Текст книги "Орден во всю спину 4 (СИ)"

Автор книги: Константин Ежов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Ван открыл было рот, но Ярослав дернул его за рукав. Хватит. Они уже урвали своё. Дальше – лишнее. Если они всерьёз разозлят Леву Ланского, тот вполне может отыграть назад и отказаться от своих обещаний, едва добравшись до крепости. И тогда Косой со товарищи ничего уже не смогут поделать – придётся глотать пыль и обиду.

Ярослав, сидя в трясущемся кузове, стиснул зубы. Спасти Антона и его бойцов – вот что казалось ему сейчас важным. Лев Станиславович, при всей своей холодной надменности, был всё же немного сентиментален. После такого долга он, может, и станет благодарнее.

В этот момент взгляд Ярослава зацепился за Чудило – тот сидел напротив, и глаза его горели недобрым огнём, сверля Ланского так, будто хотел разорвать его голыми руками прямо здесь, в кузове.

Косой пригляделся – что-то изменилось в облике Чудила. Но что именно? Лицо вроде то же, плечи те же, а ощущение – будто другой человек. И вдруг Ярослава осенило.

– Эй, Чудило, – хмуро бросил он. – А что это у тебя на башке? Золотой обруч? Откуда взялся?

До этой ночи Ярослав был уверен: ни черта на голове у Чудила не было. Ни обруча, ни блестяшек. И вот на тебе – сияет кольцом, будто всегда там сидел.

Мысль пронеслась в голове Косого: а вдруг и этот обруч – плод воображения Чудила? Только в отличие от его дурацкого посоха, который появлялся и исчезал, как хотет, этот обруч держался крепко, никуда не девался.

– Это подарок от богини милосердия и сострадания, – серьёзно ответил Чудило, глядя на Косого так, словно говорил о самом очевидном. – Учитель, разве вы не знали?

Ярослав аж поперхнулся.

– Я… знаю, – натянуто отозвался он, – но спрашиваю совсем не об этом!

Ему срочно нужно было выкрутиться. Ведь если уж он сейчас в роли учителя этого придурка, то выходит, что обязан помнить, откуда у ученика такой артефакт.

Но Чудило вдруг уставился на него с новой серьёзностью и спросил:

– Учитель, вы ведь ещё помните заклинание головной боли?

Ярослава едва не перекосило.

"Какого чёрта я должен его помнить?!" – мысленно заорал он.

В книге-то, в "Путешествии на Запад", никакого текста заклинания не приводилось. Только упоминалось, что богиня научила монаха, и всё.

А глаза Чудила между тем блеснули странным восторгом – и Косой понял, что сейчас что-то случится. Он рискнул, для проверки, ляпнуть первое, что пришло на ум:

– Питер Пайпер собрал много маринованных перчиков?

– А-а-а-а!!! – Чудило с воем схватился за голову, завыл так, что даже мотор заглушил его вопль. – Учитель, прекратите! Прекратите, ради бога!

Косой остолбенел. Он сидел, разинув рот, и думал только одно:

"Да ты, Чудило, артист ещё тот…"

Остальные тоже смотрели странно – кто-то прищурился, кто-то задумался. Видно было, что они не знают, верить ли в происходящее.

"Да уж, – подумал Ярослав, – выходит, эта богиня у него на уме не как святой мудрец, а словно какой-то балагур с чувством юмора…"

Лев Станиславович сидел красный от ярости. Он явно ощущал, что всё это представление оскорбляет его интеллект. И всё не мог понять – как такой безумец, как Чудило, вообще додумался признать Косого своим учителем.

Будь у него выбор – поверить, что Ярослав, Чудило, старик Ван и Даун – это перевоплощения Монаха с учениками, или просто раскроить себе голову об борт грузовика, – Ланский бы выбрал второе.

Грузовик трясся по ухабам, мотор урчал, пахло соляркой и перегретым металлом. Проехали десятки километров, пока наконец не встал на обочине, зашипев тормозами.

Лев Станиславович, вытирая со лба пот, глянул на Косого:

– Может, сделаем привал? Как думаешь, волки нас уже догоняют?

