Текст книги "Танцор Ветра. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Константин Зайцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Я отступил на шаг. Камень хрустнул под пяткой. Духи остановились. Цепи змеились между ними, сплетаясь. Некоторые ползли по стенам, по потолку.

Я знал: стоит мне дрогнуть, подумать о смерти, о боли, о слабости – и они набросятся.

Вот только они не знали, что я так устал быть покорным. В моей правой руке был клевец, которым так удобно пробивать черепа, а в левой тяжелый нож подаренный Фангом. Пора дать им покой. Улыбнувшись я шагнул вперед…

Глава 5

Улицы учат, что нет ситуации когда у тебя нет выбора. Выбор есть всегда. И зачастую он очень простой – бей первым и так чтобы твой противник упал. Отдашь инициативу и ты проиграл.

Души мертвых каторжников, что застряли в этом месте за счет эссенции живого нефрита хотели лишь одного – сделать всех подобным им. Они хотели, чтобы другие тоже чувствовали их боль и страдания, но есть одно но. Мне конечно их жаль, но своя шкура куда важнее, так что если они не отстанут от меня, то умрут в очередной раз.

Они стояли и смотрели на меня своими глазницами, в которых горело темное пламя. А потом я услышал пение.

Пели их цепи. Символ их отчаяния и вечного рабства, против которого они не могут восстать. Сначала они звучали тихо, буквально как легкий ветерок, шепчущий сквозь голые ветви деревьев. Но с каждым ударом сердца звук нарастал все сильнее и сильнее.

Он становился все больше похожим, на то как молотом забивают гвози в твой череп. Беспокойный огонек лампы танцевал, словно дул сильный ветер, которого тут не было и в его слабом свете силуэты каторжников начали шевелиться. Словно они посчитали, что их маловато на одного меня и из темноты медленно двигались новые фигуры.

Тощие, как умершие от голода люди. Одетые в рваные лохмотья, что были укреплены цепями, что так мерзко пели свою рабскую песнь. Костяные маски духов смотрели на меня бушующей в глазницах тьмой.

Они хотели забрать меня с собой вниз в глубины шахт, чтобы превратить в очередного раба.

– Пойдем, – прошептали сразу все. Их голоса звучали внутри головы. – Вниз. Ты один из нас. – Вновь зазвучал их молчаливый призыв.

Я мог бы испугаться. Мог бы попытаться бежать, но тогда я был бы не я. Мне надоело скрывать свою натуру. Я Фэн Лао, ученик великого Цзянь Вэйя и самый молодой мастер-вор в Облачном городе. И сейчас я был зол.

Злость бушевала в моей душе, словно бурлящий котел. Она была направлена на тех кто меня сюда запер, на тех из-за кого все это случилось, на смерть учителя и теперь еще на этих глупцов решивших, что они смеют меня запугивать.

– Да пошли вы к демонам! – Звук моего голоса разорвал безмолвную тишину пещеры и эхом раскатился по окрестностям.

Я глубоко вдохнул затхлый воздух шахты наполнил мои легкие и шагнул вперед. Бей первый, я очень хорошо знаю это правило.

Кирка-клевец в правой руке была чуть тяжел для боя одной рукой, но против меня и не мастера боя, а обычные доходяги. Пусть и мертвые, а вот нож подаренный Фангом вселял в меня уверенность, что они все умрут во второй раз.

Поняв, что я не буду смиренно ждать своей участи первый дух метнулся ко мне, замахиваясь цепью, которую он крепко держал в своих тощих руках. Его движения были рваными, но быстрыми, как у хищника, привыкшего убивать в темноте. Вот только я не обычная добыча. Пусть это не мои улицы, но охотник останется охотником везде.

Я не отбивал удар. Я прошёл сквозь него.

Качнуть корпус и цепь летит над моей головой. Рывок вперед и мой новый нож привычно бьет туда где у человека находится печень. Наставник хорошо меня натаскал и теперь я понимаю человеческое тело не хуже армейского лекаря.

Провернуть, выдернуть и тут же поворотом уйти от когтистой лапы мертвеца, вгоняя клюв клевца ему в череп. Шаг назад и дух медленно растворялся истекая тьмой, так напоминающей кровь. Он ещё тянулся ко мне, но глаза уже почти потухли. Да разорвется твой круг страданий и ты сможешь переродиться в лучшее время. А мне пора заняться твоими дружками.

