Текст книги "Агентурная разведка. Книга первая. Русская агентурная разведка всех видов до и во время войны 1914-1918 гг."
Автор книги: Константин Звонарев
Жанры:
Cпецслужбы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)
"Бернский студент потребовал было 500 драхм, но, в виду моих угроз, удовлетворился оплатой билета в Вену и обратно.
"8. Мне предложили обратиться к известному лицу в Измиде для получения сведении об этом районе и по железной дороге. Поручение должен был передать, по всем данным, турецкий агент – его родственник, возвращавшийся через Малую Азию. Он должен был послать поручение за 10 тур. лир, а лицу в Измиде надо было дать в виде задатка такую же сумму. Он исполнил поручение и я получил сведения из Измида, но с большим опозданием и весьма общие и сбивчивые.
"Большая проволочка и малая ценность сведений заставили меня прекратить и эту организацию.
"9. Я вошел в сношение с главным организатором разведки греческой военной агентуры в Константинополе, вынужденным спешно покинуть Константинополь. Он согласился, получая 800 драхм в месяц, войти в сношения с преданным ему лицом в Константинополе, которому я должен был платить по 500 драхм в месяц.
"Доверенное лицо его отправилось в Константинополь, но перерыв сообщений путем дипломатического греческого курьера и германофильство греческого посланника в Константинополе нарушили всю организацию.
"10. Ко мне явился наш консульский чиновник в Константинополе И. с предложением пробраться в Смирну, а оттуда – куда угодно для целей разведки. Для обеспечения успеха его надо было высадить на Инглессониз, снабженного легкой лодкой и привинтным мотором. Предложение показалось заманчивым мне, морскому агенту и англичанам.
"Все было устроено и приобретено, но, к сожалению, англичане покинули Инглессониз и он был занят турками. И. вернулся обратно через Афины в Салоники, доложив, что с занятием острова турками все предприятие пало. Просьба его доставить на материк на аэроплане была отвергнута англичанами.
" 11. В Салониках по рекомендациям я выписал из Самоса одного контрабандиста с целью послать его через Смирну по линии железной дороги. Он не особенно охотно соглашался, требовал большую сумму и мало внушал мне доверия. Заплатив ему за вызов и расходы 260 драхм, я его отпустил".
На этом и кончается повествование самого Левковича о его попытках вести разведку в Турции. Сам он ее тоже называл "неудачной". Но за то Левкович гордился своей разведывательной деятельностью в самой Греции. Чтобы нас не могли обвинить в пристрастном отношении к этому "неудачнику", мы опять даем слово ему самому:
"…На месте, в Афинах, мне удалось заполучить на службу доверенное лицо турецкого военного агента, бывшего турецкого офицера. Он сообщал мне довольно интересные сведения, я ему платил 200–250 драхм в месяц, плюс наградные, и по отъезде в Салоники передал его морскому агенту. Большинство его сведений получалось, от этого агента.
"Затем были случайные сведения от редких проезжих из Турции, с заднего хода греческого министерства иностранных дел и т. д.
"В самой Греции, в виду германофильствующого короля, его клики и немецкой пропаганды, надо было держать агентов-осведомителей. Таковой и был у меня за 300 драхм в месяц. Осенью я его отпустил, но 18-го ноября опять нанял.
"Я был единственный, у кого были агенты, ибо все другие у моих коллег разбежались и перетрусили. Он мне доставлял ценные сведения… У него же есть родственники в лиге резервистов.
"В эту лигу я заставил поступить и другое доверенное лицо, но через полтора месяца ему пришлось спасаться в Салоники в виду подозрений логистов.
"Кроме того, я посылал для объезда и сбора сведений о войсках и резервистах особых агентов в Пелопоннес, Калабаку и Фессалию.
"…Одно лицо устраивало мне свидания с агентами путем поездок на его автомобиле, спасая меня от выслеживания агентов, а другое предоставило свою квартиру для переговоров…"
В общем, за 1914–1916 гг. Левкович истратил на "попытки разведки" 81.848 драхм.