Ярослав задумался. Волчья стая и правда вела себя странно. Он покачал головой и сказал:

– Давайте передохнём. Водитель у нас один, если свалится от усталости – будем стоять колом. А если волки решат догнать, мы всё равно не уйдём на грузовике – обгонят.

Он чувствовал: эти волки уже какое-то время держатся рядом. Иногда они даже выходили вперёд, будто играли с ними в догонялки. Но ни разу не бросились в атаку.

Почему? Что удерживало их?

Объяснение было только одно: среди них есть кто-то, кого волки не хотят трогать.

Глава 9

Пока остальные отдыхали, Косой выбрался из душного кузова и поднялся на ближайший холм. Земля под ногами была сухая, осыпалась мелкими камешками, ботинки скользили по редким клочкам выжженной травы. Наверху пахло пылью, полынью и ветром. Ярослав задержал дыхание, вглядываясь в серые просторы.

И тут его лицо резко изменилось – он замер. Стая волков оказалась куда ближе, чем он рассчитывал.

На краю пустоши стоял серебристый Король Волков. Огромный, словно высеченный из стали, он молча смотрел на Ярослава. Даже ветер, что гнал сухие семена и колючки, вдруг будто застыл, не посмев пройти мимо зверя.

Но странным было другое – в этот раз Косой не ощутил от него ни жажды крови, ни ярости. Только тяжёлый, холодный взгляд. Волк задержался всего на мгновение, затем развернулся и неспешной трусцой ушёл вглубь пустоши.

Ярослав облизал пересохшие губы. Серебристый был огромен – выше коровы, массивный, мускулистый. Он шевельнул ухом, и травы возле лапы качнулись, показывая, насколько зверь был велик в сравнении с растениями.

"Зачем они нас преследуют?" – мелькнуло у Ярослава. Мысль о том, что волки ждали его всё это время у выхода из каньона, вгоняла в холодный пот. В прошлом году он едва ушёл от них живым, и тогда казалось, что охота велась именно на него. Но теперь всё выглядело куда сложнее.

Он мотнул головой. Неважно! Пока стая не рвёт людей на куски – уже хорошо. Причины пусть остаются тайной. В крепости 289 он разберётся с этим. Главное – добраться туда, в мир, где можно жить спокойно, без постоянного страха.

Он вспомнил, как обещал Лёшке: однажды они будут жить хорошо, в тепле, без вечных бегов. Обещание грело, как огонёк в груди.

Когда Ярослав вернулся к грузовику, все уже выбрались наружу размять ноги. Металлический кузов успел пропитаться запахом людей, крови и солярки, внутри было душно, словно в печке. Снаружи же воздух был прохладнее, но пахнул пылью и выхлопами.

Старик Ван подошёл к нему и, тяжело вздохнув, сказал:

– Спасибо, Ярослав. Спасибо, что взял меня и сына с собой в крепость.

Слова звучали серьёзно, почти торжественно.

"Благодарность, полученная от старика Вана, +1!"

Косой махнул рукой:

– Да ладно тебе, старик. Мы не просто в крепость войдём, мы там тебе лавку продуктовую откроем.

Но Ван покачал головой.

– Нет, это будет не моя лавка, а твоя. Слушай, парень: деньги ведь твои. Ты рискуешь головой. Мне хватит того, если стану управляющим. Но учти одно – зарплату мне плати приличную.

Ярослав моргнул, удивлённый таким поворотом. Он и не думал, что Ван откажется от такой возможности.

– Ну ладно, – ухмыльнулся Косой. – Пусть будет так, как ты сказал.

Старик едва не поперхнулся. Ярослав снова показал себя в привычном амплуа – бесстыдного и прижимистого парня, для которого деньги всегда пахли приятно.

И тут Косой добавил:

– Но доля в лавке у тебя будет. Тридцать процентов. И всё, что заработаешь на своих лекарствах – твоё.

Ван приоткрыл рот, но слов не нашёл.

Ярослав сказал это не из щедрости. Он понимал: управлять магазином у него ни терпения, ни таланта нет. А Ван этим всю жизнь занимался. Пусть работает профессионал – а сам Косой пойдёт учиться. Теперь он хотел не только заработать денег, но и сесть за парту, хоть на короткое время стать обычным парнем.