Злость внутри меня стала веселой. Одно дело рисковать и сражаться как самоубийца, другое понимать, что Фанг оказался прав и они не опаснее уличного забияки. Посмотрим на что вы способны!

Интуиция завопила – сзади! И послушавшись ее совета я спас свою шкуру. Уход в нижнюю стойку и над моей головой летит цепь. Промедли я на долю мгновения и она бы захлестнула мою горло. Кувырок и очередная цепь бьет туда где я только, что стоял. А мой клевец с глухим хрустом пробивают костяную маску твари заставляя ее вопить. Рывок на себя и нож пробивает горло убогому. А я ухожу с линии атаки нового врага.

Они были повсюду. Десяток может больше, времени считать не было совершенно. И все они хотели лишь одного – забрать меня с собой. Сделать подобным им. Вот только они еще не встречали такого как я.

Их цепи раздраженно звенели, словно они были рассерженными змеями. Я не видел лиц, только движения. Но это было не важно. Сегодня они пришли на мою территорию и хотят мою жизнь. И значит они сдохнут в очередной раз.

Настоящий мастер не дерется, словно уличная шпана – он меняет позиции. Но каждая смена – ловушка, каждый удар – приговор. Наставник помогал мне своей мудростью даже в посмертии и я действовал как он меня учил.

Скользя по шахте я постоянно менял позиции заманивая их в ловушки, где клевец или нож ставили точку в их бессмысленном существовании. Это был не бой, скорее партия в го смешанная с танцем. Где любое движение вело лишь к одному результату – смерти врага.

Один из них умудрился схватить меня за руку с клевцом и ее тут же обожгло лютым холодом. Кожа начала трескаться от невыносимого мороза. Поворот и тяжелый клинок ножа отрубил руку словно ветку. От воя твари, трясущей своим обрубком из которого валил черный дым, капилляры в моих глазах начали лопаться, но удар клевца в висок заставил его заткнуться.

Двигаться надо еще быстрее и не позволять им меня касаться. Очередная цепь пытается захлестнуть мое горло, но лишь свистит мимо, но тут мою ногу обвивает новая цепь. Рывок и я падаю на одно колено, а они бросились на меня все разом.

К демонам все! Хватит осторожничать! Пора показать все на, что я способен!

Усиление тела на мгновение замедлило мир вокруг. Эссенция потекла по моим жилам наполняя меня мощью. Из моей глотки вырвался рык:

– Сдохните!

Кувырок и цепь хлестнула мимо, а мой клевец сломал колено удерживающему меня каторжнику. Сместиться пропуская удар и тут же острый клюв дробит череп. Я вновь свободен.

Скользнуть в сторону. Танцующий поворот и нож бьет в глазницу пробивая голову насквозь. Я стал куда быстрее, а мои удары наполнились запредельной мощью. Клянусь Небом, мне начинает нравиться быть драконорожденным!

Прыжок назад. Оттолкнуться от стены, крутанувшись в воздухе пропуская свистящие цепи и клевец крушит очередной череп, а нож вскрывает брюхо другому бедолаги. Похоже я зря говорил, что клевец тяжеловат, он идеально подходит для боя в этих условиях.

Я не чувствовал боли в мышцах лишь опьяняющую силу эссенции. Я слышал, как капли моего пота падают на камень. А очередной череп разлетается на куски.

Неожиданно все стихло. Больше не было никого, кто бы пытался мне угрожать. Они были, вновь, мертвы. А я – жив и на эту бойню ушло всего с десяток эссенции.

Свет лампы – одинокий, дрожащий – отбрасывал мою тень на стены. Я стоял среди растворяющихся тел. Камень был залит чернотой, что текла в их жилах. А я наконец-то стал снова собой. Учеником Цзянь Вэйя, который учил меня достигать своих целей.

Я выберусь из этого ада, чего бы мне это не стоило. У меня есть неоплаченный долг, а тень всегда платит свои долги. Так меня воспитал наставник и я не посрамлю его память.

