Текст книги ""Если бы не сталинские репрессии!". Как Вождь спас СССР."

Автор книги: Константин Романенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 37 страниц)

Должен оговориться, что в детали ведшейся мною подготовки террористического акта МЕЖЛАУКА я не посвящал, сообщив ему лишь о том, что такой акт готовился.

Вопрос: Что еще Вам известно об организационных связях МЕЖЛАУКА?

Ответ: Я хотел бы сообщить следствию, что МЕЖЛАУК и БАУМАН по национальности являются латышами и были связаны с латышской организацией национально– фашистского типа.

Вопрос: Что Вы знаете о деятельности этой латышской организации?

Ответ: Я уже показал, что связь с латышами осуществляли БАУМАН и МЕЖЛАУК. Поэтому подробно о составе и действиях этой организации должны рассказать они. Мне только известно, что возглавляли эту организацию РУДЗУТАК и АЛКСНИС. Организация была крепко связана с латышской и немецкой разведками и имела довольно большие контрреволюционные кадры.

В частности, в плане «дворцового переворота» должны были быть использованы вооруженные отряды боевой латышской организации.

Вопрос: Это все, что вы можете показать об антисоветской деятельности МЕЖЛАУКА?

Ответ: Я мог бы изложить много о его практической деятельности в Госплане, но об этом я уже говорил, не называя фамилии МЕЖЛАУКА.

Все сказанное мною о вредительстве в плане относится к МЕЖЛАУКУ в большей степени, чем к СМИРНОВУ, ибо последний не мог сделать и не делал ни одного шага без МЕЖЛАУКА.

Показания записаны с моих слов правильно и мною прочитаны.

РУХИМОВИЧ

Допросили:

Начальник 14-го отделения 3-го отдела ГУГБ НКВД капитан государственной безопасности ДАГАНСКИЙ

Помощник начальника 14-го отделения 3-го отдела ГУГБ лейтенант государственной безопасности МЕШИК»[108].

На первом листе имеется рукописная резолюция Сталина: «Т.т. Молотову, Ворошилову, Кагановичу Л., Микояну, Чубарю, Кагановичу М., Жданову, Кулику, Ванникову, Бондарю. Показание Рухимовича заслуживает внимания, т.к. дает возможность облегчить дело ликвидации вредительства по оборонной промышленности. И. Сталин». Зачеркнуто: «Важно. Прочесть».

Упоминаемый Рухимовичем Валерий Иванович Межлаук родился в Харькове в семье учителя, образование получил на историко-филологическом и юридическом факультете. В РСДРП вступил как меньшевик. В феврале-марте 1918 года он был наркомом финансов Донецко-Криворожской республики. В январе-июне 1919 года – нарком и зам наркома по военным делам Украины, а позже – член РВС различных армий. В 1921–1922 годах зам главного комиссара путей сообщения, позже – в 1926–1927 годах – председатель Главметалла ВСНХ, а в 1928–1931 годах заместитель председателя ВСНХ.

С ноября 1931 года он заместитель председателя, а с апреля 1934-го по 25 февраля 1937 года – 1-й заместитель председателя и с 7 октября по 1 декабря этого же года – председатель Государственной плановой комиссии СНК. С февраля 1937 года был наркомом тяжелой промышленности СССР, в августе-сентябре – нарком машиностроения СССР. Его арестовали 1 декабря.

Глава 15. «Большие манёвры»

В начале 30-х годов Тухачевский экспериментировал не только с созданием колесных «бронированных тракторов». Увлекшись «теорией глубокого боя» и созданием военно-воздушных и воздушно-десантных войск, он задумал внедрение в армии «летающих танков» – конструкций «двойного назначения для быстрой доставки танков по воздуху, а также «цеппелинов» для транспортировки танков».

