Текст книги "Агентурная разведка. Книга первая. Русская агентурная разведка всех видов до и во время войны 1914-1918 гг."

Автор книги: Константин Звонарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

Из наименований статей расходов явствовало, что в целях разведки ген. Дебеш разновременно пользовался услугами восьми агентов, из коих большинство состояло на весьма крупном ежемесячном содержании, получая по 160–170 рублей. Те же статьи расходов давали основание предполагать, что временами некоторые из этих агентов вели довольно интенсивную и, якобы, плодотворную работу по агентурной разведке. Так, например, один ин них (№ 4) на протяжении меньше месяца трижды получил по 160–165 руб. Между тем, о существовании этих агентов ни генерал-квартирмейстер, ни разведывательное отделение совершенно ничего не знали и ни одного сведения этих агентов к ним не поступило. Выводы напрашиваются сами собою: ген. Дебеш прикарманивал деньги, отпущенные на ведение агентурной разведки…

Штаб Омского военного округа, – по словам Энкеля – благодаря исключительному интересу и энергии, проявленным во всех вопросах разведки начальником штаба округа, лично руководившим этим делом, был «превосходно осведомлен о всем происходящем в пределах порученного его наблюдению района», даже несмотря на отсутствие негласной заграничной агентуры. Эта осведомленность объяснялась тем, что штаб округа привлек к сбору сведений пограничных чинов всех ведомств, русских правительственных агентов в западной Монголии и Синьцзяне, наиболее видных представителей купечества, имевших в указанных областях крупные торговые интересы, а также всех лиц, направлявшихся за границу. По заявлению начальника штаба округа ген. Тихменева, лишь русские консула реагировали на его обращения к ним за сведениями настолько слабо, что, по его мнению, некоторое «нажатие на них свыше было бы крайне желательным»…

Глава шестая. Агентура Ген. Штаба на Дальнем Востоке

Консул в Цицикаре и его агентурная сеть. – Кяхтинский пограничный комиссар. – Недоверие к нему министерства иностранных дел. – Агентура Ладыгина и Попова. – Консул в Гирине и его агентурная сеть. – Агентура Бирюкова в Корее. – Выводы представителя Ген. штаба.

Кроме перечисленных органов разведки на Дальнем Востоке, Генеральный штаб имел там еще и свою собственную разведку, непосредственно ему подчиненную. К этой сети относились следующие лица:

I. Консул в Цицикаре, кандидат Ген. штаба подполковник Ген. штаба Манакин.

Консул этот на сбор и обработку сведений и на канцелярские расходы получал:

На эту сумму он содержал девять агентов, тратя в месяц около 500 руб. На прочие расходы, как например, на командировки агентов, оплату случайных сведений, покупку мелких документов, карт, и пр., оставалось только 75 руб.

Кроме того, консул в Цицикаре использовал в агентурных целях станичных атаманов по р.р. Аргуни и Амуру, "охотно сообщавших свои сведения" а также и всех русских граждан, проезжавших через г. Цицикар.

Все сведения, добытые этой агентурой, консул сообщал штабам Иркутского и Приамурского военных округов и Заамурского округа пограничной стражи, консулу в Гирине, военному агенту в Китае и его помощнику в Мукдене, военным губернаторам Амурской и Забайкальской областей, Амурской флотилии, военному комиссару в Благовещенске, посланнику в Китае и Управлению Китайско-Восточной железной дороги.

Помимо освещения китайских войск, деятельности японцев и военно-политических вопросов, консул изучал свой район и в военно-статистическом отношении, как непосредственно через своих агентов на местах, так и по документальным данным, конечно, вполне легальным.

II. В 1909 году Кяхтинским пограничным комиссаром был назначен полковник Хитрово. Министерству иностранных дел почему-то это назначение не понравилось; оно отобрало заведование своей агентурой от пограничного комиссара и передало его драгоману генерального консульства в Харбине Г. К. Попову, отпустив ему на агентурную разведку в год 6.000 рублей.

Этим назначением не преминул воспользоваться Ладыгин, незадолго перед тем изъявивший свою готовность сотрудничать с Главным управлением Генерального штаба по разведке на Дальнем Востоке и получивший для этой цели на первый год 6.000 руб. Пользуясь дружественными отношениями с Поповым, Ладыгин обратился к нему с предложением слиться частным образом воедино на началах единства кассы и труда; предложение это было Поповым принято, как явно для него выгодное.

