Текст книги ""Если бы не сталинские репрессии!". Как Вождь спас СССР."
Автор книги: Константин Романенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 37 страниц)
Заседание Военного Совета продолжалось три дня. Ни для кого не было секретом, что Тухачевский всегда претендовал на высокое положение в военной иерархии. Поддерживая с этой целью свой имидж, недалекий, но тщеславный человек, он часто выступал на совещаниях с политизированными речами. Гротескно насыщенными набором иностранных слов, не всегда удачно втискиваемых в текст, но внешне создававших впечатление некой «культурности» говорливого военного. Таким же вычурно корявым языком он писал и свои многочисленные статьи, вставляя в них мысли, выловленные им в профессиональных зарубежных публикациях.
Как уже говорилось ранее, Тухачевский всегда занимался саморекламой, преувеличивая свои заслуги, и такое перетаскивание одеяла на себя не оставалось незамеченным. Выступая 3 июня 1937 года на заседании Военного Совета, Буденный говорил: «Тухачевского вот я как знаю. В операциях под Ростовом, уже после потрясения Деникина, мы с Климент Ефремовичем видели, что неправильно используют 1-ю конную армию. Подняли скандал, что конармия, которая расколола фронт Деникина, здесь на Батайских болотах гибнет.Подняли скандал против Шорина командующего. Вместо Шорина приехал Тухачевский.
...Тухачевский дает директиву окружить Деникина в Ейске, как будто Деникин сидит со своим войском в Ейске. Для этого бросают конармию через Богаевскую. Мы не подчинились этой директиве...
Деникин отступает, бежит. Таким образом, меня и К.Е. нужно было расстрелять за то, что мы не выполнили приказакомандующего фронтом, разбили противника не согласно его приказа в Ейском округе, а разбили его там, где нужно.Но противник разбит, а раз противник разбит, то победителей не судят.
При чем тут Тухачевский? Тухачевский приписывает это себе,что он приехал на Северо-Кавказский фронт и разгромил противника.Знали ли, что этот человек даже не был в состоянии написать приказа, который бы разгромил противника? Знали. После этого Тухачевский назначается командующим Западного фронта против поляков... (он) проваливает всю Советско-польскую кампанию.Так? (Голоса. Правильно). За это нужно было повесить человека по меньшей мере. (Оживление в зале.)
...Нет, Тухачевский у нас начинает прогрессировать: пишет книжку «Поход на Вислу» и этим самым маскирует свои подлые дела. Причем сознательно делает эти дела. А почему сознательно? Что такое Тухачевский? Он пришел из плена делать социальную революцию к нам, попадает в Ленинград, там в Смольном как раз формировали красногвардейские отряды. Он явился и предложил Ленину: «Я хочу участвовать в революции, хотя я офицер Семеновского полка». Отсюда, теперьмне становится ясным, что это шпион не 27 г., а это шпион, присланный немцами сюда к нам, чтобы участвовать не в революции, а в шпионаже за нами. Сейчас это становится понятно. Уборевич тоже из плена пришел.
...Дальше, Тухачевский командовал последнее время Ленинградским ВО, перед назначением зам. наркома. Все знали, что округ провалил.Так сложились обстоятельства, что надо было его назначить. Сами выдвигали, примиренчески относились к этим людям, которых видно было с начала до конца, что они враги»[91].
Семен Михайлович был вправе возмущаться непорядочностью «маршала», укравшего у него чернильным пером сочинителя победу над Деникиным, но дело заключалось не только в присвоении чужих заслуг. Выступая на Военном Совете, заместитель наркома и начальник по ВВС Алкснис говорил: «Разве не было известно, что собираются по квартирам, пьянствуют, это все было известно. Я во всяком случае об этом знал. Я к этому не примыкал. Я прямо заявляю, Тухачевский пытался меня несколько раз пригласить себе на квартиру. Я не ходил. И недавно, когда был парад на Красной площади, Тухачевский стукает меня по плечу и говорит: тут холодно, зайдем на квартиру, закусим. Я не хотел, сказал, что мне некогда... Я к этой группировке никогда не примыкал».
