Текст книги "Неинтересное время"

Автор книги: Константин Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 32 страниц)

После академии пришлось искать работу, потому что родители (за время его учебы успевшие родить ему маленького братика) полностью предоставили право решать свою судьбу самому. Работа нашлась в маленькой фирмочке, которая торговала всем: от белорусского сахара, крайне похожего на тростниковый (хотя, казалось бы, откуда там сахарный тростник?) до спичек. Работа менеджера по продажам с одной стороны, не приносила большого дохода, с другой стороны – позволяла бездельничать, шарить в Инете, играть в игрушки на компьютере и клеиться (безуспешно) к девчонкам-коллегам. Впрочем, первое было прямым следствием второго. Квартира была берлогой старого холостяка, мысль о женитьбе и тем более о детях приводила в ужас, постоянной подружки не было. Не было даже друзей. Нет, конечно, присутствовали хорошие знакомые обоего пола, но хорошие и даже очень хорошие знакомые – еще не друзья.

Стараться, чтобы изменить свою жизнь и приблизить ее к мечтам, Сергею не хотелось. Мысленно он называл себя человеком ненужным. Согласимся с ним, именно таким он и был. Не в том смысле, что он кому-то мешал или вредил.

Просто он никому не был нужен.

Кому нужен человек, не делающий ничего и всю жизнь плывущий по течению? И еще…

Что он будет делать, если попадет в водоворот?

* * *

Нас могут спросить о том, что же за таинственный предмет нашел Сергей, и почему предмет заставил его исчезнуть, хотя несомненно до Сергея артефакт крутили и рассматривали не один десяток человек.

Вопрос резонный. Но ответить мы на него не можем.

Мы ответим на другой вопрос, который пришел бы в голову не каждому: только ли Сергею предназначено было воспользоваться артефактом и исчезнуть или же такая участь постигла бы любого. Не избран ли он судьбой, пророчеством или же чем-то подобным? На этот вопрос мы ответим иносказательно: по старому гнилому мосту могут пройти сто человек, а сто первый упадет в пропасть. Не потому, что он – избранный. А потому, что не повезло. Не надо ходить по гнилым мостам. Точно так же, как не надо трогать предметы, чье предназначение вам неизвестно.

Могут еще спросить, где находится таинственное «нигде», в котором оказался Сергей. Ответ на этот вопрос крайне прост.

Нигде.

Остается еще один вопрос, ответа на который вы не получите: кто такие «мы», рассказывающие эту историю?

* * *

…Вжи-их.

Сергей очнулся.

В живот ему тут же отчаянно впилось что-то огромное и зверски острое.

Он открыл глаза. Прямо перед носом находилась залитая ярким светом светло-серая каменная стена. «Замуровали, демоны», – вяло подумал он и, кряхтя как столетний дед, начал подниматься.

Никто его конечно не замуровывал. Сергей лежал на земле, упираясь лицом в нехилых размеров каменюку. В живот, как выяснилось, упирался маленький несчастный сучок. Ну и где это он?

Сергей сел, опершись спиной о камень. Вокруг камня находился лес. Сосны, пригорки, мох, хвоя. И все.

«Зашибись. Это как же я вчера нажрался», – голова болела так, что хотелось ее ампутировать, – «И ведь не собирался. Думал, чинно-благородно сходить в музей… Блин, до музея все помню, в музее, помню, хотел какую-то штуку спереть. Потом – как отрезало. И где я? Как меня в лес занесло?».