Благодаря энергии вышеуказанных лиц, хорошему знанию Ладыгиным Китая и китайцев, а главным образом, благодаря исключительно удачному подбору личного состава агентуры вольнонаемным драгоманом, агентура в первый же год широко раскинула свою сеть и по полноте добываемых документальных данных о деятельности китайского правительства в Монголии, была признана Энкелем "весьма удовлетворительной". Однако к моменту приезда Энкеля положение резко изменилось к худшему. По его словам "ныне, в силу некоторых побочных обстоятельств, а отчасти на внутренней организационной почве, согласие руководителей агентуры несколько пошатнулось и угрожает перейти в полный раскол, каковое обстоятельство, однако, ни в какой мере не отразится на интересах военного ведомства, к которому в этом случае нераздельно перейдет не только обязанный и преданный нам всецело Смольников (драгоман), но и наиболее ценные агенты. Тем не менее, подобный исход нужно признать неблагоприятным фактором, как для общего дела, так и для развития агентуры в будущем, почему мною были приложены все усилия к уважению возникших несогласий".

Агентура Попова и Ладыгина, специализировавшись на монгольском вопросе, прежде всего, задалась целью включить в свою сеть все китайские правительственные учреждения, причастные к этому вопросу, дабы путем документальной разведки в них осветить монгольскую политику Китая и современное положение Монголии. Ко времени отъезда из Харбина Энкеля, эта организационная задача считалась почти выполненной. Агентура к этому времени состояла из следующих агентов:

1. Три агента-вербовщика, через посредство которых была укомплектована почти вся сеть. Руководители надеялись через их же посредство насадить и всю местную сеть в Монголии. Энкель был в восторге от этих лиц, характеризуя их следующим образом: "не служащие у нас в качестве переводчиков, сяньшинов и т. д., следовательно, не скомпрометированные в глазах китайцев и японцев, ловкие, смелые и преданные нам идейно; двое из этих агентов вполне пригодны к выполнению ответственных поручений и в военное время".

Получали эти агенты-вербовщики каждый по 100 рублей в месяц.

2. Чиновник в министерстве внутренних дел в Пекине. Он давал в копиях наиболее интересные документы по монгольским и маньчжурским делам, коими обменивалось центральное китайское правительство и местные власти. Чиновник получал за свою работу по 30 рублей в месяц.

3. Чиновник в монгольском бюро в Мукдене, в котором сосредотачивалась вся переписка по вопросам, касавшимся восточной Монголии. Этот чиновник получал за свои услуги по 100 руб. в месяц.

4. Начальник топографического отдела при управлении вице-короля в Маньчжурии, доставлявшего картографический и статистический материал по Маньчжурии и Монголии (при его посредстве были добыты секретные 12-ти верстные карты восточной Монголии, составленные китайцами по новейшим съемкам, а также карты уездов Чжеримского сейма в масштабе 2 версты в дюйме и описания названных уездов). Этот агент имел трех помощников, служивших в Монгольском бюро, двое из коих были топографами, а третий – драгоманом для сношений с монгольскими князьями. Сам агент получал по 100 руб., а его помощники каждый по 30 руб. в месяц. Кроме того, имелось еще пять агентов в разных пунктах и в китайских учреждениях.

Все эти агенты, за исключением шести, были монголы по национальности, но "по внешности нисколько не отличавшиеся от китайцев, языком которых они владеют в совершенстве", – повествует Энкель. Остальные были китайцами.

На содержание всей этой сети и переводчиков Попов и Ладыгин тратили в месяц около 850 руб. Остальные деньги расходовались на командировки агентов, на покупку случайных сведений и пр.

Ладыгин сообщал весь добытый материал только Главному управлению Ген. штаба и лишь в исключительных случаях штабу Заамурского округа пограничной связи.

III. Консулом в Гирине состоял Ген. штаба подполковник Соковкин, который вел разведку на всем пространстве гиринской провинции, за исключением лишь полосы отчуждения железной дороги.

На сбор и обработку сведений консул получал от Главного управления Генерального штаба по 3.000 руб. в год и такую же сумму от министерства иностранных дел. На эти средства он содержал двенадцать агентов разных наименований, тратя на них около 320 руб. в месяц.