Ворошилов тоже был информирован об этих застольях. На заседании Военного Совета он признал: «Относительно Тухачевского. Тухачевского я политически высоко не ценил, не считал его большевиком, а барчонком и т.д. Но я считал его знатоком военного дела, любящим и болеющим за военное дело... Я видел, что это человек – пьянчужка, морально разложившийся до последней степени субъект, но политически служит нам верой и правдой. Я был еще тогда таким идиотом, что не сделал из этого других выводов и... не подумал, что моральное разложение здесь уже переросло в политическую измену и предательство...»[92]
Глава 13. Суд идёт
Подготовка судебного процесса над верхушкой заговора военных началась 5 июня. Из большой группы арестованных в мае были отобраны восемь. Днем раньше постановлением Президиума ЦИК СССР был утвержден состав судей: Алкснис, Белов, Блюхер, Буденный, Горячев, Дыбенко, Каширин и начальник Генштаба командарм 1-го ранга Б. М. Шапошников.
7 июня было предъявлено обвинение по ст.ст. 58–1 «б», 58–3, 58–4, 58–6 и 58–9 УК РСФСР (измена Родине, шпионаж, террор и т.п.) Примакову, а на следующий день – Тухачевскому, Якиру, Уборевичу, Корку, Фельдману и Путне. 9 июня Вышинский и помощник Главного военного прокурора Суббоцкий, в присутствии следователей НКВД, провели короткие допросы арестованных, заверив прокурорскими подписями достоверность их показаний, данных на следствии. Суббоцкий объявил об окончании следствия и разрешении обратиться с заявлениями.
Раскаялись все. Якир 9 июня писал на имя Сталина: «Родной и близкий тов. Сталин. Я смею к Вам обращаться, ибо я все сказал, все отдал и мне кажется, что я снова честный(курсивы мои. – К.Р.),преданный партии, государству, народу боец, каким я был многие годы. Вся моя сознательная жизнь прошла в самоотверженной честной работе на виду партии, ее руководителей – потом провал в кошмар, в непоправимый ужас предательства... Следствие закончено. Мне предъявлено обвинение в государственной измене, я признал свою вину, я полностью раскаялся.Я верю безгранично в правоту и целесообразность решения суда и правительства... Теперь я честен каждым своим словом, я умру со словами любви к Вам, партии и стране, с безграничной верой в победу коммунизма».
Унизительное по форме и противоречивое по смыслу, это заявление было беспринципно. Признаваясь в измене и заявляя о раскаянии, Якир уверяет в своей «честности». В чем его «честность»? По существу, он предал дважды: сначала вступив в заговор, затем сдав своих сообщников.
Может ли такое заявление вызвать жалость? Оно не могло вызвать ничего, кроме брезгливости, как проявление малодушия перед страхом смерти. Такие чувства и отразили увековечившие его резолюции. И хотя они и суровы, но тоже искренни: «Мой архив Ст.»; «Подлец и проститутка. И. Ст.»; «Совершенно точное определение. К. Ворошилов»; «Молотов». Еще более эмоциональна фраза «единородца» Якира: «Мерзавцу: «сволочи и б... одна кара – смертная казнь. Л. Каганович».
9 июня Тухачевский признался в своем заявлении:
«Начальнику 5-го отдела ГУГБ НКВД СССР
Вейлевскому, пом. начальника 5-го отдела ГУБ
НКВД СССР Ушакову
В дополнение к очной ставке, данной мне сегодня ночью с Якиром... показываю, что я снимаю свое отрицание участия Игоревича в заговоре... Я не смог сразу же признать на очной ставке правоты показаний Якира, ТНК. мне неудобно было отказаться от своих слов, которые я ранее говорил как на допросах, так и на очной ставке с Горком. Тухачевский. 9.6.37».
