Текст книги "Виктория значит Победа (СИ)"

Автор книги: Константин Крутских

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

– Ну же, отвечай, мерзавка, почему ты ударила бедную Риточку?

Вика мысленно усмехнулась при слове "бедную", затем сделала глубокий вдох и отчеканила сухим языком полицейского протокола:

– Я ударила гражданку Воронкину из хулиганских побуждений на почве личной неприязни. Вину признаю, но не раскаиваюсь, так как считаю свой поступок классовой борьбой.

– Ишь ты! – оскалилась директриса. – Слова-то какие знает! Классовая борьба! Может, еще революцию нам устроишь? И откуда только нахваталась такого? Небось, от своего папаши-дауна…

При этих словах глаза девочки так и вспыхнули. В голове промелькнуло безумное желание поступить с Людмилой так же, как с Маргошкой, и потом уже пусть будет, что будет – вылет из школы, потеря аттестата и намечавшейся золотой медали, колония, или уже взрослая тюрьма – она толком не знала. Но девочка тут же поняла – надо сдержаться хотя бы ради папы – он такого не переживет.

– Что зыркаешь? – перехватила ее взгляд директриса. – Да, папаша твой – даун, вырастил тебя на нашу беду. И, кстати, без него больше в школе не появляйся.

– Отец в командировке, будет только через неделю, – бесстрастно ответила Вика. Вообще-то она всегда называла его папой, даже в школе, но теперь не хотела, чтобы такое мягкое, домашнее слово звучало в кабинете этой эсэсовки.

– Ничего не знаю! Всё! Проваливай!

Когда Вика, не прощаясь, распахнула дверь, Людмила прокричала ей вслед:

– Кстати, Никифорова, я уже позвонила Риточкиному папе, сообщила ему о случившемся! Он собирается подать на тебя в суд, независимо от того, каково будет заключение врача!

***

Домой Вика решила не идти – все равно папа вернется еще очень нескоро. Что она ему скажет, вот вопрос. Конечно, он ее поймет, и, наверное, даже одобрит, мол, так их, бей буржуйское отребье! Но вот что же, все-таки, делать? Ведь, как ни крути, она втянула их в очень крупную передрягу. Папа этого ей не скажет, но она понимала, что этот так.

Улица в этот час была совершенно пустынна. Дело в том, что на ней располагались сразу две школы, а сейчас еще не кончился даже первый урок. Вика ногу за ногу добрела до тупика, где располагался книжный магазин. Зайти, что ли, "заесть" стресс хорошей книжкой? Деньги у Вики всегда были с собой – даже в младших классах старшеклассники не осмеливались грабить ни ее, ни всех тех, кого она брала под свою защиту. А, впрочем, магазин еще закрыт. Да и скучновато там стало в последние годы, эффект сюрпризов, что ли, исчез?

За этими рассуждениями ноги сами вынесли девочку к станции. Ну что ж, это судьба. Вика поднялась на платформу, дождалась ближайшей электрички и махнула в Валерьяновку. Ладно, пошли они все. Вика решила до папиного возвращения забить на эти дрязги и, как ни в чем не бывало, отправиться в конюшню. Лошади – они такие, они любую душевную рану залечат. Вроде бы, даже есть такое понятие – иппотерапия, то есть, лечение с помощью лошадей.

Когда девочка отправлялась в кружок из дома, она шла до поселка пешком, так было проще. Но ездить туда на электричке прямо из школы она любила больше – уж очень ей нравилась тамошняя станция. Дело в том, что рьяные воротилы от железной дороги давно изуродовали две главных станции их города – Западную и Восточную. Понастроили пластиковых павильонов с турникетами, так, что теперь без билета даже муха не пролетит. То, что из-за этого росли ряды самоубийц-зацеперов, их мало волновало. К тому же без всякой жалости разрушили красивые деревянные кассовые домики, радовавшие пассажиров уже больше ста лет. Что им красота, что человеческая память и даже жизни! А вот до станции Валерьяновка это безобразье еще не докатилось. Это была настоящая такая, заповедная станция – с кирпичным кассовым помещением, с названием, составленных из белых деревянных букв, набитых на черные рейки, со слегка обкрошившимся асфальтом на платформе. От нее так и веяло романтикой дальних странствий. Она еще хранила дух настоящей, не отравленной нынешним смутным временем, железной дороги. Сейчас этот дух пытаются искоренить изо всех сил, где-то уродуя станции, а где-то и вовсе разрушая целые ветки. Железная дорога вымирает, словно живые существа, но никто даже не думает хоть как-то защитить ее. Вот и в их краях недавно разрушили целую Динамовскую ветку с тремя станциями и еще одну ветку – Слободкинскую, где погибло уже целых четыре станции. Вика так и представляла, как они не хотели умирать, не сдавались до последнего, кричали от боли. Как будто живодеры убивали больших и добрых зверей, неспособных ни защитить себя, ни убежать. Медленно, с особо изощренным садизмом отрезали от них по кусочку, с живых сдирали шкуру. А уж когда папа рассказывал, как там когда-то было весело, то сами собой просились наружу слезы. Правда, постояв на пороге, закатывались обратно – ведь это же Вика– победитель.

