Текст книги "Засланец(СИ)"

Автор книги: Константин Хвостополосатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 43 страниц)

Вопреки нашим беспокойствам слияние прошло легко и совершенно без проблем. Я почувствовал практически то же самое, что и при слиянии с челноком или моим кораблем-разведчиком. Только вот по окончании процесса стало ясно, что к управлению кораблем мне не добраться. Я улавливал «контуры» чувств, но не испытывал гармонии, вызывающей свершение. Образно это можно было назвать плоской карточкой с объемной голограммой. Предмет почти реален, но взять его не получится.

Еще одна интересная вещь обнаружилась чуть позднее. ИИ воспринимал нас, как двух разных операторов, подключенных в систему. Своего доступа у меня в систему ИИ союзников не имелось, так что он присвоил мне статус «наблюдатель», который обычно давался обучающемуся персоналу. Все смотри – ничего не трогай. Я с интересом наблюдал и прогонял через себя все, чем занималась Луара. Учеба, кстати, оказалась не самым скучным занятием. Луара действительно являлась фанатом своего дела. Я бы с легкостью взял ее на «Бурундук» механиком, поднаберись она опыта до уровня Краппса. У меня и раньше имелся доступ ко всем системам «Ботаника», да и «Бурундука», но я никогда даже не заглядывал в вотчину механиков, всегда полагаясь на их профессионализм.

ИИ ремонтируемого штурмовика оказался, конечно, весьма примитивным. Он и рядом не стоял даже с ИИ нашей «Блохи», но даже такой интеллект вызывал у Луары настоящий восторг. Все же машина понимала ее. И пусть у нее почти не появлялось нештатных мыслей, все же она могла ответить, что у нее «болит» или где «жмет». Луара могла возиться с такими машинами, казалось, сутками, забывая о пище и отдыхе. Иногда мне даже приходилось напоминать ей о течении времени.

В испытательный полет второго штурмовика Луара тоже не попала. И это известие невероятно огорчило ее. Вкупе с усталостью она переживала сильный спад настроения. Очередная смена, на которой она необоснованно намеревалась попасть на «тест-драйв», тянулась медленно и печально. Луара долго возилась с обычным транспортным ботом, лениво проводя совершенно ненужные тесты системы. Затем к ней попал растерзанный десантный челнок, в котором, кроме огромных дыр, частично выгоревших защитных полей и разбитой лазерной установки, все оборудование осталось на удивление в порядке. С ним она провозилась, по крайней мере, втрое дольше обычного, протестировав совершенно нормально работающие блоки. Или назло, или из обострившейся от обиды педантичности, она заставила верстачную команду заменить все поврежденные части на новые, даже те, которые вполне можно было просто починить. Надо отдать должное бригаде, они не стали спорить или артачиться, просто сделав требуемое. В результате Луара пролезла бот с носа до кормы, кое-где сама приладила отвалившиеся панели, заменила все посаженные «на сопли» шлейфы и перебрала регулятор системы регенерации атмосферы. Смена подходила к концу, но Луара заканчивать, судя по всему, и не собиралась.

– Луара, от чего ты так расстроилась? – осмелился я потревожить ее уединение в работе.

– Я не расстроилась, – ответила она немного зло, – просто устала.

– Зачем ты пытаешься обмануть меня, – возразил я, – мы же связаны теснее, чем можно представить. Твои эмоции окутывают меня, как одеяло младенца. Поверь мне, нет смысла огорчаться.

– Я знаю, – пробурчала Луара вслух, – просто настроилась на это глупое событие.

– Я пробовал, ИИ ваших кораблей меня не воспринимает, – сказал я, – может, если бы тут нашлись корабли Союзников, я смог бы с ними договориться.

– Да? – встрепенулась Луара, – у нас есть на борту корабль союзников. Его привезли с района боевых столкновений вместе с нашими истребителями. Раненого пилота союзники забрали, а корабль оставили на нашей ремонтной базе первого эшелона. Там он провалялся довольно долго, пока его по какой-то ошибке не спихнули в наш третий эшелон. Союзники, в прочем, возмущаться не стали. Попросили его тут пристроить, заберут, как будет возможность. Посмотрим?

