Текст книги "Неинтересное время"

Автор книги: Константин Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 32 страниц)

Вот только оставлять мастерскую на произвол судьбы не годится. И Абрамыч наедет на тех, на кого Сергей ее оставит, и Потапыч… Нужно не бросить ее, а оставить в надежные руки. А чьи руки в нынешних условиях – спасибо за подсказку, Катя – будут надежнее государственных?

Загнать Абрамычу фальшивые чернила, отдать деньги Славе, передать мастерскую государству и исчезнуть из города.

– Слава, я знаю, где взять деньги. Только одолжи мне одну ручку. Для испытания.

* * *

Все прошло как по нотам. Виктор Алексеевич и Кирилл сначала опешили, узнав, что их начальник хочет подарить мастерскую государству, но потом, услышав о причинах, согласились помочь. И даже помогли выкрасить бутыли краской, подобрав колер. Что там красить – наливаешь порцию внутрь и крутишь бутыль, пока все внутренние стенки не покроются слоем краски.

Пока бутыли сохли, Сергей съездил к товарищу Шраму. Тот тоже был удивлен, но не стал ломаться, подписал все бумаги. Когда Сергей приехал с бутылями к Ивану Абрамовичу, он уже был не владелец мастерской, а простой безработный.

Вернее, потенциальный директор госпредприятия.

На собрании работников мастерской – плюс Слава и Катя – без всяких споров большинством голосов при одном «против» – сам Сергей – его выбрали директором мастерской. Когда Вышинский попытался возразить, что все-таки у будущего начальства в лице губсовнархоза могут быть другие планы, ему заявили, что мнение пролетариата все же что-то стоит, так пусть Сергей не сомневается, а покупает себе портфель и готовится к должности. Которая от должности хозяина отличается только меньшей зарплатой и большим количеством бумаг, которые ему придется оформлять.

Сергей своих товарищей в собственные планы посвятил не полностью, поэтому о его намерении скрыться никто не знал. Сергей чувствовал себя предателем, но объяснить заранее ничего не мог. Мало ли кому могут ребята рассказать об этом и мало ли кто может услышать. Ладно, если уголовники – только обрадуются – а если ОГПУ? Попытка побега из-под подписки о невыезде – поступок отнюдь не благонадежный.

Так что пришлось, скрепя сердце, согласиться принять на себя обязанности директора.

Больше споров вызвало новое название мастерской. Опять всплывали приснопамятные «Красные чернила» и попытки назвать мастерскую именем товарища Ленина. В итоге победил Слава, который выбрал в качестве виртуального покровителя мастерской товарища Луначарского, обосновав свой выбор тем, что Анатолий Васильевич – нарком просвещения, а чернила можно отнести либо к просвещению, либо к бюрократии.

* * *

Слава получил деньги и убежал. Не от неблагодарности, а чтобы успеть положить их на счет губоно в банке. Передавать деньги Абрамовичу он не собирался, считая, что это все равно что просто потерять их еще раз. Слава и вовсе не собирался больше работать с Абрамовичем и уже написал заявление об уходе. Сергей под эту марку уговорил Славу – и ребят из мастерской – стать своим заместителем. Всем Сергей объяснил это желанием, чтобы мастерская осталась в случае, если он заболеет, под надежной рукой, а втайне он понимал, что после его ухода Слава станет лучшим начальником, чем он.

– Сергей, – Катя посмотрела вслед скрывшемуся брату и взяла Сергея за руки, – спасибо тебе.

– Катя, разве мы не люди? И не должны помогать друг другу?

Девушка порывисто обхватила шею Сергея руками и заплакала:

– Я думала… я говорила… ты… а ты… Ты – настоящий… Человек…

– Катя, успокойся, Катенька, перестань…

Сергей гладил ее волосы и сам с трудом сдерживался.

– Спасибо тебе, – девушка подняла мокрое лицо с покрасневшим носиком.

– За брата.

– За тебя. Спасибо, что ты есть.

Она поцеловала Сергея. Неумело, но страстно.

Это был всего лишь поцелуй, но Сергей был так счастлив, как будто Катя позволила ему намного большее. Вот только к счастью примешивалась большая ложка горечи.

Это – их ПОСЛЕДНЯЯ встреча.

* * *

Ночью Сергей не спал, хотя и по другой причине, чем Иван Абрамович.

Он писал. Рассказать всем, кому хотел, попрощаться со всеми, с кем хотел… Этого Сергей не успевал. Пришлось писать письма.