IV. Заведывающий разведкой в Корее – Н. Н. Бирюков вел разведку по всей Корее и в Нангане, на что ему отпускалось по 5.000 руб. в год.

Он имел агентов: в северо-восточной Корее, в Циндао и в Пеньянском районе.

Все эти агенты ни постоянного местожительства, ни определенных занятий, ни каких бы то ни было прочных связей и интересов в порученных их освещению районах не имели и на постоянном жалованье не стояли. Получали они в среднем по 40–50 руб. в месяц.

В Сеуле агентом Бирюкова состоял бывший секретарь китайской миссии в Петербурге, поддерживавший сношения со старым китайским императором. Определенных занятий он не имел, сведения давал случайные и оплачивался сдельно, в среднем до 50 руб. в месяц.

Несколько агентов для поручений, также оплачиваемых сдельно, находились в Генгане.

Переводчик из бывших учеников Бирюкова, который являлся также и вербовщиком агентов, получал в месяц 75 руб.

Кроме того, Бирюков пользовался бесплатно сведениями, доставлявшимися ему переводчиком консульства в Фузане и некоторыми корреспондентами в Японии.

Все агенты Бирюкова были по национальности корейцами, из них многие являлись его бывшими учениками.

Из дальневосточной печати Бирюков черпал лишь сведения военного характера.

Все собранные сведения Бирюков сообщал в Главное управление Генерального штаба, а также частично генеральному консулу в Сеуле и по запросам – штабу Приамурского военного округа.

"Считая рискованным доверять свои донесения почте, – писал Энкель, – или пересылать их через своих агентов-корейцев, Бирюков лично возил их периодически во Владивосток или Нагасаки".

У Энкеля создалось впечатление полной неупорядоченности и бессистемности руководимого Бирюковым агентурного дела, которое, по-видимому, всецело держалось на его переводчике и добросовестном отношении к своим обязанностям агентов последнего. Энкель заявил, что он "считает с одной стороны невозможным доверить намечаемую организацию разведки в северо-восточной Корее и Нангане Бирюкову, по-видимому, лишенному организаторского таланта и крайне болезненному, а с другой – полагая нежелательным совершенно отказаться от услуг названного лица, весьма популярного и любимого в Корее, я полагал бы настоятельно необходимым принять решительные меры к насаждению в возможно непродолжительном времени офицера Генерального штаба в Нангане или Чончжине, с возложением на него обязанностей по организации и ведению разведки в северо-восточной Корее и Нангане; Бирюкову же поручить те же функции по отношению к северо-западной Корее, с подчинением его в разведывательно-организационном отношении Мукденскому помощнику военного агента в Китае".

Вот и все те разведывательные органы, которые военное ведомство имело на Дальнем Востоке и которые подверглись обследованию подполк. Энкеля.

В своем докладе Энкель остановился также на отдельных фактах и возможностях ведения разведки на Дальнем Востоке.

Он указывал, что на личное его обращение к заведывающему отделом по сношению с китайскими властями управления Китайско-Восточной жел. Дороги – Даниэль, имевшему в своем распоряжении небольшую негласную агентуру, последний "чрезвычайно любезно ответил полною готовностью предоставлять Главному управлению Генерального штаба впредь все, могущее его интересовать, в военно-политической области".

Суммируя свои впечатления, Энкель отметил неупорядоченность изучения дальневосточной печати. Он писал, что все русские разведывательные органы выписывают иностранные газеты – почти всюду одни и те же, "большая часть которых, однако, даже не развертывается, а если и читается, то лишь урывками".

Энкель указывал, что при посещении им цицикарского консула, последний предложил ему несколько экземпляров последней китайской карты Хэйлунцзянской провинции, продававшейся по 20 коп. за экземпляр в неограниченном количестве. Между тем штабами Заамурского округа пограничной стражи и Приамурского военного округа та же карта была приобретена агентурным путем в одном экземпляре за сравнительно высокую плату и считалась секретной. Получив эту карту, штаб Заамурского округа немедленно приступил к ее переводу и переизданию. Почти одновременно и штаб Приамурского военного округа, не знавший о затее Заамурского округа, задался той же целью – перевел и напечатал эту карту на русском языке. Не говоря уже о непроизводительно потерянном времени, труде и деньгах, в результате получились две карты, сильно разнящиеся друг от друга в отношении русской транскрипции китайских названий одних и тех же местностей…

Несогласованность работы отдельных органов разведки проявилась также в том, что, несмотря на наличие в Мукдене военного агента, штаб Заамурского округа тоже вел там агентурную разведку, правда, довольно примитивную, через посредство начальника консульского конвоя – вахмистра, которому отпускались на эту цель некоторые незначительные суммы денег.

