Текст книги "Агентурная разведка. Книга первая. Русская агентурная разведка всех видов до и во время войны 1914-1918 гг."

Автор книги: Константин Звонарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

Отсутствие разведки в Японии, конечно, нельзя объяснять не заинтересованностью царской России в японских секретах. Наоборот, эта заинтересованность была слишком велика, ибо русские верхи допускали, что Япония, воспользовавшись "занятостью" России на европейских театрах войны, может захватить Манчжурию и часть Сибири. Объяснение отсутствия русской разведки в Японии во время войны нужно искать в многочисленных неудачах и крушениях попыток русского Ген. штаба создать агентурную сеть в Японии.

Ген. штаб до того сильно волновался вопросом отсутствия агентурной сети в Японии, что в декабре 1916 года поручил специальной комиссии проверить агентурную деятельность Мореля. Но что могла "проверять" эта комиссия, если никакой агентурной деятельности, как мы видели, фактически не было. Однако, комиссия выяснила пару характерных мелочей. Во-первых, что агентурные суммы военного агента хранились в "русско-азиатском банке" в Иокогаме на имя "русского военного агента", т. е. в банке, операции которого в любое время японцы могли проверить. Во-вторых, комиссия установила, что военный агент "даже не имел приходо-расходной книжки и поступление и расходы комиссии пришлось устанавливать по приходо-расходной книге банка".

В Китае сеть военного агента насчитывала шесть агентов (в Пекине – 3, в Калгане – 1, Цзинаньфу – 1, Ханькоу – 1 и в Шанхае – 1). Эти агенты, по установленному военным агентом порядку, не сидели на одном месте, а разъезжали чуть ли не по всей стране. Так, например, в 1916 году такие путешествия были совершены агентами по Калганскому и Долониорскому районам, по провинциям Шэньси и Шаньсу и по провинциям, расположенным по долине реки Янцзы.

Военный агент очень "сожалел", что его секретным сотрудникам в 1916 году не удалось совершить такого путешествия по югу Китая, так как последний "был охвачен продолжающимся революционным движением". Агенты, как видно, у него тоже были неважные, ибо двум он "вынужден был уменьшить жалование в виде наказания за неаккуратность донесений". Единственно агент в Шанхае давал, по словам военного агента, ценные сведения "о немецко-корейской организации в Китае".

Военный агент в Китае занимался также пропагандой посредством рассылки пекинским газетам оперативных сводок штаба русского Главковерха.

В общем, эта жиденькая и слабенькая, с позволения сказать, агентурная сеть стоила в год около 10.000 китайских долларов (кит. доллар – 1 руб. 37 коп.).

В Цицикаре(Китай) Ген. штаб имел негласного военного агента в лице консула С. В. Афанасьева. Он, почти за такую же сумму денег, как военный агент в Пекине, имел сравнительно обширную агентурную сеть, состоявшую из 10 агентов.

В Цицикаре он имел агентов в управлении китайского губернатора, в штабе главнокомандующего, в артиллерийском складе и еще двух без определенного места. Всех этих пятерых агентов объединял цицикарский резидент.

Кроме того агенты-резиденты были в городах: Далайеяне, Суихуасяне, Мэргэне, Хайлунсяне, Аньдасяне, Маосинчжане, Тацзычене и Баяньсяне; "под агенты" были в городах: Бояне, Хайлуне, Далане и Мэргэне.

Результаты работы этой сети по имеющимся в нашем распоряжении документам – не видны. Однако, можно предполагать, что Ген. штаб ими был удовлетворен.

В Хорасане(Персия) находился офицер Ген. штаба на правах военного агента. Он был обязан освещать северную часть Персии и частично Афганистан.

Сеть его в 1916 году состояла из шести тайных агентов (в Мешхеде – 1, Кабуле – 1, Герате -1, Кандагаре -1 и Мазари-Шарифе – 1); она стоила в год 9.000 рублей.

В 1915 году этот военный агент имел еще двух агентов, находившихся в Хафе, но "они начали давать сведения неверные" и были уволены.

В Афганистане русскую агентурную разведку в то время интересовали находившиеся там немцы и турки, русские туркмены и вообще "неустойчивое настроение этой страны".

Связь с агентами в этих бездорожных странах поддерживать было крайне трудно и требовало много времени. Например, агент, выехавший в Кабул в августе 1916 года, в начале февраля 1917 года еще не возвратился оттуда.