– Давай, – согласился я, – он сильно поврежден?

– Не знаю, – ответила Луара, – внешние повреждения присутствуют. Что там внутри – неизвестно, мы пробовали подключиться, ИИ не допускает нас к системе, хотя воспринимает, как союзников.

* * *

Мы пробрались на палубу законсервированного оборудования. Тут в основном хранились различные транспортные средства: мелкие суденышки снабжения, развозные пассажирские челноки, пара десантных ботов старой, по словам Луары, модификации и корпуса будущих боевых единиц без интеллектуальной начинки. Их обычно использовали при сильном повреждении корпуса у машин с управлением под контролем ИИ. ИИ поставляли Союзники, и в них ощущался постоянный недостаток. Так что в случае сильных повреждений вполне разумно было переставить рабочий ИИ в новый корпус, который изготавливался своими силами. Тут же в закутке покоился и забытый боец союзников.

Такого аппарата я раньше не видел. Кораблик оказался немного меньше «Блохи» и висел в транспортной «колыбели», как большой совершенно черный наконечник огромной стрелы. Тут Содружество не блистало оригинальностью. Скорее всего, как любой боевой корабль КСС, аппарат имел несколько конфигураций корпуса. Наблюдаемая же мной форма, похоже, рассчитывалась на работу в плотных слоях атмосферы. Правда, в этот совершенный силуэт оказались вплетены некоторые изъяны.

Полавировав между спящей техникой, Лу все же пробралась к кораблику. Вблизи стало видно, что кораблик получил серьезные повреждения. Виски неуверенно кольнуло, и даже Луара почувствовала этого «прикосновения».

– Он такой необычный, – сказала Луара, скользнув ладонью по гладкой поверхности борта, – я видела корабли Союзников только издалека. Наверное, я слишком труслива, чтобы служить в первом эшелоне. Там периодически случаются обстрелы. Хотя, тут, оказывается, тоже.

– Отдайся мне на время, – попросил я Луару, – Можешь не отключаться совсем, просто расслабься и не перечь порывам тела и второй души. Не думаю, что ты мне сможешь помешать, а вот интересное вполне может произойти.

Переход произошел значительно легче, чем на заре нашей практики в этой дисциплине. Тут же виски кольнуло сильнее. БМКП уверенно обменялся с кораблем приветствиями. Боец оказался серьезно ранен, но вполне жив. На мою просьбу он открыл фонарь кабины. Правда, это случилось не излишне элегантно. Из-за повреждений фонарь раскрылся не полностью, и произошло это небольшими рывками.

– Луара, ты проходила сканирование на медицинском комплексе Союзников? – уточнил я.

– Да, – донеслось как будто издалека, – но мне не выдали результатов.

– Отлично, – ответил я, – результаты у тебя в теле на спецмодуле, дожидаются интеграции БМКП.

Кресло с виду осталось в порядке, хоть и находилось в частично свернутом виде. Впрочем, если пилота доставали из режима «спасение», то ничего необычного в таком положении не было. Внутреннее пространство кабины, за исключением единственной пробоины тоже не имело особых повреждений. Стоило в любом случае попробовать.

– Только бы кресло не потеряло связи с МИ, – подумал я, – все остальное вполне может быть регенерировано.

Кресло оказалось блокировано в положении для извлечения пилота. Уже находясь внутри, я вскользь посмотрел на руки, затянутые в перчатки комбинезона. Мысли мои витали где-то далеко, но сознание производило все необходимые действия практически без моего участия. Я быстро вылез наружу и начал привычно раздеваться.

– Ты что делаешь? – где-то далеко пискнула Луара.

– Раздеваюсь, – буркнул я, – ты же не хочешь увидеть лохмотья комбинезона после окончания слияния с системой корабля? Проще всего снять. В чем проблема?

– Да это… Это же вообще неприлично!

