательность по кругу. С каждым ударом боль нарастала, нарастала, покуда совсем... не исчезла.

Вместо скручивающей агонии всё, что я чувствовала – это жар; мои рецепторы, отвечающие за боль, по-прежнему посылали сигналы, но, наверное, немного сбились. Я выгнулась, требуя продолжения, одновременно сдвинув тяжёлый член внутри.

Под усилившимся градом ударов вырос градус страсти и на арене. Сопротивляясь силе хлыста, я с трудом удерживалась на месте. На коже выступила испарина.

Моя милая Наталья выгибается навстречу своему наказанию. – В его голосе вибрировала гордость.

Каждый сантиметр моей кожи стал гиперчувствительным, почти таким же, как и ноющий клитор. Севастьян сёк меня, и это было сексуально. Сексуальная порка. Он совершенно точно знал, как далеко можно зайти, чтобы моё возбуждение достигло пика, не сбившись вниз.

Он хотел, чтобы я смирилась с его игрушками. Я не просто смирилась, даже не просто приняла – с их помощью я возносилась. Когда он приостановился, чтобы оценить мою реакцию, я смотрела на него широко раскрытыми глазами. Что ты со мной делаешь?

Он прищурился, потом, казалось, затаил дыхание, когда флогер скользнул по моей груди и зажимам на сосках. Укус кожи на твоей груди... Я извивалась, шокированная восторгом, безмолвно моля о продолжении.

Он что, хочет, чтобы я кончила вот так?

Когда его рука опустилась к моей промежности, грубо её ощупывая, я устремилась в его ладонь, проталкивая тем самым дилдо ещё глубже. Почти обезумев от желания кончить, я уже не волновалась, что кто-то увидит, как я распутно насаживаюсь на его пальцы, покрывая собственным соком.

Обнаружив, что я истекаю влагой вокруг основания дилдо, он издал удовлетворённый звук.

Знаешь, как сильно я заставлю тебя кончить? – Севастьян был взбудоражен, как мальчишка с новой игрушкой. – Приготовься, красавица. – Он был полностью мной поглощён.

Я вспомнила, что он сказал сегодня во время нашей ссоры: я должен тебя контролировать, приказывать, наказывать. Чтобы свести с ума.

Всё, что он делал, подчинялось единственной цели – моему наслаждению, оставляя его собственное удовольствие на втором плане.

Моя реакция – вот что заводило его больше всего.

И он намеревался сделать так, чтобы моя реакция была не похожа ни на что прежде.

Может, я не знаю всего, что нужно юной девушке, – выдавил он. – Но это мне известно. Это я могу тебе дать. Что же до остального...?

Что он хотел сказать? Вопрос позабылся, когда он встал передо мной, чтобы обхватить горячим ртом защемлённый сосок. Я чувствовала на кончике его горячее дыхание.

Когда он лизнул вершинку, я подумала, что от наслаждения потеряю сознание. Не отрываясь от плоти, он спросил:

Добавить плетей, солнце? – Лизнув второй сосок, он оставил обе вершинки блестеть для нашей публики.

Я кивнула с готовностью, когда внутри меня, словно готовый вырваться наружу поток лавы, всколыхнулось двойное желание: сумасшедшая потребность кончить – и отчаянный голод по прикосновениям флогера.

Севастьян вернулся к своему занятию, отдельно уделяя внимание попке, от его ударов я даже привстала на цыпочки. Когда я дёрнулась назад навстречу флогеру, дилдо внутри шевельнулось, приближая меня к оргазму.

Удары наносились с различной частотой, но теперь скорость возросла и стала почти постоянной. Пот смочил мои волосы и покрыл кожу. На моих нервных окончаниях влажные хвосты флогера оставляли огненные всполохи, путая мысли.

То, что должно было быть болью – трансформировалось в исступление, а потом – в эйфорию, и Севастьян с каждым ударом лишь подливал масло в огонь.

Перед глазами всё расплылось. Я больше не видела оргии. Не слышала ничего, кроме его отрывистых стонов, сопровождающих каждый взмах плётки. Будто бы все мои органы чувств приостановили работу, чтобы я в полной мере ощутила каждый отдельный удар флогера – и предваряющее этот удар движение воздуха.

