Текст книги ""Если бы не сталинские репрессии!". Как Вождь спас СССР."

Автор книги: Константин Романенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 37 страниц)

Но вернемся назад. Чистка армейских кадров, начавшаяся с 1 мая 1937 года, растянулась до осени. В ноябре 1937 года, по результатам расследования дел арестованных военных, НКВД представил членам Политбюро список, озаглавленный «Москва-центр». Он содержал 292 фамилии лиц, подлежавших передаче на рассмотрение Военной коллегией Верховного Суда СССР, с предложением о применении к ним высшей меры наказания.

Среди лиц, представляемых к осуждению, были: начальник Военно-Морских сил Орлов, заместитель начальника Генерального штаба Левичев. Начальники: Управления боевой подготовки РККА Каширин, Санитарного управления РККА Баранов, Военно-морской академии Лудри и Военно-политической – Иппо; командующий Харьковским ВО – Дубовой, пом. начальника Главного разведуправления – Абрамов-Миров, зам. наркома оборонной промышленности – Муклевич и ряд других военных высокого ранга.

Но можно ли назвать этих военных полководцами? Фактически это были армейские чиновники – представители корпуса бюрократии из военного аппарата. Права, спустя год после расстрела руководителей заговора, в июле 1938 года, Военная Коллегией Верховного Суда СССР приговорила к расстрелу еще 138 военнослужащих, принадлежавших к высшему начальствующему составу.

Среди осужденных оказались следующие начальники: Управления по комначсоставу Наркомата обороны Булин, нач. ВВС Алкснис, штаба ВВС РККА Лавров, Военно-Морских сил Викторов, Главного управления погранвойск Кручинкин, Разведывательного управления Я. Берзин, Управления ПВО Седякин, Академии Генштаба Кучинский, командующий авиацией Особого назначения Хрипин. В числе осужденных были политработники, члены Военных советов: Северного флота Байрачный, Тихоокеанского – Окунев, авиации Особого назначения Гринберг, Среднеазиатского – Баузер, Харьковского – Озолин.

В число лиц, подлежащих суду Военной коллегии, попали и командующие войсками военных округов: Белорусским – Белов, Ленинградским – Дыбенко, Уральским – Гайлит, Северо-Кавказским – Грибов, Среднеазиатским – Грязнов, Закавказским – Куйбышев, Забайкальским – Великанов, начальник ВВС Особой Дальневосточной армии Ингаунис, командующий Амурской военной флотилией Кадацкий-Руднев, командир 5-го авиакорпуса Коханский, командир 4-го казачьего корпуса Косогов, командир 3-го кавалерийского корпуса Сердич.

Но как бы ни относиться к репрессиям того периода вообще, и к профессионалам НКВД в частности, а практика следствия не была судом Линча, по правилам которого переселенцы Америки затягивали петлю на шее осужденного. Следствие велось несколькими профессионалами. Каждый арестованный подвергался допросам, очным ставкам с лицами, давшими на него показания. Протоколы допросов с их признаниями обязательно подписывались подследственными. Заключения об их вине рассматривались руководителями центрального аппарата НКВД и только после этого передавались в судебные органы.

Конечно, можно допустить, что в каких-то случаях, чтобы добиться признания, следователи применяли специальные методы многочасового непрерывного допроса и даже угрожали арестованным. Но подобного рода практика существовала и в других странах. Достаточно почитать детективы Жоржа Сименона, в которых комиссар Мегрэ со своими сотрудниками устраивал ночью «вертушку». То есть не давал допрашиваемому спать, пока тот не признается в содеянном. Но разве и в XXI веке спецслужбы США не применяют особые формы допроса, как это делалось в тюрьме Гуантанамо?

