Текст книги "Орден во всю спину 4 (СИ)"

Автор книги: Константин Ежов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

– Ладно, ладно… – недовольно буркнул Лёха, но смирился.

Ярослав смотрел на него серьёзно. Этот парнишка вырос в такой среде, где всё решали кулаки да хитрость. И его надо было учить – что правильно, а что нет.

Он снова опустил взгляд на цифры внизу брошюры.

– Что это за набор? Код какой-то?

– Да нет, – улыбнулся старик Ван. – Это номер телефона. Слыхал, в каждой крепости есть своя телефонная сеть. Можно общаться хоть за десятки километров. У нас ведь и стационар стоит, только вот мы так и не разобрались, как им пользоваться.

М-да, что-то даже мысль в эту сторону не родилась. Знал же что здесь есть спутниковые телефоны, а про обычные не подумал. В комнате сразу повеяло чем-то новым, неизвестным. Технологии, о которых они слышали только краем уха, вдруг стали чем-то вполне осязаемым.

– А что, – оживился Лёха, – давай попробуем позвонить!

Он был ещё в том возрасте, когда всё новое казалось волшебством. Глаза горели, руки уже тянулись к телефону.

Глава 14

Группа людей толпилась вокруг странного магического телефона – стационарного, тяжёлого, с гулким блеском пластмассы, которая на ощупь казалась холодной и чуть липкой. В воздухе витал запах старой проводки, смешанный с лёгким металлическим привкусом, словно сам аппарат помнил времена, когда ток проходил по медным жилам впервые. Даже Косой подошёл поближе, чтобы не пропустить веселья.

– Как нам вообще пользоваться этой штуковиной? – спросил он, нахмурив брови.

Перед глазами у него блестели несколько круглых кнопок с цифрами, но никаких инструкций рядом не было, а значит, нужно было тупить, чтобы не спалиться, что умеешь им пользоваться.

Старик Ван неторопливо поднял потрёпанный буклет с яркой красной печатью компании Дерипаски и, поигрывая пальцами по углу бумаги, сказал:

– Смотри сюда. Тут серия цифр указана. Может, просто набирать их по порядку?

– Думаю, так и есть. Давай попробуем, – ответил Ярослав и обернулся к Лёшке: – Лёха, давай, начинай ты.

Любопытство щекотало всех, словно электричество пробегало по воздуху, но Ярослав решил первым делом дать другу возможность повозиться с новой игрушкой.

Лёха осторожно ткнул пальцем в кнопки. Каждый щелчок отдавался в уши глухим "клац", будто где-то внутри просыпались маленькие железные зверьки. Он набрал цифры наугад – и все замерли в ожидании.

Прошла секунда, другая… и ничего.

– Брат, не отвечает, – развёл руками Лёха.

– Погоди, дай сообразить, – нахмурился Ярослав. – В буклете у Дерипаски номер восьмизначный. Значит, надо набрать восемь цифр.

В этот момент в комнату с шумом распахнулась дверь. На пороге появился Чудило, топая тяжёлыми сапогами и отряхивая с плеч осенние листья. Он посмотрел на компанию с искренним удивлением:

– Учитель, вы чего тут все собрались?

У Ярослава глаза загорелись.

– Подойди, ученик. Скажи-ка, знаешь, как эта штуковина работает?

Он прекрасно помнил, что Чудило когда-то лежал в психушке, но всё же надеялся: может, хоть здесь его знания пригодятся. Телефон-то – вещь бытовая.

Чудило прищурился, склонил голову набок, будто вспоминая давно забытое:

– Хм… это телефон.

Он уверенно поднял тяжёлую трубку, и только тогда все остальные поняли, что сперва её нужно снять. Щёки присутствующих порозовели от лёгкого стыда. Труднее всего пришлось Ярославу. Ему-то стыдиться было не за что, разве что не объяснил, как этим телефоном пользоваться. Но тогда пришлось бы придумывать, откуда сам-то всё это знает. Так что он не покраснел и потому выделялся среди всех, если не считать Чудило.

Тот быстро набрал цифры, и вскоре в тишине послышалось низкое гудение. После пары коротких "ту-ту" в трубке прорезался чужой голос:

– Я вас слушаю. Кто это?

