Текст книги "Орден во всю спину 4 (СИ)"

Автор книги: Константин Ежов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Глава 12

Трамвай грохотал по ржавым рельсам, натужно звеня и дребезжа, будто сам был старым, уставшим зверем, тянущим людей из одного конца крепости в другой. Для Косого это было не просто в новинку, на такой рухляди ему кататься не приходилось ни в одной из своих жизней – это был целый новый мир. Он впервые здесь видел настоящий общественный транспорт: огромную железную коробку, куда люди заходили, бросали монету в маленький ящик у двери – всего-то рубль – и спокойно ехали хоть от начала маршрута до самого конца. Никто не проверял билеты, не ворчал, не гнал прочь.

Старик Ван ещё раньше слышал про эти трамваи. В крепости слухи расходились быстро – о всякой диковине, будь то новое блюдо на рынке или железный транспорт, гремящий по улицам. Поэтому, когда Ярослав сказал, что хочет посмотреть крепость, Ван только усмехнулся: мол, поезжай на трамвае – и дёшево, и удобно, а главное, заодно увидишь всё своими глазами.

– Брат, – сказал Лёшка, лениво облокотившись о подоконник вагона и разглядывая суету улицы сквозь мутноватое стекло. – Тут ведь людям вообще не о чем переживать. Живут, как в теплице: тихо, спокойно. Чуть-чуть поработал – и живи хоть в сто раз лучше любого беженца.

– А ты думаешь, у них нет забот? – усмехнулся Ярослав, присаживаясь рядом. – Даже у Льва Станиславовича хватает поводов для беспокойства. Деньги и еда не решают всё. Проблемы не исчезают, если карманы полные.

– Ну да…, – нехотя кивнул Лёха. – Тогда скажи, есть вообще хоть кто-то, у кого нет забот?

– Конечно есть, – фыркнул Ярослав. – Мёртвые.

Лёшка удивлённо повернул голову и уставился на него.

– Ты серьёзно? И говоришь это с таким лицом, будто анекдот рассказал….

– А что? Даже у такого дурака, как Чудило, хватает своих заморочек, – вздохнул Ярослав.

Чудило сидел на последней скамейке, прижимаясь щекой к холодному стеклу, будто оно могло снять боль. Лицо его было всё в синяках, один глаз почти заплыл. Никто толком не знал, где он шатался прошлой ночью, и кто так старательно отрихтовал его физиономию.

За окнами трамвая жизнь кипела. С обеих сторон улицы громко перекрикивались торговцы, пахло жареными беляшами, чебуреками, свежим хлебом и чуть прогорклым маслом. В лавках стояли кривые полки, заваленные всякой всячиной – от дешёвых круп и соли до старых кастрюль и керосиновых ламп. Мимо прохожих проезжали редкие велосипедисты, звонко трезвоня медными звонками, предупреждая зазевавшихся пешеходов.

– Слушай, а сколько тут стоит велосипед? – спросил Ярослав, разглядывая очередного седока, легко лавирующего между людей. – На нём удобнее, чем пешком топать.

– Не дёшево, – покачал головой старик Ван. – Сегодня попробую разузнать. Видишь сам – тут на великах только те, что прилично одеты. Шмотки на них дорогие, лица довольные. Видно, что уважаемые люди. Для обычного жителя крепости велосипед – предмет роскоши.

Ярослав хмыкнул. Когда-то он слышал байку, как один "городской эсквайр" купил велосипед, а к вечеру его уже стянули. Вор тут же рванул на нём в другую крепость – и был таков. Не верь потом в роскошь….

– Эх, надо было больше расспросить Ульяну по дороге, – пробормотал Ярослав. – Она-то здесь выросла, знала бы все тонкости.

Но теперь Ульяна, решившая остаться в крепости, уже сказала прямо: будет работать учителем, вести тринадцатый класс. Ярославу же приходилось самому разбираться во всех хитросплетениях нового мира.

И тут его отвлёк оживлённый разговор пассажиров.

– Слышали? – шёпотом, но с явным азартом сказал мужчина с грязноватым воротником. – Крепость 334 рухнула. Землетрясение всё смело. Даже люди из Консорциума Потанина сбежали сюда, в нашу крепость.

– Что, правда? – ахнул другой. – Такого ведь не передавали по радио!