Пока он разговаривал со стариком, Лев Станиславович Ланский, нахмурив брови, разглядывал Чудило. Он и раньше собирал о нём сведения – и о привычках, и о странных заморочках. И всё равно не мог смириться с мыслью: его брату достался в охрану настоящий сверх. Чудило легко разделался сразу с тремя подопытными, и зависть колола Ланскому душу.

Льва не оставляла горечь: ему так и не повезло обзавестись собственным сверхом.

А теперь он снова поймал себя на том, что мечтает – будь у него такой телохранитель, жизнь выглядела бы совсем иначе.

Чудило был обычным простаком. Ну какая уж там хитрость – с таким умом только в луже квакающим головастиком сидеть. Любой, даже не самый ловкий воротила из Консорциума Потанина, обвел бы его вокруг пальца за пару минут.

В глазах Льва Станиславовича Ланского тот же Косой был всего лишь смелым и опытным беглецом, не больше. Он никогда не видел за ним проявлений какой-то особой силы. И вдруг – рядом с Косым ошивается такой сверх, да ещё и называет его своим учителем! Откуда такая честь этому оборванцу?

Ланский был богаче, красивее, влиятельнее. За ним стояли деньги, связи и организация, перед которой другие склоняли головы. По всем правилам именно у него должен был быть такой последователь, как Чудило. Но нет, этот увалень выбрал Косого.

Думая об этом, Ланский подошёл ближе. Губы тронула ухмылка, глаза блеснули лукавым светом:

– Эй, Чудило, твой учитель ведь нищий как церковная мышь. Может, тебе лучше пойти за мной?

Чудило посмотрел на него пустым, но твёрдым взглядом и буркнул:

– Я не разговариваю с прихвостнями царя драконов.

Слово ударило Ланского как пощёчина. Кровь прилила к лицу.

– Чёртов псих! – едва не сорвался он на крик. – Совсем мозги промочил? Не мог бы хоть раз вести себя как нормальный человек?!

В этот момент вернулся Ярослав. Он увидел, как Ланский сидит напротив Чудила, и улыбнулся своей хитрой, почти наглой улыбкой:

– Что, Лев Станиславович, надумал с нами в Западный Рай махнуть, за священными писаниями? Мы как раз лошадь Белого Дракона потеряли… хотя нет, ты на драконью лошадь не тянешь. – Он нарочито окинул взглядом группу и вдруг, заметив Даунa, оживился: – Во! У нас ещё не хватает коромысла с парой корзин. Ты бы стал отличной бамбуковой корзиной!

Ланский так и вскипел. Молча развернулся и ушёл прочь, чувствуя, что остаётся слишком вменяемым, чтобы общаться с этими полусумасшедшими.

***

На рассвете грузовик снова был готов к дороге. Металл кузова остыл от ночной прохлады, но в нём всё ещё держался запах солярки и старого железа. Сегодня они направлялись прямо к Крепости 289.

Все остальные машины давно встали. Их баки опустели, моторы захрипели и заглохли, и тогда из мёртвых коробок выкачали последние капли топлива, чтобы хватило на единственную уцелевшую. Теперь бензина было с избытком, дорога до крепости была им по плечу.

Косой, сидя на борту, задумался: "А каково это – жить в крепости? Без постоянных погонь, голода и страха…" И вдруг спросил у Ульяны и её учеников:

– Ну и что там, в этой крепости? Как живут люди?

Ульяна помолчала, потом ответила, будто листала воспоминания:

– Там дети учатся в школах, спокойно. На переменах играют в баскетбол, шумят на дворе. Девчонки, если кто-то нравится, кричат из-под трибун, болеют за своих. Учителя, конечно, всё понимают… но чаще делают вид, что не замечают. Иногда, правда, звонят родителям.

– Звонят? – Ярослав моргнул. – Зачем?

– Чтобы пожаловаться, – улыбнулась она. – А родители уже наказывают своих отпрысков.

– Угх, – только и выдохнул Косой. – Хорошо, что у меня нет родителей.

В кузове на секунду стало тихо. Слова его прозвучали почти буднично, но в них чувствовалась пустота. Ульяна прикусила губу, хотела что-то сказать, да не решилась. Вдруг стало грустно – этот парень жил без того, к кому можно было бы вернуться.