Чудило, надув щёки и выпрямившись, прогремел:

– Я Великий Мудрец!

На том конце секунду помолчали, а потом резко бросили:

– Ты больной!

И трубка с хлопком повисла в тишине.

Ярослав не выдержал и прыснул в кулак от смеха. Телефон оказался восхитительной штукой – незнакомый человек через провода сумел мгновенно распознать сущность Чудила.

Тот, покраснев, яростно рванулся к кнопкам:

– Сейчас я ему всё скажу! – но, чертыхнувшись, замер. Он уже успел забыть, какие цифры только что набирал.

– Лёха, твоя очередь, – с улыбкой предложил Ярослав.

Проныра снова нажал несколько случайных кнопок. Аппарат ожил, и после пары гудков раздался мужской голос, сухой и чуть усталый:

– Алло? Кто говорит?

У Лёхи внутри всё зашевелилось – казалось, будто он приоткрыл дверь в иной мир.

– Здравствуйте, дядя, – произнёс он вежливо, стараясь звучать серьёзно.

– А ты кто? Зачем звонишь? – насторожился мужчина.

– Да просто так. Учусь пользоваться телефоном, – честно признался Лёха. – Извините, что отвлёк.

– Ладно уж, ничего. – Голос стал мягче, и собеседник отключился.

Лёха, сияя, обернулся к Ярославу:

– Брат, эта штука чудесная! Человек на другой стороне прямо как будто рядом стоит, только невидимый.

– Ага, – кивнул Ярослав. – Только хватит играть, не стоит зря людей дёргать.

Не успел он договорить, как телефон вдруг сам ожил. Резкий трезвон пронзил воздух, звуки звенели в ушах, будто кто-то ронял связку ключей на каменный пол.

Ярослав, опешив, схватил трубку.

– Алло?..

На том конце раздался голос:

– Вам нужен небольшой кредит?

Голос в трубке заговорил быстрыми обрывками, будто передавал через ряби провода сразу целую историю. Ярослав Косой и остальные застыли, не в силах понять, о чём идёт речь – слова сыпались быстрыми хлопьями и путались, как шум на старом радио. Ярослав помедлил, потом проговорил медленно, стараясь вытащить смысл из шумной каши:

– Я не понимаю, что вы имеете в виду.

Наступила короткая пауза, в которой слышалось только тихое шуршание салфетки и чьё-то дыхание на другом конце провода. Потом голос снова, теперь уже размеренно:

– Проще говоря, мы можем одолжить вам деньги.

Ярослав скривил губы. В воздухе запахло сигаретой и старыми бумагами, его ладони ощутили на себе лёгкую липкость пластика трубки. Он отпил воздуха и спросил, прислушиваясь к каждому слову:

– А какой процент?

– 3% ежемесячно, – ответил мужчина, и цифры прозвучали ровно, как метроном.

Ярослав прыснул смехом, коротким и чуть нервным – смехом, который смешивался с металлическим эхом в комнате:

– Разве это не ростовщичество?

На том конце послышался резкий окрик, кто-то нырнул в разговор: – Босс, кто-то решил, что мы ростовщики. – А потом другой голос, спокойнее, но с явной твердостью: – Молодой человек, не неси чепухи. Мы не ростовщики.

Ярослав пошутил, пытаясь сгладить неловкость: – Разве вы не требуете 3% от суммы долга? Из всех бизнесменов вы самые бессовестные.

Он думал про крепость и её быт, про то, что здесь все вроде бы живут спокойно, но под этой коркой благополучия притаились сомнительные дела. Мужчина в трубке опустил голос так, что стало слышно, как вибрирует проводка:

– Ты знаешь, кто я?

Ярослав вдруг ощутил странное дежавю – голос был удивительно знаком. Он с усилием отыскал в памяти знакомый голос и метнул ответ в ту же минуту:

– А ты хоть знаешь, кто я?

На том конце последовала растерянная пауза, а затем тихое: – Кто ты?

Ярослав, словно проверяя, бросил имя, которое могло показать ему слабость или, наоборот, посеять сомнение: – Я Иван Линёв из Западного округа!