Но станция Валерьяновка пока что оставалась прежней и всегда встречала пассажиров уютом своей древности и неприлизанности. Вот и сейчас, спрыгнув на ее слегка щербатую платформу, Вика почувствовала, что силы понемногу возвращаются к ней.

До жилища есаула было совсем немного, и этот путь Вика проделала всего за несколько минут.

Петр Леонидович встретил ее, как всегда, тепло, улыбаясь во все свои пышные усы:

– Привет, привет, Виктория! – он протянул ей через забор свою мозолистую ладонь. – Что-то ты рано сегодня, я, честно говоря, не ожидал.

– А, из школы выгнали, – махнула рукой девочка.

– Тебя? Такую отличницу? – поразился старый казак.

– Ну да, – кивнула Вика. – За то, что дала в морду одной твари.

– А за дело дала-то? – участливо спросил тренер.

– За дело, только…

– Ну, раз за дело, то не бойся всяких "только", – будто угадал ее мысли Петр Леонидович. – Вот увидишь, правда сама тебя найдет.

Девочка молча кивнула и пошла по тропинке вслед за тренером.

– Вот что, – обернулся к ней есаул, посмотрев на часы. – Времени еще совсем мало, остальные нескоро подтянутся. Так что, может быть, конюшня подождет?

И он заговорщически подмигнул ей.

Вика без слов поняла, о чем речь. Иногда во время занятий в кружке, Петр Леонидович давал ребятам подержать две своих старинных казачьих шашки, которые у него, впрочем, блестели, как новенькие. На первый раз оружие оказалось неожиданно тяжелым, но девочка все же сумела повторить за тренером несколько движений. Через некоторое время она и еще некоторые из ребят даже научились ловко вращать шашку в руке, как показывал есаул. Но дальше этого, конечно, не заходило, он не имел права учить ребятню боевым приемам. Не имел, да для лучшей ученицы все же сделал исключение – уж больно она упрашивала, с ее-то настырностью. Когда выдавался случай остаться наедине, они запирались в большом, просторном сарае и там, вдалеке от посторонних глаз, есаул учил Вику всем премудростям фехтования. А с тех пор, как девочка решила стать каскадером, такие тренировки участились вдвое. Обо всем этом не знал никто, кроме папы. Но уж он-то не выдаст.

И, надо сказать, что оружие слушалось Вику точно так же легко, как и лошади, клинок становился как будто продолжением ее руки. Первые занятия происходили, конечно же, на палках, но уже совсем скоро тренер решился скрестить с ней настоящую шашку.

Поскольку сегодня времени был еще вагон, тренировка затянулась на несколько часов. Вика рубилась с особенной яростью, вспоминая про Людмилу и Маргошку с ее папашей. Через полтора часа тренер решил сделать перерыв, и они пошли пить чай из настоящего дровяного самовара вприкуску с рафинадом, запас которого Петр Леонидович держал для всех своих питомцев – и четвероногих, и двуногих.

– А ты сегодня в ударе, Виктория, – произнес он, прихлебывая из кружки. – Вот только, слегка перебарщиваешь. Злишься, и теряешь голову. Будь хладнокровнее.

– Постараюсь, – кивнула Вика.

И вскоре уже снова зазвенели клинки в яростной схватке. Так продолжалось до тех пор, пока над калиткой не запел колокольчик – начали подтягиваться остальные кружковцы.

