Текст книги "Виктория значит Победа (СИ)"

Автор книги: Константин Крутских

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Глава 13

Глава 13

Новая угроза

Вика направила отряд к северному выходу Тьедекаупунки – ведь погрузить такую массу народу на лифт было бы невозможно.

Еще на подходах их ожидал отряд всадников-консоумольцев – Вика специально заранее распорядилась об этом. Стражи открыли ворота, а встречающие всадники стали внимательно осматривать освобожденных пленников, проверяя у каждого ли из них есть с собою оберегающая сталь. Подделок они не опасались, поскольку колдунам так и не удалось имитировать ее особый светлый цвет. Процедура проверки оказалась совсем недолгой – у всех нашлось по гвоздю, а то и по два. Трофейные мечи отбирать не стали, раз людей уже проверили. Все понимали, что для каждого из спасенных такой меч, с помощью которого он сам добыл свободу себе и близким, станет самой драгоценной реликвией.

Вика и ее друзья теперь замыкали шествие. Пикшумдо пришлось спрыгнуть на землю и идти вместе со своими родителями, но Вика была уверена, что они еще увидятся.

Во второй раз приходилось ей возвращаться в подземный город по северному выходу. В прошлый раз она была еле жива от стыда, боли за подругу и голоса ведьмы. Теперь же Вика возвращалась триумфатором, и уже почти была довольна своими делами. Почти – потому, что конечная цель ее прибытия на Хонку по-прежнему оставалась далека. Ну ладно, хоть Кизили жива, и то хорошо. Так что, несмотря на дикую усталость, глаза девочки так и светились.

У дверей лаборатории их уже ждали неутомимые Сюрес и Нюлтянг, пронюхавшие об успешной операции от всадников, дежуривших у входа. Заклацали затворы фотоаппаратов, защелкали вспышки. Впрочем, их присутствие совсем не помешало ребятам, даже наоборот. Это же были нормальные научные журналисты, а не придурки из земной желтой прессы. Репортеры помогли всадникам спустить наземь раненую Кизили, отнести ее в медотсек, расседлать коней.

Ну а дальше Вика стала выпроваживать мужчин из медотсека, хотя все предлагали свою помощь. Конечно, она почти не разбиралась в медицине, но и допустить никого к подруге не могла. К счастью вскоре сама Кизили распахнула глаза и спросила:

– Мы уже дома, да?

– Да, – коротко ответила Вика.

– Ну, тогда я сама займусь своим лечением, – заявила раненная слабым, но твердым голосом. – Я уже все диагностировала. У меня лишь переломы костей, ну и несколько гематом.

– Так, все слышали? – грозно крикнула Вика. – Ну-ка, выметайтесь отсюда!

И она с самым суровым видом погнала мужчин в основную лабораторию и тут же заперла за ними дверь.

– Знаешь что, – сказала ей Кизили, когда она вернулась. – Мои травмы не требуют срочного вмешательства, так что для дезинфекции сперва ополоснись сама.

Вика послушно побежала в душ, и только потом вернулась, раздела подругу и на руках потащила ее туда же. Для ее тренированных мускулов такая ноша оказалась совсем легкой. Вот только сердце так и сжималось оттого, что конечности Кизили болтались совершенно безвольно.

Наконец, когда девчонки снова вернулись в медотсек, полностью очищенные от копоти костра и крови алконьсикров, Вика взялась за дело.

Кизили доходчиво объяснила ей, как накладывать гипс, и четко следуя ее инструкциям, Вика исполнила все, что нужно. Надо сказать, что она еще никогда не делала настоящих перевязок, но сейчас все шло, как по маслу.

Наконец, с гипсом было покончено. Напоследок Вика смазала синяки и ушибы подруги какой-то мазью и собиралась было устроить для нее спальное место, но та сказала:

– Послушай, при моих травмах нет необходимости в постельном режиме. Належаться я еще успею, а пока хочу побыть с ребятами. Да и они, наверное, волнуются.

– Да, я бы, пожалуй, вела себя так же, – кивнула Вика.