Ориентируясь на опыт применения «цеппелинов-бомбардировщиков» в годы Первой мировой войны, Тухачевский решил использовать военные дирижабли в качестве «гигантских грузовых кораблей (авиаматок), которые должны были транспортировать танки, либо доставлять истребители – относительно небольшого радиуса действия – к зоне боевых действий и обратно на аэродромы».

Проектам в области дирижаблестроения был посвящен доклад Тухачевского, представленный Ворошилову 14 декабря 1930 г.[109]. На первый взгляд такой замысел выглядел поистине впечатляющим: тысячи сверкающих «алюминием» гигантских дирижаблей, медленно проплывающих в голубом небе, транспортируют в тыл противника танки и истребители. Правда, трудно сказать: сколько из них, под огнем зенитной артиллерии, могли долететь до цели, но полководец, видимо, об этом даже не задумывался.

Поэтому дофантазируем это мы. Картина могла быть еще более устрашающей, если бы, прикрывая себя на пути следования от глаз зенитчиков противника, тысячи дирижаблей выставили дымовые завесы. Тогда враг не видел бы не только дирижабли, но даже солнце и само голубое небо!

Но и это было не все. В начале 30-х годов, увлекшись еще одной фантастической идеей, Тухачевский создал особые условия для развития «смелых военно-воздушных проектов Павла Гроховского»[110]. Дело в том, что комкор Гроховский изобрел «уникальную конструкцию» «летающего танка» для использования в боевых условиях «глубокой операции». Еще одной его идеей стало конструирование особого высотного планера для нападения с воздуха («стратопланера»). Работа над всеми этими проектами велась при активной поддержке и в тесном контакте с Тухачевским[111].

11 июня 1932 года в газете «Красная звезда» была опубликована статья об «аэротанке» Кристи. И хотя в январе 1933 года УММ докладывало Тухачевскому, что у американского конструктора Кристи нет законченных чертежей «летающего танка», в особенности его двигательного отсека[112], он не успокоился. О трех конкурсных проектах и экспериментах Тухачевского с «летающими танками» рассказывалось в докладе Управления моторизации и механизации 31 мая 1933 года[113].

Конечно, наивная увлеченность заместителя наркома обороны фантастическими прожектами, прежде всего, объяснялась отсутствием технического образования. Но свидетельствовало ли это о его якобы «природном» даре полководца? Ведь никому не придет в голову назвать великими полководцами Жюля Верна, «придумавшего» подводную лодку «Наутилус», или Алексея Толстого с его «Гиперболоидом инженера Гарина». То, что возвеличивает писателя-фантаста, заставляет скептически воспринимать военного, рассчитывающего, как барон Мюнхаузен совершит полет на пушечном ядре.

Впрочем, все экстравагантные замыслы Тухачевского не были плодами собственных умозаключений. Почитывая иностранные журналы, он охотно подхватывал чужие идеи. Так, познакомившись «с новаторскими работами генерал-майора Джона Фуллера о действиях механизированных войск», Тухачевский «развил свою собственную теорию». 20 июня 1932 года «Красная звезда» опубликовала статью «Неудачные попытки Фуллера перепрыгнуть через себя», подписанную псевдонимом «Тау». В этой статье Тухачевский подверг Фуллера «критике за то, что тот не развил свою концепцию механизации с учетом новейшей техники». Он выдвигал идею «авиа-мех-моторизации» и предлагал использование военно-воздушных и воздушно-десантных войск совместно с новыми броневойсками в качестве развития оперативной концепции.

Как уже говорилось, после визита в Германию осенью 1932 года, сообщая о маневрах, состоявшихся во Франкфурте-на-Одере, Тухачевский скептически оценил состояние германской армии. По его мнению, «ей не хватает понимания особенностей современной войны». Руководство Рейхсвера, писал он, не может представить себе новых форм сражения, вытекающих из существования новых видов вооружения: авиации, танков, автоматических винтовок и т.д. Правда, позже, после посещения немецкого военного завода, он изменил свое мнение о возможностях Германии.