Чтобы лучше прочувствовала металлический член, который он предусмотрительно в меня засунул.

Чтобы поднималась всё выше и выше, покуда совсем не оторвалась от земли.

Полёт. Я... взлетела. Глаза закатились, губы изогнулись в довольной улыбке, зубы вонзились в цепочку, чтобы он не посмел лишить меня этого чувства.

Ни за что. Обмякшая, повисшая на цепях, я воспарила – и разрядка прорвалась сквозь меня дикими сотрясающими волнами. Я впитывала наслаждение сквозь сжатые зубы.

Мои внутренние стеночки вновь и вновь сжимались вокрг дилдо, а из глаз текли слёзы.

Наталья? – я смутно различала голос Севастьяна. – Наталья!

Он зовёт меня? Куда меня унесло? Хочу туда снова.

Когда последняя шокирующая волна прошла, я поморгала, поворачиваясь к нему с сонной улыбкой на лице.

Почему-то от моей реакции его глаза заблестели.

Потом он прижался лбом к моему плечу, словно то, что ему сейчас открылось, было слишком невероятным и переполняло его.

Ty sozdana dlya menya. – Он слизнул капельки пота с моей шеи, чуть прикусив кожу, одновременно вдавливаясь в меня своей эрекцией. Потом прошептал на ухо: – Ты была права – я никогда не видел ничего более великолепного.

Он отбросил флогер в сторону и принялся водить руками по всему моему телу. Жёсткость его рук на моей воспалённой коже заставила пальцы на ногах подогнуться.

Он расстегнул ремешки, чтобы вытащить дилдо, но мои внутренние стеночки, казалось, не хотели его выпускать, крепко сжавшись вокруг. Ему пришлось с усилием потянуть, прежде чем фаллос выскользнул. Игрушка также исчезла где-то за спиной.

Тебе нравится себя демонстрировать, moya plohaya devchonka. Хочешь показать им больше?

Я нахмурилась – что ещё я могу им показать? – но всё равно кивнула.

Я слышала, как он перебирал на столе игрушки. Вернувшись, он отстегнул мою левую лодыжку.

По-моему, наши зрители снизили темп собственных удовольствий. Чтобы посмотреть, что он ещё для меня подготовил.

Вокруг свободной ноги он обвязал кожаную ленту, приподняв этим кольцом моё колено до уровня талии. Другой конец он привязал всё к той же цепи, удерживающей мои запястья.

Я балансировала на одной ноге, оказавшись ещё более раскрытой и беззащитной перед ним и всей публикой.

Я слышала, как расстёгивается молния. Теперь он трахнет меня? Своей горящей кожей я чувствовала пульсацию его члена.

Хочешь, чтобы они тебя видели? – Влажной головкой он водил по основанию моей обработанной попки. – По-настоящему видели. Внутри?

Он протянул руку, чтобы развести мои губки. Даже после всего случившегося мои щёки окрасил румянец. Своей дырочкой я ощущала прохладный воздух – и сконцентрировавшиеся там жаждущие взгляды.

Но это не остановило новый прилив влаги, мои губки в его пальцах набухали.

Он обхватил меня полностью.

Покажи это мне, – приказал он. – Предложи.

Настолько, насколько смогла, я выгнула спину, уперев в него попку.

Очень хорошо. – В награду он ущипнул мои сосочки, отчего у меня закружилась голова. – Ты хочешь, чтобы они увидели, как ты снова кончишь? – Прежде чем я смогла ответить, он схватил меня: одной рукой под поднятое колено, другой – стиснул бедро. Одним уверенным движением он вошёл в меня сзади.

Я стонала, не отрываясь от цепочки, уже находясь на пике. Мне казалось, что я вообще не кончала, казалось, что моё возбуждение копилось на протяжении многих дней, не получая разрядки.

Он погружался в меня медленными сильными толчками, от которых сотрясалось всё тело. Мои груди подпрыгивали, зажатые соски визжали всякий раз, когда цепочка натягивалась.

Входя в меня, он проскрежетал:

Ты думала, что я отправился к другой в тот день, когда ты меня отвергла? – Он придвинулся ближе, языком пробуя на вкус капельку моего пота. – Но как тебя заменить? Даже тогда я знал, что это невозможно.