Несколько секунд тишины были похожи на натянную струну. Потом голос оттуда неожиданно произнёс ровно те же слова: – Чёрт, я тоже Иван Линёв из Западного округа.

Ярослав на миг потерял дар речи; холодок пробежал по спине, как если бы кто-то прошёлся по шёлку пальцем. Он одним резким движением повесил трубку. Врачебный приём уже шел ко времени, и Ярослав, немного раздражённый и одновременно озадаченный, подумал, что если бы он назвал своё имя по телефону, можно было бы допустить конфликт между собеседниками. Но он вовсе не ожидал встретить того же человека на другом конце линии.

Видимо, Иван Линёв и сам не понимал, кому звонил. Но Ярослав не питал страха – оружие в крепости было под запретом, и в пределах этих стен он боялся разве что вмешательства тяжёлых сил – тех, что принадлежали Консорциуму Сечина.

Старик Ван, опершись на палку и разглядывая людей кругом, хмыкнул: – На самом деле нам стоит подружиться с местными, особенно с теми, кто плотно связан с такими, как он. Похоже, Иван замешан в некоторых тёмных делах и у него есть подручные. Неплохо было бы знать таких людей, куда бы ни завела нас дорога.

Ярослав кивнул и отозвался тихо: – Если он снова придёт ко мне как к врачу, ты можешь поговорить с ним подольше.

– Конечно, – согласился старик Ван. – Уже сегодня слухи о нашем чудо-лекарстве поползут по округе. Нам даже не понадобится растаскивать листовки – сарафанное радио всё сделает за нас, и клиенты потекут рекой.

Ярослав почувствовал неловкость, как будто на нём вдруг сжался плотный воротник: он разорвал буклет Дерипаски на глазах у всех и заговорил серьёзно:

– Слушайте все. Никому не говорите, что мы с Чудилом – сверхи. Следите за Чудилом и не выпускайте его без присмотра на улицу, чтобы он случайно не оказался в беде.

Номер он запомнил так что буклет был больше не нужен, а вот пять миллионов за кровь Чудилы…. Ну не сдавать же себя, как сверха. А про него и так много кто знает, так что не убудет. Так даже легче будет расширить инвентарь, чем через продажу старых монет. А они пусть пока полежат. Кроме того, Ланский не станет раскрывать секрет Чудилы, но понимал, что гарантии нет – особенно если речь идёт о группе учеников Ульяны. Секреты в таких местах слабо держатся, и лучше подготовиться ко всем вариантам. Блин, его если что придётся защищать. Остальных можно сбросить как баласт, тем боле что уже как-то пристроил их тут, пускай дальше сами крутятся, если что. А вот придурка бросать нельзя.

Ярослав вспомнил ту маленькую записку, оставленную Ярославой Журавлёвой; теперь казалось, что она была права. Множество сил сходилось в одном месте, и Крепость 289 превратилась в порой непредсказуемое, хаотичное пространство. Он не знал точно, сколько ещё игроков втянуты в эту игру, поэтому единственным разумным делом было защищать Чудило.

– Старик Ван, – тихо сказал Ярослав, – я составлю список вещей. Проверь, разрешено ли тебе покупать это. И не покупай всё в одном месте – покупай раздельно.

Он готовил план побега как последнее средство – маршрут, запасы, возможные укрытия. В голове всё ещё стучала мысль о том, что однажды в горах Урал он украл у Ярославы Журавлёвой нечто очень важное: навык продвинутого уровня – изготовление бомб. Этот секрет лежал у него в кармане словно горячий камень, и он знал, что в нужный момент сможет им воспользоваться.

Материалы, которые старик Ван должен был раздобыть для Косого, по сути не были чем-то выдающимся – это были предметы первой необходимости, но с одной опасной оговоркой: если купить всё одновременно, это привлекло бы лишнее внимание. В конце концов, ни для кого не было секретом, что те же самые товары при желании можно использовать для изготовления бомбы, и в этом тлеющем подозрении застревала скрипучая мысль на языке у всех присутствующих.

На следующее утро старик Ван отправился в путь без лишних расспросов. Он не поинтересовался у Ярослава, для чего тому требуются эти вещи – раз надо, значит, надо. Сейчас он ощущал себя хозяином маленького дела: выполнить долг, купив то, что просят.