Этот, совершенно безграмотный в отношении разведки, полковник Ген. штаба был сменен в начале 1917 года. Вместо него был назначен ген. – майор Муханов. Однако, этот генерал ударился в еще большую панику и уже в апреле 1917 года доносил в Ген. штаб, что все его попытки организовать разведку по Турции и Болгарии дали весьма ничтожные результаты. Он писал, что никакой организации разведки он там не нашел, а "создавать ее теперь вновь – не представляется возможным".
К причинам, не позволявшим организовать разведку заново, Муханов причислял "до крайности затрудненные сношения с турецким побережьем", незнание им греческого языка, недостаток людей, годных для службы агентами и пр. Поэтому Муханов предпочел "работать по разведке вместе с нашим морским агентом".
Эта совместная работа, по словам самого Муханова, производилась следующим образом:
"…Работа у нас общая. Совместно мы ищем агентов, даем задачи, отправляем куда нужно и вместе платим за услуги их. Непосредственную работу по сбору сведений, подысканию агентов и все переговоры ведет лицо, которое работало и для Гудим-Левковича. Донесения наши, поэтому тождественны. Попытки Гудим-Левковича послать людей в Турцию не увенчались успехом и он совершенно отказался от повторения их. Не видя другого способа получения сколько-нибудь надежных сведений, мы решили вновь заняться этим. В данное время у нас командировано в Турцию три агента, толковых и, нужно думать, – надежных.
"Для разведки болгар пока ничего не удалось сделать…"
Описав, таким образом, свою агентурную деятельность, Муханов пришел к весьма пессимистическому выводу:
"Принимая во внимание: 1) Создавшиеся условия для разведки здесь и в связи с этим ничтожность результатов работы; 2) Необходимость работать вместе с морским агентом; 3) Опытность капитана 1-го ранга Макалинского, – не могу не чувствовать свое пребывание здесь совершенно излишним".
Когда Ген. штаб убедился, что Муханов действительно там является "лишним", он дело агентурной разведки поручил другому генералу – Артамонову, состоявшему в то время комендантом Салоник и известному уже нам по его агентурной работе в Сербии, судя по которой от него, конечно, никаких результатов нельзя было ожидать и здесь. Так и вышло. Как только Ген. штаб поручил ему ведение агентурной разведки, он немедленно написал, что для него "выяснилась бесполезность и почти невозможность" в данных условиях организации "здесь особой русской разведывательной сети, ввиду наличия здесь разведывательных и охранных организаций французской и английской армий, располагающих значительным личным составом и неограниченными средствами". Артамонов утверждал, что "отдельная русская разведка бесполезна, ибо все источники осведомления названными штабами использованы, серьезных предложений не поступает, покупать же фабрикуемые сведения нежелательно. Мне уже дважды пришлось предупреждать Муханова, что сообщаемые им из местных источников сведения о противнике сплошь неверны. Вместе с тем русская агентурная разведка была бы затруднена недоверием французского командования здесь к славянам вообще, а к русским после революции в особенности и опасением о наших сношениях с противником. Да и трудно было бы при наличии французской и английской армейских организаций доказать названным штабам необходимость русской организации. Между тем, во избежание немедленного ареста высылаемых агентов, пришлось бы входить со штабами в сношения и давать объяснения, как это требовалось мне сделать для капитана Сурина, посланного Одесским округом в Грецию для связи с агентами южной Малой Азии, каковую деятельность я считаю безуспешной. Недоверие французского штаба и препятствия с его стороны затруднили сербскому штабу разведку до такой степени, что за год пребывания здесь сербы израсходовали на это дело менее 5.000 франков…"
Один из генералов Ген. штаба – Потапов на этом рапорте Артамонова глубокомысленно написал: "Нужно обождать, что будет сообщать ген. Артамонов в ближайшее время. В случае если сведения эти окажутся неудовлетворительными, придется категорически предложить организовать агентурную сеть".