Шариковая ручка была испытана на совесть.

Письма, письма, письма… Дяде Анисиму, тете Тане… Виктору Алексеевичу, Кириллу… Кате и Славе… Огэпэушнику Вите и профессору Крещенскому, Камову…

Сергей объяснял, что не может иначе, что ему очень хорошо здесь, что они все стали ему настоящими друзьями, настоящей семьей, но он должен вернуться туда, откуда пришел…

Сердце щемило, глаза щипало, особенно на письме Кате, но Сергей твердо решил уехать.

Он будет скучать по этому бурлящему, молодому, трудному и веселому, легкому и страшному, сложному, и, черт возьми, такому интересному времени.

Времени, когда большевики строят светлое будущее для всего человечества, хотя в стране разрушена почти вся промышленность. Времени, когда девушки интересуются радио и химией, а провинциальные чиновники конструируют космические корабли, когда красивые девушки носят короткие платья, а по ночам страшно выйти из-за хулиганов, когда мальчишки продают на улицах кокаин, но ты можешь застрелить грабителя, и тебя оправдают, времени, когда в стране всего двадцать танков, зато все грезят самолетами.

Да, в нашем мире Сергею будет трудно. Трудно, потому что там у него нет друзей, потому что там девушки не такие открытые как здесь, там государство не поможет открыть свой бизнес, а бандиты, хулиганы и наркотики никуда не делись.

Там будет трудно.

Но разве настоящий мужчина будет прятаться от трудностей?

* * *

Сергей взглянул на часы – три часа ночи – положил последнее дописанное письмо в стопку, положил сверху ручку и поднялся.

В шесть утра уходит от вокзала поезд в Ленинград. Сейчас нужно оторваться от возможной слежки ОГПУ. Вышинский взял сумку – вот и пригодилась – и тихо вышел через заднюю дверь.

Петли, надежно смазанные, не скрипнули. Сергей подошел к забору у туалета, подцепил две доски, из которых еще вечером выдернул нижние гвозди. Доски разошли, Сергей скользнул в черную щель и двинулся прочь от мастерской.

Последние часы перед поездом он решил провести на квартире человека, у которого его не станут искать.

* * *

– Сережа? Что случилось?

– Добрый вечер… или утро… тетя Софа.

Оставаться в мастерской Сергей не стал, если кто-нибудь сообразит, что он придумал и решит задержать, он хотел быть дальше от мастерской. А торчать на вокзале тоже не выход, любой милиционер заинтересуется. Тетя Софа была идеальным вариантом.

Она поохала над историей Сергея – а он не стал скрывать от нее ничего, кроме, конечно, того, что он из будущего, – накормила его, насовала с собой в дорогу пирожков, прошептала то ли молитву, то ли благословение. Но уговаривать остаться не стала.

Время.

Сергей откинул цепочку, отодвинул засов, снял крючок:

– Прощайте, тетя Софа.

– Прощай, Сережа… – добрая тетушка утерла слезинку.

Сергей спустился по лестнице, вышел из подъезда, двинулся было по улице…

– Добрый вечер, Сергей Аркадьевич, – раздалось за спиной.

Вышинский замер.

«Топрый фечер»?!!

Сергей крутанулся, выхватывая из-за пояса наган…

Вацетис!

Латыш, стоявший за спиной, даже не отшатнулся. Рука метнулась, размазавшись в неуловимом движении, и револьвер как будто испарился из пальцев Вышинского.

А-а-а!!

Сергей уронил сумку, на лету выхватывая из свертка меч. Можно успеть до выстрела, можно успеть…

Острие клинка замерло у шеи латыша. Вацетис и не думал стрелять. Он медленно поднял руки ладонями вперед. На большом пальце правой покачивался Сергеев наган.

– Товарищ Вышинский, нам нужно поговорить.

– Мне некогда, – отрезал Сергей, – я уезжаю.

Вацетис не шевелился:

– Если не секрет, куда именно?

– Почему вас это должно заботить?

– Хочу понять, насколько можно иметь с вами дело. Если вы едете в Ленинград – вы человек умный. Если в любом другом направлении – НЕ умный.

– Почему именно в Ленинград должен ехать умный человек? Я знаю одного, который как раз приехал из Ленинграда…

– Все просто. Вы же ищете артефакт? А он – в Ленинграде.

Артефакт?

– Откуда вы знаете о нем?