Как ни хотелось прилечь обратно, а надо все же идти, искать своих. А то второпях уедут и как добираться до Москвы? Ни денег в карманах, ни мобильника, ни кредитки. Ни даже самих карманов… Один меч. Кстати, почему он в руке? Может, убил кого-нибудь? Усмехнувшись, Сергей осмотрел меч. Холодок пробежал по спине. Кровь на лезвии… Неужели… Тьфу ты! Вспомнил! Сам же вчера себе руку в музее разрезал, вон, до сих пор палец болит, ранка еле затянулась. Меч скользнул в ножны. Блин, нужно трогаться…

Охнув от прострелившей голову от виска в висок боли, Сергей поднялся с земли. Для того чтобы присесть на камень. Для начала нужно сориентироваться. Так как лес – вокруг, следовательно, нужно угадать с направлением перемещения так, чтобы придти к населенному пункту или хотя бы к дороге. А то забуришься в болото или в такую лесную глухомань, где тебя найдут только археологи двадцать пятого века. И то случайно. Вот прикол будет: человек с мечом из двадцатого века. Сенсация! Сколько, интересно, версий придумают?

Из всего ориентирования помнилось только то, что вбили в голову на уроках природоведения: мох на деревьях всегда растет на южной стороне. Только как это может помочь в данной ситуации? Разве что идти все время на юг, юг, юг… И рано или поздно выйдешь к Черному морю. Шутки шутками, а что делать? Ладно бы какие-нибудь следы на хвое были видны, можно было бы сообразить, откуда я пришел (или откуда тащили). А то все абсолютно нетронутое. Можно подумать, инопланетяне на летающей тарелке привезли и сбросили!

Черт, так ведь можно по лесу неделю плутать, пока к людям выберешься. Ладно…

Будем рассуждать логически. Я, Сергей Вышинский – не в Сибири, где на пятьсот километров ни одной живой души. Я – в Песковской области. То бишь в относительно густонаселенной местности, здесь на каждые десять километров – по две деревни и десять хуторов. Вполне возможно, до ближайшей – не так далеко, возможно, с километр, и если прислушаться можно различить звуки. Собачий лай, к примеру.

Сергей старательно прислушался. Сначала были слышны только типичные звуки леса: шум ветра, щебет птиц, скрип деревьев. Потом начали выделяться шумы, похожие на деревенские: стуки, скрежет, гудки… Еще через несколько минут усиленного внимания послышалось что-то похожее на отдаленные голоса. Сергей понял, что если напряжется еще немного, то отчетливо расслышит голос мамы, зовущей его домой, поесть супчику. На фиг, слышен только лес, а все остальное – слуховые галлюцинации и выдача желаемого за действительное. Еще варианты?

В итоге Сергей пришел к старому военному решению: «Что тут думать, трясти надо». В смысле, изобретать способы ориентирования можно и в движении, а перемещаясь больше шансов наткнуться на деревню, дорогу или случайных грибников.

Проклиная алкоголь (или мы курнули какой-нибудь необычной травы?) Сергей поднялся с земли, с сожалением отрываясь от удобного камня. С трудом затолкал назад рванувшийся на волю желудок. На всякий случай запомнил внешний вид валуна, на случай, если, как говорят, начнет ходить кругами и выйдет обратно, так, по крайней мере, точно скажет, что здесь уже был.

По счастью, камень был необычный: больше всего он походил не на обычный кусок камня, а на огромное светло-серое яйцо, наполовину закопанное в землю под углом. Плюс какой-то былинный богатырь огромным мечом-кладецом отсек у яйца верхушку, оставив ровную плоскую площадку.

Продолжив придумывать проклятья изобретателю спирта (Менделееву, если склероз не изменяет) Сергей брел по лесу по прямой. По крайней мере, он надеялся, что по прямой, а не кругами. Изменений в ландшафте не наблюдалось: сосны, пригорки, хвоя, мох. Грибы и ягоды не попадались. Следы человека тоже. И тут…

– Вот болван, – самокритично охарактеризовал себя Сергей, глядя на огромную березу, торчавшую на самой верхушке приличного холма.

Действительно, почему сразу не сообразил? Влез на дерево и все окрестности как на ладони. Тем более береза явно выше всего остального леса. Вот только…

«Интересно, – задумался Сергей – А смогу ли я вскарабкаться на эту громадину? Ведь опыт древолазанья у меня такой маленький, что в принципе, можно признать его нулевым. В детстве лазил. Кажется. Вроде бы. То есть сейчас я даже не вспомню, как это делается.»