Нам неизвестно, какими оказались сведения Артамонова за "ближайшее время" и что предпринял Ген. штаб.
Из приведенных фактов ясна лишь та неразборчивость, с какой Ген. штаб выбирал своих резидентов на местах…
Военным агентом в Бельгии и Нидерландах состоял полковник Ген. штаба Майер. Он тоже, как и военный агент в Италии, получил 20/VII 1914 года предписание Ген. штаба – во что бы то ни стало выяснить, куда будут направлены внутренние германские корпуса. Майер в срочном порядке отправил в Германию одного агента, израсходовав на это 7.500 рублей и 6.500 бельг. франков, но, как видно, задания в срок не выполнил.
В начале войны Майер развернул довольно кипучую агентурную деятельность. Его сеть состояла из 22-х агентов. Но уже в сентябре 1914 года он получил предписание Ген. штаба – сократить агентурную сеть. В феврале же 1915 г. Ген. штаб предписал Майеру "всеми мерами ускорить поступление агентурных сведений и возможно бдительнее наблюдать за переброской войск противника". Не успев выполнить первого предписания, Майер, вместо сокращения сети, начал ее опять расширять и увеличивать, дабы выполнить второе предписание Ген. штаба. Русский Ген. штаб, по всей вероятности, считал такое постоянное противоречивое дергание руководством работой своих местных органов…
Майер обращал главное внимание на железнодорожные узлы Бельгии и Западной Германии, т. е. старался учитывать германские войсковые переброски. Но удавалось это ему крайне плохо. Этот военный агент тоже, как видно, в первый раз в своей жизни столкнулся непосредственно с разведкой и поэтому от его деятельности Ген. штаб хороших результатов ожидать не мог.
Так, например, в его сети видное место занимали какие-то почтальоны; он платил им не только жалованье и суточные, содержал квартиры, оплачивал разъезды, но некоторым из них даже покупал автомобили…
Понятно, что такого рода "тарифная политика" вызывала большие накладные расходы, которых не могли оправдать результаты работы. Но этого еще мало. В июле 1917 г. Майер телеграфировал в Ген. штаб, что "организация "Аргус" и "Гермес" просят его гарантировать пенсии тем бельгийским семействам, которые могут лишиться своих кормильцев на службе по разведке". Для большей убедительности он добавлял, что "подобные пенсии уже выплачиваются французским военным агентом". "Забыл" он добавить лишь одно, что французский военный агент эти "пенсии" выплачивает при помощи удержанных из жалованья агента сумм. Ген. штаб все же дал свое принципиальное согласие – пообещать им выплату этих пенсий.
Результаты агентурной работы Майера Ген. штаб считал слабыми.
Военным агентом в Болгарии до ее вступления в войну состоял Ген. штаба полковник Татаринов. Он освещал Болгарию, Турцию и Австро-Венгрию, причем его турецкой сетью руководил русский вице-консул в Деде-Агаче; сам же он все внимание сосредоточил на Болгарии и Австрии. Здесь мы видим самую разнообразную деятельность Татаринова: то он наблюдает за германской контрабандой, то за безопасностью флотилии контр-адмирала Веселкина на Дунае, то взрывает склады бензина и керосина в Бургасе, то ведет пропаганду в болгарской военной лиге, то содействует бегству болгарских офицеров в Россию, то покупает венок на гроб иеромонаха Ферапонта и пр. и пр.
Татаринов оказывал также всевозможное содействие разведывательной организации Ген. штаба, возглавлявшейся неким Шварцем; снабжал деньгами и "добрым советом" заблудившихся агентов агентуры VII-го русского корпуса, поддерживал агентов дунайского пароходства и пр.