Обрядив Кизили в белый халат прямо поверх белья, поскольку ничто другое на нее сейчас не влезло бы, она сбегала отперла дверь, потом подхватила подругу на руки и потащила в спальню-столовую.

Все ребята и впрямь уже собрались там и колдовали… ах, простите, трудились над ужином. Журналисты, коротко расспросив их о подробностях вылазки, уже умчались, чтобы срочно верстать экстренный номер "Ильтатьеде". При виде Вики, волокущей Кизили перед собой, Ладвапунг и Лепотауко разразились дружными аплодисментами, а Сарвет кинулся навстречу, чтобы помочь. Впрочем даже в гипсовой броне, раненая оставалась все такой же легкой.

Бережно водрузив Кизили на ее привычное место, Вика принялась помогать парням. И уже вскоре все сидели за столом.

Утолив аппетит, разыгравшийся после битвы, ребята стали расспрашивать спасенную о том, что ей довелось пережить.

– Сперва меня стали поить какими-то колдовскими зельями, – начала объяснять Кизили. – Но я выплевывала их прямо им в лицо. Пытались обкуривать каким-то дымом, но я держалась. Тогда они стали меня пытать на такой машине… не знаю, как называется. Вытянули руки и ноги и зажали их в деревянные колодки. А потом начали вращать их в противоположные стороны, как будто выкручивая белье. Я слышала, как хрустят мои кости, но по-прежнему молчала. А потом отключилась. Так повторялось несколько раз, пока они не поняли, что им меня не сломить. Ну и потащили на костер.

– Бедная моя, – у Вики проступили невольные слезы.

– Ну, не плачь, – улыбнулась Кизили. – Со мной ведь не сделали ничего непоправимого. Например, не выкололи глаза. А кости срастутся, я же знаю, как медик.

Вика посмотрела на нее с невольным восхищением. До нее вдруг дошло, что рядом с нею сидела настоящая героиня, такая же, как те, что во время Великой Отечественной без страха кидались на врага, а оказавшись в плену, терпели любые пытки, стойко переносили все мучения, и даже перед смертью успевали достойно ответить палачам. Зоя Космодемьянская, Зина Портнова Лиза Чайкина, Люба Шевцова, Марите Мельникайте – сколько их было таких лучезарных девчонок, сразу и не перечислишь. Большинству современных школьников, знающих лишь селфи да видеоигры, их имена ничего не скажут, а вот Викин папа изучал жизнь этих девушек с самых давних пор, пытался составить их энциклопедию, ну и само собою, дочь переняла все это. И вот теперь именно такая девушка, спасенная волею невероятного случая, сидела на одном диване с нею. Именно случая и мужества ребят – ведь свои заслуги, как всегда, казались Вике мизерными. И захотелось сделать для нее хоть что-то, ну хоть самую малость, на которую она была способна.

Вика отозвала Ладвапунга в главную лабораторию и стала что-то диктовать ему, затем оставила его наедине с чистым листом бумаги.

А уже минут через пятнадцать все собрались возле дивана, на котором лежала израненная Кизили. Вика сняла со стены гитару, устроилась с нею на стуле, а между левой коленкой и обечайкой зажала исписанный листок.

– Ну вот, ты меня лечила, теперь я тебя попробую, – улыбнулась она.

Вика ударила по струнам и вновь запела "Коней привередливых", снова на русском, английском и немецком. А после этого уставилась в листок… и песня зазвучала по-хонкийски! Да, Ладванунг буквально совершил невероятное – по подстрочнику, надиктованному Викой, сделал очень точный и красивый поэтический перевод, полностью попадающий в песенный размер. Впрочем, она сама не очень этому удивилась. Ведь хонкийский язык, по-видимому, был прародителем финского и всех родственных ему языков, а финны очень любят Высоцкого, очень много его переводят и исполняют. А "Песня о друге" так и вовсе стала для них чуть ли не народной. Ее кто только не записывал – от маленьких девочек, до хора полицейских.

Поскольку все, кроме руноильи, впервые ознакомились с переводом, они так и застыли, в немом восхищении. Тут было даже не до аплодисментов, тут была встреча с чем-то настолько великим, что об этом можно было сказать одними лишь глазами. А израненная Кизили, которая всего несколько минут назад вообще не держалась на ногах, неожиданно вскочила и, сорвав Вику со стула, обняла ее вместе с гитарой и закружила ее по комнате.