В ответ на мои мысли по шахте прокатился стон, где-то в глубине снова начали звенеть цепи и в этот же миг зазвучала труба. Похоже мне пора встречать волну.

Бежать не было смысла, даже с усилением от эссенции я попросту не успею. Значит единственный вариант это принять бой прямо здесь. Часть истлевших тел оставили после себя грязно-серые шары эссенции, которые можно было поглотить, но почему-то мой внутренний голос говорил мне, что это будет куда опаснее, чем поглощать искаженную эссенцию.

Сосредоточившись я вгляделся в грязно-серый шар и скорее почувствовал, чем увидел его истинную суть.

Концентрированная Эссенция.

Направленность силы – Изнанка.

Эссенция Изнанки – это концентрированная энергия загробного мира, пронизанная болью, принуждением и неутоленной жаждой чего-либо. При использовании высок риск потери или замещения воспоминаний. Возможны ослабления духовной составляющей.

Что-то мне резко расхотелось поглощать эту гадость. Если искаженная эссенция в первую очередь меняла мое тело, то эта душу. И никаких сведений как с этим бороться у меня нет. Так что к демонам такую подпитку.

На шкале было чуть больше полусотни эссенции, а значит я могу без труда перебить еще целую кучу таких же духов. Мой взгляд коснулся здоровенного куска зеленого нефрита после, которого и появились эти твари. Не знаю, что изменилось, но теперь я видел как над ним виднелась надпись.

Живой Нефрит

Направленность силы – Дерево

Объем – 10 единиц

Зеленый живой нефрит – кусок нефрита наполненный эссенцией дерева. Эссенция может быть поглощена с помощью медитации. При дисбалансе энергии возможны изменения в организме драконорожденного, в зависимости от его стихии.

Десять единиц это несколько минут боя на полную катушку и раз волна до меня еще не добралась, то лучшее, что я могу сделать это начать забирать эту энергию себе.

Я сел у куска нефрита, скрестив ноги. Пальцы легли на гладкую, но странно тёплую поверхность – будто камень дышал. Я втянул воздух через зубы, выровнял дыхание. Все как учил наставник. Медитация – это когда ты смотришь внутрь себя и ничего не находишь. И в этой пустоте ты находишь истинного себя.

На глазах выступили предательские слезы. Я вспомнил его голос. Как он учил меня медитировать в любых условиях. Его любимым заданием было медитировать под проливным дождем. Теперь я понимаю почему, ведь сила воды текла в его жилах.

– Медитация – это не фокусировка на силе, – говорил он тогда, в саду за дождевой завесой. – Это плавное забывание. Забвение тела. Забвение шума. Забвение самого себя. Ты не должен гнаться за потоком. Ты должен стать тише, чем он.

Вода струилась по его пальцам, когда он показывал специальные жесты помогающие направить мысли и дыхание. Как ощущать мир не глазами – а своей внутренней сутью

Я тогда не понял, а он лишь улыбнулся говоря, что когда-нибудь я все пойму и осознаю. Сейчас же мне нужно лишь следовать его указаниям. Я хорошо запомнил его слова – в теле, полном напряжения, не останется места для ясности.

Медитация – это не чтобы стать сильнее. Она убирает все лишнее, наносное. Открывает тебе путь, чтобы ты мог найти себя.

Я сижу сейчас, так же, как тогда. Спина прямая. Колени болят от камня. Ветер гудит где-то далеко над этой шахтой, он стремится ко мне, но каменная твердь не пускает моего брата.

Наставник никогда не учил меня тянуть эссенцию. Только возвращаться в точку, где всё лишнее сгорает. Где остается пустота, в которую можно влить смысл.

Медитация – это когда ты смотришь внутрь себя и ничего не находишь. И в этой пустоте ты находишь истинного себя. Я вновь вспомнил его слова и наконец-то осознал.

Внутри меня бушевал ветер, напоминая мне о том, что я не только ученик Мастера без лица, но Тянь Фэнбао Небесный шторм. Я брат ветра и он говорит со мной. Глубокий вдох и я сфокусировался на живом нефрите.

Эссенция дерева была другой, не такой чуждой как та, что я пил убивая искаженных тварей. Нет она напоминала сырую влагу в древесных корнях. В ней не было легкости ветра, что бушевал в моей груди. Там где ветер парил, она врастала.