Как видим, Татаринов проявлял самую кипучую разностороннюю деятельность, большей частью ничего общего с его непосредственной задачей, и даже с агентурой вообще не имевшую.
Если верить денежному отчету Татаринова, то в течение 9-ти месяцев 1916 года он имел в составе своей сети 48 агентов разного назначения, среди них даже целые организации неизвестной численности, как, например, "армянская колония" в Константинополе, причем содержание их стоило 163.347 бол. левов.
Однако, несмотря на такую обширную сеть, результаты работы ее оставляли желать гораздо лучшего.
В Швейцарию, после того, как в начале войны там провалился Турко, военным агентом был назначен ген. – майор Головань.
Швейцария во время войны являлась одной из тех нейтральных стран, из которой все воевавшие старались вести друг против друга разведку. Русский Ген. штаб в этом отношении не являлся исключением. Но в то время как остальные страны имели в Швейцарии руководителями своей агентуры молодых и способных офицеров Ген. штаба, русский Ген. штаб поручил это дело генерал-майору, совершенно не подходившему для такого живого дела, как агентурная разведка. Эти основные недостатки Голованя русский Ген. штаб старался компенсировать посылкой помощников из молодых прапорщиков в качестве руководителей отдельными разведывательными организациями. Так, например, в начале 1917 года в распоряжение Голованя был послан прапорщик Ленкшевич, работавший там под кличкой "Брут". По словам Голованя, "Брут" "немедленно по приезде весьма энергично взялся за дело", но миссия отказалась без разрешения министерства иностранных дел легализовать его перед швейцарскими властями.
В сентябре же 1917 года Головань об этом прапорщике писал в Ген. штаб следующее:
"…В настоящее время работа организации "Брута" стала еще менее продуктивной. Один, казавшийся способным, агент этой организации, по-видимому, уклоняется от работы, быть может, удовлетворившись заработанной суммой. Второй агент, по сведениям Союзнического Бюро в Париже, был заподозрен в состоянии на службе у противников, а третий агент, как доложил мне теперь "Брут" заявил, что его помощник якобы по недоразумению рассказал одному лицу, оказавшемуся германским агентом, систему работы и сотрудников у того третьего агента.
"В тоже время, по дошедшим до меня сведениям, личные денежные дела "Брута", по-видимому, еще более запутываются. При этих условиях дальнейшая деятельность "Брута" представляется совершенно бесполезной и может грозить полным крахом".
Мы на этой характеристике организации «Брута» так подробно остановились потому, что именно она в 1917 году дала «сведения» о том, что, "Владимир Ильич Ленин – подкуплен немцами»[50]50
Подлинная телеграмма с этими сведениями и многочисленными резолюциями высокопоставленных лиц правительства Керенского нами передана в 1923 г. в Истпарт при ЦК ВКП (б).
[Закрыть]. В Ген. штабе ухватились за эти сведения, но все же запросили у Голованя подтверждения их. Головань подтверждения не дал, но, как известно, это не помешало Ген. штабу поднять в газетах кампанию против тов. Ленина. Характеристика же, данная Голованем организации «Брута» и ему самому, показывает, что это была за организация, и какую веру можно было придавать ее сведениям.
Помимо организации "Брута", Головань имел еще кое-что. Так, в 1914 году он оплачивал трех постоянных агентов (10.535 франков), пять раз покупал случайные сведения у "случайных лиц" и купил у шести лиц "секретные документы". В общем же на такого рода агентуру за весь 1914 год он израсходовал 93.910 франков, 1.000 руб. и 100 германских марок.
В 1915 году он израсходовал "на агентурную работу", уже 198.843 франка.
В 1916 г. агентурная сеть Голованя как будто бы увеличилась, но расходы почему-то уменьшились (48.461 франк). В денежном отчете за 1916 год у Голованя фигурирует две агентурных организации и 13 отдельных агентов.