Не могу думать. Он уже тогда испытывал ко мне такие сильные чувства?

А я для тебя незаменим? Выпусти цепочку, если это так.

Незаменим? Сейчас он был всем. Дарителем боли и экстаза с божественным телом, которым он меня ублажал.

С усилием я расслабила челюсть, выталкивая цепочку языком. Она упала с лёгким звоном.

Облизнув губы и подвигав челюстью, я гадала, что он сделает дальше, уже желая этого.

Накрыв половину моего лица своей большой рукой, он притянул меня назад, чтобы принять его поцелуй. Он вонзался между моих ног, но его губы оставались нежны. Сочетание жёстких толчков и благоговейной ласки его языка сносило крышу не меньше всего остального...

Я услышала неожиданный щелчок чего-то кожаного, почувствовала укус на своём бугорке. Я всхлипнула в его рот. Это был стек? Наподобие того, который я показывала ему в журнале?

Я не могла посмотреть вниз, потому что он по-прежнему удерживал мою голову. Он продолжал меня целовать – давая понять, что на этот раз его орудие не предназначено для моих глаз. Мне было дано чувствовать, принимать его поцелуй, кончать, в то время как он мучил меня и трахал сзади.

Новый шлепок опустился на область промежности и клитор, впечатавшись в промокшие завитки; укус, но без боли, только прикосновение и давление там, где я нуждалась в этом больше всего.

Может быть, моя чувствительность снизилась, потому что я вращала бёдрами, требуя большего, а его член погружался в меня без остановки.

Не отрываясь от губ, он приказал:

Отдайся мне полностью, sladkaya. – Очередной шлепок стека.

И ещё один. Я уже так близко.

Севастьян, – прошептала я. – Ещё.

Его толчок.

Я хочу, чтобы ты закричала, что отдаёшься, – и шлепок.

Растворённая в нём, я действительно полностью отдалась. В такт ударам, я откинула голову и закричала. Беспомощно дёргаясь в оковах, я кончила, обильно изливая собственный сок. С каждой глубинной конвульсией мои стеночки сжимали его утолщающийся член.

Я чувствую, как ты выдаиваешь меня, – проскрежетал он мне на ухо. – Я дам тебе то, что ты хочешь! – Он вонзился в меня изо всех сил...

В меня хлынула обжигающая сперма; Севастьян, мой обладатель стальной воли и железного самоконтроля, неконтролируемо зарычал... ещё и ещё... чтобы слышали все...

Опустошенный, вздрагивающий, он выплеснул в меня последние капли семени.

Издав измученный стон, он продолжал мягко толкаться, пока длился наш совместный оргазм, а я оказалась в полубессознательном состоянии.

Все мои эмоции были сосредоточены на нём, на нём одном: его грохочущее сердце, прохладное дыхание на моей коже, тепло его члена, который всё ещё соединял нас.

Когда моя голова откинулась на его плечо, он запечатлел на шее поцелуй.

Я чуть приподнялась, когда со всех сторон грянули овации, сопровождаемые свистом и завываниями. Ожидаемой волны стыда не случилось, я была слишком переполнена эмоциями, чтобы как-то реагировать. Быстрый взгляд на арену выхватил обессиленных партнёров, мокрый от разрядок шёлк и бархат, блестящие рты и подбородки.

Мы смотрели за стекло, и Севастьян одной рукой обвил мою шею, другой – талию, прижимая крепче к себе, чтобы продемонстрировать, кому я принадлежу.

Почувствовав его острую ярость, направленную на зрителей, я взглянула на него.

Нет, ему совсем не по нраву демонстрировать меня другим; и теперь, когда запал прошёл, он ощетинился.

Слишком много тебя им досталось. – Потянувшись к столу, он нажал кнопку на пульте.

Мы снова оказались скрыты.

Глава 36

Оглушительные аплодисменты были слышны даже тогда, когда стекло вновь стало непрозрачным.

Но я ни о чем не жалела, слыша наполненный гордостью голос Севастьяна:

Мои сны стали явью. Мне никогда не следует сомневаться, что ты знаешь свои желания. – Он осторожно высвободился, застёгивая ширинку и обходя меня, чтобы встать лицом к лицу.