Дальше, вроде бы, школьные дрязги и вовсе забылись. Вика закружилась в хороводе привычных конюшенных дел – почистить лошадей, позаниматься с парой малышей, ну и, конечно, сделать с ровесниками несколько кругов вокруг всей Валерьяновки.

С недавних пор ее любимым конем стал белоснежный красавец по кличке Луч. Он появился в конюшне всего несколько месяцев назад, буквально через пару дней после того, как Вике исполнилось шестнадцать. Петр Леонидович даже пошутил – вот, мол, тебе подарочек. И действительно, Луч слушался ее даже еще прилежнее, чем все другие лошади. Но вот с остальными кружковцами он был не так уж ласков, проявлял сильный норов и подпускал к себе с неохотой даже самого есаула. И лишь в присутствии Вики кто-то осмеливался залезать к нему на спину. Стоило только девочке взяться за поводья, конь становился абсолютно смирным, и на него даже можно было сажать малышей. Но стоило Вике отлучиться, и вся морока начиналась по-новой. Даже рафинад он соглашался брать только из ее рук.

Но вот и начал спускаться вечер. Ребята потихоньку рассасывались по домам. Несколько мальчишек, живших на одной улице с Викой, предложили ей возвращаться вместе, ватагой. Они уже давно знали, что вдвоем с кем бы то ни было она идти не согласится, чтобы не было похоже на свидание. Но девочка сказала, что еще задержится в конюшне.

Когда все ребята разошлись, Вика попросила есаула еще пофехтовать с нею, но он отрицательно покачал головой.

– Ну, Виктория, больно ты прыткая сегодня. Совсем загоняла старика. Если не устала после такого дня, дай хоть мне отдохнуть.

– Хорошо, Петр Леонидович, – понимающе кивнула девочка – А можно я сегодня останусь ночевать в конюшне?

Такое бывало уже не раз, когда Викин папа уезжал в долгие командировки. Ночевать в пустом доме было слишком уж тоскливо. Разлука с папой больно била по сердцу девочки. Она понимала, что работа есть работа, а в ихнем городке журналисту ее найти довольно трудно, хотя своя газета и имеется. Поэтому приходится терпеть бесконечные скитания по отдаленным районам их довольно обширной области, равнявшейся нескольким европейским государствам. Ну а сейчас девочка подумала о том, что с утра можно будет снова взяться за шашку, или хотя бы просто в чем-то помочь тренеру.

– Опять одна осталась? – тут же догадался есаул. – Ну, ладно, не возражаю. Ужинать будешь?

Вика молча кивнула, только теперь сообразив, что даже не съела взятые в школу бутерброды, и они скучали в ее рюкзачке весь день. И еще теперь ее тоже нагнала зверская усталость.

После ужина Вика решила сразу ложиться. Хотя сейчас всего лишь седьмой час вечера, но уж больно много нагрузок она перенесла за этот день. А направилась девочка и впрямь в конюшню, а не в жилой дом. При теплой погоде она всегда ночевала именно там, прямо на ворохе сена. Так куда круче, даже круче, чем в походах с палатками и спальниками, о которых так часто рассказывал папа. Тем более, что и денег-то сейчас не наскребешь, чтобы поехать на турбазу, не то, что в папином детстве.

Но прежде, чем зарыться в душистые травы, Вика отправилась поговорить со своим любимцем.

Луч приветственно заржал, увидев ее еще издалека, и так тоже бывало каждый раз, когда она появлялась в конюшне, даже если приходила и не к нему.

Вика открыла стойло, сунула в зубы коню кусок припасенного с ужина рафинада и принялась расчесывать конскую гриву, попутно рассказывая о горестях прошедшего дня и ночи. И ей казалось, что конь внимательно слушает ее, как будто все понимает.

– Так что, видишь, Лучик, даже не знаю, что делать, – закончила Вика свой рассказ. – Замучил меня этот сон и эта бессонница, скоро буду из седла падать. А тут еще в школе такое…

Она положила гребень на место и уже собиралась уходить, как вдруг Луч как-то странно заржал, развернулся и стал мотать головой, как будто указывая в угол стойла. Такого он еще ни разу не делал.

– Что с тобою, Лучик? – спросила Вика удивленно. – Не хочешь, чтобы я уходила?