Выполнил ли этот военный агент возложенную на него задачу и как, – из имеющихся в нашем распоряжении материалов не видно. Однако, необходимо отметить, что и здесь русских выручала английская разведка, передававшая часть своих материалов русскому Ген. штабу.

По этому краткому описанию агентурной деятельности официальных военных агентов мы познакомились с системой и методами работы русского Ген штаба во время войны. Мы видели также полное отсутствие руководства, или, вернее – наличие сумбурного руководства со стороны Ген. штаба агентурной деятельностью военных агентов. Каждый из них работал, как хотел или как умел. Особенно поразительна по своей "академичности" оплата агентов. Для того, чтобы выдавать наградные агентам, не выполнившим поручения (Греция), – нужно иметь особые понятия о ведении агентурной разведки.

Слабость и недостатки агентурной сети, возглавлявшейся военными агентами, Ген. штаб старался компенсировать созданием в нейтральных странах параллельных агентурных организаций разного назначения.

Одну из таких параллельных агентурных организаций, существовавшую под названием организации "Гектора", возглавлял полковник Ген. штаба Раш. Что эта "организация" из себя представляла, – пусть лучше расскажет сам Раш (см. его доклад от 26/III 1916 года):

"….Сеть существует уже один год. Общее число агентов ныне:

в Германии – 3. Из них только один является пока вполне надежным; два других лишь недавно начали работу, и удастся ли из них что-нибудь сделать, сказать сейчас не представляется возможным.

В Швеции – 2 агента. Из них один дает надежду на сносную работу, другой послан лишь недавно.

"Общее число лиц, прошедших через мои руки за минувший (1915 год) год, было 18.

"Из них: призван на военную службу и лишен возможности давать сведения – 1.

"Арестован в Германии – 1 (ныне выпущен за недостатком улик, но для работы пропал);

"Высланы из Швеции по подозрению – 2. Без вести пропало и, видимо, арестовано в Германии – 2.

"Вынуждены были прекратить работу в виду установленной слежки – 2 (ныне работают как вербовщики, держатели адресов, по контрразведке и пр.).

"Оказались германскими провокаторами – 2.

"Скрылись бесследно или просто не поехали по назначению, удовлетворившись полученными авансами – 3.

"Общая сумма расхода за год – около 120.000 датских крон; в эту сумму входят расходы по контрразведке".

На этом "откровении" Раша, ген. Леонтьев глубокомысленно "начертал":

"Здесь, конечно, необходимо ввести какие-то коррективы. Как мне кажется, результаты не вполне отвечают потраченным усилиям и деньгам, хотя необходимо признать, что ясного и определенного материала для суждения у нас нет. Может быть, необходимо дать Рашу одного-двух помощников и вообще усилить личный состав надежными агентами из России? Все это вопросы ближайшего будущего и их необходимо разобрать и наметить теперь же".

Мы к этому можем лишь добавить, что это писал обер-квартирмейстер Ген. штаба, на обязанности которого лежала организация и руководство агентурной разведкой.

В частном письме на имя своего друга ген. – майора Романовского 30/III 1916 года) Раш, между прочим, писал.

"Сравнивая добытые сведения с истраченными деньгами, я не могу отделаться от назойливой мысли, что расходы мои несоразмерно велики и что я уже и теперь стою перед перспективой упрека в слишком неэкономном обращении с доверенными мною средствами. Безотказное предоставление их – утешение весьма слабое.

"А чем дальше, тем хуже: связь с Германией настолько теперь затруднена, меры немцев в области контрразведки наводят такой ужас на едущую к ним публику и контингент отходящих для разведки лиц вместе с этим настолько стал ограничен, что расходы грозят увеличиться (тут ведь все сводится к деньгам), а надежды на результаты все уменьшаются.

"Все дело то, ведь, приходится вести исключительно или с первоклассными негодяями, вся мечта которых – сорвать возможно больше с минимальным или без всякого для себя риска, или с людьми, имеющими целью выяснить и тебя, и систему и уже налаженные связи".

Начальство Раша в Ген. штабе не могло найти этих "каких-то корректив" и Раш продолжал тратить десятки тысяч народных денег и "горевать, что его могут упрекнуть в неэкономном отношении к средствам" до тех пор пока Октябрьская революция не освободила его от этого дела.

Известно также, что Ген. штаб пытался создать параллельную организацию в Швейцарии. О ее деятельности мы в делах Ген. штаба ничего не нашли, это дает нам основание предполагать, что и эта организация работала не лучше Раша.