Сам же он воспользовался его отсутствие разослал и остальных а потом позвонил по номеру из брошюрки и договорился о сдаче крови Чудилы. И даже эти хлопоты не отвлекли от опасений, что старик Ван где-нибудь проколется, но, как ни странно, тот оказался куда осторожнее, чем можно было ожидать. Целый день он колесил на трамвае по северным, южным, восточным и западным кварталам, заходил в разные лавки и, словно туманящийся шепот, делал по небольшой покупке в каждом районе, чтобы ни у кого не возникло подозрений – четыре отдельных покупки в четырёх разных местах, и в сумме получилась нужная корзина.

Когда к вечеру он вернулся, его плечи были согнуты от усталости, лицо выцвело, а ладони пахли смесью керосина и пыли из подсобок. Ярослав заметил это сразу – усталость читалась в каждом его шаге, в том, как медленно застегивалась пуговица на пальто. Лариска уже успела купить для него и для остальных чистую одежду: мягкие рубашки, тёплые штаны, тёплые носки, что приятно щекотали кожу при примерке. Тем временем оформили документы на приём в школу для Алексея, Ярослава и Дауна. Лариска узнала, что в школах крепости бывают два межсессионных перерыва в году; сейчас была зима, и первый семестр постепенно подходил к концу, значит, скоро начнутся каникулы.

Это соответствовало желанию Ярослава – начало новой жизни должно было пройти в мягком приспособлении, а каникулы слегка снизят напряжение и дадут возможность осмотреться. Но вернуться в школу всё равно придётся, и он с некоторым нетерпением ждал момента, чтобы выяснить, насколько программа в крепостной школе совпадает с тем, чему их учил учитель.

После обеда старик Ван нашёл Ярослава и, опершись на трость, заговорил тихо, словно не хотел, чтобы слова ушли дальше, чем комната: – Когда я покупал те вещи, один лавочник проговорился – и это меня до сих пор пугает.

– Что именно? – переспросил Ярослав, напрягая слух.

– Он сказал, что вчера к нему в лавку зашла девушка и выкупила ровно те же самые товары. К счастью, у него на полках оказалась ещё партия, и мне что-то досталось. Без пополнения запасов я бы ушёл ни с чем.

Ярослав нахмурился; мысль сама собой скользнула к Ярославе Журавлёвой. Их умения по изготовлению бомб были сопоставимы, и логика подсказывала – если кто-то собирает те же материалы, то цель и подход, вероятно, похожи.

Что планировала Ярослава? Взорвать всю крепость было глупо и практически невозможно – слишком уж большой объект. Скорее всего, целью могла быть местная лавка или филиал компании "Дерипаска" в Крепости 289, ведь у неё с Ярославой, по слухам, были счёты. Хорошо бы. Так можно было получить деньги за кровь Чудилы а следы этого потом подтёрла бы Журавлёва.

На следующее утро Ярослав, Лёха и остальные сели в трамвай и поспешили в 13-ю старшую школу. В вагоне было людно: ученики в сине-белой форме болтали и шевелились, легко узнаваемые по аккуратным воротничкам и эмблемам. Антон передал им пакет с документами и объяснил, что школьную форму выдают только в школе, потому что форма подгоняется под мерки каждого человека. Ученикам Ульяны уже раздали форму, поэтому только Ярослав, Алексей и Ван Даун ещё не носили её.

Ульяна и её воспитанники теперь жили в общежитии; отныне им приходилось полагаться на себя – родители были далеко, и многие уже не вернутся. Это сплотило ребят: почти умерев однажды и оставшись без семей, они превратились в суррогатную семью друг для друга, поддерживая и прикрывая товарищей на каждом шагу.

В трамвае слышны были разные голоса: кто-то вслух делился слухами о беженцах, пришедших в крепость. – Слышали? Говорят, несколько беженцев зашли недавно, – говорил один мальчишка, и голос его был полон насмешки и недоверия. – Моя мама сказала, что кто-то заболел в том же трамвае, что и они. Мол, микробы принесли с собой.

Другой ученик, самозвано взрослый, добавил пугающее замечание: – Мой папа сказал держаться от них подальше, если вдруг столкнёшься.