Он убрал налипшую над моей бровью прядку волос, его лицо приобретало, попеременно, то властное, то восхищённое выражение.

Но когда я вздрогнула, он тут же по-деловому засуетился. Быстро отвязал поднятое колено и отстегнул оковы на лодыжках, затем протянул руку к груди и зажимам.

Он открутил болт, ослабив металл с одной стороны.

Будет больно, любимая, – пробормотал он, освобождая левый сосок.

В сосок на место зажима хлынула кровь. Я едва сдержала вскрик.

Он обхватил губами пульсирующий сосок, лаская языком, чтобы сгладить боль. С правым было ещё хуже, потому что теперь я знала, чего ожидать. Как только правый сосок освободился, он сразу же занялся им.

Шшш, любимая, – приговаривал он, не отрываясь, – ну вот, уже почти всё...

Когда меня снова бросило в дрожь, он отошёл и вернулся с белым махровым халатом, переброшенным через сгиб руки. Он держал его наготове, отстёгивая наручники от цепи на потолке. Я упала в его объятья, уткнувшись в халат, как в подушку.

Меня трясло, пока он снимал с запястий браслеты и целовал под ними влажную кожу.

Теперь ты свободна.

Такие многозначительные слова; я уже была свободна. Он называл это «падением». Но всё оказалось наоборот. С этим мужчиной – я взлетела. Воспарила. В каком-то смысле подчиниться означало... подняться.

Может, я всё ещё летела? Всё казалось приглушённым и мягким, свет – более тусклым.

Как ты себя чувствуешь?

Немного кружится голова, – хрипло ответила я. – Что теперь?

Я ещё успею посомневаться в содеянном. Но сегодня я намеревалась с этим жить.

Я увезу тебя домой. – Он помог продеть в рукава халата мои обмякшие руки. – Хочу, чтобы ты расслабилась и ни о чём не думала, пока я буду ухаживать за тобой.

Это я могу.

Он поднял меня на руки, прижав к груди, и вынес из комнаты.

Нам придётся увидеть этих людей? Придётся пройти сквозь бальную залу? Когда я напряглась, он сказал:

Мы выйдем с другого выхода, любимая. Машина ждёт.

Даже когда мы устроились на заднем сидении лимузина и уже направлялись домой, Севастьян не выпустил меня из объятий, удерживая на коленях. Он снял наши маски, потом протянулся к холодильнику за бутылкой апельсинового сока.

Пей. – Он поднёс её к моим губам.

Я изогнула бровь.

А тёплого молока нет?

Ты даже не представляешь, как сильно потрудилось сегодня твоё тело. Я хочу, чтобы ты мягко успокоилась.

Я отпила глоток сока – ничего вкуснее я в жизни не пробовала. Я изо всех сил пыталась не пить взахлёб, как студент-первокурсник кружку пива.

Что значит "успокоилась"?

Он наклонился, чтобы слизнуть с моих губ каплю сока, отчего мои веки стали совсем тяжёлыми.

Твоя кровь полна эндорфинов. Поэтому ты чувствуешь себя...

Под кайфом?

Именно. Но возбуждение должно пойти на убыль.

Ты подхватишь меня, когда я упаду?

Он приподнял мой подбородок.

Vsegda.

Сегодня мы выяснили одну вещь. Препятствия, определённо, устранены. Теперь мы пойдём рука об руку.

Я поцеловала горбинку его носа, затем спрятала лицо у него на груди. Пальцами зарылась в густые волосы, сжав пряди и притягивая этого огромного храброго мужчину ближе. Я ещё никогда не чувствовала себя настолько окружённой заботой. Настолько защищённой.

Он был моим ангелом-хранителем, моим другом, любовником.

Александр Севастьян был всем.

Всем.

Он отклонил меня назад, чтобы встретиться со мной взглядом, его глаза под отяжелевшими веками напоминали золотые монеты.

Удивлена?

Одержима. – Прошептала я в ответ.

В городском доме он не выпустил меня, поднявшись вверх по лестнице в ванную. Свет был приглушён, джакузи уже работала.

Когда он раздел меня и опустил в воду, мне захотелось вылезть обратно в его объятья. Но, казалось, расстояние между нами тоже его не радовало, поэтому он быстро разделся и присоединился ко мне. Усевшись на низкую скамеечку, он притянул меня к себе на колени, так что мои плечи оказались у него на груди.