– Стой, сумасшедшая! – далеко не сразу опомнился Сарвет, подбежал к Кизили и остановил ее за плечи. – Ты что, весь гипс поломаешь! Ну-ка, ложись!

И та, похоже, лишь теперь вспомнила, в каком плачевном состоянии находится ее тело и разжала объятья. Вика, не глядя, сунув гитару кому-то из ребят, вместе с Сарветом уложила подругу на диван.

– Лапсед, а вы знаете, но мне и впрямь гораздо лучше! – объявила раненая, уже почти своим обычным восторженным тоном. – Ноги – как новенькие, уже не болят ни чуточки! Совсем не чувствую переломов! А вот руки… С правой да, я погорячилась, конечно, сейчас разбаливается. А вот левая – смотрите, пальцы шевелятся! Побаливают, но шевелятся!

И она действительно, хотя и медленно, но все же пошевелила забинтованными пальцами.

– Знаешь, Войтто, это ведь наверняка от твоей песни! – подытожила она.

– Но почему? – удивилась Вика. – Ведь ты же не отравлена колдовским ядом, у тебя же чисто физические травмы.

– Ну, наверное, – вмешался Ладвапунг, – у этой песни невероятно сильная энергетика. – Ведь ее автор был великим человеком, правда?

– Правда, – кивнула Вика. – Человек, написавший ее, был не просто величайшим из наших руноилья за последнее столетие. Он был в глазах людей… ну, как будто народный герой, что ли, вроде тех, что грабят богатых и раздают бедным. То есть, в реальности ничего такого не делал, вел именно жизнь руноильи – выступал с концертами, а еще играл в театре и кино. Но воспринимали мы его именно так, именно как народного героя. И голос у него был такой… магнетический, мне, девчонке этого, конечно, не передать. Но его голос возвращал людям волю к жизни, возвращал веру в победу, будто маяк, неожиданно проступивший в тумане. Его жизнь была очень тяжелой, хотя он и жил в самое лучшее время, когда в нашей стране люди почти покончили со злом. Но в нашем мире у руноилья жизнь почему-то всегда мучительная, когда бы они ни жили, против них всегда действует какой-то злой рок.

– Ну спой еще, а? – попросила Кизили. – Если не устала, конечно.

– Не устала я, – вздохнула Вика. – Это вот он струны стальные рвал и руки сбивал до крови. А я так… петь чужое – дело не хитрое. Только больше переводов нет.

– Ну и что, пой на своем языке, я все равно настрой почувствую! – возразила Кизили.

– Пой, пой, мы почувствуем! – подключились парни наперебой.

И Вика выдала все, что ей пришло в голову. Сначала свои любимые "лошадиные" песни, потом военные, а потом песни, которые пели в кино ее любимые героини – "Давным-давно" и "Бей, барабан"…

– Да, да! Кто не с нами – тот и трус, и враг! – неожиданно выкрикнула Кизили в самом конце, снова порываясь вскочить.

– Чего? – изумилась Вика. – Ты когда выучила наш язык?

– А? – подруга недоуменно уставилась на нее.

– Да ведь в этой песне именно такие слова, – пояснила Вика.

– Не знаю… – пожала плечами Кизили. – Просто как-то в голове эта фраза возникла.

– Знаешь что? – сказала Вика. – Я же говорила, ты бы вполне могла бы занять место девы Войтто. Ты выдающаяся девчонка, у тебя способности к великим делам.

– Да брось ты, – раненая махнула левой рукой, словно здоровой, теперь уже гораздо проворнее, чем после одних "Коней".

– Ничего не "брось"! – горячо возразила Вика. – Мой папа всегда учил – если только смелая девчонка поверит в себя, то ей любое дело по плечу!

Она обернулась к парням и строго произнесла:

– Лапсед, я вас и прошу, как друг, и приказываю, как дева Войтто – в мое отсутствие всегда и во всем слушайтесь Кизили! Слушайтесь и уважайте ее, как меня, поняли? И академику Кахеняога я тоже об этом скажу – отныне Кизили – вторая Войтто!