Первый глоток – и меня чуть не стошнило. Будто заглотнул настой из перегноя и сладковатой гнили. Каналы застонали. Где обычно воздух скользит свободно, теперь было чувство, будто кто-то вдавливает шипастую лозу под кожу.

Эссенция лезла дальше, пыталась схватиться, укорениться. В висках стучало. В спине заполз холод, противный, вязкий. Я чувствовал, как в груди что-то набухает. Как будто там хочет прорасти бутон. Он словно говорил со мной.

«Умрёшь – и станешь деревом. Красивым, зелёным. Тихим.»

Я сжал зубы и пустил по каналам потоки ветра. Они разгоняли застойную энергию дерева.

Одна единица.

Вторая.

Третья.

Медленно. Чертовски медленно. Слишком неестественно для ветра. Но у меня нет выбора. Чтобы выжить, мне нужна вся сила, которую я могу поглотить.

Тяжелые шаги выбили меня из процесса медитации. Я успел поглотить чуть меньше половины объема нефрита и теперь пора готовиться к бою. Резко встав я крепко сжал рукояти моих верных друзей.

Мой новый противник отличался от тощих рабов пытавшихся меня уничтожить. Он приближался, как камнепад. Тяжёлый, плотный, будто высеченный из той же породы, в которую я вбивал долото. Его череп был почти целиком закрыт куском ржавого металла, вбитого в плоть, как обруч. Маска без глазниц.. Только чёрная щель рта и неестественное дыхание – хриплое, с рваным эхом.

Я сделал шаг назад. Камень под ногой предательски поскользнулся, и я уперся спиной в стену. Теперь я защищен хотя бы с одной стороны.

Он шёл прямо, не отвлекаясь ни на останки каторжников, ни на медленно растворяющиеся шары эссенции их жалких душ. Он шел за мной. Из его плеч торчали обломки цепей, они волочились сзади, гремя, как колокольцы на шествии духов.

Вдох-выдох и я готов к бою. Активировать усиления тела, первым делом сжигая в тигле моей души эссенцию дерева. И тут же рвануть в атаку.

Цепи хлестнули на разных уровнях. Они били со скоростью атакующей кобры, но я был быстрее.

Уход. Кувырок вперед. Мне в спину летит каменная крошка от рабских цепей, что стали оружием.

Он медленно ходит, но быстро бьет. А значит мое спасение в скорости. Нужно сделать его еще медленнее.

Первая цель – колено. Клевец отбивает цепь, а нож бьет со скоростью молнии. Я ударил точно по его суставу, с размаха, наполненный мощью эссенции… и клинок отскочил, как от камня.

– Дерьмо…

Он ударил кулаком, как кувалдой. Почти попал, но в бою между попал и почти обычно лежит целая пропасть. Я сумел скользнуть в сторону. Волосы задело – кожа вспыхнула от жара, как от печи.

Его удары поражали скоростью и мощью, но в них не было техники. Он бил как кузнец пытаясь смять своего противника. Но в бою силы и техники зачастую решает техника.

Прыжок назад и тут же перекат. Цепи бьют, но слишком медленно. Он не успевает сообразить как я двигаюсь. Мои губы искривила усмешка. Чем больше шкаф тем громче падает, говорили на улицах. И я собирался уронить очень большой шкаф.

Кувырок под цепями и мой нож полосует ему подмышечную впадину. Рана неглубока, но из нее повалил черный дым, а значит он не неуязвимый.

Тварь зарычала и бросилась на меня.

Резкий разворот и сдвоенный удар цепями задел мои ребра. От боли в глазах потемнело, но я тут же ушел кувырком. Моё единственное оружие против этого громилы скорость. И я мастерски им владею.

Рывок вперед. Уйти от прямого удара ногой. Войти в клинч. Клевец – в бедро. Не чтобы пробить – чтобы сдвинуть ногу, нарушить стойку. Он пошатнулся. Этого достаточно.

Неуязвимых не бывает. Словно белка на дерево, я взлетел на его плечи. Его затылок не был закрыт броней и теперь он в моей власти.