– Сергей Аркадьевич, я наблюдал за вами и могу сказать – вы умный человек. Но иногда вы кажетесь наивнее ребенка. Вы серьезно думаете, что человек вроде вас, отчаянно ищущий волшебный предмет, позволяющий отправиться в прошлое, сможет пройти мимо моего внимания в этом маленьком городке?

– Мне кажется, что-то подобное я уже слышал. Значит, вы знаете, что я ищу?

– Более того. Вы не позволите мне опустить руки?

– Нет.

– Более того, Сергей Аркадьевич, я знаю КТО вы и ОТКУДА.

Сергей уже понял, что никуда не поедет, пока не выбьет из Вацетиса всю информацию.

– Ну и откуда я? Дайте мне ответ или задайте правильный вопрос, и тогда уже я решу, умный ли вы человек и стоит ли иметь с вами дело.

– Откуда вы, товарищ Вышинский, вопрос неправильный. Правильный вопрос: из какого вы века?

Сергей убрал меч:

– Мы поговорим.

Вацетис опустил руки и протянул Сергею наган рукояткой вперед:

– Кажется, это ваше.

* * *

Тетя Софа, открыла дверь на звонок, потирая заспанные глаза, и охнула:

– Сережа? Что… – и увидела латыша, – Товарищ Вацетис?

– Все в порядке, тетя Софа, – Сергей постарался пригасить вспыхнувшую в глаза тетушки панику, – Мы просто поговорим с товарищем. И я уйду. Мы уйдем.

Они с Вацетисом устроились на кухне, бессознательно усевшись по разные стороны стола, как непримиримые противники, решившие заключить союз.

– Значит, товарищ Вацетис, вас интересует, из какого я века?

– Совершенно верно.

– Как вы поняли, что я – не вашего времени?

– Во-первых, достаточно взглянуть на вас повнимательнее: меч, домотканая одежда, в которой вы были одеты изначально, интерес к колдовству, с безоговорочной верой в то, что оно существует, абсолютное незнание нынешних реалий, вы учились буквально на ходу. Во-вторых, кто еще будет искать предмет, позволяющий перемещаться в прошлое, как не человек, из этого самого прошлого перенесшийся?

Из прошлого??? То есть, Вацетис принимает его за пришельца из прошлого??

– Почему не из будущего?

– Простите, товарищ Вышинский, но на человека будущего вы не похожи. Я очень сильно сомневаюсь, что в будущем люди будут одеваться в холстину, биться на мечах и верить в магию. Будь вы из будущего, вы должны были знать историю. Да и людей будущего я представлял себе несколько… умнее.

Обидно.

– К сожалению, товарищ Вацетис, я именно что из будущего.

Легкое недоумение на лице латыша порадовало Сергея. Секунды две.

– Из будущего? И вы, верно, сможете это доказать?

– Что бы вы посчитали доказательством?

– Ну, например, если бы вы рассказали мне о том, что произойдет в ближайшее время…

– Не пойдет. Предлагаю сделку: вы рассказываете мне о том, кто вы такой, я рассказываю вам о том, что произойдет в будущем. Вы знаете обо мне достаточно много, я не знаю о вас практически ничего. Карты на стол.

– Хорошо.

* * *

– Меня зовут, – латыш сцепил пальцы в замок, крупные, узловатые, – Вацетис, Арвид Янович. Я – начальник департамента Института Истоков Фольклора.

Вацетис мог просто ударил Сергея кувалдой по голове, ошарашил бы его он точно так же.

Вацетис – историк??? Фольклорист??? Местный Шурик? И это ЕГО Сергей боялся как черного мага-колдуна-чародея?

– Фольклора?! – нервный смешок вырвался сам собой, – А при чем тогда заговоры, колдовство, заклинания? Ваша охота на Алену, в конце концов?

– Вас смущает слово «фольклор»? Что это такое, в вашем понимании?

– Фольклор? Ну… сказки, легенды, тосты…

– Тосты?

На мгновение показалось, что Вацетис произнесет: «Кстати, у меня есть замечательный тост»

– Тосты… Может быть. Но наш институт интересуют не все грани народного творчества, а только конкретные. Те самые заговоры, колдовство, заклинания. Мы должны раскопать их истоки, чтобы установить, сколько правды в сказках о волшебниках. И насколько действенны заговоры…

– И нельзя ли их применить в народном хозяйстве?

– Совершенно верно.

– И удалось?

– Продемонстрировать?

– Что именно?

– Вы знаете, что такое «волчья морда»?