– А чего ты ждал? – усмехнулся первый. – По радио тебе про такое не скажут. У меня есть друг, работает с людьми из Консорциума Потанина, так вот – он видел собственными глазами. Притащили сюда десятки беженцев вместе с какой-то важной шишкой.

– Беженцев? – удивился третий. – Но ведь они должны пахать за пределами крепости. Как их пустили внутрь?

Ярослав внимательно слушал, но не стал встревать. Только крепче сжал колени ладонями. Внутри трамвай продолжал греметь, сыпался мелкий песок из потолка, пахло железом, людским потом и дымом, что тянуло в окна с улицы. Мир за стенами крепости рушился – и это было уже не слухами, а реальностью.

– Кто его знает… – раздался голос где-то сбоку. – Только бы какой заразой от этих грязных оборванцев не подцепиться.

– Тише! – другой пассажир резко зашипел, кивая куда-то в сторону. – Смотри назад… мне кажется, это и есть беженцы!

Слова упали, как камень в воду. Весь трамвай разом притих, головы синхронно повернулись, и десятки глаз впились в Косого и его спутников. Чем дольше горожане разглядывали их смуглые грязные лица, ни Лёшка и Чудило мыться не захотели и небогатую одежду, словно у БОМЖей, тем сильнее морщились, словно запахло тухлятиной.

Лёшка даже рот приоткрыл от удивления из которогор откровенно воняло, когда увидел, что на следующей остановке люди толпой вывалились на улицу, будто из горящего вагона. После следующей остановки в трамвае остались только они, да водитель. Лёшка ухмыльнулся: казалось, ещё чуть-чуть – и тот бы тоже бросил управление и сбежал.

Ярослав бросил взгляд на свою одежду. Чистая, выглаженная, пахнет мылом – ведь он единственный недавно принимал горячую ванну. Но всё равно – ткань дешёвая, да и кожа у него обветренная, загорелая, сразу выдаёт пришлого или путешественника. На фоне гладких, сытых лиц местных жителей они смотрелись чужаками.

– Брат…, – шёпотом сказал Лёха, поёживаясь. – Они тут к нам явно недружелюбны.

И правда: никто не подошёл, не стал проверять документы, просто шарахались от них, как от прокажённых. Ну, так-то мыться надо, да и приодеться нормально, а не в обносках ходить. Это в подоле норма, но не здесь. Но как это вдолбить спутникам Ярослав не знал. И всё это при том, что никто даже не был уверен, беженцы они или нет. Всё из-за слухов – будто те несут с собой "заражение", микробы извне. Страх, умноженный на глупость, превращал людей в толпу, что шарахалась от каждого подозрительного лица.

Ярослав лишь холодно усмехнулся.

– Лариска, завтра купи каждому по два новых комплекта одежды, – сказал он тихо. – Будем носить свежие вещи, сольёмся с толпой. И мыться всем! Кто не согласен, прибью к чертям собачьмим.

– Я ничего нового надевать не собираюсь, – тут же буркнул Лёха. Он упрямо вскинул голову. – Не собираюсь играть по их правилам, будто хуже них.

– Слушай внимательно, – Ярослав обернулся к нему, голос его стал твёрдым. – Где бы ты ни жил – хоть в пустошах, хоть за этими стенами – если хочешь выжить, придётся подстраиваться. Мир не под тебя гнётся. Если не можешь изменить его – научись прятаться в нём. Это тоже сила.

Старик Ван почесал затылок, ошарашенный. Он привык считать Ярослава человеком пустоши – хитрым, живучим, но всё же дикарём. А сейчас слышал в его словах нечто большее – те же законы он переносил и на жизнь в крепости. Для Ярослава выживание в городе ничем не отличалось от выживания среди развалин.

– Нам, может, ещё и придётся уйти отсюда, – добавил Ярослав негромко.

Глаза Лёшки тут же блеснули: он сразу понял, что решение уже принято. Брат готов уходить.

А Ван неожиданно улыбнулся:

– А что тянуть? Может, уже завтра двинем? Чую, в городе нам будет сподручнее.

– Рано, – покачал головой Ярослав. – Пока не выйдешь за стены, разговоры пустые. А за стены нас просто так не выпустят. Подождём момента.