Кроме того, были еще попытки со стороны Ген. штаба создать агентурные организации в некоторых других нейтральных странах, но они уже с самого начала кончались неудачей и поэтому мы на них останавливаться не будем.

Работу организаций Ген. штаба, созданных для специальных целей, например, агитации и пропаганды, активной (диверсионной) разведки и пр., мы постараемся ответить ниже.

Сейчас же рассмотрим агентурную деятельность штабов фронтов и Ставки верховного главнокомандующего.

Глава третья. Зарубежная агентурная разведка штабов фронтов

Ст. 117 положения о полевом управлении войск в военное время. – Организация разведки через нейтральные страны. – Помощь Ген. штаба в получении паспортов, валюты и получении права пересылки телеграмм и писем черед военных агентов, – Агентурная деятельность штаба Северного фронта. – Разложение целой группы агентов. – Предложение русскими агентами своих услуг Германии. – Жалобы одного из агентов Керенскому. – Агентурная деятельность штаба Западного фронта. – Работа через Данию, Швецию, Голландию и Швейцарию. – Русские офицеры во главе агентурных организаций. – Корреспондент «Курьера Поранного» – агент русской разведки. – Войцех Корфанти, Сигизмунд, Марьян и Владислав Сейды – агенты царской разведки. – 11 агентурных организаций. – Агентурная организация в Америке. – Характеристика работы всех этих организаций и их руководителей. – Агентурная деятельность штаба Юго-Западного фронта. – Агентурная сеть в первый год войны (схема). – Специальное агентурное бюро в Париже. – Недоумение французов. – Восемь агентурных организаций со старыми охранниками во главе. – Результаты работы этих организаций. – Контрразведывательная работа бюро. – Семь контрразведывательных организаций.

Оказавшись в начале войны без каких бы то ни было источников сведений о противнике, штабы фронтов приступили к созданию своей собственной агентурной разведки. Никаких указаний сверху, никаких руководящих и направляющих директив штабы фронтов по этим вопросам ни от кого не получили. Единственным указанием можно считать лишь соответствующую статью «Положения о полевом управлении войск в военное время», появившегося в начале войны.

Статья 117 этого "положения" возлагала на генерал-квартирмейстера штаба фронта следующие обязанности по разведке.

"Генерал-квартирмейстер по общим указаниям начальника штаба организует и руководит делом разведки о противнике и местности, а также принимает меры для борьбы со шпионством… По общим указаниям начальника штаба он расходует ассигнуемые по штабу на разведку и борьбу со шпионством суммы и наблюдает за ведением отчетности по ним".

Штат разведывательного отделения штаба фронта тем же "положением" определялся: начальник отделения – полковник Ген. штаба – 1, его помощники штаб-офицеры – 2 (из них 1 – Ген. штаба, 1 – может быть отдельного корпуса жандармов для работы по контрразведке).

Вот и все те основные директивы, которые имелись у штабов фронтов относительно сбора сведений о противнике. Никаких инструкций, никаких указаний относительно районов разведки и способов ее ведения штабы фронтов ни от кого не получали. Поэтому каждый из них решал эти вопросы по-своему.

Нечего, конечно, и говорить, что разведывательные отделения штабов фронтов с первых же дней войны сильно разрослись, насчитывая в своем составе по несколько десятков офицеров, чиновников и солдат.

В первые дни войны пытались обойтись сведениями войсковой разведки и показаниями пленных. Когда же убедились, что эти данные дают о противнике весьма смутное представление, штабы фронтов настояли, чтобы штабы армий начали высылку ходоков через линию фронта. Вскоре же и эти мероприятия оказались недостаточными, ибо они могли обеспечить лишь сведениями о первых линиях фронта противника и о ближайшем его тыле. Для решения же стратегических задач, даже в масштабе фронта, этого было недостаточно.

Тогда в штабах фронтов начали обсуждать вопрос о глубокой агентурной разведке. Вопрос этот был решен в положительном смысле, ибо ни Ген. штаб, ни Ставка в то время никаких сведений о противнике для решения стоявших перед штабами фронтов задач не давали. В связи с этим решением встал вопрос: как вести глубокую агентурную разведку? Насаждать резидентов в тылу противника и поддерживать с ними связь через линию фронта было крайне трудно, если не совсем невозможно. И вот, все взоры обратились к нейтральным странам. На таком решении вопроса остановились штабы всех фронтов.