Слова эти звучали в вагоне как холодный воздух – невидимая щепка сомнения, что может в любой момент вздуться и превратиться в ветер подозрительности. Ярослав, слушая, почувствовал, как в груди подрастает странное предчувствие: в этой крепости, где скрытность и слухи ходят быстрыми тропами, любое совпадение может оказаться началом большой истории.

Трамвай подрагивал на рельсах, колёса постукивали в такт, будто мерили сердце города. Воздух внутри был густой, пахнул шерстью от зимних пальто, чуть ржавчиной от старых поручней и ещё чем-то – тревогой.

– А мне кажется, что всё это не всерьёз, – тихо сказала одна девчонка, прижимая к себе портфель. Голос её утонул в гуле мотора, но всё же был слышен.

– Кто знает? – отозвалась другая. – Моя мама говорила: несколько лет назад беженцы притащили заразу в крепость. Многие тогда заболели, десятки умерли. Вот почему никто не хочет видеть их здесь.

Слова эти обожгли уши Ярослава Косого. Он нахмурился, глядя в мутное окно, где рябили отражения пассажиров. Как же так? Ещё вчера беженцев только впустили за ворота, а сегодня слухи уже расползлись по всему городу, как дым. Он-то думал, что недоверие к ним будет из-за бедности, нищенских мешков и изношенной обуви, а оказалось – дело в "микробах".

Ерунда! Крепость ведь не карантинная зона. Он встречал и босса Ланского, и Антона, и Ярославу Журавлёву, и Любу Синявину, и даже Людвига Булавкина – со всеми говорил, работал бок о бок. Никто из них не свалился с горячкой, никто не помер. Кто же тогда нарочно пускает эти сплетни, будто беженцы – ходячая чума? Такое клеймо превращало их в чудовищ, в "переносчиков заразы".

Даун сидел спокойно, будто чужие разговоры к нему не имели никакого отношения. Его глаза цепко уставились на девушку в углу – словно весь шум вокруг был театром, не касающимся его роли.

А вот Лёха оказался куда чувствительнее. Он нахмурился и, почти не шевеля губами, прошептал:

– Брат, а мы ведь правда не принесли никакой заразы?

Ярослав отрицательно качнул головой.

– Тогда почему они так болтают? Может, нам надо возразить им? – голос Лёшки дрогнул. Свежее, почти детское хорошее настроение, с которым он вошёл в крепость, стало таять, как снег на ладони.

– Бесполезно, – спокойно ответил Ярослав.

– Почему? Они же клевещут на нас! – Лёшка не мог унять возмущения.

– Скажи, если десять человек твердят, что мы неправы, это клевета? – мягко спросил Ярослав.

– Да. А что? – упрямо ответил тот.

– А если сто человек скажут?

Лёшка задумался, почесал затылок.

– Наверное, тоже да.

– А если десять тысяч? – Ярослав говорил ровно, но в словах чувствовался вес. – Тогда это уже будет не клевета, а "справедливость".

Лёшка нахмурился ещё сильнее.

– Брат… я не такой философ, как ты. Но если десять тысяч будут нести одно и то же, это не значит, что правда на их стороне. Я бы всё равно сказал – это неправильно.

Уголки губ Ярослава дрогнули, он едва заметно улыбнулся.

– Ты прав.

Вагон качнулся на повороте, и болтовня учеников вновь накрыла их, словно волна. Эти ребята повторяли слова родителей, которые учили: "держись подальше", "будь разумнее", "не суйся к тем, кто не из наших". Никто из взрослых не объяснил им, что заступаться за других – нормально, что человечность важнее "правил осторожности".

Ярослав видел, как этот страх и предвзятость тянутся цепочкой – от родителей к детям, от семьи к целому городу. И понимал: крепость их приездом не обрадовалась. Но будет ли хуже? Он не знал.

Сейчас ему было не до этого. В голове вертелась совсем другая мысль: если Ярослава Журавлёва тоже закупает материалы для бомб, то зачем? Куда она собирается их заложить? Ему хотелось знать место. Хотелось заранее увидеть в её планах дыру и, если придётся, избежать чужой бомбёжки.

Трамвай скрипнул, впуская морозный воздух на остановке. Вместе с ним в вагон ворвалась острая тревога, почти неощутимая, но цепкая – как запах железа от натёртого поручня.