– Не надо! Мне Камова хватило.

Сергей с некоторым опозданием вспомнил, что старый шаман говорил про Вацетиса «НЕПРОСТОЙ человек». Видимо, боялись его все-таки не зря…

– Камова? Он тоже…? Ах ты, вецас бурвис. И я тоже хорош, хоть бы на фамилию обратил внимание… Ладно, с хитрым старым полицейским мы разберемся позже. Вы знаете, кто я такой и что ищу. Ваш ход.

– Вы хотите услышать о будущем? – Сергей усмехнулся, кляня себя за то, что невольно выдал Камова, – Я расскажу, но боюсь, моя история вам не пригодится.

– Почему?

– Дело в том, что я – из будущего, но будущего НЕ ВАШЕГО мира.

– Не нашего? – Вацетис был искренне изумлен.

– Нет, – Сергей получал истинное удовольствие. Что, товарищ Вацетис, ваш острый ум не все может предугадать? Не зная о возможности существования параллельных миров, их не предусмотришь, – Не вашего. Существует множество так называемых параллельных вселенных, в каждой из которых есть своя Земля, со своим настоящим, прошлым и будущим. Иногда эти параллельные Земли отличаются весьма незначительно, к примеру, на одной Земле вы существуете, точной такой же, как и здесь, но у вас на один волос меньше, на другой – маленькая девочка из далекого города посадила на щеку каплю варенья, которой нет в нашем настоящем, в третей – всего-навсего на одну лягушку больше, чем у нас. Есть же миры, которые отличаются от нашего очень сильно. Как правило, такие отличия вызваны некоторыми изменениями в прошлом…

– Значит, – Вацетис быстро вошел в ситуацию. Все-таки ум и знания – разные вещи… – в прошлом вашего мира произошли некоторые изменения, в результате прошлое того будущего отличается от нашего настоящего? Так? А почему вы решили, что существуют изменения? Возможно, вы просто плохо знаете историю? Как далеко ваше настоящее отстоит от нас? Век? Два?

– Восемьдесят пять лет. Я – из две тысячи десятого года. Живу в Российской Федерации, страной управляет президент, у каждого есть карманные телефоны… радиотелефоны, мы летаем в космос… Мой меч и средневековая одежда – всего лишь хобби, историческая реконструкция. СССР распался двадцать лет назад, коммунисты больше не у власти…

* * *

Сергей рассказал Вацетису о том, что произошло в нашем прошлом с двадцать пятого по десятый годы. Кратко, потому что подробностей не помнил, и немного сумбурно, потому что все же волновался. Вацетис слушал, стиснув зубы. На истории Великой Отечественной он пошел белыми пятнами.

Он рассказывал не только о стране, но и о себе. Сергей чувствовал очищение, как будто с каждой фразой рассказа он сдирал с себя приставшую, присохшую шкуру «сяктанта Сярежи». Хоть одному человеку в этом времени можно рассказывать все, не боясь проколоться.

– СССР существовал у вас до девяносто первого года… – задумчиво произнес Вацетис, когда Сергей рассказал все, что хотел. – Неплохо. Многие сейчас говорят, что без мировой революции во враждебном окружении нам не продержаться и десяти лет. Так какие же различия, вы говорите, в истории наших миров?

– Две личности. Сталин и Гитлер. В нашей истории они остались как два кровавых тирана, развязавших самую смертоносную войну в истории. У вас Ста… товарищ Сталин гораздо более вменяем, Гитлер же сидит в тюрьме. Так что вам повезло, у вас Второй Мировой не будет.

Вацетис несколько раз выдохнул, достал и убрал портсигар.

– Значит, вы – из будущего…

– НАШЕГО будущего, не вашего.

– Нашего, нашего… А я-то был уверен, что из прошлого… Мне казалось, что путешествия во времени будут происходить в таком направлении. Буржуазная фантастика меня подвела…

– Какая фантастика? – Сергей показалось, что Вацетис тихо рехнулся, настолько тот погрузился в размышления.

– Товарищ Вышинский, – Вацетис уже пришел к какому-то решению, – я собирался предложить вам сделку. Прибыть со мной в Москву и позволить… некоторые исследования… в обмен на помощь в поисках артефакта. Вы же знаете, что он – в Ленинграде, но точное место вам неизвестно?

– Да, – кивнул Сергей. Известно мне чуть больше, но вам об этом знать необязательно. Как говорят американцы: «Умеешь считать до десяти – остановись на восьми».