Раненая молча улыбалась, по ее уже начавшим розоветь после плена щекам текли слезы радости и смущения.

А Вика, до сих пор винившая себя в том, что подруга попала в плен, подумала, мол, ну вот, наверное, все же и от меня какой-то толк есть. Потом, подхватила Кизили под мышки и сказала:

– Вот что, пойдем-ка в медотсек. Тебе все же лучше переночевать там.

Отведя подругу в ее же родные стены, Вика сама стащила с нее халат и уложила на кушетку у стены – все-таки, при ее ранах не следует спать одетой. Срезала гипс, который раненая все равно испортила своим неосторожным порывом, и наложила новый, опять же, следуя ее указаниям, оставив свободными лишь пальцы на левой руке. Наконец, придвинула вторую кушетку, разделась и улеглась на нее сама – на всякий случай, чтобы импульсивная Кизили не вскочила посреди ночи. Впрочем они обе дико устали, и не открывали глаз до утра.

На утро Вика отвела подругу в столовую, сама почистила ей зубы и сама покормила с ложечки. После этого та попросила вновь отвести ее в медотсек. Вика уложила ее на кушетку, а сама с чистой совестью отправилась заниматься своими обычными делами – ухаживать за конями и помогать ребятам.

Но когда она зашла к подруге, чтоб отвести на обед, то застала ее за рабочим столом! Накинув на плечи простыню, Кизили пыталась что-то писать в толстой тетради! Сразу было видно, что работать левой рукой она совсем не привыкла, да и пальцы все еще слабо слушались ее. И все-таки она упрямо выводила какие-то непонятные формулы.

– Ах ты, негодница! – то ли в шутку, то ли всерьез воскликнула Вика. – Сама медик, и вон что себе позволяешь!

– Да ладно! – отмахнулась та. – Не могу же я не работать – наука не простит! Видишь хоть какие-то пальцы движутся, значит, можно трудиться! А если бы пальцы не двигались, я бы и зубами писать попробовала бы!

Вика только вздохнула и принялась одевать ее к обеду.

***

Время шло, а дела снова застопорились. Хотя ихмевалтам и значительно отбили их длинные руки, они не оставляли попыток навредить хонкийцам. По лесу по-прежнему шастали патрули ледьферфов, теперь, правда, пешие, видно, лошадей в крепости и впрямь не осталось, как не осталось ни алконьсикров, ни курихалдьяс.

Вика снова погрузилась в изучение книг, ища хоть малейшую зацепку, и каждый вечер собирала друзей на военный совет. Они занимались мозговым штурмом, пытаясь решить проблему с налета, высказывая самые невероятные предложения, но из этого ничего путного не выходило.

– Теперь мы точно знаем, что в крепости больше нет хонкийцев, – произносит Сарвет.

– И коней, – добавляет Вика.

– И коней, – кивает великан. – А это значит, что можно с чистой совестью сравнять ее с землей.

– Вот только каким образом? – вставляет Кизили.

– А что если сделать огромный подкоп, чтобы они провалились под землю? – предлагает Ладвапунг. – Тогда уж и перебьем их.

Лепотауко тут же бежит к своему компьютеру, что-то прикидывает и возвращается мрачным:

– Ничего не получится. У нас не хватит ресурсов – ни машин, ни энергии.

– А если вызвать землетрясение? – предлагает Кизили.

– Тогда накроет и нас, – тут же возражает Ладвапунг.

– А стальная оболочка? – напоминает Вика.

Лепотауко снова срывается с места и снова возвращается мрачным:

– Не выдержит тут никакая оболочка. Она должна быть раз в десять толще.

И так продолжается до глубокой ночи. Много раз обсуждалась возможность просто взять крепость штурмом, но каждый раз ребята приходили к выводу, что для этого не хватит бойцов. Все же, штурм не сравнить с краткой вылазкой, а основная сила крепости – сами ихмевалты, оставалась почти цела.

