Текст книги "Галактический блиц"

Автор книги: Константин Мзареулов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

4

Полученное при рождении имя он вспоминал очень редко. Беззаботные родители отказались от сына при разводе, парня воспитал армейский приют. Получив звание старшего лейтенанта, он заслужил оперативную кличку, которая стала настоящим именем офицера бригады спецназа. Брейкнек – ломатель хребтов, или, в другом переводе, сорвиголова.

За плечами Брейкнека оставалась богатая биография: довоенные диверсии на базах Настиарны, подавление мятежей в Северной Зоне, ликвидация главарей сепаратистов в Южной Зоне. После нападения настиан он водил свои подразделения в долгие рейды по вражеским тылам, однажды приволок на свою сторону настианского генерала. За два года войны Брейкнек стал майором и сбился со счета, лишь условно представляя, что убил не меньше тысячи земноводных и трехсот людей. Конец галактической бойни он встретил командиром бригады из полусотни отчаянных головорезов, владеющих изощренными навыками проникновения, маскировки, отхода и уничтожения.

Брейкнек выполнял любые приказы, не задавая лишних вопросов ни командирам, ни самому себе. Получив глупый приказ, он говорил: «Слушаюсь», – и выполнял задание, действуя вопреки руководству. Так продолжалось до того дня, когда майора вызвали в лондонский штаб земного гарнизона.

Не поднимаясь из-за стола, корпусной генерал Кабрера небрежно посмотрел на диверсанта и показал на большой монитор. Четыре генерала рангом помладше напряженно следили за Брейкнеком. Тактические значки на голограмме изображали план блокады Октагона – главной резиденции Генерального штаба – силами двух пехотных дивизий. Согласно безумному замыслу, войска занимали позиции зенитных подразделений, космодром и казармы, не учитывая неизбежный отпор астропехоты. Кабрера нажал сенсор, переключая на следующую схему, и стали видны стрелки последующей задачи – бригаде Брейкнека поручалось войти в Октагон.

– Ты должен сломить сопротивление охраны, – прокаркал Кабрера, заслуживший свои погоны долгой службой на тыловых должностях. – Затем арестуешь генерала Хохта, который обвинен в государственной измене. В случае сопротивления – убей предателя.

– Слушаюсь, – привычно сказал майор. – Позвольте скопировать диспозицию, чтобы организовать взаимодействие.

Почему-то занервничав, корпусной генерал заорал:

– Тебе не нужен приказ! Иди выполняй, пока тебя самого не расстреляли! В полдень ты должен войти в Октагон. Убирайся!

Генерал был очень глуп, однако что взять с тылового крысюка, ни разу не участвовавшего в настоящих боях. Он совсем не понимал, что нельзя посылать подразделения на дело без плана операции. Кроме того, нельзя разговаривать таким тоном с офицерами спецназа. Брейкнек обиделся, но спрятанная в погоне майора видеокамера записала всю сцену – и схемы на голограммах, и бессмысленный приказ. Такие видеозаписи не раз выручали диверсантов, если военная прокуратура заводила расследование причин невыполнения заданий.

Однако приказ есть приказ, и к назначенному часу бронекоптеры бригады приземлились в тылу дивизии, блокировавшей Генштаб. Дивизия была второсортная – учебное соединение, готовившее бойцов для фронта. Бывалые солдаты составляли небольшую часть личного состава, да и техника не самая лучшая. Только идиот вроде Кабреры мог поручить этому сброду выступить против астропехоты.

Командир дивизии – судя по говору, родом с Тюрбана – заверил майора:

– Ты не беспокойся, парень, астропехоту куда-то перебросили. Там сейчас только запасная бригада. Мы свяжем их боем, подавим численным превосходством, а ты прорвешься через главный вестибюль.

Он был немногим умнее командира гарнизона – прорыв через главный вход был возможен разве что после ядерного удара. Кивнув, Брейкнек сказал, имитируя почтение:

– Мне приказано проникнуть незаметно. Мы пойдем через бункер космодрома.

Майор показал путь на схеме.

– Отличный план! – восхитился тюрбанец. – Даже я бы лучше не смог придумать.

Коптеры с опознавательными знаками бригады спецназа беспрепятственно перелетели на космодром, ворвались на колесном ходу в подземный паркинг. Бойцы – все в офицерском звании – стремительно проскользнули по техническим коридорам, оказавшись в обширном стрелковом тире на нижнем казарменном уровне. Как и следовало ожидать, дальнейшее выполнение плана операции оказалось невозможным – бригада попала в окружение. В удачно предусмотренных на такой случай ячейках спецназовцев ждали, целясь из штурмовых «Трезубцев», астропехотинцы. После переговоров навстречу диверсантам вышел офицер в тяжелой броне. Брейкнек узнал его и предупредил своих:

– Ребята, отбой, это Маньяк.