Нам кажется, что нет надобности доказывать, что работа этих организаций и отдельных агентов и вся вообще агентурная работа Голованя, как разведчика, не оправдала произведенных расходов.
В Дании, военным агентом состоял Ген. штаба полковник Потоцкий. В мирное время русский Ген. штаб разведки на Германию из Дании не вел. Одно время там лишь содержалась небольшая голубиная станция, предназначенная в случае войны для поддержания связи с агентурной сетью в Германии. Однако за несколько лет до начала войны, эта голубиная станция была ликвидирована.
Потоцкий, как почти и все остальные военные агенты в европейских странах лишь 28/VII 1914 года получил предписание Ген. штаба – в срочном порядке создать агентурную сеть в Германии. В августе 1914 года Ген. штаб повторил свое предписание, предложив развивать, елико возможно, агентурную сеть. Для начала Ген. штаб передал Потоцкому двух своих агентов – Юргенсона и Смокова. Сам Потоцкий к концу 1914 года уже имел 14 своих агентурных организаций, конспиративную квартиру, держателя группы почтовых адресов и пр., израсходовав на все это 83.047 датских крон (крона – 52 коп.).
В 1915 году агентурная сеть Потоцкого получила еще большее развитие. Постоянных организаций с разным количеством агентов у него было 11. В стадии формирования находилось 9 организаций, одна из которых была предназначена специально для работы по контрразведке, два держателя почтовой сети, несколько конспиративных квартир, контор, телефонов и пр.
В том же году Потоцкий приступил к покупке разных документов. Так, например, им был куплен "дневник германского дезертира", сведения о железных дорогах, сведения по морской части, сигнальная лампа с чертежами и пр.
В том же году Потоцкий начал "поддерживать" журнал "Скандинавский Торгово-промышленный Вестник", выдавая ему по 6.690 крон, в год. Он подкупал также представителей прессы нейтральных стран, в том числе редактора одного датского журнала.
В общей сложности расходы Потоцкого за 1915 год достигли колоссальных размеров, выразившись в сумме 270.233 кроны.
Кроме того, в 1915 году на Потоцкого были возложены посреднические функции по поддержанию связи между штабами некоторых фронтов и округов и их агентурными организациями, работавшими против Германии из Дании. Так, например, он поддерживал связь с организациями штаба северо-западного фронта, выдав им за 8 месяцев 162.489 крон, а когда этот фронт был разделен на два фронта – северный и западный, все агентурные организации перешли к последнему и Потоцкий за два месяца выдал им еще 60.844 кроны.
Потоцкий поддерживал связь также между штабом Одесского военного округа и его агентурной сетью, работавшей из Дании против Германии.
В начале 1916 года сеть Потоцкого еще больше расширилась, достигнув 20 отдельных организаций; правда, некоторые из них насчитывали в своем составе лишь по одному человеку. Однако к концу года из этих 20 организаций осталось по разным причинам лишь 9 отдельных агентов, тративших в месяц до 12.000 крон. Эти оставшиеся агенты, якобы, имели свои щупальца в Берлине, Гамбурге, Шлезвиге и т. д.
В том же году Потоцкий купил рецепты каких-то новых взрывчатых веществ, фотоснимки каких-то документов, чертежи проволочных заграждений, карты Киперта, какую-то польскую брошюру, социал-демократические брошюры и книги и пр. В этом году его агентурные расходы достигли уже суммы 298.811 крон.
В сентябре 1917 года Потоцкого постигло несчастье. Он получил сообщение, что в Берлине раскрыта "большая разведывательная организация союзников", в том числе и русских. Арестовано было 20 человек. В это дело были замешаны английский, русский, французский и голландский военные агенты в Дании. Потоцкого беспокоило сообщение, что немцы "желают это дело предать широкой огласке". Почти одновременно с этим донесением огласка началась. В Датской газете "Социал-демократен" появилась статья, в которой был перечислен "ряд руководителей русской разведки, как-то "Гектор" (организация полковника Ген. штаба Раш, непосредственно подчиненная Ген. штабу), причем была названа его фамилия и кличка, Энгельгард-Кациволков – агент Фальковского (последний глава одной из организаций штаба Западного фронта) и другие, с перечислением их агентов и других подробностей".