В этот же день Генеральный прокурор и помощник главного военного прокурора провели допрос Тухачевского. В протоколе отмечено: «Свои показания, данные на предварительном следствии о своем руководящем участии в военно-троцкистском заговоре, о своих связях с немцами, о своем участи в прошлом в различных антисоветских группировках, я полностью подтверждаю. Я признаю себя виновным в том, что я сообщил германской разведке секретные сведения и данные, касающиеся обороны СССР. Я подтверждаю также свои связи с Троцким и Домбалем.
Задачи военного заговора состояли в проведении указаний троцкистов и правых, направленных к свержению советской власти. Я виновен также в подготовке поражения Красной Армии и СССР в войне, т.е. в совершении государственной измены.Мною был разработан план организации поражения в войне... Я признаю себя виновным в том, что я фактически после 1932 г. был агентом германской разведки. Также я виновен в контрреволюционных связях с Енукидзе. В составе центра военно-троцкистского заговора, кроме меня, были Якир, Уборевич, Эйдеман, Фельдман, С. С. Каменев и Гамарник. Близок к нему был и Примаков.
Никаких претензий к следствию я не имею.Тухачевский.
Допросили – помощник главного военного прокурора
Суббоцкий
Прокурор Союза ССР Вышинский»[93].
В этот же день Генеральный прокурор подписал обвинительное заключение, а в 22 часа 45 минут, в присутствии Молотова и Ежова, Вышинского принял Сталин. А на следующий день, 10 июня, Тухачевский написал очередное признание, сдав следствию еще группу военных: «Помощнику Начальника 5-го отдела ГУГБ НКВД СССР Ушакову.
Так как я заявил о том, что решил искренне и чистосердечно давать показания о всем, что мне известно по поводу антисоветского военного заговора, то я, вспомнив фамилии участников заговора, не названных мною ранее, сообщаю их следствию дополнительно. Мне известны следующие участники заговора: Левинзон, Аронштам, Векличев, Окунев... Клочко, Германович[94]. Помимо того уточняю, что хотя четкие задания по подготовке поражения на территории БВО и КВО и относятся к весне 1936– го г., но и до этого, в 1935-ом г., между участниками центра военного заговора происходили обсуждения вопросов оперативного вредительства, т.е. по существу, пораженческой деятельности.
Прошу приобщить к делу эти мои дополнительные показания. Тухачевский. 10.6.37»[95].
Для рассмотрения дела Пленум Верховного суда СССР постановил образовать Специальное судебное присутствие Верховного суда СССР в составе: Ульриха, Алксниса, Блюхера, Буденного, Шапошникова, Белова, Дыбенко, Каширина и Горячева. 10 июня подготовительное заседание Специального судебного присутствия вынесло определение об утверждении обвинительного заключения, и его копии секретарем суда были вручены всем обвиняемым. Закрытое судебное заседание началось 11 июня. Оно проходило на втором этаже здания на Никольской улице, расположенного по левую сторону от Кремля. Судьи расположились за столом, стоящим посередине сцены. Восемь подсудимых находились за барьером-перегородкой; на стуле, выдвинутом вперед, сидел Тухачевский. В зале для публики присутствовало около пятидесяти человек – в основном из лиц высшего командного состава. Председательствовал армвоенюрист В. В. Ульрих. В обвинительном заключении отмечалось:
«В апреле-мае 1937 года органами НКВД был раскрыт и ликвидирован в г. Москве военно-троцкистский заговор, направленный на свержение советского правительства и захват власти, в целях восстановления в СССР власти помещиков и капиталистов и отрыва от СССР части территории в пользу Германии и Японии.