В публикации, помещенной в Интернете 14.05.2004 г., «Бывшие заключенные Гуантанамо рассказали о зверствах надзирателей» сообщалось: «Подробности издевательств граждане Великобритании Шафик Расул и Асиф Икбал, освобожденные из заключения 8 марта 2004 года, изложили в открытом письме президенту США и членам Сената США. По словам освобожденных пленников, их заставляли раздеваться, приковывали к полу тюремных помещений, травили собаками и заставляли слушать оглушающую музыку. Один из узников был избит охранниками, когда проходил в тюремной больнице период восстановления после хирургической операции. Они пинали его в живот и били лицом об пол»[124].

Можно привести и другие примеры, но есть ли в том необходимость? Во второй половине XX и уже в начале нового века обыватель увидел множество хроникальных свидетельств американского гуманизма, запечатленного на кинопленках и кассетах видеокамер. При бомбардировках крестьян Северной Кореи и во Вьетнаме, при терроре в отношении Сербии и Ирака, на американском и африканском континентах – везде, по всему миру, где появляется американский полосатый флаг, символизирующий все пороки демократии.

К разряду «великих полководцев» и жертв репрессий конъюнктурная пропаганда относила и командарма 2-го ранга Павла Дыбенко. Сын крестьянина, балтийский матрос, анархист, он был даже более легендарной личностью, чем Тухачевский, Якир, Уборевич и другие репрессированные военачальники. Еще в апреле 1917 года его избрали председателем «Центробалта», а с октября до марта 1918 года он занимал пост народного комиссара по морским делам. Он принимал активное участие в подготовке флота к Октябрьскому вооруженному восстанию, командовал красными отрядами в Гатчине и Красном Селе и арестовал Краснова. Когда в феврале, после срыва Троцким переговоров в Брест-Литовске, немцы начали наступление, Дыбенко командовал отрядом моряков под Нарвой. Однако его отряд был разбит, Дыбенко сдал город и бежал в Самару, за что в мае 1918 года был отдан под суд.

Его оправдали, но исключили из партии, и под псевдонимом Алексей Воронов он отправился на подпольную работу в оккупированную немецкими войсками Украину. Однако, побыв две недели в Одессе и не связавшись с подпольем, Дыбенко уехал в Крым, где через десять дней «подполья» он был арестован как «большевистский лидер». В тюрьме его держали в кандалах, но через месяц, в конце августа, советское правительство обменяло Дыбенко на нескольких пленных немецких офицеров.

С ноября – Дыбенко командир полка, вскоре он становится командиром бригады, а через некоторое время – командиром 1-й Заднепровской дивизии, насчитывавшей десять тысяч бойцов. В соединение входили бригады Махно и Григорьева. А с весны следующего года он уже командующий Крымской армией и нарком по военным и морским делам Крымской советской республики.

Во время штурма Кронштадта 17 марта 1921 года Дыбенко возглавил сводную кавалерийскую дивизию и после ликвидации восстания он стал комендантом крепости. Позже, под общим командованием Тухачевского, он участвовал и в подавлении крестьянского мятежа в Тамбовской губернии. За участие в этих операциях его наградили двумя орденами Красного Знамени.

В отличие от Тухачевского Дыбенко за год экстерном, «как особо талантливый», закончил Военную академию. С сентября 1920-го по май 1921 года он – слушатель младшего курса, а с октября по июнь 1922-го – старшего курса Военной академии РККА. 1922 году его восстановили в РКП(б) с зачетом партстажа с 1912 года. В это же время он женился на А. М. Коллонтай.

Правда, как вспоминала его жена, это она «писала комдиву во время его учебы в академии все контрольные и дипломную работу о роли полководца в военных действиях». В Одессе, где находился штаб дивизии, Дыбенко с женой поселились на Дерибасовской улице, в шикарных номерах лучшей гостиницы «Пассаж», где целый этаж, на котором они жили, «был завален конфискованной антикварной мебелью, картинами, коврами»; в их распоряжении «находилось несколько выездов и авто».