Я могу к этому привыкнуть, – вздохнула я. О ласках после всяких забав я читала и знала, насколько это важно, но даже не представляла, как я буду в этом нуждаться. Я чувствовала, будто меня разобрали по кусочкам до самого примитивного уровня, и теперь мне снова нужно заново ко всему привыкать.

Я словно оставалась где-то на границе наркотического кайфа, вызванного самым чистым наркотиком из всех возможных.

Он начал разминать мои плечи.

Я рассчитываю, что ты к этому привыкнешь. Сегодня я о тебе позабочусь.

Я почувствовала, как там, внизу, его член напрягся, и улыбнулась самой себе – снова? А, этот массаж! Он продолжал разминать мои мышцы... Как. Же. Прекрасно.

Как только его большие руки превратили меня в блаженную массу, он принялся намыливать шампунем мои волосы, массируя кожу головы, пока я уже второй раз за вечер чуть не начала пускать слюни.

Ополоснув волосы под душем, он нанёс сверху кондиционер. Я повернула голову, чтобы через плечо понаблюдать за ним. Выражение его лица свидетельствовало о том, что он поглощён процессом и правда намерен сделать всё так, как надо: выкупать меня, позаботиться обо мне. Это растопило моё сердце.

Он заметил, что я, словно дурочка, пялюсь на него.

Наслаждаешься процессом?

Нет, ненавижу.

Он фыркнул. Я в самом деле его рассмешила? Его губы изгибались. Не настоящая улыбка, но близко.

Его беззаботность так много для меня значила, что будущее представилось ещё в более оптимистичном свете.

Ты ведь не думал, что я пройду через это, правда?

Признаю. – Покончив с волосами, он перекинул копну вперёд и нанёс масло для душа на мою ноющую спину.

Ни о чём не жалеешь?

Я решил, что если ты согласилась пройти через это – впервые по-настоящему – значит, действительно этого хочешь. – Под моей попкой снова запульсировал член – Севастьян вспоминал эти сцены? – Я привёл тебя в место, которое считал грязным. А ты увидела там красоту и почувствовала надежду. Может быть, клуб является таким, как ты его воспринимаешь? Тем, что ты туда приносишь.

Верю, особенно сейчас.

Я действительно имел в виду то, что сказал тебе раньше. Ты знаешь, чего хочешь. А я всё время об этом забываю.

В смысле?

Приподняв мою руку, он намылил её от кончиков пальцев до плеча, прежде чем перейти к моим чувствительным к щекотке подмышкам.

В Небраске я увидел твою целеустремлённость, если ты принимала какое-то решение. Я видел, как упорно ты работала; чего бы это не касалось, ты, чёрт побери, очень упорно трудилась. – Он занялся моей второй рукой. – Мне хотелось знать, как ты с этим справляешься, не имея никаких гарантий на результат.

Но спросить ты не мог.

Мог только издалека за тобой наблюдать. – Протянув руку к моей груди, он провёл по соску подушечкой большого пальца. – Болит?

Когда он гладил меня, я едва умудрялась держать глаза открытыми.

Немножко. Но мне, скорее, нравится. Напоминает о том, чем мы занимались.

Он издал одобрительный звук.

Мы установили, что в тебе течёт горячая кровь – и ты знаешь, чего хочешь. Но всё равно ты оставалась девственницей?

Когда он занялся другой грудью, мои веки сомкнулись.

У меня был плохой опыт.

Уронив руки, он вдруг напрягся, выдавив из себя одно слово:

Имя.

Мои глаза распахнулись.

Нет-нет, всё не так! Просто был один неловкий момент.

Не понял.

В общем, я рассказала ему про парня, кончившего в презик.

Потом он сбежал, и я больше о нём не слышала. А ведь потратила на него несколько недель.

Зная теперь, к чему он был близок, я могу его лишь пожалеть.

Уххх.

Я встречалась с другим парнем пару месяцев, но уверена, что он относился к Нижним. Ну, и было несколько других, о которых даже упоминать не стоит.

Оглядываясь назад, я понимала, что всегда ждала настоящего мужика более опытного, властного и обладающего жёсткой и опасной стороной.