Как видим, обследование постановки дела агентурной разведки на Дальнем Востоке дало весьма печальную картину. Энкель представил свой доклад по начальству, последнее читало и пожимало плечами, но что сделать, что предпринять, чтобы поправить положение, видимо, не знало. Энкель тоже не сделал из обнаруженного никаких конкретных выводов, не внес никаких практических предложений. Поговорили, почитали и …забыли о том, что творится в деле разведки на Дальнем Востоке…

Глава седьмая. Агентура штабов военных округов Европейской России, ближнего и среднего Востока

Агентурная разведка Виленского округа. – Тайные агенты при консульствах. – Покупка документов. – «Сборники сведений о Германии». – Агентурная деятельность Варшавского военного округа. – 120 секретных германских и австрийских документов. – «Военное дело за границей». – Агентура Киевского военного округа. – Доступ к австрийской дипломатической почте. – Агентура Одесского военного округа. – Слухи о румынской мобилизации. – Агентура на Балканском полуострове. – Тяготение к официальным военным агентам. – Агентурная деятельность Кавказского военного округа. Самостоятельность этого округа. – «Высочайшее соизволение». – Столкновения с. Ген. штабом. – Район разведки. – Ложные сведения о готовившемся турецком нападении. – Новое «наступление» Ген. штаба и победа штаба Кавказского военного округа. – Агентура Туркестанского военного округа. – Жалобы на закрытие доступа в Афганистан. – Отсутствие агентов. – Источники информации. – Совет министра иностранных дел. – Расходы на разведку – Критика Ген. штаба.

Начнем с Виленского военного округа. О результатах его разведывательной деятельности подробных данных не имеется. Известно, однако, что отведенный ему район (Германия) освещался сравнительно удовлетворительно. Он имел своих секретных агентов при пограничных консульствах, использовал разных лиц, переезжавших по тем или иным надобностям в Германию, русских пограничных властей, а также пользовался разными случайными предложениями по покупке германских документов.

В целях популяризации среди войск округа сведений о германской армии, ген. – квартирмейстер штаба округа начал с ноября 1909 г. издавать непериодические "Сборники сведений о Германии". "Сборники" эти содержали в себе сведения германской прессы и официальных изданий.

Более интересными представляются результаты разведывательной деятельности штаба Варшавского военного округа. В нашем распоряжении имеется «список германских и австрийских документов, полученных агентурным путем с 1907 г. по 1910 г. включительно» Варшавским округом. Этот список содержит в себе названия 120 документов, среди коих имеются документы по развертыванию полевых, запасных и ландверных войск на 1910/1911 г., мобилизационные планы некоторых германских корпусов, планы некоторых крепостей, схемы инженерной обороны и пр. Правда, вопрос о том, сколько из этих документов было настоящих подлинных и сколько дезинформационных.

Штаб Варшавского военного округа издавал военно-научный иллюстрированный журнал "Военное дело за границей". В нем помещались сведения иностранной прессы и прочих несекретных изданий. Этот журнальчик продавался всем желающим и, конечно, никакого секрета из себя не представлял. Секретные же агентурные сведения помещались в совершенно секретных разведывательных сводках, рассылавшихся весьма ограниченному числу лиц.

Разведывательная деятельность штаба Киевского военного округа считалась слабой и не отвечавшей стоявшим перед ней задачам. Сколько Ген. штаб не нажимал на этот округ, все же заставить его работать по разведке с большим успехом не удавалось.

По словам ген. Иванова[45]45
  См. «Падение царского режима». По материалам Чрезвыч. Следств. Комиссии Временного Правительства Том. VI, показания ген. Иванова.


[Закрыть], штаб Киевского округа имел доступ к австрийской дипломатической почте, шедшей из Петербурга в Вену. Но эта почта давала лишь контрразведывательные материалы.