С этого момента агентурная сеть Потоцкого начала рушиться и восстановить ее ему уже больше не удалось до конца войны.
Генеральный штаб считал агентурную работу Потоцкого одной из лучших, хотя, если беспристрастно отнестись к ней, навряд ли ее можно назвать даже удовлетворительной.
Но был ли виноват в этом только Потоцкий? В одном из своих писем на имя Огенквара он еще в октябре 1915 году писал:
"…Я бы хотел получить хоть какие-нибудь руководящие данные для дальнейшей моей работы: на чем больше надо сосредоточиться, как размежеваться с органами фронта, и вообще – надо ли развернуться, преследуя активные выступлении, рассылку прокламаций и пр.".
Но напрасно Потоцкий взывал о "хоть каких-нибудь руководящих данных", от Ген. штаба не только он, но и никто из русских разведчиков их не получал…
Необходимо отметить, что в 1916 году англичане заподозрили Потоцкого в шпионаже в пользу Германии. Они об этом сообщили русскому морскому агенту в Лондоне, который донес в Морской Ген. штаб, а последний сообщил начальнику Ген. штаба. Начальник Ген. штаба, не отрицая такой возможности, просил дать доказательства и в заключение добавил, что по своим служебным обязанностям "Потоцкий должен сноситься с Берлином". Чем это дело кончилось, нам неизвестно.
В Швеции и Норвегии военным агентом состоял полковник Кандауров.
Его агентурная деятельность была крайне слабой и бессистемной. Сам он объяснял это тем, что "при нынешних обстоятельствах, когда события меняются с огромной быстротой, организация постоянной агентурной сети в Швеции, в стране с явно германофильской политикой, не отвечала бы интересам дела и подобная организация неминуемо очень быстро была бы раскрыта. В общем, были бы лишь огромные расходы, которые не окупились бы полученными результатами. Поэтому было гораздо целесообразнее пользоваться услугами хотя и одних и тех же лиц, но, не придавая их работе характера постоянной организации".
Исходя из этих, мы бы сказали, весьма странных и неубедительных, предпосылок, Кандауров занимался разведкой от случая к случаю. Он имел шесть агентов: одну американку, одного шведа, двух нештатных секретарей русского ген. консульства в Стокгольме, дезертира – германского летчика Мюллера и финна Нильсена.
Американка два раза съездила по поручению Кандаурова в оккупированные немцами русские области, получив за это 1.130 шведских крон.
Швед, живший в г. Лунд, доставлял Кандаурову сведения о "германо-финской пропаганде на юге Швеции": "Один раз он также ездил в Германию, с целью ознакомления с деятельностью там финнов и общим положением".
Нештатные секретари русского ген. консульства за плату(?! К.З.) давали Кандаурову сведения о лицах, визирующих в нашем ген. консульстве в Стокгольме паспорта и наводили другие подобного рода «мелкие справки». Один из них, кроме того, «организовал наблюдение за деятельностью германо-финнов в Хапаранде».
Финн Нильсен выполнял какие-то специальные задания Огенквара. Мюллер три раза ездил в Германию и привез оттуда кое-какие сведения. Кандаурову этот агент причинял много "головных болей", ибо отказывался давать расписки в получении денег. Кандауров, наконец, поставил его дальнейшую службу в зависимость от дачи расписок, после чего Мюллер сдался.
Кандауров имел еще нескольких случайных агентов. Так, например, у него был финн "Харанен", доставлявший "в течении шести недель сведения об организации финно-немецких вербовочных бюро в Стокгольме" и другой финн, "не желавший назвать себя даже условной кличкой", дававший "адреса различных германо-финских агентов в Швеции".