Впрочем, Коллонтай тоже не только корпела над конрольными. В 1922 году она претерпела очередное политическое фиаско. Она приняла участие в «рабочей оппозиции», которая очень быстро была разгромлена, и «железный Феликс» предложил расстрелять или пересажать всех ее участников. От греха подальше, Коллонтай уехала к мужу в Одессу, но здесь их революционный роман потерпел полное фиаско. Пока Александра Михайловна крутила шашни с оппозицией, молодой «генерал» пил и гулял, и его кутежи надолго запомнились одесситам. Насмотревшись «на выходки мужа», она потребовала немедленного развода. Дыбенко «на коленях» пытался вымолить прощение: обещал «исправиться», клялся порвать «с Валькой» и бросить пить. Однажды, в порыве раскаяния и отчаяния, он выхватил револьвер и выстрелил себе в грудь, но пуля попала в орден, и «самоубийца» выжил.

Коллонтай выходила мужа, но решила с ним разойтись и написала письмо к Сталину с просьбой «направить ее куда угодно, по заданию партии». Вождь уважил просьбу соратницы Ленина; Александру Михайловну назначили главой советской дипломатической миссии и торгового представительства в Норвегии. С этого момента началась ее успешная дипломатическая карьера.

Однако и Дыбенко не утратил вкус к жизни. С 1925 года он занимает все более престижные посты – начальника артиллерийского управления РККА, потом начальника управления снабжения Красной Армии. В 1928 году он становится командующим Среднеазиатским военным округом. Здесь «хозяин Азии», «как любил себя величать» Дыбенко, он «крепкой рукой» наводит порядок – уничтожает банды басмачей и на 500-километровой границе создает погранохрану для борьбы с контрабандой.

В декабре 1930 года вместе с большой группой представителей военной элиты Дыбенко отправляется в командировку в Германию. За пять месяцев пребывания в германской военной академии и частях бундесвера, на военных заводах и полигонах «красные командиры» знакомятся с достижениями европейской военной науки и техники.

В 1933–1936 годах Дыбенко командовал Приволжским военным округом, где у него возник конфликт с собственным заместителем – комкором Иваном Кутяковым. Два «героя Гражданской войны», имевшие по три ордена Красного Знамени, не могли ужиться друг с другом. Вспыльчивый и своенравный Кутяков, служивший еще с Чапаевым, постоянно слал в Москву «доносы» о грубости и пьянстве своего командира, В сущности, он писал правду, но эти «качества» командарма не были секретом для Ворошилова. Однако нарком обороны покровительственно относился к бывшему сослуживцу-первоконнику, к тому же Дыбенко письменно отчитался перед ним, написав обо всех превратностях своей жизни, и получил отпущение грехов.

Однако Ворошилов все же решил развести двух враждовавших «орденоносцев», и когда мае 1937 года было принято решение о перестановках кадров высшего начсостава, командарма 2-го ранга (генерала-армии) перевели командующим Ленинградским военным округом, второго по стратегической значимости. Принимать у Дыбенко Приволжский ВО приехал маршал Тухачевский. И когда последнего арестовали, то Павел Ефимович стал одним из семи членов Специального судебного присутствия, которое 11 июня 1937 года вынесло обвинительный приговор по «делу военных». Под его руководством была проведена и чистка командного и политического состава ЛВО.

Как уже говорилось, в числе бредовых идей Тухачевского и его подельников стало увлечение массовым десантированием. Поэтому в предвоенные годы тратилось много сил и средств на развитие воздушно-десантных войск. В 1935 году на учениях, проводившихся в Киевском военном округе у Якира, выбрасывался парашютный десант в составе 1200 парашютистов и высаживался посадочный десант в составе 2500 человек с боевой техникой. Еще более крупный десант применили в том же году в Белорусском военном округе у Уборевича. Там сбросили 1800 парашютистов и высадили 5700 человек с вооружением и техникой.