Десяток ударов и он зашатался. Но я не останавливался продолжая бить пока не понял, что он подох. Его тело медленно осело, а я уже спрыгнул готовый к бою.

Из глубины шахты неохотно шли новые твари. Такие как я убивал раньше, вот только их что-то гнало вперед. Когда они подошли я понял, что вызывает волну. Резкий щелчок разнесся по шахте. Хлыст надсмотрщика гнал каторжников на убой.

– Ха, – я усмехнулся, опершись на стену, тяжело дыша. – Ну давайте. Всё равно я не сплю этой ночью.

Глава 6

Под звуки хлыста каторжники ринулись на меня, как муравьи. Они шли один за другим, совершенно не думая о защите. Они что-то хрипели, звенели своими цепями и кандалами, пытались залезть мне в голову, но мне было плевать. Здесь и сейчас я сражался за свою жизнь. Без жалости, без сожаления я крушил черепа, ломал кости, рубил их мертвую плоть.

– Может, я и сдохну, но не сегодня, – прорычал я сквозь зубы, и тяжелый клинок ножа перерубил позвоночный столб очередной твари. Чернота, заменяющая им кровь, лилась потоком, а пока его тело оседало, гремя цепями, я уже ринулся на новую жертву.

Ветер толкнул меня в спину, и я инстинктивно скользнул в сторону, пропуская удар. Шаг, поворот – и клевец ломает каторжнику ключицу, а я вновь совершаю оборот, словно танцую. Танец смерти – и тяжелый нож, подаренный Фангом, пробивает иссохший затылок.

Трое напали на меня разом, притом один оказался изобретательным: он каким-то чудом держался на потолке. Кувырок – и тяжелые цепи бьют мимо, а я бью прямо с земли клевцом. Хруст костей – и колено мертвеца подгибается, позволяя мне отправить его на покой следующим ударом. Выход в стойку, рывок – и тяжелое долото, предназначенное для шахтерских работ, летит в пах очередному.

Холодный азарт боя захватил меня с головой. Наставник учил меня сражаться, но раньше я никогда не чувствовал такого упоения схваткой. Все мои предыдущие бои, по крайней мере до становления драконорожденным, были гимном эффективности. А тут меня понесло.

– Ты слишком медленный! – Резкое движение – и мой клевец сломал позвоночник новому мертвецу. Я, не давая себе ни секунды передышки, рванулся вперед, тут же уходя подкатом прямо под ноги следующему каторжнику.

Его ржавые кандалы пронеслись над моей головой, а я, прогнувшись назад, тут же распрямился, вонзая нож под ребро и, не вынимая, рванул на себя, расширяя рану. Черная жижа брызнула мне в лицо, но мне уже было не до этого. Ветер толкнул меня в бок, и я, последовав его совету, тут же перекатился в сторону. Боль от камней, впивающихся в тело, – ничто по сравнению с тем, чего я только что избежал. Очередная цепь со свистом пролетела над моей головой, а сверху на меня уже летел очередной дохлый каторжник.

Я не стал уворачиваться, лишь поймал его тело на согнутые, как пружина, ноги и тут же распрямил их, посылая его иссохшее тело в каменный шип. Его собственный вес и мощь моих ног сделали всю работу – острый выступ скалы прошел сквозь гниющую плоть, и он задергался в предсмертных судорогах, как бабочка, пришпиленная иголкой.

С каждым мгновением их становилось все больше. Они лезли из темных углов шахты, сползали по стенам, выползали из щелей, словно сама тьма порождала их снова и снова. Их пальцы скрипели, сжимаясь в кулаки, их пустые глазницы следили за каждым моим движением, а рты беззвучно кричали, и этот крик бился о стенки моего черепа.

– Ну давайте же! – Я плюнул на землю и перехватил нож обратным хватом. Так его держат лишь наивные новички или же опытные профи. – Я еще не устал!

Наставник говорил, что обратный хват ножа – это смерть, притаившаяся в кулаке. И я с ним полностью согласен. Новичку использовать такую технику – подобно смерти. Ты лишаешься преимущества длины клинка и возможности наносить рубящие удары. В моем же случае все по-другому.