Кроме того, Кандауров интересовался также и Швецией. Но там его разведка носила невинный характер, ибо в Швеции, "где печать отличается поразительной откровенностью даже в области государственной обороны, можно, при внимательном изучении этих материалов, почерпнуть такие сведения, которые далеко не всегда может дать даже очень хороший агент тайной разведки".
Как видим, Кандауров всеми правдами и неправдами старался уклониться от ведения агентурной разведки. Ген. штаб тоже почему-то воздействовал на него в этом отношении крайне слабо.
Однако, несмотря на почти полное отсутствие у Кандаурова агентурной сети, он все же израсходовал за 1910 год 17.515 шведских крон.
Во Франции военным агентом состоял Ген. штаба полковник граф Игнатьев.
20 июля 1914 г., как и все остальные военные агенты, он получил известное предписание-запрос Ген. штаба относительно сосредоточения внутренних германских корпусов. Как и все остальные военные агенты, и он решил исполнить это предписание и послал специального агента в Германию, уплатив ему 2.500 франков, но результатов не добился.
На этом агентурная деятельность Игнатьева и закончилась. Он лишь время от времени выдавал пособия "заблудившимся и прогоревшим" агентам других русских разведывательных центров. В 1915 году прекратилась и эта его деятельность и он. что называется, с головой ушел в дела военных заказов русского военного ведомства во Франции, а агентура всецело перешла к его младшему брату подполковнику Игнатьеву Н-му, о деятельности которого речь будет ниже.
В Англии военным агентом состоял ген. – лейтенант Ермолов. Его «агентурная» деятельность в 1914–1915 гг. выражалась в «оплате случайных сведений», посылке агента Рабиновича в Германию для установления сосредоточения внутренних германских корпусов (75 англ. фун.) и выдаче "восьми агентам штабов фронтов 444 англ. фунтов на возвращение в Россию[51]51
6 из этих агентов были агентами Западного фронта. В Ген. штабе недоумевали: «Зачем Базаров командирует их в Англию? Очевидно, дело это на фронте обстоит нехорошо»; Другие два агента служили в агентуре штаба Северного фронта.
[Закрыть]. В 1915 г. и эта «деятельность» прекратилась.
В 1915 году Ермолов принимал деятельное участие в поддержании связи между английской и русской разведками по обмену разведывательными данными. Англичане довольно хорошо специализировались на добыче разных турецких шифров. Так, в январе 1915 года Ермолов сообщал Ген. штабу, что "английский Ген. штаб вручил мне секретный турецкий шифр великого визиря, захваченный в Египте".
Через несколько дней после этого сообщения, Ермолов от имени английского Ген. штаба просил русский Ген. штаб прислать возможно больше перехваченных и не разобранных германских телеграмм "для практики разбора здесь". При этом Ермолов добавлял, что "между английским Ген. штабом и адмиралтейством существует сильный антагонизм" и поэтому о том, что получается от первого, нельзя говорить второму и наоборот.
Получив эту телеграмму Ген. штаб затребовал от барона Палена, ведавшего в русском министерстве иностранных дел дешифровкой шифровок других стран, все разобранные и не разобранные германские телеграммы.
Пален ответил, что у него 17 неразобранных германских шифровок, а для того, "чтобы иметь надежду разобрать шифр, нужно не менее 50". Ген штаб посоветовал Палену снять копии с этих 17 шифровок, а подлинники отправил англичанам.
14 января 1915 года Ермолов передал Ген. штабу следующий запрос "отделения секретной разведки английского Ген. штаба":
"1. Доволен ли Огенквар передаваемыми сведениями?"
Ответ: да.
"2. Встречается ли нужда в большем количество сведений и какого рода?"
Ответ: если можно, в частности по английский армии и о боевых действиях.
"3. Не являются ли передаваемые французские сведения повторением известного уже?"