Трамвай взвизгнул тормозами и, покачнувшись, остановился на конечной. Спутники и не собирались выходить – хотели дождаться и поехать обратно, но взгляд Ярослава зацепился за картину за окном.

Вдали стояли дома, не простые бараки, а настоящие особняки – со своими двориками, зеленью за высоким забором. Дворы широкие, ухоженные. Место выглядело обособленным, словно остров роскоши среди тесноты крепости.

Ярослав постучал в кабину машиниста.

– Что за район там, вон за стеной?

– А, то богатый квартал, – нехотя пояснил водитель, даже не оборачиваясь. – Тут живут сильные и при деньгах. Трамвай туда не ходит – зачем им? У каждого машина своя. – Он говорил и в то же время будто пятился от Ярослава, стараясь не встречаться глазами и держать дистанцию.

Водитель хотел уже рявкнуть на Ярослава Косого, мол, нечего так близко к кабине жаться, но, встретившись с его тяжелым взглядом, осёкся. В груди сжалось, будто холодный коготь сжал сердце. Слова застряли где-то в горле.

– О, спасибо, – коротко бросил Ярослав, кивнув в сторону сияющего за окнами квартала.

На мгновение он задержал взгляд на аккуратных особняках с резными балконами и ухоженными садами. Воздух над тем районом словно дрожал от запаха свежескошенной травы и дорогого табака. Здесь, за стенами крепости, и правда уживались два мира – нищета и роскошь.

Вежливое "спасибо" ошеломило водителя. Он-то считал Ярослава и его спутников какими-то дикарями, почти чудовищами, и уж точно не ожидал от него такой простой человеческой благодарности.

Но Ярослав не дал ему опомниться:

– Когда этот трамвай идёт обратно?

Водитель замялся, теребя воротник и стараясь не встречаться глазами:

– Э-э… может, подождёте следующий? Он через двадцать минут придёт.

Косой посмотрел прямо, твёрдо, без мигания.

– Ваш совет совершенно нелогичен.

У водителя по спине пробежал липкий холодок. Он поспешно выдавил в микрофон:

– Все пассажиры, оставайтесь на местах и держитесь за поручни!

***

Обратный путь пролетел в напряжённой тишине. Ярослав вышел из трамвая раньше, у квартала, где виднелась вывеска ювелирного магазина. Каменные стены пахли сыростью и медью, в воздухе витал тонкий аромат расплавленного металла.

Он убедился, что за ним никто не следует, и вошёл внутрь. Дверной колокольчик звякнул, отозвавшись хрустальным звуком. Внутри пахло золотом, если можно так выразиться, старым деревом и чем-то чуть сладким – духами хозяйки. Но первое, что бросилось в глаза – плакат на стене.

На нём было знакомое лицо. Стас Хромов. Снимок сделали, когда тот ещё щеголял в частной военной форме, подтянутый, холёный.

Ярослав внутренне напрягся.

– Управляющий, кто это у вас на розыске?

За стойкой поднял голову хозяин – сухой мужчина с тонкими усами.

– Откуда ж мне знать? Сегодня из отдела порядка принесли. Сказали: "Кто этого человека увидит – сразу сообщить". Ещё и награду обещали.

– Странно, – Ярослав нахмурился. – Почему именно в ювелирке? Больше нигде не видел этих плакатов.

– Слыхал я, – владелец понизил голос, – будто золото у Консорциума Потанина кто-то спер. Деталей не знаю. Но теперь нас гоняют: всё золото проверять. Если на нём нет клейма консорциума или есть следы окиси – сразу сообщать. Поняли? Ну что, вам чем помочь-то?

– А, да нет… пустяки, – бросил Косой и поспешно вышел.

Холодный воздух улицы пах пылью и гарью. Сердце Ярослава неприятно стукнуло. Пазл складывался: Потанин вычислил недостачу. Пыль с витрин, пустые места – слишком уж очевидные следы. Теперь они вывешивают плакаты именно в ювелирках, ожидая, что вор сам принесёт товар.

И вместо него под прицел попадёт Хромов.

***

Тем временем сам Стас Хромов брёл по окраинам. Он добрался до захудалого городка возле крепости 333. Силы были на исходе. За последние дни он питался в основном дикими травами, от которых живот крутило и тошнило. Однажды его и вовсе скрутило так, что он чуть не оставил там душу. Спасло лишь то, что он был сверх – организм выдержал, не сломался.