Карабканье осложнялось тем, что береза примерно метров на пять от земли не имела ни одного сучка. Повезло, по крайней мере, что это – не сосна, на тех сучья начинались на уровне метров десяти. Ну и как на нее взбираться? Вспомнить школьные уроки физкультуры и лазанье по канату? Извините, береза – не канат, она толще раз в дцать. Вот лестницу бы… «Ага, лифт», – съязвил внутренний голос. Сергей оглянулся. Нет, никто лестницу ему в подмогу не забыл. Зато…

Через минуту Сергей, надрываясь, волок на холм к березине валявшийся неподалеку сосновый ствол, достаточно тонкий, чтобы стащить одному и достаточно толстый, чтобы послужить импровизированной лестницей. Где-то на середине пути он понял, что переоценил либо тонкость ствола, либо недалекость расстояния. Силы кончились и тащить пришлось на одном упрямстве.

Уф! Шваркнув проклятущую лесину, Сергей похлопал себя по бокам и вспомнил, что, во-первых, в средневековой одежде, в которую он облачен, карманов как не было, так и нет, а, во-вторых, табак появился в Европе только после открытия Америки, то есть после окончания Средневековья. Следовательно… Сигарет нет!!! Блин!

Сразу резко захотелось курить. Посидев немного на притащенном бревне, Сергей налился злостью до такой степени, что забыл про усталость и головную боль. С нечленораздельным рычанием он поднял макушку сосны до уровня нижних суков березы. И рухнул на землю…

Ааа! Долго лежать не пришлось: у муравьев было свое мнение о том, что нужно делать с теми, кто перегораживает их законные трассы. Сергей поднялся, пообещал кусачим букашкам найти и разворошить их муравейник. Вяло пожалел, что нет курева. Ладно, вот тебе мотивация: чем быстрее залезешь на дерево, тем быстрее найдешь деревню, где наверняка можно стрельнуть сигаретку.

Вздохнув, Сергей оставил меч под деревом и начал карабкаться…

Вот и нижний сук. Добраться до него оказалось не так-то легко: сосна все же не лестница и так и норовила прокрутиться и сбросить оседлавшего ее человечка. Дальше пошло легче, береза таких склонностей не имела. Главное, не ухватиться за гнилой или сухой сук…

Через несколько минут игры в обезьяну Сергей поднялся по стволу выше уровня леса и мог оглядеться. Здорово! Правда, следов человека не видно, но все равно красиво: огромное зеленое море колышется под ногами. Сергей глянул вниз. Ух ты! Верные метров двадцать: лесина, прислоненная к стволу, кажется спичкой. Всегда нравилась высота. На первом курсе знакомые уговорили Сергея взлететь на воздушном шаре. Вот это был класс! Почти как сейчас.

Впрочем, хватит воспоминаний. Красота красотой, но отсюда ни черта не видно, нужно лезть выше. Сергей поднялся еще метров на пять, пока сучья не стали слишком тонкими, чтобы доверить им свою драгоценную персону. Ну что? Смотрим внимательно, не отвлекаясь на романтику. Что видим?

В общем-то, лес.

Нет, конечно, вдалеке видны то ли поля, то ли луга, в общем что-то без деревьев. Но отсюда видно, что они далеко и все. А на каком расстоянии? Может, там все двадцать-тридцать километров. Это по трассе на машине – не расстояние. А на своих двоих, да по лесу… Не хочешь? Смотри внимательнее!