Косой хлопнул в ладони:

– Ладно, хватит нюни разводить! Все по местам, трогаемся!

И тут он заметил: Ланский стоит на дороге и трижды кланяется в сторону, откуда они пришли. Там остались солдаты его бригады, те, что погибли ради него.

Вид у Ланского был спокойный, даже бодрый. Но Ярослав понял: за этой показной невозмутимостью пряталась боль. Просто Лев Станиславович не хотел, чтобы кто-то видел его слабым.

– Город прямо перед нами, – возбуждённо сказал Лёшка, вытянувшись из задней части грузовика и уткнувшись носом в мутное стекло маленького окошка между кабиной и кузовом. В его голосе слышался такой восторг, будто он увидел мираж в пустыне.

Слова подействовали на людей сильнее ведра холодной воды. Те, кто до этого дремал, тут же распахнули глаза, выпрямились, оглянулись – все нервные, измученные, но готовые встрепенуться. Дорога была тяжёлой, и заснуть здесь значило лишь клевать носом в жёсткие доски кузова. Даже в короткие минуты покоя сердце всё равно билось в тревоге: а что если на них снова обрушатся волки или выскочат эти проклятые Подопытные?

Да, с ними был Чудило – сверх, способный разнести скалу голыми руками. Но разве один он мог сдержать десятки тварей? Никто в кузове не был уверен.

Ярослав Косой много раз уверял всех, что всё будет в порядке. И всё же страх, липкий и холодный, сидел в каждом, пока они, наконец, не увидели впереди очертания крепостных стен – символ живой человеческой цивилизации. Тогда напряжение спало, и грудь впервые за долгое время наполнилась тёплым облегчением. Люди переглядывались, и в их взглядах отражалось то странное счастье, которое приходит лишь после того, как проскочил в двух шагах от смерти.

Конечно, кое-кто оставался в недоумении. Ланский и Ульяна, например, до сих пор не понимали, каким образом Косой сумел заранее предугадать, что волки больше не появятся. Он не делал никаких заметных шагов, а стая и правда отстала.

Ульяна уже не раз замечала подобное. Косой принимал решения так, словно читал невидимую карту будущего. Каждый его выбор оказывался верным. Она думала: "Если бы я тогда не заставила учеников идти за ним в ту ночь, когда на нас напали Подопытные, нас бы уже давно не было в живых".

Во время бегства Лёшка, Лариска и их компания почти не потеряли людей и сумели сохранить всё, что взяли с собой. А вот остальные беженцы спасались, бросив всё, что имели. У тех пятерых даже багаж был полный, будто они знали заранее, что придётся бежать. Ульяна ловила себя на завистливых мыслях.

Она понимала, что Косой ничем им не обязан. И всё же он помогал снова и снова: достал еду, пустил их в грузовик, делился знаниями. Только благодаря ему она и её ученики добрались до Крепости 289 живыми.

Ульяна глубоко вздохнула и, повернувшись к подросткам, тихо сказала:

– Подойдите и поблагодарите Косого. Вы должны знать: живы только благодаря ему.

Ученики смущённо переглянулись, а потом хором, сдержанно, но искренне:

– Спасибо!

– Огромное спасибо!

Ярослав расплылся в широкой улыбке. Слова благодарности ударили в него, как горячая волна.

– Ой, да вы что, слишком вежливые, слишком! – замахал он руками.

Но уже через минуту пересчитал взглядом людей и прищурился:

– Так… тут ещё двое не поблагодарили. Давайте-ка, живее!

Ульяна чуть не рассмеялась. Иногда ей казалось, что в голове Косого устроена какая-то своя, особая механика, недоступная простым смертным.

Грузовик тем временем гремел колёсами по ухабистой дороге, въезжая в центр города, ведущей прямо к воротам крепости. Сквозь щели кузова доносились запахи – гари, сырого кирпича, дешёвого табака и человеческой толпы.

Лёшка высунулся наружу, вдохнул воздух и крикнул:

– Брат, да это место как наш город!

Он имел в виду кривые бараки и полуразваленные лачуги вдоль дороги. Здесь было бедно, но всё же теплее, чем в холодных пустошах.

Ярослав вспомнил, как раньше ворчал на свои городские окраины – грязь, теснота, запах жареной рыбы вперемешку с помоями. А теперь эти же картины казались родными, почти уютными.