Иностранные военные делегации, присутствовавшие на этих учениях, были буквально ошарашены «величиной десантов». Однако, как показала реальная война, сама идея массового десантирования была порочна уже бесперспективностью таких операций. Во-первых, для массовой выброски десантников требовалось огромное количество крупногабаритных транспортных самолетов, которые легко сбивались истребителями противника. Во-вторых, после десантирования в тыл врага бойцы имели ограниченное количество боеприпасов и продовольствия и были неспособны вести продолжительные боевые действия. По существу, сразу после приземления, оторванные от тыловых служб, они оказывались в условиях окружения.

Но главная их слабость заключалось в том, что даже при удачном проведении выброски десантники не могли изменить стратегической ситуации на фронтах. Они были пригодны лишь для небольших тактических или диверсионных операций, но и там их действия не приносили перелома. Так, в феврале 1942 года, в ходе Ржевско-Вяземской операции, проводимой войсками Западного фронта, по вине Жукова в окружении оказалась 33-я армия М. Г. Ефремова с частями кавалерийского корпуса генерала П. А. Белова. Для поддержки окруженных провели десантирование 4-го воздушно-десантного корпуса.

За шесть ночей было десантировано 7000 человек и около 1500 мест с оружием, боеприпасами и продовольствием. Всего десантировалось около 10 тысяч человек. Однако «растяжка по времени выброски» десанта и сбора его вследствие разброса на большой площадипривела к тому, что немцы успели принять меры по усилению своих войск, и цели воздушно-десантной операции достигнуты не были.

Говоря иначе, разбросанные на большой территории и не имевшие радиосвязи из единого соединения, десантники превращались в разрозненные команды, блуждавшие в поисках друг друга. Поэтому летом 1942 года, когда сложилась крайне тяжелая обстановка под Сталинградом, Сталин принял решение переформировать десять воздушно-десантных корпусов в стрелковые дивизии и направить их на оборону города. Вот здесь «десантники» с честью выполнили свой долг, и в дальнейшем части и подразделения ВДВ не раз отмечались в приказах Верховного Главнокомандующего.

Следует напомнить, что Дыбенко иронически отзывался об увлечении Тухачевского маневрами с высадкой массовых десантов, указывая, что противник мог легко расстрелять парашютистов еще в воздухе. Поэтому в Приволжском округе с играми в десант он не экспериментировал, но это не спасло его от крупных неприятностей «наследия» Тухачевского. В Ленинградском военном округе авиамотодесантный отряд был организован еще в 1931 году, и осенью 1937 года, при проведении очередных маневров, Дыбенко непосредственно столкнулся с модной экзотикой десантирования.

И поскольку в конечном итоге это не только оборвало карьеру командарма 2-го ранга, но позже привело его на скамью подсудимых, приведем полностью текст ранее не публиковавшихся секретных документов:

«ПРИКАЗ О НЕСЧАСТНЫХ СЛУЧАЯХ НА МАНЕВРАХ ЛВО ПРИ ВЫБРОСКЕ ПАРАШЮТНОГО ДЕСАНТА № 197 10 сентября 1937 г.

9 сентября с. г. на маневрах Ленинградского военного округа по ходу учения была произведена выброска парашютного десанта. Вследствие полного пренебрежения требованиями Наставления по парашютной подготовке Военно-Воздушных Сил и Курса подготовки выброски и высадки парашютистов ВВС РККА, а также приказа моего № 0169 от 7 декабря 1936 г., категорически запрещающих выброску парашютистов при ветре свыше 6 метров в секунду, выброска парашютного десанта 9 сентября была допущена при силе ветра около 12 метров в секунду.

В результате этого преступного отношения к существующим указаниям погибло 4 бойцаи получили разной степени переломы конечностей и ушибы 38 бойцов. Приказываю:

1. За нарушение моего приказа № 0169 от 7 декабря 1936 г., Наставления по парашютной подготовке Военно-Воздушных Сил и Курса подготовки выброски и высадки парашютистов ВВС РККА командующего войсками Ленинградского военного округа командарма 2 ранга т. Дыбенко П. Е. от занимаемой должности немедленно отстранить и зачислить в мое распоряжение.(...)