– Но это же глупо, ты же даже не знаешь какого я вида, может, у меня шесть ног и вместо рук щупальца? – пошутил я. – В таком случае интерес твое тело может вызвать только академический.

– Это не важно, – пискнула опять Луара, – обещай, что не будешь рассматривать меня!

– Ладно, – согласился я, продолжив обнажение.

Я снова опустился в кресло, положив руку на специально подогнанный под союзников Содружества подлокотник с контактной группой. После моей команды кресло секунду подумало, как-то нехотя приняло форму нулевой модификации и сразу начало процесс упаковки со слиянием. Процесс слияния прошел быстро и без видимых отклонений.

– Привет, боец, – обратился я к МИ корабля, – соскучился по пилоту?

После официального представления МИ выстрелил в меня мириадами данных, описывающих подноготную этого небольшого корабля. Корабль оказался универсальной ударной единицей, имеющей две основные конфигурации штурмовик и истребитель. От конфигурации зависело расположение и настройка щитов, а так же распределение мощности на орудийных системах. На момент нашего знакомства он находился в ипостаси истребителя. Повреждения имели довольно значительный характер, но ничего непоправимого не нашлось. Корабль даже выдал карту восстановления и список требующихся в дополнение к имеющимся ресурсов.

– Так, дружище, – оптимистично подвел я итог знакомства с проблемами, – давай приходить в себя. Начинай процедуры неспешного восстановления и регенерации симбиотов по обычной программе ремонта. Боевая обстановка уже спокойная, спешить в ущерб качеству смысла нет.

Немного понаблюдав за началом процессов, я отключился от системы истребителя.

– Луара, нам кое-что нужно, – позвал я хозяйку тела, – кстати, как ощущения?

– Потрясающе, – отозвалась Луара, – ты думаешь, что мы сможем починить корабль?

– Он сам это сделает, – отмахнулся я, – нужно только дать ему требуемые компоненты.

– Ты шутишь? – удивилась Луара, – и вообще, ты думаешь, он пустит тебя к управлению?

– Уверен, – ответил я, – я для него являюсь действующим пилотом КСС. Как бы нам получить кое-какое снабжение? Список я могу выслать на какой-нибудь абонент местной информационной сети.

– Кидай на мой, держи код, – согласилась Луара, добавив стеснительно. – А меня пустит к управлению? Ну хоть присутствовать в кабине во время полета?

– Стоит попробовать, когда корабль завершит починку, – если честно, у меня имелись сомнения, но огорчать девушку не хотелось. – Закончим ремонт и обязательно попробуем.

Луара просматривала список требующегося снабжения.

– Да тут одна химия, – удивилась она, – я думала, будут какие-то узлы или заменяемые блоки, что придется запрашивать союзников на счет снабжения. Так… С этим проблем не будет, а вот это я не найду просто так.

– Может, где-то в бытовухе используются такие соединения? – поинтересовался я. – Можно просто их откуда-то выдрать.

– В принципе, это должно присутствовать в блоке защиты конвертера, может, еще в стабилизаторе луча гравитационного концентратора, – задумчиво сказала Луара. – Но разобрать эти железки не значит получить желаемое.

– Ерунда, давай пару таких блоков для страховки, – отмахнулся я, – симбиоты сами справятся, все остальное тоже пристроят к делу. Проблем-то не будет со списанием?

– С чем? – спросила Луара, и облегченно дернула хвостом после моего пояснения, – а, с этим… Нет. Кому они тут нужны-то, раз взяли со склада, значит, куда-то поставили, не в постель же мне их тащить.

Блоки защиты оказались довольно тяжелыми пластинками толщиной несколько сантиметров и длиной приблизительно с метр. Луаре пришлось катить их на замурыженной долгой трудовой жизнью колесной тележке. Потом я с помощью тела моей прелестной хозяйки открыл фонарь истребителя и с немалым трудом запихал туда нашу добычу.

– И все? – удивилась Луара, получив обратно тело.