Как установлено предварительным следствием, наиболее активными участниками этого заговора являлись бывш. Заместитель Народного Комиссара Обороны СССР – Тухачевский М. Н., быв. Начальник Политуправления РККА Гамарник Я. Б., бывшие командующие Киевского и Белорусского военных округов Якир Н. Э. и Уборевич И. П., б. председатель Центрального Совета Осоавиахима Эйдеман Р. П., быв. Командарм 2 ранга Корк А. И., б. начальник Управления по начсоставу РККА Фельдман Б. М., б. зам. командующего войсками Ленинградского военного округа Примаков В. М. и б. атташе при полпредстве СССР в Великобритании Путна В. К. Как установлено следствием, все указанные выше обвиняемые являлись членами антисоветской троцкистской военной организации, действовавшей под руководством «центра» в составе: покончившего самоубийством Гамарника Я. Б. и обвиняемых по настоящему делу Тухачевского М. Н., Якира И. Э., Уборевича И. П., Корка А. И., Эйдемана Р. П. и Фельдмана Б. М.
Как видно из собственных признаний обвиняемых и показаний ряда свидетелей, военно-троцкистская организация находилась в теснейшей связи с антисоветским троцкистским центром и его главными руководителями – врагами народа Л. Троцким, Л. Седовым, Пятаковым Г. Л., Лившицем Я. А., Серебряковым Л. П. и др., с антисоветской группой правых Бухарина-Рыкова, а также с военными кругами Германии, и действовала под непосредственным руководством германского генерального штаба и его агента врага народа Л. Троцкого, совершая по их прямым указаниям вредительские акты в целях подрыва мощи Красной Армии.(...)
Поставив своей преступной целью насильственный захват властии возлагая свои главные надежды на помощь иностранных агрессоров, и в частности фашистской Германии, военно-троцкистская организация и возглавлявшие эту организацию изменники и предатели в лице Тухачевского, Якира, Уборевича и других обвиняемых по настоящему делу ставили свою ставку на предстоящее нападение на СССР капиталистических интервентов и на поражение СССР в предстоящей войне.
Вся изменническая, вредительская и подрывная деятельность этих заговорщиков была направлена на подготовку предательского разгрома наших армий и поражение СССР.
В этих целях нарушившие воинский долг и присягу и изменившиеродине руководители указанной военно-троцкистской организации – Тухачевский, Якир, Путна и др., обвиняемые по настоящему делу, вошли в преступную антигосударственную связь с военными кругами Германии, систематически передавали германскому генеральному штабу сведения, касающиеся организации, вооружения и снабжения Красной Армии, составляющие важнейшую государственную тайну, и другие сведения шпионского характера, совместно и по указаниям германского генерального штаба разработали планы поражения наших армий и совершали другие изменнические действия в пользу Германии и Польши.
Следствием установлено, что обвиняемый Тухачевский передал во время германских маневров в 1932 г. немецкому генералу... секретные сведения о размерах вооружения Красной Армии.Во время посещения СССР германским генералом... обв. Тухачевский передал последнему секретные сведения о мощности ряда военных заводов...В 1935 г. обв. Тухачевский через обв. Путну передал германскому генеральному штабу секретные сведения о состоянии авиации и механизированных войск в Белорусском и Киевском военных округах, об организации в этих округах противовоздушной обороны, о сосредоточении наших войск на западных границах.В том же 1935 г. польской разведке были переданы планы Летичевского укрепленного района. Тогда же были переданы немцам сведения о количестве накопленных огнеприпасов, о количестве командного состава запасаи т.д. и т.п.
Не ограничиваясь этим, обв. Тухачевский разработал план поражения Красной Армии и согласовал этот план с представителем германского генерального штаба... В 1936 г. обв. Тухачевский использовал в преступных изменнических целях свое официальное пребывание в Лондоне и передал германскому генералу... материалы о дислокации войск Белорусского и Киевского военных округов.