Сейчас же, обессиленный, грязный, с сухим привкусом крови во рту, он едва держался на ногах. Камни на дороге ему мерещились паровыми булочками – белыми, пышными. Пахло хлебом, которого на самом деле не было.

Подойдя к убогой лачуге, он постучал.

– Здравствуйте… есть у вас что поесть? Я заплачу.

Глаза его уткнулись в грубый кукурузный хлеб на столе внутри. Слюна подступила к горлу.

Хозяин вышел, смерил его взглядом.

– Ты явно нездешний. По тебе видно.

– Так, мимо прохожу, – поспешно сказал Хромов, отводя глаза. Лицо у него было в грязи, и он надеялся, что это поможет остаться неузнанным.

Местный, что до этого с подозрением разглядывал Стаса Хромова, вдруг дёрнулся, точно узнал привидение.

Его глаза расширились, он ткнул пальцем и заорал так, что эхо прокатилось по убогим хибарам:

– Хромов! Это Хромов! Держите его, быстрее!

Стас в первые секунды даже не понял, что происходит. Слова врезались в мозг, будто молотом по наковальне.

Он ведь и так шёл сюда, в крепость 333, с тяжёлым сердцем. Не доверял этому месту – уж больно близко находился главный штаб Консорциума Потанина. Но уговаривал себя: "Ничего страшного, я лишь ненадолго задержусь в городе. Кто там будет до меня?" Теперь же стало ясно – он ошибался. И ошибся фатально.

Эти оборванцы-беженцы вдруг разом превратились в свору охотников. С какой стати? Простые нищие вряд ли бросились бы ловить его без приказа. Выходило, Потанин отдал распоряжение: брать его живым или мёртвым.

Но за что? Он ведь даже не прорвал оцепление в уральских горах! Не вступал в бой, не нападал, не крал… Что им от него нужно?

Стас почувствовал, как неприятный холод разлился по груди. Мысль вспыхнула сама собой: если за ним гонятся так ожесточённо, то что же будет с Ярославом Косым и Ярославой Журавлёвой? Их-то будут преследовать с утроенной силой.

Он уже не колебался. Тень вытянулась из-под его ног, поднялась и превратилась в мощного клона. Щелчок – и клон с хрустом отбросил в сторону первого беженца, что кинулся к нему. Сам Стас, не теряя времени, нырнул внутрь лачуги. Там, на деревянном столе, лежали несколько черствых чёрных кукурузных хлебов. Он вцепился в них обеими руками, прижимая к груди, и без оглядки рванул прочь.

Воздух пустоши обжёг горло холодом. Здесь оставаться было нельзя – пахло капканом. Надо искать место, куда лапы Консорциума Потанина не дотянутся.

Мелькнула мысль: крепость 289, где власть держит Консорциум Сечина. Там будет безопаснее. Да, это лучший вариант.

Вдалеке загудели двигатели. Вой множества моторов, тяжёлых, как рев медведей. Конвой. Сердце ухнуло вниз, но клон подхватил его на спину, и через мгновение они сорвались с места. Ноги тени вбивали сухую землю с такой силой, что поднимались пылевые вихри.

Беженцы остановились, ошарашенные. Многие впервые в жизни видели сверха своими глазами.

***

Тем временем конвой Консорциума Потанина возвращался из пустоши в крепость 333. В одном из броневиков сидел Владимир Ланский. Лицо его было усталым, грязь въелась в воротник формы. Если бы не верные люди Потанина, подобравшие его за пределами уральских гор, неизвестно, сколько бы он ещё шатался в одиночку.

Гулко загрохотали тормоза, машины сбавили ход. В городе царила суматоха. Ланский прищурился, нахмурился.

– Семён, узнай, что там творится.

Тот опустил стекло и окликнул ближайшего оборванца:

– Эй, что за переполох?

Беженец подбежал, низко кланяясь, и зашептал с уважением:

– Мы только что Хромова видели!

Владимир вскинулся, глаза сверкнули.

– Хромов? Где он?

– Ушёл в пустошь, – показал рукой беженец, туда, где клубилась пыль.