Их потеря – моя удача.

Я провела ногтями вдоль его предплечья.

Я не хотела оставаться девственницей. Знаешь, каково это – жить в студенческом городке, быть прогрессивной, хотеть секса – и оставаться девственницей? В моём возрасте? Типа, грязный маленький секрет.

Он мрачно прокомментировал:

Рад, что смог решить твою проблему.

Улыбаясь, я развернулась к нему лицом, расположив ноги с внутренней стороны его бедра.

А твоя история?

История? – Казалось, такой поворот привёл его в замешательство.

В этом месте мы рассказываем друг другу свои истории о свиданиях.

Он одарил меня взглядом "мне нечего сказать".

Помимо секса ты немного времени с женщинами проводил, верно?

Нисколько. – Он принялся массировать мои стопы, втирая масло в ноющие лодыжки.

И как ты искал себе, ну, партнёрш на ночь? Не думаю, что в бандах у вас были сводницы.

Он приподнял брови.

Я приходил в бар или клуб и ждал, когда ко мне подойдёт женщина, – сообщил он безо всякого бахвальства, просто констатируя факт. По прошествии времени, равного употреблению нескольких напитков, ситуация либо разрешалась, либо нет.

Моё лицо вспыхнуло, когда я поняла, что была одной из них.

Значит, когда я подошла к тебе тем вечером в баре, ты приравнял меня к тем женщинам?

Он пожал плечами.

Ты не встречался с теми, с кем спал? Не ходил в кино или в кафе на чашку кофе? – Не могла себе представить его в такой ситуации.

Никогда.

Не считая наших ужинов в дороге, сегодня было твоё первое настоящее свидание?

Да. – Я пыталась скрыть удивление, и он добавил, – как я справился?

Сердце у меня затрепетало.

Все судьи десять баллов.

Он нахмурился.

Не следовало мне в этом признаваться, наверное.

Нет, следовало. Я люблю, – всё, что узнаю о тебе, – узнавать о тебе что-то новое.

Моё первое свидание, твоя первая порка, – удивлённо произнёс он.

Я в восторге от того, что ты со мной делал.

Сегодня я понял, что могу и мучить тебя и боготворить. С тобой это означает одно и то же. – Его руки заскользили по моим ногам вниз. – И тебе ещё столько предстоит узнать.

Дыхание моё участилось.

Хочу узнать обо всём.

Завтра доставят всё необходимое. Мы не будем торопиться, но приготовься ко всему.

Ты действительно умеешь обращаться с этими штуками. – Я приглашающе развела бёдра, но он лишь дразнил меня лёгкими прикосновениями. – Как долго ты этим занимаешься?

Некоторое время.

Что-то скрывает?

Ну, теперь-то ты мне расскажешь о своих особенных интересах? – Когда двигались его пальцы, я с трудом могла концентрироваться. – Когда ты их распознал?

Он открыл было рот для ответа, но потом снова его закрыл.

Пожалуйста, расскажи. Мне хочется знать, раз уж от этих интересов я столько выиграла.

Расскажу, когда-нибудь. Сейчас я не хочу возвращаться мыслями так далеко. Насколько далеко? – Просто знай: до тебя я делал это, но сейчас воспринимаю эти случаи тем, чем они являются на самом деле.

Чем?

Он в упор на меня посмотрел.

Тренировкой.

Для меня?

Для тебя.

Против воли мои губы медленно растянулись в улыбке.

Его взгляд потемнел, остановившись на них.

Будут правила, Натали. – Наконец-то его рука уверенным движением опустилась на мою промежность. – Это – принадлежит мне. Только я могу тебя там ласкать. И собираюсь держать тебя полностью удовлетворённой, но если тебе захочется кончить, придётся дождаться меня – или моего приказа.

Значит, мне нельзя будет пошалить для тебя перед камерой? – Я поёрзала на его стояке, заставив резко вздохнуть.

Я прикажу тебе проделать это снова – тогда, когда смогу по достоинству насладиться процессом. В тот день у меня была встреча, и я решил лишь на секунду взглянуть на тебя. – Он продолжал, уткнувшись в мою мокрую шею. – У меня просто колом встало, пришлось срочно покинуть здание. Всю обратную дорогу телефон дрожал в руке.