Следствием установлено, что обв. Тухачевский, Якир, Уборевич и другие члены «центра» этой организации при разработке различных вариантов развертывания войск Красной Армии во время войны неизменно исходили из одной задачи – обеспечить поражение и разгром наших армий, привести СССР к военному поражению.
Обв. Тухачевский, Якир, Уборевич признали, что на специальных совещаниях в 1935 г. у обв. Тухачевского ими был разработан подробный оперативный план поражения Красной Армии в предполагавшейся войне на основных направлениях наступления польско-германских армий. Этой основной задаче была фактически подчинена вся деятельность обвиняемых по настоящему делу, этих агентов германской разведки, изменников, вероломно обманувших партию и правительство и пробравшихся на ответственные командные посты в Красной Армии... Не удовлетворяясь, однако, этими позорными актами государственной измены, Тухачевский, Якир, Уборевич и другие обвиняемые по настоящему делу систематически осуществляли вредительство, особенно в укрепленных районах и по линии военных железнодорожных сообщений.
Следствием и, в частности, показаниями обв. Тухачевского, Корка, Эйдемана, Примакова установлено, что одновременно военно-троцкистская организация подготовляла совершение террористических актов против членов Политбюро ЦК ВКП(б) и советского правительства и организовала ряд диверсионных групп преимущественно на предприятиях оборонного значения.
Организуя эти террористические и диверсионные группы, троцкистские предатели, пробравшиеся в ряды командного состава Красной Армии, параллельно подготовили план вооруженного «захвата Кремля» и ареста руководителей ВКП(б) и советского правительства.
Во всех указанных преступлениях все обвиняемые полностью сознались. Прокурор Союза ССР Вышинский»[96].
После зачтения обвинительного заключения, отвечая на вопросы председателя суда, все подсудимые заявили о признании себя виновными.В ходе судебного заседания они подтвердили те показания, которые дали на следствии, но каждый пытался вызвать у судей сочувствие. Якир в своем выступлении на процессе всячески подчеркивал роль Тухачевского в организации заговора. Допрос Тухачевского и Уборевича прошел в форме вопросов и ответов, как и исследование деятельности Примакова и Путны.
Примечательно, что стенографический отчет процесса до сих пор не опубликован.То есть вокруг дела о заговоре военных сложилась абсурдная ситуация. При наличии документов о признательных показаниях подсудимых, со времен Хрущева и по наши дни, конъюнктурная пропаганда скрывает логику слушания дела, на основании которой был вынесен приговор. Что это, если не умышленное сокрытие истины? Даже те авторы, которые, видимо, знакомы с какими-то документами, а обычно это апологеты расстрелянных «маршалов», ограничиваются скупым цитированием фрагментов дела, вырванных из его контекста. Так, известен лишь фрагмент следственного диалога члена суда Дыбенко с Тухачевским:
«Дыбенко.Вы когда-либо считали себя членом нашей партии?
Тухачевский.Да.
Дыбенко.Вы преследовали поражение нашей армии; в 1921 году Вы вызывали диверсанта Путна, чтобы усилить восстание под Кронштадтом; ...в 1918 году, как Вы говорите, приехали в Россию, бежав из плена. Мне кажется, что Вы не бежали из плена, а приехали как немецкий шпион.
Тухачевский.Я убежал из Германии до Октябрьской революции, поэтому такую задачу – как разложение советской армии, я получить не мог.
Дыбенко.Вы сами пишете в своих показаниях, что Вы с 1925 года вели шпионскую работу в пользу Польши и Германии. О шпионской деятельности было известно вашему руководящему центру – Уборевичу, который пригласил вас в Париже зайти на могилу Наполеона, и известно было Якиру. Считаете ли вы, что Якир являлся не только вредителем, но и прямым шпионом, связанным с немецким генеральным штабом?
Тухачевский.Да, каждый член центра несет такую ответственность.
Дыбенко.Что значит – несет ответственность?
Тухачевский. Является шпионом.