3. Моему заместителю по ВВС командарму 2 ранга т. Алкснису Я. И. вместе с заместителем начальника ПУ РККА армейским комиссаром 2 ранга т. Булиным А. С., начальником группы контроля комдивом т. Черепановым и специалистами парашютно-десантного дела т. т. Чернышевым, Петровым и Кайтановым на месте произвести тщательное расследование этого возмутительного случая и всех обстоятельств гибели и ранения бойцов-парашютистов.

Результаты расследования с выводами и предложениями т. Алкснису представить мне 13 сентября 1937 г.

Народный комиссар обороны СССР Маршал Советского Союза К. Ворошилов»[125].

Расследование «обстоятельств гибели и ранения бойцов-парашютистов» 3-й авиадесантной бригады было проведено без промедления. Помимо заместителя Наркома обороны Алксниса и начальника Политуправления РККА Булина в нем участвовали: начальник группы контроля НКО комдив Черепанов А. И., специалисты парашютно– десантного дела капитан Петров и воентехник 1-го ранга Чернышев. Жертв и пострадавших оказалось больше, чем указывалось первоначально. По его результатам вышел:

«ПРИКАЗ О ПРИВЛЕЧЕНИИ К СУДЕБНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ И НАЛОЖЕНИИ ДИСЦИПЛИНАРНЫХ ВЗЫСКАНИЙ НА ВИНОВНИКОВ НЕСЧАСТНЫХ СЛУЧАЕВ НА МАНЕВРАХ ЛВО ПРИ ВЫБРОСКЕ ПАРАШЮТНОГО ДЕСАНТА

№ 202 19 сентября 1937 г. (...)

Расследование установило, что:

1. Гибель и ранение парашютистов при выброске парашютного десанта являются следствием плохой организации, нечеткого проведения, плохого руководства парашютно-десантной операцией и преступного нарушения требований моего приказа № 0169 1936 г.

2. Главной причиной катастрофы является полное игнорирование командованием всех степеней силы ветра, имеющей решающее значение при приземлении парашютистов:

а) командование округа назначило время выброски десанта на 14–15 часов, когда ветер, как правило, бывает наиболее сильный, вместо утра или вечера, когда метеоусловия бывают наиболее благоприятные;

б) выброска всей массы парашютистов была произведена в усложненных условиях погоды: ветер 9–12 метров

в секунду на пересеченной местности, причем все бойцы помимо оружия имели еще полное боевое снаряжение, с каковым прыгали впервые.

3. На площадке, на месте выброски десанта, был и Военный совет (командарм 2 ранга т. Дыбенко и комбриг т. Магер), и. д. командующего ВВС ЛВО комдив т. Тестов и командир 3 адб – руководитель десантной операции комбриг т. Зайцев. Однако, несмотря на усиление ветра до 9–10 метров в секунду с порывами до 12 метров в секунду, никто из них не принял решения о запрете выброски, несмотря на явную необходимость запретить выброску десанта и произвести высадку или вернуть его назад.Роль начальников, находящихся на площадке и обязанных руководить авиадесантной операций, свелась к роли простых зрителей.

Благодаря всей этой неорганизованности, растяжке кораблей в строю эскадрильи, плохому расчету штурманов, запаздыванию начала выброски на отдельных кораблях эскадрильи, задержке выброски парашютистов с кораблей до трех минут парашютисты приземлялись на площади до 8 км по фронту и в глубину.Многие из них в районе площадки Пустынки попали на валуны, торфяные болота, кустарники и другие препятствия. Вследствие сильного порывистого ветра (11–12 метров в секунду) парашютистов сильно ударяло о землю, нанося ранения и увечья; ряд бойцов и командиров, не успевших погасить парашюты, протаскивало до 2-х км.