Обратим внимание на то, что, в отличие от РККА, командование Вермахта получило возможность реального строительства современной армии только с приходом к власти нацистов. Точнее, лишь в 1936 году, когда в нарушение условий Версальского договора Гитлер принял программу перевооружения. До этого немцы в основном занимались совершенствованием подготовки всех рангов военачальников. В вопросах совершенствования обучения младшего командного состава, управления войсками и обеспечения потребностей армии немцы отставали.

Повторим и то, что в начале 1936 года, после отстранения Тухачевского с поста начальника вооружений, ему поручили заниматься боевой подготовкойв РККА. В округах, прилежащих к западной границе, ее обеспечивали командармы 1-го ранга Уборевич и Якир, считающиеся «самыми талантливыми из военачальников, пострадавших от репрессий». Они первыми должны были вступить в бой с германским Вермахтом.

Очередная серия маневров Белорусского и Киевского военных округов, которыми командовали Уборевич и Якир, состоялась в 1936 году. В конце августа были проведены «Большие маневры» в БВО – Полоцкие, а в сентябре в КВО – Шепетовские. В начале октября под Полоцком прошли еще и тактические учения. Их целью являлось «усвоение теории глубокой операции и глубокого боя, за счет массированного применения техники и взаимодействия всех родов войск – пехоты, кавалерии, артиллерии, танков, авиации и воздушного десанта».

На то, что в действительности показали эти «Большие маневры», обратил внимание кандидат исторических наук Андрей Смирнов. Приведем фрагменты его статьи: «Эскадрильи легких бомбардировщиков и штурмовиков Р-5, ССС и Р-Зет, которые должны были расчистить путь наступающим танкам, сделать этого, по существу, не смогли.Их взаимодействие с механизированными бригадами и полками «не удавалось»(БВО), «терялось совершенноили осуществлялось эпизодически» (КВО): подводила организация связи между авиационными и танковыми штабами.В КВО хромало и взаимодействие танков с артиллерией(...) Танкисты Якира и Уборевича наступали вслепую – разведка у них была плохо организована, не проявляла активности и (по оценке наблюдавшего за маневрами начальника Управления боевой подготовки (УБП) РККА командарма 2-го ранга А. И. Седякина) «была недееспособна».

В результате Т-26 из 15-й и 17-й мехбригад КВО неоднократно наносили удар «по пустому месту».БТ-5 и БТ-7 из 5-й и 21-й мехбригад БВО не смогли обнаружить засады(противника)... Т-28 из 1-й танковой бригады БВО «внезапно» (!) очутились перед полосой танковых ловушек и надолбови вынуждены были резко отвернуть в сторону – на еще не разведанный участок местности, где и застряли.«В действительности, – заключил комбриг В. Ф. Герасимов из УБП, – они были бы уничтожены». (...)

Вслепую танки действовали и непосредственно в «бою» – тут уже сказалась слабая выучка танкистов, не умевших ориентироваться и вести наблюдениеиз танка. А недостаточная подготовка механиков-водителей приводила к тому, что боевые порядки атакующих танковых частей « быстро расстраивались»

...Командиры взводов, рот и батальонов, не освоившие навыков радиосвязии поэтому не умели наладить управление своими подразделениями. По этой же причине батальоны 15-й мехбригады на Шепетовских маневрах постоянно запаздывали с выполнением приказа на атаку, вступали в бой разрозненно.

Но еще большие потери в реальном бою с немцами понесла бы пехота Якира и Уборевича. Во-первых, она «всюду» шла в атаку на пулеметы «противника» не редкими цепями, а густыми «толпами из отделений».«При таких построениях атака была бы сорвана в действительности, захлебнулась в крови, – констатировал А. И. Седякин, сам участвовавший в подобных атаках в 1916-м и пять раз повисавший тогда на немецкой проволоке. – Причина: бойцы одиночные, отделения и взводы недоучены»[114].

