Текст книги "Неинтересное время"

Автор книги: Константин Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 32 страниц)

Стыдно стало почему-то Сергею.

Они пообщались еще немного, Виктор Алексеевич оказался на самом деле ценным специалистом. По крайней мере, он, в отличие от Сергея знал, где можно в Пескове найти все необходимые химикаты. Договорились, что Сергей обратится к нему, как только получит разрешение от губкома на производство.

– Виктор Алексеевич, – спросил Сергей, когда провожал гостя до калитки, – А вы не боитесь ходить ночью, больным? Здесь на улицах неспокойно…

– Знаете, Сергей Аркадьевич, – Виктор надвинул шляпу на глаза, – после того, как мне, тяжело раненому и привязанному к кровати, пришлось провести полтора часа на даче на Крестовском острове Петрограда, я решил для себя две вещи. Никому не доверять и всегда иметь при себе оружие. До встречи.

Он коротко поклонился и двинулся по темной улице.

* * *

Сергей сидел в приемной секретаря Песковского губкома, товарища Шрама, Петра Ивановича, на обитом коричневой клеенкой стуле. Нервничал.

Мало того, что он плохо спал ночью: опять приходили ночные кошмары с беспризорниками, белогвардейцами, товарищем Вацетисом, который взглянул белесыми глазами из-под полей шляпы и произнес «До скорой встречи…». Так еще секретарь его принять не может. Секретарша секретаря – серьезная пожилая дама в черной наглухо застегнутой кофте – сказала, что у товарища Шрама, его давний знакомый, Ян Фрицевич.

«Вацлав Гитлерович» – пробурчал Сергей. Неужели даже здешние большевики страдают чиновным чванством? Выйдет сейчас какое-нибудь раскормленное мурло, сразу почувствуешь себя в родном двадцать первом веке…

Раскрылась дверь, показалась серая шинель… Из дверей вышел высоченный товарищ с длиннющими, агрессивно торчащими в стороны усами.

«Буден Михалыч Семенный??? В смысле, Семен Михайлович Буденный??? Что он здесь делает???»

– До свидания, товарищ Мартын, заходи еще, если будет оказия.

Ошарашенный явлением усача, Сергей не заметил собственно хозяина кабинета – невысокого неприметного мужчину лет тридцати с небольшим, в зеленом френче.

– Товарищ ко мне? – кивнул секретарь на Сергея, – Я сейчас приду. Подождете?

– Д-да.

Шрам с усачем вышли. Интересно, кто это был? Навряд ли, Буденный. Тот все-таки не Ян Фрицевич. А кто тогда? Товарищ Мартын… Что у большевиков за привычка была – друг друга кликухами называть?! Вон и Сталина всю жизнь товарищи Кобой называли. Какой фильм со Сталиным не смотришь, к нему все «Коба» обращаются. До революции он даже представлялся так.

Сергею припомнился один из рассказов училки о Сталине, зачитанный из книги «Портрет тирана». Там ребята нашли какого-то старика на квартире которого Сталин с женой жил в 1908 году – история рассказывала в 98-ом, училка несколько раз повторила, что дело было ровно девяносто лет назад – так тот старик рассказывал, что большевик Коба, который снимал квартиру, был жесток и беременную жену бил сапогами. Все-таки этому миру повезло. Здешний Сталин – не такой…

– Проходите, товарищ, – секретарь пронесся мимо Сергея и скрылся в кабинете.

Сергей медленно поднялся. Вот так, запросто, в кабинет… по современному счету, губернатора? Понятно, что расстрелять не прикажет, и в тюрьму не посадит, но если просто разозлиться? Наорет? Сергей почувствовал, что еще несколько секунд промедления, и он просто сбежит…

«А ну собраться! – рявкнул он мысленно на себя самого, – Подумаешь, губернатор! Ничего он тебе не сделает! А вот если войдешь к нему бледный и трясущийся, то он над твоими прожектами просто посмеется. Собраться!»

В кабинет секретаря губкома вошел твердой походкой уверенный в себе молодой человек в джинсовом костюме.

* * *

– Доброе утро, товарищ, – секретарь губкома взмахнул ладонью, как будто собирался пожать Сергею руку, вздохнул, кивнул на плакатик «Рукопожатия отменяются» и плюхнулся на свой стул.

– Слушаю вас.