Ланский выругался сквозь зубы, голос сорвался на рычание:

– Немедленно поднять спецназ! Пусть идут следом. Они в пустошах куда опытнее Хромова.

Семён замялся, кашлянул:

– Босс… вам ведь вот-вот объявят домашний арест.

– …Куда ведёт эта дорога? – резко перебил его Ланский.

Секунда паузы.

– В сторону крепости 289, босс.

Зубы Владимира стиснулись так, что скулы побелели.

– Звони Льву Станиславовичу. Пусть он будет готов. Если Хромов появится возле 289-й, его обязаны взять!

Глава 13

Владимир Ланский и сам не понял, как умудрился прошляпить Станислава Хромова, позволив ему выскользнуть через какую-то жалкую лазейку. Но он не был человеком, склонным долго рассусоливать обиды: упустил момент – значит, упустил. Жевать сопли и терзаться бессмысленно.

– Ладно, идём в крепость, – сказал он спокойно, почти буднично. На самом деле внутри его тревожило не бегство Хромова, а то, как старые хрычи из Консорциума Потанина распорядятся этим случаем. Они ведь давно ждали повода, чтобы подрезать ему крылья и показать, что его авторитет – лишь тень на стене.

Снаружи людям казалось, что именно Владимир Ланский и есть глава Консорциума. О нём судачили: мол, этот человек держит в кулаке и войска, и внешнюю политику. Но сам Владимир знал: ему позволили управлять лишь частью армии и внешними делами. Все ключи по-прежнему находились в руках стариков, которым плевать было на личности – для них важна была лишь маска консорциума, общий фасад.

Он помнил и поговорку, которую повторяли в этих кругах: "Сила – это инструмент, но не порядок". Тень не должна бросаться в глаза – ей положено оставаться в темноте.

А он, дурак, слишком высунулся, когда пошёл на противостояние с компанией Дерипаски. Слишком ярко блеснул, слишком сильно обратил внимание на себя. И теперь старые хрычи решили загнать его в клетку – под домашний арест, без войск и полномочий.

Семён наклонился ближе и тихо сказал:

– Босс, завтра нас вызовут в военное ведомство консорциума. Всех наших людей раздербанят, распределят по другим командирам.

– Понял, – кивнул Владимир почти равнодушно.

– Может, хотите что-то сказать своим? – продолжал Семён. – Я могу передать слова. А лучше выйдите к ним сами. Если прикажете – мы уйдём с вами в пустошь. Нас много, оружия хватает. Мы сможем жить как захотим.

Ланский криво усмехнулся и покачал головой:

– Они ж мечтают вернуться домой – к своим жёнам, к детям. А ты предлагаешь увезти их обратно в пустошь, в грязь и холод, где за каждый вдох приходится драться?

– Они всё равно пойдут, если вы скажете, – упрямо проговорил Семён.

Владимир вздохнул, открыл дверцу и вышел наружу. Тут же из грузовиков за его спиной посыпались сотни, а потом тысячи солдат – будто город наполнился металлическим гулом сапог. Беженцы, стоявшие неподалёку, в панике бросились кто куда, словно серые воробьи, поднятые с площади.

– Ребята, – Ланский говорил негромко, но голос его разнёсся по площади так, что все замолкли, – вас распределят по разным частям. Где бы вы ни оказались – не опозорьте меня. Делайте своё дело честно и твёрдо.

Несколько тысяч глоток ответили в унисон, словно удар барабана:

– Так точно!

Эти солдаты приняли свою судьбу – и он это видел.

– По машинам, – махнул рукой Владимир. И снова сел в свою.

Гарнизон на стенах города удивлённо наблюдал за этим молчаливым прощанием. Среди всех командиров Консорциума Потанина ни у кого не было такой силы в глазах бойцов, как у Ланского.

…Вернувшись в крепость, Владимир позволил себе роскошь душа. Долго стоял под горячей водой, смывая грязь и усталость последних дней, а потом облачился в свежий белый костюм. Старый, пыльный и измазанный, он приказал сжечь – вместе с воспоминаниями.

Но радость длилась недолго. Как только он вышел из виллы, увидел, что личная машина, обычно стоявшая у парадной двери, исчезла.

– Ха, даже машину оттяпали, – усмехнулся он.