В наступлении бойцы инстинктивно жались друг к другу, а слабо подготовленные командиры отделений и взводов не умели восстановить уставный боевой порядок.

Таким «толпам» не помогли бы и танки непосредственной поддержки пехоты, тем более что в КВО... ни пехотинцы, ни танкисты взаимодействовать друг с другом не умели[115].Не спасла бы и артиллерийская поддержка атаки, тем более что в КВО «вопрос взаимодействия артиллерии с пехотой и танками» еще к лету 1937 года являлся «самым слабым», а в БВО артиллерийскую поддержку атаки часто вообще игнорировали[116].

Что касается пехоты Уборевича, то она вообще не умела вести наступательный ближний бой. На маневрах 1936 года ее «наступление» заключалось в равномерном движении вперед... отделения, взводы и роты шли в атаку, игнорируя огонь обороны, они не подготавливали свою атаку пулеметным огнем, не практиковали залегание и перебежки, самоокапывание, не метали гранат. (...)

Впрочем, эффективно подготовить свою атаку огнем пехота БВО и КВО все равно не смогла бы: как и вся Красная армия накануне 1937 года, бойцы плохо стреляли из ручного пулемета ДП– основного автоматического оружия мелких подразделений. (...) Наступавшая пехота Уборевича совершенно не заботилась об охранении своих флангов – «даже путем наблюдения»! (...) Пехота Уборевича сплошь и рядом наступала вслепую, совершенно не заботясь об организации разведки.«Не привилась», по оценке А. И. Седякина, разведка и в стрелковых дивизиях Якира – «у всех сверху донизу»

...Подводя итог работе войск БВО и КВО на Белорусских и Полесских маневрах, А. И. Седякин вскрыл главный порок РККА «эпохи» Тухачевского, Якира и Уборевича: «Тактическая выучка войск, особенно бойца, отделения, взвода, машины, танкового взвода, роты, не удовлетворяет меня. А ведь они-то и будут драться, брать в бою победу, успех «за рога». Еще нагляднее выразил эту мысль (уже после расстрела «талантливых военачальников» 21 ноября 1937 г.) С. М. Буденный: «Мы подчас витаем в очень больших оперативно-стратегических масштабах, а чем мы будем оперировать, если рота не годится, взвод не годится, отделение не годится?» (...)[117]

Слабую выучку одиночного бойца, отделения, взвода и роты, неумение командиров управлять огнем и «полное отсутствие взаимодействия огня и движения», когда «основной (и почти единственной) командой является громкое «Вперед»,повторяемое всеми от ком[андира] батальона до командира отделения», войска БВО также демонстрировали еще в 35-м.

Но могло ли обучение войск быть лучше? Напомним, что Тухачевский фактически закончил лишь двухгодичныйАлександровский военный пехотный «техникум». Не имели высшего профессионального образования и другие расстрелянные «полководцы». Поэтому неудовлетворительное обучение в действующих частях Красной Армии в первую очередь объяснялось недостатком образования у самих армейских руководителей.

Бывший подпоручик царской армии, командующий БВО Уборевич, как и Тухачевский, тоже закончил лишь Константиновское училище. Тем не менее он получил представление о практике подготовки военнослужащих. Однако проверяющие отмечали «безобразную постановку обучения бойцов и младших командиров» во вверенном ему округе. Документы свидетельствовали, что в его частях «командиры рот, батарей и батальонов плохо планировали учебу.Занятия часто срывались; 8-часовой учебный день превращался «в 21/2 – 3 часа учебы, остальное – уходу, хождению, ожиданию и прочую неорганизованность.Много бойцов и командиров, – отмечалось в приказе от 2 января 1937 года, – не являются на занятия, а прогуливают время преступно. Масса красноармейцев отвлекалась на всевозможные хозработы»[118].