Дыбенко.Подсудимый Тухачевский, как Вы можете сочетать эту измену, предательство и шпионаж с 1929 г. с тем, что Вы носили партийный билет? И как Вы могли ответить положительно на мой вопрос, считали ли Вы себя членом партии?
Подсудимый Тухачевский.Я повторяю, что эта работа началась с Уборевичем и Якиром не с 1929 года, а значительно позже – с 1932 года. Конечно, здесь есть раздвоение: с одной стороны, у меня была горячая любовь к Красной армии, горячая любовь к отечеству, которое с гражданской войны я защищал, но, вместе с тем, логика борьбы затянула меня в эти глубочайшие преступления, в которых я признаю себя виновным.
Член суда Дыбенко.Как можно сочетать горячую любовь к родине с изменой и предательством? (...)
Тухачевский.Повторяю, что логика борьбы, когда становишься на неправильный путь, ведет к предательству и измене»[97].
То есть подсудимый стремиться представить свою заговорщицкую деятельность как проявление неких идейных убеждений, основанных на любви к родине, армии и отечеству. Но это были лишь слова. В действительности его устремления основывались на других предпосылках. В своих собственноручных показаниях Тухачевский признавался, что после освобождения с поста начальника штаба РККА, ощущая себя незаслуженно обиженным, он сошелся с людьми, у которых были «сильны протроцкистские настроения».
У него на квартире регулярно собирались и приятели, тоже не удовлетворенные своим служебным положением. Конечно, они не хотели открыто признаться, что для обеспечения собственной карьеры руководствуются чисто шкурными, личными интересами. Поэтому, в дружеских застольных компаниях, они много говорили о политике. В Тухачевском они видели фигуру, способную помочь осуществлению их затаенных намерений; и тщеславному человеку льстило признание его достоинств.
В принципе, поначалу, он удовлетворился бы постом наркома обороны, и когда Сталину доложили о брожении в армейской среде, он не стал «осаживать» амбициозного военного. Вождь ценил инициативных людей и не только дал «фрондеру» шанс проявить себя, предоставив ему ответственный пост, но выделил его, символически присвоив звание маршала. Однако корм оказался не в коня.
Амбициозный человек, Тухачевский не умел кропотливо заниматься деловой организационной работой. Не имевший технического образования, в развитии военной техники он отдавал предпочтение прожектерским проектам. А в боевой подготовке войск увлекся рекламными играми с высадкой десанта и марш-бросками. Как всякий дилетант, начитавшись литературы о прошлых войнах, он мнил себя стратегом и мысленно уже примерял на себя шляпу Наполеона. Предвоенные контакты с германскими коллегами и поездки за границу упрочили уверенность в его предназначении: стать не только исполнителем чужих указаний, но и самому «творить» мировую политику.
Он видел усиливающуюся роль Германии в стремлении к мировому господству. И, как многие оппозиционеры, не верил в то, что в случае войны Красная Армия сможет противостоять агрессии. Как это ни может показаться парадоксальным, но Тухачевский был прав. Если бы совместное нападение Германии, Польши и Японии на СССР произошло в 1937 году, то армия не смогла бы противостоять агрессии. В это время современной армии фактически еще не было, а промышленность не производила достаточного количества танков, самолетов и другой военной техники.
Поэтому Тухачевский и его подельники заранее сделали ставку на победителя. Их выбору способствовали и непосредственные личные контакты заговорщиков с коллегами из Рейхсвера и, стремясь поддержать свой имидж в глазах профессионалов, заговорщики охотно делились «с немецкими друзьями» секретными сведениями.
На процессе Тухачевскому был задан вопрос: «Председатель.Какие цели Вы преследовали, информируя германских офицеров о мероприятиях Красной Армии?
Тухачевский.Это вытекало из наших разговоров о совместных задачах по поражению Польши. До прихода Гитлера к власти у нас были тесные отношения с Германским генеральным штабом...»