Он направился к улице, но два дежурных перегородили путь. Оба выглядели смущёнными, будто мальчишки, застигнутые за куревом.

– Босс Ланский, вам нельзя покидать дом, – сказали они. – Не заставляйте нас делать лишнее.

Владимир приподнял бровь, усмехнулся.

– Старые хрычи сказали, что не имею права покидать крепость. Но кто-нибудь говорил, что не могу выйти из собственного дома? Что за чушь? Не переживайте, парни, я всего лишь выйду послушать, как другие поют. Все знают, что люблю петь.

И он шагнул вперёд, оставив охрану в замешательстве.

Два солдата переглянулись: какой к чёрту театр и песни в такое время? Весь город кипит слухами, а этот человек, которого половина крепости называет боссом, вдруг собрался слушать пение. Но приказ есть приказ – дорогу ему они всё равно не дали.

Владимир Ланский не стал спорить. Он лишь слегка прищурился – и в ту же секунду с глухим свистом пуля вонзилась в каменную плиту перед сапогами часовых. Камень осыпался мелкой крошкой, запах пороха повис в воздухе. Снайпер, сидевший неподалёку, дал знак: босс под защитой, и спорить с этим бессмысленно.

Солдаты побледнели. Они поняли – если бы стрелок захотел, оба лежали бы уже с простреленными черепами. И Совет даже бровью бы не повёл: мелочь вроде их смерти ничего бы не изменила в общей картине передачи командования.

Ланский стоял спокойно, глядя на них, будто на мальчишек, которых застукали за кражей яблок. Солдаты синхронно отступили.

– Спасибо, босс Ланский, за милость, – выдохнул один, с трудом сглотнув.

– Расслабьтесь. Никто вам жизнь не портит, – усмехнулся Владимир и пошёл вперёд.

Они смотрели ему вслед с недоумением: ведь все слышали – старики лишили его власти, якобы подломили авторитет. Но у Ланского, похоже, по-прежнему хватало козырей. Даже слишком много.

Он шагал к шумной части города и негромко насвистывал себе под нос какую-то старую мелодию, которую помнил ещё с детства.

– Что он поёт? – тихо спросил один из часовых.

– Откуда мне знать, – буркнул другой. – У нас денег нет даже на то, чтобы в дешёвый балаган сходить.

***

Вечером Владимир сидел в театре. Зал пустел: люди разошлись, будто боялись заразиться одной только близостью к нему. Остался лишь он, да актёры на сцене, разливавшие голоса под слабым светом неоновых ламп за кулисами.

Он сидел, опершись щекой на ладонь, и пил. Алкоголь жёг горло, но с каждой новой рюмкой взгляд его становился яснее, а мысли – острее. В зале было тихо: слышался только печальный, но удивительно сладкий голос певицы.

"Почта, перекрёсток… сколько чиновников день за днём уезжают на север и юг?

Карьерный взлёт – радость до неба; падение – молчание в одиночестве.

Слава и удача всегда как дым, тают. А жизнь идёт своим чередом…"

Эти строки резали сердце, как нож тупым лезвием.

В этот момент за спиной раздался чей-то голос:

– Владимир Ланский, Совет хочет с вами поговорить. Вас просят явиться на собрание.

Владимир улыбнулся – устало, но с каким-то даже детским озорством.

– Скажи им, что я не приду.

***

Тем временем Косой возвращался с прогулки. Он только что заглянул в ювелирный магазин – думал о будущем, о деньгах. Его беспокоило одно: золото, что у него было, но сбыть его теперь негде. Надо было подумать насчёт серебряных монет. По любому должны найтись коллекционеры и нумизматы и на это. Другой вопрос, как их найти? Вряд ли кто подумал, что он прибрал и серебро, ведь оно по сравнению с золотом ничего не стоит, а в руках много не унести…. Спешить было некуда, ведь золото лежало у него так сказать в инвентаре, пусть и своеобразном… и добраться и даже просто узнать, что оно у него есть никто не сможет. Кстати, а сколько надо рублей на его расширение. Ведь если разобраться, то может с продажи серебра можно было бы хотя бы удвоить его ёмкость, тогда можно было бы запастить и продуктами долгого хранения и тогда в любой момент спокойно свалить от опасности. Короче, всё упиралось в сбыт серебряных монет.