Девочка погладила коня по шее, но он все никак не унимался.

– Да что такое? Кажется, ты хочешь мне что-то показать…

Услышав эти слова, Луч, как будто, утвердительно кивнул. Удивленная Вика взглянула в том направлении, куда он до этого указывал, и, вроде бы, заметила что-то блестящее. Она прошла в угол стойла, наклонилась и подняла с земли какой-то предмет.

Это было что-то вроде серебристого медальона, но только без всяких креплений. Был он размером с ладонь, и почти всю переднюю поверхность занимал огромный ограненный камень, напоминающий рубин.

Вика перевернула предмет обратной стороной, затем осмотрела с боков, надеясь найти какую-нибудь надпись или клеймо, но так ничего и не нашла. Странно. Откуда такая штука могла взяться в конюшне? Конечно, кто-то обронил. Но кто? И зачем притащился с нею сюда?

Блеск явно очень дорогого камня совсем не привлек внимания девочки. Подумаешь. Это вот Маргошка сошла бы с ума, а ей-то, будущему каскадеру, что? Поразмыслив секунду, она поняла, что надо отнести этот предмет тренеру, а уж он разберется.

Вика небрежно сжала медальон в кулаке, и развернулась было к выходу, но не успела. Из камня ударил в заднюю стену стойла какой-то сноп ослепительного света, и она… пропала! Буквально растворилась в воздухе. Там где только что были оструганные доски, клубился вечерний сумрак.

"Это что, какое-то новое оружие? – пронеслось в голове у Вики. – С секретных предприятий нашего города?"

Как вдруг, конь сорвался с места и кинулся прямо в темный провал.

И девочка, не раздумывая, ринулась за ним.

Глава 2

Глава 2

Неожиданное открытие

– Лучик, стой! Да куда же ты! Стой, ну пожалуйста!

Вика мчалась за конем изо всех сил, а они должны были вот-вот иссякнуть, после такого-то дня.

Навстречу ей летели довольно высокие кусты, иногда больно хлеставшие по рукам и ногам, но она старалась не обращать на это внимания. Таинственный медальон по-прежнему оставался зажатым у нее в ладони.

– Лучик, ну что же ты? Ну, куда же ты, давай вернемся!

Но конь, всегда с полуслова подчинявшийся ей, теперь даже не думал останавливаться. Напротив, заслышав голос, вроде бы, любимой наездницы, он только сильнее ускорял бег.

Да сколько же так можно? Вика почувствовала, что уже совсем выдыхается. Неужели она позволит себе остановиться? И вернуться в конюшню одной? И что же тогда она скажет Петру Леонидовичу? Нет, так подвести тренера, полностью доверившегося ей, девочка никак не могла. И она продолжала на автопилоте двигать уже совсем одеревеневшими ногами.

Вика не знала, сколько продолжался этот безумный бег. Как вдруг, она выскочила на поляну и чуть было не налетела на коня. Едва успев затормозить, девочка уткнулась в его взмыленный бок. Да, теперь Луч уже никуда не скакал, а, как ни в чем не бывало, пощипывал травку. После такого-то бега!

Ну, сама-то Вика не лошадь, и это чувствовалось все острее и острее. Такого с нею не бывало никогда. Она спокойно сдавала школьный кросс, выполняла и пробежки, которые устраивал Петр Леонидович. Но чтобы мчаться вот так, по незнакомому лесу, через кусты и корни… Едва ли не впервые в жизни у девочки дико закололо в боку, примерно так же, как от копья во сне, а сердце… Казалось, что она его сейчас буквально выплюнет изо рта.

Тут ее ноги подкосились, и она буквально рухнула в траву, привалившись спиной к левой передней ноге коня. И тот, будто бы все поняв, буквально замер, едва дыша, чтобы не опрокинуть ее.