В результате этой выброски 999 парашютистов пострадало 59 бойцов и командиров-парашютистов, в том числе 4 убитых, 8 человек с переломами бедер, из них 3 с осколочными переломами, 6 человек с сотрясением мозга, 5 случаев растяжений, 5 вывихов, в остальных 30 случаях – легкие ушибы и растяжения.

Приказываю:

1. Командира3 адб комбрига т. Зайцева, на которого было возложено командование всей воздушно-десантной операцией и который:

а) не принял к точному исполнению требований моего приказа № 0169 1936 г. как при подготовке, так и при проведении воздушно-десантной операции;

б) зная Наставление и Курс парашютно-десантной подготовки, неоднократно допускал нарушение их в процессе обучения парашютистов;

в) ввел в заблуждение комдива т. Тестова и Военный совет округа сознательно ложным докладом о возможности выброски парашютистов при ветре до 8 метров в секунду;

г) прибыв на площадку выброски, преступно самоустранился от командования парашютно-десантной операцией и не принял никаких мер к отмене выброски парашютистов, имея все средства для отмены (радиосвязь для передани распоряжений с земли в воздух и наземные знаки запрета);

д) не проверил знания и твердого усвоения сигналов для выброски и для отмены выброски до вылета кораблей, —

отстранить от занимаемой должности и отдать под суд Военного трибунала.

2.Комиссара3 адб бригадного комиссара т. Россет, который, зная, что Наставление и Курс парашютно-десантной подготовки запрещают сбрасывать парашютистов при ветре более 6 метров в секунду, не боролся против имевших место в бригаде отступлений и в день операции не принял мер к предотвращению выброски, —

от должности отстранить и назначить на низшую должность.

Этой мерой взыскания в отношении т. Россет ограничиваюсь только потому, что он в момент выброски находился в воздухе на У-2.

3. Начальника штаба3 адб полковника т. Ешурина, который:

а) допустил нарушение требований моего приказа № 0169 1936 г.;

б) зная требования Наставления и Курса, запрещающие выброску парашютистов при ветре свыше 6 метров в секунду, не только не принял мер к предотвращению выброски десанта при большом ветре, но, наоборот, ввел в заблуждение всех к нему обращавшихся с докладом и справкой, что выброска возможна при ветре 8 метров в секунду;

в) не проверил до конца усвоения штурманами сигналов о запрещении выброски;

г) послал аэролога на площадку выброски вместо метеоролога или даже начальника метеостанции в целях обеспечения надлежащего наблюдения за силой ветра на площадке, —

отстранить от занимаемой должности и отдать под суд Военного трибунала.

4. Начальника штаба ВВС ЛВОполковника т. Маковского, который не изучил мой приказ № 0169 1936 г., Наставление и Курс о парашютно-десантной подготовке, слепо доверился справке полковника т. Ешурина о том, что прыгать можно при ветре до 8 метров в секунду, и дал указание полковнику т. Ешурину предупредить парашютистов, что прыгать придется при большом ветре, —

сместить на должность двумя разрядами ниже.

Не отдаю т. Маковского под суд только потому, что в должность начальника штаба он вступил за 20 дней до начала учений округа.

5. И. д. командующего ВВС ЛВО комдива т. Тестова, который:

а) не принял к точному руководству и исполнению моего приказа № 0169 1936 г., не читал и не изучил Наставление и Курс парашютно-десантной подготовки, не проверил лично подготовку к проведению предстоящей авиадесантной операции до конца;

б) ввел в заблуждение Военный совет ложным докладом о возможности выброски парашютистов при ветре до 8 метров в секунду, сам не проверив действующих на этот счет указаний;

в) присутствуя на площадке и наблюдая усиление ветра, самоустранился от руководства парашютно-десантной операцией и не доложил Военному совету о необходимости отмены выброски десанта, а, наоборот, убеждал Военный совет о возможности выброски десанта в данной обстановке, —

от должности отстранить и отдать под суд Военного трибунала.