Еще полгода назад многие бойцы бригады служили в части генерала Сокольского. Брейкнек и Маньяк командовали сводными боевыми группами и не раз вместе ходили на самые немыслимые задания. Разумеется, стрелять друг в друга они бы не стали, независимо от полученных приказов.

За пару лет до войны капитан-лейтенант Махмуд Султан, служивший тогда на крейсере «Жанна д'Арк», завоевал звание лучшего канонира флота. В последнем своем сражении за систему Сириуса капитан 2-го ранга участвовал, дослужившись до старшего артиллериста линкора «Вельзевул», которым последовательно командовали Звездный Дракон и Долговязый Зог. В том страшном бою линкор получил тяжелейшие повреждения, а Махмуд Султан оказался в госпитале с ожогами нехорошей степени. После выписки он получил приказ об увольнении с воинской службы и переводе в Государственную службу безопасности. Как объяснил знакомый полковник из управления кадров:

– Тебе повезло – сейчас в эту контору набирают твоих земляков. Война заканчивается, на флоте даже для здоровых офицеров нет вакансий. А в спецслужбе ты хорошую карьеру сделаешь.

Так, за несколько дней до капитуляции двоякодышащих он возглавил подразделение правительственной охраны в Бахча-Улусе, главном административном центре Венеры. Однако сегодня бывший артиллерист примчался в космопорт вовсе не по служебным делам. Сегодня рейсом с Тау Кита должна была прилететь его любимая женщина.

Армейский транспорт пристыковался к орбитальному причалу чуть раньше расписания – военные пилоты непривычны соблюдать графики. По коридору хлынула возбужденная толпа солдат, офицеров и матросов, уволенных указом о демобилизации. Эскадра Зоггерфельда и гарнизон Фантома возвращали бойцов, призванных на мирах Центральной Зоны.

В числе последних шла капитан-лейтенант Эриксон. Она по-прежнему носила флотский мундир и бластер в кобуре, то есть продолжала службу. Надежда, что Бианка вернулась к нему, молниеносно растаяла, но бывший артиллерист все равно был счастлив видеть суровую нордическую королеву.

Они обнялись и долго целовались, не обращая внимания на похабные взгляды дембелей. Бурная встреча продолжилась в номере космодромного отеля. Лишь через много времени, когда они немного успокоились и официанты прикатили столик с деликатесами, Бианка недоуменно спросила:

– Что за форма на тебе?

– Мы теперь коллеги. – Он разливал шампанское со счастливой улыбкой на лице. – Офицер службы безопасности. Вчера на Венеру прибыл президент Федерации. Он тоже, как я, родом с Тюрбана, поэтому в охране много наших.

– Не сомневаюсь, что в охране собраны далеко не лучшие тюрбанцы, – фыркнула Бианка.

– Как ты догадалась?

– Когда провинциальный политик собирает вокруг себя земляков, это всегда не лучшие представители человеческого рода.

– Забудь! – Он отмахнулся. – Ты надолго прилетела?

Спохватившись, она посмотрела на стенные часы, потом снова расслабилась и сообщила:

– Долговязый прислал меня за семьей.

– Твоя семья на Семпере!

– Он прислал меня за своей семьей, – терпеливо разъяснила капитан-лейтенант непонятливому возлюбленному. – И не говори, что старик разведен. Я должна отправить на Фантом его третью жену с дочкой, а также сыновей от двух первых. Транспорт отходит через четыре часа.

– Улетишь с ними? – расстроился капитан 2-го ранга.

Подмигнув, Бианка промурлыкала:

– У меня отпуск. На неделю.

В кармане брошенного на пол кителя запищал видеофон. Махмуд Султан, чертыхаясь, взял трубку, нажал сенсор приема, прочитал совершенно секретное сообщение, ничего не понял и прочитал еще раз. Дыхание на затылке подсказало, что Бианка – как всегда, неслышно – подкралась и тоже видела текст через его плечо. Растерянно посмотрев на любимую, тюрбанец прошептал:

– Как это понимать?

– Измена, – сказала капитан-лейтенант Эриксон, и ее лицо снова стало решительным. – Ты же не веришь, что наши друзья могли предать. Измена здесь, на Венере.

– Но что мне делать?

– Потяни время, собери свой персонал через час. Я успею.