– И все, – подтвердил я со «скамейки запасных», – теперь нужно подождать, думаю, пару – тройку твоих полных вахт хватит, чтобы он все, что можно, привел в порядок. Так что запасайся терпением. Кстати, надо бы еще придумать повод, чтобы соскочить в пробный полет.

– Да, – подумала Луара немного растерянно, – ближе к этому полету я стала, пожалуй, только теоретически. Но тут уже дело больше логическое, чем случайное. Пролезем. А все же хорошие у Содружества корабли, сами себя чинят, никаких техников не нужно.

– Тут ты не совсем права, – не согласился я. – Техника, конечно, может самостоятельно приводить себя в порядок, если не случилось фатальных повреждений, нашлись бы ресурсы и время. Но сама подумай, этот вот штурмовик будет самостоятельно приходить в себя далеко не день и не два, хорошо, если справится за пару твоих рабочих вахт. Неужели противник будет ждать, пока это произойдет? Зато с помощью вот такого, как ты, техника этого бойца можно было бы привести в порядок за сутки. Сменили бы все поврежденные модули, и не нужно ждать их восстановления.

После «дела» я настоял на том, чтобы Лу хорошенько выспалась, пообещав, что беспокоить тело не буду. Обещание я сдержал. После отхода хозяйки ко сну я, совсем немного позанимавшись своими гравитационными фокусами, тоже решил вздремнуть.

Я вообще стал себя ловить на том, что мне все чаще хотелось спать, когда я мысленно расслаблялся. Возможно тело, в котором находилось мое сознание, делало свое дело, обрекая меня на привычку долго спать, как и положено настоящему владельцу. Чуть позднее я разработал для себя методику, которая уберегала меня от такого воздействия, но до этого я чуть не превратился в настоящего ленивца.

Следующий день Луары прошел в хорошем настроении. Может, дело стало за тем, что она выспалась, а может, в том, что она питала надежду все же побыть в ипостаси пилота, судить было трудно. Лу научилась отлично экранировать свои мысли, оставляя на поверхности только эмоции. Так что первая смена пролетела вообще незаметно. Разум хозяйки тела оставался спокоен и даже местами умиротворен, мне со стороны казалось, что работу делает ее подсознание или на крайний случай руки.

– Кстати, откуда тут взялся десант КСС? – задал я терзавший меня вопрос. – Насколько я успел узнать, ваша ремонтная база охраняется исключительно собственными силами.

– Пришел корабль с грузом кое-каких блоков и партией ИИ для сборки, – ответила Луара. – Такие транспорты всегда приходят в сопровождении боевого судна. На этот раз партия, наверное, оказалась маленькой, груз привез эсминец Содружества. У них на борту есть штатная единица десанта. Бойцов у них, правда, немного. Но, спасибо, что помогли. Наше командование вообще сказало, что без их вмешательства мы потеряли бы как минимум треть инфраструктуры базы. Ребята нанесли удар в тыл нападавших сил, пожертвовав почти половиной личного состава десантного отряда, чем смяли весь план атаки. Потом прибыл крейсер Содружества, и атака была окончательно подавлена. Жалко ребят.

– Может, целью нападения были доставленные ИИ? – спросил я. – Все же куда труднее взять эсминец в космосе. Корабль хоть и не сильно мощный, но верткости ему не занимать. А на базе ничего ловить не нужно, просто отбить и забрать.

– Может и так, – согласилась Луара. – Тогда они остались с пустыми лапами.

* * *

На следующее утро Луару вызвали к военному командующему базой.

Вообще руководство базы являлось, так сказать, двухполярным. База могла находиться в нескольких режимах боевой готовности. Ноль и единица являлись состояниями «на взводе». Чем дальше – тем расслабленнее. Самая крайняя готовность – шесть, это когда на базе присутствует военный контингент, но это скорее «охрана от хулиганов». В первые три состояния готовности полная власть оставалась под эгидой военного командующего, с четвертого по шестое состояние – гражданского начальника. База «Албар», на которой работала Луара, находилась в тылах и готовность на ней всегда держалась на уровне пятерки. Наверное, это и стало причиной столь успешного нападения диверсантов на базу с гарнизоном, превосходящим нападающих минимум в три раза.