Сергей протянул товарищу Шраму бумаги, и собрался было произнести заготовленную речь, но замолчал. Товарищ Шрам молниеносно пролистал бумаги:

– Так… что тут у нас? Производство чернил? Анилиновых?!

Секретарь покосился на чернильницу.

– Ежемесячная прибыль… Ого! Требуемые вложения… Ого! Так… Товарищ Вышинский, вы ведь планируете открывать частное производство?

– Да, – Сергей сидел напротив Шрама.

– Тогда зачем вы ко мне пришли?

Сергей понял, что промахнулся. Вообще-то, он считал, что секретарь губкома – нечто вроде нынешнего губернатора. Придешь к нему, распишешь перспективы и он даст команду подчиненным – всяким там отделам народного образования и прочим. Только сейчас он сообразил, что губком – это «губернский комитет ПАРТИИ». То есть, если брать современные аналоги – приемная «Единой России». А практическим воплощением занимаются иные органы. Это в нашей реальности большевики взяли власть и рулили всем, здесь же есть партийные органы, а есть хозяйственные, исполнительные и прочие. Погодите…

Даже здешние большевики – все-таки большевики. А значит, они должны контролировать работу всех учреждений, с тем, чтобы те не отклонялись от партийной линии. Раз так, партийные органы и секретарь губкома в частности должны, во-первых, держать руку на пульсе и знать, каких производств в городе недостаток, во-вторых, должны давать рекомендации госорганам в их действиях. В любом случае, у партийных органов должна быть такая возможность. Контроль без возможности воздействия – просто глупость.

Сергей просчитал свои действия буквально за секунду:

– Я понимаю, что частными лавочками вы не занимаетесь. Однако, к своему стыду, должен сказать, что я плохо ориентируюсь в советских органах власти…

Карие глаза Шрама почернели, вызвав неприятные ассоциации с глазками тюремных камер. И тут же посветлели и заискрились смешинками:

– Товарищ Вышинский, значит? А вы не тот самый сектант?

Удачную легенду себе подобрал Сергей: любой промах сразу объясняется просто: «Да он же сектант, что с него возьмешь!» Правда, репутация страдает.

– Тот самый, – спокойно кивнул Сергей, мол, да, сектант, не скрываю, – Правда, с религиозным прошлым я порвал и хочу быть полезным своей стране.

– В какое интересное время мы живем… Сектанты организуют химическое производство… – Шрам заглянул в бумаги и с выражением прочитал – Диметиланилин… Что ж нас дальше ждет-то? Значит, говорите, хотите быть полезным?

– Да.

– И при этом просите деньги. А почему именно чернила? Считаете, нашим бюрократам нечем писать свои справки? Может, если будет поменьше чернил, будет меньше глупых бумажек? Вы не думали?

– Не думал. Когда я решил организовать производство, я думал о школах. Школьникам чернила нужны гораздо больше, чем бюрократам. Я навел справки в губоно, и ориентировался на потребности образования города.

Шрам помолчал:

– Да. Дети – наше будущее. Не научим их – нас, необразованных, сомнут враги. А все-таки, товарищ Вышинский, почему вы решили открыть свое производство. Нет, не чернил, производство вообще? Вы – человек образованный, смелый…

«Я? Смелый?»

– …могли бы устроиться на службу в учреждение, пойти в армию… На заводе я вас не вижу, руки у вас все-таки не рабочие. Почему? Вы же должны знать, как относятся к нэпманам?

Сергей задумался. Можно произнести длинную, пафосную речь о необходимости поднятия промышленности, о престиже государства на мировом рынке… Можно.

Но лучше сказать правду.

– Я вообще не собирался ничего создавать. Сначала я рассчитывал просто обмануть вас, выманить деньги на открытие производства, и сбежать.

Секретарь поднялся. Глаза товарища Шрама напомнили о Паше Поводне. В кабинете было тихо, только тихо скрипела медленно сжимаемая пальцами бумага на столе.

– Продолжай… – сквозь зубы произнес товарищ Шрам.

В животе Сергея лежал огромный ледяной ком страха, но этот разговор был нужен. Ему было нужно освободиться от собственного вранья.