Ну-ка, ну-ка…

А точно! Вон там левее виднеется в зеленой каше этакая проплешинка. И кажется несколько тоненьких дымков… Нет, точно. Над проплешинкой поднимались маленькими хвостиками несомненные дымы. А дым – это что? Правильно студент Вышинский. Это огонь, то есть люди. К тому же, если присмотреться совсем внимательно, то справа налево по направлению к той самой проплешинке в лесу наблюдается некая морщинка, складка… Слишком прямая для случайности или даже для реки. Скорее всего, дорога. Значит, нам туда дорога. Дорога к дороге, хе… Потому что до проплешинки далеко, пока будешь идти, того и гляди промахнешься, а другой такой удобной деревины можно и не найти. А вот мимо дороги промахнуться будет потруднее. Плюс до деревни несколько километров, а дорога проходит метров… Ну, максимум, в двухстах. Так, определим направление… Солнце светит в затылок. Значит так и пойдем. И побыстрее: слева на небе наблюдается нехорошая тучка, синяя, почти черная.

Вниз, вниз, вни… А, блин!!!

Подлая сосна все-таки дождалась момента, когда он утратил бдительность и резко крутанулась. Каким-то чудом (нет, не тем, что Штирлиц из анекдота) Сергей смог удержаться, повиснув на руках метрах в трех над землей. Поборов желание спрыгнуть (все-таки не асфальт, попадешь на гнилой сук или острую ветку, повредишь ногу и каюк) и противный холодок в животе Сергей, цепляясь всеми конечностями сполз вниз. Черт…

Нет, скорей, скорей к дороге, к людям, а затем в Москву, в Москву. Ну ее к лешему, эту природу, дайте мне город, с пробками и загазованностью, зато с мобильниками, такси и круглосуточными магазинами, где продаются СИГАРЕТЫ! Так, солнце в затылок… Ага, наш путь – туда…

«Туда нам надо!» – прохрипел Сергей, изобразив Тугарина из мультика и тронулся.

Правда, через минуту пришлось стукнуть себя по лбу и бежать назад, за мечом, благополучно забытым под деревом. Закинув его за спину, Сергей ломанулся через лес, предвкушая встречу с людьми и табаком. Может, даже повезет и подберет попутка с курящим и нежадным водителем…

* * *

Нет, не повезло…

Желанная дорога оказалась какой-то лесной колеей, еле протискивавшейся между деревьев. Судя по глубоким колеям ездили по ней часто, а судя по следам – в основном на лошадях. Блин, пейзане… Не могли нормальную дорогу проложить и ездить на машинах!

Ладно, попутку тут явно не дождешься. Значит, придется пешкодралом… Вон туда. Уж телефон, по крайней мере, на здешнем хуторе должен быть. В любом случае, хоть на местности сориентируюсь. Идем? Идем! Вот только… Что с мечом делать?

В Москве можно было бы пройти с мечом за спиной по улице. До первого милиционера, конечно, но зато всем прохожим было бы плевать. В Москве и не такие придурки живут. А вот здесь, в сельской местности… Как-то не хочется неадекватных реакций. Одежда еще ладно: кожаные калиги, холщовые некрашеные штаны с рубахой, узкий кожаный ремешок… В принципе, ничего такого уж необычного. В конце концов, может я бомж? Или хиппи или сектант.

Наконец, Сергей решился, снял рубаху, оставшись только в нижней, белой, и аккуратно замотал ножны с мечом, обвязав ремешком и сделав нечто вроде ручки, чтоб удобнее было нести. Меч превратился в неопознаваемый сверток, которым трудно напугать прохожего человека. Но, на всякий случай, рукоять меча Сергей не заматывал, а просто накрыл подолом рубахи… Мало ли что… От волков до маньяков. Как-то сразу вспоминается "Техасская резня бензопилой".

Малодушная мысль бросить меч в лесу, чтоб не тащить лишнюю тяжесть была откинута именно по этой причине. А также потому, что «настоящие воины оружие не теряют». Именно так скажет Конунг, прежде чем прибить его за потерю.

Дальше Сергею повезло. Не прошло и десяти минут, как за спиной послышались тяжелые ступающие шаги и из-за поворота выползла вальяжно заплетавшая ногу за ногу лошадка, везущая хворосту воз.