Вызов этот Луаре показался сильно странным. Руководство базой на данный момент осуществлялось гражданским начальством, да и в любом случае Луара не являлась приписанным к военным специалистом. В случае активных военных действий она должна была вести себя по правилам гражданского населения, то есть добраться до укрытия и не мельтешить под ногами. Ясное дело, что игнорировать такое «приглашение» было бы глупо, тем более, что пришло распоряжение от инженера ее блока об освобождении от работ на половину смены.

– Чего ты напрягаешься? – спросил я. – Ты же не вояка, в крайнем случае, просто поругают, да и отпустят со слезами на глазах. Ты, кстати, умеешь плакать?

– Не знаю, – ответила Луара, – а что это такое?

Пришлось малость отвлечь девушку, объясняя что, зачем и почему. В конце дебатов Луара совсем позабыла о своей тревоге. Кстати, выяснилось, что плакать по-людски сородичи Луары не могут – у них имелся другой механизм гашения эмоций – хоть слезы и входили в комплект заботы о глазах.

– Ладно, видишь, все пучком, – подвел я итог успокоительных процедур, – надевай парадные кружевные труселя с шелковыми подтяжками и айда поглядим, чего хотят вояки от гражданского специалиста.

* * *

Военный командующий ждал Луару в своем рабочем кабинете. О принадлежности к должности говорило, пожалуй, только кресло в центре помещения. Вообще, расположение мебели в кабинете оказалось довольно интересным. Рабочий стол предстал в форме вытянутой подковы, а кресло командира располагалось в месте логического соединения двух дужек. Правда, оно имело колесики, и, похоже, хозяин кабинета мог свободно перемещаться внутри хитрого стола. В кабинете находилось еще трое каких-то явно военных чинов, о которых я мог думать без малого все, что угодно.

– Присаживайтесь, лиасан зель Виа бин Милиним, – предложил хозяин кабинета, подкатывая свое кресло к расположению «встречающей делегации».

– Спасибо, командующий, – Луара скромно заняла кресло-пуфик на вершине горба стола-подковы.

Четверо серьезных «дядек» уставились на Луару. Молчание слегка затягивалось и Луара начала мандражировать.

– А что это за погонялка такая «лиасан зель Виа бин Миллиним»? – спросил я, чтобы отвлечь Луару от обстановки поднимающейся нервозности.

– «Лиасан» – просто вежливое обращение к моему «полу», «зель Виа» – мой род, – подумала в ответ Луара. – «Бин» – приставка, после которой идет название планеты, где я родилась.

– Ну практически «миллениум», – усмехнулся я. – Так ты у нас дворянка поместная что ли?

– Это как? – не поняла Луара.

Пока мы обсуждали тему землевладения, серьезные «дядьки», видимо, вдоволь насмотрелись на Луару, а может, они просто не дождались чего-то важного с ее стороны. «Дядьки» переглянулись, о чем-то тихонько посоветовались и решили прекратить пытку неизвестностью.

– Лиансан Луара, можно мне Вас называть просто по имени? – произнес командующий, – обстановка у нас скорее неофициальная. Не хотелось бы излишне загромождать ее должностями, чинами и фамилиями.

– Конечно, командующий, – согласилась Луара.

– Скажите, Луара, вы участвовали в отражении нападения диверсантов? – спросил командующий.

– Не уверена, командующий, – замялась Луара, – Хоть нападение и началось во время моей смены, когда я работала в шестом секторе третьего уровня, вряд ли можно назвать мои действия активными.

– Вы умеете стрелять? – задал вопрос один из присутствующих военных.

– Я проходила обязательную подготовку, – промямлила Луара. – Среди учебных дисциплин была и огневая подготовка, проходили обращение с ручным стрелковым оружием. Трудно сказать, что я блистала этим навыком, но обучение было зачтено.

– Ну да, конечно, – согласился офицер. – Скажите, Вам уже интегрировали контрольный блок Союзников? В Вашей медицинской карте нет этой информации.