– Кстати, что за исследования?

– Ну, – повел рукой Вацетис, – не столько исследования, сколько демонстрация успехов нашего института. К сожалению, за последние пять лет результаты наших поисков выглядят несколько… невпечатляюще. Вернее, их нельзя показать. А книгу Алены вы так нам и не отдали. Так что…

– Нет, никуда я с вами не поеду. Не хватало еще служить экспонатом в засекреченном музее.

– Сейчас ситуация кардинально поменялась. Вы – из будущего, а значит, обладаете некоторыми знаниями о том, что нас ждет…

– Не вас.

– Хорошо, не нас. О том, что нас МОЖЕТ ждать, такая формулировка вас устроит?

– Устроит. Меня не устраивает ваше предложение. Я никуда не поеду.

– Почему?

– А смысл? Того, что произошло у нас у вас не случится, поэтому мои рассказы будут носить чисто познавательный характер…

– Не только, – Вацетис тяжело вздохнул, – Ваш рассказ о войне с немецкими фашистами меня… впечатлил…

– У вас этой войны не будет, как вы не понимаете!

– Это вы не понимаете. Вернее, ошибаетесь. Вы считаете, что войны не будет, потому что товарищ Сталин слишком разумен, чтобы ее развязать, а Гитлер, который достаточно ненормален – сидит в тюрьме? Так?

– Но…

– Вождь, как вы говорите, фюрер немецких фашистов Адольф Гитлер вышел из тюрьмы в декабре прошлого года. Война БУДЕТ.

Сергей похолодел. Ой, дурак… Дурак беспамятный…

Вспомнился давний знакомый, «теоретический нацист». Ведь он же говорил, говорил о том, что Гитлер сидел в тюрьме. Именно там герр Гитлер и написал свою книгу «Майн кампф». Почему, вот почему знания, полученные в жизни, постоянно лежат мертвым грузом и не всплывают даже тогда, когда они нужны просто позарез?

Гитлер – на свободе. Звучит как название дешевого ужастика, но Сергею действительно стало страшно. Гитлер – это война, и фашисты из двадцать пятого года уже не кажутся такими гламурными как в две тысячи десятом.

«Может, – метнулась шальная мысль, – я ошибся? Ошибся с самого начала? И это – не альтернативка, а наша реальная история? И впереди – на самом деле война?»

Война… Четыре года крови, смертей, миллионы жертвы, разрушенные города, сожженные деревни… И победа дорогой, очень дорогой ценой.

Победа?!

Сергея обожгло, как будто окатило кипятком. Победа?! А проиграть в первые же дни не хотите, Сергей Аркадьевич?

В нашем времени были танки, Т-34 и другие, были самолеты, патроны, снаряды, была миллионная армия. И мы чуть было не проиграли. А КАК СССР будет побеждать в этом мире?

Армия – полмиллиона. Танков – пятнадцать штук. О самолетах и речи нет, Зоя летала на немецком. Вот с ЭТИМ побеждать?

И самое главное…

Двадцать пятый год слишком уж напомнил Сергею девяностые: тот же разгул преступности, наркоторговля, взяточничество. Даже террористы и те были здесь.

Все то же самое.

Промышленность развалена. Какие танки, о чем вы? Если даже косы закупаются за границей, если жалкую чернильную мастерскую нужно отбивать от бандитствующих конкурентов как банковский сейф. Начало производства плугов воспринимается как значительное достижение. И вот с такими успехами, с такой промышленностью – строить танки и самолеты?

Конечно, до войны еще шестнадцать лет и можно было бы надеяться, что промышленность поднимется. Можно было бы, но Сергей все же был реалистом и в невозможное не верил. В Российской Федерации за шестнадцать лет такого скачка, как требуется здесь, не произошло, это при том, что у нас не было разрушительной многолетней войны. Нет, шансов, что здесь удастся построить все необходимые заводы и фабрики практические нет.

И встретят в сорок первом немцев на границе двадцать танков – с башенками – и тридцать самолетов, у тех же немцев купленных. И винтовок будет не одна на трех человек, а дай бог если одна на десяток.

Конец. Здешний СССР погиб.

Ему, Сергею, остается только одно…

Сергей с ужасом понял, что сбежать – единственный разумный выход – он не сможет. Под шкурой «Сярежи» не было прежнего Сергея Вышинского ака Вышата, неудачливого менеджера и невезучего ролевика. Эта новая личность была категорически против бегства. Ей хотелось драться.