Лезвие, прижатое к запястью, становится продолжением руки – не оружием, а клыком, вонзающимся в плоть снизу вверх. Короткий, резкий удар под ребра – и клинок уходит в живот, как змея, бьющая из засады. Никаких широких взмахов – только точность и ярость, сконцентрированные в стальном клинке.

В тесноте шахты, где стены мешают двигаться, такой хват позволяет менять рисунок боя. Он не цепляется за выступы, не требует простора. Ты бьешь из любого положения – оттолкнулся от земли, провернулся на спине, рванулся вперед – и лезвие уже вонзается в горло, в глаз, в пах.

А если противник схватит тебя – тем лучше. Его пальцы сжимают твое запястье, а ты лишь разворачиваешь руку, и нож, будто живой, вгрызается в его пальцы, в запястье, в локтевой сгиб. Кровь хлещет, цепь падает, и ты уже рвешься дальше, оставляя за собой лишь хрип и лязг кандалов на камнях. Вот только у этих уродов вместо крови – чернильная жижа, но ее можно пролить, как и кровь.

Обратный хват не убивает красиво. Он помогает убивать быстро. И в этом его главная сила.

Один рванулся первым – я встретил его ударом в челюсть, и его голова отлетела назад с громким хрустом. Второй схватил меня за плечо – я развернулся на месте, перекинул его через себя и всадил нож в горло, прежде чем он успел встать.

Но третий оказался хитрее.

Его цепь обвилась вокруг моей ноги, и я почувствовал, как кость трещит под давлением. Боль пронзила тело, но я не закричал. Нет. Я улыбнулся.

– Ошибка.

Рывок на себя – и каторжник, не ожидая такого, полетел вперед, прямо на мой поднятый клевец. Острие вошло ему в глаз, пробило череп и вышло с другой стороны. Его тело обмякло, но я уже рвал цепь с ноги, чувствуя, как темная жижа стекает по голени.

– Еще! – Ветер смеялся вместе со мной. Ему нравилось освобождать эти заблудшие души. Он пел от восторга, что сейчас мы едины.

Они не останавливались. И я тоже.

Каждый мой удар выбивал из них последние искры нежизни. Каждый шаг вперед оставлял за собой лишь трупы и лязг кандалов. Я не знал, сколько их еще осталось. Не знал, смогу ли дойти до конца. Но одно я знал точно – если и умру, то завалю их телами весь этот проклятый тоннель.

Шахта дрожала. Мертвые падали один за другим, но воздух оставался плотным – как перед бурей. Я почувствовал это еще до того, как увидел. Что-то рвало само пространство, пробуждая в камне древний страх.

Тень скользнула по стене шахты – холодная, неестественно длинная. Воздух задрожал, и из глубины вышел тот, кто гнал на убой этих каторжников.

Его фигура, будто высеченная из темного нефрита, двигалась с глухим давлением – как осыпь, готовая обрушиться. На нем был халат грязно-зеленого оттенка, тяжелый, с рукавами, расшитыми узорами сплетенных корней – знаками власти над духами каторжников. Пояс, стянутый в тугой узел, был плетен из жил каменных змей, шевелившихся в такт его дыханию.

Его одежды отдаленно напоминали одежды чиновников прошлой династии. Зеленый цвет говорил о его ранге. Высший среди низших – седьмой. И словно в подтверждение статуса на его груди висела тяжелая бронзовая пластина с семью зубцами. Знак того, что он полновластный хозяин этой шахты, в чьих руках судьбы всех каторжан. Знак того, что именно он решает, кому жить, а кому умереть.

Лицо – маска без выражения, отполированная до зеркального блеска. Ни глаз, ни рта – лишь две узкие щели, из которых струился бирюзовый отсвет, зловещий и глубинный, как свет гнилушек в шахтной жиже. И все же он говорил – голосом, рожденным скрежетом, будто глыбы трутся в утробе горы.

Пальцы – тонкие, с узловатыми суставами, как у корня, вырванного из земли. На их концах – черные, острые, как кремень, ногти, оставляющие царапины на стенах просто от прикосновения. В одной руке он держал тяжелый двухвостый кнут: один хвост сплетен из живых лоз, другой – из странных металлических нитей, больше похожих на ожившие иероглифы.