– Рассчитывал. Но потом я общался с людьми: с профессором Крещенским, с секретарем комсомольской ячейки, со школьниками…

Сергей посмотрел в глаза секретарю:

– Я не смогу их обмануть. Я на самом деле хочу открыть эту чернильную фабрику. Даже не ради денег, деньги для меня – не главное…

Сергей с ужасом понял, что говорит правду.

– …для меня главное – само производство. Я больше не хочу быть тем, кем я был раньше, сектантом, от которого никому ни холодно ни жарко, который попусту коптит небо, не принося пользы. Я хочу, чтобы мои руки…

Сергей взглянул на ладони.

– Чтобы мои руки были руками человека, который сделал что-то для своей страны, для своего народа. Чтобы, когда меня спросят: «Что ты оставишь после себя?» я мог показать на чернильную фабрику и сказать: «Вот. Вот мой подарок народу!».

Сергей замолчал. Опять пафос… Здесь точно какая-то инфекция, толкающая на подобные речи.

Секретарь смотрел на Сергея, что-то обдумывая. Потом улыбнулся своим мыслям, подошел к Вышинскому и положил ему руку на плечо:

– Знаешь что, Сергей… Денег я тебе не дам. Не потому, что не верю. Нет у нас в городской казне лишних средств. Денег не дам, но помочь – помогу. На что там тебе деньги нужны? Помещение, оборудование, сырье? Специалистов, извини, найти не смогу: химики сейчас редкость.

– Есть у меня специалист, – Сергей вытер пот со лба, погладил бородку.

– Да? – Шрам оторвался от бизнес-плана, на котором что-то писал и посмотрел на Вышинского, – Быстро… Вот, держи. Идешь в губсовнархоз, пусть зарегистрируют твое производство, а потом пусть дадут в аренду здание на Энгельса, сорок два. Два года назад один товарищ уже собирался открыть чернильную мастерскую. Он, правда, – Шрам ехидно посмотрел на Сергея, – на свои средства рассчитывал. Там тебе будет и помещение, и оборудование, и, может быть, даже химикаты, точно не помню. Ну а дальше сам крутись.

– Так в Пескове, что, уже есть чернильное производство?

– Да нет. Не успел он ничего открыть, в реке зимой утонул…

– Я смотрю, – криво улыбнулся Сергей, все еще не пришедший в себя, – подледное плаванье у вас популярное увлечение. Оккультист один утонул, чернильный товарищ…

– Да нет, – хмыкнул Шрам, – Утонул у нас в том году только один, тот, что мастерскую открывал. А оккультист – его брат, он тогда все помещение в безвозмездный дар городу передал и куда-то убрался. Два года руки не доходили. Наверное, тебя ждали. Всё, иди. Сегодня еще успеешь в совнархоз, в понедельник они все оформят. Если не затянут.

– Товарищ Шрам! – вспомнил Сергей, – Там на железнодорожной станции стоит безхозный вагон с бензолом. Можно мне его получить для производства?

– Значит, говоришь, ничего организовывать не собирался? Однако сырье и спеца уже нашел. Молодец…

На прощание товарищ Шрам все-таки руку пожал.

Сергей вышел из кабинета и взглянул на свой бизнес-план. На титульном листе толстым синим карандашом – почему не ручкой, кстати? Ах да, кляксы… – было написано: «Губсовнархозу: зарегистрировать мастерскую тов. Вышинского, передав ему в аренду здание по адресу: ул. Энгельса, 42. Губоно: рассм. вопр. о целес-ти закупок чернил у тов. Вышинского. Нач. ж-д станции „Песков“: при наличии безхозного вагона с бензолом передать его тов. Вышинскому». Внизу стояла жирно подчеркнутая надпись: «Не волокитить!!!» и подпись.

Шрам сидел за столом, упираясь подбородок в сцепленные замком руки:

– Нет, Сергей, – тихо произнес он самому себе – не получится из тебя нэпмана. Есть в тебе нужная гнильца, есть, только у нэпманов она внутри, а у тебя снаружи. Счистится и не будет… Товарищ Глушкова! Принесите мне чаю, пожалуйста!

* * *

По Октябрьской улице шел без пяти минут владелец чернильной мастерской. Шел, счастливо улыбаясь, разглядывая свое отражение в зеркальных витринах.