То же самое царило и в КВО у Якира, где «только из-за бестолковой организации занятий по огневой подготовке» у бойцов пропадало «до 35–40 процентов учебного времени». Еще хуже, до безобразия преступно, «великими полководцами» была организована в войсках «методика» обучения. Повсеместно нарушался ее основополагающий принцип: «учить не рассказом, а показом». Имевшиеся «учебные пособия младшим комсоставом упорно не использовались. В 52-м артиллерийском полку БВО в декабре 1936-го даже устройство винтовки изучали без самой винтовки, подготовку телефона к выходу в поле – без телефона... правила изготовки к заряжанию разъясняли сразу целой шеренге».

А. Смирнов отмечает: «Вообще, бичом РККА накануне 1937 года была низкая требовательность командиров всех степеней и обусловленные ею многочисленные упрощения и условности в боевой подготовке войск. Бойцам позволяли не маскироваться на огневом рубеже, не окапываться при задержке наступления; от пулеметчика не требовалисамостоятельно выбирать перед стрельбой позицию для пулемета, связиста не тренировалив беге и переползании с телефонным аппаратом и катушкой кабеля за спиной и т.д.

Приказы по частям и соединениям округов Якира и Уборевича пестрят фактами упрощения правил курса стрельб– тут и демаскирование окопов «противника» белым песком, и демонстрация движущейся мишени в течение не 5, а 10 секунд, и многое другое...

45-й мехкорпус, так восхитивший иностранных наблюдателейна Киевских маневрах 1935 года, обучался вождению «на плацу танкодрома на ровной местности» и, как выяснилось уже в июле 1937 года, даже небольшие препятствия брал «с большим трудом»[119].Тогда же сменивший Якира командарм 2-го ранга Федько на дивизионных учениях обнаружил, что «все необходимые артиллерийские] данные для поддержки пехоты и танков оказываются очковтирательными, показаны лишь на бумаге и не соответствуют реальной обстановке, поставленным задачам и местности»[120].

Впрочем, в войсках Уборевича и Якира безобразной была не только боевая выучка, но и все воспитание. Комдив К. П. Подлас, проверявший в октябре 1936 года 110-й стрелковый полк БВО, писал в заключении о комсоставе: «Млад[шие] держатся со старшими фамильярно, распущенно, отставляет ногу, сидя принимает распоряжение, пререкания... Много рваного обмундирования, грязное, небритые, рваные сапоги и т.д.». «Небритые, с грязными воротничками» ходили тогда и средние командиры 44-й и 45-й дивизий КВО».

Напомним, что многие «расстрелянные генералы» неоднократно бывали на учениях в Германии, а часть из них учились там на курсах. Почему они не использовали тот опыт, который сделал немецкую армию организованным, обученным и отлаженным механизмом?

Имевшие многовековой опыт германской военной школы, немецкие генералы не играли в солдатиков, они действительно готовили командиров, способных управлять войсками, и это подтвердила первая половина Великой Отечественной войны. Причем, несмотря на обучение в академии германского генерального штаба, красные «полководцы» так и не поняли уроков германской стратегии и тактики – военной доктрины. Более того, советские крайкомы с верхоглядством и пренебрежением смотрели на немецких коллег.

Так, в письме Ворошилову от 19 июля 1933 года «О некоторых политических настроениях в германском рейхсере и некоторых моментах политработы за время нашего пребывания в Германии» Левандовский писал: «Германская армия, не будучи обеспеченной новейшими средствами борьбы, является армией, уже устаревшей на сегодняшнем этапе и отсталой от передовых в военно-техническом отношении других армий и, конечно, Красной Армии.

Глубокой операции и глубокого боя они не проигрывают, не изучают, и на основании многочисленных частных бесед можно сделать вывод, что они этих принципов не знают... Об авиадесантах нигде ни разу не упоминалось и совершенно ни одного слова не говорилось.В частных неоднократных беседах довольно большая руководящая часть офицерства называет авиадесанты «утопией».