Глава 15

С Ярославой Журавлёвой и Консорциумом Потанина, которые объявились в Крепости 289, а также с компанией Дерипаски, что дерзко выкачивала кровь у сверхов, Ярослав Косой почти и забыл, что вся крепость формально находилась под рукой Консорциума Сечина. Мысль цепляла его: что же такого манит сюда все эти силы, какие события зреют под гладкой оболочкой благополучия?

До сих пор из властных фигур ему попадался лишь надзиратель крепости – Трофим. Никакого иного следа Консорциума Сечина видно не было. Не знать о том, что творится за стенами, они не могли – слишком уж велика их сеть. Но тогда почему они молчали? Почему не взяли управление в свои руки? При таком скоплении сил, что собрались здесь, всё больше походило на ярмарку невест или большой торг, где каждый ждёт момента, чтобы ударить первым. И чем дольше хозяева тянут с появлением, тем загадочнее и опаснее становилась тишина.

Трамвай дрогнул на рельсах, под потолком жалобно загудела лампа. В это время один из учеников, с книгами под мышкой, вздохнул:

– До экзаменов ещё полгода. Интересно, сможем ли мы поступить в университет?

– Ха-ха, я уже бросил это дело, – отмахнулся другой, в рубашке с помятым воротником и с длинными неухоженными волосами. Он сидел вразвалку, лениво обмахиваясь расписанием. – Батя сказал, чтобы я после школы шёл работать к нему на фабрику. А там, глядишь, со временем и карьеру сделаю.

– А что на фабрике производят? – заинтересованно спросили рядом.

Парень усмехнулся, блеснув зубами:

– Шьём одежду. Наш цех перерабатывает десять процентов ткани, что привозят извне. Многое потом уходит на продажу в другие крепости.

– Ничего себе! – восхищённо выдохнул сосед. – Но ведь за пределами крепости нынче небезопасно. Вы всё равно продолжите экспорт?

– Батя сказал – временно сворачиваем. Там, за стенами, рисковать больше не будем.

Ярослав невольно прислушивался. В голове всплывали слова учителя: все вредные производства, что травят землю и воздух, вынесены за стены, а внутри оставлены лишь чистые отрасли. Хотя исключения случались. Он ловил себя на мысли: может, жители крепости выжили только потому, что всё самое тяжёлое легло на плечи беженцев снаружи. За стенами – грязь, страдание, болезни, внутри же – порядок и процветание.

Беженцам разрешали лишь добывать сырьё, всё остальное производство замыкалось в крепостях. И получалось так, что любой товар, необходимый тем же беженцам, они вынуждены были покупать уже у крепостных купцов – за рубли, кровно заработанные тяжёлым трудом. Деньги, как круглая монета, всегда возвращались в одни и те же руки. Для корпораций это была игра без проигрыша.

Но Ярослав ясно видел – массы внутри крепостей были скорее фоном. Настоящую ценность представляла сама система. Люди здесь жили поколениями, и даже Консорциумам было непросто вломиться и менять привычный уклад. Слишком прочно вплелась жизнь в эти старые стены.

Разница между здешними и беженцами за воротами была, по сути, в одном – кто-то успел родиться в крепости до того, как развернулась гонка, и тем досталась защищённая жизнь. Остальные остались по ту сторону.

Ученики в вагоне – чистая витрина второго поколения богатых семей. Сытые лица, ухоженные руки, уверенность в каждом слове. Когда-то и Даун считался "золотым сынком" в их прежнем городе, но рядом с этими детьми из крепости он выглядел бледно и чуждо.

Одна из девчонок заметила, что Даун не сводит с неё взгляда – тяжёлого, цепкого. Она обернулась, встретила его глаза и в упор смотрела в ответ, словно бросая вызов. Но Даун и не думал отводить взгляд, он будто заворожённо следил за ней, игнорируя остальной шум.

Тем временем разговор учеников перескочил на другую тему.

– Слышали про новую ученицу в 12-В?

– Ты про ту самую? – мальчишки тут же оживились. – Я видел её пару дней назад, издали. Говорят, перевелась из другой школы.