Наконец, слегка отдышавшись, Вика огляделась по сторонам. Кругом тянулся непроглядный сосновый лес. Правда, сосны были какие-то не очень привычные, отчасти напоминали елки – у них, как будто, было две-три кроны на одном стволе, друг над другом. Что-то девочка не припоминала, чтобы такое росло где-то в окрестностях Валерьяновки. Там кругом были деревянные домики, а деревья встречались довольно редко. Ближайший лес находился далеко отсюда, с другой стороны города, на юго-западе. Да и не такой он был, а смешанный. Куда же это ее занесло? Правда, если проехать по железной дороге еще остановок пять, то там, вроде бы, и впрямь тянутся леса. Но не могла же она пешком промахнуть сразу столько, да на такой скорости. На подобное, наверное, не способны даже чемпионы мира по бегу. Тут явно была бы трасса для марафона, но марафонцы бегут медленно. И потом, почему ей не попался на пути ни один из ближайших городов и поселков?

– Заблудились, – грустно произнесла она вслух. – Что же ты, натворил, Лучик? Испугался чего-то, что ли? Глупенький, ведь я была с тобой, чего же тогда бояться?

Вика только теперь сообразила, что ее кулак крепко сжат. Она невольно разомкнула пальцы, и увидела, что они сжимали таинственный медальон. Но теперь красный камень не светился, как девочка ни давила на него. Ну и ладно, что в нем проку. Вика засунула его в карман джинсов и попыталась подняться на ноги. Но на этот раз не помогал даже характер победителя – колени предательски подламывались, и она снова и снова опускалась на траву.

Сколько же прошло времени? Вика посмотрела на свои часы – взрослые, мужские, на массивном серебристом браслете, которые папа подарил ей в первый школьный день. Но оказалось, что они стоят. Видимо, забыла завести их сегодня утром из-за этой проклятой бессонницы. Покрутила заводную головку – вроде, пошли, значит, не сломаны, и то хорошо, уж очень она ими дорожила.

– Вот что, друг мой сахарный, – сказала Вика полушутливым тоном. – Затащил меня сюда, так что теперь вези.

Луч негромко заржал и кивнул головой, как будто признавая справедливость ее слов.

– Тогда давай-ка, помогай, – произнесла Вика и осторожно, но крепко, уцепилась за его морду.

Конь тут же начал медленно задирать голову, помогая ей подняться. Вскоре девочка уже стояла на ногах, хотя и не особо твердо. Держась за конский бок, она сделала шаг, другой… Собрав последние силы, подтянулась и запрыгнула на голую спину своего любимца. Тут же привалилась к шее, обхватив ее обеими руками, чего никогда прежде не делала, и снова устроила передышку.

Неподвижно посидев какое-то время, Вика пришла к выводу, что все не так уж плохо. Главное, что Луч от нее все-таки не убежал. А на нем она легко доскачет до какого-нибудь города или села. Ну а там уж узнает, в какой стороне родной город. Если ей попадется такая же неизуродованная станция, как Валерьяновка, без турникетов, то можно будет попытаться втиснуться в электричку вместе с конем. Ездят же в тамбурах люди с велосипедами. Можно даже билеты на них обоих взять. И пусть кто-то попробует доказать, что с конем в поезд нельзя. Это же не собака без намордника.

Позвонить кому-нибудь Вика не могла по самой простой причине – у них с папой никогда не водилось мобильников. Папа говорил, что еще до их появления понял – когда уходишь из дома, то единственное утешение, что на улице тебе не позвонят. Вот он и не хотел отказываться от этого утешения и теперь. Само собой, для него, журналиста, звонки были настоящим кошмаром – праздник не праздник, выходной не выходной, а в любое время тебя могут выдернуть из любимого дома и отправить черт-те куда. Ну а Вика даже гордилась тем, что не держит никаких гаджетов – она понимала, что надо добиваться уважения окружающих только личными качествами а не тем, что у тебя есть такая же фиговина, как у всех.

Но, несмотря на отсутствие связи, Вика не боялась проблуждать в этом лесу несколько дней. Здесь же не тайга, вполне обжитые края. Для Луча пищи полно, а сама она наверняка найдет какие-нибудь съедобные ягоды, а может, и грибов нажарит на костре. Папа учил ее основам выживания, хотя вместе пойти в поход так и не довелось. Она знала, как повалить дерево с помощью обычного ножа, как сделать постель из сучьев, как развести костер во время дождя и многие другие туристические премудрости. Словом, девочка была уверена, что не пропадет, тем более в родных краях.

– Ну, поехали что ли, хулиган, – вздохнула она и похлопала коня по шее.

Тот послушно двинулся с места неторопливым шагом. То ли сам устал, то ли боялся случайно сбросить измотанную всадницу.