На самом деле везла она не воз и не хворост. Темно-рыжая (интересно, именно это цвет называется гнедой или какой другой?) кобыла тащила поскрипывающую телегу, на которой лежала охапка сена и восседал первый местный житель, встреченный Сергеем за сегодня. Радоваться как родному Сергей не стал, все-таки не успел соскучиться по обществу до такой степени. Да и мужичок как-то не вызывал желания брататься. Какой-то он был потертый и потасканный.

Впрочем, может все дело в предвзятости Сергея, который ожидал увидеть машину с нормальным водителем, а не этого кобыльего шофера, от которого можно получить разве что самокрутку с махоркой вместо нормальных сигарет. Так уж мужичок выглядел… Светло-русые волосы, спутанные колтунами, побитая сединой редкая бородка. Штаны, немногим лучше тех, что на Сергее, разве что крашеные в синий цвет. Когда-то. Сейчас штаны от пыли и грязи были прямо-таки сизые. Темно-серая рубаха, и серая скорее всего не от производителя, а от той же пыли и грязи. Больше всего прибивали ноги, свисавшие с телеги: босые и черные. Да… Деревня спивается…

Сергей махнул рукой, мужичок дернул вожжами, лениво прикрикнул: «Тпру, скотина», лошадь с готовностью остановилась. Рука извозчика что-то нашарила под сеном. Похоже, верой в доброту человечества он не отличался.

– Отец, – ничего себе, выхлоп от «папани»! Самогон с луком, как минимум, да еще процеженный через портянки, – До Загорок далеко?

– До Загорок? – дед задумался, как будто умножал в уме тридцать семь на сорок три, – Да верст с дясяток будя, – махнул он рукой вперед.

Вот черт! Как же меня так далеко отнесло-то? Прогулялся…

Была у Сергея привычка «прогуляться» после чрезмерно большого количества выпитого. И занести во время такой прогулки его могло черт знает куда… Нет, но десять километров!

– Бать, а ты, часом, не в Загорки едешь?

– Я? – дед опять крепко задумался, – не, я не туды, я домой еду.

И замолчал.

– А где дом-то? – надоело ждать продолжения Сергею.

– А тама, – дед опять вяло махнул вперед рукой.

И замолчал… Сергей пожалел, что не выбросил меч. Он как никогда оказался близок к смертоубийству.

– «Там», это где? – терпеливо переспросил он.

– В Козьей Горе.

Это чего, название деревни?! Хорошо, подумал Сергей, что я там не живу. Представляю, спрашивают меня, вы, мол, откуда, а я – с Козьей горы. Козий горец, так сказать. Финиш!

– А далеко до нее? До горы вашей?

– Вярсты две.

Ага, и три аршина.

– Подвези хоть до деревни, дальше я до Загорок своим ходом доберусь.

– Сидай, – не стал ломаться дед.

Сергей, хрустя сеном, запрыгнул в телегу.

– Выпили мы вчера с друзьями многовато, – сразу предупредил он возможные расспросы, кто ты мил человек, да откуда, да чего это в такой виде странном по лесам шастаешь? – они уехали, а меня забыли. Вот и добираюсь.

– А цего ж, бывае, – не стал ни спорить ни развивать тему дедок. Видимо он сам страдал после вчерашнего, продолженного сегодняшним…

Повозка тронулась. Сергей сидел, болтая ногами. Настроение улучшилось, по крайней мере он сориентировался в пространстве. Сейчас доедем до Козьей Горы (ну и название!), а там либо какого-нибудь тракториста запряжем, либо позвоним ребятам, пусть подскочат, либо (если уж совсем глушь и ни тракторов ни телефонов) часика за три доберусь до Загорок пешочком. Отъезжаем все равно только поздно вечером, а сейчас… Сергей глянул на солнце. Судя по нему, где-то часов одиннадцать утра. Ну, максимум час дня… Успею.