Они старались вербовать на русской территории людей, подходивших, по их мнению, для роли руководителей отдельными агентурными организациями. Этих людей они отправляли по русским заграничным паспортам в нейтральные страны, где они должны были создавать агентурные организации и направлять агентов в страны противников. В первое время получить заграничный паспорт в России больших трудностей не представляло, но уже в начале 1916 года, агенту фронта становилось невозможным выехать заграницу без того, чтобы не раскрыть своих карт. Кое-как, при помощи Ген. штаба, штабы фронтов преодолевали эти паспортные трудности. Но с первых же шагов возникали и другие препятствия: вопрос пересылки агенту денег, получения от него донесений, передача ему директив и пр. Нужно иметь в виду, что без соответствующего разрешения посылать за границу деньги было невозможно: вся корреспонденция, как почтовая, так и телеграфная, подвергалась цензуре. Все эти препятствия мог устранить только Генеральный штаб и с этого времени Ген. штаб и его официальные военные агенты в нейтральных странах превратились в посредников и передатчиков между штабами фронтов и их агентами. Агенты в нейтральных странах получали через официальных военных агентов деньги, задания, директивы. Через них же они пересылали добытые сведения, посылали в свои штабы фронтов телеграммы, зашифрованные шифром военного агента и за его подписью. Таким образом, помимо своей прямой деятельности, военные агенты были завалены чисто технической, не творческой работой по указанному посредничеству. В случае провала кого-либо из агентов фронта, тень бросалась и на военного агента, ибо все нити вели к нему.

Вот вкратце те общие условия, одинаковые для всех фронтов, в которых протекала их агентурная деятельность.

Сейчас посмотрим, как отдельные штабы того или другого фронта выполняли в одинаковых условиях эту одинаковую задачу.

Агентурная деятельность штаба Северного фронта.

Этот штаб фронта при своем сформировании (в начале войны этот фронт назывался «Северо-западным») получил от 11-й армии одну агентурную организацию в Копенгагене. В конце 1915 года штаб фронта отправил в Германию еще одного агента, уроженца Финляндии, англичанина по происхождению, имевшего родственные связи в Германии.

Кроме того, штаб этого фронта завербовал некоего поляка Залесского Владислава Петровича[52]52
  Этот Залесский в польском военном журнале «Беллона» (октябрь 1921 года) поместил статью о русской разведке во время мировой войны.


[Закрыть], который был отправлен в Скандинавию. Последний рекомендовал еще двух поляков, из которых один был командирован в Швецию и Данию, а второй – в Швейцарию. Им ставилась задача: завербовать в этих странах подданных нейтральных государств и из них создать агентурную сеть в Германии. Несколько позднее штабом фронта был отправлен через Англию в Германию еще один агент с передатчиком в Голландии.

С протеже Залесского – Вильгельмом Швамбергом, отправленным в Швейцарию, штабу фронта не повезло. Он оказался непригодным для выполнения возложенной на него задачи. Штаб фронта потребовал его возвращения в Россию, но Швамберг приказание исполнить отказался.

Вообще у штаба Северного фронта дело с глубокой агентурной разведкой не ладилось. Так, еще в 1915 году военный агент в Дании писал Ген. штабу, что целая группа агентов Северного фронта в Копенгагене "ведет себя настолько неосторожно, посещая увеселительные места и вращаясь в обществе подозрительных лиц, что обращает на себя внимание местных жителей. Такое поведение повело к расшифровке их перед германской контрразведкой, которая, воспользовавшись стесненным материальным положением этих агентов и отсутствием над ними твердого руководства, переманила их на службу в свою организацию".

Далее выяснилось, что вербовка агентов штабом Северного фронта производилась недостаточно серьезно и разборчиво. Среди его агентов оказались опороченные ранее охранники, подделыватели векселей, продавцы поддельного коньяка и т. д. В начале 1917 года военный агент в Бельгии сообщил, что агент штаба Северного фронта (из организации "Брауна") – Эльмерс, "под фамилией" "Helmas", предложил свои услуги германской разведке.

В сентябре 1917 года агент того же фронта Рублев подал Керенскому жалобу на штаб фронта за неуплату ему 4.453 руб. Керенский приказал Ген. штабу удовлетворить претензию Рублева. По отзыву штаба же фронта, Рублев "измотал громадную сумму денег и ничего не дал почти целый год".