6. Члену Военного Совета ЛВО комбригут. Магер, который, зная о предстоящей большой авиадесантной операции на маневрах, не ознакомился лично с моим приказом № 0169 1936 г. и действующими Наставлением и Курсом по подготовке парашютистов, а слепо доверился справке товарищей Тестова и Зайцева о возможности выброски парашютистов при ветре 8 метров в секунду и лично не проверил ход подготовки, —

объявляю строгий выговор и предупреждаю, что впредь за подобное упущение он будет отстранен от должности и отдан под суд Военного трибунала.

7. Во изменение приказа моего № 197 от 10 сентября с. г. в отношении командующего войскамиЛВО командарма 2 ранга т. ДыбенкоПравительством признано возможным ограничитьсяна этот раз наложением на т. Дыбенко властью народного комиссара обороны дисциплинарного взыскания.

Кроме того, Правительство поручило мне предупредить т. Дыбенко (что мною сделано лично 17 сентября с. г.), что впредь за допущенные нарушения существующих приказов, наставлений и положений НКО он, как и любой командир РККА, будет отдан под суд Военного трибунала.

На основании этого решения Правительства командующему войсками ЛВОкомандарму 2 ранга т. Дыбенко, который:

а) приняв решение осуществить большую десантную операцию, не удосужился ознакомиться и принять к руководству и исполнению мой приказ № 0169 1936 г. и действующие Наставление и Курс парашютно-десантной подготовки и не добился их точного исполнения подчиненными;

б) лично на месте не проверил требований моего приказа № 0169 1936 г. по подготовке бойцов-парашютистов к предстоящим маневрам-учениям;

в) будучи на площадке, не отменил выброску парашютистов, несмотря на видимое усиление ветра, – объявляю строгий выговор с предупреждением. Приказ прочесть всему командному составу войсковых частей РККА.

Народный комиссар обороны СССР Маршал Советского Союза К. Ворошилов»[126].

Конечно, бывший матрос и кавалерист Дыбенко мог бы при необходимости «поспорить и побороться» с бурей, но с «Наставлением о парашютно-десантной подготовке» спорить было невозможно. Следует подчеркнуть, что практичные немцы не применяли выброски массовых десантов, а советские военачальники не теряли надежды на использование десантников по их прямому назначению – в качестве пехоты с парашютами. Второй крупной воздушно-десантной операцией во время Великой Отечественной войны стала Днепровская, проведенная советским командованием в сентябре 1943 года, с целью содействия войскам Воронежского фронта при форсировании Днепра.

Для десантирования трех бригад общей численностью около 10 000 человек выделялось более двухсот самолетов и планеров, что обеспечивало реальную возможность осуществить выброску десанта в течение двух ночей. Однако и здесь при планировании и организации подготовки к десантированию были допущены ошибки. Из-за плохой погоды и организации десантирование сопровождали большие трудности: задержки сосредоточения самолетов в исходный район для десантирования, неудовлетворительная организация заправки топливом, слабое штурманское обеспечение и ошибки разведки в оценке обстановки в районе десантирования, куда противник к моменту выброски подтянул три дивизии.

За одну ночь, с 24 на 25 сентября, была почти полностью десантирована 3 вдбр и часть сил 5 вдбр общей численностью около 4600 человек. Однако из-за неточной выброски десантники оказались разбросаныпо огромной территории и были обречены на самостоятельные действия в тылу противника мелкими группами. Поэтому немцы уничтожили большую часть этих разрозненных групп, и поставленную задачу десантники выполнить не смогли.

Трагедия на маневрах 1937 года сыграла плохую роль в судьбе командующего ЛВО. Его дело было рассмотрено партийной комиссией. Его уволили из РККА и назначили управляющим «Камлессплава». 25 января 1938 года в постановлении ЦК ВКП(б) и СНК СССР было отмечено, что он «морально-бытово разложился... давал очень плохой пример подчиненным».