На голове – шапка-гуань из почерневшей бронзы, увенчанная семью гранями – по числу ранга. За спиной – плащ из цепей, и каждый его шаг отзывался в камне звенящей болью, будто сами стены боялись смотреть ему в спину.

От его присутствия шахта наполнилась тяжелой гнилостной аурой власти. В ноздри бил запах сырого камня, смешанного с могильным тленом. Зеленоватый свет сопровождал каждый его шаг.

Оставшиеся на ногах каторжане при его виде пытались вжаться в каменные стены, но он не обращал на них внимания. Его интересовал лишь я. Подойдя ближе, он остановился и произнес:

– Ты нарушил Порядок в моей шахте.

Слова осыпались, как камнепад, впивались в уши. Каждый слог – скрежет. Каждый звук – груз, который давил мне на плечи.

– Но Седьмой Ранг милостив. Ты будешь работать… пока не станешь частью этих стен.

– Да пошел ты! – прорычал я в ответ на его слова. А потом выдал тираду, от которой покраснел бы даже самый просоленный матрос.

Я смотрел в щели маски бывшего чиновника и не чувствовал страха. Он пришел за мной, но встретит лишь смерть. Небо не позволит мне сдохнуть, пока наставник не отомщен.

Похоже, мои слова его задели, и он атаковал первым. Чего я и добивался. Кнут взвился, как молния, и ударил в камень рядом с моей головой. С яркой вспышкой камень разлетелся на мелкие осколки.

Но меня там уже не было. Рывок вперед – и тут же прыжок с переворотом, уходя от кнута. Шаг вперед – и клевец бьет в его бок, который тут же покрылся нефритовыми наростами. Звук был словно я бью в стену.

Его голова повернулась, а в щелях безликой маски вспыхнул свет. Скорость его ответного удара попросту поражала. Он был быстрее меня.

Кнут сверкнул, как молния, и обвил мою руку с клевцом. Лоза сжалась, разрывая одежду и выжигая на коже иероглиф – боль. С рыком я рубанул ножом, и, на удивление, она легко поддалась. Уклон – и тут же перекат от нового взмаха.

Рука горела, как после ожога, но иероглиф тускнел с каждым ударом сердца. Вот только его кнут снова отрастил потерянные части.

– Ты дерешься, как жалкий вор, – прорычал он. – Такие, как ты, нарушают порядок. Лишь работая на благо империи, вы сможете исправить свои прегрешения. Склонись! – По ушам ударила звуковая волна, одновременно давя на мою психику.

– Сдохни, ублюдок! Твоя империя уже развалилась! – Я почти рычал. Но мои слова его задели.

Он пошел вперед. Медленно. Как палач, что красуется перед толпой, прежде чем нанести смертельный удар. Но в этот раз именно я атаковал первым.

Короткий разбег. Уйти с линии атаки. Прыжок на выступ – и тут же оттолкнуться от стены, полностью меняя траекторию. Острие клевца вгрызлось в ключицу с противным треском, и он отшатнулся.

Я не успел уйти от его атаки. Кнут взвился со скоростью атакующей змеи. Удар по ребрам выбил из меня дух. Клянусь Небом, еще чуть-чуть – и они были бы сломаны. Но даже этого хватило, чтобы пустить мне кровь.

Плевать на боль – сейчас главное победить и сохранить свою жизнь. Прыжок, перекат – и новый удар хлыста прошел так близко, что я чуть не потерял нож.

Выход в стойку – и мой рот наполнился кровью. В таком состоянии я не смогу долго держать такой темп, к тому же эссенции остается все меньше. Шкала медленно уменьшалась.

Наставник учил меня, что любых бойцов можно разделить на разные типы. На каждого из нас влияет свой Великий Дракон. А значит, к каждому можно подобрать свой ключ для победы.

На мгновение я отстранился от всего. От надзирателя, что хочет меня убить. От боли, пронзающей мое тело. От шахты, что зовет меня вниз.

Техника, которую в меня так долго вбивал старик, пробудилась мгновенно. Время сжалось и перестало иметь значение. Боль, страх, ярость – все растворилось в хрустальной ясности. Надзиратель больше не был неумолимой силой – лишь цепью движений, которую можно разорвать.