Торопливо натянув униформу, Бианка выбежала в зал ожидания, нашла семьи Зоггерфельда и других офицеров эскадры. К причалу они прошли по аварийному коридору, где не было полицейских патрулей. Ремонтники с удивлением смотрели на колонну озабоченных гражданских, толкавших антиграв-тележки с багажом.

Их никто не задержал, а причал охранял вооруженный экипаж войскового транспорта. Пассажиров быстро загнали на борт, и корабль немедленно отчалил.

В оперативной комнате службы безопасности Махмуд Султан доложил прибывшему из Бахча-Улуса генералу:

– Личный состав собран для инструктажа.

– Долго возитесь, ваши люди пришли последними, – проворчал генерал и повернулся к сотне сотрудников контрразведки и военной полиции. – Офицеры, на нас возложена непростая задача. С минуты на минуту выступит наш почтенный президент. Я верю, что вы исполните свой долг, как истинные тюрбанцы…

Прервав его, вошла Бианка и, козырнув, отчеканила:

– Ваше превосходительство, я служила в эскадре Зоггерфельда. Офицер военной контрразведки. Мне стало известно, что негодяй готовит антиправительственный заговор.

Генерал опешил, и в этот момент заработал экран большого видеофона. Голографический президент с озабоченным лицом принялся читать очередную речь.

Инженеры проверили установку. Директор университетского научного центра поманил научного руководителя проекта и не без опаски поинтересовался:

– Доктор Олимпиакос, вы уверены, что включение безопасно?

– Теперь, когда добрый ангел привез недостающие детали с Драконды, сомнений нет, – уверенно проговорил физик. – Вы так и не сказали, кто нашел эти блоки.

– Георг, не задавайте лишних вопросов. – Директор был администратором, в науке разбирался плохо, но точно знал, какие наказания может навлечь излишняя любознательность. – Нам их привезли военные с Семпера.

Следивший за испытаниями представитель армейского командования добавил, улыбаясь:

– Есть вещи, о которых лучше не знать. – Лицо полковника сделалось серьезным, а рука легла на кобуру. – Запомните, доктор Олимпиакос, испытания проводятся под вашу ответственность. Мы доверяем вам, как единственному на Горгоне сотруднику великого Демиурга, но вы – не Мандрагор.

– Как ни странно, я помню, – буркнул Олимпиакос.

Он пробежался пальцами по клавиатуре. На центральной голограмме монитора загорались условные символы, сообщения, графики задействованной мощности. Когда ветвистые линии графика пересекли красную плоскость, Олимпиакос навел курсор на иконку с единицей.

– Мы планируем переместить груз на сто метров, – пояснил директор. – Вы видите этот зеркальный шар на левом мониторе. Если повезет, он появится на правом мониторе.

Полковник собирался о чем-то спросить, но шара на подставке уже не было. Все взгляды переместились на голограмму справа, изображавшую пустой зал, на полу которого было нарисовано подобие стрелковой мишени: круг в центре и концентрические кольца. Шар появился почти немедленно после исчезновения со стартового устройства. Он появился в воздухе на высоте человеческого роста и рухнул на пол между первым и вторым кольцами.

– Отклонение – примерно семь метров, – прокомментировал Георг Олимпиакос и радостно захохотал. – Друзья мои, дорогие коллеги, всего семь процентов – это лучше тех результатов, которых мы достигли на Горгоне перед войной!

– Поздравляю, доктор. – Полковник похлопал ученого по плечу. – Может, повторим? У вас ведь приготовлен второй… э-э-э, как его… снаряд.

– Так точно, приготовлен, – торжественно подтвердил директор. – Георг почему-то настоял вмонтировать в него радиомаяк.

– Зачем? – удивился полковник.

Буркнув под нос: «Не задавайте лишних вопросов», – бывший сотрудник великого Деметрия Мандрагора перепрограммировал устройство. Косо посмотрев на зрителей, физик ухмыльнулся и нажал курсором на иконку с цифрой «2». Второй шар послушно исчез со своего постамента, но справа, в зале с мишенью, не появился.

После затянувшегося ожидания директор осведомился, грозно хмурясь:

– Ну и где же объект?

– Я телепортировал его в космос, на сто тысяч километров от планеты. – Олимпиакос показал пальцем на другой монитор и добавил: – Вот он сигналит с расстояния… двести двадцать тысяч километров.

Последние слова он произнес растерянным, даже жалобным тоном. Не понявшие причин его уныния военные бросились поздравлять ученого.