Город заливало лучами солнцами, раскрашивая улицы зеленью деревьев и красками домов и одежды. Пусть дома обшарпаны, пусть одежды прохожих в основном черные и серые. Можно подумать, в нашем времени все дома свежепокрашены, а люди на улицах носят исключительно белое с золотом. Интересно, почему времена большевиков ассоциируются исключительно с серым цветом и пожухлыми красками? Наверное, потому, что видим мы эти времена только в фильмах, а фильмы либо черно-белые, советские, либо стилизованы под старинные, типа «Собачьего сердца». Сергей хмыкнул, вспомнив, как он удивлялся в детстве, когда узнал, что фильм снят недавно, ему казалось, что фильму – лет сорок.

– Подходи, буржуй, глазик выколю… – пропел Сергей тихонько.

Не подходит эта песня тебе, Сергей Аркадьевич. Ты теперь сам – буржуй.

Сергей огляделся, веселым шальным взглядом.

«Мне нравится этот мир! Мне нравятся эти люди! Мне нравятся большевики!»

Сергей чувствовал себя пьяным от счастья. Как это здорово, когда тебе верят! Когда ТЕБЕ верят! Сергей был готов свернуть горы, чтобы оправдать доверие товарища Шрама, не то, что построить какую-то чернильную фабрику. А что? Сырье есть, здание – есть, оборудование – есть, специалист – есть, рынок сбыта – и тот есть. Все получится!

Так, а что я здесь делаю? Сергей остановился у полуразвалившейся крепостной стены, поросшей травой и кустами. А, вспомнил!

Губсовнархоз находился в том же здании, что и губком, поэтому заявление Сергея о регистрации приняли быстро. Несмотря на грозную резолюции, Сергею сказали, что по декрету они должны внести его в реестр в течение недели, поэтому пусть приходит в понедельник за справкой. А постановление губсовнархоза об аренде помещения – после регистрации. Правда, Сергею повезло: заседание президиума губсовнархоза будет как раз в понедельник и если его успеют внести в реестр, то постановление он получит в тот же день. Пришлось пообещать первую же бутылку чернил подарить совнархозу.

Даже это мини-проявление коррупции Сергея не огорчило. Он решил было пойти к Зое в библиотеку, уже прошел мимо рынка к огромным полукружьям моста Красной Армии, но тут, на волне эйфории, его осенили две мысли.

Он решил придумать Зое подарок, потому что приходить к ней с цветами казалось глупым, а совсем с пустыми руками – неправильным.

И во-вторых, Сергей решил подстричься. И побриться.

Мало того, что по фамилии все опознают его как сектанта, так со своей бородой и лохмами он и выглядит как сектант. И Зоя говорила о том, что борода ей не нравится…

Вот он и двинулся по Октябрьской улице, где неподалеку от ресторана «Лондон» видел вывеску «Стрижка и бритье. Мастер Баранов».

Счастливое настроение, видимо, влияло на окружающую реальность: когда Сергей вошел в парикмахерскую, очереди на подстрижку не было, а из кресла мастера вставал гладковыбритый товарищ.

Мастер взмахнул простыней:

– Наше вам с кисточкой, – для иллюстрации он взмахнул помазком, с которого слетали хлопья пены, – с пальцем – девять, с огурцом – шестнадцать.

– С огурцом, – улыбнулся Сергей, сообразив, что «с пальцем» означает, что палец ему запихают в рот, – Постричь коротко и побрить.

– Будет сделано, – мастер ловким движением профессионального горлоперерезывателя раскрыл блестящую голубоватой сталью опасную бритву.

С непривычки голова мерзла, освободившись от многолетней шапки волос. Сергей натянул свою джинсовую кепку и потер гладкие щеки. Щеки саднило от туалетной воды-вежетали, которой его «освежил» мастер. Освежил как надо, Сергей чуть не взвыл.

В зеркало, когда парикмахер снял простыню, на Сергея смотрела незнакомая личность. Широкий лоб, короткий ежик волос. Ввалившиеся бледные щеки, узкий подбородок, какой-то нездоровый блеск в глазах.