Могли ли налаженные в застольных беседах «дружеские» отношения стать антагонистическими после прихода к власти Гитлера? Для этого не было причин. Впрочем, даже в 1937 году Гитлер еще не был тем Гитлером, каким мир станет воспринимать его после 1 сентября 1939 года. Германский канцлер еще не имел всей полноты власти и целиком зависел от своего генералитета. Поэтому, несмотря на события в Испании, ни у немецких, ни у советских военных не было необходимости смотреть друг на друга сквозь перекрестия в окулярах орудийных прицелов. Наоборот, несогласие с политической линией руководства своих стран даже объединяло их, а «за дружбу» нужно было платить.
В своих показаниях Тухачевский признался, что и в 1936 году, через Путну, – он передал немцам: «сведения о состоянии авиации ПВО и мехвойск в Белорусском и Киевском военных округах и о графиках сосредоточения войск на западных границах». В показаниях Путны тоже говорилось, что от Тухачевского он также получил сведения: «о состоянии и перспективах вооружения РККА»и «о состоянии военной промышленности СССР>.На вопрос председателя суда о том, откуда к нему поступили сведения об авиации, Тухачевский ответил: «От Алафузо».
Впрочем, в вопросах политики у заговорщиков был более опытный руководитель, чем заместитель наркома обороны. На процессе состоялся и такой диалог между председателем суда Ульрихом и подсудимым.
«Председатель.Как организован был центр военной организации, по чьей директиве и какие задачи это центр ставил?
Тухачевский.Центр составился, развиваясь, неодновременно. В центр входили помимо меня – Гамарник, Каменев С. С., Уборевич, Якир, Фельдман, Эйдеман, затем Примаков и Корк. Центр не выбирался, но названная группа наиболее часто встречалась.
Председатель.С какого года принимал участие в этом центре Гамарник?
Тухачевский.С 1934 г.
Вопрос.Чем Вы объясняете, что в Ваших показаниях фамилия Гамарника сначала не упоминалась?
Тухачевский. Ясначала не все показывал следствию, о чем я сказал. В дальнейшем я показывал все...
Председатель.Какие были взаимоотношения внутри центра между Вами и Гамарником? Вы считались руководителем!
Тухачевский. Ябыл по западным делам, Гамарник по восточным.
Председатель.Значит, Вы были руководителем организации по западному театру военных действий. Но кто чей признавал авторитет? Вы Гамарника или Гамарник Ваш?
Тухачевский. Ябы сказал, что здесь было как бы двоецентрие.
Председатель.Вы считаете себя руководителем центра? Это проходит красной нитью по всем показаниям.
Тухачевский.Гамарник вступил в центр позже, но авторитет его был выше, чем у меня»[98].
Могли ли после таких признаний у членов суда возникнуть сомнения в наличии заговора? Впрочем, у судей было достаточно материала для оценки вины подсудимых. Корк начал свои признания заявлением: «Я попросил бы, гр-н председатель, позволить мне вкратце... рассказать то, что мне известно как члену центра то, что я делал. Я думаю, это будет полезно не только суду, но и всем тем командирам, которые здесь присутствуют». Его «краткая» разоблачительная речь «заняла 20 листов стенограммы суда».
Примаков заявил, что он «прошел все стадии борьбы с партией, вплоть до вооруженного восстания». На вопрос председательствующего: «На какие силы Вы рассчитывали? Ведь с вами танковая бригада не пошла. Вы завербовали только командира бригады» – он ответил молчанием. Заискивающую готовность к даче показаний демонстрировал Фельдман, его выступление заняло 12 листов стенограммы.Гнетущая атмосфера царила и в зале, где сидели приглашенные, и за барьером, где находились обвиняемые.