Однако, как стало ясно в ходе войны, немецкие профессионалы были абсолютно правы. Увлечение Тухачевского и его подельников показными демонстрациями с десантированием являлось делом не только бессмысленным, но и вредным, ненужным в условиях предстоявшей войны. Но Левандовский продолжал сравнение.

«У нас.Моторизованные части в условиях нашей обстановки и учебы являются средством широкого, большого и решающего маневра. Моторизованные соединения, соединенные живой силой, дают возможность концентрированного массового мощного удара живой силой в необходимом месте и в нужное время.

У них.Разницы в использовании моторизованных частей между нашими установками и немецкими нет. Наличие в стране большого количества автомобилей позволяет немцам свободно использовать этот транспорт для широкого маневра, тем более что условие дорог (шоссе) этому благоприятствует. Широкая сеть железных дорог позволяет широко применять комбинированный маневр железных дорог и моторизованного транспорта.

Выводы. Наглядная картина из сопоставления учебы нашей армии с германскойзаставляет сделать следующий вывод: 1. В условиях технически оснащенной армии, многогранности самой оперативной и тактической учебы, глубины содержания задач наша Красная Армия стоит выше германской.

2. Германская армия на сегодняшнем ее этапе не является показательной для нашего командира»[121].

И так считал не один Левандовский, подобным образом рассуждали многие. Такая порочная практика обучения продолжалась и в последующие годы. Документы свидетельствуют, что пороки боевой подготовки войск Уборевича и Якира были типичными для РККА середины 30-х годов. То же самое было и в Московском военном округе у командующего Корка и в Особой Краснознаменной Дальневосточной армии Блюхера.

А. Смирнов делает закономерный вывод: «Таким образом, командиры, репрессированные в 37-м, не сумели подготовить Красную армию к войне с Германией,ибо не сумели обучить свои войска. И корни катастрофы 41-го года уходят не в 37-й...»

Чем же занимались «великие полководцы» после Граданской войны на протяжении 16 лет? Что оставили после себя эти «полководцы»? Кроме дач, построенных их подчиненными, они не оставили абсолютно ничего: ни обученной навыкам военного дела армии, ни шедевров тактического искусства в ведении наступления и обороны, ни умения управления войсками с помощью радиосвязи.

Они скрипели подошвами генеральских сапог, выходя на трибуны пленумов и совещаний, обещая разгромить любого врага, решившегося посягнуть на границы страны. Они сытно ели народный хлеб и получали привилегии. И в это же время, в служебных кабинетах и на товарищеских застольях, они фрондировали против руководства страны и разрабатывали планы захвата власти.

Впрочем, современники понимали ситуацию. Умный, проницательный и хорошо информированный американский посол в Москве Джозеф Девис 28 июля 1937 года послал президенту Рузвельту шифрограмму за № 457. В ней он сообщал: «В то время как внешний мир благодаря печати верит, что процесс это фабрикация... – мы знаем, что это не так, и, может быть, хорошо, что внешний мир думает так... Что касается дела Тухачевского – то корсиканская опасность пока что ликвидирована».

В общей сложности по причастности к военному заговору было арестовано 980 командиров и политработников, в том числе 29 комбригов, 37 комдивов, 21 Комкон, 16 полковых комиссаров, 17 бригадных и 7 дивизионных комиссаров.

Но в 1937–1938 годах были ликвидированы не только участники и пособники прямого заговора против руководства страны. Фактически в СССР произошла ликвидация пятой колонны. В этом заключались как историческая необходимость, так и объективная правота действий Сталина. Именно принятие чрезвычайных мер позже обеспечило возможность выиграть тяжелейшую войну.

В ноябре 1941 года британская газета «Санди экспресс» писала об опубликованной в это время статье Дж. Девиса. Через несколько дней после нападения Гитлера на Советскую Россию Девиса спросили: «А что вы скажете относительно членов пятой колонны в России?» Он ответил: «У них таких нет, они их расстреляли».Девис пишет далее, что значительная часть всего остального мира считала тогда, что знаменитые чистки 1935–1938 годов являются возмутительными примерами варварства, неблагодарности и проявлением истерии. Однако в настоящее время стало очевидным, что они «свидетельствовали о поразительной дальновидности Сталина и его близких соратников».