Долгие тренировки все-таки сделали свое дело. Примерно через полчаса Вика уже окончательно оклемалась и выпрямилась в… чуть было не сказал "в седле", но седла-то как раз и не было. Еще хуже то, что не было и уздечки. Надо сказать, что вот так садиться на коня без всякой сбруи девочке еще не доводилось. Петр Леонидович строго следил за тем, чтобы все было по правилам. Поэтому приходилось держаться руками за длинную гриву. Кажется, Луч не возражал, для него это не было больно. Ну что ж, все это тоже не плохо. Ведь каскадёр наверняка должен будет освоить и такую езду.

Тем временем, уже начало темнеть, но Луч шагал по-прежнему уверенно, как будто знал дорогу. Вика молчала, чтобы зря не расходовать силы. Останавливаться на ночлег тоже не хотелось. Раз конь идет, то и пусть себе идет. Может, животное чутье и впрямь указывает ему нужный путь.

Наконец, Вика почувствовала, что ей очень хочется пить. Еще бы, должно быть, всю влагу из нее выпарило во время этого сумасшедшего бега. Рубашка вся мокрая, хоть отжимай. Хорошо, что сейчас тепло, простыть не должна. Но жажда все же одолевает.

– Лучик, – произнесла Вика ласково, таким тоном, которым обращалась только к лошадям и к папе. – Будь другом, поищи какой-нибудь ручей. А то я помираю от жажды.

И конь, будто понимая ее слова, свернул куда-то вправо. Попетлял между древесных стволов, к чему-то принюхался, вытянув морду, и вышел на небольшую полянку.

Никакого ручья здесь не было, но внимание девочки сразу же привлекли необычные деревья. Кажется, это были совсем молодые экземпляры все тех же странных, многоярусных сосен. В высоту они достигали не более двух метров, стволы оказались совсем тонкими – Вика могла обхватить их большим и указательным пальцем. Но главное было не в этом. Хвойные ветки этих деревьев как будто светились яркими фонариками! Когда конь приблизился к одному из деревьев, девочка разглядела, что это не фонарики, а плоды. Они были размером с крупный апельсин и такими же желтовато-рыжими. Но только, в отличие от апельсина, они не имели кожуры, и состояли не из долек, а из шариков размером с большую виноградину. Так что, при ближайшем рассмотрении, плод напоминал малину, только совсем непривычного цвета и, тем более, размера.

Вика ошеломленно глядела на эти невероятные деревья. Что все это значит? Как такое может быть? Ведь точно на хвойных деревьях не бывает никаких плодов, кроме шишек. А даже если такое чудо где-то и существует, то уж никак не в средне-русской полосе. Имея пятерки и по географии, и по ботанике, она это знала точно.

Тогда что же это такое? Может быть, деревья-мутанты? Может, здесь проходили какие-то секретные испытания? Вот и медальон этот чудной, разом уничтоживший стену конюшни… Наверное, он как-то с этим связан. А это значит, что тут радиация просто немыслимая. И, следовательно, жить им с Лучом осталось недолго.

Впрочем, мысль о собственной мучительной смерти не очень испугала Вику – воспитывая в себе характер победителя, она вообще давно утратила чувство страха. Стало лишь обидно, что при лучевой болезни она потеряет свои белокурые волосы, включая косу, станет лысой и противной. Не хотелось умирать некрасивой, только и всего.

Луч обернул морду к всаднице и негромко фыркнул, как будто приглашая отведать таинственные плоды. Вика не шевелилась, а конь все настойчивее фыркал и глядел на нее так, будто говорил – ну что же ты, просила пить, а сама не хочешь?

Видимо, девочка так и сидела бы, изумленно глядя на плоды, пока Луч не потянулся губами к одному из них, не схватил и не принялся с аппетитом жевать.

Тут у Вики немного отлегло от сердца. Животное должно отличать съедобное от несъедобного. К тому же, конь, похоже, знал, куда ее привез. А значит, можно попробовать и самой.