Сначала он был против идеи открывать лавку: казалось, золота хватит на всё. Но теперь, когда простая дорога к деньгам через золото была перекрыта, надо было заново строить планы. Жить на школьную подачку он не собирался.

Продавать чёрное лекарство? Мысль его передёрнула. Жетоны благодарности нужны на всё. А если ещё один автомат по продаже во дворце появится…. К тому же жетоны, если разобраться, стоили куда дороже, чем бумажные рубли.

Погружённый в мысли, он вдруг понял, что уже дошёл до лавки старика Вана. Толкнул дверь – и застыл. Старик суетливо прятал что-то в ладонь какому-то мужчине. Подойдя ближе, Ярослав увидел: это было чёрное лекарство. Причём по выражению лица старика было ясно – он и не думал объяснять клиенту, как им правильно пользоваться. Мужик же, получивший его, смотрел на свёрток с жадностью, как наркоман на первую дозу.

Ярославу стало тоскливо. В груди стало неприятно: ну что, так и суждено ему всю жизнь быть на привязи у собственного дворца? Торговать словно Виагрой, до получения разрешения – и никак иначе?

"Торговец новой весной" – вот клеймо, которое так и липло к Косому в разговорах. Будто нарочно мир решил лишить его всякого достоинства, выставив на посмешище.

Как он, сверх – редкое и многообещающее создание – мог позволить себе носить такой позорный титул? Да, самомнение Ярослава полезно уже на небеса, а тут афродизиаками торговать. Унизительно, мерзко, несправедливо. Да и положение в обществе – разлетится в пыль, стоит за ним закрепиться этой репутации. Всётаки не смотря на популярность темы, авторитет она не приносит.

В этот момент в дверь зашел какой-то мужик, хмурый, с мешками под глазами, держа себя так, словно сейчас рухнет. Голос у него был жалобный:

– Доктор, посмотрите, что со мной. Живот крутит, сил нет.

Ярослав, даже не подумав, отрезал:

– С этого момента больных не принимаем.

"Понос у него, а он в больницу прётся. Жрать что попала перестать для начала не пробовал? Ну, и воду кипятить перед употреблением" – пришла в голову мысль.

Воздух в комнате натянулся, как струна. Мужик вылупился на него, губы затряслись.

– Это же клиника! Как ты можешь отказать? Ты хоть понимаешь, с кем разговариваешь?!

Ярослав раздражённо прищурился. Что за люди в этой крепости? Каждый второй считает долгом первым делом козырнуть статусом, вместо того чтобы вести себя как нормальные люди. Противно.

– Ну и кто же ты такой? – голос его прозвучал сухо, почти ледяно.

– Я Безрукий из Западного округа! – Мужик презрительно вскинул подбородок. – Поспрашивай людей, узнаешь, кто я.

В этот миг в голове Ярослава раздался долгожданный голос Дворца:

"Квест: Вылечите пациента."

На лице Косого появилась широкая, даже немного лукавая улыбка. "Наконец-то, столько было возможностей и фиг вам, а стоило объявиться засранцу и на тебе"

– Ну, давай. Рассказывай про свои боли.

Безрукий заморгал. Совсем недавно он собирался орать, крушить всё подряд, а тут – его имя вдруг сработало? Он уже приготовился рвать когти от злости, но быстро поостыл.

– Живот, – промямлил он. – Тянет, ноет, будто жжёт.

– Старик Ван, – спокойно бросил Ярослав через плечо, – выдай ему антибиотики. Три таблетки.

– У тебя обычный гастрит. Поправишься, если всё пропьёшь.

– Точно? – Безрукий явно сомневался.

– Да, – уверенно сказал Косой.

"Да хоть неправда, – мелькнуло у него в голове. – Главное – квест закрыть".

Дворец не давал ему заданий уже больше десяти дней. А тут – удачный знак, день явно пошёл на лад.

Мужик схватил лекарство, даже деньги заплатил, и тут же спросил, понизив голос:

– А чего мне теперь не жрать?

– Горькой дыни избегай, – отмахнулся Ярослав, думая о свитке.

– Почему?

– Потому что она отвратительная на вкус, – ответил Косой с самым серьёзным видом.

Безрукий застыл, уши покраснели. Он не знал, смеяться или обидеться. Старик Ван тут же, с улыбкой до ушей, вытолкал его вон, прикрыв за ним дверь.