Внутри у него щемило. С тех пор, как он ушёл в уральские горы, он так и не отдохнул толком. Вернулся – и сразу катастрофа. Полтора месяца без сна, без передышки. Даже такой упрямый человек, как Косой, чувствовал, что силы постепенно покидают его.

Ульяна с сомнением спросила:

– Вы, ребята, правда раньше жили в таких местах?

В крепости каждый знал: за воротами есть город. Но никто толком не понимал, как он выглядит. Большинство жителей представляли себе полуразваленные строения, серые стены, низкие дома с проваленными крышами. Ульяна искренне полагала, что так и есть, – и никак не ожидала увидеть пустоту. Не руины даже, а будто стертое место. Большинство домов здесь не просто обветшали – их словно выдрали из земли. Камни, обломки, запах гари, ржавчина на искорёженных балках – всё это било в нос тяжелым духом запустения. Они жили, выходит, в сказочном раю, отрезанном стенами, а люди вроде Косого и его товарищей – в аду, полном грязи и боли.

Лариска улыбнулась тихо, словно сама себе:

– Да не так уж нам тяжко было. Наш Косой даже подрабатывал в городе – преподавателем. Если бы не беда с крепостью, он, наверное, и впрямь стал бы новым учителем.

Эти слова заставили Ульяну посмотреть на Косого совсем по-другому. Она знала, что он не дурак, но услышать, что он преподавал – в это трудно было поверить. В её глазах он сразу вырос: не просто боец или торговец, а человек с умом и уважением.

Ведь статус учителя – это не просто работа, а знак. Если бы он оставался только "наркоторговцем", как про него судачили, никакого уважения от людей он бы не снискал.

Лев Станиславович Ланский тем временем, весь красный от злости, вывалился из машины. Чем дольше он глядел на Косого, тем сильнее злость его распирала. Ну как так? Самый обычный беженец – а рядом с ним и сверх, и красивая учительница, которая смотрит только на него.

Ланский подошёл к воротам, величественным и давящим, и гаркнул на всю округу:

"Передайте Трофиму, что я хочу его видеть!"

Страж у ворот, мужик в сером, из местных, моргнул, будто его током ударило.

"А кто это такой – Трофим?"

Лицо Ланского вытянулось, потемнело. Он рявкнул, перекрывая шум ветра:

"Где городской администратор? Тащите его сюда!"

Ярослав Косой тоже выбрался из грузовика. Его взгляд сразу выделил фигуру администратора – по походке, по одежде, по манерам. Тот был чужой среди беженцев, сразу видно. Косой шагнул к нему и спокойно произнёс:

– Мы прибыли из крепости 334. Это Лев Ланский из Консорциума Потанина. Сообщите об этом своему начальству.

И тут же, обернувшись к Лёшке и остальным, добавил:

– Вам лучше не выходить. Поедем прямо внутрь.

Ульяна заметила, что он бросил на неё выразительный взгляд. И вдруг поняла намёк: он говорил именно о ней и её учениках.

Ведь Ланский обещал пропустить только шестерых. А Ульяна с ребятами в этот список не входили. Если кто-то поднимет шум, завтра они опять окажутся среди беженцев, выброшенными за ворота.

Но пока у них была поддержка Ланского. Нужно было сидеть тихо, не высовываться, пока грузовик не проедет сквозь ворота. Люди крепости 289, конечно, могли бы проверить документы – но Косой был уверен: Трофим не посмеет устраивать допрос Ланскому.

Эти надзиратели, рослые и могучие, на деле были лишь пешками, зажатыми между жерновами враждующих кланов. Сейчас они боялись каждого неверного шага – слишком велика цена ошибки.

Сказав это, Косой вернулся в грузовик, устало откинулся на спинку, закрыл глаза. Пусть хоть немного дыхание переведёт.

А Ланский, Антон и их солдаты остались снаружи – ждать. Трофим всё не выходил. Час тянулся мучительно долго.

Косому это ожидание показалось знакомым. В поведении Ланского было что-то до боли похожее на его брата – Владимира Ланского. Та же заносчивость в глазах, та же уверенность, переходящая в наглость. Только вот Владимир всегда стоял на ступень выше: вокруг него толпились боевые отряды, и от него веяло настоящим страхом. А Лев... Косой впервые увидел его уже в изрядно жалком виде.