Лошадка мирно трюхала, телега поскрипывала. Дед, похоже, задремал. Кстати, не такой уж и дед, на вид ему лет пятьдесят, не больше. Просто борода, потертая и даже немного пожеванная одежда и общая неухоженность старили его лет на двадцать…

«С чего же я так набрался?» – перешел к самоанализу Сергей, пытаясь изгнать из головы проснувшуюся боль. Вроде уже не студент, чтобы отмечать первую пятницу на этой неделе. Вернее, понедельник. Сегодня же понедельник? Ну да, четырнадцатое число, понедельник… Вроде никаких дней рождений, свадеб, похорон и прочих торжеств не планировалось. Разве что сегодняшнее отбытие по домам с турнира… Ой, мама…

Сергей пронзил острый холод. А сегодня ли сегодня!? В смысле, может уже завтра!!! В смысле, может быть, сегодня не понедельник, четырнадцатое июня, а вторник, пятнадцатое? Ведь в памяти нечего из вчерашнего дня не осталось! Что если события развивались так: вернулся он в лагерь из музея (музей – последнее воспоминание), а там уже гудят в честь окончания турнира (кто-то празднует победу, кто-то замачивает горечь поражения), он, естественно, присоединяется. Где-то ближе к утру, основательно нагрузившись, господин Вышата, по своей милой привычке отправляется прогуляться по лесу, забредает в глушь и засыпает у какого-то валуна. Где благополучно и проводит весь день понедельника, его же вечер, пропускает отправку и остается один, без денег, документов и мобильника! Или это все – напрасные тревоги? И сейчас он приедет в Загорки, сядет в автобус и вернется в цивилизацию. Где не ездят на конях, не пьют самогон и повсюду люди. Или все-таки вторник?

– Отец, – Сергей понял, что еще немного – и его начнет колотить, – а какой сегодня день?

– Воскрясенье, – дал точную справку мужик, похоже, даже не открывая глаз.

Так. То есть как это воскресенье? Воскресенье вчера было! А сегодня понедельник! Или вторник.

– Точно, воскресенье? – задал не самый умный вопрос Сергей.

– Куды уж тоцнее, – хмыкнул дед, – Воскрясенье, Иванов день. У племяша моего имянины.

По-видимому, дед так основательно принял на именинах, что проспал день. И сегодня – понедельник. Или два. Тогда вторник… Один источник информации, и тот заблудился во времени хуже самого Сергея! Оп-па… Авария…

Жуткая катастрофа, по местным меркам: на обочине дороги стояла накренившись еще одна телега, с почти такой же лениво отмахивающейся хвостом от мух лошадью. Вокруг суетились два мужичка, один примерно возраста Сергеевого возницы второй – чуть помоложе. Издалека они казались одного возраста из-за того, что у более молодого тоже была отрощена клочковатая борода, смотревшаяся очень стремно. По одежде пострадавшие не очень отличались от первого мужичка. И тоже босиком.

«Неужели, сектанты?» – с беспокойством подумал Сергей, нащупывая рукоять меча. Хоть чем-то отмахаться… Конечно, может это обычные деревенские жители… Вот только чего они тогда одеты одинаково в домотканину и при бородах? Куда меня занесло?

– Тпру, – тормознул у аварии дед. Спрыгнул и пошел к одному из здешних бородачей. Сразу завязался разговор, в котором скучавший второй участия не принимал. Сергей тоже слез, размять ноги. Ну и там помочь, если что… Второй оживился и подошел к нему. Сергей на всякий случай от меча далеко отходить не стал.

– Здорово, – сразу взял быка за рога второй, – закурить няма?

– Не-а, – вздохнул с сожалением Сергей, – сам с утра страдаю.

– Куды это ты с Кузьмичем?

Точно, вылитый Кузьмич из «Особенностей национальной охоты». Пьяный и ничего внятного ответить не может.

– В Загорки. Чего там у вас случилось?