Девочка протянула руку за плодом. Он снялся с ветки легко, будто едва держался. Вика немного подула на него, раз вымыть нельзя, и отломила один из шариков. Плод оказался очень сочным, и терпким на вкус, слегка кисленьким, словно облепиха. Но маленькая мягкая косточка была у него все-таки как у малины. Уже окончательно осмелев, Вика отломила еще один шарик, и еще, и еще, пока, наконец, не умяла весь плод. Липкий сок тек по подбородку, а она не останавливалсь, рвала плоды один за другим и поглощала их. Вскоре, вся передняя сторона дерева опустела, и только тогда Вика остановилась. Кстати, лишь теперь она обратила внимание, что Луч съел всего один плод, как будто специально оставив все остальные для нее.

Девочка прислушалась к своим ощущениям. Все ее тело, как будто налилось силой. Словно не было бессонной ночи, целого дня тренировок и безумного бега по лесу. Она готова была горы свернуть!

– Вот это да! – произнесла всадница вслух. – Спасибо тебе, Лучик! И откуда ты только такие места знаешь?

Она утерлась рукавом, и только тут вспомнила как поразила ее поначалу эта поляна. Нет, ведь такого точно не могло быть! Если бы такая вкуснятина росла в их краях, об этом бы давно трубили все газеты, и здесь бы шастали толпы. Так что же получается?

Вика машинально запрокинула голову и увидела на темнеющем небе четкий узор созвездий. Но это не были привычные Медведицы или Орион. И даже не какой-нибудь там Южный Крест, которого не увидеть в северном полушарии. Нет, это были созвездия из ее навязчивого сна!

А это означало, что вокруг расстилался чужой мир! Совершенно чужой – не заморские края, а чужая планета! Может быть, даже не в их галактике, не в их измерении, а в параллельном мире. И значит, таинственный медальон не разрушил стену конюшни, а открыл межпространственный портал.

От такого открытия Вика чуть было не свалилась с коня. Первой мыслью было – хорошо, что папа в командировке. Может быть, к его возвращению сумею отсюда выбраться? А если не сумею? Если так и застряну здесь навеки? Нет, тут же подумалось ей, не застряну, хотя бы на зло всем этим Людмилам и Маргошкам. Не доставлю им такой радости. Медальон же у меня остался, и он должен снова заработать. Может быть, он просто истратил всю энергию, а на солнце снова оживет. Кстати, какое тут Солнце? Почему-то подумалось, что из разряда карликов, а впрочем, утром увидим.

И все же… Все же, может случиться, что угодно. Например, она вернется не в свое время, если только вообще медальон настроен на Землю. Она слыхала истории, когда люди пропадали и появлялись через сто лет, или вообще проваливались в прошлое. Что же будет с папой? А Петр Леонидович? Ведь он последний из землян, кто ее видел, и об этом знают все кружковцы. Полиция придет к нему с обыском, найдет ее рюкзачок, и в чем его тогда обвинят, страшно подумать!

Впрочем, паниковать еще рано. Надо хотя бы дождаться утра, добраться до ближайшего города, если они тут есть, словом, надо действовать.

– Так, – вслух произнесла Вика. – Это я, значит, теперь, типа, Алиса, провалившаяся в нору. Правда, вместо кролика – конь, но тоже белый.

Эти мысли несколько взбодрили ее. Из всех зрительных образов, связанных со сказками Льюиса Кэрролла, ей больше всего нравилась Алиса Кингсли из кинодилогии Тима Бартона. Вот уж всем Алисам Алиса! Ничего не пожалела ради спасения друзей и ради осуществления своей мечты. Стала рыцарем в Стране Чудес и настоящим морским капитаном в своем мире. И ради этого отказалась от всего на свете, даже от родного дома! Конечно, Вика не собиралась становиться моряком, поскольку не мыслила своей жизни без лошадей. Но образ Алисы Кингсли вдохновил ее на многие победы. Даже волосы у этой Алисы были столь же белокурыми, как у нее самой, и это тоже очень нравилось Вике.

Вспомнив об Алисе, съевшей, чего не надо, девочка, на всякий случай, оглядела себя – но нет, все было по-прежнему, она ни выросла, ни уменьшилась. Уже хорошо. Значит, в этом мире можно освоиться, а там, глядишь, и обратная дорога найдется. Ну а слезливое море ей совсем не грозит, а значит, и странные скачки тоже. Поэтому всадница погладила коня по шее и ласково произнесла:

– Ну, ладно, Лучик, поехали дальше.