Такого рода фактов в истории агентурной деятельности штаба Северного фронта имеется немалое количество. Но они характерны не только для Северного фронта, а для всех русских фронтов, для всей русской агентурной разведки.

Понятно, что при таком ведении агентурной разведки хороших результатов ожидать от нее нельзя было. Да их и не было.

Агентурная деятельность штаба Западного фронта.

Агентура этого фронта старалась работать против Германии через Данию, Швецию, Голландию и Швейцарию. В отличие от штаба Северного фронта, Западный стремился поставить во главе своих агентурных организаций в этих странах офицеров русской армии. Известно, например, что в Дании он имел в качестве руководителей прапорщиков Шершевского и Шилковского, в Швейцарии – прапорщика Арбатского с женой.

В 1915 году агентура штаба Западного фронта через своего сотрудника, штабс-капитана русской армии Боцьковского, завербовала некоего познанского поляка Ковальчика, Яна Яковлевича, германского подданного. В Дании он состоял корреспондентом некоторых польских газет. Этот Ковальчик вошел в Познани в связь с тремя видными по общественному положению поляками. Связь с ними он пытался поддерживать через Шишковского, корреспондента "Курьера Поранного", который в свою очередь для связи имел какую-то женщину.

В июне 1915 года Ковальчик начал жаловаться Боцьковскому на трудность связи с Германией. В одном из своих писем он писал:

"…Не имеете понятий, как трудно что-нибудь сделать. Германцы стерегут границы очень хорошо. Попасть в Германию очень трудно, выехать оттуда еще труднее. Мою доверенную особу, которая имела войти в связь с г. Максимильяном, не пропустили через границу и предупредили, что после въезда на территорию Германии она будет арестована на время войны".

В письме от 15/IХ 1915 года Ковальчик писал: "…Известный вам г. Ш. (Шишковский) отправил в Познань какую-то женщину. Пришла она в редакцию газеты "Курьер Познанский", но, не застав там г. Максимильяна, отправилась на квартиру к его матери и предложила целый план. Мать г. М. со страха чуть не умерла. На следующий день случайно из г. Катовице приехал брат г. М.– г. З. Увидевшись с матерью, г. З. узнал, что была здесь какая-то женщина, требовавшая известной вам акции.

Во время этого разговора пришла опять эта женщина и предложила г. З. известный вам план. Он ей не только отказал, но даже после рассказывал, что какой-то провокатор прислал какую-то бабу, чтобы целую партию (народно-демократическую, которая имела большинство в польском коло Прусского сейма и рейхстага; г. З. – член прусского сейма) – скомпрометировать".

Без пояснений Боцьковского эта выдержка из письма Ковальчика несколько непонятна. В письме на имя начальника разведывательного отделения штаба фронта от 29/IХ 1915 года Боцьковский давал следующие пояснения к письму Ковальчика:

"…Член Прусского парламента К., о котором говорилось в письме Ковальчика, это известный силезский польский деятель и агитатор Войцех Корфанти, который создал польское народное движение в Силезии и был первым поляком – членом немецкого парламента из Силезии.

"Г. 3. в письме – это член Прусского сейма Сигизмунд Сейда; г. Максимильян – редактор "Курьера Познанского" Марьян Сейда; есть еще третий Сейда – Владислав – их дядя, вице-председатель польского коло в немецком парламенте…"

Ковальчик имел очень широкие планы и, быть может, возможности по вовлечению в агентурную работу в пользу России некоторых польских общественных деятелей. Все отзывы о нем русских разведчиков того времени довольно хорошие. Ковальчик старался всеми силами оправдать эти отзывы. Так, в 1915 году он в Копенгагене встретил своего друга, а потом врага Войцеха Корфанти. Оба они с 1902 года по 1905 год издавали и редактировали в Силезии газету "Гурнослиознак". В 1905 году за какие-то политические дела немцы посадили Ковальчика на шесть месяцев в тюрьму. Корфанти воспользовался этим к в противовес "Гурнослиознаку" начал издавать свою газету "Поляк", приведшую "к полному финансовому краху" Ковальчика. "Прошло десять лет, – писал Ковальчик, – и мы снова встретились в Копенгагене. Будьте уверены, – я бы к нему не подошел, если бы не надежда: что-нибудь от него для нас добуду или постараюсь в будущем использовать, его, как постоянного нашего сотрудника". Но, когда Ковальчик уже начал "подъезжать" к Корфанти, то испугался, что последний может отказаться от службы в русской разведке и использовать предложение Ковальчика, как козырь против него же. Поэтому Ковальчик пошел к русскому военному агенту в Дании Потоцкому и советовал ему подослать к Корфанти некоего Каро, бывшего корреспондента газет "Матэн" и "Таймс" и состоявшего корреспондентом газеты "Новое Время". Сделал ли это Потоцкий – нам неизвестно.