– Но ведь она всегда в кепке. Лица толком не разглядишь.

Если девчонка умудрилась вызвать такой ажиотаж, значит, в ней было что-то особенное – какая-то притягательная черта, заставлявшая шептаться о ней даже в переполненном трамвае.

Однако, когда Косой услышал это, внутри у него возникло какое-то странное, липкое чувство, будто в груди заворочался холодный червяк подозрения. Неужели она вот так нагло объявилась, да ещё и прикинулась школьницей?

В этот момент водитель трамвая, сиплым голосом надорвавшись от постоянных возгласов на повышенных тонах, выкрикнул:

– Подъезжаем к школе номер тринадцать!

Трамвай со скрипом затормозил, жалобно звякнув ржавыми рессорами. Воздух внутри наполнился запахом перегретого железа и пыли, под ногами противно качнулись доски пола.

Ярослав подтолкнул Лёшку и Дауна к выходу. Двери, словно зевая, разъехались с металлическим скрежетом, и троица оказалась на улице. Всего четыре остановки – от лавки до школьных ворот. Косой невольно задумался: а стоит ли им вообще и дальше мотаться на трамвае, когда путь такой короткий? Проще просто пешком дойти до школы, тем боле тут всего-то ничего.

Но шаги его внезапно замерли. Лёшка, заметив это, обернулся и проследил за взглядом Косого. И тут его глаза распахнулись от удивления: прямо у ворот стояла девушка в кепке и смотрела на Ярослава так, будто ждала только его.

Ярослав уже в трамвае догадался, что речь шла именно о ней. Но одно дело подозрение, и совсем другое – вот она, настоящая Ярослава Журавлёва, прямо перед ним. Их взгляды встретились и сцепились, как два клинка. Оба, не сговариваясь, дёрнули руками к поясу. Каждый был готов в миг выхватить оружие. Но осознание пришло так же внезапно: они ведь в школе. И стрелять тут – безумие. Тем более, пистолет у Ярослава хранился не на поясе, а глубоко в его ментальном дворце. В этом недоинвентаре, откуда ничего так просто как меч не достать.

Лёшка растерянно моргнул. Девчонка в кепке? Та самая, что недавно крутилась возле Любови Синявиной? И вот она вдруг здесь? И откуда такое беспокойство у Косого из-за неё?

Ярослав одно понялточно: Журавлёва явно не ожидала его встретить. В её глазах мелькнула искра – не то удивления, не то желания убрать свидетеля. Всё было просто. Она теперь числилась новой ученицей, той самой, о которой судачили в трамвае.

А ведь это значит: она пробралась в Крепость 289 прямо с гор Урала. И не просто пробралась – её впустили официально. Хотя возможно и нет, учитывая способности Синявиной создавать порталы. Но тогда у них тут есть своя лапа прямо внутри. Случайных людей ведь сюда не пускали. И просто так документы не получить даже если обойти ворота так, как может её подружка. Зато, если разобраться в её бумагах, можно будет понять, какая сила стоит за её плечами.

Да, когда-то они сражались бок о бок. Но союз был временный, шаткий. И теперь, встретившись в мирной обстановке, каждый видел в другом прежде всего угрозу. Ярослав тяжело вздохнул. Он не хотел войны. Но вот она, Журавлёва, и её тень, нависающая над ним. К тому же именно она оставила записку у его двери – он не сомневался.

И вот они стоят нос к носу у школьных ворот. Вокруг – ученики. Кто-то косится с недоумением, кто-то шепчется. Ситуация назревала нелепая. Косой медленно убрал руку с пояса, демонстративно показывая: оружия у него нет. Журавлёва же продолжала держать ладонь на талии, глаза её были холодны, как лёд на речке весной.

Чтобы разрядить обстановку, Ярослав хрипло сказал:

– Верни мне кинжал.

Журавлёва вскинула бровь. Ветер трепал край её кепки, отчего тень ложилась на лицо. Она явно не ожидала такого требования.

И тут к ним подошла стайка школьников. Воздух вокруг зашумел голосами, запахло дешёвыми духами и резиной от потертых кроссовок.

– Эй, чего застряла? – весело крикнул один из них, махнув рукой Журавлёвой.