Ответ: да, но французские сведения приходят с пропусками, иногда ошибками, сведения же английской разведки их дополняют".
В заключение Ермолов просил довести до сведения английского Ген. штаба о "ревностной деятельности англ. майора Кампбеля на пользу русской армии". В ответ на эту просьбу русский Ген. штаб задал Ермолову вопрос: "Поблагодарят ли его (Кампбеля) за это англичане?"
Этот маленький вопросник вскрывает закулисную подоплеку взаимоотношений "союзников".
Кроме того, эта переписка показывает также нетактичность русского Ген. штаба, требовавшего сведений от английской разведки об английской же армии (ответ на вопрос 2-ой).
17 января того же года Ермолов по просьбе английского Генштаба просил "прислать германский шифр, если таковой оказался на подбитом русскими цеппелине". Кроме того, Ермолов сообщил, что англичане надеются в скором времени передать русским еще один турецкий шифр.
22 января 1916 года Ермолов послал в Ген. штаб полученные от англичан шифры:
1. Два экземпляра шифра турецкого военного министра Энверпаши;
2. Один экземпляр шифра турецкого великого визиря.
Русский Ген. штаб распределил эти шифры между министерством иностранных дел и штабом Кавказского фронта.
28 апреля 1915 г. Ермолов сообщил, что "с ночи 9 на 10 мая н. ст. германский показатель для сношений армий на русском фронте с флотом по-немецки "Neun milliarden".
Маленькая деталь. В официальном аппарате Ермолова состоял шифровальщиком великий князь Михаил Михайлович. Последнему очень хотелось проникнуть в разные секреты Ермолова. Выведенный из себя постоянными приставаниями своего "высокопоставленного" шифровальщика, Ермолов запросил Ген. штаб. Последний ответил:
"Представляется безусловно нежелательным посвящать великого князя в дела агентуры".
Этим, можно сказать, и исчерпывалась "агентурная" деятельность военного агента в Лондоне…
В Америке военным агентом состоял ген. Николаев. Оценку его разведывательной деятельности дает начальник разведывательного делопроизводства Огенквара в следующих выражениях: (см. его доклад от ноября 1916 года № 50.305):
"…В заключение необходимо оказать, что весь перечисленный материал, доставленный военным агентом в Америке, являясь совершенно несистематическим и даже случайным, совершенно не обрисовывает положения дел в Америке и не дает понятия о круге деятельности нашей военной агентуры в Америке.
"Так, в материалах упоминается о работе около 140 агентов-наблюдателей на заводах, выполняющих русские заказы, но донесений их совершенно не имеется, также как совершенно не освещены вопросы о посредниках, комиссионерах, о причинах невыполнения в 1914–1916 гг. наших военных заказов и пр…"
При самом большом желании, мы не могли бы по имеющимся у нас материалам дать более убийственную оценку агентурной работе военного агента в Америке, чем это сделал начальник разведывательного делопроизводства.
В августе 1917 года Николаев сообщил начальнику Генштаба, что "начальник американского Ген. штаба ген. Скотт, высказываясь о необходимости полной и сердечной кооперации в деле военной разведке между русскими и американскими военными агентами, просит меня довести моему правительству, что военное министерство Америки желает, при посредстве своих военных агентов, действовать с нами сообща, в полнейшей мере, во всех вопросах, касающихся военной разведки…"
Ген. штаб приказал русским военным агентам "поддерживать с американцами связь, давать им сведения на почве взаимности", но "не раскрывать наших организаций".
В Японии во время войны военным агентом состоял полковник Ген. штаба Морель.
О его агентурной сети фактически нечего говорить, ибо имел он всего-навсего одного агента. Этот агент "осведомлял" Мореля о жизни Токио. Он же разъезжал и собирал "информацию" по другим городам Японии, например, Моджи, Осаки, Кобе и пр.
Расходовал Морель на этого агента около 1.500 иен в год (иена – 97 коп).