Затем организация Ковальчика начала давать перебои. Дело в том, что Ковальчика нанял начальник разведывательного отделения штаба Северо-Западного фронта Батюшин. Когда из этого фронта были созданы Северней и Западный, Батюшин перешел к первому из них, а Ковальчик – ко второму. Начальником разведывательного отделения штаба Западного фронта был назначен Базаров, человек весьма несамостоятельный, малоэнергичный и нерешительный. Он соответствующим образом доложил генерал-квартирмейстеру об организации Ковальчика, а последний приказал "прекратить высылку Ковальчику денег, так как от него получается слишком мало или запоздалые сведения… В дальнейшем посылать деньги при условии, что от него начнут поступать сведения, заслуживающие оплаты его трудов по разведке". Базаров пошел еще дальше и разъяснил Ковальчику, что "его должна поддерживать та политическая партия, для которой он работает помимо разведки…", т. е. в органах прессы с которой он сотрудничал.

Понятно, что при такой постановке вопроса не могло быть и речи об искренней и усердной работе Ковальчика. Сам по себе он большой ценности для разведки не представлял; связи же его обещали очень много ценного и интересного. И вот, в конце 1916 года для эксплуатации этих связей в Париж был отправлен некто поручик Быховец, на которого было возложено руководство всеми агентурными организациями штаба Западного фронта в нейтральных странах "под непосредственным руководством" графа Игнатьева 2-го.

Что же из себя представлял этот Быховец? Официальная характеристика, данная разведывательным отделением штаба Западного фронта была следующей: "Заведовал удачно агентурной разведкой на фронте полтора года; имел некоторое касательство к заграничной агентуре; в счетах умерен. Несколько ленив, но может работать хорошо. По профессии присяжный поверенный. По свойствам характера – ловкий, пытливый, быстро сходится с людьми. Первое впечатление производит невыгодное, но в дальнейшем это сглаживается. Воспитанный человек, с начальством дисциплинирован. Несколько хвастлив и болтлив; последнее перед командировкой ему поставлено на вид, хотя болтливость его безобидная. Происходит из дворянской польской семьи, помещик гродненской губернии, жена живет в России".

Условия оплаты Быховца были прямо, как говорится, "царскими": ежемесячное жалованье – 800 рублей, прогонных -1.200 руб. (кроме того, разрешен перевод через кредитную канцелярию собственных денег – 19.000 рублей), если будет хорошо работать – обещано увеличение жалованья до 1.000 рублей. Жалованье по офицерской должности за ним сохранялось и выдавалось жене. Расходы по агентуре, если бы он таковую вел от себя, должны были оплачиваться на общих основаниях с резидентами по… "представлении оправдательных документов и железнодорожных билетов".

Оправдал ли Быховец эту характеристику – видно из всей "работы" штаба Западного фронта. Особенно же интересен конец карьеры Быховца. Приехав в Париж, Быховец начал работать под руководством Игнатьева 2-го. "Работа" эта никаких результатов не давала. Быховец начал пьянствовать. Наконец, в 1917 году Быховец устроил в Париже какой-то публичный скандал. Ему предложили выехать в Россию. Некоторое время он отказывался выполнить это предписание под видом болезни. Когда же дальнейшая симуляция стала невозможной, – Быховец возбудил ходатайство о зачислении его на службу в польские легионы, формируемые французами.

Связь с организацией Ковальчика была утеряна вместе с Ковальчиком и ни Быховцу, ни Игнатьеву ее установить не удалось. Когда это стало ясным, штаб Западного фронта поручил Боцьковскому создать новую сеть. Последний уговорил поехать вместе с ним в Париж Тедеуша Опиолу – корреспондента газеты "Газета Польска", профессора Львовского университета Грабского, сотрудника Львовской газеты "Польское Слово", и некоего Козицкого. Кроме того, Грабский предложил для разведки "очень опытного, элегантного, ловкого человека, старого конспиратора Оссолинского".