– Это потрясающий результат! – захлебываясь, выкрикивал полковник, обнимая физика. – Я немедленно доложу на Семпер, вам предоставят все необходимое для продолжения работ! Почти световая секунда – это же втрое больше, чем добился сам Демиург!

Вяло отбиваясь, Олимпиакос буркнул:

– Еще несколько таких экспериментов, и я смог бы уточнить расчеты. Пока не хватает данных о свойствах гиперпространства. Вы же видите – точность стремительно падает с ростом дальности…

Идиллию прервала вбежавшая в лабораторию секретарша директора. Дрожащими губами она попыталась что-то сказать, но ничего толком не объяснила и тогда просто включила на полную громкость видеофон. Появившийся над ее ладонью голографический президент Солнечной Федерации величественно вещал:

– …преступные милитаристы, проигравшие множество сражений, совершали чудовищные преступления. В надежде избежать ответственности за ксеноцид и бездарность, они готовы поднять мятеж и вернуть кровавый тоталитаризм времен Диктаториата. Бездарные генералы, едва не проигравшие войну, выступили против легитимной власти, развязали вооруженные мятежи на разных планетах. Поэтому я подписал указ, объявляющий вне закона маршала Сузуки, генералов Хохта, Лазарева и Бермудоса, адмиралов Асгардова, Зоггерфельда и Дунаева. Все они лишены воинских наград и званий, они отстраняются от командования своими войсками. Каждый, кто будет исполнять их приказы, также превращается в государственного изменника. Мятежники уже окружены верными правительству войсками, скоро путч будет жестоко подавлен, а преступники понесут должное наказание.

Президент исчез, началась передача из студии. Дикторы с перекошенными от ужаса физиономиями принялись зачитывать сообщения о всенародной поддержке указов президента. Как водится, вся Солнечная Федерация – от Оаху до Кнайта – единодушно выражала гневное возмущение и недоверие мятежникам.

Офицеры военной приемки куда-то испарились – вероятно, пытались связаться с командованием. Растерянный директор беспомощно повторял:

– Как же так… лучшие люди стали предателями…

– Они действительно проиграли какие-то сражения, – пискнул кто-то из лаборантов. – Ведь в начале войны наши войска и флоты отступили, отдали врагу много звезд и планет.

Хотя он больше не носил мундир майора, Георг Олимпиакос презрительно посмотрел на испуганных университетских чиновников и отчеканил:

– Они проигрывали сражения, но выиграли войну. А так называемый президент, как известно, просто идиот и ничтожество. В такой ситуации каждый честный гражданин должен стать на сторону военачальников и, коли придется, взять в руки оружие.

Его слова напугали публику еще сильнее. Вскоре физик остался один в пустой лаборатории. Печально покачивая головой, он выключил установку, затем остальные мониторы. Последним кликом Георг собирался погасить экран локатора, следившего за телепортированным в космос маяком. На голограмме были видны созданные природой и людьми спутники Горгоны, орбитальные космодромы, гражданские суда и военные корабли. Привычную картину нарушил только приближавшийся караван.

Майор Олимпиакос долго служил в разных штабах и легко узнал войсковые транспорты. Кто-то вознамерился высадить десант на планету Горгона.

Атака на Генштаб сорвалась. Кроме резервной бригады, Октагон защищала полнокровная 1-я дивизия астропехоты. Войска земного гарнизона не имели серьезного боевого опыта, к тому же комплектовались из ограниченно пригодных к службе и тех, кто не рвался на передовую. Нарвавшись на плотный огонь защитников и потеряв немалую долю бронетехники, тыловые батальоны дрогнули. Кое-кто успел сбежать, но до половины личного состава почти без сопротивления сдались перешедшим в наступление десантникам.

Почуяв опасность, Кабрера приказал нанести по Генштабу ракетный удар. Командиры двух артиллерийских бригад не решились открыть огонь по пригороду Парижа, потребовав письменного подтверждения. Мадридская и Варшавская бригады все-таки дали залп, но зенитчики сбили все ракеты. Обломки и боеголовки упали на обширном пространстве, в городе начались пожары, несколько домов были разрушены, погибли мирные жители.

Через час после начала боев за Октагон бригада Брейкнека, перешедшая на сторону генерала Хохта, ворвалась в лондонский штаб и, перебив батальон охраны, захватила живыми генерала Кабреру, его сообщников и штабную нейросеть.

Информацию немедленно передали в Октагон, и Хохт получил довольно полное представление о масштабах заговора. Он мог рассчитывать на поддержку расквартированных на планете восьми дивизий. Три десятка командиров дивизий заявили о готовности выполнить приказ президента. До сотни соединений воевать не желали, потребовав прекратить братоубийство. Практически все дивизии на Венере подчинялись президенту. Следовало ждать, что войска с Венеры будут переброшены на Землю в течение двух-трех суток.