– Вы так покраснели, – усмехнулся наблюдавший за Сергеем Вацетис, – как будто я сообщил вам о пришествии Сатаны.

– Вы как никогда близки к истине, товарищ Вацетис, – медленно прошептал Сергей.

Что делать? Драться? С кем? Со Сталиным? А насколько жесток здешний Сталин? Сможет ли он исправить ситуацию? К кому бежать? К Дзержинскому? К Рыкову? К кому?

Кто в этом мире кроме не совсем нормального Вацетиса поверит в сказку о пришельце из будущего? Кто?

Что делать?

– Товарищ Вышинский… Вернитесь обратно…

Что-то делать самому? Без чужой помощи? А что? Что ты можешь сделать? Забросать немцев пузырьками с чернилами? Или…

Да нет, бред.

Убить Гитлера он, Сергей, не сможет. Нет, не в силу моральных качеств. Рука бы не дрогнула, капитан Ждан и бандит Мишка тому свидетели. Не так это будет просто чисто технически.

Это ведь надо попасть в Германию, причем не зная языка, то есть сначала изучить язык…

Найти и перетащить через границу винтовку, перед этим научиться стрелять из нее. Сделать глушитель, оптический прицел…

Кстати через границу может помочь перебраться дядя Анисим…

Выследить Гитлера, убить, и не попасться…

Черт, как все сложно!

– Товарищ Вышинский, что с вами?

Сергей вернулся из планов смертоубийства:

– Я боюсь… Я боюсь, что не справлюсь…

Вацетис встал. Положил на плечо Сергея руку:

– Да… Дерьмовое нас ждет будущее… Если даже такой человек как ты, Сергей, не верит в помощь других людей. Ты нам все расскажи, – голос латыша стал мягким, успокаивающим, – а уж мы сообразим, что сделать. Справимся мы с твоим Гитлером, даже не сомневайся…

– Справитесь? – голос Сергея прямо-таки скрежетал, – Справитесь?! Да вы хоть понимаете, что вас ждет?

– Как что? Война. Думаешь, мы здесь живем и не знаем, что капиталисты на нас рано или поздно нападут. Готовимся мы к войне, гото…

– Готовитесь?! – Сергей вывернулся и вперил взгляд в глаза латыша.

– А что тут за шум по ночам? – в кухню просунулось заспанное лицо незнакомого мужичка.

– Пошел вон! – рявкнули хором Сергей и Вацетис.

Дверь захлопнулась.

– Готовитесь? С полумиллионной армией и десятью танками?

– У нас их не десять…

– Двадцать? Сорок? У немцев их будут тысячи! Знаете, сколько погибнет людей? Двадцать миллионов! Двадцать! В Ленинграде от голода погибнет полмиллиона человек! От голода! В Германию будет угнано в рабство и там погибнет миллион! Счет смертям пойдет на миллионы… Да что я тебе говорю, ты же не русский, ты – латыш…

– Я – не латыш!!! – рявкнул Вацетис, – Я – БОЛЬШЕВИК!

Он залпом выпил воду из кружки:

– И все погибшие, – продолжил он более спокойным голосом, – граждане и моей страны тоже. Независимо от того, русские они, латыши или якуты. Что еще будет?

Сергей заговорил, тихо и монотонно. Он говорил, а перед его глазами стояли не комедии, вроде «Мы из будущего» или «Гитлер капут». Он вспоминал некрасивые, черно-белые, мутные кадры кинохроник.

Он рассказывал о концлагерях, о лагерях смерти. О сожженных заживо, повешенных, расстрелянных. О черноформенных бестиях, спокойно уничтожавших детей и женщин, о добрых солдатах в рогатых касках, не видящих в русских людях – людей. О партизанах, о предателях с белыми повязками. О Матросове, о Зое Космодемьнской, чьи судьбы уже не казались смешными.

– Не верю, – спокойно, заявил Вацетис, – Не верю. Не может такого быть.

Сергей задохнулся…

– Но мой начальник, – продолжил Вацетис, – всегда говорил, что верить или не верить – не наш путь. Нужно ЗНАТЬ.

Он наклонился к Сергею и посмотрел ему в глаза:

– Едем. Расскажешь все, что знаешь…

– Кому? Твоему начальнику? Начальнику института фольклора? Как быстро он доберется до нужных людей?

– Зачем начальнику? Сразу товарищу Дзержинскому. А уж он – поможет.