Лечение Кизили продолжалось весьма успешно. Вика больше не позволяла ей мучить свою левую руку, не выпускала ее с кушетки, а сама сидела за столом и писала под диктовку. И только когда больная засыпала после еды, Вика принималась за свои изыскания. А иногда Кизили просила ее спеть, и Вика с радостью исполняла эти просьбы. Гитарный ритм и звуки великих песен буквально оживляли больную, воздействовали на нее буквально физически. И она заявила, что закончив нынешнюю работу, попробует исследовать именно этот феномен.

То, что кости у девушки срастаются невероятно быстро, очень радовало Вику, но одна вещь очень сильно огорчала. С самого начала выяснилось, что у Кизили началось выпадение памяти. Видимо, произошло это оттого, то враги обкуривали ее каким-то дымом. Она забывала вещи, относившиеся к совершенно разным областям – то, как звали ее первого учителя, то синус и косинус тридцати градусов, то имя крупнейшего хонкийского скульптора, то сколько будет шестью семь, то как выглядит значок Осенят. Вика решила, что лучше всего ничего не подсказывать ей, а заставлять тренировать память. И некоторые вещи Кизили действительно вспоминала, хотя и с большим трудом.

И вот, как-то раз, когда все собирались ложиться после ужина, Кизили самостоятельно вскочила с дивана и воскликнула:

– Ребята! Опасность!

Все обернулись к ней. За последние дни к девушке вернулся ее прежний румянец, но теперь на ней прямо лица не было. Она вся побледнела, глаза горели лихорадочным блеском, вовсе не таким, какой был у нее раньше.

Вика тут же вскочила вслед за нею, и усадила обратно, приговаривая:

– Что ты, Кизили? Что ты? Успокойся.

И только когда ей дали попить, больная смогла перевести дух и произнесла:

– Ребята… Всем нам угрожает страшная опасность. Только что я вспомнила одну вещь, которую случайно услышала в крепости.

Все напряженно слушали ее, никто не смел перебивать.

– Вы помните, что когда меня пытали… – продолжала она, – когда меня стали выкручивать в костоломной машине, я быстро потеряла сознание. Меня стали колотить по лицу, и я очнулась, но сумела не подать виду, и вскоре они на время оставили меня в покое. Они начали обсуждать свои планы, а я напряженно прислушивалась. А может быть, они обсуждали их, даже зная, что я слышу, поскольку все равно приговорили к смерти. Так вот, колдуны обсуждали план полного уничтожения нашего города. И план этот был уже вполне продуманный, и осуществление его было в самом разгаре!

Она замолчала и окинула взглядом друзей. Вика, не потерявшая присутствия духа, произнесла:

– Так в чем же этот план состоит?

– Этот план, разумеется, колдовской, – ответила Кизили. – Они собираются создать прямо под нашим городом искусственный вулкан!

Все невольно вздрогнули, но, похоже, никто из парней особо не удивился. Они здесь привыкли к тому, что для ихмевалтов нет ничего невозможного. И видя их реакцию, Вика не стала задавать скептических вопросов. Если они поверили, то значит, это и впрямь возможно. А вслух она спросила:

– И когда же это должно произойти?

– В том-то и дело! – воскликнула Кизили. – Это должно случиться всего через пару часов – сегодня в полнолуние.

– Точно? – спросил Лепотауко.

– Точно, – кивнула Кизили. – Из их разговоров я поняла, что у них в центральной зале на столе лежит колдовская карта, на которой отмечены координаты для появления вулкана. Все уже давно готово, и они ждут именно полнолуния, ну, вы знаете, оно всегда важно для колдунов.

– Вулкан под нашим городом, – произнес Сарвет. – То есть, лава станет подниматься с самого низа и затопит все этажи. И мы просто не успеем что-либо предпринять.

В глазах ребят не читалось никакой паники. То ли оттого, что их народ вообще отличался предельным хладнокровием, то ли новость была слишком невероятной, чтобы в нее поверить.

– Надо срочно эвакуировать город! – воскликнул Лепотауко. – Людей вывести еще успеем.

– А книги? А записи музыки? Разве все это успеешь вывезти? – возразил Ладвапунг. – По-моему, эвакуация – это не выход. Нужно напасть на крепость.