О разведывательной деятельности штаба Одесского военного округа и говорить не приходится: она была ниже всякой критики. Еще в 1905 году штаб этого округа писал в Главный штаб, что русско-японская война «отразилась чрезвычайным сокращением личного состава офицеров Генерального штаба в Одесском округе», ввиду чего не представлялось возможным командировать кого-либо из них для продолжения дела разведки в Австрии и Румынии". Лишь в 1905 году когда пограничная стража распространила слух, что Румыния начала мобилизацию, туда для проверки был командирован подполковник Ген. штаба Черемисинов. На него же, кроме того, была возложена проверка степени готовности некоторых железнодорожных линий и проверка слухов о новых укреплениях в Галаце.

Наконец, в конце 1907 года штаб Одесского военного округа сообщил в Ген. штаб, что на Балканском полуострове он имеет несколько тайных агентов. Летом во время навигации он поддерживал с ними связь через посредство русско-дунайского пароходства, но зимой, когда навигация по Дунаю прекращалась, прекращалась и связь с агентами. Для того, чтобы избежать впредь таких казусов, штаб округа просил разрешения пользоваться для пересылки корреспонденции тайных агентов в штаб округа и обратно посредничеством официальных военных агентов в Румынии и Болгарии. Необходимо отметить, что вообще штаб этого округа все время имел сильное тяготение к использованию официальных военных агентов, то для посредничества, то для вербовки и пр. Вначале Ген. штаб соглашался на такого рода комбинации, но потом, когда убедился, что штаб Одесского военного округа базирование на официальных военных агентов превратил в систему своей работы, – отказал ему в этом праве.

Несколько больший интерес представляет разведывательная деятельность Кавказского военного округа, во-первых – потому, что этот округ работал совершенно самостоятельно, ни перед кем не отчитываясь, а во-вторых – потому, что начиная с 1885 года получал с «высочайшего соизволения» ежегодно по 56.890 рублей на ведение разведки. Понятно, что благодаря такому исключительному положению, этот округ никого и близко не подпускал к контролю постановки и результатов разведки. Генеральный штаб почти каждый год восставал против этого, ничем необъяснимого, привилегированного положения Кавказского военного округа, но не могло добиться никаких положительных результатов.

Штаб Кавказского военного округа вел разведку на всю Азиатскую Турцию и на прилегавшие к ней и к Кавказу области Персии. Генеральный штаб признавал эту задачу непосильной для штаба округа. Он находил, что такой порядок противоречит "установившемуся взгляду, согласно которому задачи штабов округов по разведке должны быть строго согласованы с оперативными задачами и не простираться за пределы детального изучения свойств будущего противника, а равно условий стратегических, тактических и статистических – приграничной полосы, вплоть до рубежей, за которыми развитие военных действий войсками округа в начальный период войны представляется маловероятным". Исходя из этих соображений, Ген. штаб предлагал ограничить район разведки Кавказского военного округа "войсками IV турецкого корпуса, пограничной территорией Турции, примерно до меридиана Сиваса на западе и параллели Битлиса на юге и пограничной полосой Персии, примерно до параллели Урмии, так как последняя, в случае войны с Турцией, легко может стать театром военных действий".

Вся же остальная территория Турции и Персии, по мысли Генерального штаба, должна была остаться за ним.

Настаивая на таком ограничении района разведки штаба Кавказского военного округа, Ген. штаб исходил из тех соображений, что если удастся провести ограничение района разведки, то удастся обрезать отпускавшиеся округу суммы.

Когда все же прибрать штаб Кавказского военного округа к рукам не удалось, Ген. штаб задался целью раскритиковать его разведывательную деятельность. К этому подвернулся хороший случай. Зимой 1907–1908 гг. агентура штаба Кавказского военного округа забила тревогу о том, что по всем данным Турция готовит внезапное нападение на Россию. Штаб Кавказского военного округа еще больше раздул эти ложные сведения своих агентов и сообщил их в Петербург в такой форме, что "война уже на носу". В Петербурге поднялась тревога, заработал, готовясь к войне, весь тяжелый бюрократический аппарат.