Она даже не дрогнула. Только спокойно ткнула пальцем в Косого:

– Он пытается меня ограбить.

Ярослав поперхнулся воздухом, глаза его вылезли от возмущения:

– Чего???

Вот же шваль, сама меня ограбила и теперь старается сделать ещё и виноватым в том, чего не совершал. Но когда толпа школьников услышала, что Косой якобы пытался ограбить Ярославу Журавлёву, настроение резко изменилось. Враждебные взгляды, недовольное гудение – и вот уже кто-то выкрикнул, чтобы подтягивались ещё свидетели. Всё шло к тому, что его схватят и отведут к дежурным, словно настоящего преступника. Похоже желающих подбить клинья воз и большая тележка, раз так расстарались тут же перед ней выслужиться.

С каждой минутой возле ворот собиралось всё больше парней. Любопытство – двигатель любой толпы. К тому же Журавлёва после перевода успела стать здесь кем-то вроде местной знаменитости: то ли за счёт загадочности, то ли просто потому, что новенькие всегда привлекают внимание. Ну а остальным лишь дай повод поглазеть – шум, скандал, чужая драма, всё лучше скучных уроков.

У Косого внутри всё похолодело.

– Мы знакомы! – выкрикнул он, чувствуя, что ситуация ускользает из рук.

Сначала надо было закончить инцидент и желательно малой кровью. Если уж в первый же день на него повесят обвинение в грабеже – это будет фарс, да ещё какой! Но хуже всего было то, что Журавлёва, похоже, не собиралась его жалеть: она осмелилась так легко и нагло вывалить на него подобное обвинение. "Да как она вообще додумалась? – лихорадочно думал Ярослав. – Я ведь честно обменял тот кинжал на еду! А теперь она выставляет меня вором! Вот же лахудра…"

Он вскинул голову, глядя на неё исподлобья. Внутри клокотала обида: "Ладно уж, забрала кинжал – чёрт с ним. Куплю новый и лучше. Но какие ещё к чёрту грабежи?"

Толпа между тем зашумела, переглядываясь: кто прав, кто врёт?

– Вы что, и правда знакомы? – недоверчиво бросил кто-то. – Что-то не похоже.

– Да мы знакомы, – поспешно подтвердил Косой, чувствуя, что каждая секунда играет против него. – Это недоразумение, честное слово. Я тоже учусь в тринадцатой школе.

– Тогда назови её имя, – потребовал один из старшеклассников, прищурившись.

– Ярослава Журавлёва! – выпалил Косой.

Он надеялся, что этим одним ударом разрушит её ложь. Но тут в толпе раздался насмешливый смешок.

– Ха! – усмехнулся парень с ухмылкой. – Какой же ты хитрый! Ты даже не знаешь: её зовут Ярослава Косая.

У Ярослава внутри всё оборвалось. Словно молния ударила в затылок. Он едва удержался, чтобы не выругаться вслух. Что угодно ожидал, но не такой наглости. Взгляд его метнулся к Журавлёвой – и что же? Она стояла спокойно, ни тени смущения, будто всё так и должно быть. Ей даже нравилось, как он корчится, выставленный дураком перед десятками глаз.

"Если в её бумагах написано, что она – это я, то кто тогда, мать его, я сам?!" – ярость и бессилие разрывали его изнутри.

– Ну а ты чего без формы? – раздался новый голос из толпы. – Если и правда из нашей школы, где твой пиджак? В каком классе учишься, как зовут-то?

Косой заставил себя дышать ровно, хотя руки дрожали. Постарался взять себя в руки и сказал с вызовом:

– Если я скажу, что тоже Ярослав Косой – вы ведь всё равно не поверите.

Рядом Лёшка уже давился смехом. Тупой дебил, что тут скажешь. Правильно, что решил скинуть его как балласт. Ему явно было в удовольствие смотреть, как брат выкручивается. Он бросал на Журавлёву внимательные взгляды, будто пытался понять, что за человек эта девчонка, раз умудрилась так легко загнать Косого в угол.

Для Лёшки это всё было даже забавным фарсом: редко кому удавалось вот так сыграть на нервах Косому. А уж эта девчонка точно была не из простых: обычным людям ни к чему скрывать своё настоящее имя.