Штаб Западного фронта по контрразведывательным соображениям от услуг Грабского, Оссолинского и Опиолы отказался. Таким образом, должны были поехать Боцьковский и Козицкий. Но поехали ли они – нам неизвестно.

Из доклада Игнатьева 2-го видно, что к июлю 1917 года за штабом Западного фронта числилось 11 организаций, руководившихся Игнатьевым из Парижа: "Гаврилова", "Африканская", "Моноло", "Линде", "Скандинавская", "Мавританская", "Большакова", "Штурмана", "Лермонтова", "Американская" и "Вилла Роде".

Организация«Гаврилова» сиюля 1916 года по март 1917 года числилась за штабом Юго-западного фронта, а затем была передана штабу Западного фронта. Во главе этой организации, работавшей из Голландии, стояло «одно крупное лицо». Его ближайшим помощником и непосредственным руководителем организации был поставлен «вполне интеллигентный, очень способный молодой человек, прекрасно владевший многими языками». Эта организация вела «постоянное наблюдение за железнодорожными линиями Германии». Кроме того, она имела «объездных агентов, большею частью в Западной Пруссии, Курляндии, Литве и царстве Польском». Связь с Голландией поддерживалась посредством почты и кодированных телеграмм.

В общей сложности эта организация имела 9 резидентов и тратила в месяц около 30.000 франков. Проработала она под флагом штаба Западного фронта около 4-х месяцев, а затем случился провал, от которого спасся только руководитель.

«Африканская» организация была создана в январе 1917 года. Во главе ее «стояло лицо, прежде занимавшееся разведкой; лицо это опытное, имеет много связей, вполне интеллигентное, однако требующее непрестанного надзора за собой».

Этому "лицу" удалось организовать сеть резидентов в западной и восточной Германии и организовать на германо-швейцарской границе приемный пункт для переноса донесений. Кроме того, его организация имела специальное наблюдение по Рейну, которое к концу 1917 года предполагалось, перенести на одну из линий, соединявших Берлин с Австрией.

Ей также был поручен опрос германских и австрийских дезертиров, попадавших в Швейцарию.

Организация эта, насчитывавшая в своем составе 14 агентов и тратившая в месяц до 15.000 фран. франков, так и не дала до Октябрьской революции ничего ценного.

Относительно, организации «Маноло» мы в делах штаба Западного фронта нашли очень мало сведений. Известно лишь, что эта организация состояла из 4-х агентов и тратила в месяц до 14.000 франц. франков.

Организацию «Линде» возглавлял прапорщик Арбатский, присланный штабом Западного фронта для этой цели в Швейцарию. Оттуда он должен был вести разведку на Германию. Сам «Линде», долго разъезжал под разными предлогами по Англии и Франции и лишь с большим трудом удалось водворить его в Швейцарию. Игнатьев дал ему для начала кое-кого из своих отдельно работавших агентов. В организации «Линде» числилось 6 агентов, из коих один, якобы, довольно прочно обосновался в Берлине и присылал оттуда сведения. Но уже в августе 1917 года Игнатьев писал, что «ввиду некоторых причин» работа организации приостановлена, причем организация по выяснении обстоятельств или будет ликвидирована, или реорганизована заново. Тратила эта организация 13.000 франц. франков в месяц.

Во главе «Скандинавской» организации стоял коммерсант, подданный одной нейтральной страны, имевший дела с Германией и свободно разъезжавший по ней. По словам Игнатьева, этот коммерсант «имел знакомства и связи в Берлине в военных и парламентских сферах через своих соотечественников». Он давал ежемесячно сведения по военной статистике, формированиям и передвижению войск. Организация пыталась устроить наблюдательные пункты в восточной Пруссии на более важных узловых станциях, однако, из этого ничего не вышло из-за отсутствия прочной связи. По той же причине работа этой организации вообще носила случайный характер. Тратила она в месяц до 4.000 франц. франков. В сентябре 1917 года «Скандинавская» организация была ликвидирована.

«Мавританская» организация была создана в первой половине 1917 года. Во главе ее стоял «журналист латинского происхождения, бывший офицер одного из нейтральных государств, человек прекрасно воспитанный, осторожный и умеющий входить в лучшее общество».

Он имел несколько сотрудников, "являвшихся компетентными в военных и политических делах". Эта организация, на которую Игнатьев возлагал большие надежды, не успела развиться до конца существования царской разведки. Тратила она в первое время по 8.000 франц. франков в месяц.