– Нет, – робко с долей страха ответила Луара, – я пока прохожу подготовку к интеграции.

– Вы когда-нибудь стреляли из вооружения союзников? – спросил другой офицер.

– Я его даже и не видела, офицер, – искренне удивилась Луара. – Я не питаю привязанности к оружию, да и стрелять, если честно, совсем не люблю.

– Вы же работаете техником, оружие в любом случае Вам не чуждо, – намекнул тот же офицер.

– Одно дело стрелять на стенде, где просто тестируется оружие, – ответила девушка, – другое – в живое существо. Да и корабельное оружие для меня скорее часть механизма, чем орудие убийства. Можно мне все же поинтересоваться, зачем меня вызвали?

– Вы представлены к награде Содружества и денежной премии в соответствии с рангом награды, – лаконично ответил на вопрос командующий. – Пытаемся понять, в чем ошибка. Мы два раза просили проверить данные союзников. Второй раз в дополнение к материалам наших камер безопасности они прислали записи с тактических камер бойцов, участвовавших в этой операции. По подтвержденным данным Вы уничтожили две боевые единицы диверсантов и вынесли с поля боя раненного десантника Содружества.

Кабинет снова провалился в минуту молчания.

– Это точно ошибка, командующий, – совершенно испуганным голосом пролепетала девушка.

– Хорошо, расскажите Вашу версию, – предложил командующий.

– Я помню грохот, взрывы в ангаре, – начала сумбурно рассказывать Луара. – Мне стыдно, но мое тело от испуга просто отказывалось двигаться, хотя я и получила оповещение для персонала укрыться в убежище. И я просто спряталась под днищем машины, которую ремонтировала.

– Что было потом? – подтолкнул застрявшую в воспоминаниях девушку командующий.

– Там шла перестрелка, – промямлила она, – там были не наши солдаты, одни стреляли в других, что-то взрывалось. Когда за соседним тягачом упал застреленный солдат, я испугалась и побежала. Что-то сильно сверкнуло и все. Я помню только медицинский бокс. Это точно ошибка. Я даже не знала, какие из солдат нападают, а какие защищают нас. Там не было наших солдат.

– Странно, запись союзников показывает совершенно иное, – задумчиво произнес командующий, активируя голографическую развертку в центральном пространстве стола.

Сначала шли куски записей с камер безопасности базы. В них трудно было понять что-то однозначно. Местами мелькала фигурка в оливковом комбинезоне. Оказалось трудно разглядеть, что она конкретно делает, но ее действия явно не относились к попытке панического бегства. Дальше пошли записи с камер бойцов Содружества. Мне они напомнили родные земные стрелялки.

Как в компьютерной игре от первого лица кто-то делает два выстрела из штурмовой винтовки КСС, меняет позицию, делает еще выстрел и бежит. Тряска, фрагменты палубы, корпуса машин, кофры, коробки, ящики. Борт летательного аппарата, за ним еле шевелясь, кашляет тоненькая фигурка оливкового цвета. Руки треплют несчастного, потом требовательно переворачивают. В полсферы несчастное знакомое лицо. Взгляд отсутствующий, руки непослушно пытаются поднять сотрясающееся в кашле тело. Хозяин камеры что-то говорит и указывает в сторону. Потом боец помогает подняться и подталкивает оливковую фигурку в сторону кормы машины. Дальше он ведет заградительный огонь, прикрываясь корпусом летательного аппарата. Из-за штабеля ящиков показывается силуэт боевого робота и тут же сверкает вспышка.