Сергей подумал, что он немного походит на амнистированного пахана из фильма «Холодное лето пятьдесят третьего». Как бы люди пугаться не начали. Хватит того, что еврей-портной принял за наемного убийцу…

И все равно хорошо! Солнце светит, деревья шелестят, тарахтят редкие машины, цокают по булыжникам кони извозчиков. По улицам прохаживаются военные в форме, некоторые – и в буденовках, защитные френчи, черные пиджаки, рубахи: белые, красные, полосатые, девушки в легких платьях… Нужно зайти в ресторан и купить шампанского…

Сергей не успел перейти дорогу к ресторану, на него налетел мальчишка с папиросным лотком:

– Папиросы! Папиросы! Ира, Ява! Рассыпные!

Сергей, мысленно, уже бывший вместе с Зоей и шампанским, перевел на мальчишку задумчивый взгляд. Есть ли у него папиросы?

Мальчишка неправильно понял остекленевший взгляд потенциального покупателя:

– Белую фею? – понизив голос спросил он.

– Что? – не понял Сергей.

– Кокс?

Кокс? Кокаин? Наркотики?

Мальчишка понял, что здесь ловить нечего и убежал. Сергей стоял, как пришибленный. Весь окружающий мир потускнел и стал серым.

Не так здесь все безоблачно…

Дети торгуют наркотиками на улице. В ресторане сидят проститутки. Через границу шастают террористы. Сразу появилось нехорошее чувство, что его все обманывают, что на самом деле здесь есть и расстрелы, и репрессии, и концлагеря. Есть и коррупция и стукачи и взятки и деспотизм чиновников и бандитский беспредел. Ведь если есть одно, почему не быть другому?

Сергей понял, что бредет по улице, что-то бормоча. Он поднял глаза. Недоуменно присмотрелся.

И расхохотался.

Все-таки в этом мире есть место всему? И плохому и хорошему и исконному русскому разгильдяйству.

На крыше дома напротив, на восьмом году советской власти, красовался российский триколор.

Пусть не флаг, а всего лишь раскрашенный в бело-сине-красные цвета флюгер.

И никому не приходит в голову его снять.

Мир вспыхнул красками.

Пусть, пусть здесь есть проституция, наркотики и террористы. Но ведь здесь есть и очаровательные девушки вроде Зои и убежденные комсомолки, такие как Катя и идеалисты вроде рыжего Славы. Здесь изобретают космические корабли, здесь девушки летают на самолетах и интересуются химией и журналами мод. Здесь есть плохое, но есть и хорошее.

Этот мир не рай. Но и не ад.

Просто жизнь.

* * *

– Добрый день, Зоя!

– А вы… ой! Сергей? Что ты с собой сделал?

– Не нравится?

– Нравится. Просто… необычно. Но нравится!

Сергею хотелось поделиться переполнявшим его ощущением счастья. А с кем делиться, как не с Зоей? Ради этого Сергей пришел в библиотеку. С подарком.

Что можно подарить девушке, которая не любит цветы, но при этом увлекается радио, химией, полетами на самолете и всем новым и необычным?

На столе перед Зоей возникли две бутылки шампанского, извлеченные Сергеем из до сих пор не использовавшейся джинсовой сумки.

– Сережа, дурачок, убери! Начальница заругается!

Сергей улыбнулся и достал все из той же сумки подарок. Развернул его перед Зоей.

– Ух ты!

Может быть, у Зои, с ее-то увлечениями, и была кожаная куртка на молнии. Но когда наличие предмета одежды в гардеробе мешало девушкам восхититься им же, но в качестве подарка?

– Сергей, как ты угадал? Я давно такую хочу!

Вышинский улыбался так, как будто лично выкроил и сшил куртку, предварительно забив свинью и выделав кожу. Хотя на самом деле устал он так, что легче было бы загонять ту самую свинью в чистом поле.

Решив подарить что-нибудь Зое, Сергей для начала купил в ресторане две бутылки шампанского, дорогих, даже с учетом наценки. Дома у тети Тани он опустил бутылки в ведро с водой из колодца, после чего был тетушкой отловлен и усажен за стол обедать. Пока Сергей хлебал щи, тетя Таня причитала, что он почти ничего не ест и дядя Анисим, который, кстати, завтра приедет повидать беспутного «плямянницка» и вообще… по делам… обязательно выговорит ей за то, что «Сярежа» исхудал и истощал. Правда, степень истощения тетя Таня преувеличивала. Все-таки Сергея можно было еще увидеть и за леской и за удочкой…

Остаток дня Сергей перерыл Песковский рынок в поисках кожаной куртки на молнии. Он точно помнил, что видел такую еще в первый день пребывания в городе. Но вот где? Тем не менее, куртка была найдена. Практически новенькая, еще скрипящая кожей, с блестящими молниями. То ли Сергей успел появиться у продавца сразу после поступления товара, то ли куртка не пользовалась популярностью в связи с маленьким размером. Как раз на худенькую девушку.