– Да… Цеку потяряли.

– Понятно, – глубокомысленно покачал головой Сергей (что еще за цека?) – бывает.

– Ага, – потерял интерес к разговору второй и явственно собрался уходить.

Подошел путаник Кузьмич, порылся в сене, достал какую-то железяку и двинулся обратно. Кстати…

– Погоди, – успел остановить повернувшегося спиной второго Сергей. Сейчас мы тебя, алкаш старый, разоблачим… – Слушай, а какой сегодня день?

Второй удивленно выкатил глаза:

– Воскрясенье. Иванов день…

Приехали…

– Точно? – побил рекорды тугоумия Сергей.

– Конецно. Вон, у кузмицева плямянника имянины сягодня. Кузмич с утра уехав, сяйчас возвяртается…

Писец. Как это воскресенье? Не может этого быть! С другой стороны, не могли же эти двое сговориться глупо пошутить над случайным прохожим. Но и целую неделю проваляться в лесу Сергей никак не мог! Что, черт побери, происходит?

– Эй… – робко подозвал Сергей второго.

– Ну цего? – того уже явно раздражал надоедливый незнакомец.

– Я тут с друзьями того… Перепили. Немного

– С энтим к батюшке, ён усе грехи отпустит.

– Да я спросить хотел… А какое сегодня число?

– Так я же говорю, Иванов день!

Собеседник запнулся, что-то подсчитал на пальцах.

– Сядьмое! Хорошо вы пяребрали! – развернулся и ушел.

– Да уж… – пробормотал раздавленный новостью Сергей.

Седьмое???? Это не неделя, это больше трех недель! Как это… Невозможно… Сергей со злостью стукнул кулаком по борту телеги и взвыл от боли. Еще и палец разрезанный! Палец… Ха! А вот я вас и поймал, шутники доморощенные! Палец-то вот он! Разрезал я его вчера, мечом в музее. И рана до сих пор свежая, уж никак не трехнедельная! Так что не надо ля-ля! Седьмое!..

Кузмич запрыгнул в телегу, шлепнул кобылу вожжами, телега двинулась дальше. Мимо проплыли кряхтевший под увечной телегой мужичок, понурая кобылка, кусты… Ага! Сергей смотрел внимательно, после разговора с ним второй не подходил к Кузмичу. Он вообще поперся куда-то в лес, что-то посмотреть или отлить. Значит, сговориться по поводу даты шутники не могли. Правда, пока неясно, как объяснить воскресенье…

– Кузмич, – окликнул Сергей опять опустившего нос на грудь возницу.

– Ась? – очнулся тот.

– Какое сегодня число?

– Я же говорив, Иванов день…

– Число какое? – заскрипел зубами Сергей.

– Так сядьмое. Я же говорю, Иванов день…

Дался им этот Иван! Так, нужно обдумать новую информацию. Черт, голова разламывается… Собраться! Два человека, независимо друг от друга сказали, что сегодня седьмое число. И какой отсюда следует вывод? Или над ним решили устроить какой-то глобальный розыгрыш или… Или сейчас действительно седьмое число. А значит, для него прошел день (вернее, ночь), а для всех – три недели. Дурдом какой-то… Это невозможно! Хотя…

Если отбросить версию розыгрыша, то что у нас остается? А остается один из тех случаев, о которых частенько рассказывал товарищ, с которым в свое время жили в комнате в общаге. Товарищ был основательно повернут на всякой чертовщине и аномальщине, о чем любил потрепаться. В общей массе историй о барабашках, инопланетянах, ведьмах, бесах и прочем были и такие истории. Якобы есть (и даже в России) такие особые места: заходит туда человек, попадает в какой-то туман (или даже просто гуляет по лесу), выходит обратно через полчасика и с изумлением узнает, что товарищи его уже трое суток разыскивают с собаками. А для него прошло полчаса. И по часам – полчаса. Как-то такие аномальные зоны называются, но не суть. Что, если в здешнем лесу такая же зона? И он, пока шатался пьяный, ненароком в нее забрел? И заснул? Неужели правда?