Следующие кадры начинаются с безумного забега и фактически выстрелов наугад из-за попадающихся укрытий в сторону врага. Впереди бежит десантник с другим бойцом на плечах. Резкая вспышка – и моментальное падение на палубу. Тугой поток воздуха с мусором, игра пламени на потемневшей лицевой панели. Оба бойца живы благодаря какой-то конструкции, укрывшей их. Раненый слегка шевелится, санитар поправляет ему заплату на броне. Короткая беседа без звука и боец, сделав две перебежки, высовывает лицо из-за обломка перекореженного кофра. Место взрыва плазменной гранаты метрах в пятидесяти от наблюдающего. Палуба там как будто выметена от мусора, что не выметено – намертво вплавилось в палубу. За штабелем ящиков недалеко от остова какой-то машины на палубе еле барахтается выведенный из строя тяжелый боевой робот диверсантов. Под летательным аппаратом по соседству видно какое-то движение. Наступающих диверсантов не видно, возможно, их отпугнул плазменный взрыв, говорящий о том, что кто-то из защитников пошел «ва-банк». Боец еще два раза меняет позицию. Между корпусом летательного аппарата и какой-то постройкой хрупкая оливковая фигурка тащит за десантный стопор бойца КСС. Фигурка сильно сгибается, иногда падает, но продолжат тащить раненого. Боец отвлекается на панораму боя. Метрах в ста за корпусами каких-то летательных аппаратов видно движение, но нападающих пока нет. Боец делает еще одну перебежку в сторону противника, чтобы занять более выгодную для наблюдения позицию. Запись прерывается и возобновляется, когда боец делает перебежку, скорее всего, обратно. В паре метров левее палуба разрывается фонтанчиками. Боец практически закатывается за перевернутый блок вывернутой постройки, тут же перекатывается на живот и делает три прицельных выстрела по темной фигуре метрах в сорока от него. Не дожидаясь результата, боец снова делает перебежку. Между корпусом побитого летательного аппарата и какой-то наземной техники видны сполохи плазмы. Стараясь держать в прицеле предполагаемого врага, боец делает перебежку, чтобы открыть цель. Еще три выстрела уносятся за корпус летательного аппарата со стороны. За бортом машины расцветает бутон разрыва гранаты с подвески боевого робота, заставляющий бойца нырнуть под прикрытие каких-то дырявых конструкций. Тут же он вскакивает и, сделав короткую перебежку, высовывает ствол винтовки из-за большого контейнера. У корпуса летательного аппарата лежит, еле дергая лапами развороченный робот диверсантов. Четко отработав короткой очередью в уязвимые точки поверженной цели, боец перепрыгивает грузовой отсек машины. Около борта за небольшим съехавшим с кузова машины штабелем металлических ящиков полулежит раненый десантник КСС. Аппаратура, видимо, докладывает, что десантник жив, но закрепленные для удобства транспортировки обрывком шлейфа проводов на туловище руки и отсутствие винтовки говорят, что стрелял не он. Следующий взгляд направлен вдоль машины. Оливковая фигурка в оборванном комбинезоне лежит на спине около колеса машины. Боец быстро выглядывает из-за укрытия и делает перебежку. Техник жив, видны судорожные нерегулярные подергивания груди в попытке вдохнуть, глаза закрыты, лицо опалено, как и весь комбинезон. В районе груди комбинезон разорван в клочья, видны тонкие проволочки второго слоя армированной ткани, одна рука техника находится под телом, из-под которого расплывается небольшая лужица, вторая вцепилась в разряженную батарею отброшенной в сторону штурмовой винтовки КСС. Боец аккуратно переворачивает хрупкую фигурку на бок и достает медицинский пластырь. Пока он возится, рядом опускается плоская коробка экспресс-доктора, раскрываясь лепестком, и другой боец начинает сноровисто срезать ткань на спине раненого.

Запись закончилась. В кабинете еще какое-то время гуляли кондиционированный воздух под ручку с тишиной.

– Не знаю, как Вы это сделали, Луара, – произнес командующий, – но с записями личных камер бойцов трудно спорить. Из их доклада так же следует, что в данном районе боевых действий больше не было обнаружено ни трупов, ни живых гражданских. Вы оказались единственной, кто мог это сделать.

– Я ничего такого не делала, – замахала руками Луара. – Там стреляли в живых существ.

– Не важно, союзники сочли Вас достойной знака отличия «за личную храбрость», – провел рукой, выключая аппаратуру командующий. – Я внесу запись в Ваше личное дело. Премия зачислена на Ваш счет. За знак положена регулярная выплата, этот вопрос будет решен чуть позднее.