– Ну да, пока будем ломиться в ворота, они успеют привести алан в исполнение, – мрачно произнесла Кизили.

– А что, если перетащить всех в наш мир? – предложила Вика.

– Не получится, – откликнулся Сарвет. – Окна перехода еще слишком слабы, действуют всего лишь несколько минут. Даже если задействовать все мощности, удастся перебросить не больше сотни человек.

И тут у Вики возникла совершенно сумасшедшая мысль. Братание с ведьмой так и не прошло для нее даром – скрипучий голос по-прежнему продолжал фонить у нее в голове. Просто за прошедшее время она успела настолько привыкнуть к нему, что почти не замечала. А что, если попробовать его использовать в своих целях?

– Вот что, – сказала Вика вслух. – Кизили, ты по-прежнему консорг, свяжись с олавуем, объясни обстановку и потребуй немедленной эвакуации. Ребята, помогите ей. А я попробую осуществить одну идею. Не мешайте мне, я должна побыть одна. Кони будут ждать вас в коридоре, Киира тоже заберите, он может кому-то понадобиться. Да, и скажите академику, чтобы всех коней вывели, не только людей!

– Ты собираешься остаться? – вскрикнула Кизили. – В гибнущем городе? Ты с ума сошла!

– Ничего особенного, – ответила Вика. – В нашем мире, точнее даже, в моей стране, на великой реке Волге, когда-то был славный и древний город Молога. Безумные власти, совсем не думавшие ни об истории, ни об экологии, решили его затопить, чтобы там получить какую-то выгоду от повышения судоходности реки. Всех жителей оттуда вывезли, но около трехсот человек решили остаться, чтобы быть со своим родным городом, со своим домом до конца. Они все утонули, но это была прекрасная смерть, они стали настоящими героями, сражавшимися за Родину, ничуть не хуже солдат, павших на фронте. Ну а я… Не торопитесь меня хоронить. Или вы больше не верите в деву Войтто?

И она молча развернулась и направилась к конюшне, не оборачиваясь на крики друзей. Оказавшись на месте, заперла внутреннюю дверь и, открыв внешние ворота, приказала всем коням выбираться наружу. Четверо выполнили приказ, и только ее верный Луч не двигался с места, как будто понимая, что они могут больше не увидеться. Вика приблизилась к нему, обняла за длинную морду и сказала по-русски:

– Держись, Лучик. Видишь, как все устроено – когда-то мы умерли вместе, но теперь я не отдам тебя им. Уходи с друзьями, они тебя тоже любят, не меньше, чем я. Кизили так вообще тебя вырастила. Помнишь, как она радовалась встрече? Ну вот, с ними не пропадешь. А может быть, мы с тобой еще встретимся, не в этой жизни, так в следующей. Ну, давай!

Белый красавец закивал своей разумной головой, прощально заржал и присоединился к сородичам. Вика поспешно закрыла ворота и заперла на засов, чтобы нельзя было открыть кнопкой снаружи. А коридор, тем временем, заполнялся встревоженными голосами, кажется, академик Кахеняога уже объявил всеобщую эвакуацию.

Впрочем, здесь, за плотно закрытой дверью, было совсем тихо. Как раз то, что нужно. Вика огляделась по сторонам. Она выбрала именно это место потому, что именно здесь совершила свой самый опрометчивый поступок – побраталась с ведьмой, пустила в свой организм ее поганую кровь. Значит, здесь связь должна быть сильнее. Скарификаторы, которые она сначала собиралась хранить, конечно, уже давно уничтожены. Но вот, например, сохранилось ведро, на котором Вика сидела, одевая фальшивую сестренку к празднику. Да вот оно, Вика узнала его по частично облупившейся надписи. Ну что ж, на него и сядем.

Для того, чтобы окончательно сосредоточиться, Вика выключила свет, задвинула ведро угол, и села на него. Вытянула ноги, привалилась затылком к сходящимся стенам. Ну вот, вроде бы достигла максимального расслабления, ничто больше не отвлекает.

За прошедшие дни, голос ведьмы, продолжавший фонить у нее в голове, иногда становился чуть громче, иногда почти исчезал. Если уж совсем наглел, то Вика спокойно глушила его парой песенных строчек.