Прикольно, конечно, будет что рассказать дружкам и девчонкам в офисе… Погодите…

«Зря я вспомнил про аномальщину… Ой, зря…» – Сергея потихоньку охватывал страх, сильный, леденящий.

А три ли недели прошло? Какой сейчас месяц? Июль ли?

– Отец… – как там его? – Кузьмич!

– А? – вскинулся тот.

– А какой месяц сейчас?!

– Ня пей больше, сынок… – вздохнул тот, – Июнь сячас. Вспомнил?

– В… Вс… Вспомнил…

ИЮНЬ??? Седьмое июня??? Сколько же времени прошло??? Год? Или больше?

«Нет, спрашивать, какой год я не буду», – решил Сергей, – «Иначе Кузьмич окончательно примет меня за психа. Может, все-таки розыгрыш?»

Мысль насчет розыгрыша, устроенного неизвестным шутником была очень уж шаткой: какова вероятность того, что очнувшись, он пойдет именно в сторону дороги, что начнет спрашивать насчет даты (мог ведь и просто продремать всю дорогу)… Разве что у здешних деревенских такая традиция: пугать похмельных прохожих, называя им неправильные даты. Как можно определить месяц, никого не спрашивая? По приметам? По каким?

Тут, как будто ответив на его немой вопрос, проплыла мимо телеги, прямо у носа, такая примета. Калиновый куст. На ветке, протянувшейся над дорогой – еле завязавшиеся бутоны. А ведь в середине июня, не говоря уж о начале июля, она уже должна цвести полным ходом. Сергей это помнил точно: у него во дворе дома рос огромный старый куст. Значит, все-таки июнь? Или в этом году калина цветет позже? Нет, в деревне, мимо которой они проезжали на турнир, точно помнится, калина цвела вовсю. Может, этот куст просто нетипичный, поздноцветущий? Слабо верится… Но лучше уж верить в поздноцветущую калину и деревенских шутников, чем в то, что он провалился в будущий год. Если не на пару лет… Сейчас приедешь в Загорки, а там – 2012 год. Или 2015… И президентом опять Путин. Или вообще у власти фашисты.

Ладно, хлопнул себя по коленям Сергей, примем как рабочую версию, что сейчас действительно седьмое июня: слишком много говорит за это. А вот как теперь определить год?

В нос шибануло ядреным, прямо-таки ядовитым дымом: Кузьмич свернул себе самокрутку и теперь дымил как пароход. Постой-ка… Глядя, как медленно пропадают у тлеющего кончика буквы газетного обрывка, из которого возница соорудил свою кошмарную сигару, Сергей понял, как можно определить год. Газеты!

– Отец, – вот привязалось! – а у тебя свежей газетки не найдется?

– А тябе для цего? – пыхнул тот, – Поцитать? Али для каких других нужд?

Шутник, блин… А правда, как объяснить?

– Да так, посмотреть, буквы знакомые вспомнить.

– Аа… – понимающе протянул Кузьмич, порылся в сене. Из появившейся на свет холщовой сумки извлеклась газета. Газета!

– Дяржи, – вручил прессу Кузьмич, – Свежая, только вчяра из городу в Загорки привязли. Плямяшу возил, ён грамотный, да как-то… это… запамятовал отдать…

Сергею было не до кузьмичевого склероза. Руки немного подрагивали. Первым делом он увидел заголовок: «Песковская искра», в голове еще успела промелькнуть мысль, что заголовок остался с советских времен. В следующую секунду Сергей увидел дату…

Шестое июня.

Тысяча девятьсот двадцать пятого года!!!

Алексей задрал голову. Это что же получается? Не будущее, а прошлое??? Большевики??? Сталин?? Репрессии?? Господи, сделай так, чтобы это был розыгрыш!!!!