Он и не догадывался, что из-за него самого весь блестящий образ Владимира трещал по швам. Именно поэтому Владимир теперь жаждал поймать Станислава Хромова – любой ценой, любыми средствами.

Глава 10

Наконец, спустя томительные минуты ожидания, ворота крепости медленно дрогнули и начали распахиваться. Сначала тяжёлые створы с хриплым скрежетом чуть приподнялись, затем огромный механизм внутри стены ожил, загрохотал, загудел, будто старый зверь, пробуждённый из спячки. Деревянные блоки и железные колёса издавали резкие, металлические звуки, и по воздуху пошёл запах ржавчины, смешанный с сыростью древнего камня.

Косой тут же вытянул шею, заглядывая внутрь. Никогда ещё у него не было такого жгучего желания увидеть, что скрывается за этими воротами.

Ворота крепости 289 открывались часто, но он всегда отводил глаза. Знал: стоит заглянуть, и сердце начнёт рваться наружу, тоска о другой жизни сожрёт изнутри. Поэтому он предпочитал не смотреть. В тяжёлые времена лучше было держать голову опущенной – меньше боли.

Однажды Лёшка тоже порывался заглянуть внутрь, но Косой остановил его. Тогда он сказал другу, что однажды непременно проведёт его внутрь, в крепость, и они будут жить как люди. Но сам Ярослав в те слова не верил – это была лишь попытка дать надежду.

И вот теперь они стояли здесь, у самого входа. И вскоре станут частью этого мира.

Из ворот показалась группа людей. Вперед выступил мужчина средних лет – статный, приглаженный, с лицом, которое словно вырезали из камня. Он приветливо улыбнулся Льву Станиславовичу Ланскому:

– Добро пожаловать, босс Ланский. Простите, что не встретил вас раньше!

Но лицо Ланского сразу омрачилось. В голосе зазвенела сталь:

– И ты думаешь, простого извинения достаточно? Я торчал у этих ворот добрый час!

Трофим (так звали администратора) ещё шире натянул улыбку, чуть поклонился и зачастил:

– Я сразу отправил людей за вами, как только получил распоряжение от Владимира. Но связь с ними оборвалась. Иначе бы давно ожидал вас здесь, у входа.

Ланский больше ничего не сказал, лишь коротко кивнул и первым шагнул в крепость 289. Бросил через плечо солдатам:

– Грузовик – внутрь. Давай, проезжай!

Но Трофим вдруг поднял руку, остановил и громко возразил:

– Минутку. А кто у вас в кузове? Разве они не должны выйти на осмотр?

И тут всё произошло мгновенно. Ланский резко обернулся и со всего размаха отвесил ему пощёчину. Звонкий хлопок эхом прокатился по площади.

– Не забывайся! – прорычал он. – Как ты смеешь проверять грузовик Консорциума Потанина?!

Все вокруг остолбенели. Это же был Трофим – надзиратель крепости 289! И вот его шлёпнули прилюдно, как мальчишку.

Косой едва не присвистнул от удивления. Он не ожидал, что Ланский сорвётся так резко. И только сейчас Лев Станиславович нашёл шанс сыграть ту самую роль – важной фигуры, человека, перед которым дрожат стены. На самом деле, зная его чуть ближе, Ярослав понимал: это не настоящая натура Ланского. Это маска. Он защищал себя и свою команду, прикрывался агрессией, заставлял людей бояться. Вот почему в крепости 334 его имя произносили шёпотом и с уважением.

Ярослав не знал, что судьба надзирателя той самой крепости, решилась в одно мгновение – по слову Владимира Ланского. Он не доехал до ссылки в крепость 178, умер в дороге. И всё же именно такие примеры и показывали: слово Консорциума может убить без выстрела.

И теперь Косой смотрел на Ланского уже другими глазами. Интересный всё-таки человек: вроде и хвастун, и трусоват, а вот же – разыгрывает карту "большого босса", чтобы провести в крепость и их, и Ульяну с её двадцатью восемью учениками.