Сейчас, прислушавшись к своим ощущениям, Вика поняла, что все по-прежнему. Скрипучий голос в ее голове еле слышно повторял: "Сестра, где ты? Откликнись, сестра! Послушай меня, сестра!" Как будто радиостанция передавала записанный сигнал на одной и той же волне. Конечно, у ихмевалтов нет радио, но принцип действия в чем-то похож.

Вика глубоко вздохнула, медленно выдохнула и мысленно громко произнесла:

"Я здесь, сестра! Я слышу тебя! Я зову тебя!"

Монотонный сигнал на мгновение прервался, как будто на том конце раздумывали, потом раздался уже осмысленный ответ:

"Сестра, я слышу тебя! Я здесь! Где же ты была?"

" Ну, наконец-то! – поддельно обрадовалась Вика. – Я так долго ждала тебя. Я пыталась звать тебя, но эти проклятые ученые глушили твой голос. У них есть какое-то средство".

"Какое же?" – тут же насторожилась ведьма.

"Я не знаю, – соврала Вика. – Они держат его в секрете, даже от меня, хотя я для них героиня".

"Постарайся узнать, ладно, сестра?"

"Ладно, постараюсь".

Еще некоторое время они продолжали болтать о каких-то пустяках, Вика старалась заговорить ведьме зубы, чтобы покрепче войти к ней в доверье. Она успела выработать у себя сразу два мысленных голоса. Одним, громким, она разговаривала с ведьмой, а другим, едва слышным, шептала спасительные строки стихов. И это сочетание, вроде бы, действовало – ведьма ничего не расслышала, не заподозрила и, кажется, начала терять контроль над собой!

"Сестра, как же мне тут плохо без тебя, как же я тоскую, как страдаю!" – повторила Вика несколько раз. Голос ведьмы становился все более приветливым.

Наконец, Вика решила, что пора действовать.

"Послушай, сестра, какая же я глупая! Совсем забыла на радостях!"

"Что такое?" – насторожилась та.

"Ты знаешь, сестра, эти проклятые ученые придумали для вас каверзу".

"Какую же?"

"Я слышала краем уха… – произнесла Вика с наигранной неуверенностью. – Вы там готовите какое-то мероприятие. Вроде очень веселое. Что-то связанное с картой. Так вот – они заслали к вам своего шпиона, который испортил эту карту, написал на ней неправильные координаты, чтобы вам все веселье сорвать".

"Это правда?" – ведьма заметно всполошилась.

"Да, они же от меня мало что скрывают", – ответила Вика.

"Что же теперь делать?" – спросила ведьма.

"Сестра, вся надежда на тебя, – сказала Вика. – Ты должна, пока никто не видит, пробраться на место проведения обряда и исправить карту на то, как было".

"А почему никто не должен видеть? – спросила ведьма. – Пойду и расскажу обо всем магистру".

– "Ты что, глупенькая! – воскликнула Вика. – Да ведь у вас же там шпион! Он один из вас, из ихмевалтов, вот в чем штука! Ученые его подкупили".

"Но магистр…" – начала было ведьма, однако, Вика перебила ее.

"Откуда тебе знать, может это он сам и есть? Может быть, он хочет вас всех обмануть, а все ваши денежки себе заграбастать? В таких делах никому доверять нельзя"!

"Да, ты права, сестра, – откликнулась ведьма после некоторого раздумья. – Ну что ж, скажи, что надо делать".

"Прежде всего, сестра, иди в зал с картой," – произнесла Вика.

"Иду, иду," – откликнулась ведьма.

И тут девочка даже как будто начала видеть ее глазами. Существо, которое когда-то выдавало себя за Ошо, было одето в такой же темный плащ с капюшоном, как и все ихмевалты, которых довелось увидеть Вике. Вот оно приблизилось к стене и сняло с нее факел, горевший все тем же колдовским огнем, которым освещалось все в крепости. Далее ведьма открыла тяжелую дверь, по-видимому, своей комнаты, и стала бесшумно красться по коридору, стены которого были сложены из крупных необработанных камней. Вика несколько раз подбадривала ее: "Так сестра, молодец, давай дальше". Пару раз ведьма замирала перед очередным поворотом, прислушивалась, принюхивалась совсем по-звериному. Но потом все же продолжала двигаться дальше.