Заявляя, что советское сопротивление, «свидетелями которого мы в настоящее время являемся», было бы «сведено к нулю, если бы Сталин и его соратники не убрали предательские элементы», Девис в заключение указывает, что «это является таким уроком, над которым следует призадуматься другим свободолюбивым народам».

Еще одним результатом предвоенной чистки стала дезорганизация работы германской разведки. Начальник Главного разведывательного управления Генерального штаба сухопутных войск Германии генерал Типпельскирх в книге «Роковые решения» пишет: «Определить хотя бы приблизительно военную мощь Советского Союза было почти невозможно. Шпионаж не находил для себя в Советском Союзе никакого поля деятельности. У немецкого Генерального штаба было лишь приблизительное представление о том, на чтоспособен Советский Союз во время войны».

Но сошлемся на свидетельства людей, совершенно не склонных к возвеличиванию советского Вождя. Уже 17 сентября 1941 года Гитлер заявил на секретном совещании: «Мы открыли дверь в Россию, не зная, что за ней находится. Абвер не справляется со многими из своих задач». В ходе войны нацистские лидеры неоднократно возвращались к теме репрессий в СССР. В дневнике Геббельса сохранилась запись от 8 мая 1943 года: «Шла конференция рейхсляйтеров и гауляйтеров... Фюрер вспомнил случай с Тухачевским и выразил мнение, что мы были полностью неправы, когда поверили, что таким способом Сталин уничтожит Красную Армию. Верным было обратное: Сталин избавился от оппозиции в Красной Армии и, таким образом, положил конец пораженчеству[122].

Еще один лидер Третьего Рейха – Гиммлер, выступая 4 октября 1943 года в Позене, тоже признался: «Когда в Москве шли большие показательные процессы (я полагаю, это было в 1937 или 1938 году) и были казнены бывший царский кадет, а впоследствии большевистский генерал Тухачевский и другие генералы, все мы в Европе, включая и нас, членов [нацистской] партии и СС, придерживались мнения, что большевистская система и Сталин здесь совершили одну из своих самых больших ошибок. Оценив так ситуацию, мы сами себя сильно обманули.Мы можем правдиво и уверенно заявить об этом. Я полагаю, что Россия не выдержала бы все эти два года войны – а сейчас она уже на третьем, – если бы сохранила бывших царских генералов»[123].

Конечно, возведение нацистскими лидерами дореволюционных «подпоручиков» в ранг «царских генералов» свидетельствует об ограниченности информации у Гитлера и его окружения. Однако, начиная с Хрущева, на протяжении многих десятилетий официальная пропаганда еще более цинично манипулировала общественным мнением. И, развращенный демократической демагогией, обыватель тупо верил, будто бы накануне войны Красная Армия действительно была «обезглавлена»и Сталин уничтожил «40 тысяч полководцев».

Причем, стеная о жертвах «тоталитарного режима» и размазывая сопли по страницам пасквилей, пишущая интеллигенция не приводила никакой статистики. И уж тем более не упоминала о том, что еще на февральско-мартовском Пленуме 1937 года Ворошилов откровенно сообщил о проведенной чистке в армии. Он говорил: «Мы без шума – это и не нужно было – выбросили большое количество негодных людей, в том числе и троцкистско-зиновьевского охвостья, и всякого подозрительного, недоброкачественного элемента...

За время с 1924 года... за 12 лет уволено из армии около 47 тысяч человек начсостава.(За это же время призвано в армию из запаса 21 тысяча человек.) Только за последние три года – 1934–1936 включительно – уволено из армии по разным причинам, преимущественно негодных... около 22 тысяч человек, из них 5 тысяч человек как явные оппозиционеры».