Трофим, получив пощёчину, стоял с опущенными глазами. Щёка его наливалась красным, но он не сказал ни слова. Ланский скривил губы в кривой улыбке:

– Что случилось, Трофим? Забыл, где твоё место?

– Нет, – тихо выдохнул тот, – не забыл. Босс Ланский, проезжайте.

Он даже не заикнулся о том, почему люди, которых он посылал навстречу, не вернулись. Словно это его и не касалось.

Косой сидел в грузовике и молча наблюдал. Вот она – настоящая сила Консорциума. Не оружие, не стены, а страх и власть.

В этот момент из ворот показались ещё несколько людей. Они почтительно поклонились боссу и в один голос произнесли:

– Босс Владимир велел нам ждать вас здесь.

Лев Станиславович Ланский поднял брови и с лёгкой, но властной улыбкой спросил:

– Вы люди моего младшего брата?

– Так точно, сэр, – отозвались воины.

Ланский довольно кивнул, и на его лице заиграла сияющая улыбка:

– Отлично. Веди нас. – Он резко обернулся к Трофиму: – Ты продолжай заниматься своим делом. Сегодня вечером я пришлю людей, они передадут тебе идентификационные данные. Распечатаешь около сорока карт и вышлешь нам.

– Всё понял, – уважительно поклонился Трофим.

Ланский сел в прибывший за ним внедорожник. Ярослав Косой проводил взглядом темные силуэты в кузове грузовика, которые медленно скрывались за воротами крепости 289. Трофим остался стоять у ворот, задумчиво прищурившись, словно обдумывал что-то важное, но вслух ничего не сказал.

Когда колонна въехала внутрь, Лёшка Проныра высунулся из кузова и восторженно выдохнул:

– Брат, гляди, какие тут улицы! Чистота-то какая!

– Брат, а дома! Смотри, какие высокие! – он таращил глаза, словно ребёнок, впервые увидевший цирк.

И правда – после их скромного поселения, где всё ограничивалось низкими одноэтажными развалюхами, тут возвышались крепкие двух– и трёхэтажные строения. Некоторые дома и вовсе поднимались на пять-шесть этажей, будто напоказ всем чужакам. Так что бедолага реально думал, что дома высокие.

Ярослав невольно вспомнил заброшенный город в горах Урала. Там небоскрёбы были такими, что казались остриём гигантских мечей, упёршихся в небеса. После такого зрелища даже здешние высотки казались игрушечными. Да и память подсказывала, что это реально ничего выдающегося. Цивилизация, которая могла строить шпили в небеса из камня и стекла, теперь выродилась, скукожилась, довольствовалась крохами.

Ульяна тихо наблюдала за восторженным Лёшкой. Её глаза оставались серьёзными: она не видела в этом ничего смешного, лишь чувствовала острую пропасть между привычным им существованием и этим укрытым миром.

– Брат, смотри, сколько тут зелени! Вон вдоль дороги кусты, деревья… А там, гляди, целый луг! – не унимался Лёшка.

Хотелось отвесить тумака этому дебилу, но Косой не стал этого делать.

– Это парк, – мягко объяснила Ульяна. – Люди здесь гуляют после ужина, а вечером женщины собираются, танцуют под музыку. Бумбоксы нынче редкость, так что, если у какой-нибудь тётки найдётся флешка и аппарат, она становится звездой среди гуляющих.

– Вот это да…, – протянул Лёшка, и вдруг оживился: – Гляди, брат, вон отец с дочкой на травке сидят! Едой друг друга кормят! Какая трогательная картина. Э-э… постой, а чего это они целоваться начали?..

Господи, какой же дебил…. Ульяна смутилась и сдержанно ответила:

– Это не отец с дочерью.

В этот момент мимо грузовика пронеслась машина с открытым верхом. Двигатель заревел так, что воздух дрогнул. За рулём сидел лысый мужчина средних лет, ухмыляясь от уха до уха.

Ярослав нахмурился и спросил:

– А что это за тачка без крыши?

Реально стало интересно, здесь тоже кабриолеты есть или это так, самоделкин какой. Ульяна задумалась и объяснила:

– Это кабриолет. Такие машины могут себе позволить только богатые. Здесь это символ статуса.

Всё тоже самое что и у нас и это после всего, что произошло. Ярослав вздохнул с завистью:

– Хорошо живут богачи…. У них даже крыши откидные.