Когда тучи рассеялись и ложность данный агентуры штаба Кавказского военного округа стала очевидной, ибо все остальные агентурные источники и вся политическая международная обстановка говорили совершенно об обратном, Ген. штаб решил действовать. В коллективном докладе частей I и III обер-квартирмейстеров на имя начальника Ген. штаба от 25 сентября 1908 года, между прочим, говорилось следующее:

"… Обсудив совместно причины, с одной стороны, влекущие за собой дорого стоящие для государства недоразумения, а с другой – вынуждающие нас, за отсутствием реальных данных, во многом основываться на гадательных предположениях, ближайшим образом заинтересованные в скорейшей постановке разведки в Азиатской Турции на должную высоту, части I и III обер-квартирмейстерств ныне полагают, что вполне удовлетворительные результаты в этом отношении могут быть достигнуты с весьма незначительными дополнительными затратами, но при непременном условии:

1. Безотлагательной реорганизации всего разведывательного дела в Азиатской Турции.

2. Постановки его на начала разумной экономии и под фактический контроль Генерального штаба и т. д.

Штабом Кавказского военного округа в то время был разработан план разведки на военное время. Части I и III обер-квартирмейстерств нашли этот план "неразумным" и Ген. штаб 23 октября 1908 г. разослал своим подчиненным органам подробно разработанный проект организации разведки на Ближнем Востоке. В этом проекте он, между прочим, писал, что "к сожалению, действительные результаты двадцатилетней разведывательной деятельности штаба Кавказского военного округа, а равно современное состояние его разведки далеко не соответствуют… идеалу. Пограничная полоса, как о том свидетельствовал сам штаб округа минувшей зимой, изучена недостаточно, а некоторые ее области – не обследованы вовсе; условия производства десантной операции на побережье Черного моря, вследствие незнакомства с последним, – не выяснены; о VI турецком корпусе представление у нас пока существует весьма туманное; сведения о V корпусе – недостаточны; наконец, постановка разведки в непосредственно граничащем с нами районе IV корпуса едва ли может быть признана удовлетворительной, раз возможна столь дорогостоящие государству недоразумения, каковой оказалась преувеличенная тревога, возникшая минувшей зимой…".

Далее Ген. штаб в своем проекте приводит следующие цифровые данные об агентурной сети Кавказского военного округа: штаб округа должен иметь в Турции 13 тайных агентов, а Ген. штаб непосредственно – 10 тайных агентов, с отпуском денег – первому – 30.000 руб., а второму – 37.000 руб. в год.

Получив эту критику, штаб Кавказского военного округа встал, что называется на дыбы. Начальник штаба от имени главнокомандующего писал (18/XII 1908 г.):

"… Главнокомандующий не нашел возможным согласиться с мнением Ген. штаба о недостаточности результатов военной агентуры относительно пограничного с Кавказом передового турецкого театра и считает их вполне достаточными и в высшей степени ценными; равно достаточными признаны и результаты военной разведки в V и VI корпусных округах, сравнительно, конечно, с их отдельностью и затраченным на них средствами…"

Далее начальник штаба Кавказского военного округа по пунктам разобрал предложения Генерального штаба и пришел к заключению, что они не выдерживают никакой критики и совершенно неприемлемы.

Капитулировать Ген. штабу перед штабом округа не хотелось. 1-й обер-квартирмейстер составил ответ на имя начальника Ген. штаба, в котором указывал, что"…своим возражениям по поводу сообщенного ему проекта организации разведки, штаб Кавказского военного округа предпосылает обнимающее две страницы заявление полемического характера, в котором противопоставляет мнению Начальника Ген. штаба о разведке округа – совершенно противоположное мнение о ней – наместника. Заявление это, как по содержанию, так и по форме, является крайне опасным посягательством штаба округа – из-за спины безответственного наместника – на авторитет ответственного за оборону государства Начальника Ген. штаба, а потому требует решительного отпора во избежание создания крайне опасного прецедента, могущего повлечь за собой крайне неблагоприятные для работы Ген. штаба последствия. Необходимо иметь в виду, что проект реорганизации разведки штаба Кавказского военного округа явился последствием наглядно обнаружившейся в минувшем году и дорого стоившей государству несостоятельности штаба округа, как организатора и руководителя разведки в Азиатской Турции, и, кроме того, полного отсутствия у него бережливости и сознания необходимости разумной экономии…"

Генерал-квартирмейстер, однако, с этим мнением не согласился и приказал оставить разведку штаба Кавказского военного округа на прежних основаниях. По всей вероятности, при решении этого вопроса играли решающую роль какие-то закулисные интриги.