– Агриппина Петровна! – Зоя обратилась к пожилой женщине с седым узлом на голове и лицом профессиональной воспитательницы современной молодежи, – Можно я сегодня пораньше уйду?

Женщина оглядела Зою, Сергея, взглянула на шампанское, которое Сергей не успел убрать.

– Эх, молодость, молодость… Да иди уж, не томи юношу.

Наверное, Агриппина Петровна слишком хорошо помнила собственную молодость, либо не страдала завистью к молодым и красивым.

До дома Зои они прогулялись пешком, по дороге обсудив планы на остаток дня.

– Сергей, судя по шампанскому, тащить меня в ресторан ты не хочешь?

– Если прекрасная дама пожелает, то шампанское подождет до удобного случая.

– Прекрасная дама желает чего-нибудь необычного. Рестораны мне уже надоели.

– Кино? Театр? Полет на Луну?

– Кстати, о полетах на Луну…

– Правда?!

– А ты бы смог отвезти меня туда?

– Да. Только тебе пришлось бы подождать, пока я построю ракету.

– Нет, ждать я не хочу. Сегодня в «Металлисте» крутят фильм «Аэлита» по роману графа Толстого, о полете на Марс. Пойдем? Мне одной скучно.

Из всего графа Толстого Сергей помнил только «Войну и мир». И очень сильно сомневался, что он писал фантастику. Потомок? Почему нет?

– Почему нет? Только до вечера еще далеко, поэтому предлагаю выбраться за город. Ты когда-нибудь пила шампанское из горлышка?

– А правда! Отбросим условности!

– Ловить извозчика?

– Нет.

– Пойдем пешком?

– Нет. У меня тоже есть для тебя сюрприз.

Домой Зоя Сергея не пустила. Сказала подождать, пока она переоденется. «Чтобы не испортить сюрприз». Много времени это у нее не заняло, Сергей уже знал, что Зоя – девушка по-современному быстрая. По здешним меркам современная, в двадцать первом веке девушки как раз собираются по несколько часов.

– Ну как?

Зоя вышла из дверей дома.

– Вот это да!

Девушка была в новой куртке. Кроме того, в кожаных штанах, блестящих сапогах и перчатках без пальцев.

– Мы полетим на самолете? – улыбнулся Сергей.

– Мы полетим на «Кузнечике», – Зоя бросила Сергею кожаный шлем и очки-консервы.

* * *

– Как ощущения? – выкрикнула Зоя сквозь оглушительный треск мотоцикла.

– Здорово! – прокричал в ответ Сергей, морщась от бьющего в лицо ветра.

Они мчались по узкой дороге вдоль берега Большой реки. Мотоцикл Зое подарил один из бывших любовников, она дорожила своим «Кузнечиком» и сразу заявила Сергею, что поведет сама. Сергей, который на мотоцикле никогда не ездил даже пассажиром, благородно уступил Зое роль водителя.

– Эй!!

Мотоцикл свернул с дороги на еле приметную тропинку, уходившую в кусты. Сергей вцепился в ручку сиденья, на кочках ощутимо потряхивало. Зоя сбросила скорость и медленно покатила среди кустов к берегу реки.

– Вот, – девушка остановилась, – Это мое любимое место для купания и солнечных ванн.

За зарослями открылась небольшая полянка. От дороги она была закрыта кустами, зато прекрасно была видна река до противоположного берега.

Они расстелили на траве огромное покрывало, спрятали в воду шампанское, расставили тарелки с яблоками, хлебом и холодным отварным мясом.

– Пойдешь купаться? – девушка медленно потянула вниз молнию куртки.

– У меня нет плавок, – Сергей лег на бок, наблюдая за девушкой.

– А ты раздевайся совсем, – Зоя сняла одежду, – Я всегда так делаю.

Сергей не удержался от изумления. На Зое был купальник-бикини. Красный, с завязочками. Откуда? А, ну да. Семен Семеныч! Сам же рисовал ей образцы одежды.