Однако он уже попал в поле зрения НКВД, которому стали известны его «контакты с американскими представителями». Удалось установить, что Дыбенко просил «американцев» материально помочь родной сестре, которая проживала в США. 26 февраля 1938 года его арестовали в Свердловске. На следствии, продолжавшемся пять месяцев, он признал себя виновным в участии в антисоветском, троцкистском заговоре и 29 июля был приговорен к смертной казни.

Как уже говорилось выше, уже с начала 1937 года главную роль в чистке армии играли политические органы, а с восстановлением в мае института военных комиссаров такая тенденция еще более усилилась. Причем, решая кадровые вопросы совместно с военкомами, командование округов не оглядывалось даже на Наркомат обороны. Может показаться парадоксом, но принятие новой Конституции, четко обозначившей прямую выборность в государственных и партийных структурах, вызвало радикализацию общественного сознания.

Если провести аналогию, то подобное повторилось в годы перестройки, когда, провозгласив так называемую «гласность», Горбачев призвал к выборам руководителей предприятий. Высокое положение руководителей уже не защищало их от метаморфоз общественного мнения. Радикализация оценок не могла обойти и армию, являвшуюся отражением настроений всех слоев населения. Люди, защищенные номенклатурными гарантиями, теперь уже не воспринимались как особая каста, находившаяся вне поля критики.

Глава 16. Как Сталин «ковал меч Красной Армии»

Уже к 1927 году разрыв дипломатических отношений с Лондоном и резкое обострение международной обстановки поставили руководство СССР перед опасностью возможной агрессии со стороны Польши, Финляндии и Румынии вместе с лимитрофами, т.е. с прибалтийскими государствами. Об этом свидетельствовали многие факты. Еще в 1925–1926 годах на международной конференции в Локарно англо-французские дипломаты лихорадочно договаривались о совместных действиях против Советской России. Ее разгром планировался при участии Белой армии Врангеля, насчитывающей 100 тысяч человек, красновских казаков, расквартированных с 1921 года на Балканах, а также при финансовой и военно-политической поддержке со стороны других стран Запада.

«За совместный поход» открыто ратовал премьер Франции Пуанкаре. В Берлине покончить с большевизмом призывали газеты. 3 января 1926 года лондонская «Морнинг пост» опубликовала письмо за подписью сэра Генри Детердинга, в котором он заявлял: «Через несколько месяцев Россия вернется к цивилизации, но при новом и лучшем правительстве, нежели царское». И если бы силы, вынашивающие план интервенции, довели свои замыслы до конца, они вполне могли осуществиться успешно.

На 1 января 1926 года численность РККА составляла всего 610 тысяч человек, что лишь незначительно превышало численность польской армии. При этом если Красная Армия имела 60 танков, 100 бронеавтомобилей и около 1000 устаревших, в основном «деревянных самолетов», то только одна Польша «располагала приблизительно 200 танками, 60 бронеавтомобилями и 500 самолетами».

Уместно напомнить, что во время Первой мировой войны, имея «полутора-двукратное численное превосходство над Германией и ее союзниками, Россия была вынуждена отдать немцам значительную часть своих западных территорий». Причиной этого прежде всего стало то, что военная промышленность царской «России не могла обеспечить армию необходимым количеством винтовок, снарядов, патронов...». Причем значительное количество вооружения она закупала у союзников по Антанте.

Начатая сразу после Гражданской войны «новая экономическая политика», в определенном смысле на время «притушила» продовольственную проблему. Но, как показали дальнейшие события, в действительности нэп оказался лишь временной передышкой в условиях мирного времени. Уже в 1929 году, из-за саботажа деревни, в стране возник «хлебный кризис». Все свидетельствовало о том, что для дальнейшего развития государства и обеспечения его безопасности были необходимы коренные преобразования не только экономики, но и всего уклада жизни населения.