Хохт действовал решительно – иначе не умел. Войска, продолжавшие выполнять приказы Генштаба, заняли главные города и космодромы, флотилия торпедоносцев заняла оборонительную позицию возле Луны, по всепланетной трансляции непрерывно передавались обращения Асгардова.

К исходу первых суток торпедоносец «Гневный» перехватил в десятке гигаметров от Земли приближавшийся со стороны Венеры караван правительственных войск. Несколько транспортов были уничтожены, остальные рассыпались и легли на обратный курс.

Хохт торжествовал победу, но тут начались осложнения. Обещанная подмога с Центавра, Тау Кита и Фомальгаута задерживалась. Адмиралы требовали объяснить, что происходит, и жаловались, что у них мало судов для переброски войск, да и самих войск было немного. В неразберихе приказов, отданных за последние дни, военные корабли, войсковые транспорты и пехота оказались разбросаны по разным мирам. Вдобавок правительственные силы атаковали гарнизоны в Южной Зоне, войска Асгардова и Сузуки одерживали победу, но не могли пока направить дивизии на помощь Хохту.

Второй день гражданской войны принес новые проблемы. На позиции мятежников в Париже и еще десятки важных пунктов навалились превосходящие силы. В большинстве пунктов правительство бросило в бой дивизии земного гарнизона и огромное число боевых роботов. Сражение шло с переменным успехом, но к полудню по Гринвичу противник подавил сопротивление в Киеве, Мадриде, Берлине, Иоганнесбурге, Нью-Сити, Дели, Шанхае. Командир выбитого из Берлина полка астропехоты доложил, что против них дерутся наемники крупных корпораций – это были ветераны недавней войны, которым олигархи платили огромные гонорары.

Хохт послал в Берлин резервный батальон и разгромил наемников. По всем каналам прозвучал приказ Асгардова о мобилизации. Затем пошел в эфир и был выложен в информационные сети приказ вешать наемников без суда и следствия. К вечеру стало понятно, что земляне в массовом порядке уклоняются от призыва, полиция не желает слушать Генштаб, а часть командиров готовы покаяться в поддержке военного путча. Вдобавок десяток колебавшихся дивизий объявили о верности президенту и начали выдвигаться для атаки на Париж.

От недосыпания Отто Хохт впал в полуобморочное состояние и держался только на таблетках. Перегруппировав войска, он нанес удар по новому противнику, разгромил четыре дивизии, причем часть побежденных влилась в его войска. Одновременно наемники захватили Лондон, Москву, Чикаго, Санкт-Петербург и Каир, а также космодромы в обеих Америках и в Африке. Остатки российских, иранских и афганских подразделений удалось эвакуировать на базы в Центральной Европе. Часть офицеров Октагона подали рапорта об увольнении, мотивируя нежеланием участвовать в междоусобице.

Утром третьего дня сохранившие верность присяге офицеры собрались в кабинете Хохта, планируя дальнейшие операции. Напрашивалось решение – удерживать главными силами европейский плацдарм, провести контратаку на фронте Берлин – Прага и ждать подкреплений от Асгардова и Бермудоса.

Диспозиция уже была подготовлена, когда вошла Ребекка Флитвуд – генеральный директор полиции безопасности.

– Надо прекращать это безумие, – произнесла она профессионально-вкрадчивым голосом. – Президент дал санкцию применить против вас ядерное оружие.

– У нас тоже найдутся боеголовки, – сообщил Хохт.

– Вы лучше меня представляете, какие будут жертвы среди мирного населения, – сказала Флитвуд. – Я представляю коалицию благоразумных влиятельных людей. Это военные, начальники полицейских служб, солидные деловые люди. Мы дадим вам возможность уйти с Земли, а потом сами уберем президента и всю его банду.

Разговор затянулся, но Хохт и его соратники понимали, что предлагается оптимальный выход.

В течение суток защитники азиатского и европейского плацдармов собрались на космодромах Парижа и Пекина, где их уже ждали пассажирские лайнеры и транспортные суда. Бригады Брейкнека и Маньяка охраняли посадку войск на корабли, а затем сели в последний транспорт. Караван, охраняемый торпедоносцами, покинул Солнечную систему, после чего несколькими колоннами двинулся к разным звездам. Кто-то летел на Семпер, другие генералы предпочли служить у Дракона, Зога или Бермудоса.