Части обер-квартирмейстерств Ген. штаба на этом, однако, не успокоились и в 1910 году опять подняли вопрос о разведке штаба Кавказского военного округа. Часть III обер-квартирмейстерства в своей оценке разведывательной деятельности штаба Кавказского военного округа, между прочим, писала: "…штабом Кавказского военного округа представляются не копии донесений негласных агентов в Азиатской Турции, а лишь сводки этих донесений с обозначением корпусного округа, которого сведения касаются.

Наиболее обильные донесения поступают из района IV турецкого корпусного округа (до 120 донесений), но главная масса их касается разных мелочей, касающихся жизни войск IV корпуса… Все эти донесения, отличаясь иногда большими подробностями и всеми деталями, не дают, однако, широкого освещения войск корпуса.

В донесениях по различным вопросам нет последовательности или определенной системы пополнения необходимых сведений, не видно общего плана разведки… Большинство донесений имеют характер как бы случайно полученных сведений, а не преследующих определенную цель по заранее намеченному плану пополнения пробелов нашей военной агентуры в Азиатской Турции.

То же самое можно сказать о районе V корпусного округа. Многочисленные донесения, касающиеся возможных сторон жизни войск V корпуса, отличаясь подробностями, не дают достаточно полной картины его боевой готовности. Большинство их также носит характер случайных сведений, не связанных общей идеей возможно полного и яркого освещения вопроса о том, что этот корпус может дать в случае войны Турции с Россией.

Наиболее скудными по своему содержанию надо признать донесения о войсках VI корпуса. Большая часть их касается политического положения в районе корпуса и мелких экспедиций против некоторых арабских и курдских племен. Важные же вопросы об общем состоянии войск VI корпуса и готовности их для движения в подкрепление турецкой армии, сосредотачивающейся, в случае войны с Россией, против Закавказья, – остаются мало освещенными".

В заключении автор доклада признавал разведывательную деятельность штаба Кавказского военного округа неудовлетворительной и предлагал принять следующие мероприятия:

" 1. Предложить штабу Кавказского военного округа выработать для каждого агента определенную программу тех сведений, которые необходимо агенту стараться добыть. Программы эти должны иметь целью всестороннее и полное освещение боевой готовности турецких войск.

2. Указать на необходимость представления военными агентами, кроме постоянных донесений о текущих делах их районов наблюдения, подробных отчетов два раза в год о выполненной ими части программы и о всех данных, могущих пополнить характеристику турецких войск, каковую им уже предложено составить Ген. штабом.

3. Поставить агентам районов V и VI корпусов задачу обследования возможных путей следования этих корпусов к границам Закавказья, для чего периодически вызывать этих агентов на Кавказ с предписанием следовать туда и обратно сухим путем по тому или другому направлению. Таким путем, в течение 3–4 лет может быть пополнен важный пробел наших сведений об Азиатской Турции и расчеты сосредоточения турецкой армии будут базироваться на более прочном основании".

Понятно, что такого рода нереальный план могли предлагать лишь люди, которые не имели никакого понятия об агентурной разведке и о технике ее работы. Такого рода нелепые выступления официальных лиц Ген. штаба делали позицию самого Ген. штаба в этом споре крайне неустойчивой. Поэтому не удивительно, что из всей этой полемики, тянувшейся целое десятилетие, ничего не вышло: штаб Кавказского военного округа в своей разведывательной деятельности остался, как и был, вполне самостоятельным и неподконтрольным Ген. штабу. Дело разведки, конечно, от этого не выигрывало.

В указанную выше полемику был, втянут также и официальный военный агент в Константинополе. Каждый раз после провала проектов и планов Ген. штаба в отношении разведки штаба Кавказского военного округа, друзья из "Особого делопроизводства" извещали его об этом частными письмами и просили его поддержки. Военный агент, в то время полковник Хольмсен, всегда откликался на эти письма официальными докладами и "соображениями", правда, иногда довольно дельными и верными, – элементарными правилами и истинами о постановке дела разведки. Заслуживает быть отмеченным доклад его от 18 февраля 1910 года, весьма ярко показывающий, как, впрочем, и другие его доклады, что в Ген. штабе пренебрегали даже самыми элементарными правилами организации и ведения разведки.