– Поздравляем Вас, – произнес один из офицеров, – протягивая Луаре небольшую плоскую коробочку. Коснитесь, она запрограммирована на ваше биополе.

При прикосновении коробочка распахнулась, как цветок, обнажив сердцевину, где в специальных зажимах покоилась парадная версия знака, ромбик и планка одного цвета для рабочей и полевой формы одежды. Неизвестно, сколько бы Луара рассматривала награду, если бы ее аккуратно не выпроводили из кабинета. На мой взгляд, церемонию можно было бы сделать и поторжественнее, видимо, командование само пребывало в легкой растерянности.

– Поздравляю, – сказал я, – ты, оказывается, боевая девушка, хоть и прикидываешься скромницей.

Луара промолчала, только чувства выдавали какие-то метания. Так мы «на автопилоте» добрались до каюты, чтобы переодеться в рабочую одежду. Луара переоделась в полном молчании, даже позабыв свою традиционную игру «не смотри – я стесняюсь». Когда девушка уже собралась уходить, я напомнил о себе:

– Хэй, подруга, ты ничего не забыла? Негоже стесняться честно заслуженной награды.

– Да при чем тут я? – отмахнулась Луара.

– А вот это совершенно не важно, – отмахнулся я, – назвался груздем – полезай в корзину!

– О чем ты опять!? – возмутилась Луара, – говори понятно! Да и откуда мне знать, куда его цеплять? И вообще, засмеют коллеги, нашел героя сражения.

– Засмеют? Да удавятся от зависти, – посмеялся я. – На счет как вешаются планки у Вас, я не знаю. В Содружестве полоска вешается на рукав рабочей одежды ближе к плечу, ромбик – для боевой брони и полевой формы, вешается тоже на рукав в том же районе. Он просто более тусклый, чтобы не демаскировать бойца. Ну а сама медаль – парадная форма. Честно говоря, не знаю, куда она на гражданский костюм вешается, на форму в район груди, я покажу, если что.

– Что такое «медаль»? – спросила Луара.

– Да те же уши только в профиль, – отмахнулся я, – у нас так называют знаки отличия.

– И как ее или его вешать? – спросила Луара, разглядывая планку в открытой коробочке.

– Бери планку пальцами, она на твою ДНК или биополе, в общем, на тебя отреагирует и отцепится. Потом помести на предполагаемое место крепления и придави чуток, она там и прилипнет. Кстати, снять «без мяса» сможешь тоже только ты, – дал я пояснения.

С минуту мы прилаживали планку знака на штатное место, затем Луара критически осматривала себя. Потом порывалась снять ее, а я доказывал, что не нужно стесняться наград. В любом случае было весело. И настроение у девушки поднялось, что избавило меня от гнетущей атмосферы. Как ни крути, это понятие для меня значило куда больше, чем просто расхожее выражение. Вот так и станешь профессиональным клоуном.

– А ты бывал в боевых вылетах? – спросила девушка.

– Конечно, – совершенно честно ответил я, – этого добра на мою долю хватило. Пришлось повертеться и на истребителе, и на корабле-разведчике.

– У тебя, наверное, и награды есть? – спросила Луара.

– А вот наград у меня нет, – ответил я, – как-то не заслужил, видимо. Так что гордись, за зря такие штучки на форму никто никому не вешает.

Впрочем, смены у нас в тот день не получилось. Начальство, видимо, узнав о награждении, освободило Луару и от остатка смены. Слухи распространялись на базе быстро, и к окончанию смен у кубрика Луары отметилось довольно много разного народа. Знакомое лицо появилось только одно – подружка девушки, которая присутствовала в медицинском блоке. Звали ее Лиу. Девушка провела у Луары довольно много времени. Я старался слушать девчачьи сплетни в пол-уха, потому что не хотел лезть в сугубо личное. Просто не хотелось смущать и без того чувствующую себя в чужой тарелке Луару.