– Получается, у нас сегодня всего два клиента? – поднял голову Ярослав.

– Не совсем, – ухмыльнулся старик. – Были ещё, но раз мы сами не знали, что с ними делать, я их вежливо выпроводил.

Он порылся под стойкой и достал лист красной бумаги.

– Вот ещё. Кто-то прислал брошюру. Посмотри-ка.

Ярослав взял листок. Бумага была плотная, чуть шероховатая на ощупь, пахла свежей краской. И тут в глаза бросился логотип компании "Дерипаска", отпечатанный в верхнем углу.

Ярослав застыл, будто его обухом по голове ударили.

Логотип компании – крошечное пламя, будто застывшее на красной бумаге, – казался символом упрямой цивилизации, передаваемой из поколения в поколение, словно свеча, которую не удаётся задуть никакому ветру.

Ярослав Косой нахмурился. Неужели "Дерипаска" вела дела и здесь, в крепости 289? С тех пор как он вышел из гор Урал, эта компания не раз мелькала в его мыслях. Интерес, смешанный с недоверием, не отпускал его.

До сих пор у него были лишь обрывки слухов да слова Ярославы Журавлёвой. Она говорила о "Дерипаске" так, будто за каждым их жестом скрывалось что-то тёмное. И от этого предостережения Ярослав относился к фирме с постоянной настороженностью.

На глянцевой бумаге чётким шрифтом было выведено:

"С сегодняшнего дня сверхи могут прийти в нашу компанию и сдать кровь за вознаграждение. Ваша кровь будет использована для будущих исследований, а вместе с тем – для прогресса всего человечества. За 200 мл мы выплатим вам 5 000 000 рублей. Мы гарантируем полную конфиденциальность и защиту ваших данных. Кроме того, компания обязуется обеспечить вашу безопасность. Для дополнительной информации свяжитесь с нами…"

Внизу была длинная последовательность цифр.

Ярослав задержал взгляд на ней. В голове шевельнулась мысль: "Код? Или… телефон?"

Ярослава Журавлёва ведь утверждала, что "Дерипаска" держит под контролем целые территории – такие же девственные, как горы Урал. Там не было даже вулканов, зато природа сохранилась нетронутой.

И вот теперь, когда все крепости смотрели на сверхов с ненавистью, компания не только открыто предлагала покупать их кровь, но и обещала защиту!

Старик Ван протянул руку, заглядывая в текст через плечо Ярослава, и хмыкнул:

– Ну и что, хочешь рискнуть?

Мимо, ковыряя в зубах, прошёл Лёшка. Он краем глаза глянул на брошюру и фыркнул:

– Дядь Ван, тут что-то тухлое. Моему брату туда соваться не стоит.

– Верно, – старик Ван сразу посерьёзнел. – Мы же своими глазами видели, чем закончилось всё у Богдана и у Чудила. Кто поручится, что эти из "Дерипаски" не из того же теста?

Даже если у них и правда добрые намерения – кто даст гарантию, что они сумеют держать язык за зубами? Репутация, конфиденциальность – слова, а жизнь одна.

Ярослав крутил бумагу в руках, чувствуя шершавость её края. Чернила ещё отдавали запахом свежей типографии. "Амбиции у них огромные… – подумал он. – Сначала кровь, а потом им понадобятся и сами сверхи. Да не все же эти Подопытные шли добровольно!"

Он отдал распоряжение Чудилу не использовать силу без его личного разрешения. Пришлось даже припугнуть заклинанием головной боли – только тогда громила нехотя согласился.

– Никогда бы не подумал, что эта пакость окажется такой полезной, – усмехнулся Ярослав.

Старик Ван почесал затылок, чуть виновато буркнув:

– Жалко, конечно, такую награду упускать. Эх, столько денег на кону… сердце кровью обливается.

Для него деньги всегда были не просто металлом – они были смыслом жизни. И тут вдруг – пять миллионов! Сложно не соблазниться.

И тут у Лёшки глаза зажглись хулиганским блеском.

– Раз такие богатые… а давай их тупо ограбим!

Ответом ему был пинок под зад.

– Проваливай! – рявкнул Ярослав. – Завтра в школу идём, готовься.