Ульяна прикусила губу, не зная, смеяться или плакать.

И только теперь Ярослав ясно понял, почему в крепости так легко рождались знаменитости вроде Любови Синявиной. Всё дело в том, что здешняя жизнь была в десятки раз роскошнее, чем та, что была за пределами стен крепости. Здесь не приходилось отбиваться от диких зверей или надрываться на шахтах, таща уголь наверх вёдрами. Достаточно было устроиться на работу и жить без лишних забот.

А беженцы снаружи… они были как рабочие муравьи, кормившие и обслуживавшие сотни тысяч "королевских" жителей крепости. Всё, как и везде. С другой стороны, лишние рты тоже пусть и плохо, но пристраивали к делу. Были бы они реально нужны, вряд ли бы так поступали. Не то что у нас специалистов.

Учитель как-то говорил Ярославу, что беженцев у крепости 334 немного. А в других местах их целые поселения: там они выращивали урожай, работали на фабриках, создавали целые колонии, где жили только такие же, как они. Конечно, и эти колонии находились под жёстким контролем могущественных организаций. Кому нужны бунты лишних. Ведь если разобраться, беженцы только на своё обеспечение и работали. Остальное так, чисто развлечение.

И вдруг, среди каменных зданий и зелёных аллей, Ярослав заметил тонкие блестящие полосы, уходящие вдаль.

– Это что ещё за рельсы? – удивился он.

– Это трамвайные пути, – пояснила Ульяна. – Жители крепости каждый день ездят на работу на трамваях, а вечером возвращаются домой.

И тут же из глубины улицы донёсся мелодичный звон колокольчика приближающегося трамвая, и весь этот новый мир будто ожил перед глазами Ярослава. Нос другой стороны, было видно, что это ретро и скорее всего такими их не из-за моды выпускали, а общего падения технологий или идифицита высоких технологий. Спутниковые телефоны были, но не у всех, а мире Косого, они должны были стать доступны всем владельцам сотовых телефонов, пусть и не сразу и для начала не так и за дёшево, но, однако.

Грузовик гудел, медленно продвигаясь вперёд по улицам крепости 289. Для Косого ничего необычного не было, хотя всё и уже непривычно, а вот для его спутников всё вокруг казалось новым, непривычным, почти чужим. Каменные дома, вымощенные тротуары, яркие витрины магазинов – всё это ослепляло после долгих месяцев пустоши, где каждый шаг сопровождался страхом и запахом гари. Но вместе с восхищением в груди у Ярослава жила тревога: пустошь становилась всё опаснее. Кто даст гарантию, что однажды и здесь, в крепости, земля не содрогнётся от катастрофы, подобной той, что разрушила крепость 334?

Однако сами жители словно не задумывались об этом. Они шли по своим делам – кто с авоськой свежего хлеба, от которого тянуло тёплым ароматом, кто с ребёнком за руку. Казалось, будто беды не существовало вовсе. Всё, что выходило за стены крепости, было заботой Консорциума, а не простых людей. И если однажды катастрофа всё-таки придёт, эти жители не продержатся в пустоши и недели.

Лёшка, сидевший рядом, не мог наглядеться на всё вокруг. Его глаза бегали от витрин к прохожим, от ярких вывесок к зелёным газонам. Ничего, скоро привыкнет, глаз замылится и перестанет таращиться на всё подряд. Но вскоре он заметил, что на него посматривают люди – аккуратные горожане, в чистой одежде, с ухоженными лицами. В их взглядах мелькало странное смешение – жалость и брезгливость. Они словно думали: "Вот бедолага, беженец, грязный и потерянный".

Сначала Лёшка сиял от любопытства, но постепенно его улыбка погасла. Он съёжился, откинулся назад и замолчал. Он и Ярослав никогда не считали себя несчастными, никогда не нуждались в жалости. Жили, как умели, и гордились тем, что выжили.

– Брат, может, ну его, вернёмся в город? – тихо спросил он.

– Да брось ты, – отмахнулся Ярослав. Он выдержал паузу, потом твёрдо добавил: – Если уж совсем не сможем привыкнуть к жизни тут, то сделаю всё, чтобы мы снова жили вне крепости.