Наконец, она взялась за массивное кольцо, врезанное в тяжелую дверь, как будто, тоже сделанную из камня. Факел осветил просторное круглое помещение. В нем не было ничего, кроме небольшого каменного стола в самом центре. На этом столе и была расстелена карта. Вика даже уловила мысли ведьмы о том, как она вместе со своими сообщниками встанет вокруг этого стола, взявшись за руки, и начнет колдовать.

"Ну вот, я на месте, – доложила ведьма. – Что дальше?"

"Осмотри карту, – скомандовала Вика. – Где там на ней написаны координаты цели?"

"Вот, вот, нашла!" – радостно сообщила ведьма.

"Что там написано"? спросила Вика.

Ведьма назвала ей несколько цифр – да, это были в точности координаты подземного города – его самого сердца, площади с памятником Войтто.

"Ну, вот эти цифры неправильные, их шпион написал, – произнесла Вика. – Сотри их и напиши вот что"…

И она продиктовала координаты самой крепости ихмевалтов, точнее, той самой площади, где чуть было не сожгли Кизили.

Вика увидела, как ведьма склонилась над картой и стала делать магические пасы. А когда она убрала руки, то там уже красовались именно те цифры, которые продиктовала Вика.

"Ну вот, сестра, я справилась. Теперь, наверное, отдохну. Все равно скоро всем здесь собираться!"

"Ты что, а про шпиона забыла? – прикрикнула на нее Вика. – Если ты здесь останешься, он же сразу все поймет! Скорее возвращайся к себе и сделай вид, что никуда не ходила"!

Ведьма послушно поплелась обратно по коридору. Вика проследила за нею до самого конца, пока она не заперла дверь и не прикрепила факел обратно на стену.

"Вот так сестра, молодец, хорошо управилась," – похвалила ее Вика.

"А что мне делать теперь? – спросила ведьма.

"А теперь ВСЁ ЗАБУДЬ!" – приказала Вика изо всех мысленных сил и тут же мысленно врубила на полную мощность динамик с песней.

И в ее сознании наступила мгновенная тишина. Последние стихотворные строчки отзвучали в ее голове, и больше не было ничего. Голос ведьмы исчез раз и навсегда, теперь не было даже самого малейшего намека на назойливый фон. Похоже, ведьма и впрямь выполнила последний приказ – забыла все напрочь.

Вика перевела дыхание и почувствовала, что взмокла до нитки. Сколько сил, оказывается, отнимает мысленное общение, по крайней мере, в столь сложном сочетании.

Она утерла лоб рукавом и поспешно поднялась на ноги. Рассиживаться не стоило. Нужно посмотреть, что там с наружи.

Вика отперла ворота и распахнула их. Пустынный коридор был освещен тусклым светом, совсем не таким, как обычно. Значит, жители уже покинули город. Придется выбираться самой.

Девочка мысленно пожалела о том, что отослала всех коней, а значит, теперь придется тащиться к северному выходу пешком. Но что же было делать? Ведь она не имела права рисковать никем, кроме себя и, тем более, лошадьми.

И Вика, с трудом заставляя себя переставлять негнущиеся ноги, двинулась в путь. За последние дни она успела прекрасно запомнить дорогу к северному выходу, но насколько же она оказывалась длиннее теперь, когда она шла пешком!

В покинутом городе не было ни души. И ее удивило то, какой царил порядок в оставленных людьми коридорах и на центральной площади, через которую пришлось пройти. Видимо, хонкийцы много раз отрабатывали эвакуацию. Кругом не было ни одной поваленной скамейки, ни одной распахнутой двери, ни одного раздавленного прибора. Правда, Вика не знала, сколько прошло времени с тех пор, как началось ее общение с ведьмой – в этом мире она так ни разу и не надела свои любимые часы – как-то не вписывались они в здешний ритм, что ли. Возможно, люди покидали свой город долго и мучительно. Но все равно операция отработана блестяще.