Его кнут – не угроза, а линия на карте, которую я уже обошел. Каждый мой мускул знал, куда сместиться, еще до удара. Даже эссенция, утекающая сквозь раны, стала частью ритма – как кровь, питающая удар. Я не думал. Я был уклонением, контратакой, сталью, рассекающей тьму.

На меня снизошло сатори – состояние, когда мир замирает, а ты видишь истину. Картина поединка окончательно сложилась в моей голове.

Как бы он ни был опасен, его подводят движения. Судя по ним, он из гражданских и никогда не сражался в смертельных схватках. Его сила – в мощи нефрита и магическом кнуте.

Я хорошо знал этот тип бойцов. Металл. Грубые, прямолинейные и чрезвычайно крепкие. И как их побеждать – я тоже знал. Если дам себя зажать – погибну. Один удар – и я отправлюсь на встречу с предками. Если заставлю его догонять – у него не будет ни одного точного удара.

Сатори закончилось так же неожиданно, как и началось, но я уже был в движении.

Я – ветер, и я – смерть. Сознание отключилось, выпуская наружу боевые рефлексы, что так старательно в меня вкладывал учитель. И которые усилило мое перерождение.

Нырнуть под удар, тут же уходя по дуге от удара ногой. Кнут мгновенно бьет, но слишком высоко. Скрут – и тут же уход от предплечья, что чуть не пробило висок.

Распрямиться – и нож жалит в подмышечную впадину, отсушивая ему руку. Черная жижа льется рекой, а воздух содрогается от рева.

Используя его разворот, я пытаюсь его уронить, но он слишком устойчив. Тяжелый кулак летит мне в живот, но я пускаю его скользящим ударом и, ловя ритм, тут же атакую.

Клевец – в колено, а нож полосует руку на отходе. Рев все сильнее. Один из зубцов на пластине сгибается. Нефритовая броня идет трещинами.

Рывок – и новая атака снова пускает ему черную кровь. Но тут он выдыхает туман.

Прыжок назад – и я почти ухожу. Но в поединке «почти» не считается. Стоило мне задеть облако, как тут же дыхание сбивается, а мышцы тяжелеют. В голове звучит жуткий ритм, зовущий меня подчиниться.

Снова прыжок назад, разрывая дистанцию, но я тут же врезаюсь в нефритовую стену, поднятую по его воле.

– Виновен! – Его палец указывал мне прямо в грудь. – Приговор будет исполнен немедленно!

– Да сдохни ты, тварь, – ответил я уже больше из упрямства.

Бросок вверх – нож и клевец медленно летят по дуге, а я использую нефритовую стену для новой атаки. Рывок – и я, наплевав на боль, взлетаю на самый верх. Камень режет ладони, но я перебрасываю тело через край и лечу прямо на него, подхватывая оружие.

Он ждал моей атаки. Кнут встречает меня в воздухе, но я сбиваю его клевцом и вбиваю ему в ключицу нож по самую рукоятку. Спасибо тебе, Фанг, за такой тяжелый клинок.

Он отступает, чтобы иметь место для замаха, но мне этого достаточно. Скользнуть за ним – и клевец обрушивается на его нагрудную пластину. От взрыва меня отбрасывает в сторону, но его отчаянный рев говорит, что я был прав.

Я не тауматург, но согласно писаниям прошлых династий, которые рассказывали о духах, в нашем мире их держат якоря. Вещи или эмоции, что сильнее смерти. Этот выродок верит, что он все еще чиновник, управляющий этой шахтой, и бронзовая пластина – символ его верности. Уничтожь ее – и якорь сломается, а он станет намного слабее.

Тело этого выродка покрылось нефритовой корой. Он стал еще медленнее, но гораздо сильнее. Интуиция просто кричала: стоит мне пропустить удар – и я труп.

Эссенция текла по моим венам, и я танцевал, постоянно нанося удары. Ветер кружился вместе со мной. Мой бесплотный брат смеялся над этим реликтом, а я рвал его на куски.

Уйти от удара – и тут же сместиться, нанося короткий удар. Не важно, что урона почти нет. Он отвлекается, а я на развороте бью клевцом в шею. Черная жижа льется бесконечным потоком.