Под чисткой Ворошилов подразумевает все увольнения из армии: за выслугу лет, по состоянию здоровья, за профнепригодность, моральное разложение, пьянство и другие мотивы.Он пояснял: «Пусть вас не пугает такая цифра, потому что тут были не только враги, тут были и просто барахло, и часть хороших людей, подлежащих сокращению».

Конечно, освобождение армии от малограмотных и непригодных людей являлось закономерной тенденцией. Но иначе быть и не могло. Балласт армии был не нужен, ей требовались свежие силы. Поэтому нарком отмечал: «Готовим мы наши кадры усиленно и в большом количестве. Армия имеет 12 академий и 1 ветеринарный институт с 11 тысячами слушателей, 75 военных школ, в которых обучается 65 тысяч курсантов и слушателей. За 12 лет школы дали 134 700 человек командиров и разных начальников...Академии за тот же период дали 13 тысяч командиров, инженеров и других специалистов».

Нарком не скрывал и того, что службу в войсках продолжали и бывшие оппозиционеры: «Из числа бывших троцкистов и зиновьевцев и исключенных в разное время из партии оставлено в армии 155 человек. Кроме того, в армии находятся на различных должностях 545 человек бывших участников антипартийных группировок, получивших новые партбилеты. Всего, таким образом, в армии имеется без партбилетов и с партбилетами бывших троцкистов и зиновьевцев и правых 700 человек».

Следует подчеркнуть, что сам Сталин не имел прямого отношения к этой внутриармейской кадровой политике, обусловленной объективными причинами. Более того, обоснованно или нет проводилась чистка, от секретаря ЦК это не зависело и не могло зависеть. Подбор и смена кадров входили в компетенцию наркомата обороны, и в первую очередь руководителей политических его органов.Поэтому обратим внимание на важный момент. С октября 1929 года непосредственным организатором всех чисток и репрессий в армии являлся начальник Политуправления РККА Янкель Гамарник. Мимо него не мог пройти ни один арест. Наоборот, для ареста военнослужащих органами ОГПУ-НКВД прежде всего требовалось разрешение Гамарника. Причем он не только санкционировал удаление командных кадров по представлению органами госбезопасности, но и сам инициировал увольнение командиров.

Именно после его назначения на должность руководителя политорганов в 1930–1931 годах была проведена одна из первых масштабных чисток, известная как операция «Весна» – крупная волна арестов военнослужащих из числа бывших царских офицеров и генералов. По этому делу подверглись аресту более 3000 военспецов РККА. Эта акция против «золотопогонников» затронула в первую очередь профессорско-преподавательский состав военных академий, где нашли работу многие бывшие офицеры и генералы, имевшие опыт Первой мировой и Гражданской войн.

Так, в Военной академии имени Фрунзе были арестованы служившие в РККА бывшие генералы царской армии: генерал-лейтенант А. Снесарев; генерал-майоры: А. Верховский, Н. Владиславский-Крешкин, М. Бонч– Бруевич, С. Лукирский, Е. Смысловский, А. Лингау, Н. Сапожников, В. Гатовскй, А. Плевнев. Аресту подверглись бывшие полковники – А. Голубинцев, К. Беседовский, В. Сухов, подполковник С. Бежанов, капитаны С. Пугачев, И. Высоцкий и др.

В 1931 году каток репрессий прошелся и по строевым частям и соединениям армии. Особенно в Украинском военном округе, которым командовал Якир, где были сильно задеты дивизионные и полковые звенья. Так, среди командиров стрелковых полков пострадали бывшие царские офицеры: В. Левицкий. М. Самуйлов, Г. Дремов, Н. Ушаков, А. Федотов, Н. Александров; артиллерийских полков – И. Иванов, А. Подянский, А. Юцковский. Всего по делу «Весна» на Украине прошло 343 офицера, 328 из них были приговорены к расстрелу и различным срокам заключения. Естественно, что эта чистка не могла пройти без прямого участия в ней командующего округом Якира.