Запасной член суда командарм 1-го ранга И. Белов так описал свои впечатления в записке Ворошилову: «Глаза всей этой банды ничего не выражали такого, чтобы по ним можно было судить о бездонной подлости сидящих на скамье подсудимых. Облик в целом у каждого из них... был неестественный.
Печать смерти уже лежала на всех лицах. В основном цвет лица был так называемый землистый... Тухачевский старался сохранить свой «аристократизм» и свое превосходство над другими... Пытался он демонстрировать и свой широкий оперативный кругозор. Он пытался бить на чувства судей некоторыми напоминаниями о прошлой совместной работе и хорошим отношением с большинством из состава суда. Он пытался и процесс завести на путь (оценки) его роли, как положительной, и свою предательскую роль свести к пустячкам...
Уборевич растерялся больше первых двух. Он выглядел в своем штатском костюмчике, без воротничка и галстука, босяком... Корк хотя и был в штатском, но выглядел как всегда по-солдатски... Фельдман старался бить на полную откровенность. Упрекнув своих собратьев по процессу, что они как институтки боятся называть вещи своими именами, занимались шпионажем самым обыкновенным, а здесь хотят превратить это в легальное общение с иностранными офицерами.
Эйдеман. Этот тип выглядел более жалко, чем все. Фигура смякла до отказа, он с трудом держался на ногах, он не говорил, а лепетал... Путна только немного похудел, да и не было обычной самоуверенности в голосе...
Последние слова все говорили коротко. Дольше тянули Корк и Фельдман. Пощады просили Фельдман и Корк. Фельдман даже договорился до следующего: «Где же забота о живом человеке, если нас не помилуют». Остальные все говорили, что смерти мало за такие преступления... Клялись в любви к Родине, к партии, к вождю народов т. Сталину...»
Пожалуй, наиболее ярким было последнее слово Примакова. Его зафиксировала сохранившаяся стенограмма: «Я должен сказать последнюю правду о нашем заговоре... Из кого состоит заговор? Кого объединило фашистское знамя Троцкого? Оно объединило все контрреволюционные элементы, все, что было контрреволюционного в Красной Армии...
Какие средства выбрал этот заговор? Все средства: измена, предательство, поражение своей страны, вредительство, шпионаж, террор. Для каких целей? Для восстановления капитализма.
Какие же силы собрал заговор для того, чтобы выполнить этот план? Я назвал следствию больше 70 человек – заговорщиков, которых я завербовал сам или знал по ходу заговора... Я составил себе суждение о социальном лице заговора, т. е. из каких групп состоит наш заговор, руководство, центр заговора.
Состав заговора из людей, у которых нет глубоких корней в нашей Советской стране потому, что у каждого из них есть своя вторая родина. У каждого персонально есть семья за границей. У Якира – родня в Бессарабии, у Путны и Уборевича – в Литве, Фельдман связан с Южной Америкой не меньше, чем с Одессой, Эйдеман связан с Прибалтикой не меньше, чем с нашей страной...»
Любопытно, что Тухачевский был единственным, кто перед судом не стал писать покаянное письмо Сталину и не просил о пощаде. Что это? Подтверждение признания своей вины? Или осознание безнадежности такой затеи? Наверное, и то и другое. Однако существует еще одна, чисто психологическая причина. Несмотря на фрондерство и заскоки, именно Сталин способствовал возвышению Тухачевского и прощал ему многое. И, организовав заговор, амбициозный военный фактически не просто предал Вождя – он совершил подлость. Глава заговорщиков не мог не осознавать моральной подоплеки своих действий. Видимо, поэтому, пытаясь заслужить прощение, он с такой скрупулезностью сдал всех соучастников измены. Однако у него хватило ума понять, что просьба о помиловании выглядела бы лицемерием.
Поэтому, сохраняя остатки респектабельности, свои покаянные мысли Тухачевский высказал в последнем слове: «Я хочу сделать вывод, что в условиях победы социализма в нашей стране всякая группировка становится антисоветской группировкой. (...)