– Ну как? – Зоя изогнулась.

– Отлично! – искренне сказал Сергей. Девушка в купальнике выглядит даже более эротично, чем совсем обнаженная.

– Тогда чего ты ждешь? Купаться!

Зоя вошла в воду и поплыла. Сергей призадумался. Ненадолго, общение с Зоей приучало к быстрому соображению. Она не говорила ничего такого, но Сергею казалось, что долгие размышления и сомнения будут трактоваться ею как слабость.

Казаться Зое слабым Сергею не хотелось. Приходилось соответствовать.

На самом деле, что ли, искупаться голым? Или…

А чего стесняться?

Сергей разделся и вошел в воду.

Хорошо еще, что плавал он неплохо и быстро догнал Зою.

– Привет, – Сергей лег на спину.

– Привет, – Зоя взглянула на него и хихикнула, – Сергей, ты мне нравишься все больше и больше. Глупого мещанства в тебе нет ни капельки.

– Нет, – Сергей погрузился в воду и вынырнул с другой стороны Зои, – ни капельки. Какое может быть смущение между двумя любовниками?

Зоя вздохнула.

* * *

– Сергей, – Зоя распласталась на покрывале лицом вниз, – Намажь меня кремом, пожалуйста.

Вышинский взял баночку:

– Мне будет мешать купальник, – улыбнулся он.

– Так в чем дело? – девушка прищурила глаз и посмотрела на него снизу.

Сергей развязал веревочки:

– Что-то мне подсказывает, что ты любишь загорать обнаженной.

– Как ты догадался? Дедукция?

– Элементарно, Ватсон, – ладони Сергея скользили по спине девушки, – Ровный загар по всему телу.

– Загар сейчас в моде… мррр, как приятно… Некоторые даже ванны с йодом принимают, чтобы стать коричневыми…

– Мулатки-шоколадки?

– Сладенькие…

– Приторные…

Зоя повернулась и легла на бок:

– Какие девушки тебе нравятся, Сергей?

– Умные, – вообще-то такой ответ на извечный девичий вопрос он придумал давно, большинство знакомых девушек на него обижались. Почему-то.

Зоя не обиделась:

– А если девушка будет умной, но некрасивой, она все равно тебе понравится?

– По-настоящему умная девушка, – серьезно сказал Сергей, – не может быть некрасивой.

– Послушай, – Зоя приблизилась к Сергею, – Ты голый, я голая. Неужели два голых человека не могут найти занятие поинтереснее, чем просто валяться на солнце?

Сергей положил Зою на спину:

– Давай поищем… – прошептал он на ухо.

* * *

– Мы не опоздаем в кино? – лениво спросила Зоя.

Сергей потянулся и вытащил из своей одежды часы:

– Семь часов. У нас еще целый час…

Он с намеком посмотрел на девушку, хотя особых сил уже не чувствовал.

– Сергей, – Зоя склонилась сверху и пощекотала его лицо волосами, – Я хочу тебе кое-что сказать.

– Что? – зажмурился Сергей.

– Нам нужно расстаться.

Что??? Почему???

Сергею очень повезло, что он расслабился. Взрыв чувств, мыслей и вопросов – обида, недоумение, непонимание, разочарование – никак не отразился на лице. Девушка села, поджав ноги. Сергей секунду помолчал.

С Зоей нужно отвечать быстро. Поэтому вопросы «как?» «почему?» «что не так?» задавать не стоит. Кричать, умолять и ругаться – тоже.

На таких условиях ответ можно дать только один.

Сергей открыл глаза:

– Хорошо, я согласен.

Зоя склонила голову:

– И всё? Ты не будешь спрашивать, почему я так решила? Не будешь требовать, чтобы я осталась твоей? Не будешь упрашивать?

Сергей успел переварить ситуацию и понять причину:

– Нет, не буду. Ты – свободная девушка и сама решаешь, с кем и когда встречаться и расставаться.

Нет, в самом деле, Сергей Аркадьевич. Ты же не думал, что Зоя останется с тобой навсегда? Рано или поздно ты найдешь путь назад в двадцать первый век. Ее ведь с собой не заберешь. Все равно придется расстаться. Так какой смысл теперь страдать из-за того, что тебя бросили первым? В верности она тебе не клялась, как и ты ей, впрочем. Оборотная сторона свободных отношений…

– Понимаешь, Сережа, мужчины очень часто считают женщин не людьми, а собственностью. Вещами, которые не имеют своего мнения и которыми можно распоряжаться по собственному смотрению…

Сергей лежал на спине. Молчал. Зоя говорила быстро, тихо, опустив глаза.

– …В особенности, если они что-то подарили. Мужчины считают, что за подарок они купили меня в безраздельную собственность. Именно таким, как ты и должен быть настоящий мужчина: признать за женщиной право быть самостоятельной…

Зоя помолчала. Потом просияла:

– Знаешь, я, наверное, погорячилась! Я разрешу тебе остаться со мной!

Сергей улыбнулся.

– Зоя, позволь мне не только походить на настоящего мужчину, но и быть им. Раз уж мы решили расстаться – расстаемся.

Зоя была на самом деле умной девушкой. Она не стала устраивать сцену в классическом женском стиле: «– Дорогой, мы расстаемся. – Хорошо. – Ах, хорошо?!! Значит, ты сам собирался бросить меня?! Мерзавец!!!». Девушка только глубоко вздохнула:

– Что за невезение… Первый раз в жизни встретила настоящего мужчину, и по собственной глупости с ним рассталась… Мы хотя бы будем видеться?

– Почему бы и нет? Что мешает нам остаться хорошими друзьями?

Сергей не видел причин больше никогда не встречаться с Зоей. Да, расстались, и что?

– Ура! – Зоя отбросила грусть и скрепила дружеские отношения совсем не дружеским поцелуем.

* * *

На фильм они чуть было не опоздали.

Зоя предложила отметить новорожденную дружбу шампанским. Они выпили обе бутылки, прямо из горлышка, смеясь и обливаясь, потом веселящие пузырьки ударили в голову и два свежеиспеченных друга занялись кое-чем совсем не дружеским. Потом еще раз поклялись себе, что отныне они – всего лишь друзья. Взглянули на часы и лихорадочно бросились одеваться.

На афише кинотеатра «Металлист» были изображены женщина и мужчина в странных головных уборах и с откровенно зловещими лицами. За несколько минут до начала фильма Зоя успела пересказать вкратце содержание книги. Пересказ был очень сжатым, поэтому Сергей пришел к выводу, что фильм – о любви инженера Лося, построившего в сарае космический корабль – воистину, у большевиков все просто – и марсианской принцессы Аэлиты. Непонятно только, почему у марсианки земное имя, пусть необычное, но вполне земное. У Сергея одноклассницу так звали.

Тут погас свет и начался фильм.

Картина была немой, черно-белой, вся озвучка – игравшее у экрана пианино. Движения актеров – немного дерганные, декорации – откровенно картонные. Это не помешало бы Сергею получить удовольствие от фильма, он с самого начала смотрел его как некий киноспектакль, где условности оправданы, если бы тот не был прямо-таки напичкан большевистской пропагандой: тут тебе и жулики, тут и доблестный красноармеец, тут и революция на Марсе. Даже сама Аэлита оказалась злодейкой, которую застрелил в конце Лось. Когда же выяснилось, что все приключения Лосю приснились, Сергей и вовсе разочаровался в картине.

Единственное, что Сергею приглянулось – мелькнувшие в фильме виды Москвы.

Неразрушенный Храм Христа Спасителя – или местные большевики более лояльно отнеслись к религии, или, вспоминая загорских «безбожников», пока не дошли руки. Ну, или пожадничали с взрывчаткой.

Мавзолей Ленина необычной формы – надо же, всего за год успели построить – и, насколько можно было понять, не гранитный.

Памятник Минину и Пожарскому, почему-то переползший в центр площади.

Когда на экране мелькнули башни Кремля, Сергей понял, что либо он очень недооценил либерализм здешних большевиков, либо ему показалось… Да нет, конечно, показалось… Не может быть…

Когда вышли из кинотеатра, Зоя долго плевалась и говорила, что книгу переврали, что все было совсем не так и вообще, «книга лучше». Обиженная девушка рассказала, что фильм рекламировался за полгода до выхода, была придумана оригинальная реклама: таинственные слова, которые в фильме ловили по радио – «АНТА… ОДЭЛИ… УТА» – полгода печатали в газете без всяких пояснений, чтобы заинтриговать народ.